Текст книги "Ни единого шанса (СИ)"

Автор книги: К. Джейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

С того самого первого дня я задавалась вопросом, почему парни, казалось, хотели быть рядом со мной. Это не имело смысла. Я была никем, а они…. они были всем.

– Ах, но ты и так это знаешь, не так ли? Что ты – их благотворительный проект? Мои руки дрожали, и я пыталась сдержать слезы, когда медленно поворачивалась к ним спиной.

– Что-нибудь еще? – спросила я, надеясь, что мой голос прозвучал для них более безразлично, чем для моих ушей.

– Что происходит, детка? – позади меня раздался голос Картера, и пара сильных рук обхватила меня за талию.

Глаза девушек расширились, когда они уставились на него. Картер наклонился и положил подбородок мне на макушку.

И я сразу почувствовала себя в безопасности.

Защищенной…

– Вы же не станете вчетвером доставлять неприятности моей девочке, правда? – холодно спросил Картер. Я почувствовала, как напряглось его тело – он был недоволен.

Лицо Саши из жестокого превратилось в невинное, а глаза широко раскрылись.

– Мы просто поздоровались, Картер, – ее голос был хриплым… и пронзительным, совсем не таким, как несколько секунд назад. – Не так ли, Кеннеди? – Саша настаивала, и в ее взгляде было предупреждение поддержать ее, иначе она погубит меня.

– Саша, если ты думаешь, что кто-то из нас не считает тебя распутной ведьмой запада, то тебя ждет разочарование.

У нее отвисла челюсть.

– Картер…

– Ты и твои друзья – отбросы общества, Саша. Абсолютный мусор.

– Прошлым летом Джек так не думал! – выплюнула она.

Картер жестоко рассмеялся.

– Ты имеешь в виду, когда он напился в стельку, и ему хватило бы дырки от бублика?

В ее глазах стояли слезы, но я не испытывала к ней ни капли сочувствия. Она и ее друзья целыми днями мучили тех, кто, по их мнению, был ниже по положению.

– Картер, перестань, – ласково сказала Эшли.

Я не могла видеть лица Картера, но могла представить, каким взглядом он только что наградил ее, потому что она буквально вздрогнула.

– Вы четверо закончили. Не разговаривай ни с кем из нас, не смотри ни на кого из нас… Не появляйтесь там, где, по-твоему, мы можем быть. Я уничтожу тебя. Всех вас, – холодно сказал он. – И на всякий случай, если я не совсем ясно выразился… «мы» включает Кеннеди.

Защищающие объятия Картера на секунду сжались, а затем он ненадолго отпустил меня, его руки скользнули вниз, к моей талии.

Быстрым и плавным движением Картер наклонил меня назад, его сильные руки поддерживали меня за поясницу, его губы прижались к моим в обжигающем поцелуе, от которого у меня в голове произошло короткое замыкание.

Наши губы слились воедино, и мои чувства были переполнены вкусом его губ, теплом его тела, прижатого к моему… его самого. Когда он отпустил меня, девушек уже не было.

– Приходи на свидание! – проревел диктор и я вернулась в зал, моргая, глядя на толпу, пока воспоминания ускользали.

Но Картер был там… не так ли?

Я цеплялась за воспоминания, пытаясь удержаться… но это было бесполезно.

Как и в любой другой раз, все, что я помнила, ускользнуло, оставив после себя чистый лист с ощущением чего-то знакомого и пронзительной пустоты, которая напомнила мне, что с моим мозгом что-то не так.

Картер поднимался по лестнице, и на его лице не отразилось ничего, что указывало бы на то, что он заметил, как я ускользнула в страну ла-ла Ленда.

Очевидно, когда ты стоишь полмиллиона, тебя должны были встретить на сцене, а не оттеснять в сторону, как это делали другие девушки.

– Ты выглядишь сногсшибательно, милая, – пробормотал он, проходя передо мной.

Я удивленно посмотрела на него, все еще не веря в то, что он только что сделал.

– Я не могу поверить, что ты это сделал. Полмиллиона долларов! Ты с ума сошёл! – закричала я шепотом, размахивая руками перед собой.

Его взгляд скользнул по моей груди, выглядывающей из платья, и сексуальная ухмылка появилась на его губах.

