Текст книги "Тройная угроза (ЛП)"
Автор книги: К. Уэбстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Взял на заметку.
Простой способ связаться с Лэндри. Может, в конце концов, эта работа не будет такой уж скучной. Судя по тому, как Делла вела себя до сих пор, очевидно, что я буду обращаться к её старшей сестре на каждом шагу.
– Есть вопросы? Если нет, я заберу Деллу, как только она закончит свой перекус, и верну её Вам. Не стесняйтесь, можете осмотреться, чувствуйте себя, как дома.
С этими словами она разворачивается одним плавным движением, и уплывает прочь, словно чертов призрак.
– Если я тебя отпущу, тебе лучше вести себя прилично, – говорю я Язычнице. – Не давай этой женщине повод тебя убить.
Кошка рычит, что звучит как вызов, но я всё равно опускаю её. Она убегает и проскальзывает между столом и стеной. Как раз вовремя. Дверь со скрипом открывается. Я оборачиваюсь, ожидая увидеть Деллу, требующую знать, где её питомец.
Вместо этого я вижу её.
Лэндри Крофт.
Шелковистые светлые волосы. Пухлые розовые губы. Большие ярко-голубые глаза.
Шок на её лице забавен. Трепет пронзает меня насквозь. Хотя я ненавижу большинство заданий, на которые нас посылает Брайант, мне кажется, что это может принести мне хоть какое-то удовлетворение. Спэрроу преуменьшил то, насколько красива Лэндри. Он бы сказал, что она годится для траха. Изгибы её тела дразнят взгляд, в ней есть что-то завораживающее.
– Форд? – выпаливает она, румянец заливает её щеки и шею. – Что ты здесь делаешь?
Я одариваю её широкой улыбкой.
– Работаю.
– Работаешь?
– Я репетитор Деллы по чтению речи.
Её растерянное выражение лица только делает её милее.
Эта работа только что стала чертовски лучше.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Лэндри
Как?
Как Форд Мэнн оказался в моем доме?
Он наблюдает за мной, слегка изогнув бровь. То, как он изучает меня, почему-то кажется более испытывающим, чем раньше. Не в насмешливом смысле. На этот раз всё более… интимно.
Это потому, что мы одни?
В моем доме?
– Ты вообще квалифицирован? – требовательно спрашиваю я, подавляя свое удивление и позволяя беспокойству о сестре взять вверх. – Ты должен отнестись к этому серьезно. Моя младшая сестра – не какая-то шутка.
Явно оскорбленный моими словами, он хмурится, между его бровями появляется морщинка. Я не могу удержаться и опускаю взгляд на его губы. Ранее они были сложены в мальчишескую дразнящую ухмылку. Теперь они практически поджаты от волнения. Меня беспокоит, что наше прежнее легкое подшучивание, как будто исчезло. Воздух между нами гудит от неопределенности.
– Я справлюсь с этим, – выдавливает он.
– Ты ведешь себя… иначе.
Если не считать легкое подергивание его челюсти, он никак не реагирует на мои слова. Просто смотрит на меня, как мудак. В дебильной бейсболке он выглядит ещё большим придурком, чем раньше. Во мне просыпается сильное желание сбить её с его головы.
– У меня был плохой день, – наконец говорит он.
Я вздрагиваю от его слов, которые ощущаются как удар. На наших занятиях он выглядел так, будто отлично проводил свой день. Всё изменилось, потому что я отказалась от его предложения подвезти меня домой?
– Мой тоже был не так хорош, – плюю я в ответ, надеясь ужалить его своими ядовитыми словами.
Черты его лица смягчаются, и он улыбается одним уголком губ.
– Лгунья.
Когда он произносит это насмешливое слово своим рычащим голосом, я забываю, почему вообще на него злюсь. Он делает шаг ко мне, но нерешительно. Как будто прощупывает почву. Я не двигаюсь с места. Я не собираюсь отступать и позволять ему думать, что он имеет здесь преимущество. Вызов в моей позе, должно быть привлекает его, потому что он продолжает приближаться – нет, красться – ко мне, пока не оказывается так близко, что мне кажется, что я чувствую тепло его груди напротив своей.
