Текст книги "Крик и шепот (ЛП)"

Автор книги: К. Уэбстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 13

Йео

Два года назад…

– Мне нужно увидеть Кейди! – рычу я. Мой голос – это буря ярости и гнева. – Черт возьми, найди ее и приведи ко мне!

Боунз смеется. Чертовски смеется надо мной. Он откупоривает бутылку текилы и пьет прямо из горла. Сделав несколько судорожных глотков, он морщится и смотрит на меня горящими глазами.

– Она не придет. И ты это знаешь.

– ПОТОМУ ЧТО ТЫ ПРЯЧЕШЬ ЕЕ ОТ МЕНЯ!

Меня шатает. Я проклинаю себя за то, что напился с ним. Я пробуду дома неделю до возвращения в Коннектикут. Я как всегда пришел с надеждой, что Кейди поговорит со мной. Но как обычно, она спряталась. Меня это бесит. И очень сильно.

– Успокойся, Йео. Давай поговорим.

Боунз делает шаг ко мне, но я выставляю вперед ладони.

– Разговоры с тобой всегда заканчиваются плохо.

Его глаза вспыхивают, и он ухмыляется.

– Не помню, чтобы в прошлый раз ты жаловался.

– Это неправильно, – сквозь стиснутые зубы произношу я.

Боунз неторопливо подходит ко мне и пальцами жестко сжимает мою челюсть. Его глаза, когда он смотрит на меня, – темные озера синевы.

– Это не кажется неправильным, Пожиратель котят.

При этих словах я не могу не улыбнуться. И он тут же делает свой ход. Его ладонь скользит вниз по моим джинсам – теперь он может схватить мой твердеющий член через ткань. Я закрываю глаза и думаю о ней. Как всегда. Это несправедливо по отношению к Боунзу, но я ничего не могу с этим поделать.

– Боунз... – моя попытка спорить слаба и быстро стихает. От его грубости мой член начинает жаждать его. – Мы не можем…

Он смеется.

– На самом деле, можем. Мы можем делать все, что захотим. Ты видишь кого-то, кто может нас остановить? Черт, мы на кухне Агаты. А она не говорит нам «нет». И мы уже не дети, Йео. Никто не диктует нам, что делать. Решаем только мы. А теперь заткнись и дай мне возможность все исправить.

Мои джинсы распахиваются, как только он расстегивает верхнюю пуговицу. Я резко выдыхаю, когда звук молнии эхом разносится по кухне. Как только штаны расстегнуты, его рука ныряет в мои боксеры и хватает мой член.

Звезды.

Гребаные звезды.

Между визитами в Моргантаун я дрочил столько раз, что давно сбился со счета. Я ни разу не изменил своей Кейди. Исключение, когда я кончаю – не от своей руки – Боунз вмешивается и снимает мое сексуальное напряжение. Это неправильно и плохо. Но не думаю, что я смог бы прожить так долго без этого. Кейди прячется от меня. Замораживает мое сердце своим безразличием. И все же... я все еще продолжаю возвращаться за большим. Боунз дает мне то, в чем отказывает Кейди. Это безграничный пи*дец, но я не могу остановиться.

Мои джинсы спадают до лодыжек. И я не могу сдержаться от стона, когда он стаскивает вместе с ними и мои боксеры. Я отказываюсь открывать глаза. Я не могу смотреть на него. Если я сделаю это – у меня закружится голова. Я теряюсь в мыслях, когда его теплый рот скользит по кончику моего члена. Из меня вырывается шипение, и я впиваюсь пальцами в его длинные волосы. Я держу его крепко, но позволяю контролировать скорость, с которой он отсасывает мне.

– Боже…

Его опытные руки гладят мой член и ласкают яйца. И он берет меня глубоко в горло.

«Кейди. Кейди. Кейди», – я думаю только о ней.

Я скучаю по ней.

Господи, как же я по ней скучаю.

– Кейди, – шепчу я. Ей нравится, когда я шепчу. – Вернись ко мне.

