Текст книги "Ни единого шанса (СИ)"

Автор книги: К. Джейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Я ненавидела то, что он перестал улыбаться, и я ненавидела то, что я была так далека от их тесного маленького круга дружбы. Он не собирался рассказывать мне, как на самом деле дела у Картера.

– Ты с нетерпением ждешь благотворительного аукциона? – спросила я.

– Вообще нет.

– Ты когда-нибудь будешь отвечать на вопрос полными предложениями, а не шестью словами? – раздраженно спросила я.

Он поднял шесть пальцев, опуская по одному с каждым словом.

– Нет. Если. У. Меня. Есть. Выбор.

Я расхохоталась.

– Ты невозможен.

Мы вдвоем катались по катку, пока я пыталась унять бешеное сердцебиение.

Катание на коньках всегда казалось мне правильным, как свобода. Но кататься с ним рядом было еще приятнее.

Несмотря на то, что Себастьян был не очень разговорчив, в шуршании наших лезвий по льду царила дружеская тишина. Он заставлял меня кататься быстрее, чтобы не отставать от него, но это было приятно. Это больше походило на полет, чем просто покатушки.

Его возвышающееся присутствие рядом со мной ощущалось теплым и твердым, когда мы мчались по льду.

Я не хотела, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.

Но именно поэтому мне нужно было знать, что происходит. Почему эти мужчины продолжали наблюдать за мной.

Почему я чувствовала притяжение к ним.

Я проехала вперед, затем повернулась к нему лицом.

Он остановился, струйка льда взлетела с его лезвий, когда он повернулся. Наши тела были всего в нескольких дюймах друг от друга.

Мое сердце забилось быстрее, чем когда-либо. Может быть, я не должна. Может быть, я должна просто наслаждаться этими моментами о совместном катании на коньках, взрыве безрассудной радости.

Но вернется ли он к тому, чтобы игнорировать меня завтра?

– В чем дело? – пробормотал он, глядя мне в лицо.

Я не могла заставить свой голос звучать громче шепота.

– Ты меня знаешь?

Он отшатнулся, как будто я только что дала ему пощечину.

– О чем ты говоришь?

– У меня амнезия, – объяснила я, пытаясь сгладить ситуацию. – Я ничего не помню о том, кем я была.

– Тогда… откуда ты знаешь свое имя? – спросил он меня, нахмурившись. – Ты больше ничего не помнишь?

Я дотронулась до отремонтированного ожерелья, которое носила под свитером. Я носила его почти все время.

– На мне было ожерелье с именем.

Его лицо омрачилось. Должно быть, это потому, что он был шокирован тем, что у меня была амнезия… Не так ли?

– Чертовски удобно.

– Да, – сказала я, внезапно почувствовав раздражение. – Вот и вся история моей амнезии. Супер удобно.

Он скрестил руки на груди.

– И нет, я больше ничего не помню, – фыркнула я. – Но я знаю, что когда я прихожу на этот каток, я чувствую себя как… дома. По крайней мере, до сих пор я была ближе всего к дому.

– Может быть, ты раньше каталась на коньках, – сказал он.

– Я уверена, что да. Но… ты помнишь меня? Может быть, мы как-нибудь видели друг друга на катке или… – я не могла продолжать рассказывать о том, как мы могли бы узнать друг друга в другом мире. – Ты просто иногда смотришь на меня так, словно знаешь меня.

Он покачал головой.

– Нет.

Его лицо было замкнутым. Это было то же самое стоическое, серьезное выражение, которое было напечатано на флагах, как будто он стоял лицом к лицу с противником.

– Мне жаль, – сказал он с опозданием на секунду, как будто вспоминал слова, которые сказал бы нормальный человек, разговаривая с кем-то, кто потерял память. – Жаль, что я не могу тебе что-то рассказать.

– Мне тоже жаль, я бы хотела, чтобы ты это сделал, – мне казалось, что он лжет мне, и ярость пульсировала у меня внутри.