– У тебя проблемы с личным пространством, Шеви.
Он бегает глазами туда-сюда. Раньше они были цвета кленового сиропа, но теперь, когда полуденное солнце проникает в окна и омывает его безупречные черты, они стали светлее. Как расплавленная карамель. У меня проблемы, если я продолжаю ассоциировать сладкое с этим парнем.
– Шеви? – спрашивает он. – Играешь с моим именем?
О, Боже. Он тупой спортсмен, который, вероятно, получил слишком много ударов по голове на футбольном поле или что-то в этом роде.
– Забудь, – бормочу я. – Я серьезно отношусь к тому, что сказала. Тебе лучше не использовать Деллу, для того чтобы добраться до меня. Потому что, если это так, то это действительно чертовски жутко, Форд. Сначала преследовал меня на занятиях, а теперь это?
– Преследовал тебя? – Его губы подергиваются. – Я буквально встретил тебя только сегодня. Осторожно, если твоя эго станет ещё больше, милая, ты с трудом выйдешь из этой двери.
Я насмехаюсь над его словами, полностью игнорируя то, что он называет меня «милой». Перешел от «Прачки» к «милой»? Иисусе, этот парень быстро двигается.
– Может, мне следует понаблюдать, – угрожаю я. – Чтобы убедиться, что ты не замышляешь ничего странного.
– Итак, кто из нас сталкер?
Я тычу в его твердую грудь прямо в центр.
– В какую бы игру ты ни играл, я всё выясню. Я не какая-то глупая наследница, с которой ты можешь играть.
Его рука поднимается, обхватывая мое запястье. Хватка на нем сжимается, но не до боли. Скорее собственнически.
– Если бы я играл в игру, ты была бы бессильна её остановить. – Его самодовольная ухмылка вызывает тошноту. – Ты бы проиграла, милая.
Опять «милая».
– Помни, – огрызаюсь я в ответ, вырываясь из его хватки. – Я близко знакома с твоими яйцами.
– Ты познакомилась с моими яйцами?
Боже мой, он идиот. Я хватаю карандаш с ближайшего стола и взмахиваю рукой. В тот момент, когда острие упирается в него сквозь джинсы, он замирает, его лицо бледнеет.
– Какого хрена, женщина?
– Очевидно, тебе нужно было напомнить.
Он долго изучает меня, прежде чем кивнуть в знак согласия.
– Я обещаю быть хорошим мальчиком. Счастлива?
Несмотря на то, что карандаш направлен ему в яйца, он улыбается. Улыбкой, которая начинается с малого, но наполняется силой, по мере увеличения. Словно солнце, появляющееся на горизонте. Маленький лучик света, превращающийся в теплое, покрывало, окутывающее каждый дюйм твоей кожи и впитывающееся в твои кости. Определенно, та улыбка, которую он не показывал мне до сих пор.
Я ненавижу, что мне она нравится. Сильно.
Тепло, исходящее от него, обжигает мою кожу, особенно на щеках. Раздражает, что он может видеть, как влияет на меня. Судя по растущему сиянию его ухмылки, он знает.
– Счастлива? – ворчу я, отступая назад и больше не целясь в его яйца. – Не уверена, что вообще знаю, что это значит.
Правда, которую я только что выболтала, ощущается горечью на языке. Этот улыбающийся, великолепный придурок занимает место в первом ряду моей уродливой правды. Прелестно.
Он поднимает руку, и я замираю, гадая, что он собирается сделать. Шок пронзает меня, когда его палец цепляется за мой подбородок и нежно приподнимает его, пока его глаза не впиваются в мои. Мое сердце замирает, а затем и вовсе останавливается, когда он наклоняется ко мне.
Он собирается поцеловать меня?
А я позволю ему?
– Ты можешь доверять мне, – бормочет он, его дыхание щекочет мое лицо. – Обещаю.
