Текст книги "Ни единого шанса (СИ)"

Автор книги: К. Джейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 6

Я так и не позвонила тому таинственному мужчине.

Вместо этого написала.

Я: Привет, это Кеннеди, с которой ты виделся прошлой ночью.

Грейсон: Это Грейсон. Пишешь, чтобы пригласить на свидание?

Я: Думала, это ты приглашаешь меня на свидание.

Грейсон: Я уже говорил об этом у машины.

Я: На самом деле, больше казалось, что ты командовал.

Грейсон: Привыкай.

Я почти слышала это, произнесенное его голосом и видела улыбку.

Грейсон: Надень что-нибудь повседневное. Мы собираемся прогуляться по городу.

Я: В общественном, ярко освещенном месте?

Грейсон: Конечно. Хочу, чтобы ты чувствовала себя в безопасности.

Кэрри подготовила меня к миру ужасных первых свиданий. Я избегала свиданий по большей части с тех пор, как очнулась после комы. Это просто казалось неправильным. Я даже не знала, кем являлась; и как собиралась выяснить, кем была в отношениях?

Она ушла со смены на час раньше, чтобы помочь мне одеться.

– Думаю, стоит стать более распутной. Это тот парень, которого ты встретила на улице? Он купился не из-за характера.

– Кэрри, – раздраженно упрекнула я.

– По крайней мере, надень ту кружевную блузку, чтобы он мог бы увидеть твоих девочек.

– Почему мы снова это обсуждаем?

Поскольку это было обычное свидание, я неохотно пролистала несколько платьев в шкафу. По какой-то причине я чувствовала себя красивее всего, когда надевала платья. Но их было не так уж много; я перепробовала кучу разных стилей и научилась подходить к покупке одежды минималистично. Когда-нибудь обязательно пойму, что именно мне нравится больше всего.

Пока что ближе всего к определению стиля я подходила под воспитательницу в детском саду.

Я достала черную кожаную куртку, которая была основным предметом гардероба, а не, как выразилась Кэрри, свидетельством черепно-мозговой травмы. Она была очень самоуверенна в отношении готической фазы.

– Сейчас подходящее время, чтобы надеть ее, – признала она, когда я повернулась, держа куртку в руках.

Я бросила ту на кровать и направилась к зеркалу чтобы закончить макияж. На мне были только темные джинсы, и, поразмыслив, я вернулась назад, сняла свитер и надела вместо него кружевную блузку. Кэрри улыбнулась своей победе, но не стала ее подчеркивать.

– Странно, что он пригласил меня на свидание на улице, верно? – спросила я, когда начала подводить глаза, делая их дымчатыми.

Казалось, у меня была опытная рука с макияжем, что позволяло легко воссоздать любой образ, который я находила на Youtube. Еще один ключ к пониманию того, кем я была раньше, который в конечном счете ни к чему не привел.

Кэрри усмехнулась.

– Нет. Девочка, ты себя видела?

Я выпрямилась, разглядывая длинные темно-каштановые волосы, которые ниспадали на плечи.

– Не знаю.

– Тогда, полагаю, ответ отрицательный, ты никогда по-настоящему не видела себя. Ты великолепна.

Я повернулась, улыбаясь. Но прежде, чем успела что-либо сказать, она добавила:

– Я когда-нибудь рассказывала о парне, который заказал сливовый сок на свидании? По крайней мере, он заплатил.

Кэрри закончила худшую подбадривающую речь для первого свидания, когда мы шли на встречу с Грейсоном.

– Я собираюсь рвануть на работу, как только он увидит, что у тебя есть кто-то, кто ждет твоего возвращения домой, – сказала она.

Мы зашли в маленькую кофейню, которую Грейсон выбрал в качестве места встречи.

Я узнала его, как только вошла, даже несмотря на то, что мужчина стоял спиной. Красивый пиджак облегал широкие плечи и тонкую талию, а темные волосы были безукоризненно уложены. Больше всего поразила аура, которую он излучал.

– Вот и он, – сказала я Кэрри.

– Хорошо. Нужно запомнить его лицо, чтобы я могла описать полицейскому фоторобот, если понадобится.

Затем Грейсон обернулся, и она ахнула.

– Не нужно будет напрягаться, чтобы запомнить это лицо. Боже мой, ты не предупреждала, что он великолепен.