Зачем ему лгать? Зачем кому-то скрывать от меня правду о моем происхождении?

Я начала отъезжать. Я была почти у открытых ворот штрафной, где Джек, казалось, проводил слишком много времени. Затем я повернула назад.

– Я была девушкой Грейсона? – спросила я. – Вы знали меня тогда? До того, как вы, ребята, ну, знаете, начали ненавидеть друг друга?

Эмоции промелькнули на его лице слишком быстро чтобы я успела прочитать их. Гнев? Ревность? Беспокойство? К тому времени, как он подкатился ко мне, выражение его лица было непроницаемым.

– Девушка Грейсона? – он усмехнулся, как будто это была нелепая идея. – Очевидно, ты слишком хороша для него.

– Я так не думаю, – сказала я, намеренно подталкивая его, потому что он, очевидно, терпеть не мог Грейсона. – Грейсон был добр ко мне.

– Это так?

– Он взял меня с собой в Париж, – я наклонила голову, изучая его, ожидая еще одной вспышки реакции, прежде чем он успеет изменить выражение лица. – Держу пари, он не стал бы мне лгать.

Он недоверчиво усмехнулся.

– Тогда тебе определенно стоит проверить эту теорию. Грейсон всегда лжет.

– Что произошло между вами, ребята?

Он запустил пальцы в волосы.

– Это в прошлом. Мне не нравится думать об этом, – отвел взгляд. – Мне не хотелось терять друга. Особенно такого, как Грейсон.

На его точеных скулах проступил румянец.

Я была уверена, что больше от гнева и эмоций, чем от напряжения, вызванного выходом на лед.

Но я верила, что он имел в виду именно это. Ему не нравилось терять дружбу с Грейсоном.

– Я думаю, ты знаешь о моем прошлом больше, чем хочешь мне рассказать, – прошептала я, боясь, что мой голос задрожал бы, если бы я произнесла эти слова громче. – И я собираюсь разобраться с этим, Себастьян. Ты всегда наблюдаешь за мной. Защищаешь меня. Как будто ты знал меня раньше…

– Мне не обязательно было знать тебя раньше, чтобы захотеть защитить тебя сейчас, – горячо перебил он. – Я хочу тебя, Кеннеди. С того момента, как впервые увидел тебя. Все очень просто.

– Нет, – начала я говорить, но затем внезапно его большое тело прижалось к моему.

Его руки обхватили меня за талию, поддерживая.

Я посмотрела на него, мои губы приоткрылись от удивления, прямо перед тем, как он наклонил голову и поцеловал меня.

Его губы коснулись моих, мягкие и прохладные на ощупь. На вкус он был как жевательная резинка с корицей, и этот вкус и запах были еще одним дразнящим воспоминанием в глубине моей памяти. Мои губы приоткрылись навстречу его губам, приглашая его войти, вопреки себе. Между моих бедер появилась боль.

Одна из его больших ладоней обхватила мою щеку. Его ладонь была грубой, мозолистой на ощупь, но в хорошем смысле.

– Это нормально? – спросил он меня.

Мне так сильно захотелось поцеловать его снова.

– Целуешь меня, чтобы я заткнулась? – лукаво спросила я в ответ. – Все в порядке, если ты понимаешь, что я все равно не собираюсь молчать.

Он уже наклонился вперед, чтобы снова поцеловать меня. Его губы коснулись моих в улыбке, и это заставило меня тоже улыбнуться. Мне нравилось, когда Себастьян смягчался в улыбке. Это заставляло меня чувствовать, что я одержала какую-то победу.

Он легко поднял меня со льда, и я издала тихий вскрик шока, когда мои лезвия оторвались от льда. Но он крепко держал меня, когда сажал на низкую стенку штрафной.

– Ты просто такая мелкая, – пожурил он меня, как будто я сделала это специально. – Я собираюсь что-нибудь растянуть, пытаясь наклониться, чтобы поцеловать тебя.