– Стоит каждого пенни, – пробормотал он, его язык скользил по губам и превращал меня в лужицу вожделения.

Неподалеку раздался громкий кашель, и я бросила взгляд через его плечо, когда поняла, что большая часть зала с интересом смотрит на нас.

– Теперь мы можем уйти со сцены? – зашипела я, уверенная, что в этот момент румянец на моих щеках станет постоянным.

– Конечно, – ухмыльнулся он, переплетая наши пальцы так, что это казалось слишком правильным, и уводя меня со сцены.

Мы спустились по лестнице в боковую зону, куда ушли другие конкурсанты. Там было пусто, и я огляделась, гадая, что же мне теперь делать. Я была уверена, что аукцион сегодня больше не начнется, поэтому потянула его за ручку.

– Думаю, мне пора возвращаться к работе, – сказала я.

– Этого не произойдет, милая. Они не устанавливали временных ограничений для свидания. Я думаю, что оно начинается сейчас и закончится… на самом деле, не уверен, когда это закончится.

Никогда. Я хочу, чтобы это свидание никогда не заканчивалось.

Не обращая внимания на нелепость происходящего в моей голове, я позволила ему отвести меня в главную комнату, к столу, за которым сидели двое других парней с одинаково раздраженными лицами.

Однако их лица сразу просветлели, когда они увидели меня.

– Привет, принцесса, – промурлыкал Себастьян, и я застенчиво поздоровалась в ответ, снова задержав взгляд на его губах.

– Успокойся, мальчик, – предупредил Картер, выдвигая стул между собой и Джеком, помогая мне сесть.

Его пальцы прошлись по обнаженной коже на моей спине, и я задрожала. Это было слишком. Джек и Себастьян уставились на меня, пока Картер прикасался ко мне.

Девушка не может выдержать так много.

Я прислонилась к Картеру на кровати, его руки мяли и массировали мою грудь, а Джек лизал и посасывал мой клитор. Себастьян, развалившись рядом с нами, небрежно дрочил себе, наблюдая, как я кончаю на язык его лучшего друга…

Ого, вот это да.

– О чем думаешь, детка? – прошептал Джек мне на ухо, его дыхание касалось моей кожи.

– Что я опозорюсь через минуту, если вы трое будете продолжать в том же духе! – воскликнула я, наклоняясь вперед, чтобы Картер больше не прикасался ко мне. – Ммм, выглядит аппетитно, – преувеличенно сказала я, ковыряя ножом в салате, стоящем передо мной.

О, это было действительно вкусно. Очевидно, у них есть хорошая еда для таких изысканных мероприятий.

– Так что ты собираешься делать на своем свидании? – спросил Джек, скрестив руки на груди так, что его мышцы вызывающе выпячивались даже сквозь облегающий смокинг.

– Это секрет. Но это лучше, чем все, что вы, придурки, могли бы спланировать, – протянул Картер.

– Ну не знаю. Я думаю, что лучшие свидания получаются довольно простыми, не так ли, Кеннеди? – сказал Себастьян.

– Много чего могло бы быть веселым, – сглотнула я, как ни странно, не желая выделять фаворитов и заставлять Картера волноваться из-за свидания.

Беспокоиться следовало мне. Он уже заплатил полмиллиона.

– Это стоило каждого пенни, – внезапно сказал Картер, и я взглянула на него.

– Что? – спросила я рассеянно, потому что Джек решил поиграть с моими волосами.

– Свидание. Я вижу, что ты думаешь о том, о чем не стоит. Я бы заплатил вдвое больше, – мои глаза расширились.

– Почему? – прошептала я.

– Потому что нет ничего ценнее тебя, – тихо сказал он, его пальцы слегка погладили мою щеку.

Самым странным было смотреть ему в глаза.… Я поняла, что он не шутил.

Что само собой вызывало вопрос.

Почему?

Я плеснул немного воды, пытаясь, блять, взять себя в руки. Мое лицо выглядело взвинченным. Мое постоянное состояние с тех пор, как Кеннеди ступила на арену спустя пять гребаных лет.

У меня было такое чувство, будто я очнулся от глубокого сна. Я и не подозревал, как много времени проводил в рутине, притворяясь человеком, который еще не все потерял.

