Текст книги "Крик и шепот (ЛП)"
Автор книги: К. Уэбстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
Глава 26
Кейди
Вокруг тишина.
Я чувствую себя опустошенной.
Словно я давно блуждаю в каком-то бесконечном сне... не совсем кошмарном, но и не скажу, что приятном.
– Кейди, – мое имя, произнесенное мягко и нежно, вытягивает меня из небытия.
Сначала я думаю, что это Боунз, и всей душой устремляюсь к нему. Раскинув руки и широко улыбаясь, бегу на звук. Но чем ближе становлюсь, тем яснее понимаю, чей это голос.
«Йео!»
Мой мрачный доселе мир расцветает яркими красками. Калейдоскоп любви. Красный. Это цвет языка Йео, когда он пробует меня на вкус. Оранжевый. Цвет остатков «Читоса», размазанных по ухмыляющемуся лицу Боунза. Желтый. Цвет губки Агаты, которой она пользуется во время генеральной уборки на кухне. Я так люблю ее приятную улыбку, напоминающую мне бабушку. Зеленый. Цвет любимого мороженого Пресли – мятного, с кусочками шоколада – на ее липких пальчиках. Голубой. Цвет озабоченных глаз офицера Джо, прячущихся за очками-авиаторами. Индиго. Цвет вызывающей помады тети Сьюзи, которой накрашены ее ухмыляющиеся губы. Фиолетовый. Это цвет ошейника Уискерса на его мохнатой шее.
Радуга любви.
А я – их темная грозовая туча.
– Кейди…
Кейди. Кейди. Кейди.
Все цвета окрашиваются в черный, а потом меня внезапно ослепляет белым.
– Так вот ты где, моя красавица. Вот ты где.
Голос Йео подобен теплым солнечным лучам, ласкающим мои голые ноги, когда я сижу на траве летним деньком. Он пронизывает меня до костей. Насыщает до глубины души. Согревает мое сердце. Наполняет счастьем.
«Йео!» – я пытаюсь мысленно повторить это слово, но у меня ничего не выходит.
Его сильная рука обхватывает мою, и он появляется в поле моего зрения. Моя любовь! Такой прекрасный… и такой сломленный. Его всегда страстный взгляд исчез. А лицо перепачкано кровью. Обычно спокойно плещущиеся в его глазах коричневые лужицы шоколада мерцают скорбью и потерей. А образовавшаяся вокруг ярко-красная кайма заставляет думать, что Йео много плакал. Черные волосы растрепаны и с одной стороны слипаются от крови. Его челюсти крепко сжаты, и только бегающие на скулах желваки выдают его крайнее напряжение и то, что он из последних сил сдерживает свои эмоции.
«Освободи их!» – умоляю я его взглядом.
Появившаяся в уголке его глаза слезинка медленно скатывается вниз по его щеке. А я не могу сдержать блаженную улыбку: какой же он чертовски красивый!
– Ты сделала это, Кузнечик, – шепчет Йео.
«Боже, как же я люблю его шепот…»
– Не пытайся говорить, – просит он меня. – У тебя в горле трубка.
Большим пальцем Йео поглаживает тыльную сторону моей ладони. А я никак не могу понять, почему он такой грустный. Меня тревожит его печаль. Она обдает меня, подобно жару пылающего костра. И мне не нравится, как она обжигает все мои внутренности.
«Боунз, почему Йео такой грустный?»
Я жду в ответ привычного остроумного замечания.
Ничего.
Я смотрю на Йео, и мои глаза подозрительно сужаются. По его щеке сбегает еще одна слезинка. Я несколько раз моргаю. Мое сердце начинает стучать так громко, что я буквально слышу этот стук. И он совпадает с грохотом в моей голове.
«Боунз, ты же обещал, что не будешь прятаться…»
Сначала я умоляю его вернуться тихим шепотом. А потом уже кричу:
«ТЫ ЖЕ ОБЕЩАЛ МНЕ!! ТЫ ОБЕЩАЛ!! ТЫ ОБЕЩАЛ МНЕ, БОУНЗ!!»
Глупый стук моего сердца превращается в писк, который, кажется, эхом отдается вокруг меня. Йео осыпает меня поцелуями, но паника уже охватывает меня. Я чувствую, что тут слишком тихо. Йео смахивает мои слезы, но они не останавливаются. Просто глупый поток отчаяния, бесконечно льющийся из меня.