– Ты действительно оскорбляешь меня во время поцелуя? – спросила я, обхватывая бедрами его тонкую талию, чтобы не упасть.

– Это не оскорбление. Мне всегда нравились невысокие девушки, – его губы изогнулись еще немного, на грани широкой улыбки.

– У тебя лучше получается целоваться, чем разговаривать, – сказала я, хватая его за толстовку спереди и снова притягивая к себе.

Его губы прижались к моим в мягком, нежном поцелуе. Я почувствовала, как вздыхаю у его рта от ощущения его тела напротив моего. Мои руки легли на твердые поверхности его груди, чувствуя, как они изгибаются и двигаются, когда он наклонился вперед, чтобы поцеловать меня. Аромат его лосьона после бритья, казалось, поглотил меня, вместе с более глубоким запахом, который принадлежал только ему.

Он углубил поцелуй. Одна из его больших рук скользнула в мои волосы, обхватив мой затылок. Затем он откинул мои волосы назад, обнажая горло. Было приятно, когда он тянул меня за волосы, и еще приятнее стало, когда его губы коснулись изгиба моей шеи.

Все мое тело напряглось, моя сердцевина запульсировала от желания, когда его рот скользнул вдоль моего горла к интимному местечку чуть ниже уха.

Вдалеке хлопнула открывшаяся дверь. Он внезапно отстранился, все еще обнимая меня за талию. Его обеспокоенные темно-синие глаза встретились с моими.

– Штрафная, – прошептала я, уже опуская одну ногу.

Мы могли бы спрятаться там, и никто бы нас не увидел.

Он кивнул и через секунду перепрыгнул через стенку штрафной. Его рука обхватила меня за талию, и он помог мне перебраться, мы вдвоем опустились на землю, прислонившись спинами к стене.

Его большое плечо прижалось к моему. Несколько долгих ударов сердца мы оба молчали, прислушиваясь к голосам, доносившимся с лестницы, ведущей к катку.

Я не узнала первый голос.

– Тренер Рид, – тихо сказал он. – Тренер вратарей.

Он ущипнул себя за переносицу, на его лице появилось выражение замешательства, прежде чем он прошептал.

– Это было так глупо. Мы не делали ничего такого. Нам не нужно было прятаться.

– Тогда ты хочешь вернуться на лёд? – прошептала я в ответ.

– Не сейчас. Это будет выглядеть чертовски нелепо, когда мы вдвоем выскочим из штрафной.

– Ты чертовски схематичен, – прошептала я в ответ. – Ты знаешь что-то, о чем не говоришь мне. Или ты жуткий серийный убийца, который все время следит за мной, потому что планируешь сделать святилище из моих ключиц…

Его брови изогнулись. Я ожидала отрицания, но он провел кончиком пальца по одной из моих ключиц, движение было чувственным даже через толстовку.

– Одна из этих крошечных вещиц? Для алтаря я мог бы найти ключицы получше.

Мои губы приоткрылись в притворной обиде. Потом я вспомнила, что не должна позволять симпатичному мальчику-хоккеисту отвлекать меня.

– Просто поговори со мной. Пожалуйста.

– Ты же сказала, что целоваться у меня получается лучше, чем разговаривать, – напомнил он, затем внезапно перевернулся на спину, лежа на холодном, твердом полу.

Он схватил меня за бедра и развернул так, чтобы я оседлала его.

– Ты сумасшедший, – прошептала я. – И чрезвычайно откровенный.

– Только когда дело касается тебя, – признался он. Затем он запустил руку в мои волосы, прежде чем притянул меня к себе, пока мы не оказались нос к носу. – Я просто не могу сопротивляться тебе, Кеннеди. Мне жаль. Я не могу оставаться в стороне.

Его тон и слова казались дразнящими.

Но в его взгляде было что-то похожее на неподдельную муку.

