Текст книги "Крик и шепот (ЛП)"

Автор книги: К. Уэбстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 9

Йео

– Еще бекона, Тыковка?

Я откидываюсь на стуле и потираю живот.

– Не нужно. Между тобой и мамой, Агата, я как между двух огней. Клянусь, вы обе откармливаете меня на убой. Довольно скоро я потеряю весь этот мышечный тонус. А я ведь усердно работал в тренажерном зале, чтобы его получить.

Агата смеется своим хриплым голосом и бросает мне на тарелку еще два кусочка бекона. Лосьон, которым она пользуется, пахнет розами, средством против моли и далекими восьмидесятыми.

Но в этом вся она.

И это уникально.

И я никогда не стал бы менять это в ней.

– Если мы тебя откормим, все девушки будут держаться от тебя подальше, – при этих словах Агата многозначительно подмигивает мне.

– Пока Кейди со мной, остальные девушки могут тусоваться с Дином, – с улыбкой отвечаю я.

Она старательно затягивает шнурки на своем кремовом халате. Он надет поверх ночной рубашки, какие обычно носят пожилые женщины. Вероятно, такие были популярны еще до того, как я родился. Ее тапочки сильно поношены и очень старые. Если бы я не знал, что оскорблю Агату, то давно бы купил ей пару новых. Но они существуют уже много лет и практически уже стали частью ее.

– Как твоя семья? – спрашивает она и сдвигает свои очки немного вниз. Агата смотрит поверх стекол на меня. – Твой отец хорошо себя чувствует?

Я сжимаюсь при упоминании о моем отце. Вчерашний ужин был катастрофой. И это воспоминание неприятно не только мне.

– Все так же. Жесткий и несгибаемый. Что еще нового? Тебе Кейди рассказала об этом?

Ее губы сжимаются в тонкую линию, а брови сходятся вместе от беспокойства.

– Он любит тебя и просто пытается тебя защитить. Ты ведь знаешь.

Раздражение проносится по всему телу, но я все равно киваю.

У Агаты есть ответы на все вопросы.

И опыт.

Она мне как вторая мать.

– Я знаю. Но в своей попытке защитить меня он причиняет мне боль.

– Она сильнее, чем ты думаешь, Йео, – уверяет меня женщина.

Я проглатываю бекон и обдумываю ее слова.

– Ты видела внутреннюю сторону ее бедер?

Агата садится напротив меня и дует на кружку с кофе. Она постоянно пьет черный кофе. И это всегда выводит нас с Кейди из себя.

– Сигаретные ожоги?

Я немного напрягаюсь от ее слов, я киваю.

– Этих шрамов не было, когда я в последний раз был с ней.

Агата хмурит брови и слегка качает головой.

– В последний раз, когда ты был рядом с ней, Кеннет тоже нечасто заходил. Ты же знаешь, каким он бывает. Паскаль и он, оба. Как эпидемия в этом доме.

– Я подрался с Паскалем прошлым вечером, – ворчу я, потирая переносицу. – У него с собой было оружие.

Агата хмурится.

– Паскаль, хочешь – верь, хочешь – нет, не слишком часто заходит. Не знаю, зачем он появился вчера вечером. Боунзу обычно удается держать его подальше.

Я вспоминаю, как задел чувства Боунза вчера вечером, и нервно сглатываю. Сегодня утром я его не видел. Я не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем он будет готов снова показаться здесь.

– Боунз набил тату с моим именем у себя на соске, – говорю я ей со вздохом.

Агата тихо смеется.

– Да, я хорошо знаю его татуировки. Он тебя любит. Как и все мы. Ты – часть этой большой сумасшедшей семьи, Тыковка.

– Что я, по-твоему, должен сделать? – спрашиваю я. – Я думал, что когда вернусь, все встанет на круги своя. Но Кейди крайне ранима. Боунз тоже, если уж на то пошло. Моя семья с высокомерием относится к ней с того дня, как познакомилась с ней. Я просто хочу, чтобы они приняли мою любовь к ней. Все ее стороны. Каждую ее темную и уродливую часть.