Никогда в жизни мне так сильно не хотелось поверить в ложь. Его тихие, нежные слова дразнят меня ложным чувством безопасности, но внутри него что-то скрывается. Я чувствую это в Форде. Под тем, что он позволяет мне видеть, скрывается тьма.
Я знаю это, поскольку живу в бездне.
Каких монстров ты прячешь, Форд Мэнн?
– Для меня ещё слишком рано принимать твои слова за чистую монету в наших отношениях, – говорю я, отступая от него ещё на шаг. Его рука опускается, а улыбка превращается в ухмылку.
– В отношениях?
– Не тупи. В дружбе. Мы друзья. Полагаю.
Из него вырывается глубокий, рокочущий смех.
– Полагаешь? Ты специально затрудняешь всем знакомство с тобой?
Да.
У меня нет времени на людей или отвлечения.
Его мягкость отличается от той, что была раньше в университете. Неожиданно, но не отталкивающе. Она теплая и уютная. У меня возникает непреодолимое желание подойти ближе, чтобы он окутал меня в объятиях, словно одеяло в форме человека.
Агх. Он не стал вдруг симпатизировать мне, и он не какой-то потенциальный бойфренд. Он всё ещё первоклассный придурок, которого я встретила в университете.
У Форда Мэнна множество слоев, и он опасен для кого-то вроде меня, потому что у него есть сумасшедшая манера обезоруживать меня своими очаровательными улыбками и непредсказуемыми словами.
– Мне нужно сделать домашнюю работу. Я ухожу, – заявляю я самым ледяным тоном, на какой только могу, несмотря на переполняющий меня жар. – Веди себя хорошо, иначе…
С этими словами я поворачиваюсь на каблуках и убегаю из комнаты, прежде чем раскрою больше тех внутренних сторон себя, которые не нуждаются в разоблачении.
Просто в нем есть что-то, что вызывает желание рассказать ему всё. Он притягивает меня к себе. Даже его тайны взывают ко мне.
Я хочу получше узнать его.
И это чертовски пугает меня.
* * *
Прошел почти час, а Делла ещё не спугнула Форда, так что, должно быть, они каким-то образом поладили. Время от времени я слышу его низкий голос, обращающийся к ней, но он никогда не повышается и не кажется взволнованным. Я сижу в кресле в гостиной с книгой в руках, делая вид, что читаю, но на самом деле я просто слежу – или, в данном случае, прислушиваюсь – за происходящим. Как бы сильно я ни хотела доверять Форду, но нет.
Я не могу.
Стук каблуков Сандры по деревянному полу привлекает мое внимание. Все волоски на моих руках стоят по стойке смирно. Я притворяюсь, что поглощена своей книгой, делая вид, что переворачиваю страницу, даже после того, как звук её каблуков стихает. Если она узнает, что я присматриваю за новым репетитором, она расскажет папа. Если она расскажет папе, он начнет копать и захочет узнать больше о нем. Это поставит Деллу под прицел, а я не могу этого допустить.
Кроме того, если папа поймет, что репетитор невероятно сексуальный, он может уволить его за это.
Нет, лучше притвориться незаинтересованной.
– Мисс Лэндри?
– Хмм? – Я не поднимаю глаз от своей книги.
– Ваш отец хотел, чтобы я сообщила Вам, что завтра вечером Вы будете развлекать гостя за ужином.
Мои взгляд устремляются к ней, брови сдвинуты в замешательстве.
– Я?
– Да. Он сказал, что попросит Люси привезти несколько подходящих случаю вариантов одежды.
Старая добрая Люси. Мой личный ассистент по покупкам. Потому что, не дай бог, мне разрешат ходить по магазинам самостоятельно. Папе пришлось бы отпустить меня с поводка, а он держит его крепко. Если бы он позволил мне, хотя бы на один день, пройтись по магазинам, я, вероятно, смогла бы купить и сдать обратно достаточно вещей, чтобы отложить приличную сумму наличных на случай побега.