Но она не возвращается.

Боунз продолжает сосать мой член, как будто был рожден именно для этого. Я стараюсь не утонуть в отвращении к себе. Я притворяюсь, что это Кейди собирается заставить меня кончить. Всегда Кейди.

– Это неправильно, – реальность пытается вырвать меня из этого восхитительного ощущения. Предвкушения. Мои яйца сжимаются от необходимости кончить.

Боунз – гребаный профессионал в сосании члена.

Он не отвечает, но вместо этого заглатывает мой стержень так глубоко, что его зубы находятся у основания моего члена. Его горло, кажется, вот-вот проглотит меня. Вот когда я теряю весь контроль. Мое освобождение разрывает меня, как лев разрывает кишки зебры. Всхлипывания и наполненные наслаждением стоны льются из меня, как симфония удовлетворения и желания.

– Черт! – рычу я, и моя сперма изливается в него, как Ниагарский водопад. – Черт! – я зол, пьян и чертовски глуп.

Его рот соскальзывает с моего члена. Я украдкой подглядываю. Я ничего не могу поделать. Мерцающие голубые глаза впиваются в меня. С подбородка стекает слюна. Чертовски захватывающее зрелище. Мой большой палец гладит его висок, и я говорю ему глазами то, чего не может сказать мой голос. Не будучи сентиментальным, он вытирает слюни тыльной стороной ладони и засовывает мой член обратно в боксеры. Потом встает и неторопливо идет к шкафу. Я натягиваю джинсы и выпрямляюсь.

– Хочешь «Читос», Пожиратель котят? – спрашивает он, стоя ко мне спиной.

Мое сердце грозит вырваться из груди.

Это все так ужасно.

Такая лажа.

– Боунз, слушай…

Он оборачивается и криво улыбается.

– Я знаю, что ты не гей.

Я качаю головой и провожу пальцами по волосам.

– Ты же знаешь, что я не это имел в виду. Мне плевать на это дерьмо. Я хочу сказать, – ворчу я и вздыхаю, – что мне очень жаль.

Его глаза на мгновение устремляются в пол. Когда он начинает говорить, то старается не встречаться со мной взглядом.

– Кейди так сильно скучает по тебе.

В горле образуется комок.

– Я тоже по ней скучаю.

– Это глупо, что она избегает тебя.

– У нее есть на это свои причины, – возражаю я.

– Это глупые, долбаные причины.

Я сглатываю и подхожу к нему. Мои руки обхватывают его костлявое тело, и я прижимаю его к себе. Боунз обычно не ласковый. Но на этот раз он позволяет мне это. Мы стоим там вместе, крепко обнявшись. Наши сердца громыхают, кажется, целую вечность. А потом появляется Агата, успокаивая мое разбитое сердце словами ободрения.

– В конце концов, она вернется к тебе, Тыковка.

Я знаю это.

В глубине души.

Но от этого боль не становится меньше.

– Надеюсь, что так и будет.

Глава 14

Йео

Наши дни

Она ушла.

Просто встала и оставила меня посреди разговора.

Ну да. Я сказал обидное дерьмо, которое не имел в виду.

Я хотел бы взять свои слова назад.

Но я не могу.

И она ушла.

– Черт, – ворчу я и хватаюсь за волосы. Я тяну их так, что они торчат вверх. – Бл****дь.

Входная дверь со скрипом открывается, и мое сердце воспаряет. Она вернулась! Моя Кейди сильная, и она вернулась. Но как только пришедший появляется из-за угла, я вижу, что это вовсе не Кейди.

– А где Кейди? – спрашивает мама, бросая сумочку на стол.

За ней следом проходит папа и садится в свое кресло.

– Мы поссорились. Я сказал ей то, чего не должен был, – признаюсь я и разочарованно вздыхаю.

Папа мгновенно превращается в слух. Облокотившись, как обычно, на колени, он наклоняется вперед, стараясь быть как можно ближе ко мне.