– Не смущай, – умоляла я сквозь улыбку, учитывая то, как она открыто пялилась на Грейсона.

Мужчина широко улыбнулся в ответ, направляясь к нам.

– У вас будут прекрасные дети! – сказала Кэрри.

Надеюсь, Грейсон этого не слышал.

– Ты увидела его, теперь пора уходить, – сказала я, слегка подтолкнув ее к выходу. – Нельзя опаздывать на работу.

– Можно-можно. Что произойдет? Люди умрут?

– Да! Уходи!

Она подняла два пальца, чтобы указать на собственные глаза, затем перевела их на Грейсона в международном сигнале «я наблюдаю за тобой».

– Повеселись! – весело сказала она, словно только что не назначила мне самое неловкое свидание, какое только может быть без сливового сока.

Кэрри ушла, а я провожала ее взглядом, пока дверь кофейни не закрылась со звоном колокольчиков.

– Знаешь, она права, – Грейсон навис надо мной, учитывая рост. Улыбка, с которой он посмотрел в мою сторону, заставила почувствовать тепло во всем теле. – У нас будут прекрасные дети.

– Посмотрим, как пройдет вечер. Думаю, ты забегаешь вперед.

Бариста назвал имя Грейсона.

– Я тоже пойду закажу, – я двинулась к стойке.

– Подожди, – он коснулся моей руки, удерживая, хотя хватка была нежной. – Я сделал заказ.

– Ты сделал… заказ?

– По-моему, ты похожа на девушку, которой нравится чай, – сказал он, подходя к стойке.

Он вернулся, неся две чашки «на вынос».

Я подняла бровь, глядя на него.

– Заказываешь для меня? У нас тут что, 50-е?

– Просто сделай глоток и имей немного веры.

Я пожала плечами и поднесла стакан к губам. Пряный аромат чая поднялся вместе с паром, и я сделала глоток.

Это самое вкусное, что я когда-либо пробовала.

– Все еще сомневаешься во мне?

Его брови изогнулись очаровательной дугой.

– Я доверяю тебе заказывать напитки, – уступила я. – Но все еще не верю, что ты не убийца.

– Я бы никогда не причинил тебе вреда, Кеннеди.

Позже мне пришло в голову, что он специально никогда не говорил, что не убийца. Просто пообещал, что с ним я в безопасности.

– Давай прогуляемся, – сказал он, предлагая руку.

Я рассмеялась. Я никогда раньше не ходила, держа руку на сгибе локтя мужчины, по крайней мере, насколько помнила.

– Ты удивительно старомоден, – сказала я, осторожно беря его за руку.

Предплечье казалось твердым и жилистым.

– Я хочу хорошо к тебе относиться, – сказал он. – И, как уже сказал, у меня действительно есть две очень самоуверенные сестры.

– Они были бы самоуверенны по отношению ко мне? – не то чтобы я собиралась знакомиться с его семьей.

Притормози, Кеннеди.

Что со мной не так?

– Да, – сказал он. – Но их мнение будет таким, что ты слишком хороша для меня. Они полюбят тебя, когда встретят.

– Откуда ты это знаешь? Мы только что познакомились.

Он пожал плечами, бицепс напрягся. Я вдохнула едва уловимый аромат пряного лосьона после бритья, отчего захотелось прижаться лицом к его шее, чтобы лучше почувствовать.

Возможно, он пахнет даже лучше, чем чай.

– Складывается ощущение, что я тебя уже знаю, – сказал он. – Как бы странно это ни звучало.

– Ну, я на несколько ступенек отстаю от тебя, – сказала я. – Итак, расскажи о себе.

Пока мы шли, он рассказывал о своей жизни. Грейсон любил готовить, дома жили две собаки, которые осуждали его даже больше, чем сестры, и, поскольку он больше не играл в хоккей, то занялся боевыми искусствами, чтобы оставаться в форме.

И, черт возьми, мужчина был в отличной форме.

– Детство было довольно хаотичным, – сказал он. – Хоккей стал убежищем, когда я нашел его. Команда была как обретенная семья, понимаешь? А тренер как отец. Отношения с собственным отцом были… сложными.

– Звучит грустновато, – сказала я.