Но поскольку это не вариант, я всё ещё без гроша в кармане и без плана действий.
– Кто этот гость? – По моему телу разливается колючее неприятное чувство. – Я его знаю?
Сандра одаривает меня ослепительной, натренированной улыбкой.
– Это его новый протеже, дорогая. Тай Константинов.
Константинов.
Фамилия как у влиятельных и очень богатых богов Нью-Йорка.
– Подожди. Папин протеже – это тот же парень, с которым он хочет, чтобы я поужинала? – уточняю я, раздражение скручивает мои внутренности.
– Вы же знаете, как Вашему отцу нравится контролировать все составляющие и следить за тем, чтобы конечный результат его удовлетворил. – Она машет наманикюренной рукой, отпуская меня. – Так будет лучше. Давать кому-либо доступ в империю Крофтов рискованно и опасно. Вы должны понимать это.
Я хочу вытащить из неё ещё больше ответов по этому вопросу, но все мои мысли резко обрываются, когда Форд входит в гостиную с кошкой на руках и моей младшей сестрой рядом с ним.
Я изумленно смотрю на него.
Кошка?
Он слегка пожимает плечами, совершенно не обеспокоенный тем, как грязное животное цепляется длинными когтями за его рубашку. Папа бы сейчас был в ярости по многим причинам – симпатичный парень, облезлый кот и моя глухая сестра. Мысль о том, что папа войдет сюда, вызывает у меня такую тревогу, что комната начинает вращаться, а к горлу подступает желчь.
Я смутно следу за тем, как Сандра провожает Деллу в её комнату и прощается с Фордом, прежде чем она исчезает в собственном кабинете.
Затем тишина.
Я выхожу из оцепенения и поднимаюсь на ноги. Надев туфли, я выскальзываю из пентхауса, надеясь догнать Форда.
Зачем?
Потому что хочу поговорить с ним – узнать о нем всё, что только можно. Например, почему он занимается этой работой и почему он так заинтересован во мне. Я хочу знать, что он скрывает.
Больше всего я хочу знать, серьёзно ли он говорил… что я могу ему доверять.
Хоть я и понимаю, что это плохая идея, я хочу этого. У меня нет друзей или людей, на которых я могу положиться. В этом большом, ужасном мире есть только я и Делла. Иметь человека, на которого можно положиться, кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой.
К тому времени, как я спускаюсь на лифте в вестибюль здания, я уверена, что он уже давно ушел. Я протискиваюсь мимо нескольких мужчин в костюмах, задержавшихся у входа, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Когда я выхожу на улицу, то не вижу блестящей «Audi» Форда, которую он так любит.
То, что я вижу, сбивает меня с толку.
Непристойно желтый «Bronco» лениво тарахтит, пока Форд протягивает одному из парковщиков пачку наличных. Не замечая меня, он забирается в автомобиль. Он заводит двигатель, который визжит, разгоняясь. Я смотрю вслед машине, гадая, сколько автомобилей у Форда Мэнна.
Ещё больше вопросов.
Но никаких ответов.
Желание поискать его в интернете – словно искушение, жертвой которого я чуть не стала. Но, поскольку папа следит за моей цифровой активностью, как ястреб, искать Форда означает привести его прямо в руки к папе. Как бы он меня ни раздражал, сейчас Форд – единственное в моей жизни, что принадлежит мне.
Мой «друг».
Мой секрет.
Мой.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Спэрроу 
Чертовски тихо.
Я ненавижу, когда так тихо.
Когда мы дома втроем, наша квартира площадью 2300 квадратных футов13 в самом центре Трайбеки14 не кажется такой уж большой, и в ней всегда шумно. По телевизору в гостиной всегда идет какая-нибудь телепередача или фильм. Кто-то постоянно разговаривает или ругается.