Он притянул мое лицо к своему для долгого, медленного поцелуя. Я почувствовала, как жадно прижимаюсь к нему, желая большего. Слабый вздох сорвался с моих губ, и я крепко сжала их, боясь издать хоть какой-нибудь звук. Судя по слабым звукам, казалось, что тренер и игрок сейчас были так близко к нам.

Затем, к счастью, они прекратились.

– Ты доставляешь мне столько неприятностей, – одними губами произнес Себастьян, выглядя удивленным, когда посмотрел на меня снизу вверх.

Его пальцы нежно погладили мои волосы, убирая их за ухо. Его темно-синие глаза танцевали, когда он изучал мое лицо, как будто ему нравилось смотреть на меня. Ему нужно было смотреть на меня.

– Ты хочешь сказать, что тренер неправ? – в голосе Рида сквозило недоверие. – Ты уверен, что будешь в порядке на льду до конца сезона?

– Я говорю, что я в порядке для игры на этой неделе. Она слишком осторожна, ты это знаешь, – это был грубый голос Картер.

Себастьян замер, и на его лице появилось выражение беспокойства. Боже, то, как эти парни заботились друг о друге, было слишком мило.

– Ты не думаешь, что он готов, – прошептала я в ответ.

Он покачал головой. Затем он притянул меня ближе, так что моя голова оказалась у него на груди, и поцеловал меня в лоб. Было приятно и уютно находиться вот так с ним, даже когда мы прятались.

Я повернула лицо, чтобы поцеловать его в шею, в гладко выбритую щеку. Он издал слабый стон желания, затем захватил мои губы своими. Мы обменялись еще более неистовыми поцелуями, и я переместилась на колени поверх него, чтобы поцеловать его глубже.

Он задрал мою толстовку, прихватив с собой и рубашку. Холодный воздух стадиона пощипывал мою обнаженную кожу, и когда он опустил чашечку моего лифчика, мой сосок превратился в бисеринку на морозном воздухе, прежде чем он захватил его своим теплым ртом.

– Ты подумал о том, что я сказал? – глубокий голос тренера эхом разнесся по пустому пространству вокруг нас.

– Я обещаю, я справлюсь, – сказал Картер.

Их шаги затихли вдали, когда они покинули каток.

Я не хотела останавливаться и боялась, что Себастьян отстранится теперь, когда нам больше не нужно прятаться.

Вместо этого кончики его пальцев заиграли по моей коже, как у опытного пианиста, играющего знакомую мелодию. Его рука обхватила мою грудь, пощипывая мой сосок так, что волна желания пронзила мое ноющее нутро, когда его губы снова дразнили мое горло. Я жадно прижалась к нему и не смогла удержаться, чтобы не потянуться к нему, сжимая его через брюки.

– Черт, у тебя хорошо получается, – пробормотал Себастьян, обдавая горячим дыханием мою шею.

Я чувствовала, как его возбуждение растет под моими прикосновениями, отражая мое собственное.

– Надо как-то за тобой угнаться, – поддразнила я, проводя пальцами по его растущей эрекции.

Он подавил стон, от этого звука у меня по спине побежали мурашки.

– Продолжай в том же духе, и ты можешь оказаться в еще больших неприятностях, чем рассчитывала, – игриво предупредил он, прежде чем запечатлеть мои губы в страстном поцелуе.

Забавно, что увольнение казалось наименьшим из моих страхов, когда дело касалось этих людей. Почему-то я была уверена, что они были дверью в мое прошлое… или дверью к моему уничтожению.

Но сейчас это не имело значения. Все, что имело значение – это тепло наших тел, прижатых друг к другу.

Дыхание Себастьяна было теплым на моей коже, когда он приподнял меня, мои груди покачивались над его лицом, так что его рот мог дотянуться до моих сосков. Я издала стон, когда он продолжил сосать и ласкать меня.

Вкус его поцелуев остался у меня на языке, подстегивая меня, когда я, наконец, отстранилась. Мои соски были влажными от его рта, когда я откинулась назад и начала расстегивать молнию на его брюках, мои пальцы дрожали от предвкушения.