Мой лучший друг!
Мой спаситель!
Единственный человек на свете, которому известны все темные и грязные подробности моего прошлого.
БОУНЗ!
Тень силы, когда я была слишком слаба.
Сила ураганной ярости, когда я нуждалась в защите.
Козел отпущения. Двойник. Моя замена.
БОУНЗ!
Та часть моей души, которая всегда была сильной и бесстрашной, исчезла. А с ее исчезновением, он украл и мой мир. Забрал то, что было моим. Отнял ту часть моего сердца, которая была им.
Он просто меня опустошил.
Потрепанная и разорванная оболочка самой Кейди.
Боунз.
Страдальческое лицо Йео отражает мое собственное состояние. Каким-то образом он все понимает. Я ничего не могла сказать ему, а он все равно знает. Наш общий друг. Лидер нашей Жуткой Троицы… теперь ушел.
Исчез.
Пыль на ветру.
– Мне так жаль, Кузнечик.
Я закрываю глаза и хочу, чтобы все это закончилось, как очередной кошмар. Чтобы Боунз не прятался. В моей голове он расположился на диване, жует «Читос» и курит косяк. Жалуется на Паскаля и Кеннета. Дразнит Пресли щекоткой, а тетю Сьюзи игривыми ухмылочками. Он буквально терроризирует Агату своими отборными ругательствами, за которые она, без сомнения, побьет его. Что-то замышляет с офицером Джо и гладит Уискерса.
И он любит Йео.
Любит меня.
Боунз…
Никакого шепота.
Никакого крика.
Ничего.
* * *
Три месяца спустя…
Си, Ля, Соль, Ля, Си, Си, Си.
Пухлые пальчики Чейза медленно нажимают каждую клавишу. Он очень старается. Я лучезарно улыбаюсь ему и хлопаю в ладоши.
– Отличная работа. Готов к следующей части? – спрашиваю я его.
Он взволнованно кивает. Чейз страдает от повышенной социальной тревожности. И я прекрасно понимаю, почему он чувствует себя комфортно, беря у меня уроки игры на фортепиано. Его мать говорит, что впервые видит его по-настоящему счастливым. А от этого и я чувствую себя счастливой как никогда.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы оправиться от нанесенных, если хотите, самой себе травм. Доктор Джеймсон не стал перекладывать проблемы моего психологического здоровья на какого-то неизвестного мне врача из больницы. Он позволил Кушу заниматься со мной. Мне никогда не нравилось обсуждать моих альтеров, но Куш каким-то образом умудряется делать это так, чтобы я в процессе не испытывала ни особого беспокойства, ни дискомфорта.
Конечно, боль присутствует всегда.
Но Куш помогает успокоить ее воспоминаниями о хороших моментах моей жизни. О тех мгновениях моего прошлого, где я была по-настоящему счастливой. Будь то из-за моей бабушки, моей дорогой мамочки или же альтеров.
И, конечно же, о самых радостных моментах – когда рядом был Йео.
Мы с Кушем часто обсуждаем его чувства ко мне. Именно самоотверженная любовь Йео стимулирует меня двигаться все дальше и дальше. И меня уже не разрывает на части. Куш помогает мне изучать себя, вскрывая мое подсознание и буквально дезинфицируя все клинические симптомы. Он учит меня взаимодействовать с каждой – сбивает ли она меня с толку или печалит – частью себя самой. Вместе мы обсуждаем те воспоминания, которые я подавляла. Воспоминания, от которых внутренне я пострадала намного сильнее, чем от причиненного мне когда-либо физического вреда. Куш планомерно выводит их на свет божий. Осторожно вскрывает слой за слоем, поворачивая время вспять. Помогает мне переосмыслить те события с позиции взрослого человека. И да, мне приходится встретиться с каждым из них лицом к лицу. И в конце концов я научаюсь делать это, не закрываясь в себе и не отключаясь от реальности.
Впрочем, это уже не так важно.
После того как плохих альтеров прогнал Боунз, а его самого вырвали из меня, остальные просто исчезли. Я разыскивала их. Досконально и каждого по отдельности. Но все они до сих пор остаются вне зоны досягаемости. Куш уверяет меня, что они ведут себя так, потому что любят меня.
Иногда любовь причиняет боль.
