Текст книги "Крик и шепот (ЛП)"

Автор книги: К. Уэбстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 24

Боунз

Я застрял между реальностью и подсознанием Кейди. Между черным и белым. Между двумя абсолютно разными окнами, каждое из которых – путь в свое измерение. Преодолеваю разделяющее их ограждение – нужно побыстрее найти этого больного ублюдка. Я уже даже чувствую его запах. Правда, это такая затхлая вонь, что меня от нее чертовски тошнит. Живущий внутри меня ребенок хочет убежать как можно дальше отсюда и спрятаться среди темных теней. Как и в ту ночь, когда Норман обидел маму Кейди. Тогда я так и не смог справится с собой и оставил нашу девочку совсем одну.

«Но не в этот раз, придурок!»

В отличие от того гребаного члена, что сейчас мотает пожизненный срок в тюрьме за убийство своей жены, этот альтер – так называет нас наряжающийся в старикана хрен, – не настоящий Норман. Хотя он до сих пор преследует Кейди и бродит по темным закоулкам ее разума, это вовсе не тот человек, что изнасиловал меня в детстве.

«Дыши, Боунз! Ты справишься с этим!»

– Кейди!

Йео...

Он находится по другую сторону ограждения и о чем-то молит ее. Не знаю, о чем именно, но сейчас я не могу переключить свое внимание на него, несмотря на то, как чертовски сексуально он выглядит в этой своей небесно-голубой рубашке. Мне ни в коем случае нельзя отвлекаться ни на его родителей, ни на дока Ботана, который привлекает к себе взгляды – как торчащий в гипсе большой палец на руке – благодаря обтягивающей его гейскую задницу розовой сорочке.

Все мое внимание сейчас сосредоточено на этой стороне. Где-то здесь, я это чувствую, прячется Норман. Причем, где-то совсем близко. Он всеми силами – словно огнедышащий дракон – старается удержать власть в своих гребаных когтях, грозя испоганить весь мир Кейди. В прошлом, когда я был еще слишком слаб, чтобы справиться с ним, он подмял всех под себя. Тогда я до последнего надеялся, что Йео и офицер Джо помогут мне подавить его и удержать под контролем. Но теперь я точно знаю, что все зависит только от меня.

Ведь я уже избавился от Кеннета и Паскаля.

Думаю, пришло время расстаться и с остальным гребаным мусором.

– О, похоже, это тот парень с киской, который любит, когда чпокают его задницу, – рычит Норман, словно разъяренный демон. – Держу пари, ты до сих пор вспоминаешь о моем члене глубоко внутри себя.

Мое горло заполняется желчью. Я еще крепче сжимаю свое оружие.

Отчаянные времена требуют отчаянных мер!

Офицер Джо прячет Агату и всех остальных в надежном укрытии. Ведь Нормана боятся все.

– Придется тебя разочаровать – во мне бывал член и покруче. И с ним мне было намного лучше, – с вызовом бросаю ему в ответ.

Я стараюсь казаться невозмутимым, но мой голос слегка дрожит.

Его издевательский смех – сущее зло. От него меня трясет мелкой дрожью.

– БОУНЗ! – крик Йео пронзает душу, и я на мгновение слепну от бьющего в глаза яркого света.

«Черт! Я почти поймал его!»

Не медля ни секунды, я возвращаюсь обратно в темноту. И хотя в кромешной тьме ничего не видно, но я все же чувствую Нормана всего лишь в нескольких дюймах от себя. Похоже, у меня совсем нет времени. Я должен сделать свой ход прямо сейчас. Очевидно, это мой единственный шанс – другого, боюсь, у меня уже не будет.

– Тетя Сьюзи! – кричу я. – Поставь мой любимый хит!

«Sabotage» от Beastie Boys гремит у меня в ушах. Воспоминания прошлого, в которых Норман использовал нас с Кейди для удовлетворения своих мерзких похотей, яростно клубятся, обволакивая меня вязким туманом. Зловеще шипящим и до жути кровавым.

И я позволяю этой ярости поглотить меня.

«Я уничтожу этого ублюдка!»

– Отправляйся в ад, чертов придурок! Тебе там самое место! – рычу я.