– Ты уверена? – его голос был хриплым шепотом.

– Больше всего на свете, – прошептала я в ответ.

В его глазах вспыхнул голод, отражая мою собственную потребность.

Он издал стон и откинул голову на холодный пол, как будто сдавался моим прикосновениям, нашей потребности друг в друге.

Я, наконец, вытащила его. Моя хватка вокруг него усилилась, вызвав стон одобрения. Я гладила его сначала нежно, затем более настойчиво, находя ритм, который соответствовал биению наших сердец. Его бедра напряглись, его твердый пресс прижался к моему телу.

– Боже, ты невероятна, – выдохнул он между пылкими поцелуями.

Он провел губами по моему животу, прежде чем уделить внимание моей груди. Когда его зубы задели мою чувствительную кожу, мои бедра дернулись навстречу ему. Я хотела от него большего, но еще больше я хотела власти, которую имела над ним, чтобы доставить ему удовольствие. Я хотела увидеть, как он кончает. Потеряет контроль.

В ответ на мои прикосновения Себастьян тихо застонал между моих грудей. Затем он захватил один из моих сосков, который снова оказался у него во рту, и я почувствовала, как между моих бедер разливается вожделение, настолько сильное, что я могла бы кончить от одного прикосновения его губ к моей груди. Я не могла не представить, каково это – полностью отдаться ему, отдать себя полностью.

– Я почти… – выдохнул он, его лицо раскраснелось от удовольствия. – Не останавливайся.

Я ускорила темп, крепче сжимая его. Когда он, наконец, кончил, его горячая сперма брызнула мне на живот.

Тяжело дыша, он посмотрел мне в глаза. Мягкая улыбка появилась на его губах, благоговение и благодарность смешались в его взгляде.

– Спасибо тебе, – прошептал он, запечатлев нежный поцелуй на моем лбу. – Моя прекрасная девочка, моя хорошая девочка.

– Я не уверена, что хорошая девочка сделала бы что-нибудь из этого, – сказала я, чувствуя, как его сперма пропитывает внутреннюю часть моей толстовки. Я была липкой из-за него. – Я собираюсь носить твою сперму весь день.

– Хорошо, – сказал он, запечатлевая еще один поцелуй на моей макушке. – Ты не просто какая-то хорошая девочка. Ты моя.

Я лежала там, чувствуя себя более комфортно, чем, вероятно, следовало. Как бы холодно тут ни было, мое тело ощущало тепло от возбуждения и от Себастьяна.

– Я бы хотела, чтобы мы могли остаться, – прошептала я. – Но мне пора на работу.

– Мне тоже, – неохотно признался он. – Скоро начнется тренировка.

– Может быть, я сначала приму душ.

Он приподнялся на локтях, посмотрел на меня горящими глазами.

– Ни в коем случае, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты весь день была в моей сперме. Я хочу чувствовать на тебе свой запах. Самое главное… Я хочу убедиться, что другие мужчины знают, что ты моя.

– Ты извращенец, – сказала я, но не смогла сдержать улыбку.

– Только для тебя, – сказал он, подмигнув.

Это была одна из многих, многих вещей, которые Себастьян сказал мне, в которые я хотела бы верить.

Глава 12

На следующий день я отпросилась с работы по болезни. Почему-то мне казалось, что, если я увижу ребят, это только еще больше запутает меня в том, что я делаю и чего хочу.

Я села на диван и уставилась на два пропущенных звонка и смс от Грейсона. Я начала набирать ответ, затем удалила его. Я была рада, что он не мог видеть, как я размышляю над таким простым сообщением.

В конце концов, я так же могла заболеть Грейсоном.

Простудилась. Выгляжу супер мерзко. Лучше тебе меня не видеть.