Я наблюдал, как она нервно выходит на лед, удивленный и в то же время почему-то возбужденный. Она была прекрасна, раскачиваясь, как новорожденный олененок. Ее лицо было решительным, когда она пыталась не упасть лицом вниз.

Я крепко взял ее за руку и ободряюще улыбнулся.

– Ладно, детка, это не наука о ракетах. Перво-наперво, найди равновесие. Слегка согни свои чертовы колени и не бойся наклоняться вперед. Центр тяжести должен быть над твоими коньками.

Она кивнула, ее глаза были широко раскрыты от неуверенности, но она сделала, как я сказал. Ее первые несколько шагов были неуверенными, так как она не могла пошевелиться, черт, и я практически видел панику в ее глазах. Но я не собирался позволить ей упасть на задницу.

– Перенеси вес тела на подушечки ног, – терпеливо сказал я. – Но не переусердствуй.

Пока она продолжала спотыкаться и восстанавливать равновесие, я оставался рядом, готовый подхватить, если понадобится.

– Хорошо, теперь давай попробуем немного прокатиться, – сказал я, отпуская ее руку, но на всякий случай держась поблизости.

Она неуверенно оттолкнулась сначала одной ногой, затем другой, ее движения были резкими и неловкими. Это было все равно что наблюдать за чертовым детенышем жирафа, пытающимся сделать свои первые шаги. Мне пришлось подавить смешок.

– Расслабься, Кеннеди, – крикнул я, не в силах скрыть веселье в своем голосе. – Ты все равно не пройдешь прослушивание на Олимпиаду.

Она довольно быстро обрела уверенность на льду, отчего я был впечатлен. Она больше не спотыкалась, как новичок, и с каждым мгновением ее движения становились все более плавными.

Я хлопнул в ладоши, она вопросительно посмотрела на меня. С улыбкой, от которой, казалось, я никогда не избавлюсь, когда буду рядом с ней, я слегка наклонился, готовясь посадить ее себе на плечи.

– Держись крепче, – предупредил я ее игривым голосом.

– Что? – спросила она, прежде чем издать удивленный смешок, когда я подхватил ее под мышки и с легкостью поднял со льда.

Кеннеди вцепилась в мои плечи, когда я выпрямился.

– Готова, детка? – усмехнулся я, медленно начиная кататься с ней по катку, держа ее на плечах.

Ее смех наполнил воздух, он был подобен музыке для моих ушей.

Когда мы вместе скользили по льду, ее напряжение растаяло. Она ослабила хватку на моих плечах и начала получать удовольствие от катания. Я взглянул на нее, чувствуя странное головокружение от её широкой улыбки.

Так было с тех пор, как мы встретились, как будто мое счастье зависело от…ее счастья.

Проехав несколько кругов, я решил подняться на ступеньку выше. Я снял ее со своих плеч и опустил вниз по своему телу.

– Обхвати меня ногами, детка, – пробормотал я, завороженно наблюдая за ее лицом, когда она прикусила губу и сделала, как я просил.

Блять. Я как-то не продумал это до конца. Мой член был слишком близко к тому, что, как я знал, было самой сладкой киской, которую я когда-либо видел и чувствовал.

Ее глаза встретились с моими, у меня слегка закружилась голова, когда я смотрел на нее.

Мы были так молоды. Это не должно было так ощущаться. Как будто моя душа нашла своего двойника.

Мне хотелось надрать себе задницу, когда говорил себе подобные вещи, но я ничего не мог с собой поделать.

Что-то во мне подсказывало, что она была той, кто нужен мне. Она была той, кто нужен им.

Я все еще пытался осознать этот факт.

Я начал кататься на коньках. Будучи на этом льду так много раз, мне больше не нужно было даже думать об этом. Так что я мог смотреть на нее, а не на то, куда направлялся. Мир вокруг нас померк, и остались только Кеннеди и я, потерявшиеся в мгновении.

Я притянул ее еще ближе, наши тела прижались друг к другу так тесно, как только могли. Наше дыхание смешалось в морозном воздухе, и я почувствовал жар ее тела сквозь слои одежды.