Я по-прежнему сжимаю в руке нож для стейка, которым пользовалась Кейди во время ужина. И, прежде чем этот ублюдок успевает сбежать, я вонзаю в него свое оружие. Острым лезвием вспарываю мускулы на его груди, которые с хрустом рвутся, когда оно погружается на несколько дюймов вглубь его тела. Я выдергиваю нож и вновь – с еще большей яростью – бью им.

Вокруг оглушительно ревет музыка.

«Наконец-то я убью его! И он больше никогда не навредит моей семье!»

– Ты, тупой ублюдок! – рявкает он. – Что ты наделал?

Неожиданно становится светло.

Норман пытается скрыться на другой стороне, но я неотступно следую за ним по пятам. Нож в моей руке ощущается таким надежным. Таким реальным. Таким тяжелым. И я без промедления вонзаю его в эту чертову плоть.

Но тут меня атакует Йео.

Какого хрена он пытается помешать мне убить Нормана? И это после всех наших разговоров, что пора кончать с этим ублюдком?! Почему он теперь останавливает меня?

– Не мешай! – рычу я.

Мы с Норманом снова погружаемся в темноту. И я с легкостью расправляюсь с ним. Снова и снова вонзаю острое лезвие в этого мерзкого ублюдка. Кровь забрызгивает черноту, окрашивая ее в ярко-красный цвет. Прям как в тот раз в школе, когда я окунал кисточку Кейди в красную краску и брызгал ею в других детей. Краска яркими каплями разлетелась повсюду, создавая… такой великолепный беспорядок…

– Ох, Боунз, – упрекает меня Агата. – Что же ты наделал?

И это напоминает мне, как Рут отшлепала меня, когда получила записку от учителя. Я там устроил такой беспорядок... Ну, прям как сейчас.

Я до сих пор очень скучаю по Рут. К счастью, сейчас у нас есть Агата.

– Боунз! – рыдания Пресли в темноте сбивают меня с толку.

Обычно она никогда не плачет. Малышка, как правило, всегда такая счастливая.

– Почему ты плачешь? – спрашиваю я.

Внезапно музыка смолкает, и воцаряется оглушительная тишина. На меня смотрят пять равнозначных мне альтеров. Как, черт возьми, я оказался рядом с ними?

Они все плачут.

Офицер Джо. Тетя Сьюзи. Агата. Пресли. И даже Уискерс.

– А где Норман?

Мой голос – это шепот.

Кейди любит шепот.

– Парень, ты сделал это, – наконец говорит офицер Джо охрипшим от волнения голосом. – Ты все же от него избавился.

А потом они обнимают меня, и чернота начинает отступать.

Сначала это темно-серый.

Затем приглушенно-серый.

Бледно-серый.

Грязно-белый.

И, наконец, – ослепительно-белый.

* * * 

– Боунз, – выдыхает Йео. – Что ты наделал?

Он прижимает меня к себе. Не стесняясь ни дока Ботана, ни своих родителей. Я слышу их отчаянные крики, но мое внимание полностью сосредоточено на нем.

– Ты такой чертовски сексуальный, Пожиратель котят, – шепчу я.

Слезы?! Но Йео никогда не плачет...

И все же по его красивому лицу одна за другой катятся слезинки.

Я поднимаю свою дрожащую руку в попытке смахнуть их, но вижу, что мои пальцы пропитаны кровью. Я в смятении. Боюсь, что если спрячусь сейчас от происходящего, то потеряю его. Поэтому изо всех сил стараюсь сохранить ясность сознания.

– Йео, что произошло?

Он с силой сжимает челюсти и в ответ лишь качает головой. Затем громко всхлипывает, когда притягивает меня к себе. Он осыпает поцелуями мое лицо, а я ощущаю смутную боль в груди. У меня такое чувство, словно кто-то пытается вырезать мое сердце.

– Йео…

Он ничего не отвечает и лишь еще сильнее плачет. Прижимается своей щекой к моей, а его губы шепчут тысячу и одно прекрасное слово.

Мне нравится его шепот:

– Боунз, я люблю тебя! – а потом он так громко кричит, что мне кажется, будто от его крика все окна разлетятся вдребезги. – ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ?!

Мне нравится крик Йео.

Мои глаза закрываются, и мне наконец удается сложить все пазлы моих действий в общую картину.

Я ударил ножом Нормана.

Но еще я нанес им ранение себе.

А это значит, что я ударил им и Кейди.

«Е*ать!»

