Текст книги "Тройная угроза (ЛП)"
Автор книги: К. Уэбстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Перевод: yumijoee.book (t.me/yumijoee1) и Ди (t.me/caamemora)
Редактура: yumijoee.book (t.me/yumijoee1) и Bella
Верстка: Bella
Обложка: Ди (t.me/caamemora)
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Лэндри
Моя жизнь идеальна.
Должно быть, потому, что он так её устроил.
Я всего лишь одна из множества сверкающих частиц в мире Крофтов – блестящая на всеобщее обозрение, словно золотая канитель.
И все смотрят.
Вот зачем я существую.
Чтобы быть трофеем, выставленным на показ. Красивая, вежливая, умная, уравновешенная, элегантная. Я – всё, что он только потребует от меня. Я никогда не спорю и не сопротивляюсь его невыполнимым требованиям.
Почему?
Из-за Деллы.
Она не идеальна.
По крайней мере, не в его глазах.
Для меня, моя младшая сестра – это все. Забавная и дерзкая, а иногда и немного странная. Она – самая настоящая вещь в моей жизни. Единственное, что приносит мне неподдельную радость.
Но по какой-то причине он её ненавидит. Каждой фиброй своей души. Ничего, из того, что она делает, даже не удовлетворяет его. Она обуза – позор. И если бы не мое осторожное вмешательство, неизвестно, что бы с ней случилось.
Я делаю глубокий вдох, а затем выдыхаю весь стресс, связанный с жизнью в пентхаусе Крофтов в престижном районе Хадсон-Ярдс с одним из самых влиятельных людей Нью-Йорка.
Наша квартира может быть оценена почти в тридцать миллионов и всегда выглядеть идеально, словно из журнала, но за каждой блестящей мраморной поверхностью скрывается тьма. Этот дом – не более чем причудливый кошмар. Иллюзия, перевязанная симпатичным бантиком.
Моя спальня – это место, где я провожу большую часть своего времени. Панорамные окна, занимающие всю стену моей комнаты, – это то место, откуда я могу сбегать, оставаясь взаперти. Обширные виды на сверкающую реку Гудзон и Атлантический Океан с высоты восемьдесят восьмого этажа напоминают мне, что где-то там, вдалеке от моей суровой реальности, жизнь прекрасна. Статуя Свободы, эта сука, дразнит меня издалека, хвастаясь своей независимостью.
Отвернувшись от фальшивого бегства, которым дразнят меня мои окна, я изучаю взглядом свою комнату. Как и остальная часть нашей квартиры, моя комната безупречна. Она ничего не говорит обо мне или моей личности. Гладкая белая мебель, снежно-белое постельное белье, мягкие белые коврики на теплых угольно-серых деревянных полах. Никаких картин или причудливых украшений. Ни телевизора, ни стереосистемы. Ничего, кроме моей идеальной тюрьмы.
Я – прелестная куколка в ещё более прелестном кукольном домике.
И он любит играть со своими игрушками.
Сегодня вечером он вернется домой из двухнедельной командировки в Токио. Всё напряжение, которое мне удалось сбросить за это время, вернулось обратно в мышцы моей шеи, скручивая меня с каждой секундой, приближающей к тому моменту, когда я буду вынуждена увидеть его снова.
– Мисс Лэндри, – щебечет Ноэль из дверного проема, заставляя меня вздрогнуть от удивления. – Вам нужна моя помощь?
Я несколько раз моргаю, выпрямляя спину. Я не могу позволить себе ослабить бдительность даже на секунду. Не потому, что я боюсь Ноэль, а потому, что мне нужно быть готовой к нему. Подняв подбородок, я вежливо улыбаюсь Ноэль.
– Да, пожалуйста. – Я киваю на лежащее на кровати шелковое, с золотистой драпировки платье от Джорджио Армани – изящная вспышка на безупречном белом одеяле. – У меня всегда проблемы с молниями.
Стремясь помочь, Ноэль суетливо вбегает в мою спальню, слегка улыбаясь. Мне нравится Ноэль, и в другой жизни мы могли бы быть друзьями. Но мы не в другой жизни. Мы в этой. Здесь ей платят за помощь и больше ничего не разрешают. Мне любопытно, из чего состоит её жизнь за пределами пентхауса Крофтов? Есть ли у нее дети, муж или хобби?