И тут я не выдержал. Мне пришлось поцеловать ее. Я медленно наклонился, давая ей возможность отодвинуться, если она захочет, коснулся ее губ, раз, другой… Мурашки пробежали по моей спине, мой член затвердел, потому что, очевидно, просто поцеловав ее, я возбудился. Она ахнула, и мой рот накрыл ее в нежном поцелуе. Я нежно скользнул языком в ее рот, застонав от того, насколько она хороша на вкус. Я не знаю, как долго мы целовались.

Единственное, что я знал, что это был лучший гребаный поцелуй в моей жизни.

Наконец, кое-как заставил себя оторваться. Я мог бы делать это вечно, но мы не могли стоять посреди катка целый день.

Она застенчиво улыбалась, когда я опускал ее на землю.

– Ух ты, – прошептала она.

Я поцеловал ее в кончик носа, отметив, какой он холодный.

– Точно, ух ты, – прокомментировал я, – а теперь давай согреем тебя, детка.

Я схватил ее за руку и потащил к выходу.

– Кстати, ты начинаешь понимать, что к чему, – сказал ей.

– Я действительно рада, – взволнованно ответила она.

И мне пришлось остановиться и поцеловать ее снова, потому что теперь, когда я, так сказать, сломал печать, остановиться было действительно трудно.

Я заставил себя отвлечься от воспоминаний, продолжая смотреть в зеркало. Они проводили экскурсию по помещениям для жертвователей и женщин, участвовавших в аукционе. Мне нужно было вернуться туда – вернуться к Кеннеди. Мне просто нужно было время, чтобы взять себя в руки. Потратить полмиллиона на одно свидание – это самое малое, что я мог бы сделать, чтобы провести с ней время. Я чувствовал себя диким, как будто все это время без нее что-то сделало со мной, сделало меня больше животным, чем мужчиной, когда дело касалось этой девушки. Я пытался вести себя спокойно, но, черт возьми, это было трудно.

Это гребаное платье. Это гребаное тело.

Она была идеальна.

Группа направлялась в раздевалку, когда я присоединился к ним, Джек и Себастьян по очереди флиртовали с ней, в то время как один из сотрудников пресс-службы команды бубнил о нашем «ультрасовременном» оснащении.

Я обнял ее за талию и оттащил от двух моих лучших друзей.

– Моя, – поддразнил я.

– Ты придурок, – сказал Себастьян. Я приподнял бровь, а он фыркнул. Я точно знал, что он пришел только для того, чтобы потрепаться о том, что произошло на льду ранее. Потому что он продолжал мучить нас рассказами о том, как приятно было ощущать ее руку на своем члене.

Возможно, я ударил его потом за это, а может, и нет.

И Джек, сам мистер Солнышко, с тех пор пребывал в приподнятом настроении. Он уставился на меня так, словно представлял, как меня убивают.

И я подмигнул ему. Чтобы подбодрить его, конечно.

Себастьян и Джек удалились, чтобы пообщаться со спонсорами, оставив меня с Кеннеди, пока мы плелись позади толпы.

– Картер, – внезапно сказала она, и в ее голосе послышалось беспокойство. – Тебе действительно нужно вернуть часть своих денег. Я знаю, что это на благотворительность. Но я не могу…

Я прижал ее к шкафчикам, смутно ощущая, как захлопнулась дальняя дверь, когда последний из группы вышел из комнаты.

Кеннеди замолчала, ее глаза были широко раскрыты в замешательстве.

– Кажется, я уже говорил тебе, детка…Ты стоишь. Каждого. Пенни, – она сглотнула, и я прижался к ней, давая ей почувствовать неистовый стояк, который охватил меня с тех пор, увидел ее в том платье. Она все еще была в нем, и мне захотелось сорвать его, обнажив эти великолепные сиськи.

Блять.

– Картер, – прошептала она.

Я прижался губами к ее губам, наконец-то поддавшись желанию, которое терзало меня с тех пор, как я впервые увидел ее на арене.

Я трахал ее рот своим языком, глубоко и долго облизывая, отчего она извивалась подо мной.

– Черт, детка, ты до сих пор такая вкусная, – пробормотал я, замерев, когда понял, что только что сказал. Все, на что я мог надеяться, это то, что она меня не услышала. – В моей спальне… Я хотел сделать это снова с тех пор, как это случилось. Но на этот раз я хочу быть причиной, по которой ты кончишь.

