Текст книги "Крик и шепот (ЛП)"

Автор книги: К. Уэбстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Когда наступает моя очередь, я со стоном кручу колесо.

Мои новые друзья странные.

И все же – они лучше, чем Джейк, лизоблюд Баркли...

Глава 7

Йео

Наши дни

С большим трудом я избавляюсь от переполненных беспокойством родительских наставлений и выбираюсь на улицу. Но уже слишком поздно. Кейди ушла.

Я вздыхаю, когда вижу Боунза. Он опирается о стену и дымит сигаретой.

По крайней мере, он одет.

По крайней мере, сейчас он не курит травку.

Маленькая победа.

– Где Кейди?

Боунз пожимает плечами и идет к парковке. Его пальцы цепляются за сумочку, которая из-за неловкости Кейди осталась в его стальных тисках.

– Дома.

Я иду за Боунзом и ругаю себя последними словами. Как я мог допустить, чтобы ситуация вышла из-под контроля? Привести ее на встречу с семьей? Грандиозная ошибка. У нас все великолепно, когда мы только вдвоем. Остальные лишь все и всегда усложняют.

– Тебя подвезти до дома? – спрашиваю я.

Боунз резко останавливается и поворачивается ко мне.

– На нее напали, чувак. Вот, что делает твоя семейка. Нападает.

Я вздрагиваю от его слов, но мне нечего возразить.

– Я знаю. Мне очень жаль. Мне следовало больше знать об этом.

Впервые в жизни Боунз не разбрасывается своим дерьмом. Он тоже выглядит плохо.

Сегодня я везде лажаю.

– Зачем ты вернулся? Она была счастлива, черт тебя возьми! – рычит он.

Проведя пальцами по волосам, я разочаровано ворчу:

– Мой план всегда был таким. Вернуться к ней, Боунз. И мы оба это знаем.

Он целую минуту сверлит во мне дыру испытывающим взглядом. Затем его гнев полностью исчезает.

* * * 

– Где твоя машина? Мне чертовски жарко. Я собираюсь снять это дерьмо.

Когда Боунз тычет пальцем в свою одежду, и я съеживаюсь. Если мой отец увидит, как он раздевается на парковке его любимого ресторана, у него случится сердечный приступ.

– Черная, – я указываю на машину позади него. – Там.

Боунз широким шагом идет к моей машине и рывком открывает дверь с пассажирской стороны. Я благодарен уличной темноте – парень делает неизбежное – резким движением срывает ткань через голову и швыряет ее в машину. Я мчусь к водительскому сиденью и стремительно забираюсь внутрь, прежде чем кто-то станет свидетелем этой несуразной сцены. Завожу машину и сразу включаю кондиционер.

Боунз тут же поворачивается ко мне, и мой взгляд падает на свежую татуировку. Она окружает его сосок. Я неодобрительно качаю головой. А когда снова встречаюсь с ним взглядом – он с интересом наблюдает за мной.

– Нравится?

Я стискиваю зубы и киваю. Это единственное, что я могу ответить. Машина трогается с места и за мгновение покидает парковку. Моей семье ни к чему встречаться с моим неординарным другом.

– Я набил ее для тебя, – говорит Боунз, теребя зажигалку. Он задумчиво смотрит в окно.

– Спасибо.

Мы едем молча. Я не могу игнорировать факт, что Боунз снова и снова делает тату с моим именем. Это бесконечный цикл вокруг его соска. Но я не хочу играть в его игру. Я глубоко задумался и пропустил момент, когда его рука грубо хватает меня за промежность. Я почти отпускаю руль и бросаю на него убийственный взгляд.

– Что за черт, чувак? Убери свою руку с моего члена.

Он ухмыляется и подмигивает мне. Но руку не убирает.

– Я нравлюсь твоему дружку. Или ты забыл?

Раздраженно рыча, я отталкиваю его от себя.

– Это было давно.

– Достаточно взрослый, чтобы знать лучше, но еще слишком молод, чтобы беспокоиться? – этот парень как всегда со своими гребаными загадками.

– Что-то в этом роде, чувак.

– Кейди никогда не злилась на те времена, знаешь ли. Это всегда ее заводило, – дразнит он. – Я знаю, что она слишком часто воскрешает эти образы в своей голове. Сама мне постоянно рассказывает...