– Я начал заниматься каратэ в выпускном классе, когда нуждался в том, чтобы выпустить пар. Я все время начинал злиться… – он покачал головой. – Это действительно помогло. Но сначала я был ужасен, хотя довольно хорош на льду.

Складывалось впечатление, что он был более чем хорош.

– Расскажи историю о том, как ты был плох в чем-то, – поддразнила я. – Потому что представить это трудно.

– О, правда? – от улыбки на его щеке появилась ямочка. – Ну хорошо. Когда я начинал, другие ученики ломали доски и выполняли удары ногами в воздухе. Не так много людей начинают, когда они моего роста – я стоял в очереди с пятиклассниками.

Я усмехнулась, представив, как он возвышается над своим классом.

– Но я был полон решимости стать лучше, поэтому начал тренироваться на заднем дворе. Однажды я решил попробовать боковой удар по футбольному мячу, подвешенному к дереву. Я разбежался, подпрыгнул в воздух… и пролетел прямо сквозь него. В мусорное ведро.

Я рассмеялась.

– У нас был не очень большой задний двор, – сказал он. – Недостаточно большой для меня. И там также не было достаточно уединенно, потому что, когда я пытался вылезти из ведра, сосед крикнул через забор: «Брюс Ли так не делал!»

Я хихикнула, и он посмотрел на мое лицо сверху вниз, улыбаясь с огоньком в глазах.

– Я никогда никому раньше не рассказывал эту историю. Это только между тобой, мной и стариком Джонсоном.

– Тогда хорошо, что ты рассказал.

– Что угодно, лишь бы увидеть эту улыбку, – пробормотал он.

Грейсон не шутил.

Свидание казалось забавным. Он повел меня в лучшую закусочную, где подавали блинчики, которые таяли во рту. Я закатила глаза к небу и издала стон, а он уставился на меня так, словно мог съесть меня вместо бургера.

Но я не возражала. Было нечто особенное в том, как он смотрел на меня, что заставляло чувствовать себя особенной.

Нужной.

Потом он повел меня за мороженым.

– Что заказать? – спросила я, просматривая меню.

– Могла бы позволить сделать заказ для тебя, – лукаво сказал он.

– Хорошо, – сказала я. – Не думаю, что ты сможешь сделать это два раза подряд.

– Проверим, – сказал он, прежде чем направиться к стойке. Он заказал две порции ванильного мороженого и шоколадные рожки с шоколадной посыпкой.

– Я никогда раньше даже не слышала о таком сочетании, – сказала я.

– Весь шоколадный, но не слишком много, – сказал он непринужденно, как будто цитировал кого-то.

Я надкусила хрустящую корочку сливочного сладкого мороженого. Это было так вкусно, что я вздохнула.

– Ладно, ты выиграл. Что за магия?

– Что ты имеешь в виду?

– Похоже, у тебя сверхъестественное чутье на то, что мне нравится.

– Как у бога? – невинно спросил он.

Я расхохоталась. На его красивом лице появилось слегка обиженное выражение, и я обнаружила, что смеюсь еще сильнее.

– Боже, клянусь, ты выглядел таким обиженным, когда я смеялась над мыслью о том, что ты бог!

Он тоже усмехнулся.

– Не помню, когда в последний раз так много смеялась, – сказала я.

– Я тоже, – ответил он. – Быть с тобой – это как солнечный свет и весенний день после долгой-долгой зимы.

Мы пошли осматривать витрины.

– О, мне нравится, – сказала я, разглядывая в витрине великолепное платье.

– Оно выглядело бы прекрасно на тебе.

– Когда-нибудь, когда я стану миллионершей, – пошутила я.

В уголках его глаз появились морщинки.

– Да ладно. Давай выберем украшения, которые ты хочешь с ним надеть. «Тиффани» находится прямо по соседству.

Мы прошлись дальше, чтобы взглянуть на витрину «Тиффани».

– Цены слишком завышены, – сказала я.

– Некоторые хотят тратить деньги на тех, кого любят, – отметил он.

– Но ты мог бы купить что-нибудь подешевле и поехать в отпуск, – сказала я.

Он прислонился к кирпичной стене, повернувшись ко мне лицом.

– Это приглашение, Кеннеди?

– Не думаю, что мы еще достаточно хорошо знаем друг друга.

– Могли бы получше узнать друг друга в Париже.