– Ты готов идти, малыш, – зовет Чейза его мама, Синтия.
Соскользнув со стула, он подбегает к ней.
– Не забудь захватить свое вознаграждение, – говорю я ему. – Ты сегодня хорошо потрудился.
Чейз одаривает меня беззубой улыбкой и достает из корзинки на моем столе маленький пакетик «Читоса». Он беззвучно – одними губами – выражает свою благодарность, и они с мамой уходят. Я встаю из-за пианино и оглядываю пространство вокруг себя.
Моя студия.
Я до сих пор испытываю благоговейный трепет в груди.
Как только я достаточно поправилась, чтобы покинуть больницу, Йео сделал в одной из комнат своего дома перепланировку, удовлетворяющую всем моим потребностям. Так одна из стен превратилась в огромное панорамное окно, выходящее на сверкающие на солнце воды реки Мононгахилы. И я частенько обнаруживаю себя свернувшейся калачиком перед стеклом – на одном из мешков с фасолью – и любующейся прекрасным видом. Йео в первую очередь перевез из моего дома фортепиано. И разместил здесь все мои любимые вещи. Стены в комнате выкрашены в приятный кремовый цвет. Мне нравится, что она очень уютная, очень светлая и здесь много свежего воздуха.
Теперь я даю уроки игры на фортепиано здесь, а не в своем доме, который в настоящее время выставлен на продажу. Йео с Кушем даже направили ко мне несколько своих пациентов. Конечно, я не дипломированный специалист в области музыкальной терапии, но у меня есть прекрасная возможность пройти курсы психотерапии в онлайн-режиме. А пока я просто продолжаю преподавать уроки музыки. Как обычно. И, похоже, мои ученики-пациенты действительно получают от этого удовольствие. Это делает меня счастливой… и обеспечивает мне занятость.
* * *
– Надеюсь, на сегодня все? – глубокий голос Йео проникает в меня, словно горячий пар в сауне.
Он всегда оказывал на меня такое физическое воздействие. Я поворачиваюсь и жадным взглядом окидываю своего любимого доктора. Какой же он красивый сегодня! В своих черных брюках и светло-серой рубашке. Его галстук свободно болтается на шее, а рукава рубашки закатаны, притягивая взгляд к его мускулистым рукам. Я прикусываю нижнюю губу и с предвкушением заглядываю в его шоколадные глаза. На его полных губах расцветает самодовольная улыбка. Мне хочется целовать ее до тех пор, пока она не станет моей.
– Я скучала по тебе, – говоря это, я бросаюсь к нему.
И словно бегу по облакам.
Вот так Йео действует на меня.
Он необычайно нежен, когда притягивает меня к себе. После моего рецидива он обращается со мной как с фарфоровой статуэткой, что коллекционирует его мама. Неужели думает, что я рассыплюсь в прах, если он чуть сильнее обнимет меня? Ненавижу такой его страх.
Мое тело полностью исцелено.
А вот мое сердце все еще кровоточит.
– Отвези меня домой, – говорю я ему.
Йео мгновение смотрит на меня изучающе, а затем целует в нос.
– С удовольствием!
Рука об руку мы преодолеваем два лестничных пролета и выходим на улицу. Йео бросает взгляды в обе стороны, прежде чем перевести меня через дорогу. Квартал недавно отремонтированных лофтов расположен между любимой пиццерией Куша и маленьким книжным магазинчиком, который открылся еще в пятидесятые годы. Номер нашего дома 9Б.
Девять альтеров.
Б – это Боунз.
Йео, немного смущаясь, признается, что выбрал это здание именно по этой причине. Кроме того, оно расположено прямо напротив его офиса. Наша квартира находится на верхнем этаже – самом большом из всех. И он полностью наш. Плохие воспоминания здесь меня не преследуют. По правде сказать, это мое второе счастливое место на свете. Вместе с Йео мы обустроили наше гнездышко таким образом, что оно рассказывает историю нашей любви.
Как только мы поднимаемся наверх, Йео отпирает дверь, и я следую за ним. Окрашенные в кипенно-белый цвет стены и современная стильная светло-серая мебель создают непередаваемый словами уют. Нам удалось добавить красок, используя светлые детали моей жизни и повсюду их демонстрируя. Стены украшают вставленные в рамки рисунки Пресли. На краю стола расположилась лампа из маминой спальни. Все любимые бабушкой романы Агаты Кристи удобно устроились в книжном шкафу возле камина. Семейные фотографии выстроились в ряд на каминной полке. На многих из них – мы с Йео. На нескольких – Йео со своими родными. И лишь на немногих – я и моя семья.