Я стискиваю зубы и стараюсь отогнать все образы тех ночей. Ночи, когда мы с Боунзом напивались до беспамятства. Ночи, когда он подбивал меня на многие вещи, о которых на следующий день я сожалел. Ночи, которыми он заполнял пустоту, когда Кейди отказывалась меня видеть.

Когда Боунз снова прижимает свою руку к моему члену, я съезжаю на обочину и останавливаю чертову машину. Мы в парке. Я хватаю его за запястье, чтобы отдернуть его руку, но в это мгновение встречаюсь с ним взглядом. Вспыхнувшая в его голубых глазах боль заставляет меня остановиться.

– Что ты делаешь, Боунз?

– Кейди все время заставляет тебя хотеть ее, – задумчиво бормочет он. – Затем она ходит по дому в подавленном состоянии. Это же дерьмо происходит с таким сумасшедшим придурком, как я. Оно пробирает меня до самых костей. Из-за Кейди я вечно чувствую, что ты мне очень нужен. Что скажешь, любитель кимчи? Позволишь ли Боунзу позаботиться об этом полном желания члене?

На этот раз я отталкиваю его.

– Хватит. Ты меня раздражаешь.

Боунз пожимает плечами и поднимает теперь уже босые ноги на приборную панель.

– Тебе же хуже. Ты знаешь, где я живу.

* * * 

Всю оставшуюся дорогу к дому атмосфера в машине полна неловкости. Никто из нас не произносит ни слова. И как только мы заезжаем на подъездную дорожку, Боунз выпрыгивает из машины и исчезает в доме.

Несколько минут я сижу в машине и собираюсь с мыслями. И неважно, что я делаю. Кажется, что все, что я делаю и говорю, – совсем не то.

Я лажаю во всем.

Ничего не получается так, как я спланировал.

Я просто выбираюсь из машины и намереваюсь извиниться перед Боунзом, но неожиданно из дома выходит этот придурок Паскаль. Я точно знаю, что это он. Я узнаю его по гребаному беретику, который он носит даже в разгар лета. На нем просторные шорты и белая майка, открывающая его татуировки. Я ненавижу этого парня всей душой.

– Какого черта ты здесь делаешь? – огрызаюсь я и набрасываюсь на него.

Он самодовольно ухмыляется при виде меня и заводит руку за спину. Несомненно, у него там пистолет. Но я мгновенно валю его на траву. Мы кряхтим и боремся, но я больше. Я забираю у него оружие и отбрасываю подальше. Паскаль плюет в меня.

– Отвали от меня, гребаный придурок!

Я прижимаю его руку к земле и бросаю на него сердитый взгляд.

– Зачем ты здесь?

– Я как раз уходил.

– Кейди знает, что ты был здесь?

Он снова пытается плюнуть в меня, но я хватаю его за горло и крепко сжимаю его.

Я думал, что давно убедил его держаться подальше от этого дома. Пора побыть козлом и напомнить, почему ему здесь не рады.

– Тебе запрещено заходить в этот дом. Офицер Джо сказал, что если ты еще раз придешь...

– ДА ПОШЕЛ ЭТОТ ОФИЦЕР ДЖО!

Я сжимаю его горло до тех пор, пока Паскаль не перестает извиваться. Когда его язык свисает, совсем немного, я приближаю свое лицо прямо к его.

– Не появляйся здесь снова, черт возьми. Или я упеку тебя за решётку.

Когда я отпускаю его, он смеется.

– За что? За продажу травки?

– Ты мусор, Паскаль. Мы оба знаем, что ты не только торгуешь травкой. Агата говорит, что всем известно, что ты сбываешь кокаин.

Он выбирается из-под меня и с трудом поднимается на ноги. Мы оба смотрим на пистолет во дворе, но он благоразумно не пытается добраться до него.

– Я порежу эту суку за то, что она говорит обо мне...

Я вновь набрасываюсь на него и хватаю за грудки.

– Тронешь хоть один долбаный волосок на ее голове, и я тебя прикончу. Я прикончу тебя, черт возьми! – в сердцах рычу я.