– Я всегда хотела поехать, – сказала я, поддаваясь фантазии. Я снова взяла его под руку, и мы пошли дальше. – Мы могли бы поесть в том ресторане на вершине Эйфелевой башни.

– Следует заказать шампанское.

– Определенно. Я собираюсь подняться по всем этим лестницам на Эйфелеву башню только один раз. Мы должны сделать так, чтобы это того стоило.

– Там есть лифт.

– Знаю, но я всегда представляла, как поднимаюсь по лестнице. И заставлю тебя сделать это вместе.

– Как будто это напугает, – поддразнил он. – Что дальше? Когда стемнеет.

– О, мы, конечно, вернемся в отель, – сказала я. – К тому времени, когда ты отвезешь меня в Париж, мы будем… – я не смогла довести эту мысль до конца, но улыбнулась.

– Этот румянец великолепен, – пробормотал он, останавливаясь, чтобы посмотреть мне в лицо. Грейсон коснулся пальцами щеки. Медленным прикосновением, которое я могла описать только как осторожным. – Ты такая невинная.

– До тех пор, пока мы не доберемся до Парижа, – ответила я.

– Верно, – согласился он. – Только до тех пор, пока мы не доберемся до Парижа.

Его глаза потемнели.

– Узнай ты обо всем, что я хочу с тобой сделать, краснела бы гораздо сильнее.

Я почувствовала, как щеки темнеют.

– Может быть, и нет, – солгала я. – Может быть, я делала все это раньше.

– А ты делала? – он приподнял бровь. – Кого я должен убить?

Я рассмеялась.

– Они, должно быть, не поняли, что ты моя, – сказал он все еще беззаботным тоном. Грейсон взял меня за руку. – Но обещаю, Кеннеди. Все узнают, кому ты принадлежишь.

– Только если ты тоже будешь принадлежать мне.

– Конечно.

– Не следовало провожать меня до самого дома.

– Это была бы плохая идея, – согласился он. – Но твоя сумасшедшая подруга запомнила мое лицо.

– Для создания фоторобота для полиции.

– На тот случай, если я тебя похищу.

Я рассмеялась.

– После того, как похитишь, ты собираешься отвезти меня в Париж?

– Определенно.

И, может быть, я действительно хотела, чтобы меня вырвали из скучной, обычной жизни, и сделал это самый интересный, уверенный в себе мужчина, которого я когда-либо встречала.

Потому что позволила ему проводить меня до двери.

Когда мы стояли перед дерьмовым многоквартирным домом, у меня заплетался язык. Какая-то частичка меня хотела пригласить его наверх, хотела, чтобы эта ночь никогда не кончалась.

Но внутри все еще оставалась та часть, которая не сошла с ума.

– Если планируешь поцеловать меня на прощание, – беспечно сказала я, несмотря на то, что разговор о поцелуе отразился на цвете щек, – должна предупредить, что, вероятно, выйдет не очень.

– Почему ты так говоришь?

– Я… ни с кем не целовалась, – сказала я. – По крайней мере, я этого не помню.

Я еще не рассказала ему об амнезии. Может, стоит, пока все не зашло слишком далеко.

– Держу пари, у тебя хорошо получится, – уверенно сказал он. – Давным-давно у меня был первый поцелуй с другой девушкой, и даже если это было в новинку для нее, все равно вышло… потрясающе.

– Ты действительно говоришь о других девушках?

– Нет, – сказал он, добавив с улыбкой: – Просто пытаюсь пробудить дух соперничества, прежде чем ты поцелуешь меня.

– Немного здорового соперничества?

– Точно, – он протянул руки, чтобы обнять меня.

– Ты напугал меня до смерти.

– Будет много других свиданий, – сказал он так уверенно, что это заставило меня улыбнуться.

– Будут ли?

Когда Грейсон обнял меня, я почувствовала, насколько он теплый и надежный. Это было самое утешительное, что я когда-либо чувствовала, отчего мгновенно растаяла в его объятиях.

У меня были друзья, которые заботились обо мне. Но мы по-настоящему не соприкасались. До этого момента я не осознавала, насколько изголодалась по привязанности. Грейсон прикасался ко мне всю ночь, маленькими, неопасными движениями, и то покалывание, которое они посылали по телу, прилив радости и надежды.

