Текст книги "Ртуть (ЛП)"
Автор книги: Калли Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 40 страниц)
Переливающиеся струйки дыма поднимались по моим рукам, обвивались вокруг запястий, касались кожи, такие мягкие и возбуждающие, что я затрепетала от их прикосновений. Это был он. Его продолжение, и оно было повсюду. Его рот ласкал меня, его пальцы подталкивали меня к крутому обрыву, падение с которого завладеет моим телом и душой.
На этот раз он не собирался меня останавливать. Он решительно вел меня к кульминации, из его горла вырвался победный рык, когда он толкнул меня через край.
Это был не просто оргазм. Это было пробуждение. Оказавшись во власти Фишера, я почувствовала, как его руки сжались на моих бедрах, когда я выгибалась и дрожала, но я также чувствовала, как его тени крепко прижимаются ко мне. Они скользили по коже, скапливаясь во впадинке у горла и разливаясь по животу, шепча над моей потяжелевшей грудью – такого экстаза я еще никогда не испытывала. Я словно вдыхала его, вбирала в себя его частичку…
– ЧЕРТ! – Мои глаза распахнулись. Фишер стоял на коленях между моих ног, головка его члена упиралась в мой вход. Его правая рука легла на мое бедро. Когда его левая рука снова коснулась моего горла, волна теней потекла вниз по его руке и вверх по моей шее теплой, пьянящей лаской.
Мои глаза снова начали закатываться. Но потом…
– О нет, малышка Оша. Ты будешь смотреть прямо на меня, – сказал Фишер. – Смотри. – Он подождал, пока я снова открою глаза, затем его рука поднялась к моей челюсти. Он обнял меня почти с нежностью: – Ты все еще хочешь этого? – Его грудь, руки, рельефный пресс, косые мышцы, образующие V-образную линию, ведущую вниз между ног – все его тело было произведением искусства. У меня перехватило дыхание. Чернила, покрывавшие его кожу, дрожали, пока он ждал ответа, который, как он уже знал, я ему дам.
– Да. Я хочу этого. Я хочу тебя.
Его улыбка выражала чистое, мощное мужское удовлетворение.
– Тогда держись крепче. Надеюсь, ты не боишься темноты. – Он толкнулся вперед, врываясь в меня, и я закричала. Не от боли. Ее не было. Только растяжение, и наполненность, и потрясающая волна энергии, которая прокатилась по моему позвоночнику серией вспышек, похожих на маленькие взрывы. Это было так много, все сразу, что мне пришлось закричать.
Словно испытывая нечто очень похожее, Фишер запрокинул голову, мышцы его шеи напряглись, челюсти крепко сжались, и он прорычал сквозь зубы:
– Чееерт!
Всего один толчок. Он вошел в меня один раз, и я была готова.
Я превратилась в облако ощущений, кипящее энергией. В темноте Фишер медленно опустил голову, его губы приоткрылись, волосы растрепались, и выражение изумления на его лице вызвало во мне прилив адреналина.
Боги и мученики. Я никогда не забуду его таким. Если мне удастся вернуться домой, то его образ, соединенного со мной, с кожей, блестящей от пота, вздымающейся грудью, останется со мной до самой смерти.
Фишер.
Кингфишер.
Лорд Калиша.
Я ненавидела его, правда. Но нельзя ненавидеть кого-то, не испытывая никаких чувств.
– Ведьма, – обвинил он. – Ты же владеешь магией. – Он был таким чертовски большим; его твердый член дергался во мне, и мое тело отвечало ему тем же, сжимаясь вокруг него. Его пальцы впились в мою кожу, все глубже погружаясь в бедра. Окутанный облаком черного дыма, кружащегося вокруг него подобно темному ветру, он начал двигаться. Сначала медленно. Сухожилия на его шее гордо вздулись, когда он отстранился и вышел из меня всего на дюйм. Он снова ударил бедрами, вгоняя свой член чуть глубже с новым толчком. Темп, который он задал, был мучительным. Я уже полностью растянулась, чтобы вместить его, и восхитительное трение между нами быстро превращалось в отчаянную боль.
– Пожалуйста… – Я потянулась к нему, как будто имела на это право. Его грудь была теплой, твердой и совершенной. Под моими ладонями ожила татуировка волка, украшавшая его грудные мышцы. Чернила потекли по его коже, переходя от него к… к… – черт возьми! – к кончикам моих пальцев, растекались по коже, струились, как его дым, по тыльной стороне моих ладоней. На внутренней стороне моего правого предплечья появилась маленькая изящная птичка. Она расправила крылья и взлетела, ее крошечное тело порхало над моим животом, а крылья бились тысячу раз в минуту.