– Мистеру Крофту нравится, когда на Вас этот цвет, – ободряюще говорит Ноэль. – Я уверена, что он будет очень по Вам скучать.
Я стараюсь не морщиться от её слов. Он будет скучать по мне, и ему понравится это платье. Я буду такой, какой он меня подготовил, – совершенством.
Он бы не сильно скучал по Делле.
По Делле, которая станет объектом его презрительных взглядов и язвительных замечаний.
Откашлявшись, я пытаюсь подготовиться к его приходу. Не время для трепещущих нервов или скручивающегося желудка. Я должна быть сильной и отвлекать внимание, чтобы Делла не попала в поле его зрения. Конечно, у нас был столь необходимый перерыв от него, но он вернулся в город, а это значит, что всё идет своим чередом.
Всякая игривость пропадёт. Наши вечера кино и попкорна в её комнате подойдут к концу. Угощения, которые Ноэль иногда проносит для нас тайком, прекратятся под его бдительным взглядом. Делла больше не будет спать в моей постели. Нам придется остерегаться, что означает всегда быть начеку.
Даже персонал стал жестче. Они целый день слонялись вокруг, готовя квартиру к его приезду. Его охрана позволяет нам нарушать правила в его отсутствие до тех пор, пока мы не покидаем квартиру. Но с его возвращением они снова станут строгими и подавляющими.
– Делла одета? – спрашиваю я, выскальзывая из одежды и оставаясь в нижнем белье.
– В платье цвета лютика, которое делает её зеленые глаза более заметными.
Я киваю и выдыхаю с облегчением.
– Она не дралась с тобой из-за фиолетового?
– Ох, – признается Ноэль, – да, но я на двадцать лет старше и у меня есть преимущества.
Мне спокойно с ней, но я не могу позволить себе быть игривой. Не тогда, когда он скоро будет здесь. Представлять шестилетку, пытающуюся запугать человека на двадцать лет старше, довольно комично, но я не смеюсь.
– У неё подходящие туфли? – спрашиваю я, не обращая внимания на поддразнивания, и продвигаюсь вперед.
– Да, мэм. – Она предлагает мне платье, я надеваю его и поворачиваюсь, чтобы она застегнула молнию.
– Волосы?
– Она прекрасно выглядит, мисс Лэндри. Пожалуйста, не беспокойтесь.
Я настолько очевидна?
– Помни свое место, Ноэль. – Мои слова звучат резко, жаля, как хлыст по плоти, заставляя её сильно вздрогнуть.
– Да, мэм.
Веснушчатое лицо прислуги становится багровым, прямо как её туго стянутые в пучок волосы цвета «клубничный блонд». Я ненавижу то, что была груба с ней, тем более, что она была так добра к нам в его отсутствие, но сегодня я хожу по лезвию ножа со своими эмоциями. Если она хоть немного выбьет меня из моей роли, неизвестно, чем это обернется для Деллы.
Пожалуйста, будь послушной, милой девочкой сегодня, Делла. Пожалуйста.
– Я могу закончить сама, – отрезаю я холодным голосом, который так похож на него. – Ты больше тут не нужна. Отправь Деллу ко мне.
– Мисс Эллис с ней.
Я почти что отшатываюсь при упоминании имени Сандры. Сандра Эллис – управляющая нашим домом и при необходимости выполняет роль няни для Деллы. Ни Делла, ни я не выносим эту назойливую ведьму-сплетницу.
– Всё равно пришли её сюда, – выдавливаю я. – Скажи Мисс Эллис, что она освобождена от своих обязанностей на этот вечер.
Она кивает, а затем торопливо выходит из комнаты, оставляя меня наедине с моим скрученным животом. Мой макияж наложен мастерски, а шелковистые золотые волосы свободно заколоты, так что некоторые пряди выбиваются, обрамляя мое ангельское лицо.
Вот так он говорит.
У меня лицо ангела.
Нахмурившись, я на мгновение осознаю, что я не та идеальная девушка, какой он меня создал. Иногда настоящая «я» могу выбраться наружу, даже если на короткое мгновение во время взгляда в зеркало.