Но это объятие было невероятным. Похоже на возвращение домой, когда его сильные руки обнимали меня, а прохладная гладкая ткань пиджака прижималась к щеке. Прижмись я чуть сильнее, возможно, смогла бы услышать стук его сердце.

И могла бы сказать, стало ли оно биться быстрее.

* * *

На следующий день на работе моя новая подруга Аманда улыбнулась, когда мы наполняли бутылки кетчупом.

– Собираешься сегодня кататься на коньках?

– Если хватит сил, – ответила я. – Я вчера слишком поздно легла.

– Горячее свидание?

– Удивительно, но да, – я подняла глаза и заметила Картера.

Мой удивленный взгляд встретился с его.

Мужчина пристально смотрел на меня.

– Могу чем-нибудь помочь? – спросила я.

– Нет, – сказал он. – Я пришел за водой.

– А.

Аманда уже поднесла мужчине бутылку воды. Он взял ее, наконец оторвав от меня взгляд, чтобы сказать:

– Спасибо.

– Нет проблем, – ответила она. – Жду за кассой.

Он направился к кассе. Для меня было удивительно, что такой крупный, широкоплечий мужчина с такой грацией двигался вне льда. Казалось, он создан только для хоккея.

– Так как прошло свидание с таинственным мужчиной? – спросила она, после чего повернулась к нему с улыбкой. – Два доллара.

Вышло со скидкой, которую они получили за бесчисленные часы, проведенные здесь, на арене. Бутылка воды стоила семь долларов для людей, купивших билеты.

Он протянул кредитную карту.

– Да, с таинственным мужчиной, – сказала я, почувствовав, как Картер внезапно сосредоточился на чем-то, не глядя на меня. – Кто бы мог подумать, что встреча с кем-то на улице может так хорошо закончиться?

Его челюсть напряглась.

– Звучит очень небезопасно.

– Тем не менее, все прошло прекрасно, – не согласилась я.

Я думала, он не хочет разговаривать. Но мужчина вдруг показался очень заинтересованным в критике моего жизненного выбора.

Как только он ушел, мы с Амандой вернулись к выполнению мелких поручений – протиранию посуды и наполнению бутылок кетчупом. Я не возражала. Бессмысленная работа была возможностью поболтать, и мне нравились люди, с которыми приходилось работать.

– Итак, расскажи все, – сказала она.

Я посвятила ее во все детали.

Позже в тот же день, выйдя из «Арены» в конце смены, я обнаружила, что Джек задерживается в вестибюле. В это время дня там было почти пусто.

Взгляд был прикован к высокому, широкоплечему мужчине, который стоял, прислонившись к стене, словно кого-то ждал. Может быть, Картера или Себастьяна, а не очередную хоккейную зайку.

Меня так и подмывало сказать что-нибудь, но, учитывая, насколько дружелюбным был Картер, когда подошла к нему, я не собиралась утруждать себя. Отказ немного задел, но я могла его понять. На них постоянно бросались болельщики и зайки. Это, должно быть, надоедает, независимо от того, сколько раз Джек улыбался великолепной улыбкой всем, кого встречал.

Мужчина взглянул на меня, но я не ответила тем же. Слишком хорошо разглядела его боковым зрением, ступая шла через вестибюль.

Больше я не собиралась бросаться на этих мужчин.

Вместо этого вышла на улицу и обнаружила, что Грейсон ждет меня.

– Наверное, нормальным людям еще рано ходить на второе свидание, – поддразнила я, спускаясь по ступенькам.

Он вытащил цветы из-за спины. Тигровые лилии. Название пришло в голову, хотя я не помнила, чтобы видела их раньше.

– Мы не обычные люди, – сказал он с улыбкой, передавая лилии.

Я поднесла их к лицу и вдохнула.

– Думаю, теперь это мои любимые цветы.

– Понимаю, – тихо сказал он, улыбнувшись. – И скоро, я, возможно, тоже стану твоим любимым.

Глава 7

В эту минуту самая красивая девушка в мире стояла на ступеньке выше и смотрела на тигровые лилии так, словно никто никогда раньше не дарил ей цветы. Гордость разлилась по венам: я мог бы стать тем, кто подарит Кеннеди все потерянное, например, память о мужчине, который любил ее, дарил цветы.