Но как только я отпускаю его, он исчезает в темноте. Я подбираю пистолет и запираю его в машине, прежде чем войти внутрь. В доме совсем тихо. Боунз злится на меня. Кейди расстроена. Сегодня явно не мой день. Я не смогу выиграть. Побежденный, я бросаю свою куртку и поднимаюсь по лестнице. Найдя комнату Кейди, я избавляюсь от галстука и рубашки, сбрасываю туфли и забираюсь в ее пустую кровать.

«Где ты, Кузнечик?»

* * * 

Я просыпаюсь от того, что Уискерс сидит у меня на груди и пялится на меня. Его глаза прищурены и проницательны. Единственный чертов кот, на которого у меня нет аллергии. Кто бы мог подумать?

– Привет, котик, – говорю я воркующим голосом и глажу его по голове. – Я скучал по тебе.

Он мурчит и впивается мне в грудь когтями. Его мяуканье милое. Может, этот кот и стар, но он до сих пор игрив, как котенок.

– Ты голоден? Тебя кто-нибудь кормил за последнее время?

Уискерс жалобно мяукает. Я сгребаю его в охапку и несу вниз. Он самый толстый кот, которого я когда-либо видел. Когда мы добираемся до кухни, я нахожу его миску и наливаю в нее немного молока. На несколько минут ставлю ее в микроволновку – подогреть – затем возвращаю на стойку. Уискерс с легкостью запрыгивает на стол и лакает молоко. Пока он пьет, я почесываю его загривок. Когда миска пустеет, он трется о мою руку.

Я знаю, что надо делать. Я в охапку сгребаю его тяжелую задницу и переношу его на диван. Все мои мысли заполнены Кейди, пока я треплю кота по голове. Я медленно засыпаю, а перед глазами стоит девушка моей мечты.

* * * 

– Ты пахнешь как Уискерс.

Я зеваю и щурюсь в темноте – кто-то заботливо выключил свет. Не знаю, как долго был в отключке, но кота давно уже нет.

– Где ты была, Кузнечик?

Она печально вздыхает. Я не вижу ее в темноте, но чувствую.

Кейди – больше, чем просто видимость.

Она – сила природы.

Я хочу, чтобы она меня уничтожила!

– Да так, гуляла. Думала...

Она пытается говорить непринужденно, но я хорошо чувствую приближение ее спуска в депрессивный ад. Это уже слышится в ее голосе. Он ломкий. Микроскопический факт, который только я могу заметить. Она не может скрыть от меня эту частичку себя.

Я встаю и пытаюсь наощупь найти ее. Она избегает моих прикосновений, но хотя бы разговаривает со мной. Я мгновенно реагирую на скрип ступенек и мчусь в том направлении. Но она очень быстрая – так легко до нее не добраться.

Она несется вверх по лестнице.

Всегда бежит. Всегда прячется.

Но я всегда нахожу ее.

И я всегда ловлю ее.

– Кейденс, иди ко мне!

Дверь в ее спальню со скрипом открывается, и я тихо вхожу следом за ней.

– Я тебе не подхожу.

В темноте я могу отыскать ее только по запаху.

Сладкому и чистому.

Это мой любимый запах.

Судорожное, прерывистое дыхание выдает ее. Мгновение – и она оказывается у меня в руках. Такая сладкая.

– Ты для меня единственная, – шепчу я ей в волосы.

Ее маленькие ручки обвивают мою талию, и она крепко меня обнимет. Весь тот хаос, что окружает эту сломленную женщину, стоит всех моих трудов. Если это означает, что у нас будут такие моменты, как сейчас. Я медленно скольжу рукой по ее шее. Приподнимаю ее подбородок большим пальцем и оставляю легкий поцелуй на ее губах. А когда с них слетает короткий стон – я, черт возьми, хочу полностью поглотить его.

– Йео, мне так жаль. За все...

Я тихо смеюсь и всасываю ее нижнюю губу. На вкус она – как самый лучший десерт. Как самый сладкий чай. Как самый аппетитный стейк.

Вкусно…

Я всегда буду страстно желать ее.

Пока не умру.

– Тебе не стоит ни о чем сожалеть. Когда ты убегаешь от меня, я становлюсь потерянным и сбитым с толку. Но когда ты позволяешь мне поймать тебя, ты снова делаешь меня счастливым. Перестань убегать, Кузнечик. Останься со мной. Навсегда.