Побаловав себя парк секунд, я расслабляю черты лица и нейтрализую его выражение. Всю постоянно кипящую злость, придется оттеснить и прикрыть крышкой притворства.
Однажды мне не придется притворяться.
Но, по крайней мере следующие двенадцать лет, я буду актрисой, играя роль в этой нелепой пьесе, потому что в конце её я увезу Деллу далеко отсюда. Ей будет восемнадцать и по закону больше не сможет быть его пленницей. Мы будем жить жизнью полной смеха, свободы и счастья. Этот ад станет далеким воспоминанием.
Взглянув на часы, я подмечаю время. Делла до сих пор не появилась, значит, Сандра почему-то её задерживает. Ужин, когда он дома, всегда начинается в семь, а это значит, что мне нужно закончить сборы и самой найти Деллу до его прихода. Я недолго роюсь в своей шкатулке с драгоценностями, не обращая внимания на старые мамины кольца и ожерелья, прежде чем найти браслет, который он подарил мне на мое восемнадцатилетие в марте прошлого года.
Я ненавижу этот браслет. Я ненавижу его. Тем не менее, я надеваю его на запястье и поворачиваю руку, наблюдая за отблеском света на золоте.
– Ты выглядишь сногсшибательно, – грохочет низкий голос из дверного проема. – Точная копия своей матери.
Каждый волосок на моем теле оживает и встает дыбом, как будто его разбудила темная энергия, сгустившаяся вокруг меня. Одного его знакомого голоса достаточно, чтобы сказать мне, кто прокрался в мою спальню, но когда я улавливаю запах его дорогого одеколона, ответ только подтверждается.
Папочка дома.
– Спасибо, папа, – говорю я, ослепляя его ухмылкой. – Мы скучали по тебе.
Он раскрывает объятия, ожидая, что я обниму его. Я попадаю в его крепкую хватку. Его объятия недолги, он быстро отпускает меня. Волчья расчетливая ухмылка растягивает его губы, когда он поднимает сжатую в кулак руку.
Если бы Делла была здесь, этот кулак был бы оружием.
Но, для меня, его любимой старшей дочери, это подарок.
Так было не всегда. Я только недавно научилась по-настоящему хорошо выступать перед самым злобным критиком в мире.
– Ты принес мне что-то? – Я подпрыгиваю на цыпочках с девичьим рвением, несмотря на кислый вкус в животе. – Не могу дождаться.
Он издает рокочущий смешок.
– Ты избалована, милая.
Моя улыбка колеблется, и требуются усилия, чтобы напрячь мышцы и сохранить её на лице.
– Ты меня избаловал, – парирую я. – Это твоя вина.
Довольный моими словами, он переворачивает руку и разгибает пальцы, чтобы раскрыть ладонь. Ожерелье, напоминающее свернувшуюся в клубок золотую змею, мерцает в комнатном освещении. Его дары ощущаются как груз, тащащий меня на дно бездны – постоянное напоминание о том, зачем он их дарит.
– Оно такое красивое, – выдыхаю я, протягивая руку за изящным ожерельем.
– Такая нетерпеливая, – упрекает он. – Позволь мне. Повернись.
Проглотив тревогу, я поворачиваюсь и смотрю в окно. В отражении надо мной угрожающе возвышается папа. Нежными, деликатными движениями он расстегивает ожерелье, а затем тянется, чтобы надеть его спереди.
– Как дела в Токио? – спрашиваю я, безуспешно пытаясь сдержать дрожь в голосе.
– После нескольких дней переговоров мы, наконец, пришли к соглашению о цене покупки здания. Продажа прошла без проблем, и оно официально мое. Croft Gaming and Entertainment теперь будут официально представлены в Азии. – Его пальцы касаются внешней стороны моей шеи, когда он застегивает ожерелье. – Это многомиллиардное расширение, которое вскружило головы некоторым важным людям, особенно в этом городе.
– Невероятно, – бормочу я. – Поздравляю.
– С деньгами, которые я заработаю на этом мировом расширении, возможно, я смогу уйти на пенсию. Продам компанию и буду проводить больше времени со своей дочерью. – Он целует меня в макушку. – Что думаешь?