– Черт, – выдохнул Фишер. Я отдернула руки, боясь, что еще больше чернил попадет на меня, но Фишер только покачал головой, взял одну из моих ладоней и снова прижал ее к своей коже. Он больше ничего не сказал. Не предупредил меня, что его татуировки перетекут на мою кожу. Он просто врывался в меня все глубже и быстрее, с каждым толчком все больше теряя контроль над собой.
– Потрясающе, – прохрипел Фишер. Он застонал, накрыв ладонями мою грудь. Его зрачки расширились настолько, что черный цвет поглотил зеленый и серебристый. Я была заворожена, не в силах отвести взгляд, пока его руки исследовали мое тело.
Когда я впервые увидела его, я приняла его за Смерть. Теперь сходство стало еще более очевидным. Этот мужчина обладал силой, способной уничтожить целые цивилизации, если бы он захотел. Я чувствовала это – спокойный, глубокий колодец внутри него, поверхность которого вибрировала все сильнее по мере того, как он становился тверже внутри меня. Я бы утонула в этом колодце. Погрузилась в его темные глубины, чтобы никогда больше не всплывать на поверхность. И была бы счастлива.
Я распалась на миллион кусочков, лишенная воли и мыслей, когда кончила снова. Единственное, что удерживало меня в теплом коконе, который Фишер создал вокруг нас, – это его сильные руки на моей талии и грубый, напряженный голос.
– Боги и гребаные мученики. Святое гребаное дерьмо. Вот так. Кончи для меня. Покажи мне, какая ты красивая, когда взлетаешь.
Я зажмурила глаза и беззвучно закричала. Когда я достигла вершины своего второго оргазма, звезды, нарисованные на потолке спальни Фишера, вспыхнули так ярко, что их свет обжег мне глаза даже сквозь закрытые веки.
Фишер резко кончил, вонзившись в меня. Он зарычал, освобождаясь, и мы вместе разлетелись на куски.
Грохот заполнил мои уши.
Кровь билась прямо под поверхностью кожи.
Тум, тум, тум, тум, тум.
Фишер опустился мне на грудь, его вес странно успокаивал, даже несмотря на то, что он немного придавил меня. Он оставался внутри меня, все еще твердый, как закаленная сталь, его пальцы описывали маленькие круги на моей коже, и реальность того, что только что произошло, начала медленно поднимать свою уродливую голову.
Я только что занималась сексом с Фишером.
Я просто позволила ему оттрахать себя, а теперь мы лежали в кровати обнаженными, запутавшись в телах друг друга. В конце концов тени вокруг нас рассеялись, и в комнату вернулся свет свечей, а вместе с ними и остальная часть комнаты. Одна за другой медленно гасли звезды, нарисованные на потолке.
Двигаясь медленно, словно никуда не торопясь, Фишер приподнялся и вышел из меня. Его чернила снова застыли, зрачки сузились до точек. Он молча одевался.
Я накрылась простыней, внезапно осознав, что на мне ничего нет, но я продолжала смотреть на него, отказываясь отводить взгляд. Не после произошедшего.
Полностью одевшись, Фишер застегнул ботинки и наконец встретился со мной взглядом.
– Я хочу, чтобы ты осталась здесь на ночь. – Никаких преамбул. Никакого упоминания о том, что только что произошло.
– Почему?
– Потому что в лагере все еще будет царить хаос. Мне нужно будет о многом позаботиться, и я хочу точно знать, где ты.
– А у меня есть право голоса? – спросила я.
Он опустил взгляд на свои ботинки. Когда он снова посмотрел на меня, его взгляд был отстраненным.
– Не совсем. Я вернусь за тобой утром. Ты проведешь день, работая над реликвиями в лагерной кузнице. А пока Арчер будет под рукой, если тебе что-нибудь понадобится. – Спальню наполнил громкий треск, несколько свечей потухли, когда позади Фишера возникли врата из клубящихся теней. – Постарайся немного поспать, – пробормотал он. Затем он отступил назад в темноту и исчез.
Постараться поспать? Что, черт возьми, с ним было не так? Я бы не смогла заснуть. Моя голова гудела. Я откинулась на подушки, разочарование боролось с растерянностью, и… подождите минутку. Я открыла глаза.