– Что ты ей сказал?

Я сглатываю и бросаю тревожный взгляд на мать. Ей не все известно. Но она знает достаточно. А после того, как в кафе-мороженом мы столкнулись с Кейди, папа начал сопоставлять факты. Родители считают ее просто чокнутой. Только я один знаю, почему она всегда так себя ведет.

– Я сказал ей, что в выживании Боунза нет необходимости. Что прямо в середине наших отношений нам было бы лучше без него.

Мамины глаза расширились.

– Это было довольно жестоко, Йео.

– Я знаю, – рычу я, – но она... – я замолкаю и встаю. – Неважно. Это не имеет значения. Я собираюсь все уладить с ними обоими.

Папа хмурится. Он смотрит на меня взглядом, который я не могу понять. Что он выражает? Обеспокоенность? Он переживает за меня? Черт, я сам беспокоюсь за себя.

Я думал, что хорошо знаю Кейди... Со всем образованием, которое получил... Со всеми этими ротациями в психиатрическом отделении. Я был уверен, что по возвращении домой у меня будет хватка. Что у меня хватит сил на все это.

Но я так же потерян.

Так же расстроен.

Так же растерян.

Почему я не могу все исправить?

– Мы же еще идем на ужин в пятницу? – спрашивает папа. Его голос мягкий и ласковый, хотя это ему совсем не свойственно. И мне хочется забраться к нему на колени, как я делал всегда, когда был маленьким мальчиком.

– Да, Кейди будет. Но я не уверен, кого смогу заставить прийти. Хотя Агата всегда сдерживает данные мне обещания. Она будет готовить. Но, пожалуйста, – говорю я, глядя на каждого из них. – Пожалуйста, передайте Дину, Барку и всем остальным, что они должны быть готовы выслушать меня. Я не позволю им сжечь Кейди на пресловутом костре, как какую-то ведьму. Обещайте мне, что каждый будет готов слушать. Кейди – это часть меня. Я собираюсь жениться на ней. Она будет частью этой семьи. И если вы все любите меня, то должны полюбить и ее тоже.

Мамины глаза наполняются слезами, и она нежно обнимает меня.

– Конечно.

Я перевожу взгляд на папу, и он кивает мне.

– Спасибо. Семь – это хорошо. Напишите мне, кто придет, и я попрошу Агату приготовить достаточно еды, – говорю я и направляюсь к двери.

* * * 

В эту теплую ночь прогулка к дому Кейди была неспешной. Сомневаюсь, что она там будет. Она хочет, чтобы я поговорил с Боунзом? Хорошо, я сделаю это. Я положу конец этим странным отношениям. Она избегала меня все эти годы – вот в чем причина. Боунз будет опустошен. Я точно знаю это. Но верный мне Боунз попытается скрыть это за шутками и оскорблениями. И я должен поставить точку. Даже если это убивает меня. Мне нужна Кейди. На все сто процентов.

Приближаясь к дому, я слышу печальные и мелодичные звуки фортепиано. Они просачиваются из открытого окна гостиной и растворяются в ночи. Иногда музыка Боунза и Кейди поразительно похожа. У нее, как правило, печальнее. А у его – больше тоски. У них настолько разные стили, что трудно поверить, что они оба учились у бабушки Кейди, Рут.

Сегодня вечером, хотя музыка достаточно грустная, я знаю, что это Боунз. В том, как он нажимает на клавиши, есть определенная резкость. Ни в чем не повинные клавиши из слоновой кости вынуждены терпеть оскорбления от его рук.

Вздохнув, я не спеша поднимаюсь по ступенькам и вхожу в дом. Внутри темно. Поэтому я продвигаюсь на звук музыки. Единственное, что освещает гостиную, – это вспышка на суставе Боунза. Он под кайфом. Отлично.

– Боунз.

Его музыка замедлилась, но он не останавливается.

Его игра становится громче.

Более жесткой.