Я покачиваюсь в своем кресле только для того, чтобы слышать его скрип снова и снова. Оба наших коричневых кресла уродливы, но очень удобны. В квартире за почти пять миллионов долларов, подаренной нашим дядюшкой Брайантом, раньше стояли вычурные кресла. Как только мы переехали год назад, мы вынесли их на помойку и купили вместо них эти.
Возможно, это и собственность Морелли, но для нас это дом.
Как и каждый парень, я задумывался о том, каково это – жить одному. Мне не пришлось бы убирать беспорядок, который Скаут оставляет на кухне каждую чертову ночь, или терпеть Салли во время футбольного сезона. Но тогда всегда было бы слишком тихо и чертовски одиноко. Мне спокойно, когда они рядом. Я чувствую, что так будет всегда.
В детстве, мои братья всегда находились рядом со мной, в любой ситуации. Мы вместе играли в лакросс15 с тех пор, как стали достаточно взрослыми, чтобы держать клюшку, и были распределены в одни и те же классы, потому что деньги решают. Тогда, благодаря маме, у нас их было много. Мы втроем правили в любой обстановке, потому что были единым целым.
Но после всего того дерьма, которое произошло, когда мы были глупыми, восемнадцатилетними придурками, между нами произошел раскол. Тесная связь, которую мы когда-то имели, была разорвана, и мы не нашли способ вернуть её. Иногда я думаю, что, может, именно мама всё это время связывала нас, а теперь, когда она гниет в тюрьме, мы отдаляемся друг от друга в свои собственные уголки вселенной. И всё же, несмотря на всё то дерьмо, через которое мы прошли, я не могу представить свою жизнь без них.
Чтобы отвлечься от депрессивных мыслей о том, что я одинок и скучаю по маме, я зависаю в телефоне. О Лэндри ничего нельзя узнать, но я не против вытягивать из неё крохи информации каждый раз, когда мы видимся. Я хочу узнать больше о её отце. Он – ключ, который откроет доступ в мир Константинов. Мы втроем отчаянно пытались по-своему отомстить за то, что сделал с нами Уинстон.
Он отымел нас на стольких уровнях. Стольких чертовых уровней.
Это задание – самое занимательное дерьмо из всего того, чем нам позволял заниматься Брайант. Оно заполняет пустоту, которую я изо всех сил пытался заполнить. У меня есть цель.
Может, Салли был прав…
Мы существовали – не жили.
Были марионетками в шоу Морелли.
Я пролистываю все новости, которые только могу найти об Александре Крофте. В каждой статье его целуют в задницу и восхваляют за то, что он – следующий Стив Джобс16. Блестящий технологический гений, умеющий превращать игровой код в миллиарды долларов. Он – нарасхват, его состояние продолжает расти в геометрической прогрессии из года в год.
Пришлось немного покопаться, но я узнал, что его жена, Эви, скончалась вскоре после рождения второй дочери. Репортеры обходят стороной эту сокрушительную потерю, проявляя редкое в наше время уважение к частной жизни семьи, и вместо этого сосредотачиваются на самом Крофте.
А Лэндри?
Как будто она и её младшая сестра – несуществующие призраки. Есть фотографии Александра, Эви и маленькой Лэндри, но ни одной за последние шесть или около того лет.
Её определенно бережет этот её папочка.
Почему?
Мой член дергается при одном только воспоминании о наших сегодняшних столкновениях. Я, блять, знаю, почему. Пресса сожрала бы её с потрохами. Дерзкая, умная и чертовски сексуальная. СМИ любят наследниц миллиардных состояний. Они более чем счастливы следовать за ними повсюду, документируя каждую секунду их жизни.
В каком-то смысле я уважаю этого парня за то, что он защищает её от всех этих придурков. К несчастью для них обоих, самые ужасные придурки всё равно настигли их.
То есть, я и мои братья.
Мы – инфекция, медленно распространяющаяся в мире Крофтов.
Александр и его драгоценная дочь – для нас просто вход. Возможность нанести урон нашему настоящему противнику. Уинстону Константинову и всей этой чертовой семейке. Включая нашу бывшую сводную сестру Эш.