Он не сделал этого.
Он бы этого не сделал.
Я вскочила на ноги и, прихватив с собой простыню, побежала к двери. Она открылась, когда я повернула ручку и попыталась выйти в коридор…
Мои босые ноги не встретили сопротивления и коснулись холодного камня. Никакого невидимого барьера, удерживающего меня в комнате Фишера, не было. Спасибо богам за это.
– Добрый вечер, мисс.
Я схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть.
– Боги, Арчер, ты меня до смерти напугал!
Маленький огненный эльф был один в тускло освещенном коридоре. Ну, один, если не считать Оникса, который лежал на спине, задрав лапы вверх. Судя по всему, Арчер как раз занимался почесыванием его живота, когда я выскочила из спальни как сумасшедшая, завернувшись в простыню.
– Прошу прощения, миледи. Я пришел, потому что услышал шум в комнатах мастера Фишера. Когда я пришел сюда, то обнаружил, что Оникс скулит у двери, и решил подождать, пока… ну, пока вы не закончите, чтобы узнать, не нужно ли вам что-нибудь. Интимные отношения могут быть очень напряженными.
– О боги, Арчер, нет, все в порядке, мы не… – Я густо покраснела. Ситуация могла быть хуже, только если бы Элрой застал меня после соития. И как, черт возьми, Оникс смог сбежать из комнаты?
– О? – Арчер выглядел озадаченным. – В таком случае, вам нужно к целителю? Вы ранены? Это звучало как…
– Нет, нет, я в порядке. Честное слово, я в порядке. Я… мы… – Я оглянулась через плечо на спальню, а затем прикрыла дверь за спиной. – Мы просто передвигали кое-какую мебель, вот и все. Но потом Фишер решил, что ему больше нравится так, как было, так что… так что мы снова все переставили. – Я почесала затылок и поморщилась, почувствовав, что волосы спутались, пока мы «двигали мебель».
Арчер не выглядел убежденным. Однако он был достаточно любезен, чтобы не уличить меня во лжи.
– Понятно. В любом случае, я принес кувшин яблочного сока и немного пирога, чтобы вы могли пополнить запас энергии. Вот… – Он повернулся и поднял небольшой серебряный поднос, протягивая его мне.
Я взяла его одной рукой, натянуто улыбаясь.
– Спасибо, Арчер. Это было очень заботливо с твоей стороны. Спокойной ночи.
Оникс юркнул в спальню, как только я снова толкнула дверь. Маленький огненный эльф низко поклонился. Он все еще кланялся, когда я вернулась в комнату и снова закрыла дверь.
ГЛАВА 23.
ТИКАЮЩИЕ ЧАСЫ
Я уже встала, приняла ванну, оделась и была готова к разборкам, когда на следующее утро в спальне появились темные врата. Только Фишер не вышел из колышущихся теней. Я подождала минуту, потом еще целую минуту, с раздражением осознавая, что он не придет за мной и рассчитывает, что я просто воспользуюсь проходом сама.
Ублюдок.
Вопреки всему мне удалось заснуть прошлой ночью. Проснулась я в приподнятом настроении, но все изменилось, как только я увидела свое обнаженное тело в зеркале в полный рост у медной ванны. Теперь Фишеру предстояло кое-что объяснить.
Меня совсем не тошнило, когда я прошла через врата и оказалась в морозном, ярком зимнем утре военного лагеря. Воины торопились по своим делам, некоторые стояли у входа в торговую лавку, другие деловито спешили по грязной площади. Фишер стоял в десяти футах от темных врат, прислонившись к деревянному столбу, засунув руки в карманы и склонив голову. Как только я появилась, он оттолкнулся от столба и быстрым шагом направился прочь.
– Эй! – Я быстро зашагала следом за ним. – Эй, придурок! Какого черта? Вернись назад.
Он не остановился. Он даже не замедлился. Я побежала, мое дыхание превратилось в облачко пара, когда я поравнялась с ним.
– Может, объяснишь, что это за хрень? – прорычала я, оттягивая воротник рубашки.
В глазах Фишера мелькнула досада, но он не смотрел на меня.
– Не волнуйся. Это исчезнет. Возможно, – сказал он ровным тоном.
О, так он знал, из-за чего я злюсь? Боги, да он был тот еще тип.