Ее взгляд был опьянен похотью, она тяжело дышала, а грудь вздымалась от каждого нового вздоха.

– Да… Я хочу этого, – захныкала она.

Я мрачно рассмеялся и просунул свое бедро между ее бедер.

– Я хочу, чтобы эта сладкая киска намочила меня, – прорычал я. – Испорти этот смокинг, детка. Я никогда больше не буду его стирать.

– Картер, – прошептала она, и великолепный румянец залил ее грудь.

Я снова поцеловал ее, настойчиво проникая языком в рот. Я не мог насытиться. Не мог подойти к ней достаточно близко. Мои руки запутались в ее волосах, поворачивая ее голову именно туда, куда мне хотелось.

Ее руки теребили мой смокинг сзади.

– Прикоснись ко мне, детка. Я отчаянно хочу этого, – сказал я.

Ее бедра прижались к моей ноге, и я застонал в восторге.

– Вот так, Кеннеди. Потри эту сладкую киску. Заставь себя кончить, – я едва узнавал свой голос.

Раньше, когда я думал о том, что она сделала меня больше животным, чем человеком, я не шутил.

Моя рука потянула ее за волосы, пытаясь обуздать себя, но я продолжил впиваться в ее рот. На вкус она была так охуенно идеальна.

Итак.

Трахнуться.

Хорошо, это то, что нам нужно.

Но эти сиськи буквально выкрикивали мое имя. Я отпустил ее волосы, мои руки скользнули вниз по ее телу, пока не оказались на грудях, массируя и сжимая их.

Блять.

Они были идеальны. Как и все остальное в ней. Их было много. И они были настоящими.

Блять. Блять. Блять. Я был так возбужден, что мой член грозил прорвать штаны. Или, по крайней мере, мне так казалось.

Теперь она полностью оседлала мое бедро, и я ухмыльнулся, задирая верх ее платья. Черт, эта штуковина была тесной.

– Тебе придется надеть мою рубашку, – прошептал я.

– Что…

Я разорвал верх ее платья, обнажив самую сексуальную грудь, которую я когда-либо видел. В старших классах я думал, что она самая красивая девушка в мире, но эта ее новая, более взрослая версия… Мне приходилось постоянно щипать себя, чтобы убедиться, что она настоящая.

Она всхлипывала, когда ее тело напряглось.

– Вот так, да, детка. Ты почти у цели.

Я лизнул один из ее розовых сосков, проводя по нему языком. Она схватила меня за щеки и прижала к себе. Я засмеялся, прижавшись к ее коже, и сильно пососал.

Она мгновенно кончила.

Интересно. Очевидно, Кеннеди почувствовала вкус к боли.

Ее крики, когда она кончала, нужно было записать. Я просто хотел постоянно проигрывать их на гребаном повторе. Каждый день своей жизни.

Это могло бы стать моим новым будильником или мелодией звонка.

Ее глаза были затуманены, зрачки расширились, когда ее тело, наконец, начало содрогаться. Я все еще был занят, играя с ее грудью.

– Чертовски прекрасно, детка, – пробормотал я. – А теперь кончи еще разок.

Я приподнял бедро и потерся о ее киску. Ее голова откинулась назад, грудь тяжело вздымалась.

– Картер, – в ее голосе звучала боль.

– Я знаю, детка, – успокоил я ее. – Все знаю.

То, что произошло между нами, было болезненным. Это было сильное чувство, способное уничтожить нас всех, и…

Однажды я уже позволил ей уйти, чтобы защитить.

Я не думаю, что у меня хватит сил сделать это снова.

Мои губы скользнули вдоль ее шеи, она потянула меня за рубашку с такой силой, что я почувствовал, как лопнула пуговица.

– Ты собираешься это сделать, Кеннеди? Ты будешь моей хорошей девочкой и кончишь снова? – сказал я грубо, когда нежно прикусил мочку ее уха.

Я задрал платье еще выше и зашипел, когда понял, что под ним на ней ничего нет.

– Оно было таким узким. Я не хотела складок, – выдохнула она, когда я со стоном сжал ее попку.