Сердитее.

Подойдя к нему, я кладу руки ему на плечи и разминаю мышцы. Он пытается стряхнуть их. Но я сильнее и больше. Я всегда побеждаю. В конце концов, его музыка замедляется. И он останавливается. Совсем. Его плечи опускаются, и он протяжно вздыхает.

– Ты облажался, Пожиратель котят.

– Я знаю.

Он принимает этот удар, но не предлагает объясниться. И мне кажется странным, что он не пытается давить на меня, как обычно.

– То, что я сказал ей – я не совсем это имел в виду. И ты это знаешь. Я был просто зол и расстроен.

– Ты хочешь, чтобы меня здесь не было. Чтобы были только ты и Кейди. Без меня, зажатого между вами.

«Хочу ли я этого?»

Как я буду чувствовать себя, если мне больше никогда не придется разговаривать с Боунзом? Больным. Опустошенным. Сломленным?

– Конечно, я не хочу этого. Ты всегда был частью ее. Ты мой лучший друг, Боунз. Я не хочу этого дерьма, и ты знаешь это. Я просто пытаюсь найти способ проводить с ней больше времени. Она всегда убегает... а ты нет. Прости, ладно?

Боунз стряхивает мою руку и встает. Когда он собирается уходить, я хватаю его за бицепс. В темноте я не могу разглядеть выражение его лица, но чувствую его ярость. Она грохочет и рассекает темноту как ритуальный нож.

– Она уже сказала мне, чего хочет. Чтобы ты пришел сюда. И что теперь, Йео? Трахнешь меня на прощание, а потом притворишься, что меня не существует? Да, пошел ты, Йео. ПОШЕЛ ТЫ!

Боунз никогда не называет меня по имени. Я по-королевски все испортил. Его рука вырывается из моей хватки, и он мчится наверх. А я иду за ним по пятам. С моих губ не слетает ни слова. Каждое извинение, каждое сожаление, каждое обещание – все они так и просятся наружу. Но я стискиваю зубы, чтобы сдержать их.

Дверь его спальни почти захлопывается. Но я протискиваюсь внутрь, и он не успевает ее запереть. Боунз швыряет мне в лицо рубашку, но я отбрасываю ее. Скрип пружин на его кровати сообщает мне, что его сон – это попытка избавиться от меня. Сорвав с себя рубашку и скинув туфли, я забираюсь в кровать вслед за ним.

В спальне кромешная тьма – он всегда закрывает окна плотными шторами. Но мне не нужно видеть его, чтобы понять, что он сейчас чувствует. Его боль густой пеленой зависает в воздухе. Я подкатываюсь к нему со спины, обнимаю его за талию и прижимаю к своей груди. Он чертовски напряжен, но не отталкивает меня.

Достижение…

Я могу исправить это между нами.

– Мне очень жаль, Боунз, – шепчу я ему в затылок. Его запах мне знаком. Запах, который я так люблю.

– Слова, Пожиратель котят. Всего лишь гребаные слова.

Из меня вырывается рычание, и я кусаю его за голое плечо. Я знаю, чего он хочет. В этом вся дилемма. Когда Кейди исчезает, бросает меня и навязывает Боунза, я не знаю, что правильно, а что нет. Правда в том, что Боунз – мой лучший друг. Я люблю его. Это нехорошо и неправильно, но так и есть.

Я снова кусаю его. На этот раз сильнее. Как будто точно знаю, что это ему нравится. Он хрипит, отчего мой член твердеет. Я облизываю болезненный след от своего укуса, а мои пальцы ползут к соску, на котором, как я знаю, вытатуировано мое имя.

Он сделал это для меня.

Я могу сделать это для него.

Мое нежное прикосновение резко контрастирует с тем, как я достаточно чувствительно покусываю его плечо. Я кружу вокруг его соска, пока он не начинает задыхаться.

– Боунз, – шепчу я ему на ухо. Иногда Боуз любит и шепот. – Почему ты делаешь мою жизнь такой чертовски сложной?