Колени дрожат, но я держу их сомкнутыми. Проводить с ним целые дни звучит как абсолютный кошмар для меня и Деллы.
– В будущем я вижу много поездок в Грецию, – поддразниваю я, не в силах полностью скрыть ужас в своем тоне. – Делла любит путешествовать.
При упоминании моей сестры воздух становится холоднее. Сожаление волной накатывается на меня. Что я наделала? Неужели я всё испортила несколькими неправильно сказанными словами?
– Возможно, – ледяным тоном говорит папа. – Или, может быть, мы найдем няню. Она может быть довольно… непослушной. Отдых не должен быть испорчен недисциплинированными детьми.
Я глотаю желчь, подступающую к горлу. Сейчас не время для слабости. Из-за нее я здесь, а не в университете. Потому что она нуждается во мне. Я стена между ними. Её единственная линия защиты. Будь я проклята, если сломаюсь сейчас.
– Устроим ли мы ещё одну костюмированную вечеринку в этом году на твой день рождения? Ты был так занят работой, что… – я замолкаю, надеясь сменить тему с Деллы на что-то, что доставит радость моему отцу. Он сам.
Как и ожидалось, его жесткость исчезает, а улыбка расползается по лицу.
– Для вечеринки Крофтов всегда найдется время, любовь моя. Ты уже придумала, в кого нарядишься?
– В принцессу.
– Ты каждый день словно принцесса. – Он усмехается, его темно-синие глаза мерцают. – Придумай что-нибудь. Ты всегда была сообразительной.
Папа касается моей щеки и подмигивает, прежде чем выйти из спальни. Воздух, который я с трудом вдыхала, выходит из моих легких рваными вздохами. На глаза наворачиваются слезы.
На истерику нет времени.
Ни сейчас. Никогда.
Я должна защищать её.
Всегда.
С последним выдохом я поднимаю подбородок, натягиваю натренированную улыбку и приступаю к своей миссии – сыграть в сложную игру против жестокого, ненавистного человека… моего отца.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Салли

Наш… дядя вызывает нас крайне редко, но когда это случается, мы появляемся в особняке Морелли. Без вопросов. Готовые выполнять его приказы.
Брайант Морелли – не тот человек, которого можно наебать.
Точка.
Спэрроу стонет от скуки, листая телефон слишком быстро, чтобы что-то читать. Он, как и я, ненавидит эти чертовы «семейные встречи». Наш брат Скаут – единственный, кто хоть немного интересуется ими, что заставляет меня задуматься, где же он, черт возьми, пропадает.
– Ты видел Скаута? – спрашиваю я Спэрроу, лениво тряся лед в пустом стакане. – Ну, после вечеринки Кристофера?
– Неа. – Спэрроу протянул букву «а», не удосужившись поднять глаза. – Я не его охранник.
Я закатываю глаза и с громким стуком ставлю стакан на стол рядом со своим стулом. Спэрроу переводит свой темный взгляд в мою сторону. Он враждебен по натуре и получает удовольствие, когда находит способ поддразнить одного из своих братьев. За это он тоже получил свою долю кулаков в лицо.
– Технически, да, – напоминаю я ему. – Мы дали обещание.
Он хмурится.
– Это было год назад.
– Ага, но у него нет срока годности.
Не со Скаутом. С тех пор, как наш брат втянул нас в какое-то серьезное дерьмо с гребанной семьей Константиновых, разрушившей наши жизни, за ним начали присматривать. Его нельзя оставлять на произвол судьбы, потому что наш брат – психопат.
– Скаут в порядке, – ворчит Спэрроу, уже утомленный разговором, возвращая взгляд к поиску перепихона в Тиндере1. – Кроме того, теперь он сучка Брайанта.
Как будто от этого мне становится легче.
Брайант уж точно не образец для подражания.
Я провожу ладонью по лицу, безуспешно пытаясь смахнуть страдание. Это дерьмо – полный отстой. Моя жизнь отстой. Константиновы украли у нас университет, тюрьма украла нашу мать, а нашу свободу украли Морелли. Теперь мы марионетки, которыми Брайант Морелли может управлять, когда посчитает нужным.
Это наша жизнь.