Я не одержим, как Скаут, поэтому не интересуюсь Уинстоном и Эш, но слышал достаточно его высказываний, чтобы знать текущее положение дел. Они влюблены друг в друга и счастливо живут, словно в мечте миллиардера.
Скаут больше всего на свете хочет уничтожить этого человека.
Но Уинстон неприкасаем. Мы узнали это на собственном опыте. А вот его семья – нет.
Изменив направление своих мыслей, я снова погружаюсь в охоту за тем дерьмом Крофте, которое может оказаться полезным. Пока всё чисто. Осталось узнать подробности у самой Лэндри.
Мой член снова подергивается.
Я готов сделать всё, что необходимо. Раздеть эту болтливую девчонку догола и подмять под себя – это не столько трудности, сколько преимущество моей работы, в которой я был бы очень, очень хорош. Потерявшись в своих фантазиях, я едва замечаю, когда в дверь входит Салли. Только странный, нечеловеческий звук, исходящий от него, заставляет меня бросить взгляд в его сторону.
– Язычница, познакомься со Спэрроу. Спэрроу, это Язычница, – Салли хмурится, а к его груди прижимается злобно бьющая хвостом кошка, запустившая свои когти в его футболку. Кровь покрывает его предплечья.
– Ты завел кошку? – Я вскидываю бровь, не в силах сдержать смех. – Какого хрена?
– Мы завели кошку. – Челюсть Салли сжимается, и он жестом показывает на рычащее существо. – И мы искупаем её.
– Не-а. – Я резко качаю головой. – Черта с два.
– Я не спрашивал, придурок. Я не смогу сделать это в одиночку. Эта кошка та ещё засранка.
– Тогда зачем ты её завел?
Не обращая на меня внимания, он уходит. Несмотря на свои слова, я поднимаюсь на ноги, не в силах оставаться в стороне, и следую за ним в его спальню. Гораздо веселее смотреть, как страдает твой брат, чем представлять себе это. Я заглядываю в его ванную и вижу, что он изо всех сил пытается оторвать кошку от своей футболки, в то время как ванна наполняется водой.
– Серьезно, чувак. Зачем ты принес её домой? – Я хватаюсь за верхнюю часть дверной рамы и наклоняюсь. – С каких пор ты любишь кошек?
– С тех пор, как никогда, – ворчит он. – Ребенку нравятся кошки.
Ребенку?
– Лэндри?
Он усмехается.
– Нет. Её младшей сестре. Это моя работа – быть на хорошем счету на этом фронте. Шпионить и всё такое. Помнишь?
– Она чертовски сексуальна, не так ли?
– Как по мне, так она сучка. – Ему удается отцепить кошку от футболки, но в процессе она когтями впивается ему в руку. – Иисусе, Язычница, успокойся. Я пытаюсь смыть эту грязь с твоей паршивой задницы.
Сжалившись над ним, я встаю рядом. Эта кошка устроит истерику, как только её лапы коснутся воды. Одному ему определенно не справиться.
– Лэндри та ещё сучка, – говорю я, ухмыляясь. – Но это вроде как её лучшее качество.
– Её губы – вот её лучшее качество, – возражает Салли, не упуская ни секунды. – Я опущу Язычницу. А ты помоешь её. Следи за своими пальцами. Она наверняка откусит их к чертовой матери в отместку.
Я хватаю бутылку с шампунем и готовлюсь, пока он опускает её в теплую воду. Она издает вой прямо как из гребаного кошмара. Жуткая кошка.
– Губы, да? У тебя такое кровожадное сердце, чувак.
– Губы, сосущие член, – бросает Салли в ответ. – Ты знаешь, о чем я.
– Ты ведешь себя так, будто я тебя не знаю, Салл. Всё нормально. Ты думаешь, что она красивая.
– Разве важно, что я думаю? – он окунает кошку, зарабатывая новые следы от когтей на предплечьях, и ругается. – Шампунь.
Я выливаю много шампуня на это отвратительное существо. Ей нужно минимум десять ванн, а не одна.