Есть еще мои альтеры.
Но больше всего мне нравится фотография в центре.
На переднем крыльце сидит в черной футболке с принтом Beastie Boys (прим. американская рэп-рок-группа, образованная в 1979 году) Боунз. Его губы сжимают косяк, а темная бровь удивленно приподнята. Его обычно встревоженные глаза светятся любовью. Я знаю, камеру держит Йео. Ведь так Боунз смотрит только на него. Как будто Йео – весь его мир.
Я смахиваю слезу, почувствовав обволакивающее меня сзади тепло.
Но оно совсем не то, что согревало меня в прошлом.
Это тепло Йео.
– Мне звонила Пэтти. Спрашивала, не хотим ли мы в эти выходные поужинать с ней и Баркли. Она надеется, чтобы ты покажешь ей, как приготовить пирог со льдом, – бормочет он мне в волосы. Его ладони парят над моим временами побаливающим животом. А я хочу, чтобы он с силой сжал мое тело и упивался им, как в старые добрые времена.
– Прекрасно.
Я чувствую, как он счастливо улыбается у меня за спиной. И я тоже улыбаюсь. Разворачиваюсь в его объятиях и задаю ему вопрос, который в последнее время не дает мне покоя.
– Почему ты не хочешь заняться со мной сексом?
Его щеки слегка розовеют, а челюсти сжимаются. Я чувствую, как его член вмиг становится твердым. Мы оба этого хотим. Когда Йео прижимается ко мне ночью, его мощная эрекция будоражит меня. Но... он так ничего и не предпринимает. Думаю, Йео боится, что я все еще сломлена.
– У тебя несколько ножевых ранений, Кэйди. А твоя...
Он замолкает на полуслове. Прижимается своим лбом к моему. Его глаза закрыты.
Я провожу ладонями по его рубашке и покусываю нижнюю губу. Моя матка была безнадежно повреждена. Врачи ее удалили. В этом вопросе у меня даже не было права голоса.
– Мой врач сказал, что я вполне здорова и готова к сексу. Я специально его спросила.
Йео открывает глаза и печально смотрит на меня.
– Я знаю, но... – он сглатывает, и его кадык нервно дергается. – А если тебе будет больно?
Я просовываю между нашими телами руку и, не смотря на мешающие мне брюки, сжимаю его член так, что Йео стонет от удовольствия.
– Тогда мы остановимся. Но я хочу попробовать, Йео. Ты рискнешь ради меня? Обещаю, я не сломаюсь. И к тому же чувствую себя хорошо. Хватит бояться, ты не сделаешь мне больно.
Он с шипением выдыхает воздух, и его пальцы вонзаются в мои растрепанные волосы. Его губы обрушиваются на мои. И это далеко не нежный поцелуй. Наши зубы сталкиваются, а языки борются за право обладания.
И я отдаюсь на волю победителя…
Мой принц, моя нескончаемая сила любви, заключает меня в свои сильные и в то же время бережные объятия. Он несет меня через гостиную и дальше по коридору. Наш поцелуй не прекращается, даже когда Йео, войдя в нашу спальню, ставит меня на ноги. Он отстраняется лишь для того, чтобы расстегнуть пуговицы на своей рубашке. А я, не мешкая, стягиваю платье-свитер и бросаю его на пол. Мои трусики падают рядом. Я не ношу лифчики. Мне они не нравятся. И меня это совершенно не беспокоит. В этом, кстати, виноват Боунз.
Пока Йео раздевается, мой взгляд скользит по развешанным на стене большим фотографиям в рамках. Все они искусно выполнены в стиле современного коллажа. Снимки из собранного Йео фотоальбома. Мы их вырвали и вставили в рамки. Разумеется, технически все мои альтеры – это я. Но я не вижу в них себя. Я вижу только их.
Уискерс. Офицер Джо. Агата. Пресли. Тетя Сьюзи.
И Боунз...