Отныне и, блять, навсегда.
Я подхожу к хорошо укомплектованному бару Брайанта и наливаю себе несколько шотов того, что, надеюсь, является дорогим и незаменимым.
– Ты когда-нибудь хотел большего? – бормочу я, совершенно не заботясь о том, присоединится Спэрроу к разговору или нет.
Он усмехается.
– Чувак. Мы живем в гребанном пентхаусе.
Пентхаус, к которому прилагается много – много условий – и все они связаны с Брайантом и этим особняком.
– И что?
– Ты видел наши машины? Чувак, это лучший исход, на который мы могли надеяться.
Лучший исход? Мы как избалованные собачки. Брайант дразнит нас угощениями, прежде чем дать распоряжения. Это всё чушь собачья.
Жесткий взгляд Спэрроу впивается мне в спину, обжигая, словно солнечный жар. Я чувствую себя осмелевшим от алкоголя, свободно текущего по моим венам. Гнев кипит во мне, угрожая взорваться.
– Салли, – говорит он, смягчаясь. – Это наша жизнь, чувак. Что есть, то есть.
Мы все потеряли то, что хотели бы иметь. Я знаю, что я не одинок, но иногда мне так кажется.
Я оборачиваюсь и вижу, что он сидит, наклонившись вперед, больше не интересуясь своим телефоном, упершись локтями в колени и сцепив руки перед собой. Его темные волосы зачесаны назад, что придает ему суровый вид и старит на несколько лет. Он напоминает мне остальных Морелли. Спэрроу даже одевается так же, как они – всегда надевает дорогой костюм, если только не тренируется в спортзале со мной и Скаутом.
– Нашей жизнью должен был стать Гарвард2. – Я стискиваю зубы, сильно хмурясь. – Мы могли бы иметь гораздо больше, чем это.
Если бы наша жизнь не полетела к чертям собачьим, мы бы поступили в Гарвард и сейчас действительно чего-то добились бы. Отстойно осознавать, что наш путь сделал крутой поворот, и мы попали в объятия Морелли.
– Обида делает тебя уродливым, – утверждает Спэрроу. – Кроме того, Скаут тебя живьем съест, если услышит, как ты ноешь.
– Да не ною я, блять.
Спэрроу пожимает плечами, прежде чем откинуться на спинку сидения. Иногда мне кажется, что Спэрроу – самый большой из нас, но потом я вспоминаю, что именно из-за его высокомерия он кажется таковым. Его эго – это чертово гигантское грибовидное облако, нависающее над всеми, включая меня. Но, поскольку он мой брат, причем тройняшка, я знаю, что физически мы сложены совершенно одинаково. Мы трое слишком любим соревноваться, чтобы позволить одному превзойти другого по мышечной массе.
Слышны низкие голоса, сигнализирующие о приближении мужчин. Я сразу же напрягаюсь, поскольку ненавижу иметь дело с Брайантом. Когда всё идет своим чередом, я могу терпеть ужины и частные вечеринки. Однако, когда он зовет нас на особую встречу, мне хочется вылезти из кожи вон.
Я ненавижу быть его маленькой сучкой.
Он входит в одну из многочисленных гостиных в этом огромном особняке, который мы обозначили как место для встреч. Его авторитет удушает. Мой брат кажется огромным из-за своего высокомерия, а Брайант – поскольку излучает мощную царственную энергию. Как будто он гребанный король всего или что-то в этом роде. За ним входит Скаут – нет, лучше сказать – крадется, словно домашняя пантера, ожидающая команды уничтожить кого-нибудь.
Его хромота почти незаметна.
Почти.
Когда Скаут ловит мой взгляд, изучающий его походку, он бросает на меня ответный – уничтожающий. Впрочем, я привык к тому, что он мудак, так что меня это не беспокоит. В конце концов, он сам виноват, что чертовски хромает.
Если ты наебешь Константинов, то они выебут тебя. Буквально. Словно прислушиваясь к моим мыслям о том, как Скаут получил не одну, а две сломанные коленные чашечки от рук одного из людей Уинстона Константинова, его челюсть сжимается, а темные глаза сверкают яростью.