Агата встает и берет мою тарелку. Она никогда не оставляет беспорядок на кухне. Зашумела вода – значит, она уже моет посуду. Я выбрасываю остатки еды.

– Знаешь, – говорит она, вытирая тарелку, и резко переводит на меня взгляд. На ее губах играет легкая, озорная улыбка. – Ты мог бы собрать семейный совет. Покажи им альбом, который ты собрал. Расскажи им все о Кейди. Возможно, если они поймут ее, то проявят немного больше участия.

Я думаю об альбоме, который стоит в комнате Кейди. Ее жизнь, которую я начал описывать для нее. В свои семнадцать. Я продолжал работать все эти годы – даже когда меня здесь не было. Это помогало Кейди справляться с некоторыми моментами ее жизни, которые требовали лучшего понимания. Я даже немного говорил об этом на некоторых занятиях в университете. Всякий раз, когда мы обсуждали эту тему. Мои преподаватели всегда проявляли неподдельный интерес, но я никогда не выдавал подробности настолько, чтобы кто-то прознал про Кейди.

– Не знаю, пойдет ли она.

– Так уговори ее пойти. Если она боится, то мне придется пойти с тобой. Я буду более чем счастлива помочь объяснить им все о нашей милой Кейди. Ты знаешь, что я люблю тебя, Тыковка. Я хочу, чтобы ты и она, вы оба, были счастливы.

Я притягиваю ее к себе и вдыхаю ее неповторимый запах пожилой женщины. Она всегда меня успокаивает.

– Сегодня утром я позвонил специалисту по ремонту. Они будут здесь позже, так что не забудь оставить дверь не запертой. В этом доме слишком жарко, – говорю я ей, когда она меня отпускает.

– Я прослежу и оставлю записку для остальных членов семьи. Что сегодня на повестке дня?

Пробежав пальцами по волосам, я смотрю на нее усталым взглядом.

– Папа уже прислал мне сообщение сегодня утром. Он хочет встретиться у него в офисе, чтобы оценить несколько зданий. Когда Кейди вернется, я хочу, чтобы она пошла со мной.

Агата удивленно поднимает бровь.

– Хочешь, чтобы Кейди пошла посмотреть здания с твоим отцом?

Я опускаю голову и киваю.

– Кейди – часть моего мира. Больше никаких пряток. Ей придется это принять. Черт, ей придется это принять.

Агата кивает.

– Ты прав. Я позабочусь о том, чтобы вразумить эту девчонку. Беги домой и прими душ, пока я не окунула тебя в эту раковину, Тыковка. Поговорим позже, милый.

Я наклоняюсь вперед и быстро целую ее в щеку.

– Спасибо, Агата. Ты моя любимая, маленькая леди.

Ее смех мелодичный и теплый.

– Ты тоже мой любимый, Йео.

* * * 

– Этот мне нравится больше всего, папа. Он маленький, но в нем достаточно места, даже если я возьму партнера. С видом на реку Мононгахила. Доступный. Другие были слишком безвкусные. Они не по мне, – говорю я отцу, когда мы садимся в его черный «Рэйндж Ровер». Мы одновременно машем Рику Стэнфорду, риэлтору отца. – Хотя я могу сделать все сам. Тебе и маме не нужно этого делать.

Он тихо смеется и сверкает своим упрямым взглядом.

– Мы стареем. Позволь нам сделать это для тебя. Если это то здание, которые ты хочешь, мы примем необходимые меры и купим его.

– Спасибо.

Когда отец разворачивает машину, с его лица сходит улыбка. Он прочищает горло.

– Поговорим о прошлом вечере? О Кейденс?

При его словах у меня вскипает кровь.

Он не хочет, чтобы она была частью моей жизни.

Никогда не хотел.

Никогда не захочет.

– О чем здесь говорить? Вы, ребята, атаковали ее.

Он напрягается и не сводит глаз с дороги.