Его смех гортанный. Но, по крайней мере, он смеется.

– Вот почему я тебе нравлюсь, Пожиратель котят. Кроме того, – говорит он, и его голос становится серьезным, – я никогда не оставлял тебя. Так что и ты не бросай меня. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Мы в этом деле вместе. Помнишь то лето, когда тебе исполнилось пятнадцать? Когда Кейди нашла те семейные фотографии?

Мои глаза закрываются, и я предаюсь воспоминаниям вместе с ним.

* * * 

– ЧТО ОН СДЕЛАЛ!? – рычу я, и моя грудь вздымается от ярости.

– Он пришел, разгромил ее гребаную комнату, а затем оставил ей записку. В ней он подробно описал все, что хотел сделать с ней. Это было хреново, Пожиратель котят. Он сказал, что снимет с нее одежду и...

– ПЕРЕСТАНЬ!

– Я просто пересказываю произошедшее…

– Боунз, прекрати, – умоляю я. – Я не могу это слышать. Я не хочу это знать.

Его брови хмурятся, когда он смотрит на меня. Потом делает шаг вперед и, сжимая мой бицепс, притягивает меня к себе. Затем шипит мне на ухо:

– Я должен терпеть все это дерьмо двадцать четыре часа в сутки вместе с ней. Норман – гребаный психованный придурок. Почему бы ему просто не оставить ее в покое? Зачем?

Эмоции душат меня. Я пожимаю плечами. Меня удивляет, что Боунз обнимает меня. А я обнимаю его в ответ.

– Что же мне делать? – спрашиваю я его. – Как мне это исправить? Господи, мне нужно это исправить.

Его тело напряжено.

– Если бы я знал, чувак, то был бы гребаным капитаном оперативной группы, возглавляющим эту чертову бригаду. Но я не знаю. Черт, я не знаю, – он проводит пальцами по волосам, а затем тянет их, как будто может вытащить ответы прямо из своего мозга.

– Что думает офицер Джо о появлении здесь Нормана?

– Он ведет себя как обычно. Говорит, что будет следить. Держать Кейди подальше от дерьма, которое ее расстраивает. Норман, кажется, подпитывается ее дискомфортом. Словно у него есть шестое чувство, и он знает, когда она наиболее слаба. Просто, нахрен, появляется и переворачивает весь наш мир

– Что произошло?

– До того, как появился этот ублюдок-извращенец, Кейди чистила шкаф по просьбе ее бабушки Рут. Кейди наткнулась на свою коробку из старого дома. Дома, в котором не было ни тебя, ни меня, ни бабушки Рут. Ни, черт побери, всех остальных. Видимо, найти фотографии улыбающихся родителей из времен, когда они были счастливее, – это кайф. Я удивлен, что Кеннет не появился и не перерезал ей вены. Е*аный мудак.

Ярость расцветает в моей груди при одной только мысли, что бритвенный клинок этого ублюдка может угрожать моей Кейди.

– А где коробка? – я уже несусь вверх по лестнице, и Боунз следует за мной по пятам.

Когда я добираюсь до ее спальни, то прямо на кровати вижу коробку. Ее содержимое разбросано. На снимках, о которых идет речь, высохли капли слез, размазавшие чернила. Не говоря ни слова, я собираю все предметы и запихиваю их обратно в коробку. Боунз мне не помогает. Он забирается на комод и снимает колпачок с одной из помад, которыми бабушка только недавно разрешила пользоваться Кейди. Твердой рукой он пишет записку на зеркале.

НАХ*Й НОРМАНА.

Закрыв коробку крышкой, я прижимаю ее к бедру и иду к нему. Он протягивает мне помаду, и я добавляю послание и от себя.

Я буду защищать тебя от него, Кузнечик. Всегда.

Боунз кивает, когда я возвращаю ему помаду. Затем ниже добавляет.

С любовью, Боуз и Пожиратель котят – твои лучшие друзья.