– Я не просила татуировку, Фишер, – прошипела я. – Я определенно не просила, чтобы птица появилась прямо над моей гребаной грудью. Ты должен забрать ее обратно.
Его взгляд был устремлен прямо перед собой.
– Я не могу.
– Чушь собачья, ты можешь. Она появилась из-за чернил на твоем теле. Ты прикоснулся ко мне. Они стекли с твоей кожи на мою. Так что, блядь, я не знаю, пожми мне руку или что-то в этом роде и забери ее обратно!
– Я не буду пожимать тебе руку, – пренебрежительно сказал он.
– Тогда что, черт возьми, я должна с этим делать?
Фишер выглядел так, словно с трудом сдерживался, чтобы не закатить глаза.
– Это татуировка, Оша. Она тебя не убьет. Просто забудь, что она вообще есть.
– Я не хочу! У меня есть планы на собственные татуировки, знаешь ли. Когда я захочу, то добровольно пойду и сделаю их. А эта – прямо посередине моей гребаной груди!
– Даже не знаю, что тебе ответить, – прорычал он. – Не стесняйся, пусть кто-нибудь перекроет ее, если она тебя так сильно расстраивает.
Я остановилась, глядя, как он уходит.
– Я могу это сделать?
– Я бы не стал утруждаться… – Он прочистил горло. – Конечно, можешь. В лагере найдется сколько угодно скучающих воинов с иглой и чернилами.
– Ладно. Тогда ладно. Я набью сверху что-то другое. Послушай, не мог бы ты остановиться на секунду, пожалуйста! Куда ты меня ведешь?
– К лагерному лекарю, – процедил он. – Тебе нужно кое-что принять.
– Что значит, мне нужно кое-что принять?
– Из-за прошлой ночи. Потому что дети между феями и людьми, может, и необычайно редки, но все равно случаются, и…
Я разразилась смехом.
Фишер замер на месте, его глаза расширились.
– Я не претендую на то, чтобы понимать тебя в лучшие времена, но почему тебя это забавляет? – потребовал он.
– Я не могу иметь детей, Фишер. Меня очистили, когда мне было четырнадцать.
Я ожидала увидеть на его лице облегчение. Но вместо этого его лицо побледнело.
– Что, черт возьми, ты мне только что сказала?
Я перестала смеяться.
– Меня очистили. Когда мне было четырнадцать. Они делают это примерно с семьюдесятью процентами девочек в моем округе.
Он подошел и встал очень близко ко мне, склонив голову над моей, раздувая ноздри.
– Что значит… очистили?
– Я имею в виду… стерилизовали, – прошептала я. Я полагала, что он знал об этом прошлой ночью. В противном случае я бы ожидала, что он хотя бы упомянет о контрацепции. Но, судя по его шокированному виду, он не имел ни малейшего понятия. – Третий округ – самый бедный, – сказала я ему. – Советники Мадры по здравоохранению решили, что нам нельзя размножаться, потому что мы не можем содержать даже себя. Эта политика действует уже более ста лет. Семь из каждых десяти младенцев женского пола получают метку, когда их регистрируют в округе. – Я показала ему маленький черный крестик, вытатуированный за моим левым ухом. Метка означала, что мне запрещено размножаться.
Выражение лица Фишера вытянулось. Его глаза стали пустыми.
– Что? Я полагала, что ты сочтешь это хорошей новостью.
Сжав челюсти, он отвернулся, оглядывая горизонт в поисках бог знает чего. Может, он что-то услышал? Какое-то предвестие опасности, которое не уловил мой слабый человеческий слух?
– Фишер. Эй! Что случилось?
Когда он снова повернулся ко мне, его глаза были почти полностью черными.
– Ничего. Совсем ничего. Найди кузницу и приступай к работе. Там уже все подготовлено. Я буду ждать твой отчет к обеду.
Он бросился прочь, ни разу не оглянувшись.
Найти кузницу. Ха. Легче сказать, чем сделать. Мне потребовалось тридцать минут, чтобы найти свое новое рабочее место, и к тому времени, как я это сделала, я уже вспотела, запыхалась и была готова нанести несколько ударов. Фишер забыл упомянуть, что кузница находилась на полпути вверх по склону небольшого холма за военным лагерем, и тропинка, которая вела к ней, была настолько крутой, что местами мне приходилось карабкаться по скале, используя руки.