– Мы просто хотим для тебя лучшего, Йео. Она обуза. Она тянет тебя вниз. Она всегда будет тянуть тебя вниз, на дно.

Я испепеляю его своим взглядом.

– Если дно там, где она, то я буду на дне. Нельзя просто так взять и с легкостью вырвать любовь из груди. Это так не работает.

– Я просто не понимаю, как она...

– Хорошо, – огрызаюсь я, – ты не понимаешь. Ты ничего о ней не знаешь. Но, знаешь, что? Это изменится. Мы соберемся всей семьей, и вам придется беспристрастно взглянуть на это. Вы тоже сможете полюбить ее.

Отец ворчит, явно не убеждённый, а я тупо пялюсь в окно машины и наблюдаю, как люди идут по обочинам Мейн Стрит. Когда я вижу два знакомых прыгающих хвостика, я протягиваю руку к отцу.

– Останови машину.

– Что, я...

– Пап, сейчас же останови машину!

Я указываю на место у кафе «Мороженое и сладости Хэнка», куда, как я заметил, запрыгнули эти хвостики.

– Йео, что мы здесь делаем?

– Мы собираемся съесть мороженого. А ты встретишься с Пресли. С самой очаровательной, маленькой, девятилетней девочкой, с которой ты когда-либо встречался. Будь милым, – предупреждаю я. Он ворчит, но выбирается из «Рэйндж Ровера» следом за мной.

Отец выбивается из общей картины перед магазином. Его дорогой костюм сразу бросается в глаза. Своим холодным взглядом он с отвращением разглядывает кафе. А его аккуратно прилизанные волосы растрепались и развеваются на ветру.

* * * 

Мы стараемся незаметно проскользнуть в магазин, и теперь я хорошо вижу ее. Пресли стоит в очереди и с гордым видом делает свой заказ. Работник кафе раздражен из-за того, что ему приходится помогать ей. Я гневно сжимаю кулаки. Мне хочется схватить его за рубашку и, закинув на стойку, напомнить, что ему платят за помощь покупателям. Независимо от того, как они выглядят.

Я незаметно подкрадываюсь к Пресли, хотя мой отец идет за мной попятам, и подслушиваю. Официант помещает ее вафельный рожок мятного мороженого с шоколадной стружкой на стенд около регистратора. Кейди стошнило бы, будь она здесь. Она ненавидит мяту.

– Это будет стоить три доллара пятьдесят семь центов.

Пресли копается в своем маленьком кошельке в форме единорога и достает два четвертака и один пенс.

– Хватит? – ее голос звучит тихо и неуверенно.

Ноздри мужчины раздраженно раздуваются, когда он смотрит на нее сверху вниз.

– Ты что, отсталая? Нет, этого не хватит.

Он едва успевает сказать эти слова, как я проскакиваю мимо нее к прилавку. Я наклоняюсь и рычу ему прямо в лицо. Он краснеет от замешательства или страха. Не знаю точно, от чего.

– Твоя мать никогда не говорила тебе, что это слово на «о» грубое? Тебе понравится, если я назову твое лицо «пепперони»? – киплю я и взмахом руки указываю на его прыщи на лице.

– Йео! – рычит отец позади меня.

Игнорируя его, я выхватываю свой бумажник и бросаю ему пятидолларовую банкноту на прилавок. Пресли смотрит на меня широко распахнутыми благодарными глазами. Ее улыбка – моя погибель, и я заметно успокаиваюсь.

– Сдачу не надо, придурок.

Пресли хихикает, осторожно собирая свои монеты с прилавка. Она кладет их в свой маленький кошелечек и хватает меня за руку. Я позволяю ей отвести меня к столу у окна. Когда она садится, я отодвигаю еще один стул для отца. Его седые брови сдвинуты вместе, а губы сжаты в твердую линию. Он складывает руки на груди и откидывается назад на стуле, как будто собирается смотреть шоу, а не участвовать.

* * * 

Закатив глаза, я указываю на ее мороженое.

– Хорошая вещь, мелкая?