– Лэндри поняла, что что-то не так?
– Она была скептичной и настороженной. – Он борется с кошкой, пока она пытается сбежать, и успешно её сдерживает. – Серьезно. Неплохо было бы в следующий раз дать больше информации об этой цыпочки, чтобы я, блять, не подставил нас на первой же встрече.
– Она ненавидит, когда её называют цыпочкой, – с усмешкой отвечаю я.
– Очень помог, Спэрроу. Ахуеть как помог.
Он сам спросил. Не мои проблемы, что ему не нравятся мои ответы.
– Она пыталась ударить меня по яйцам, – пробормотал он. – Как я и сказал. Сучка.
– Эта цыпочка и на мои покушалась. – Мои губы растягивает ухмылка. – Я думал, что потеряю одно. А может, и оба. Это было очень трогательно.
Салли хмурится.
– Это дерьмо не сработает. Мне всё это не нравится.
Иногда Салли может быть таким ребенком. Ему не нравится, когда Брайант держит нас на привязи. Ему не нравится, когда Брайант посылает нас на задания. Он не хочет такой жизни. И всё же, он всё ещё здесь. И скулит об этом каждый день, сводя меня с ума.
Язычница вырывается, выскальзывая из его рук. Мне удается схватить грязную тварь, прежде чем она вырвется из ванны, но не раньше, чем я получаю следы от её острых когтей на моих предплечьях.
Далее следует множество брани и борьбы, но, в конце концов, нам удается вымыть кошку и немного высушить её полотенцем. Когда она вновь пытается сбежать, мы её отпускаем. Она выбегает из ванной и исчезает, громко мяукая, что звучит как кошачья версия «да пошли вы оба».
Несколько минут мы проводим в тишине, очищая царапины, прежде чем возвращаемся в гостиную. Я немного удивлен, увидев, что Скаут добрался до дома. Что ещё более удивительно, так это то, что он растянулся на диване с влажной, мурлыкающей кошкой, свернувшейся калачиком у него на груди, и направил взгляд на кварцевый камин, который горит и мерцает несмотря на то, что на улице около семидесяти градусов17.
– Эта кошка, блять, мурлычет? – спросил Салли с легким возмущением в тоне. – После того, как я спас её чертову жизнь?
Скаут кладет ладонь на спину злой кошки и проводит пальцами по её мокрой шерсти. Мурлыканье становится громче.
– Да, эта кошка, блять, мурлычет, – говорит Скаут насмешливым тоном. – Не злись, братишка.
Салли не маленький, он ровесник Скаута, но слова Скаута всегда попадают в цель, удачно выбивая Салли из колеи. Он показывает Скауту средний палец, прежде чем плюхнуться в кресло. Его хмурый вид кажется мне смешным и напоминает о том времени, когда мы были маленькими, и он не мог добиться своего.
Чертов ребенок.
– Вы двое похожи на близнецов, – небрежно замечает Скаут, переводя взгляд с моей одежды на такую же одежду Салли.
– Мы тройняшки, придурок, – ворчу я. – Просто подожди, когда придет твоя очередь одеваться так же, как мы. Словно вернулись в детский сад.
Черты лица Скаута темнеют, а мой живот сжимается. Упоминание о том, как мама любила одинаково нас одевать, вероятно, было неудачным ходом. Точнее, чертовым триггером. Салли напрягается от дискомфорта. Никто из нас не в настроении останавливать истерику Скаута.
– Кстати, о нашей работе, – говорит Скаут, невозмутимо пропуская мой комментарий мимо ушей и переводя разговор на ту хрень, на которую нас подписал Брайант. – Я сегодня ходил на свою. Я работаю помощником на этаж ниже руководителей.
Я опускаюсь на край дивана, отпихивая ноги Скаута, и бросаю на него ожидающий взгляд.
– И? Узнал что-нибудь полезное?
– Пока ничего. – Он рассеянно поглаживает кошку. – Но, не волнуйся, я добьюсь своего.