Я одариваю его улыбкой и выхожу из дома с коробкой печальных воспоминаний Кейди. Я буду хранить ее у себя дома. Пока однажды она все же справиться со своими воспоминаниями. Я не знаю, сможет ли она когда-нибудь их увидеть. Но я клянусь защищать ее сердце. Всегда.

* * * 

– Норман заходил с тех пор, как я вернулся? – спрашиваю я, и мое горячее дыхание щекочет его шею.

– Нет. И Кеннет тоже. Паскаль объявился прошлой ночью, но с тех пор я его не видел.

Я вздыхаю с облегчением.

– Хорошо. Боуз, мы можем исправить это. Мы с тобой уже делали это однажды. Давай сделаем то, что нужно нам обоим. Ради нашей девочки.

– Ты все понял, Пожиратель котят, – говорит он, и в его голосе чувствуется улыбка.

Я довольствуюсь тем, что покусываю и посасываю его кожу, одновременно играя с его соском. Но у Боунза совсем другие планы. Его рука обхватывает мой член через джинсы, заставляя меня стонать от удовольствия.

– Боунз, – предупреждающе рычу я.

Он смеется – чертовски смеется надо мной – как обычно.

– Снимай штаны, Йео.

Когда я закрываю глаза и замираю, он воспринимает это как отказ. Но Боунз никогда не принимает «нет» в качестве ответа. Никогда. Он поворачивается ко мне лицом и толкает меня на спину. Его ловкие пальцы быстро расстегивают мои брюки. Я даже не успеваю озвучить причину, почему мы не должны этого делать. Он уже раздевает меня догола. Его рука смыкается вокруг моего твердого члена, и он гладит меня. Яркие звезды освещают его темную комнату.

– Презервативы. Лубрикант. Прикроватный ящик, – рявкает он.

Я слышу, как он сбрасывает одежду.

Но меня пробирает дрожь.

Любовь и мой моральный компас сошлись в эту темную ночь на дуэли. Любовь. Более жестокая. Неудержимая. И чертовски сумасшедшая. Любовь всегда побеждает. У моего морального компаса не было ни единого шанса.

– На колени, – приказываю я и открываю ящик. Как только я нащупал путь в темноте и раскатал презерватив по члену, я выдавливаю внушительное количество смазки на палец. – Когда тебя в последний раз имели твою задницу?

Он смеется.

– А когда ты в последний раз брал меня?

Рождество.

В последний раз это было на Рождество.

Ему придется нелегко.

– Расслабься и дай мне эту задницу, – рычу я.

Наше прерывистое дыхание создает зловещую симфонию в темноте. Два адских демона до добра не доведут. А наш ангел играет с нами в прятки. Я благоговейно глажу его ягодицы. Затем нахожу его тугую, сморщенную дырочку. Когда я медленно ввожу в нее палец, он издает полный удовольствия стон.

– Все в порядке, Боунз?

– Черт возьми, да. Повтори мое имя еще раз.

Так много раз я обманывал нас обоих, называя его Кейди. Я ведь сильно скучал по ней. Но это было неправильно. Я ошибался.

– Боунз, – бормочу я, вдавливая и вынимая свой палец. С каждым движением его мышцы сжимаются вокруг него. Мой член не продержится долго внутри него. Как всегда.

– Еще, – говорит он, и я слышу в его голосе нужду.

Я наливаю еще больше смазки на его упругое колечко. Затем осторожно начинаю вдавливать в него еще один палец.

– Господи! Черт!

– Слишком много? – спрашиваю я, и мои движения замедляются.

– Нет... не достаточно. Мне нужно больше, Йео.

Я улыбаюсь в темноте. Йео. Мне тоже нравится, когда Боунз произносит мое имя. Повинуясь этому необычному призыву, я пытаюсь добавить еще один палец. Внутрь и наружу. Растягиваю и наполняю. Это уже далеко не первая наша подобная попытка в анальном сексе. Поэтому вскоре его зад готов.