Легкий ветерок развевал длинные каштановые волосы и трепал их, и все, чего я хотел, это наклониться и поцеловать улыбающиеся губы.

В старших классах я не был тем, кто первым догадался подарить Кеннеди цветы. Этим человеком был Джек. Но я стал старше и мудрее, и собирался быть с ней так чертовски добр, что никогда, ни за что не потеряю девушку снова.

В следующую минуту своим появлением я вызвал светловолосого, похожего на овчарку, крупногабаритного хоккеиста.

Джек выскочил из дверей и направился к нам.

– Пойдем, – сказал я Кеннеди, протягивая руку. – Территория вокруг катка ночью становится грязной. Позволь отвести тебя в одно милое местечко.

Она ухмыльнулась и потянулась к моей руке.

– Кеннеди! Отойди от него! – голос Джека прорвался сквозь тихий ночной воздух.

Она обернулась через плечо, губы приоткрылись от удивления.

Гребаный мудак.

Теперь, когда Кеннеди счастлива, теперь, имея кого-то, кто заботился о ней… Он не мог оставаться в стороне. Но мудак игнорировал ее пять гребаных лет.

– Это первое, что он сказал? – резко спросил я.

Она повернулась ко мне лицом.

– Ну… практически. Но…

На бровях Кеннеди появились ямочки, что очаровательно, когда хмурый взгляд не был направлен на меня. Не следовало этого говорить.

– Потому что он трахает хоккейных заек, – продолжил я. – Он хочет тебя, потому что видит со мной.

– Он хочет меня? – ее брови изогнулись. – Что происходит?

Картер захлопнул двери и тоже направился вниз по лестнице.

– Фантастика, блять, – пробормотал я. – Планировал провести с тобой приятный вечер, но, думаю, съезд придурков тоже может стать чем-то веселым.

– Кеннеди, – Джек подошел первым, с Картером, поддерживаемым его под локоть; типично для них, хотя предполагалось, что Картер станет капитаном. – Куда ты идешь с этим парнем?

Губы Кеннеди приоткрылись, словно та собиралась ответить, а затем ее лицо изменилось, поскольку девушка отредактировала все, что собиралась сказать.

– Какое тебе дело?

Джек выглядел так, словно только что получил пощечину.

Не забывайся, золотой мальчик. Ты потерял привилегию следить за ней и защищать около пяти лет назад, когда бросил в больнице.

Когда украл ее у меня.

Джек должен быть благодарен, что я просто забрал ее, а не оборвал его жалкую жизнь.

– Я же говорил, – спокойно сказал я. – Они просто пара ревнивых ублюдков. Всегда хотели то, что есть у меня. Быть как я.

– Я не хочу быть таким, как ты, – прорычал Джек в ответ. Он снова обратил внимание на Кеннеди. – Пожалуйста, послушай. Пойдем со мной.

Он протянул руку.

– Ты, должно быть, шутишь, – сказала она.

Черт возьми, я был так чертовски влюблен.

Но пока Джек пытался завоевать расположение Кеннеди, Картер встал между нами, закрывая обзор на мою любимую.

Это была чертовски плохая идея снова встать между Кеннеди и мной.

– Оставь ее в покое, – сказал он, лицо потемнело от гнева. – Ты только причинишь ей боль.

Он понизил голос, чтобы Кеннеди не услышала.

– Еще раз.

– Не шепчи, Картер, гребаных нежностей, я хочу слышать их не больше, чем Кеннеди, – я оттолкнул его.

Или попытался.

Картер все еще был сложен как грузовик.

– Убирайся, – предупредил меня Картер, хватая за руку, чтобы удержать. – Держись от нее подальше. Или я..

Мне было так любопытно, что, черт возьми, за угрозу он собирался выдвинуть.

Но, видимо, недостаточно любопытно, потому что инстинкт взял верх, и я ударил Картера в челюсть.

Он должен был это предвидеть. Характер победителя означал, что мужчина отбил множество ударов со льда и дальше, хотя предполагалось, что он будет в безопасности как вратарь. Но, видимо, размяк с тех пор, как убежал из моего мира, потому что отшатнулся.

А затем бросился на меня.

Я не зря потратил последние несколько лет на тренировки. Я увернулся, а затем, поскольку внимательно следил за своими старыми друзьями, нацелился на быстрый, отрывистый удар ногой по искалеченному правому колену.