Пресли решительно кивает и облизывает рожок. У нее на носу остается зеленое мороженое, до которого она пытается дотянуться языком, чтобы слизнуть его.

– Ты похожа на щенка. Только щенки могут облизывать свой нос, – дразню я.

Я осмеливаюсь взглянуть на отца. Его гнев сменился чем-то другим. Заинтересованностью. У Пресли есть такое качество. Заманивает в свой мир смехом и милым нравом.

– Я не щенок, – дуется она. – Я лошадь.

На это я поднимаю бровь.

– Почему лошадь? У тебя хвостики, которые похожи на ушки собачки.

Она прищуривает глаза, обдумывая это. Затем поворачивается к моему отцу.

– Я Пресли, – она вытягивает липкую руку, чтобы пожать руку моему отцу. – А как тебя зовут?

Отец оцепеневший и неподвижный. Но когда улыбка Пресли угасает, он садится и протягивает ей свою руку. Она пожимает ее и широко ему улыбается.

– Я Флетчер.

– Флетчер, – она пробует слово на языке. – Как думаешь, я похожа на щенка или на лошадь? – не отпуская его руку, Пресли встает, и его глаза на минуту расширяются. Она приближается ртом к его уху и громко шепчет. – Скажи «лошадь».

– Ммм, – говорит он скрипучим и неуверенным голосом. Затем бросает смущенный взгляд в мою сторону. – Лошадь?

Пресли пронзительно вскрикивает и отпускает его руку, чтобы показать на меня.

– Ха! Говорила же тебе. Ты вонючка, Йео. Флетчер мой новый друг, – ее ресницы дрожат так невинно, что растапливают сердца окружающих. Затем она вновь бросает взгляд на отца. – Так ведь?

Ему неловко, но он не грубит.

Прогресс.

– Да, думаю, да. Я твой друг.

С победным блеском в глазах она продолжает лизать рожок.

– Почему ты здесь одна? – спрашиваю я, прищурившись.

Пресли пожимает плечами, но в ее глазах появляется отсутствующий взгляд.

– Папочка снова сделал мамочке больно. Она не смогла поесть со мной мороженого, и мне пришлось идти одной.

Низкий горловой рык моего отца немного пугает меня. Я бросаю молниеносный взгляд на него. Сейчас он сидит, облокотившись на колени и наклонившись вперед.

Милая, притягательная Пресли.

– Твой отец обидел тебя, мелкая? – спрашиваю я.

Растаявшее зеленое мороженое течет по тыльной стороне ее руки. Ее губа дрожит от моего вопроса.

– Нет.

И отец, и я, мы оба чувствуем ложь. Что удивительно, он спрашивает первым.

– Кто тебя обижает? – его тон покровительственный.

Я в шоке. А ее полные слез прозрачные голубые глаза смотрят на него.

– Папочка. Как всегда папочка.

Подбородок отца резко поднимается, и я вижу это.

Беспокойство, замешательство и ярость.

Он злится за нее.

– Мелкая, – говорю я ласково и, вытягивая пару салфеток, не спеша передаю их ей. – Что мы можем сделать, чтобы помочь?

Она морщит носик, обдумывая мой вопрос. Мы сидим еще несколько минут, пока она облизывает свое мороженое. Наконец, она набирается смелости, чтобы ответить мне.

– Можешь заставить его уйти?

Папа стискивает зубы.

– Я мог бы позвонить. Друг моего сына знает полицейских, которые могли бы помочь.

Ее глаза наполняются радостью. Она широко улыбается папе, как будто он самый настоящий герой.

– А можно его посадить в тюрьму? Мне не нравится, когда он... – улыбка исчезает с ее лица, когда она опускает взгляд на стол, а ее голос переходит в шепот. – Мне не нравится, когда он ночью приходит ко мне в комнату.

Я чувствую, что папа вот-вот взорвется, и стараюсь быстрее разрядить обстановку.

– Эй, мелкая? Думаю, что рожок уже превратился в месиво. Почему бы тебе не пойти и не вымыть руки в туалете?