Моя ладонь путешествует по ее тонкой шее. Опускается все ниже, к ее груди. У нее перехватывает дыхание, когда мой большой палец скользит по ее затвердевшему соску. Этот едва слышимый звук действует магически на мой член – внезапно он оживает. Становится чертовски живым. И жаждущим.

Жаждущим брать ее снова и снова.

Пока не взойдет солнце.

Мы вместе это исправим.

Она ничуть не возражает, когда я хватаю край ее рубашки и рывком срываю с тела. Кейди не особо заморачивается насчет лифчиков. И я всегда благодарен ей за то, что между нами меньше преград.

Я закрываю глаза, когда ее пальчики быстро разбираются с пряжкой моих брюк. Наши губы снова встречаются. В этот раз горячие и страстные. И в момент, когда ее маленькая ручка обхватывает мой пульсирующий член – я пропащий человек.

Я сбрасываю остальную одежду. Срываю с Кейди все, кроме трусиков. Я еще достаточно ясно мыслю, чтобы достать презерватив из кармана. И с глухим стоном опускаюсь на кровать вслед за ней.

– Я ждал этого вечность, – говорю я с рычанием и нетерпеливо раздвигаю ее колени. – Не заставляй меня ждать еще дольше.

Кейди хнычет и впивается ногтями в мои мышцы. В попытке притянуть меня как можно ближе к себе. Я прижимаюсь к ее ловящему воздух рту скромным поцелуем. Затем провожу сочными поцелуями дорожку вниз от ложбинки между грудями к ее упругому животу. Когда я добираюсь до ее промежности, она хватает меня за волосы.

– Ты не можешь просто заняться со мной любовью?

Я тихо смеюсь и провожу языком по ее киске.

– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я сначала немного попробовал тебя на вкус?

Ее слова бессвязны. Но когда я еще раз провожу языком по ее складочкам, Кейди со стоном сдается.

– Даааа.

Сжимая и лаская круговыми движениями языка ее совершенное естество, я жадно поглощаю женщину, которая всегда держала мое сердце в своих маленьких ладошках.

Я чертовски по ней скучал.

Я не могу насытиться ею.

Мне всегда будет ее мало.

– Мне нужно чувствовать тебя, – выдыхаю я, и этим заставляя ее взвизгнуть. – Изнутри.

Я нажимаю пальцем на ее горячее и влажное средоточие. Она испускает звук – слишком эротичный для любого другого, кроме меня. Ее тело сжимает меня так же крепко, как я это помню. И я уже готов кончить на ее простыни.

«Господи, как же я скучал по нам».

– Такая узкая, – радуюсь я и умело нахожу пальцем центр ее наслаждения. В миг, когда я сгибаю палец и слегка скольжу им, Кейди подпрыгивает, как от удара током.

– О, БОЖЕ!

– Вот именно, – мурлычу я у ее киски. Языком я дразню ее клитор, а пальцем массирую точку G до полного забвения. – Кончи мне на палец, Кейди. Как раньше.

Она извивается и мечется на кровати, пока ее оргазм не поглощает ее. Подобно демону, овладевающему своей невинной жертвой. Я еле сдерживаюсь, чтобы не кончить прямо сейчас, вместе с ней. Но я хочу сделать это внутри нее, после того, как, наконец, дам ей освобождение.

Когда Кейди, в конце концов, приходит в себя, я вынимаю палец из нее. Ее тяжелое дыхание – это мой наркотик. И он распаляет меня. Я нетерпеливо разрываю зубами упаковку с презервативом и вынимаю резинку. Мой член очень твёрд. Он жаждет снова оказаться внутри нее.

Нам с Кейди хорошо вместе.

Всегда.

– Я люблю тебя, – уверяю я ее, когда дразню ее щелочку набухшей головкой. – Никогда не забывай об этом. Где бы ты ни была. Что бы ты ни делала. Моя любовь никогда не ослабнет.

– Я знаю.

Ее слова умирают в наполненном наслаждением стоне в тот момент, когда я толкаю каждый толстый дюйм моего члена в ее жаждущее тело. Как только я оказываюсь внутри нее, я издаю стон облегчения. Если бы это зависело от меня, мы бы так и жили. Она и я, связанные.