Картер уже разворачивался, чтобы нанести ответный ударь, но потерял равновесие. На лице отразилось потрясение, когда колено подогнулось, и тот, споткнувшись, спустился по одной из ступенек, рухнув на последние из них.

– Что за черт! – закричал Джек, отступая от Кеннеди.

Он бросил один испуганный взгляд на Картера, кинувшись на меня.

Но Джек привык к тому, что драки происходили на льду, а не за его пределами. Он уже не был тем молодым мафиози, как когда-то. Мужчина схватил меня за куртку, как сделал бы с джерси другого игрока, и я позволил ему порадоваться мини-победой, прежде чем вонзил кулак в живот.

– Стой! – закричала Кеннеди.

Мы с Джеком сомкнулись, нанося удары, пытаясь сбить друг друга с ног. Мир сомкнулся в красное пятно насилия.

Единственное, что удерживало меня в реальном мире и не позволяло забить Картера до смерти – крик Кеннеди.

Я неуверенно топталась на ступеньках несколько секунд, которые, казалось, длились целую вечность, пытаясь сообразить, что делать.

Я даже не поняла, что произошло и не осознавала, что делать дальше. Картер и Джек проигнорировали меня, словно гребаные обои или гипсокартон. Какого черта они примчались сюда, как будто Грейсон представлял какую-то угрозу?

Но потом…

Картер находился у подножия лестницы, опустившись на одно колено и заставляя себя подняться, на лице отражалась боль. Он явно изо всех сил старался избегать давления на раненую ногу.

Тем временем Джек и Грейсон обменивались ударами. Джек был силен и опасен на льду, но именно здесь у Грейсона, казалось, было преимущество, поскольку тот наносил жестокий, карающий залп ударов. Джек блокировал большую часть из них, а потом резко направил кулак в челюсть Грейсона, от которого тот отлетел на шаг назад, но был невозмутим, стряхнув его, и снова рванулся вперед.

– Я собираюсь убить, блять, тебя! – прорычал Джек. – Держись от нее подальше!

Грейсон не ответил и в следующую секунду мужчины снова сцепились. Джек нанес Грейсону два удара в бок, которые должны были заставить нормального человека пошатнуться от серьезного внутреннего кровотечения, но Грейсон, казалось, стал невосприимчив.

Затем внезапно Грейсон сделал какое-то быстрое движение в стиле боевых искусств, которое вывело Джека из равновесия, прежде чем перебросить его через плечо. Джек приземлился спиной на ступеньки с таким треском, что, казалось, сломал позвоночник.

– Я бы больше испугался, настань реальная угроза, но ты шмякнулся на задницу как Картер, – сказал Грейсон прямо перед тем, как Картер врезался в него.

Грейсон ухмыльнулся, быстро сверкнув зубами.

– Наконец-то. Я так давно хотел надрать тебе зад.

– Прекратите! – закричала я, бросаясь между ними.

На секунду мужчины сомкнулись вокруг меня стеной мускулов и ярости. Я вскинула руки, чтобы остановить их, глаза затуманились от слез и паники. Я не могла этого вынести. Грейсон остановился. Его руки легли мне на талию, поддерживая, когда тот взглянул поверх моей головы на Картера.

– Все в порядке, Кеннеди, – тихо сказал Грейсон. – Теперь ты в безопасности.

– Прекратите драться, пожалуйста, – оглядевшись по сторонам, я внезапно осознала тот факт, что драка на ступенях арены – это плохой выбор. – Что, черт возьми, происходит?

– Все в порядке, – Грейсон провел руками по моей талии, успокаивая, заставляя снова раствориться в нем.

Часть меня все еще хотела этого, даже когда я оставалась неподвижной.

Картер уставился на то, как Грейсон прикасался ко мне, глаза горели яростью, и возникло ощущение, что он вот-вот снова нападет на Грейсона.

– Если кто-нибудь из вас еще раз ударит друг друга, – сказала я, – я никогда больше не буду с вами разговаривать. Я не собираюсь слушать ничего из того, что ты хочешь сказать. Понимаешь?

Челюсть Картера дернулась. Джек поднялся на ноги и захромал к нам, держась одной рукой за поясницу, словно просто потянул ее.

Но все равно кивнул.