Когда я пришла, в печи, слава богам, уже потрескивал и шипел огонь, а все мое оборудование из Калиша было разложено на деревянном верстаке. Помещение представляло собой не более чем сарай, но я была благодарна за это. Отсюда, с высоты, я могла видеть весь военный лагерь. И здесь было тихо. Я была одна. Покой и одиночество дадут мне время подумать. Я принялась за работу.
Кингфишер снова спрятал крошечное количество ртути, с которым мне предстояло работать. Я осмотрела всю кузницу, порылась в гниющих деревянных ящиках, полных медных монет, в шкафах и на полках, но ртути нигде не было. Осмотрев все дважды, я остановилась у верстака, стараясь успокоить свой вспыльчивый нрав, и прислушалась. Голос был просто шепотом. Тихим и далеким. Я чуть было не приняла его за дуновение ветерка. Но нет. Наклонив голову и закрыв глаза, я наконец поняла, откуда он доносится – с востока. Она была за пределами кузницы. Выше на горе.
– Черт бы его побрал, – пробормотала я, поднимаясь по крутому склону. Чтобы сделать шаг вверх мне приходилось трижды соскальзывать вниз. На подошвах моих сапог почти не было протектора, а за ночь выпало столько свежего снега, что земля стала коварной. Я приземлилась на колени и дважды съехала с холма на заднице, прежде чем добралась до небольшого каменистого плато в сотне футов над кузницей.
Кэррион ждал меня там. Он сидел у входа в пещеру, с удовольствием ворошил костер и читал книгу.
– Знаешь ли ты, что ивелийские феи – самые молодые из всех домов фей? Между двумя братьями произошел спор, и они откололись, чтобы создать свой собственный двор.
Я сложила руки на груди, встав по другую сторону костра напротив него.
– Не отойдешь? Ты загораживаешь свет, – проворчал он.
– Какого черта ты так спокойно ко всему этому относишься? – возмутилась я. – С тех пор как ты сюда попал, ты просто смирился со всем этим. Ты не знал о существовании фей. И вдруг повсюду появляются огромные воины с заостренными ушами и клыками, и ты просто такой – да, конечно, конечно, феи существуют. Конечно, есть другие миры. Конечно, есть магия, и вампиры, и всевозможные ужасающие, страшные существа, которые хотят меня убить. Все это вполне разумно!
Кэррион опустил книгу, раздраженно фыркнув.
– И кто сказал, что я не знал о феях?
– Что?
– Я знал о феях, Саэрис. Моя бабушка рассказывала мне.
– Да ладно. Будь серьезен. То, что тебе в детстве рассказывали сказки, – это одно. Но никто из нас никогда не верил в эти истории.
– Я верил, – совершенно серьезно сказал Кэррион. Он снова погрузился в книгу. – Ты знакома с моей бабушкой. Ты считаешь ее женщиной, которая в свободное время распространяет фантастические истории и выдумки?
Теперь, когда подумала я об этом, я поняла, что он был прав. Грация Свифт была одной из самых прямолинейных и серьезных женщин, с которыми я когда-либо сталкивалась. Даже более прямолинейной, чем Элрой. Она была инженером и отвечала за то, чтобы новые здания в Третьем округе строились на прочном фундаменте. Если в детстве она читала Кэрриону книги, я бы поставила на то, что это были математические труды, посвященные расчетам устойчивости склонов, а не фантастические истории о вымышленных существах.
– У нее есть такая книга, – сказал он, держа ее в руке, как будто это и была та самая книга. – В ней много картинок. Иллюстраций. Текст местами выцвел, но она знает эту чертову книгу от корки до корки, так что это не имеет значения. Смею предположить, что и я теперь знаю ее наизусть. «Волшебные создания Гиларийских гор» – так она называется. На первой странице есть примечание. В нем говорится: «Никогда не забывай. Монстры лучше всего чувствуют себя в темноте. Запомни все, что ты здесь прочитал. Готовься к войне!!!». – Кэррион поднял вверх средний и указательный пальцы. – Два восклицательных знака. Свифты всегда были очень серьезными людьми. Грация поняла, что избыточная пунктуация означает, что, если эти гиларийские существа когда-нибудь покажутся, ситуация действительно будет очень тяжелой. Мне не разрешали есть десерт, пока я не перечислю хотя бы семь признаков грифона или не объясню в мельчайших подробностях, как убить чистокровного воина фей в полном доспехе.