Боунз готов.

И я трахну его.

– Это будет в последний раз? – его дыхание неровное.

Я вытаскиваю свои пальцы из него и вытираю их о простыню.

– Не знаю, – честно отвечаю я. – Надеюсь, что нет.

– Сделай это, – настаивает он. – Сделай это сейчас.

– Ложись на живот. Тебе придется глушить свои крики в матрасе, – с рычанием говорю я ему.

Боунз тут же подчиняется. И, не теряя времени, я дразню его дырочку хорошо смазанной головкой члена. Я должен крепко держать его на месте, пока вхожу в него. Сначала сопротивление очень сильное. И все же я проталкиваюсь сквозь плотное кольцо мышц. Его крик низкий и приглушенный. Как и мой.

– Скажи мне остановиться…

– Не останавливайся.

И я не останавливаюсь. Я медленно толкаюсь в его напряженное тело. В темной комнате мое блаженство становится ослепляющим. Это так же чертовски приятно, как и в прошлый раз. Я и Боунз – это не просто секс. Мы лучшие друзья. И мы объединяемся так, как это могут сделать немногие.

Это соединение и слияние.

Наши души соединяются.

Это любовь.

– О Господи, – шепчу я. Боунз, как и Кейди, любит, когда я шепчу. – Ты идеален.

– Скажи мое имя.

– Боунз. Я внутри тебя, Боунз. Ты слышишь? – шиплю я.

Мои толчки набирают темп. Каждое движение – пытка для моего члена. А я ослеплен похотью и потребностью. Желание затрахать его до боли сильно. Но я не стану делать этого. Я занимаюсь с ним любовью.

Накрыв Боунза своим телом и прижавшись потной грудью к его спине, я посасываю и покусываю его шею. Двигаюсь внутри него. Мои руки скользят под него, и я прижимаю его к себе. Каждый толчок – это извинение. Поцелуй. Крепкое объятие. Еще один способ сказать, что я тоже его люблю. Боунзу нужны не слова. Ему нужны действия. Он должен чувствовать мою любовь.

Его тело напрягается и начинает дрожать. Его задница сжимается вокруг моего члена, и он шипит. Теперь я спокоен – он нашел свое освобождение. Это все, что мне нужно, чтобы дойти до края. Прижавшись губами к его плечу, я шепчу:

– Я люблю тебя, Боунз.

Он молчит, когда я кончаю. Мой член пульсирует внутри него, и восхитительное удовольствия разливается по всему телу. Яркие белые пятна тускнеют до серого и, в конце концов, становятся приглушенно-черными. Наконец, я расслабляюсь на нем.

Ни один из нас не двигается. Мы связаны, и на данный момент это кажется правильным.

– Ты такая девочка, Пожиратель котят, – дразнит меня Боунз охрипшим от удовольствия голосом.

– Я научился этому, наблюдая за тобой, – с улыбкой отвечаю я.

Мы оба хихикаем. Когда он снова замолкает, я вынимаю из него свой размягченный член и нахожу его челюсть, чтобы направить его лицо к своему. Я крепко целую его, прямо в губы.

– Я люблю тебя, – напоминаю я ему, говорю вслух, не шепчу.

Боунз иногда любит это.

– Скажи мое имя.

– Боунз.

– Ты голоден?

– Не голоден для «Читоса», если ты об этом.

Он соскальзывает с кровати и отходит от меня. Я лежу, вдыхая его нежный аромат. Мой разум раздроблен. Разорван на две части. Здесь нет правильного ответа. Только то, что кажется правильным.

– Эй, Пожиратель котят, – кричит Боунз из дверного проема ванной.

Свет освещает темное пространство, и я вздрагиваю.

– Да?

– Я тоже тебя люблю, ублюдок, – сказав это, он хлопает дверью.

Душ включается, и я не могу не улыбнуться, глядя в потолок.

Иногда любовь чертовски запутана.