Его темные глаза сверкают злым блеском, что не перестает меня тревожить. Судя по молчанию Салли, я бы сказал, что он чувствует тоже самое. Я втайне благодарен тому, что Скаут не будет контактировать с Лэндри. Во-первых, она бы сразу поняла, что что-то не так. По крайней мере, мы с Салли можем выдавать себя друг за друга, но Скаут?
Блять, нет.
Мы с Салли не настолько безумны и хладнокровны, как он.
К тому же, если бы ему пришлось взаимодействовать с Лэндри, он, вероятно, сорвался бы в ту же секунду, как она проявила свой характер. Хотя я нахожу это чертовски сексуальным, Скаут сойдет с ума. И тогда…
Ситуация с Эш повторится. Наша сводная сестра должна была быть развлечением. Мы должны были играть с ней. Одержимость Скаута всё изменила. Она подняла нас на те уровни в игре, на которых мы не имели права играть.
Если он зациклится на Лэндри также, как на Эш, это может испортить всё к чертям собачьим. В прошлый раз это едва не стоило нам жизней.
Я ловлю взгляд Салли. Он, должно быть, понял, что у меня на уме, потому что слегка кивнул. Нам нужно, чтобы всё было так, как есть сейчас: Скаута держится подальше от Лэндри, чтобы не повторить прошлое.
– Я заказал кое-что для Язычницы, – говорит Салли, отбрасывая телефон в сторону. – Может, она вспомнит, кто её спас, и пересмотрит свою преданность.
Язычница шипит на него.
Вот сука.
Громкий удар в коридоре за пределами нашей квартиры заставляет её вскочить и броситься под книжный шкаф. В следующую секунду Скаут слетает с дивана в сторону звука. Только через секунду я понимаю, что Скаут идет открывать дверь с черным «Глоком» в руке.
Ни хрена себе.
– Чего тебе? – рычит Скаут, открыв дверь и направив оружие в грудь парня. – Кто ты, блять, такой и почему пытаешься пробить себе дорогу в мою квартиру?
Чувак, стоящий в коридоре, пьян и явно растерян. Он не пытается проникнуть в наш дом или во что там, черт возьми, верит Скаут. Медленно я поднимаюсь на ноги и подхожу к нашему обезумевшему брату.
– Эээто не мой дом, – говорит парень, его лицо искажает растерянное выражение, когда он бросает взгляд мимо Скаута, на меня. – Ууупс, – он разражается смехом. – Не стреляй, братан, – опять смех.
Ради всего, блять, святого, Скаут может пристрелить его, просто чтобы заткнуть эту надоедливую задницу.
Скаут не опускает пистолет, держа палец на спусковом крючке. Один внезапный чих, и мозги этого пьяного парня окрасят стену позади него.
– Я провожу его до лифта, – говорю я Скауту самым спокойным голосом, на который только способен. – Тупица заблудился.
Скаут не сопротивляется, когда я осторожно толкаю его руку вниз. Когда пистолет больше не направлен в голову парня, я вздыхаю с облегчением. Не за пьяницу, а за нас. Я не позволю этому куску дерьма испортить наши жизни.
– Сейчас вернусь, – заверяю я Скаута. – Закажи тайскую еду. Я, блять, умираю с голоду.
Состояние транса, в котором находился Скаут, кажется, сходит на нет, и он моргает, прежде чем кивнуть мне. Я оглядываюсь на Салли. На его лице читается облегчение. Мы уклонились от пули. В буквальном смысле.
Я тащу парня к лифту, удерживая от падения, хотя по пути он всё же несколько раз чуть не разбил себе лицо. Понимание того, что Скауту не придется сталкиваться с Лэндри, успокаивает мое сердце. Поскольку я понятия не имел, что у моего брата есть пистолет – которым он явно не боится пользоваться – неизвестно, что ещё я о нем не знаю.
Это задание – наебывать Лэндри – веселит меня.
И мне не нужно, чтобы чокнутый братец портил всё веселье.