Когда я вновь открываю глаза, склонившийся надо мной Йео не отрывает от меня хмурого взгляда. Его черные брови сошлись на переносице. Миндалевидные глаза покраснели от слез. Жесткие и прямые, испачканные в крови волосы торчат в разные стороны. А полные губы приоткрыты.

Я зачарованно смотрю, как стекающие по его лицу слезинки скатываются по щекам и попадают прямиком в рот. Могу поспорить, они соленые на вкус.

– Зачем? – всхлипывает он.

Его темно-карие глаза в поиске ответа требовательно всматриваются в мои.

Мне уже больно дышать, но я – хоть и через силу – все же шепчу ему:

– Кто-то должен был это сделать, Пожиратель котят.

Глава 25

Йео

Я массирую защемление шейного нерва возле плеча. Мануальный терапевт (прим. специалист по патологиям костно-мышечной системы, восстанавливающий ее структурный баланс при помощи мануальных техник, производимых руками), которого я посетил на прошлой неделе, сказал, что это последствия стресса. Просто нужно немного расслабиться.

С Кейди невозможно расслабиться.

С Кейди моя жизнь – непрекращающийся крик.

С Кейди – все не так-то просто.

Мой взгляд останавливается на засохшей под ногтями крови. Я только что по настоянию матери кое-как отмыл руки. А теперь жалею, что не смыл с себя всю ее кровь.

Господи, о чем только думал Боунз?

Я понял, что что-то не так, лишь когда Кейди резко вскочила из-за обеденного стола. Все произошло так быстро. Панический страх в ее глазах. Дрожь по всему телу. Ручейком катившиеся по щекам слезы... А потом, как обычно, Боунз, не раздумывая, бросился спасать ее. Его решимость была отчаянной и непоколебимой. Это было как серия вспышек яркого света в дремучем лесу. Он то озарял все вокруг, то неожиданно гаснул. А затем внезапно опять загорался. Но перед этим Норман успевал выкрикивать такие отвратительные вещи о своей дочери, что моя мать начала задыхаться. Я знал, что в этот момент идет непримиримая борьба за власть.

Но вот Боунз растерялся.

Границы реальности стали размытыми.

А нож, который Кейди держала в руке, превратился в орудие разрушения. В своем стремлении уничтожить Нормана… он навредил самому себе.

Он ударил ножом мою Кейди.

– По-прежнему ничего не ясно? – взволнованно спрашивает Эвелин у моей мамы.

Они все здесь. Вся моя семья и Куш. У всех одинаково мрачные лица. Они здесь потому, что им не безразлично.

– Пока ничего, – тихо отвечает ей мама, – Кейденс все еще в операционной.

Ранее папа пытался уверить меня, что отсутствие новостей – уже хорошая новость. Раз врачи до сих пор пытаются спасти ее, значит, у Кейди есть шанс. Мое сердце держится из последних сил. Все это время оно словно висит на тонюсеньком волоске. Кажется, еще чуть-чуть и оно, рухнув на пол, разлетится на миллион мельчайших осколков. Мое будущее зависит всего лишь от пары слов, которые определят: останется Кейди в моей жизни, или же «нас» не станет уже сейчас.

– Я никогда не видел ничего подобного, – шепчет Куш моему отцу. – Наблюдать борьбу между двумя альтерами – это что-то сверхъестественное.

А я сейчас ненавижу шепот.

– Куш, – ворчу я. – Чувак, я люблю тебя, но сейчас не время анализировать это дерьмо. Пожалуйста.

Наши глаза встречаются, и он коротко кивает мне. А я от бессилия зарываюсь лицом в ладони. И, отдавшись на волю судьбы, мысленно возвращаюсь в прошлое.

* * * 

– Все очень плохо, – сообщает мне по телефону Боунз. – Пожиратель котят, говорю тебе, Кейди до сих пор не может прийти в себя.

С тех пор как я узнал, что Рут умерла, я делал все возможное, чтобы вернуться в Моргантаун. Похороны уже завтра, но я смогу приехать в город только поздно вечером. Я надеялся провести время с Кейди, но, судя по рассказам Боунза, у меня ничего не получится.

– Что там у вас происходит? – спрашиваю я. – Скажи честно.

Он удрученно вздыхает. Судя по звукам, он очень устал. Меня захлестывает чувство вины. Я ушел, потому что Кейди заставила меня сделать это. Но уйдя от нее, я оставил и его тоже.