Что ж, это было неожиданно. Откуда, черт возьми, взялась книга о феях? Мадра давным-давно сожгла всю литературу, в которой хотя бы упоминались феи или магия. Было любопытно узнать, что Кэррион, в некотором смысле, был воспитан в уверенности, что это когда-нибудь случится с ним. Впрочем, сейчас у меня не было времени размышлять об этом.
– Фишер оставил тебя здесь дожидаться меня? – спросила я.
– Можно и так сказать, – ответил Кэррион. – Я крепко спал в своей палатке. И тут появился он, черная туча с дерьмовым настроением, и стал рычать на меня, чтобы я вставал. Солнце еще даже не взошло, а он продолжал ворчать, что я лентяй. Он назвал меня пустой тратой кислорода. Что это вообще значит?
Я проигнорировала его, протягивая руку.
– Мне это нужно. То, что он дал тебе.
Кэррион скорчил кислую мину и полез в карман. Он вытащил ту самую маленькую деревянную коробочку, в которую Кингфишер в прошлый раз спрятал ртуть, и протянул ее мне.
– Наш великодушный похититель настоятельно рекомендовал мне не открывать ее. Я бы принципиально ослушался его, как только он ушел, но у меня закололо руку, когда я взял шкатулку, и я решил, что, может быть, хоть в этот раз я его послушаюсь.
Что бы случилось с Кэррионом, если бы он открыл шкатулку? Ртуть была в инертном состоянии, твердая и спящая, но оставался шанс, что Кэррион случайно активировал ее. Почему нет? Если я смогла это сделать, значит, есть шанс, что и ему удалось бы. Я понятия не имела, почему родилась с даром обращаться со ртутью. Возможно, это был скрытый дар, который еще не проявился в Кэррионе. Его руку покалывало, когда он держал коробку. Возможно, это что-то значило.
– Чем ты занят прямо сейчас? – спросила я его.
– Кроме того, что ворошу огонь палкой и читаю книгу? – спросил он, снова взяв ее в руки. – Ничем. Почему ты спрашиваешь?
– Хочешь поджечь что-нибудь гораздо более интересное?
Он с размаху захлопнул книгу.
– Конечно, да.
Магниевый порошок, соль мелкого помола, дистиллированная вода.
Висмут, медь, сурьма.
Медный купорос, мел, свинец.
Результат: Реакции нет.
Еще три эксперимента и еще три неудачи. Мало того, что я никогда раньше даже не слышала о сурьме, не говоря уже о работе с ней, оказалось, что мелкий белый порошок – сильнейший раздражитель кожи. Он вспыхивал, как только касался ртути, а от его паров нас так тошнило, что и я, и Кэррион выбегали и блевали на снег.
К середине дня мы пришли в себя и набрались храбрости, чтобы рискнуть пообедать. Кэррион спустился в лагерь, пока я занималась очисткой, и вернулся как раз в тот момент, когда пошел снег, с кучей закусок и кувшином, полным воды.
Мы сидели снаружи и ели. Холодные куски мяса. Кусочки сыра. Небольшой контейнер с орехами. Хлеб и горсть крошечных соленых рыбок, которые были очень вкусными.
– Стараешься изо всех сил?
Я чуть не подавилась, когда Кингфишер подкрался к нам сзади. Как только я увидела его, в моей предательской голове всплыли события прошлой ночи – ощущение его рук и губ на моем теле, миллион греховных вещей, которые он делал своим языком. Он взглянул на меня, потом прищурился и перевел взгляд на лагерь, словно тоже вспоминая меня в разных сомнительных позах. Потом я заметила его кровоточащую губу, синяк на челюсти и тот факт, что его рубашка была забрызгана красной кровью, а не черной, и мои мысли унеслись в другом направлении.
– Что с тобой случилось? Почему у тебя идет кровь?
– Тренировка, – сухо сказал он. – Не меняй тему. Почему ты не работаешь?
Внезапно меня перестало волновать, что он ранен. На самом деле мне даже самой захотелось причинить ему боль.
– Поскольку мы не рабы, мы сделали перерыв, чтобы поесть. Смотри, две тарелки и все такое, – сказала я, показывая ему, что на самом деле ем сама, а не делюсь с Кэррионом. Не думаю, что это сделало его более счастливым. – И вообще, – сказала я. – Я уже сделала все, что могла за этот день.
– Как прошло?
Я выгнула бровь.
– А ты как думаешь?
Он ничего не ответил.