– Мальчики, – приветствует нас Брайант, ухмыляясь мне и Спэрроу. – Надеюсь, мы не заставили вас ждать.
Прежде чем я успеваю возразить, что мы действительно прождали чертовы сорок пять минут, Спэрроу резко перебивает меня.
– Да просто херней страдали, – заявляет Спэрроу, отмахиваясь, как будто нам все равно. – В чем дело? Для нас есть работа?
Брайант, довольный уступчивостью моего брата, усмехается.
– Всегда такой нетерпеливый, сынок. Мы даже не обменялись любезностями.
Ради всего, блять, святого.
– Мне нужно ещё выпить, – бормочу я, отчаянно нуждаясь в онемении каждой части своего тела.
Брайант склоняет голову набок, сузив глаза.
– Я думаю, с тебя хватит.
Вспышка раздражения вспыхивает и поднимается по моему позвоночнику к голове, обжигая шею и щеки. Когда Брайант наказывает меня, будто ребенка, я невероятно злюсь. Я стискиваю зубы и сжимаю руки в кулаки, отчаянно желая напасть на него, но вместо этого умудряюсь кротко кивнуть в знак согласия. Он улыбается, прежде чем сесть рядом со Спэрроу. Я падаю на свое место, горя желанием покончить с этим. Какую бы ерунду Брайант ни попросил нас сделать, мы её выполним, а затем вернемся к попыткам выжать хоть унцию удовольствия из нашей глупой жизни.
– Как вам, мальчики, хорошо известно, многое делается для того, чтобы сделать нас одними из самых влиятельных людей в городе, – начинает Брайант, его властный тон вибрирует от гнева. – Чтобы оставаться непоколебимой силой, деловые интересы определенных людей должны быть… – Он тяжело вздыхает, пренебрежительно махнув рукой. – Устранены.
Скаут присаживается на подлокотник моего кресла, бросая на Брайанта вопросительный взгляд.
– Константиновы? – Его челюсти сжимаются, а глаза темнеют от ярости. – Если бы решал я, то я уничтожил бы эту семью ещё в прошлом году. Уинстон может идти нахуй.
Брайант усмехается.
– Как бы я ни ценил ваше стремление сбить спесь с этого напыщенного придурка, Уинстон – неизбежное зло.
Настала очередь Скаута издать насмешливый звук.
– Неизбежное?
– Деньги заставляют мир вращаться. Ты знаешь это как никто другой. – Брайант переводит взгляд со Скаута на меня, потом на Спэрроу, прежде чем вернуться к Скауту. – И с правильным количеством вы можете заставить его вращаться всё быстрее и быстрее.
Я выгибаю бровь и обмениваюсь взглядами с Спэрроу. Он всё ещё выглядит незаинтересованным, но его тело напряжено. Никто из нас терпеть не может Константиновых. Называть их необходимым злом почти оскорбительно. Как будто Брайант принимает безжалостность Уинстона и его семьи, и его это ничуть его не беспокоит. Морелли и Константиновы вечно враждуют. Как тайные незаконнорожденные племянники, мы стали сопутствующим ущербом.
Но, опять же, коленная чашечка Брайанта не была раздроблена таким образом, что потребовалось несколько операций и год физиотерапии, чтобы вернуть себе хоть какое-то подобие нормальной жизни. Скауту хуже, чем нам со Спэрроу, потому что он получил битой по обоим коленям вместо одного. У Брайанта также не вырывали университет из рук. А его мать не втаптывали в грязь из-за гребанного Уинстона Константинова, который только хотел доказать свою точку зрения – что он был на вершине.
Нет, у Брайанта Морелли ничего подобного не было, поэтому его это не беспокоит.
Я знаю, что могу говорить за своих братьев, когда говорю, что мы действительно, блять, обеспокоены.
– Вы будете делать, как я говорю, – продолжает Брайант. – Вот что делает семья. А вы, мальчики, теперь часть семьи. Не говоря уже о том, что вы знаете, я щедро вознагражу вас.
Скаут скрипит зубами, его гнев явно нарастает с каждой секундой. Хорошо, что я не единственный, кого раздражает беспечность Брайанта.
– Вознаградишь, – бормочу я, надеясь, что этот старый хрен уже доберется до сути. – Что ты хочешь, чтобы мы сделали? Если дело не в Константиновых…
Тогда какого хрена нас это волнует?