– Скажи это, Кузнечик, – мурлычу я в ее сладкие губы. Мой голос – всего лишь шепот. Как раз такой, какой она любит. – Скажи мне то, что мне необходимо услышать.

– Я тоже люблю тебя, Йео.

Глава 8

Кейди

Когда-то я прогнала его прочь.

Несмотря на его мольбы.

Несмотря на его слезы.

Несмотря на его почти ярость.

«Прощай, Йео!»

А когда он, блин, заупрямился и почти отказался уходить, я вызвала подкрепление. Боунз и офицер Джо могут быть жестокими, когда нужно. У Йео не было выбора. Кроме как послушать меня.

Теперь он снова у меня в руках.

Снова в моем сердце.

«Больше никаких прощаний, Йео».

Сквозь меня проходит волна возбуждения. От его горячего дыхания на моей обнаженной груди. И любовь с грохотом несется прямо к моему сердцу.

С Йео мой разум спокоен, а душа счастлива. С ним я могу унять все ужасные, отвратительные мысли. Они говорят, что я недостаточно хороша для него.

Но я все равно позволяю ему любить меня.

Как ему хочется.

Обычно.

* * * 

Двенадцать лет назад – за год до смерти моей бабушки и до того, как я осталась с домом и со всеми его демонами, – я разорвала нашу связь. Это было самым трудным в моей жизни. Отрывать каждую частичку себя, которой я была связана с ним.

И все же я делала это. Не делай я этого – Йео умер бы в моем доме.

Несчастным.

Грустным.

Сбитым с толку.

Из-за меня он отгородился от семьи и друзей. И это было очень плохо. Из-за этого его семья терпеть меня не могла. И это разрывало меня на части.

Мой глупый, упрямый мальчик заставил меня поверить, что будет следовать моим приказам. И он следовал… вроде как. Он уехал и получил образование. Теперь как-никак доктор. Но вот он вернулся. И это уже не по плану. И все же сейчас – когда я глажу его прямые черные волосы – я счастлива.

Спокойна.

Я на седьмом небе от счастья.

«Почему он просто не забудет меня?»

«Я доставляю слишком много неприятностей».

Депрессия – часть моей жизни. Она целиком меня поглощает несколько дней подряд. Я часами лежу на кровати, как раньше делала это мама. Прячась от внешнего мира. Скрываясь от своего отражения. Снова и снова прокручивая в голове негативные моменты своей жизни. По мучительному кругу.

Это не то, что я могу с легкостью пережить. Это уничтожает меня.

Но с Йео все это немного слабеет. И мне не хочется вылезать из постели. Это единственное время, когда он со мной. Обнаженный.

Я доставляю слишком много неприятностей.

Моя кожа становится холодной и липкой, когда мои тревожные мысли разбегаются и превращаются в тень. Настоящее сливается с прошлым. И воспоминания, которые я с таким трудом стараюсь забыть, вцепляются в меня и тащат вниз. Все происходит так быстро, что я забываю дышать и, прежде всего, вселить в себя мужество.

* * * 

– Ты доставляешь слишком много хлопот, – говорит папочка. Его голос холоден как снег, падающий за окном. И я быстро перевожу на него взгляд. Спокойный снегопад предпочтительней его жестоких слов. Когда я не отвечаю, он впивается в мой подбородок своими жесткими пальцами и резко дергает. Он хочет, чтобы я смотрела прямо на него.

В такие дни папочка очень плохой. На самом деле, я уже и не помню, когда в последний раз он был хорошим. Возможно, на мой седьмой день рождения? Он взял меня в «Молочную Хоббита». И там я получила радужный щербет – мой любимый. А затем мы пошли играть в парк.

Мама в тот день болела.

Я знаю, она была больна.

За ночь до этого папочка избил ее.

– Может, мне следует отправить тебя жить к бабушке? Что ты об этом думаешь? – требовательно спрашивает он. Его голос низкий и ворчливый, как у Бутча. Недавно Бутч чуть не укусил меня за палец. Папочка выглядит так, будто он тоже может меня укусить.

– А можно маме тоже поехать? – спрашиваю я, и наворачивающиеся на глаза слезы обжигают их.