– Да, мэм. Больше никакого насилия.

Не нужно было оглядываться на Грейсона, чтобы почувствовать его презрение. Грейсон был не из тех, кто говорит «да, мэм».

Джек поднял руки, как будто был единственным невиновным во всей этой неразберихе.

– Просто выслушай нас, хорошо?

– Что вы оба хотите сказать? – потребовала я.

Вдалеке воздух прорезали сирены.

– Похоже, это сигнал уйти, – сказал Картер Грейсону. – Разве ты не объявлен в розыск?

– Нет, – Грейсон покачал головой. – Признан невиновным, если помнишь.

– Потому что ты подкупил присяжных, – выплюнул Картер, практически рыча.

– Прекратите! – я прервала мужчин, прежде чем те успели еще раз огрызнуться друг на друга. – Поговорите со мной, а не друг с другом. Я не понимаю, что, черт возьми, происходит!

Картер поднял руку, словно отгоняя Грейсона, как Крис Пратт, сражающийся с велоцирапторами.

Грейсон прикоснулся двумя длинными пальцами к недавно разбитой губе, и на его лице появилось выражение раздражения, как будто тот понял, насколько разбитым выглядел. У меня было ощущение, что не многим удавалось нанести ему удар. Но нос и скула уже распухли, а щека была рассечена.

– Давайте зайдем внутрь, – снова сказала я, остро осознавая, что на тротуаре через дорогу от арены собираются люди – очень много людей, держась на безопасном расстоянии – и фотографируя.

Это не самый удачный выбор для репутации «Дьяволов».

– Грейсону все же нужно бежать, не так ли? – Картер даже не взглянул на Грейсона. – Уверен, у тебя с собой что-то незаконное. Оружие, наркотики… так было раньше.

– Я больше не своенравный шестнадцатилетний подросток, продающий травку, чтобы прокормить сестер, – в голосе Грейсона звучало удивление.

– Верно, святой Грейсон. Это единственная причина, по которой ты когда-либо вставал по ту сторону закона. Всегда потому, что спасал щенков, не в том месте, не в то время.

– Что-то в этом роде, – согласился Грейсон.

У меня внутри все сжалось.

– Он из мафии, – глаза Джека были серьезными, когда встретились с моими, и не было никаких сомнений, что он говорит правду.

Во всяком случае, он верил, что это правда.

Но Грейсон был таким милым и добрым…

– Немного уважения, – упрекнул Грейсон. – На данный момент я больше, чем какой-то мафиозный головорез.

– Ты такой высокомерный, что не можешь удержаться, чтобы не похвастаться, что являешься главарем мафии, – парировал Картер. – Как будто не видишь, что она слишком хороша для тебя.

Я отступила на шаг.

– Кеннеди, – сказал Джек.

– Я услышала достаточно, – сказала я. – И не хочу говорить ни с одним из вас.

Я повернулась и, спотыкаясь, спустилась по ступенькам.

Картер двинулся следом.

– Оставь ее в покое, – прорычал Грейсон. – Если не хочешь потерять второе колено. Дай ей немного времени.

– Пошли, – сказал Джек Картеру, хлопнув по плечу. – Нужно вернуться внутрь. Подальше от этого… пиар-бардака.

Когда я обернулась, Джек и Картер, прихрамывая, поднимались по ступенькам. Мужчины не обернулись, чтобы взглянуть на меня. Конечно. Грейсон, вероятно, прав: у них была какая-то старая вендетта, и те просто заботились о том, чтобы я не досталась ему.

Грейсон, однако, наблюдал за мной. Острый подбородок один раз дернулся взад-вперед, и он выглядел так, словно забыл перевязать рану на щеке, настолько был сосредоточен на мне. Затем из-за угла вывернула полицейская машина с включенными фарами и сиренами, и, бросив последний взгляд мне вслед, он свернул в переулок и исчез.

Я не могла отделаться от ощущения, что больше никогда его не увижу. В конце концов, я уже однажды исчезла только для того, чтобы никто никогда не пришел меня искать.

Я прошла половину квартала, когда поняла, что все еще несу букет цветов Грейсона, и понятия не имела, что с ним делать. Меня охватило странное безумное чувство, словно кто-то поймет, что я связана с ним из-за цветов. Как будто в квартиру нагрянет ФБР.