Пресли кивает и встает со стула. Отец издает удивленный хрюкающий звук, когда она обвивает его своей липкой рукой и крепко обнимает. Он не обнимает ее в ответ. Но все же хлопает по спине.

– Спасибо, Флетчер, – бормочет она.

Его страдальческий взгляд на короткую секунду встречается с моим.

– Пожалуйста, Пресли. Иди и приведи себя в порядок.

Она отстраняется от него и скрывается в туалете, оставив меня наедине с моим отцом. В его глазах вопросы. Гнев сводит его брови вместе. Печаль заставляет прямые плечи сгорбиться.

– Бедная девочка, – все, что говорит он.

Ага.

* * * 

Я вижу, что у него тысячи вопросов, но он держит их в голове до подходящего момента. Папа известен своей способностью к анализу. Проверкой фактов. Тем, что всегда приходит к обоснованным заключениям. Вот, что делает его таким успешным в его работе.

Над дверью магазина звенит колокольчик, и мы оба наблюдаем, как Пресли вприпрыжку бежит вниз по улице и заворачивает за угол, даже не попрощавшись. Она всегда одна гуляет по магазинам. Эта девочка смелая и самостоятельная. Мне хотелось бы сделать для нее больше.

– Йео, – говорит он, потирая ладонью лицо. – Пожалуйста, объясни мне, что происходит с этой девочкой.

Я почесываю подбородок, потом поднимаю бровь.

– Ее история очень грустная, папа. Я даже не уверен, вправе ли ее рассказывать.

Он открывает рот, чтобы возразить, и тут его взгляд останавливается на Кейденс, длинные волосы которой развеваются на ветру. Она уже собирается пройти мимо магазина, когда замечает меня. Я машу ей и приглашаю войти. Ее улыбка маленькая и красивая, но тут же улетучивается, едва Кейди видит отца. Ее уверенность исчезает, а все ее тело напрягается.

– Э, я просто проходила мимо. Совсем не собиралась вам мешать, – говорит она робким голосом.

Я стремительно встаю и большими шагами иду к ней. Быстро целую в губы и веду ее к нашему столу.

– Прости за беспорядок. Мы встретили Пресли. Она больше болтала, чем ела. Ты же знаешь, какая она, этот маленький человечек.

Кейди садится и скользит взглядом по зеленым каплям на столе.

– Фу, мята?

Тихо засмеявшись, я киваю ей.

– Хочешь чего-нибудь?

– Радужный щербет, пожалуйста, – говорит она, переводя неуверенный взгляд на моего отца.

Его тело напряжено, когда он смотрит на нее. Я не свожу с них глаз, пока заказываю ей чашку радужного щербета. Ее губы все время шевелятся: Кейди явно отвечает на его вопросы теми односложными ответами, в которых она спец. Наконец, ее щербет у меня в руках, и я возвращаюсь к ним.

– Что я пропустил? – спрашиваю я и подвигаю Кейди чашку.

– Спасибо, – говорит она ласково. – Ммм, твой отец сказал, что ты, возможно, нашел здание. Для своей практики. Звучит замечательно.

Я улыбаюсь и подмигиваю ей.

– Оно замечательное. Если мы все же купим его, то с удовольствием покажем его тебе. Правда, папа?

Он медленно кивает, но, по крайней мере, не возражает.

– Было бы здорово, – бормочет Кейди, зачерпывая полную ложку щербета. – Ну, если у меня не будет занятий.

Я слегка толкаю ее ногу под столом и смотрю на нее успокаивающим взглядом. Ее плечи немного расслабляются. На розовых губах играет легкая улыбка, я готов сделать, что угодно, лишь бы сохранить ее на весь день.

– Мы справимся, – уверяю я и беру Кейди за свободную руку. – Я подумал, что, возможно, мы могли бы сегодня пойти за покупками. Ты свободна? Моя машина у офиса папы. Что думаешь?

Кейди съедает немного щербета и бросает быстрый взгляд на моего отца. Затем снова смотрит на меня.