Папочка ослабляет хватку на моем подбородке и встает. Я потираю больное место, пока он вышагивает по моей маленькой спальне. Бутч также расхаживает вдоль забора, когда до смерти хочет выбраться на улицу. Иногда мне интересно, хочет ли он перепрыгнуть через него, чтобы поиграть со мной. А иногда – выгляжу ли я как что-то, что ему хочется пожевать.

– Все было в порядке, пока... – папочка осекается и бросает на меня жгучий, полный ненависти взгляд.

Я сглатываю и закусываю губу, чтобы мой подбородок не дрожал.

– Пока что, папочка?

– Это был мальчик, знаешь ли. Мы хотели мальчика.

Я хмурюсь.

– Какой мальчик?

– Малыш, – у него грустный голос, его голова опущена. – Твоя мама потеряла ребенка в прошлом году, и я... и мы... я просто не могу, – он хватает себя за волосы и тянет. Я боюсь, что он вырвет их из головы.

– Папочка, куда делся малыш?

Он резко переводит свой взгляд на меня, и на самый короткий миг его жесткие черты смягчаются.

– Он умер, Кейденс. Ребеночек умер в животе твоей мамочки.

– Ты хочешь, чтобы я жила с бабушкой, чтобы я тоже не умерла?

Он кидается на меня, и я вздрагиваю. Но он садится на кровать рядом со мной и прячет лицо в ладонях. Все его тело трясется, так как он плачет.

Но папочка не плачет.

Никогда.

Почему он плачет сейчас?

Нервно я протягиваю руку и глажу его по спине.

– Все в порядке, папочка. Я осторожна. Бутч только один раз попытался укусить меня. Я не умру.

Его тело напряжено. Он медленно поднимает голову и смотрит на меня.

– Прости.

Я взбираюсь к нему на колени и бросаюсь ему на шею. Папочка обнимает меня и целует в макушку. Он пахнет дымом и вонючим пивом. Но это объятие похоже на те, что были до того, как он стал плохим.

– Я люблю тебя, папочка, – уверяю я его.

Он треплет меня по спине и снова целует. Затем щекочет мою ногу чуть выше колена, и я хихикаю. Папочка тоже смеется. Его взгляд встречается с моим, и я уже не узнаю его. У него такие же глаза, как у Бутча. Как будто он голоден. Я дрожу всем телом. А он стряхивает этот взгляд и бросает меня на кровать. Потом встает, собираясь выйти из комнаты.

– Иди спать, Кейденс.

Когда я стараюсь уснуть, я не могу сдержать улыбку.

«Я починила папочку».

Когда он злится или грустит, я могу его починить и сделать его счастливым.

У меня есть суперсилы.

* * * 

Меня буквально вырывает из воспоминаний. Я слышу, как Йео, целуя мою грудь, шепотом нахваливает мою кожу. Он поднимает темные глаза. Ловит мой взгляд. И так озорно поднимает черную бровь – я так сильно люблю это – когда кусает меня за сосок.

Я испускаю благодарный судорожный вздох, когда он нежно проводит языком вокруг него. Он хочет облегчить эту незначительную боль. Йео удаются многие вещи. Но что у него получается лучше всего – и больше никто не способен сделать – он не дает мне застрять в моей чертовой голове.

Он удерживает меня здесь.

В настоящем.

В ловушке его любящего взгляда.

Долгое время я не была с ним близка. Но я мгновенно узнаю его тело. Конечно, за столько лет оно изменилось. Он стал сильнее. Крепче. Тяжелее. Темные волосы скрывают линию его подбородка. Ее я не помню. Я прогнала моего мальчика. А он вернулся мужчиной. Моим мужчиной. Сквозь меня проходит дрожь возбуждения. То, что я претендую на него, может показаться легкомыслием. Но, по-моему, это больше похоже на надежду. Надежду на то, что, возможно, в этот раз ему не придется уходить.

Возможно…

Я смогу удержать его.

Как говорит Йео... навсегда.

– Ты помнишь, как я лишил тебя невинности? – спрашивает он с самодовольной улыбкой на красивом лице. Он приподнимается на колени и вознаграждает меня видом идеально вылепленного бледного тела, освещенного утренним солнечным светом. Я помню Йео в хорошей форме, но я не помню его таким чертовски мускулистым.

Возбужденно потирая бедрами друг о друга, я протягиваю руку к его груди. Затем медленно скольжу кончиками пальцев по одной из его грудных мышц.