Я провел пальцами по ее щелке, слегка замирая от того, какой влажной она была.

Я должен был попробовать ее на вкус.

Словно во сне опустился на колени, закинул одну ее ногу себе на плечо и практически погрузился в ее великолепное влагалище.

– Агрх, – прорычал я, почувствовав этот первый вкус, – ты чертовски хороша на вкус.

Я облизал ее щель, собирая все до последней капли, до которой мог дотянуться.

– Оседлай мое лицо, милая. Дай мне то, что я хочу.

Она замерла на мгновение, но затем мои зубы прикусили ее клитор, и ее крики эхом разнеслись по комнате.

Я засунул два пальца в ее лоно и принялся усердно сосать ее клитор. Кеннеди, наконец, дала себе волю, извиваясь у моего лица, когда я получил то, что хотел.

Я сжал ее попку, прежде чем провести пальцами по ее другой дырочке. Она замерла, издав испуганный вскрик.

Я рассмеялся, продолжая посасывать ее клитор. Кеннеди очень скоро полюбит трахаться в попку. Это не то место, куда мы пробовали залезать в старших классах, но просто мысль о том, что у нее в заднице будет игрушка, пока я буду трахать ее до бесчувствия… или, что еще лучше, мы будем трахать ее вдвоем одновременно.

Блять. Я был готов кончить прямо в штаны.

– Пожалуйста, пожалуйста, – умоляла она.

Я взглянул на нее, заметив, как запрокинулась ее голова, как выпятилась вперед ее великолепная грудь, когда она тяжело дышала. Ее руки были в моих волосах, она теребила и перекручивала пряди.

Ну и что, что я облысею после этого опыта?

#ДостойноОблысения

Я засунул палец ей в попку, массируя нервный узел в ее влагалище.

И это было концом.

Она кончала, ее киска сжимала мои пальцы.

– Вот и все, детка. Дай это мне, – простонал я, впитывая каждую каплю ее соков.

Но эти сиськи отвлекали меня. Я отвлекся от ее сладкой киски, чтобы пососать ее красные соски, царапая их зубами, да так, что она дрожала у меня во рту. Я продолжал входить и выходить из ее влагалища, нуждаясь в еще одном оргазме, прежде чем смогу остановиться.

– Ты потрясающая. Такая чертовски горячая. Ты идеальна, детка, – прорычал я, возвращая свое внимание к ее киске. К моему любимому месту в мире.

– Еще раз, милая, – взмолился я, вводя в нее еще один палец.

Она застонала, и секунду спустя снова испытала оргазм, ее крики были самыми страстными из всех, что я когда-либо слышал.

Я ничего не мог с собой поделать. И кончил. В брюки от смокинга. Как долбанутый подросток.

Это было восхитительно.

Один из лучших оргазмов, которые я когда-либо испытывал. Даже если мои трусы сейчас были полны спермы.

Я неохотно оторвал голову от ее киски, мой язык скользнул по губам, чтобы убедиться, что не потратил впустую ни капли ее влаги. Она смотрела на меня потрясенным взглядом, как будто не могла поверить в то, что только что произошло.

Я тоже не мог поверить.

Но это было лучшее событие моей жизни.

И это должно было повториться снова и снова. Если бы я хоть день прожил без ее киски, я бы, наверное, умер.

Просто факт.

– После этого ты, наверное, заслуживаешь благодарности, – выдохнула она, из нее вырвался смешок.

Я выдавил из себя смешок, поднимаясь на ноги, шатаясь, как пьяный.

Думаю, я был пьян.

Из-за неё.

– Дерьмо, – пробормотала она, понимая, что, по сути, тоже была пьяна моментом.

Она была обнажена, платье задралось на талии. Кеннеди изо всех сил пыталась стянуть его, ее груди покачивались, вызывая у меня всевозможные неприличные мысли.

Я определенно собирался трахнуть их на днях.

– Картер, ты сказал, что одолжишь рубашку, – сказала она, ее щеки пылали от смущения и отчаяния в голосе.

– О, точно, – пробормотал я, подходя к своему шкафчику и роясь в нем.

На мне почему-то не было майки, что, наверное, было хорошо. Потому что, если бы она была в моей майке, я бы действительно трахнул ее.