– У нас тут объявился новый жилец…

От этих слов я замираю.

– Кто?

– Увидишь.

* * * 

– Кейди? — кричу я, едва ступив на порог ее дома. Мне достаточно одного беглого взгляда, чтобы понять: Рут больше нет, а Боунз устроил гребаный беспорядок. – Боунз?

Перешагивая через разбросанные по полу гостиной пакетики «Читоса», я направляюсь к лестнице. Наверху явно слышен скрип шагов, и я, перепрыгивая через две ступеньки, мчусь на этот звук. Но ни в комнате Кейди, ни в комнате Боунза никого нет. Зато я слышу какой-то гул в комнате Рут, и мое сердце начинает биться чаще. Я не видел Кейди уже целый год. Был в колледже, довольно далеко отсюда. Она отказывалась разговаривать со мной. И мне пришлось говорить о ней с Боунзом. Это все, что я мог тогда получить. Единственным утешением было то, что их голоса звучат одинаково. И если посильнее притвориться, то казалось, что я на самом деле разговариваю с Кейди.

– Кузнечик?

Гул прекращается, а я врываюсь в комнату с надеждой, что она не успеет спрятаться, заменив себя Боунзом. Но как только дверь открывается, у меня перехватывает дыхание. Кейди сидит в кресле-качалке, в котором прежде всегда читала ее бабушка. На кончике ее носа бифокальные очки (прим. тип линз, позволяющий корректировать зрения под любые расстояния; можно видеть вдаль, а также читать и работать с близко расположенными предметами) Рут. Длинные каштановые волосы собраны в простой пучок. В воздухе витает аромат духов Рут – что-то очень старинное и нежное. Тело Кейди прикрывает ночная рубашка Рут. На ногах – старые, полинялые тапочки.

– Ох, Кейди, — растерянно шепчу я.

Что-то мне подсказывает, что это вовсе не моя девочка. Да и Боунз ни за что не наденет это дерьмо.

Она отрывает взгляд от книги Агаты Кристи и мило улыбается мне.

– Привет, Тыковка. Как тебя зовут?

Меня захлестывает разочарование. От нахлынувших эмоций горло сжимается так, что я не могу вымолвить ни слова. Но мне нестерпимо хочется кричать. Кричать во все горло от собственного бессилия. Кричать на Бога или того, кто создал весь этот гребаный сценарий, по которому моя любимая девочка вынуждена блуждать по задворкам своего разума. И, похоже, всю свою жизнь мне предстоит… играть с ней в прятки.

Как же я устал...

И, тем не менее, я все еще здесь.

И всегда буду… рядом.

Это не любовь… а проклятье.

– Ты, должно быть, тот самый Йео, о котором я так много слышала. Боунз рассказывал мне, что ты очень красивый, — говорит она дружелюбным тоном. – А я Агата, — она протягивает мне руку, и я машинально хватаюсь за нее.

Это Кейди! Под всем этим старушечьим нарядом скрывается моя девочка. Прячется. Впрочем, как и всегда.

– Простите, я растерял все свои хорошие манеры, — хрипло говорю я. – За такое моя мама сдерет с меня шкуру живьем. Йео Андерсон. Приятно познакомиться.

Она берет меня за руку. Ее кожа такая мягкая… чертовски мягкая. Как же мне сейчас хочется обнять эту непростую женщину и вытащить ее из помраченного тьмой рассудка. Хочется шептать ее имя снова и снова, пока она не выползет из темноты прямо в мои объятия.

– Мужское пожатие для крепкого парня, —усмехнувшись, говорит она. – Что тебя так расстроило, Тыковка? – от огорчения у меня опускаются плечи. Я бегло осматриваю комнату, и мой взгляд зацепляется за фотографию Рут с Боунзом. Я точно знаю, что это Боунз – по его испачканному оранжевыми крошками «Читоса» лицу. – Боунз сказал тебе, что Рут умерла? – я снова перевожу взгляд на Агату и вижу, что она хмурится. – Кейди в отчаянии, – у нее на глазах выступают слезы. Она обмахивается книгой, чтобы высушить их. – Иди сюда, малыш. Посиди со мной.