– Да, это было прекрасно.

Он хохочет. Его смех глубокий и искренний. Как горячее возбуждение, заполняющее твой живот в холодную, зимнюю ночь.

– Кузнечик, – говорит он с робкой улыбкой, – это было далеко не прекрасно. Я кончил примерно за три секунды. И твоя бабушка почти нас поймала. Если бы она поймала нас, я бы до конца жизни просидел под арестом.

Но я помню, что все было совсем не так.

Все было чудесным.

* * * 

– Я просто хочу чувствовать тебя рядом... – бормочу я, и моя рука скользит по передней части его джинсов. Она твердая. Такая твердая. И я хочу большего.

– Кузнечик, – стонет он, а его язык проникает в мой рот. Он тут же отстраняется и хмурится. – Ты не можешь дразнить меня так. Я хочу... я просто умираю от желания...

У меня дрожат ресницы.

– Бабушки здесь нет. Может, мы могли бы заняться сексом?

Его глаза закрываются, а челюсть сжимается. Если бы я не знала его, то сказала, что он злится на меня. Но Йео никогда на меня не злится. Он всегда злится за меня. Если кто-то преследует меня, именно Йео смело встречается с ним лицом к лицу.

– Кейди...

– Пожалуйста, займись со мной сексом. Я хочу узнать, каково это.

Он снова открывает глаза, и его темные глаза похожи на расплавленную лаву. Горячие и глубокие. Потрясающие. Будто он хочет проглотить каждую частичку меня.

– Сними свою рубашку, – говорит Йео и словно рычит. – Я хочу видеть твои идеальные груди.

Я сияю от радости и стаскиваю рубашку. Одно движение – с застежкой сзади – и моего бюстгальтера вскоре тоже нет.

Он оглядывает мою кремовую кожу, оценивает мою обнаженную грудь.

– Такие красивые.

Откинувшись на спинку кровати, я расстегиваю пуговицу на джинсах. Он остается замороженным, когда впивается в меня взглядом. Я расстегиваю джинсы и опускаю их вместе с трусиками на колени. Это действие, кажется, возвращает его к жизни, потому что затем он берет на себя снятие с меня последней одежды.

Его руки порхают над моим животом, а его глаза встречаются с моими. Его брови сходятся вместе, как будто ему больно.

– В чем дело? – спрашиваю я.

Мой голос – шепот, полный желания.

– Я просто... – Йео осекается. – Ты уверена? Ты вроде уверена, да?

Кивая, я одариваю его лучезарной улыбкой. Судя по всему, она растворяет всю его неуверенность. И он улыбается в ответ.

– Йео, я еще никогда не была так уверена. Когда мы вместе, все, о чем я могу думать, – это ты. Это все, о чем я хочу думать.

Йео стаскивает с себя рубашку и расстегивает брюки. Его толстый член – член, который я сосала уже много раз – выпрыгивает. Я хватаю его и провожу большим пальцем по головке. Йео шипит от удовольствия. Капелька спермы делает мокрой мою кожу. На его члене выступают вены. Он пульсирует от желания кончить.

Раньше я облизывала каждую прожилку. Темные волосы сострижены, поэтому член кажется длиннее и больше, чем обычно. Может, Йео всего шестнадцать, но в моих глазах он мужчина. Мой мужчина.

– Я хочу знать, почувствую ли я эти вены внутри себя, – говорю я ему почти рассеянно.

Он хватает меня за запястье и рычит.

– Ты говоришь все это специально. Хочешь свести меня с ума, Кузнечик.

Я смеюсь.

– Не специально. Обычно нет.

Йео раздвигает мои колени и накрывает мое тело своим. Жар его тела, перемешиваясь с моим, вызывает липкий пот. А мы еще даже ничего не делаем.

Мы с Йео создаем огонь. Мы всегда раскаляемся и превращаемся в сверкающий, бушующий огонь, когда мы рядом друг с другом. Я могу лишь представить, какой ужасающий взрыв мы устроим, когда, наконец, соединимся. Как сексуальные партнеры.

– У меня нет презерватива, – его слова переходят в шепот.

Мне нравится шепот.

– Я принимаю таблетки, – уверяю я его. – Единственная моя проблема – не забывать их принимать.