Это было именно то, что я написала Кэрри двумя месяцами ранее, так что я знала, что это звучит правдоподобно. Конечно, она написала мне в ответ, что мне не о чем беспокоиться, потому что ее дети приносили все микробы в радиусе 500 миль домой. Она утверждала, что я заболела от ее гремлинов, и, вероятно, это было правдой.

Грейсон, с другой стороны, прислал мне ответное сообщение с предложением принести мне суп и позаботиться обо мне, как только он освободится с работы. Я не хотела думать о том, какая работа была у Грейсона.

Мне просто нужно было отдохнуть от них всех и от ощущения, что они уносят меня в новое будущее, но подальше от моего реального прошлого.

Я села в цивик и поехала на окраину города.

Грейсон, Картер, Джек и Себастьян ходили в старшую школу на окраине города. Я проехала мимо больницы, которая когда-то была моим домом, затем оказалась в пробке в час пик, пока не добралась до места назначения и движение не ослабло. Все пытались попасть в город, а не выбраться из него в такую рань.

Меня охватило беспокойное чувство. Мое колено тревожно задрожало, и я постучала по рулю, не совсем в такт музыке, которую слушала. Я не могла избавиться от ощущения, что совершаю ужасную ошибку. Но я должна была знать.

И что же там говорилось о секретах моего прошлого, что, казалось, мой мозг включился на полную мощность, нервно тревожась при мысли о том, чтобы распутать их? Что произошло в моем прошлом?

Сначала я поехала в старшую школу. Если ребята учились вместе, возможно, и я была там. Возможно, они знали меня с тех пор, когда мы были подростками.

Я заехала на парковку школы, остановившись у приземистого здания из серого кирпича. Это определенно не было похоже на одну из старших школ одного из моих любимых фильмов для подростков, таких как «Невежда» или «Десять вещей, которые я в тебе ненавижу».

Я подошла к двери и попробовала ее открыть, прежде чем поняла, что там был звоночек. Я нажала на дверной звонок, и по внутренней связи раздался голос.

– Чем я могу вам помочь?

Я думала, что окажусь лицом к лицу с человеком, когда задам эти уязвимые вопросы. Я уставилась на интерком, пытаясь придумать способ попросить о том, чего я хочу, чтобы это не прозвучало безумно.

Мне ничего не пришло в голову.

– Я хотела выяснить, посещала ли я эту школу.

– Зачем?

– Ну, у меня амнезия, и я думаю, что когда-то я могла быть здесь студентом…

– Это по-настоящему, или это сюжетная линия из мыльной оперы? – спросил молодой голос позади меня. – Это определенно похоже на один из тех фальшивых повов из тиктока, – сказал другой ребенок.

Я повернулась лицом к двум девочкам-подросткам, которые улыбнулись мне, затем помахали администратору через окно, и я впервые осознала, что за нами наблюдает пожилая дама с пурпурными волосами. Она заметно вздохнула и нажала на кнопку. Прозвучал сигнал тревоги, и один из детей протянул руку и схватился за дверь.

– Заходи, – сказала она дружелюбным голосом. – Я умираю от желания узнать, чем закончится твоя история.

– Я тоже, – сказала я.

Мы втроем прошли через маленький вестибюль и вошли в дверь кабинета.

– Итак, вы двое снова опаздываете, это просто шокирует, – сказала пожилая дама им двоим. Потом она повернулась ко мне. – Просто дайте мне секунду, чтобы отвести их в класс. Надеюсь, они успеют чему-нибудь научиться сегодня.

– Я так готова учиться, – сказала одна из девочек, широко раскрыв глаза.

Женщина усмехнулась и дала каждой из них по маленькому листочку бумаги.

Затем она повернулась ко мне.

– Еще раз, чем я могу вам помочь?

Две девочки задержались в дверях. Она даже не посмотрела на них, когда подняла палец, чтобы указать.

– Вон. Перестаньте пытаться нарочно пропустить урок математики.

– Я не думаю, что нас следует винить за то, что мы пытались избежать алгебры, – пробормотала одна девушка другой, когда они шли по коридору.