Брайант долго изучает меня, его проницательный взгляд пронзает меня, как горячий нож – масло. Легко. Плавно. Эффективно. Я сглатываю, изо всех сил пытаясь не поддаться его пристальному взгляду. Потому что, если он присмотрится внимательнее, то увидит, как сильно я ненавижу его и эту семью, как сильно я хочу убежать и никогда не оглядываться назад.
– Ох, это Константиновы, – бормочет Брайант, ухмыляясь. – Дело всегда в них, но я предпочитаю наносить удары туда, куда они не ожидают. Выпотрошить их изнутри.
Мои мышцы расслабляются при этих словах.
– «Нalcyon Corporation» намерена приобрести технологического гиганта «Croft Gaming and Entertainment», который в обозримом будущем будет доминировать в технологической отрасли. Это огромная корпорация с глобальным охватом. Ходят слухи, что генеральный директор «Сroft», Александр Крофт, собирается захватить власть в семье Константиновых. – Брайант смотрит в мою сторону. – Через брак.
– Он собирается жениться на психопатке, которая возглавляет эту семью? – спрашивает Скаут с отвращением в голосе. – Даже если так, то какое нам дело?
– Кэролайн никогда больше не выйдет замуж. – Брайант качает головой, злодейская улыбка искривляет его губы. – Кроме того, я говорил не о нем. А о его дочери.
Я быстро прокручиваю в голове холостяков семьи Константиновых. Уинстон – не вариант, так как он недавно женился на нашей сводной сестре – бывшей сводной сестре – и я думал, что у других братьев есть девушки или что-то в этом роде. Таким образом, остаются наименее важные члены их семьи.
– Значит, дочь этого чувака должна выйти замуж за какого-нибудь богатого дальнего родственника этих придурков Константиновых и нам не всё равно, потому что… – Спэрроу замолкает. – Поясните, босс.
– Нам не все равно, потому что мы любим хорошие скандалы, – говорит Брайант, ухмыляясь. – И под хорошим скандалом я подразумеваю ядерную бомбу, которую нужно сбросить на публичный образ Константиновых. Что-то, что разрушит их инвестиции и отношения. У Крофта есть потенциал превратиться в глобальную империю стоимостью в триллион долларов. Константиновы знают это и пытаются запрыгнуть в этот поезд, чтобы проехать на нем всю дорогу до банка. – Он сцепляет пальцы вместе, кладя их на колени. – Я хочу сорвать их планы.
– Скандал, – с насмешкой повторяет Скаут. – Да ладно, дорогой дядя, мы знаем, что дело не только в этом. Колись, мужик.
Брайант какое-то время смотрит на него, прежде чем кивнуть.
– Скажем так, у Крофта есть секреты, потому что, честно говоря, они есть у каждого человека стоящего у власти. Такие секреты, за раскрытие которых люди вроде меня платят хорошие деньги. Я хочу знать всё, что скрывает этот человек. Я узнаю всё, что скрывает этот человек. Он может казаться чистым словно стеклышко, но обычно такие люди – самые грязные.
Большинство заданий, на которые посылает нас Брайант, заключается в том, чтобы старым добрым образом надрать кому-то задницу. Когда мы втроем на кого-то набрасываемся – это смертельная комбинация. Мы следим за тем, чтобы наши «задания» поняли, как им будет физически больно, если они вновь разозлят патриарха семьи Морелли. Может он больше и не руководит всем официально, но он по-прежнему требует всеобщего уважения.
– Значит, мы будем шпионить? – уточняет Спэрроу. – Нужно получить информацию?
Его ноздри раздуваются. Понятно, что ему уже наскучило наше новое задание. Я здесь единственный парень, который пользуется своими мозгами. Я учился лучше всех в школе, лучше всех из нас принимал решения и действительно думал наперед.
Спэрроу чертовски умен, но у него достаточно безрассудной энергии Скаута, чтобы попадать в неприятности. Он живет для того, чтобы увидеть, что ему может сойти с рук. Я думаю, именно поэтому ему нравится надевать костюмы и играть в игры с богатыми людьми… потому что у него это хорошо получается.