– Слава богу, – шипит он, и его рот резко накрывает мои губы.

В тот момент, когда его язык снова у меня во рту, я извиваюсь как безумная. Мои пальцы судорожно сгребают его волосы. Я выгибаюсь под ним. Пытаюсь заставить его переместить свой член – оттуда, где он касается им моих лобковых волос. Хочу, чтобы он глубоко погрузил его в меня.

– Возможно, будет больно, – его слова должны быть нежными и успокаивать меня, но Йео звучит так, будто он единственный, кому здесь больно.

– Так сделай мне больно, Йео Андерсон. Сделай мне больно!

Его рука скользит между нами, и он хватает свой член. Я хнычу, когда он дразнит мое влажное отверстие кончиком пальца. Он не такой медлительный и нежный, как тот Йо, которого я знаю. Я превратила его во что-то голодное и нуждающееся. Мне нравится, что он потерял контроль. Я освободила его монстра.

– Я постараюсь все сделать быстро, – обещает он и тут же неистово входит в меня. Обжигающая, яркая боль на мгновение ослепляет, но его губы тут же дарят утешающий поцелуй.

Йео вновь притягивает меня к себе.

Как всегда.

Но я знала, что будет больно.

Мой разум угрожающе отступает. Но я и не думаю отступать. Я впиваюсь ногтями ему в плечи, когда он пронзает меня. И я выкрикиваю его имя снова и снова в нескончаемом повторении.

– ЙеоЙеоЙеоЙео!

Его дыхание прерывистое и неровное. Мой сдержанный, невозмутимый мальчик потерял контроль – и мне это нравится. Я хочу, чтобы он оставался внутри меня. Навсегда. Теперь мы неконтролируемы. Весь мир вокруг нас может идти к черту.

– О, Боже, Кейденс, – стонет он, и его зубы сталкиваются с моими. – Прости. Я сейчас кончу.

Я зарываюсь пальцами в его волосы и цепляюсь за них.

– Я люблю тебя, Йео! Сделай это!

Его глаза закрываются за мгновение до того, как он издает звук, который, надеюсь, никто на этой земле, кроме меня, никогда не услышит. Чувственный, знойный и мой. Огненный жар взрывается внутри меня, и его член, кажется, удваивается в размерах, когда он выплескивает свое освобождение в меня.

Я никогда раньше не чувствовала себя такой любимой. За всю свою жизнь не чувствовала себя настолько принадлежащей кому-либо.

И это так расстраивает.

Йео в этот момент и есть весь мой мир.

Йео в этот момент и есть весь мой мир.

* * * 

– Ты голодна? – спрашивает Йео, и улыбка играет на его губах.

Прошлое мгновенно растворяется в будущем.

Мой желудок, как по команде, громко урчит.

– Хмм, нет.

Он целует мой живот и слегка кусает меня.

– Лгунишка. Я могу приготовить кашу или хлопья. Решать тебе. Мои холостяцкие кулинарные способности оставляют желать лучшего.

Проводя пальцами по его волосам, я вздыхаю. Мысли уносятся к тому, что тетя Сьюзи принесла из «Уолмарт». Я знаю, что у нас есть продукты для блинчиков.

– Агата может приготовить для нас что-нибудь, – говорю я ему рассеянно.

Я закрываю глаза и пытаюсь представить себе, есть ли у нас яйца в холодильнике. Достаточно ли у нас продуктов? Есть ли бекон?

– Кейди. Кейди. Кейди, – Йео зовет меня, но я думаю.

Думаю. Думаю. Думаю.

«Шесть яиц. Я помню так много?»

– Кейди. Кейди. Кейди.

«Целый пакет бекона, пока Боунз до него не добрался».

Думаю. Думаю. Думаю.

«Апельсиновый сок. Тетя Сьюзи точно купила апельсиновый сок».

– Кейди. Кейди. Кейди.

Теперь мне просто нужно рассказать Агате.

«Йео. Йео. Йео».

Йео заслуживает приготовленный дома завтрак.

«Йео. Йео. Йео».

Йео заслуживает все.

«Йео. Йео. Йео».

– Кейди!

Я отказываясь открывать глаза, но позволяю словам сорваться с моих губ:

– Прими душ. Я помогу Агате начать на кухне.