Плохие альтеры остались в альбоме. Но время от времени я все же заглядываю в него. И рассматриваю… даже Нормана. Куш говорит, что я храбрая. Ведь я смело смотрю в лицо своему прошлому. Но я не чувствую себя таковой.
– Ты уверена? – взволнованно спрашивает Йео.
Его пальцы придерживают мой подбородок. Он склоняется и приподнимает мое лицо так, чтобы мы смотрели в глаза друг друга.
– Абсолютно.
Он широко улыбается мне. Такой идеальной, сногсшибательно сексуальной улыбкой... которая принадлежит только мне. Мой мужчина держит курс к нашей удобной, довольно мягкой кровати. Его брови хмурятся, когда он рассматривает мои шрамы. Кончики его пальцев порхают над каждым из них. Ни единого звука, кроме шепота чувств.
Мне нравится его шепот.
– Йео…
Потемневший взгляд шоколадных глаз пронзает меня насквозь. Его голод, нужда и любовь с неистовством переливаются в меня. И мне хочется раствориться и утонуть в них.
Смерть от Йео.
Прекрасный способ уйти…
Его мягкие губы оставляют легкие поцелуи на моей покрасневшей коже. Его каждое интимное прикосновение многократно усиливает мою потребность в нем. А каждая клеточка моего изголодавшегося по его ласкам тела становится крайне чувствительной. Все они отчаянно жаждут его. Каждая умоляет прикоснуться именно к ней. И он это делает. Йео очень внимателен, когда поклоняется моему телу. Он не торопится. А наоборот, тянет время, растягивая удовольствие.
Кажется, он уже несколько часов наслаждается мной.
Кажется, он уже несколько часов дразнит меня. Только не тем, чего я действительно хочу.
Кажется, он уже несколько часов шепчет мне о своей любви.
– ЙЕО! – рычу я и вздрагиваю от желания. – Я хочу тебя!
Его сильное, мускулистое тело накрывает мое. Пышущий жаром торс прижимается к моему собственному, и от созданного нами жгучего пота по мне пробегает волна возбуждения. Я целую его с жадностью тысячи изголодавшихся мужчин, пока он дразнит мою истекающую соками киску кончиком своего идеального члена. Обычно в такой момент мой ответственный парень всегда надевал презерватив. Не только для того, чтобы защитить мое тело от беременности. Но также и для того, чтобы защитить мое сердце от пугающих мыслей «а что, если…». Чтобы защитить наше будущее от ужасов моего прошлого.
Йео медленно входит в меня. Голый и без какой-либо защиты. Так болезненно медленно, что мне хочется закричать, чтобы он поторопился. Но я сдерживаюсь... просто впиваюсь ногтями в его крепкие плечи и запрокидываю голову назад, открывая ему свое горло. Его губы щекочут кожу на моей шее, прежде чем он с силой засасывает ее в рот. И когда я вскрикиваю, он одним мощным толчком погружается в меня на всю длину.
Мне совсем не больно.
Я лишь умираю от удовольствия.
– Не останавливайся, – умоляю я, когда Йео начинает вколачиваться в меня с бешеным ритмом, которому, впрочем, вторит и мое сердце.
– Я никогда не остановлюсь, Кузнечик. Никогда.
Я верю ему. Так и будет.
Йео занимается со мной любовью с такой интенсивностью, которая – я точно знаю – не ослабнет на протяжении всей нашей жизни. Всей своей сущностью он кричит о своей любви ко мне, чтобы, когда мы оба уже будем далеко от этого мира, его крик не прекратился и продолжал пульсировать шепотом до скончания времен.
Удовольствие взрывается во мне, и по белоснежным стенам начинают плясать разноцветные блики. Йео со стоном высвобождает свое удовольствие в меня. Больше никаких преград. Только Йео и я. Мы вместе. И наконец-то свободны.
– Я люблю тебя во всех твоих проявлениях: хоть в лучших, хоть в худших. Я люблю каждую частичку тебя. Всегда любил и никогда не перестану. Мне нравится в тебе даже то, что я, казалось бы, должен ненавидеть. Как же это чертовски странно? Но я буду продолжать любить тебя во всех твоих проявлениях, как бы странно это ни звучало. Я заполню недостающие пустоты в твоем сердце частичками своего, – шепчет он, пока его член продолжает изливаться внутри меня. – Вместе мы будем целостны. Я люблю тебя, Кейденс Маршалл. Прошу, выходи за меня замуж.