А Скаут – сумасшедший псих. Он не видит границ.
Он просто делает всё, что, блять, хочет. Обычно это что-то разрушительное.
– Проникнуть, если быть точнее, – отвечает Брайант с мрачным смешком. – Проникнуть. Поразить. Я хочу, чтобы вы просочились во все аспекты их жизни.
– Звучит… легко, – говорю я, не понимая, почему нас вообще просят это сделать. Это так… скучно.
– Легко, – растягивает слова Брайант. – Нет, легко найти какого-нибудь мудака и избить его до полусмерти, поскольку он задолжал Морелли. А вот то, что я прошу вас сделать, – это следующий шаг.
– Следующий шаг, – повторяет Спэрроу – К чему?
– Гарвард.
Кровь стынет в моих жилах. Это суровое, жестокое напоминание о том, что мы потеряли.
– Это то, чего ты всегда хотел, не так ли? – Брайант улыбается волчьей улыбкой, от которой все волосы на моих руках встают дыбом. – Вы доказали, что хорошо подчиняетесь командам и верны мне. Теперь я хочу, чтобы вы сделали для меня большее. Я дарю вам троим ещё больше своей веры и доверия. Сделайте этот шаг, и я готов дать вам то, чего вы действительно хотите. Вернуть ваше будущее.
Наше будущее?
Я ненавижу тот факт, что мое сердце забилось быстрее при мысли об этом. Эта дерьмовая жизнь. Шанс сделать её лучше – как угодно – заманчив. Брайант не идиот. Он знает, чем подкупить нас, чтобы мы выполняли его приказы.
Скаут поднимается на ноги и направляется к бару, на этот раз его хромота более заметна. Я провожу его взглядом, гадая, что он думает об этом предложении нашего дяди.
– Если этого Крофта собирается выдать свою дочь замуж за Константинова, я серьезно сомневаюсь, что он позволит нам ворваться в его мир и начать копаться в его дерьме, – выдавливаю я. – Здесь что-то не так.
Плечи Брайанта напрягаются, и он бросает на меня острый взгляд.
– Всё так. Мой источник выполнил свою часть работы, погрузившись в «Croft» и раскрыв дальнейшие действия его хозяина. Я хочу приложить руку к каждому действию, которое он решит предпринять. Я всё ещё капитан, управляющий кораблем.
Опять эта нарциссическая метафорическая чушь.
– Какое у нас прикрытие? – спрашивает Скаут, осушив рюмку и грохнув ею о стойку бара. – Многие знают нас как твоих племянников. Не совсем уж секретно.
– Вы проникните туда не как тройняшки Мэннфорд, – соглашается Брайант, – и даже не как племянники Брайанта Морелли.
Переходи. К. Делу. Старик.
– Но, – продолжает он с лукавой ухмылкой, – как кто-то совершенно новый, вы сможете проникнуть в их мир, манипулировать техно-принцессой и узнать всё, что можете, о Крофте и его связях с Уинстоном. Его дочь, судя по всему, практически пленница в своем доме. Никаких друзей. Никаких выездов. Она защищена, наивна и созрела для манипуляций. Я хочу, чтобы вы исследовали жизнь Крофта и его старшей дочери, приложив к этому максимум усилий. Вместе, вы будете работать как один – один человек.
Я закатываю глаза, но внутри я насторожен. Это кажется чем-то бóльшим. А бóльшим, когда в этом замешан Брайант Морелли и мои братья, значит опасным.
– Зачем тогда посылать троих? Если тебе нужен только один?
– Потому что я хочу, чтобы вы все вложились в это дело. Я хочу, чтобы вы работали друг с другом, развивали работу друг друга и даже соревновались друг с другом. Вы сделаете больше, чем когда-либо мог один или даже трое мужчин.
– Это правда, – говорит Спэрроу, будто этот план разумен. – Особенно когда на кону Гарвард. Никто не может встать у нас на пути, когда мы работаем вместе.
– Тройная угроза, – говорит Скаут, присоединяясь к нам. – Один клинок, но в три раза острее.
– Совершенно верно, – соглашается Брайант. – А теперь прирежьте этих придурков и заставьте их истекать кровью.