Агата – новое лицо в этом доме, облаченное в одежду Рут, – так сильно похожа на мою Кейди, что мгновенно проникает в мое сердце. Я падаю на колени перед ней и обнимаю ее за талию. Она без колебаний обнимает меня в ответ. Я вдыхаю ее запах. Запах Рут перемешивается со сладостью Кейди, и это не отталкивает меня. Оба аромата напоминают мне о прежних счастливых временах.

– А где Кейди? — спрашиваю я ее. – Почему она не хочет меня видеть?

Агата гладит меня по волосам и тихонько поет песенку, которую, как я помню, всегда напевала Рут. Затем она печально вздыхает.

– Я не знаю, Тыковка. Действительно не знаю. Но я рада, что ты здесь. Ты любишь ее, это очевидно, — мягко говорит она мне. – Возможно, малышка прячется от любви. Но, любовь, несмотря ни на что, рано или поздно ее настигнет.

* * * 

Резкая боль в груди возвращает меня в настоящее. Я быстро смаргиваю навернувшиеся на глаза слезы. Эти годы – вдали от Кейди – были просто невыносимыми. Поначалу я, чтобы быть в курсе происходящего с ней, постоянно расспрашивал обо всем у Боунза. Но позднее всякий раз, когда я вырывался сюда, у нее появлялся новый альтер, которого приходилось добавлять в альбом. На протяжении всех этих лет они появлялись спонтанно и непредсказуемо. Боунз, Уискерс, офицер Джо, Агата, Норман, Кеннет, Пресли, тетя Сьюзи и Паскаль. Я никогда не знал, кто из них ответит на мой звонок. Невозможно было предугадать, кто встретит меня в дверях, когда я приезжал навестить Кейди в свободное от работы время.

От всего этого Боунз стал эмоционально нестабильным. Как никогда прежде. Иногда он – без особых на то причин – посылал меня и рычал, чтобы я убирался куда подальше. А временами буквально смотрел мне в рот, ловя каждое мое слово и умоляя переспать с ним. В глубине души я понимал, что все это отголоски чувств Кейди. Но каким же сложным и запутанным все стало...

– Как ты, сынок? – спрашивает папа, присаживаясь рядом со мной, и протягивает мне дымящуюся кружку черного кофе.

Я пожимаю плечами.

– Честно говоря, я на грани.

Он смотрит на меня и грустно улыбается. Сколько раз он просил меня выбросить Кейди из головы. Отец всегда чувствовал, что с ней что-то не так. К тому же мельница слухов и сплетен в нашем городе всегда работает на полную мощь. А это только еще больше укрепляло его мнение, что мне лучше забыть Кейди.

«Она сумасшедшая!»

«Ее отец перерезал горло матери прямо у нее на глазах!»

«Девочку следует поместить в психиатрическую лечебницу!»

«Она все время разговаривает сама с собой!»

«Ты видел, как она иногда ходит полуголая, притворяясь парнем?»

«Мне становится не по себе, когда она надевает бабушкину или мамину одежду. Кто-то же должен проконсультировать этого ребенка».

– Иногда ей становилось лучше, – бормочет папа, успокаивая самого себя.

Я не спеша пью кофе и наслаждаюсь тем, как он обжигает мой язык. Как бы мне хотелось, чтобы он выжег боль и из моего сердца тоже.

– Так и было.

– А что именно произошло за ужином?

Ущипнув себя за переносицу, я раздраженно фыркаю.

– Норман пытался испортить ей вечер. Наконец-то он снова показал свое лицо. Боунз собирался уничтожить его, как сделал это с Паскалем и Кеннетом. Но…

– Что-то пошло не так, – продолжает вместо меня отец. – Кейди была не в себе.

– Да, это точно. Перед этим Куш проводил с ней сеансы психотерапии. Они выявляли ее альтеров. Объясняли им, что те являются лишь незначительной частью ее, но никак не отдельными сущностями. Куш был уверен, что это поможет Кейди не терять свою личность. С большинством альтеров это сработало. Хорошие почувствовали себя виноватыми за то, что господствовали над ней, а плохие были сбиты с толку. Кейди делала реальные успехи. Ее альтеры появлялись все реже и реже. За все годы нашего знакомства, я еще никогда не проводил с ней так много времени, – я в отчаянии потираю лицо. – Но боюсь, это ослабило их. Боунз предупреждал меня об этом, но, к сожалению, тогда я не понял всей важности того, что он имел в виду. Сегодня Норман решил поднять свою уродливую голову, а Боунз оказался не таким сильным, как надеялся. Кейди полностью отключилась, и он тут же пришел на помощь. Я уверен, папа, он не собирался вонзать в нее нож. Боунз никогда бы не причинил ей вреда.