– У меня есть вопрос, – сказала я ему. – Еще в Калише ты спрятал от меня ртуть в той маленькой коробочке на полке. Сегодня ты отдал ее Кэрриону и заставил его ждать меня на середине, проклятой богами горы. Почему ты продолжаешь прятать ее от меня? Почему не можешь просто оставить на видном месте? Ну, знаешь, чтобы ее легко было найти? Может быть, если бы я не тратила столько времени на поиски, то успела бы провести больше опытов.
Под глазами Фишера залегли тени. Он выглядел усталым.
– Прости меня за то, что я сделал этот день немного интереснее для тебя. Тебе полезно совершенствоваться в поиске ртути. Никогда не знаешь, когда может понадобиться обнаруживать крошечные количества на больших расстояниях.
– Это раздражает.
– Ну, теперь ты ее нашла. Ты планируешь еще что-то делать во второй половине дня?
Я раздраженно ответила:
– Нет. Мне нужно очистить серебро.
Фишер с сомнением посмотрела на Кэрриона.
– Ты что-нибудь знаешь об очистке серебра?
– Ни черта, – ответил он. – Я больше занимаюсь логистикой.
– Что это значит?
– Я очень хорош в перемещении вещей из одного места в другое.
– Для этого у нас полно других ослов. Тебе следует пойти и найти себе какое-нибудь полезное занятие, – огрызнулся он.
– Он помогает мне! – Я встала, вытирая одну руку о штаны и передавая небольшую миску с орехами Кэрриону, который взял ее и бросил один орешек в рот, одарив Фишера язвительной улыбкой. Фишер никак не отреагировал. Не лично. Над костром, который мы развели, чтобы согреться во время еды, взметнулась волна черного дыма и ударила Кэрриона прямо в грудь. Это был не сильный удар. Это было равносильно сильному дуновению ветра, но из-за него миска с орехами выпала из рук Кэрриона, и ее содержимое рассыпалось по земле.
Ну и ребенок.
– Найди Рена. Попроси у него работу, или я сам найду ее для тебя, – сказал Фишер. – Полагаю, чистка уборных тебя не привлекает, поскольку ты не владеешь магией и тебе придется делать это вручную?
Улыбка Кэрриона погасла.
– Ты сегодня чертовски жалок. Тебе действительно стоит перепихнуться. Это улучшит твое настроение. Скажи ему, солнышко.
Я поперхнулась. Громко. Кэррион не смог бы посоветовать ничего более неудачного, даже если бы попытался. Я стучала по груди, пытаясь отдышаться, а Фишер все это время просто смотрел на меня. Он не проявлял никаких эмоций. Вообще никаких. Лишь зыбкий блеск в радужной оболочке указывал на то, что внутри он не так спокоен, как снаружи. Его глаза, казалось, излучали свет, когда он в конце концов бросил на Кэрриона презрительный взгляд.
– Не называй ее солнышком, – приказал он.
– Почему?
Если в планы Кэрриона входило подразнить медведя, то он, черт возьми, точно знал, как это сделать. Но Кингфишер никак не отреагировал на дразнящий тон его вопроса. Он лишь слегка наклонил голову, раздувая ноздри, и ответил низким хриплым голосом.
– Потому что она – лунный свет. Туман, окутывающий горы. Электричество в воздухе перед грозой. Дым, который стелется над полем боя перед началом сражения. Ты понятия не имеешь, кто она такая. Кем она может стать. Ты должен называть ее Величеством.
Мое лицо вспыхнуло. Жар расцвел в центре груди, превратив мои внутренности в пепел. Я ожидала от него колкости по поводу предложения Кэрриона с кем-то переспать, а не… этого. Что это вообще было? Кэррион поник под тяжестью тихого гнева, кипевшего в глазах Кингфишера, и его плохо скрываемая ухмылка сползла с лица.
Я и раньше попадала в неловкие ситуации, но эта была самой неловкой из всех, в которых я оказывалась. Я прочистила горло, напоминая им обоим, что я все еще здесь.
– Тебе что-то нужно, Фишер? Или мы можем вернуться к работе? – спросила я.
Его выражение лица было бесстрастным, когда он перевел взгляд на меня.
– На сегодня вы закончили. Я пошлю кого-нибудь другого очищать серебро. В лагере полно других кузнецов, которые могут выполнять такую работу. К сожалению, мне нужно кое-что еще от тебя, Оша.