И я не думал, что она была бы готова к этому.

Я нашел рубашку, в чистоте которой был уверен на 75 %, и помог ей надеть ее. Она тонула в ней, моя одежда доходила ей до колен.

– Мелкая, – поддразнил я, и это дикое чувство вернулось при виде Кенни в моей одежде.

Она показала мне язык, и я неловко поежился, вспомнив о липком мокром месиве у себя в штанах.

– Ты…? – пробормотала она, указывая на мою промежность.

– Что я? – невинно спросил я, желая услышать, как она произнесет эти слова.

– Тебе нужно, чтобы я… позаботилась о тебе?

Я ухмыльнулся. Какая, черт возьми, милая. Я отчетливо помню, как хороша она была в минете, и я бы обязательно занялся с ней этим в ближайшее время.

Только не тогда, когда мой член был покрыт подсыхающей спермой.

Свежая сперма? Ее слизывание было бы чертовски сексуально.

Подсыхающая, холодная сперма? Ну, не так сильно.

Блять. Когда я успел стать таким джентльменом?

Разумеется, только для Кеннеди.

– Что именно между нами происходит? – спросила она.

– Я думаю, это очевидно, детка, – сказал я, наклоняясь к ней и опираясь одной рукой на шкафчик над ней.

– Мне так же очень нравится Грейсон, – прошептала она, и в ее взгляде мелькнул вызов.

– Все в порядке. Я не боюсь конкуренции, – наклонился вперед, наслаждаясь тем, как участилось ее дыхание, когда я подошел ближе. – Игра начинается, – прошептал я.

– Чувак… Они только что снесли гребаный бар «Сморес», – крикнул Джек, когда дверь внезапно распахнулась, и они с Себастьяном вошли внутрь.

Они оба резко остановились, когда завернули за угол и увидели Кеннеди и меня.

Джек моргнул, его рот открылся от удивления.

Себастьян пришел в себя гораздо быстрее.

– Ну что ж. Похоже, мы пропустили кое-что интересное, – сказал он, покашливая.

Я зарычал на него, а он лишь отмахнулся от меня.

– Можно меня подвезти домой? – тихо спросила Кеннеди, играя со своими волосами, как она всегда делала, когда волновалась.

Блять. Они заставили ее смутиться. Я бросил на Себастьяна сердитый взгляд, и он сразу же огорчился.

– Да, конечно, милая, – пробормотал я, беря ее за руку и поднося к губам, чтобы запечатлеть поцелуй на ее нежной коже.

– Эй, иди сюда, принцесса. Я просто дразнил, – тихо сказал Себастьян, раскрывая объятия с отчаянием в глазах.

Она робко подошла, позволяя ему заключить себя в объятия. Себастьян расслабился всем телом, когда обнял ее.

Ревность пронзила меня изнутри, но была приглушенной. Почти ничего. Нам всем было больно последние пять лет. Я бы никогда не хотел забирать ее у них.

– Ладно, ладно. Моя очередь, – раздраженно сказал Джек, потянув Себастьяна за руку, пока тот не отпустил ее и Джек не смог заключить беднягу в объятия.

Он качал ее взад-вперед, зарываясь носом в ее волосы, пока она не начала смеяться. От этого звука мы все заулыбались, как стадо придурков.

Я держал ее за руку всю дорогу домой, и все во мне протестовало, когда провожал ее до дома. К двери.

– Завтра, – пообещал я, стараясь, чтобы в моем голосе не было вопроса.

Наше свидание состоится. Я не собирался давать ей много времени на обдумывание всех причин, по которым ей не следует встречаться со мной.

Мы уже достаточно поразмыслили на эту тему.

– Завтра, – тихо повторила она, и я притянул ее к себе, целуя еще раз.

Мне нужна была доза, чтобы продержаться до тех пор, пока я снова не увижу ее. Я не думал, что вообще усну этой ночью. Я бы просто переживал сегодняшний вечер снова и снова.

Дверь за ней закрылась, и я на мгновение заколебался, пытаясь решить, хочу ли ворваться в дом, схватить ее и увести к нам домой.

Каким-то образом мне удалось заставить себя уйти, но только потому, что я знал, что скоро увижу ее.