– Что тебе нужно в магазине?

– Мы могли бы поехать в мебельный магазин. Если я куплю здание, мне понадобится стол и книжные шкафы. Все в таком духе.

Кейди слабо улыбается, но все же улыбается.

– У них там есть кухонные столы?

На это папа наклоняется вперед с явным интересом.

– Для чего тебе нужен кухонный стол? У тебя нет стола? – спрашивает он.

Кейди напрягается при его словах, но смело смотрит ему в лицо.

– Кое-кто выцарапал свое имя на моем столе. Я не могу смотреть на это, не чувствуя при этом тошноту.

Я вижу, что отец собирается еще испытывать ее, и тогда я вмешиваюсь.

– Все равно тот стол старый. Мы найдем новый.

Кейди съедает еще немного щербета, пока я посылаю отцу свой грустный взгляд. Отец проницательный и очень умный человек. Я знаю, что он складывает кусочки вместе намного быстрее, чем делает вид.

– Так, Кузнечик, я только что говорил отцу, что, возможно, мы могли бы устроить большой семейный ужин. Может, даже у тебя дома. Агата предлагала свое гостеприимство, – говорю я, немного привирая. Агата предлагала помочь. И я уверен, что она не будет против приготовить что-нибудь для моей семьи. – Подумал, что для них это будет отличной возможностью узнать тебя получше. Раз я вернулся навсегда, и все такое.

Кейди бросает на меня резкий взгляд. В ее глазах появляется страх. Затем она кидает взгляд на моего отца. Я ожидаю, что он будет жестким и непримиримым, но он улыбается.

Папа на самом деле, черт возьми, улыбается.

– Мы с удовольствием навестим твой дом и познакомимся с твоей семьей, Кейденс, – говорит он ей теплым и не совсем свойственным ему голосом.

Ее глаза расширяются, а полные губы приоткрываются.

– Эм, я не знаю. Некоторые члены моей семьи... они... – Кейди резко переводит на меня умоляющий взгляд. – Они плохие.

Я сжимаю ее руку.

– Папа совсем не боится плохих людей. В своей компании он все время имеет с ними дело. Разве не так?

Отец кивает и прочищает горло.

– Любопытно с ними встретиться. С такими же плохими. Если они – часть твоей семьи, тогда мне хотелось бы с ними познакомиться.

Она сглатывает и борется со слезами в глазах.

– Хорошо.

– Как насчет вечера пятницы? – спрашивает отец.

– Мы спросим Агату, сможет ли она устроить это, – говорю я ему и снова успокаивающе сжимаю ее липкую ладонь. – Если она сможет купить и приготовить достаточно еды к тому времени, мы все устроим.

– Скажи мисс Агате, что, если будет нужно, моя Кён поможет ей готовить. Или мы можем просто заказать еду. Хотя давайте сделаем так, чтобы этот ужин состоялся, ладно, Кейденс? – в его глазах появляется проблеск сочувствия. Проблеск, который я помню с детства. Что-то отеческое и покровительственное, что всегда таилось в его глазах. Я готов от радости махать кулаком в воздухе, потому что он сейчас смотрит на нее так, как никогда не смотрел на моих братьев.

Кейденс смеется.

Мило и спокойно.

Как она сама.

– Агата устроит скандал, если мы закажем еду на дом. Ты же не хочешь свести с ума эту старую женщину, – дразнится она. – Она ударит тебя по голове скрученным в трубочку журналом или заставит чистить щеткой плинтуса. Будет лучше, если мы позволим ей делать то, что ей нравится. А Агата любит готовить. Спасибо вам.

Отец кивает ей.

– Я жду этого с нетерпением.

Впервые с тех пор, как я вернулся в Моргантаун, положение начинает улучшаться. Два самых важных человека в моей жизни, которые провели большую часть двух десятилетий, избегая друг друга, кажется наконец-то пытаются обратиться друг к другу. Не знаю, чем все это закончится, но я не могу не благодарить Бога за этот маленький шаг в правильном направлении.