Мне нравится его шепот.
Эпилог
Крутой ублюдок
Спустя пять месяцев…
– Свадьбы нужны только геям, – ехидно ухмыляюсь я.
Они и в самом деле такие – все эти цветочки и подобное им дерьмо. Да и музыка полный отстой.
Маленькая девочка с каштановыми косичками показывает мне язык.
– Все ты врешь! Я же вижу, тебе нравится.
Я пожимаю плечами и смотрю на разворачивающееся на берегу реки Мононгахилы причудливое зрелище.
– Все всегда такое... белое, – жалуюсь я. – А где же черный? Где «Читос»? Кто и куда спрятал наркоту? Где хорошая музыка? Кто вообще слушает это дерьмо? Разве я не прав? – я толкаю локтем стоящего рядом со мной серьезного офицера.
Тот хмыкает в ответ.
– Наркотики – это плохо.
Я фыркаю от смеха.
– Белый – это символ чистоты, Тыковка. А чистота пребывает рядом с благочестием, – говорит мне пожилая женщина в старом халате и рваных тапочках.
Маленькая девочка хихикает над ее словами, и я дергаю ее за косичку, прежде чем обратиться к другой женщине из нашей группы:
– А как насчет тебя, Сладкие губки?
Улыбка расплывается на ее темно-синих губах, и она кокетливо поправляет шарф на голове.
– По-моему свадьбы – это прекрасно. Особенно эта. Я думала, мы никогда не увидим ее, – она смахивает слезу.
В жизни иногда случаются исключения.
Любовь иногда нуждается в них.
Исключение… думаю, пришла пора его сделать.
Кружащийся возле моих ног кот мяукает, и я беру его на руки. Почесываю его за ушком, пока окидываю оценивающим взглядом свою семью. Тут все идеально. Все мое. Рядом с Кейди нам не место. Тот мир только ее. Наш же дом здесь. Позади нее. А наша задача – прикрывать ей спину. Всегда рядом, чтобы вовремя подхватить ее, если она вдруг споткнется.
К счастью, у Кейди есть Йео. И он никогда не позволит ей упасть. Этот красивый, сильный, всегда жизнерадостный и любящий мужчина обязательно поймает ее.
Обязательно!
Мое сердце слегка сжимается в груди. Не думаю, что эта боль когда-нибудь утихнет. Воспоминания свежи, и я буду бережно хранить их в своем сознании. Именно они помогут мне пережить мое существование. Я возьму их с собой, куда угодно.
– Народ, выдвигаемся! – наконец командую я, задержав взгляд на двух лучших составляющих некогда существующей Жуткой Троицы.
Моя семья стонет и охает. Но они знают – время пришло.
Мы больше здесь не задержимся.
Мы позволим нашей девочке жить своей жизнью.
Все делают так, как я говорю. Ведь теперь я – их гребаный босс!
– Да слышу я, слышу, – ворчит старушка.
Я ухмыляюсь и щелкаю пальцами.
– Сладкие губки, вперед!
Малышка протягивает мне черные очки, и я обмениваю их на кота.
На заднем плане ревет «Sabotage», а я провожу пальцами по волосам. Офицер встает рядом со мной, а три девицы подходят сзади. Кот зловеще мяукает.
– Автомат, – шепчу я. Но когда меня игнорируют, рычу: – Автомат!
– Ты такой чудак, – качает головой офицер и все же протягивает мне оружие.
Мои сучки позади меня хихикают.
– Возьми мыло, – ворчит старушка.
«Упс!»
Я беру у нее из рук чистый, благоухающий брусок мыла и откусываю от него. В такой далеко не радостный момент нашей жизни этот отвратительный вкус вполне терпим для меня. Да и прежде меня частенько так наказывали. Иногда даже крутым парням приходится перед кем-либо отчитываться.
Я оглядываюсь через плечо, чтобы последний раз взглянуть на них.
«Прощайте, Жучок Кейди и Пожиратель котят…»
Отвернувшись от света, тут же попадаю в объятия темноты. Иду впереди своей семьи и с каждым шагом приближаюсь к сумеречным теням.
– Погнали, – отбрасываю горькое мыло и жестом приглашаю всех следовать за собой. – Уходим!
И мы это делаем.
Боунз, убирайся, бл*дь, отсюда!
Конец