Выражение лица дамы говорило: «Мне недостаточно платят».

Я согласилась с ней. В общих чертах.

– Меня зовут Кеннеди, – объяснила я. – И пять лет назад я попала в аварию. С тех пор у меня амнезия. И я думаю, что могла бы учиться в этой старшей школе.

– Как твоя фамилия? – спросила она, бросив на меня подозрительный взгляд, как будто еще не была уверена, стоит ли сочувствовать или ожидать увидеть себя в видео, распространяющемся по Интернету.

– Я… не знаю, – пробормотала я.

– Когда ты была здесь ученицей? – спросила она.

– Около шести лет назад?

– Итак, ты хочешь, чтобы я сказала, была ли Кеннеди в школе шесть лет назад?

– Да, – сказала я с облегчением.

– Я могу сказать, что шесть лет назад в школе была Кеннеди, – сказала она. – В этом году в школе также четыре Кеннеди.

– О, – сказала я. – Не могли бы вы назвать мне фамилии старых Кеннеди?

– Я не могу, – сказала она. – Учащиеся имеют право на неприкосновенность частной жизни в отношении своих данных. Если бы ты назвала мне имя и фамилию, я могла бы сказать, закончили ли они школу.

Она сочувственно улыбнулась мне.

– Мне жаль. Это все, что я могу сделать.

– Все в порядке, – сказала я с легкой заминкой в голосе. – Спасибо, что уделили мне время.

– Как бы то ни было, – сказала она, когда я направилась к двери, – я надеюсь, ты узнаешь, кем ты была. Каким было твое прошлое. И я надеюсь, что это было что-то приятное.

– Спасибо, – сказала я с автоматической улыбкой, хотя что-то в слове, которое она только что произнесла, было похоже на предчувствие.

Как проклятие.

Как будто я могла бы узнать, кем я была на самом деле, и пожалеть, что не оставила свое прошлое похороненным глубоко в моем подсознании.

Чувствуя себя так, словно я выполняю дурацкое поручение, я поехала на следующую остановку. Грейсон показал мне ту фотографию своей сестры перед вывеской трейлерного парка. Сделал бы он это, если бы знал меня в прошлом, если бы пытался что-то скрыть от меня?

Все запутанные кусочки моей головоломки словно выскальзывали у меня из рук, пока я ехала к стоянке трейлеров. По пути я проезжала мимо великолепных особняков. Я задумалась о людях, которые жили там, на этих огромных холмистых участках с сочной зеленой травой и в этих огромных домах.

Я почувствовала острую тоску, глядя на красивый дом из белого камня и серых панелей. Я никогда особо не была материалистичной, по крайней мере, я не запомнила этого, но дом был таким красивым, и казалось, что ярко освещенные окна зовут меня домой.

Но я проехала мимо него и чуть не пропустила поворот налево на песчаную подъездную дорожку трейлерного парка. Я прошла мимо того же знака, возле которого позировала сестра Грейсона, но, похоже, с тех пор знак пришел в негодность. Казалось, что он едва держится на своих столбах, и кто-то использовал его для стрельбы по мишеням, оставив вмятины с несколькими отверстиями от шальных пуль.

Очень привлекательно. По моим рукам побежали мурашки, но я все равно припарковалась и вышла.

Пока я шла по трейлерному парку, я все ждала, что на меня обрушится какой-нибудь удар воспоминаний. Но я ничего не почувствовала. Вместо этого я пошла по узким улочкам, мимо детских велосипедов, лежащих на боку во дворах, сломанных машин и маленьких садиков, которые люди разбили в горшках. Ничто из этого не казалось знакомым.

Я завернула за угол, чтобы вернуться, и увидела пожилую женщину, сидящую в походном кресле перед своим трейлером. Она помахала мне, ее лицо просияло, как будто она меня узнала.

Я знала, что этого не может быть, но меня все равно тянуло к ней. Я нерешительно подошла, беспокоясь, что покажусь странной.