Отец твердо смотрит мне в глаза и похлопывает по колену.

– Он попытался помочь. Если бы у меня была возможность зарезать ее отца– ублюдка, я бы тоже это сделал.

Я чуть не рассмеялся: оказывается, мой папа умеет ругаться. И все же сдержался. Сейчас нам явно не до смеха.

– Кейди справится с этим, – заверяет он меня.

Нервно сглотнув, я киваю. Это все, что есть у меня сейчас. Огромный ушат… полный надежды.

– Когда она выкарабкается, я хочу сделать ей предложение.

Папа мгновенно переходит в деловой режим.

– Думаю, вы должны жить вместе. Но я имею в виду не этот большой зловещий дом с тысячью жутчайших воспоминаний. Вам лучше переехать куда-нибудь в новое место. Дом в пригороде или, возможно, лофт (прим. бывшие чердаки и технические этажи, переоборудованные под жильё, мастерские, офисные помещения) рядом с твоей практикой. Кейди сможет начать все заново, как только избавится от некоторых провоцирующих ее раздражителей.

Эта идея мне нравится. Молю Бога, чтобы она выжила. Я надену кольцо на ее прелестный пальчик, и мы продолжим наше совместное путешествие по этой жизни.

Наша любовь трудна, но она, к счастью, есть у нас.

Я бы ничего не стал менять в ней.

– Мне нравится ход твоих мыслей, – говорю я ему с полуулыбкой. – Я обязательно поговорю об этом с Кейди.

* * * 

Я делаю глоток кофе, и тут из-за угла появляется мужчина в халате. Он выглядит довольно мрачным, и от этого меня охватывает ужас.

– Вы родственники Кейденс Маршалл? – спрашивает он. – Я ее хирург, доктор Джеймсон.

Я протягиваю папе свой кофе, встаю и подхожу к нему.

– Да. Я ее парень. Доктор Андерсон.

Он в легком замешательстве потирает затылок, а затем пристально смотрит на меня.

– Как врач с врачом… буду с тобой откровенен. Девушка нанесла себе некоторый непоправимый ущерб.

Стиснув зубы, я киваю, чтобы он продолжил.

– Она порезала селезенку и в нескольких местах проткнула кишечник. Это было нашей главной заботой, – он хмурится, и мое сердце замирает. – Кровотечение было настолько сильным, что потребовалось переливание крови.

Я из последних сил стараюсь держать себя в руках.

– С ней все в порядке?

– Ее состояние стабилизировалось, но мы будем держать ее в отделении интенсивной терапии, пока не убедимся, что ее жизни ничто не угрожает.

Зародившаяся в моей груди надежда расцветает в нечто гораздо большее.

– Отличная новость, доктор Джеймсон.

Он устало вздыхает.

– Это еще не все. Она также проколола и разорвала стенку матки, чем вызвала еще большее кровоизлияние, – его взгляд встречается с моим, и он смотрит мне прямо в глаза. – Матку пришлось удалить.

«Кейди не сможет рожать детей...»

Мое сердце скорбит о полноценной семье, которой у нас с ней никогда не будет.

Но сейчас все это не имеет значения. Самое главное – это она.

– Что-нибудь еще? – осипшим голосом спрашиваю я.

Я чувствую, как папа нависает надо мной, впитывая каждое слово доктора.

– Из-за характера нанесенных самой себе травм мы собираемся провести ей полную психологическую экспертизу.

Куш внезапно оказывается рядом со мной.

– Я ее психиатр, доктор Паван. Можете на меня рассчитывать. Я сообщу вам всю необходимую информацию.

Доктор Джеймсон озадаченно переводит взгляд с меня на Куша и обратно и наконец кивает.

– Я очень рад, что у пострадавшей такая серьезная поддержка.

Я оглядываюсь на членов своей семьи. Все они подошли и стоят позади меня. У каждого на лице печальное и озабоченное выражение. Они здесь потому, что любят меня. Ради меня они нашли в своем сердце местечко и для моей Кейди.

Мы поможем ей пройти через все это… вместе.