Мой телефон зазвонил в ту же секунду, как я сел в машину.

– Какой-то мудак полностью разбил мой грузовик, – огрызнулся Джек.

– Что?! – зарычал, разворачиваясь посреди дороги и направляясь обратно к арене, а не домой. – Я буду там через двадцать минут.

– Увидимся, – вздохнул Джек и в его голосе послышалось отчаяние.

Он чертовски любил этот грузовик.

Двадцать минут спустя я заехал на парковку «Арены», жутковатый свет фонарей отбрасывал длинные тени на асфальт. Я оглядел местность в поисках грузовика Джека. Припаркованный недалеко от входа, я заметил полицейскую патрульную машину с опознавательным знаком, фары которой мягко мигали в темноте.

А затем увидел грузовик Джека. Это была полная развалина. Передняя часть была искорежена, капот смят и испорчен до неузнаваемости. Фары были разбиты, осколки стекла поблескивали в резком свете. Решетка радиатора была сорвана, и на ее месте зияла неровная дыра.

Но от надписи, нанесенной краской из баллончика, у меня по спине пробежали мурашки. Слова «Я вижу ее» были написаны крупными, грубыми буквами, которые портили покраску грузовика. Белая краска из баллончика резко выделялась на фоне ярко-красного – пугающее послание, не оставлявшее места для двусмысленности.

Гнев и досада отразились на лице Джека, когда он прислонился к ближайшей машине, крепко скрестив руки на груди. У Себастьяна тоже было мрачное выражение лица, он стиснул зубы в тихом гневе.

Я крепче сжал руль, припарковал машину и быстро вышел. Там были двое полицейских, один из них делал снимки и осматривал поврежденный автомобиль, в то время как другой допрашивал Джека и Себастьяна.

– У вас есть какие-нибудь предположения о том, кто эта «она», о которой говорится в сообщении, или о том, кто мог это сделать? – спросил офицер с суровым выражением лица.

Джек прислонился к ближайшей машине, скрестив руки на груди, и держался непринужденно, несмотря на то, что перед нами были обломки.

– Понятия не имею, – ответил он, небрежно пожав плечами. – Это мог быть кто угодно.

– Увел чью-то девушку? – офицер пошутил, но его улыбка исчезла, когда никто из нас не засмеялся.

Себастьян поежился, его челюсть напряглась.

Мы все прекрасно понимали, что это был не случайный акт вандализма, а прямая угроза.

– Что показали записи с камер наблюдения? – спросил, так как знал, что по всей парковке установлены камеры.

– Каким-то образом камера на этой территории перестала работать сегодня утром. Служба безопасности еще не вызвала людей, чтобы починить ее, – сказал офицер с камерой, и в его голосе не прозвучало и близко ничего подозрительного, как следовало бы.

Удобно.

Гнев… и досада переполняли меня, и я сжал кулаки, желая закричать. В последний раз, когда Кеннеди угрожали, нам пришлось ее отпустить.

– Мы будем держать вас в курсе расследования, – сказал один из офицеров, когда он и его команда отправились в путь.

Чувак вернулся в патрульную машину. Мы втроем смотрели, как они уезжают, прежде чем кто-либо из нас заговорил.

– Я не могу ее отпустить, – выпалил я, чувствуя головокружение от этой мысли. Я присел на корточки, закрыв лицо руками. – Я не могу этого сделать.

Это было эгоистично с моей стороны. Но я не был уверен, что выживу без нее на этот раз.

На самом деле, я знал, что не выживу.

– Я тоже не могу ее отпустить, – тихо сказал Себастьян.

Я взглянул на него, немного удивленный тем, что он согласился со мной. Его глаза сверкали, кулаки были сжаты по бокам.

– На этот раз я убью любого, кто попытается забрать ее, – сказал Джек, и в его словах звучала решимость, какой я никогда раньше не слышал.

Мы оба посмотрели на него. Его челюсть была сжата, а в глазах был холод.

– Мы не можем защитить ее, пока она в этой дерьмовой квартире, – размышлял Джек, проводя рукой по волосам.

– Итак, мы вытащим ее из этой помойки, – сказал я.

В ночи раздался голос Себастьяна.

– Любым необходимым, блять, способом.