– Привет.

– Приветик! Я давно тебя не видела. Как у тебя дела?

Мое сердце подскочило к горлу. Несколько долгих секунд я не могла даже говорить. Я даже не могла придумать, что сказать.

Я сделала еще несколько шагов к ней. Она сделала еще глоток из своей кружки с чаем, моргая на меня слезящимися глазами. Я поняла, что она, возможно, не очень хорошо видит.

Я сделала еще один шаг, чтобы она смогла увидеть мое лицо.

– Вы помните меня?

– Конечно, помню, – сказала она. Она постучала двумя пальцами по виску. – Я ужасно запоминаю имена, но я никогда не забываю лица. Я так рада, что тебе стало лучше!

– Лучше? – повторила я.

– О, слухи о том, куда ты делась, были сумасшедшими. Я слышала, что ты умерла, но, очевидно, тебе стало лучше, – она издала смешок. – И некоторые люди говорили, что ты уехала жить к своему отчиму, но я знала, что ты никогда не сделала бы этого намеренно.

– Мой отчим?

– Что ж, ничего страшного, если ты его не помнишь. Ты была милейшей девочкой, и всем было так жаль, как они с тобой обходились, когда мы услышали о… ну, ты знаешь. Все просто закрыли на это глаза, но мы все знали, что твой отчим был не очень приятным человеком.

– Как его звали? – спросила я. Она пожевала свою узкую нижнюю губу.

– Как я уже сказала, я никогда не была хороша с именами. Я слышала, как он кричал на тебя и твою маму, но я точно не тратила много времени на болтовню с ним. Он был не в моем вкусе.

– Похоже, он был не в моем вкусе тоже, – сказала я, лихорадочно пытаясь собрать все факты, какие только могла, и вспомнить все, что могла, чтобы проанализировать позже. – Вы могли его слышать? Значит, я, должно быть, жила неподалеку? Можете указать, где я жила?

– Разве ты не помнишь? – спросила она.

– Это долгая история, – уклонилась я от ответа.

– Ну, я никуда не собираюсь. У меня есть время, – сказала она, хихикнув. – В любом случае, ты жила в соседнем доме.

Она указала на заколоченный трейлер.

Когда я посмотрела на него, ничего не показалось мне знакомым.

– Сейчас там никто не живет, – заметила я. – Вы знаете, куда уехала моя мама?

– Я думаю, она уехала с твоим отчимом.

– Вы помните ее имя?

– Ну, она тоже не была по-настоящему дружелюбной. Не такая, как ты. Нам всегда было интересно, как у нее появилась такая милашка, как ты.

– Спасибо, – сказала я.

Прежде чем я успела спросить что-нибудь еще, дверь в доме позади нее открылась.

– Луиза, ты что, заговариваешь этой юной леди зубы? – пожилая дама, но все еще молодая по сравнению с моей новой подругой, вышла из дома. Она спустилась по лестнице, бросив на меня слегка смущенный, но дружелюбный взгляд, как будто не знала, почему я стою у нее перед домом.

– У нее было много вопросов, и я пыталась ответить на них, – объяснила Луиза.

– Ты отвечаешь на ее вопросы за нее, – сказала новая леди ошеломленным голосом.

– Я пытаюсь найти кое-кого, кто раньше жил где-то поблизости, – объяснила я, решив, что это проще, чем объяснять свою амнезию каждому встречному.

– Ну, Луиза, вероятно, не самый лучший источник, – сказала дама с улыбкой, ласково обнимая пожилую леди за плечи. – У моей мамы болезнь Альцгеймера. Иногда ей кажется, что она кого-то узнает…

Мое сердце упало.

– Нет, – запротестовала Луиза. – Я знаю, что у меня плохая память, но я помню ее! Это та милая девочка Шеннон!

Дама снова посмотрела на меня.

– Хорошо, Шеннон. Приятно с тобой познакомиться, – ее тон говорил, что я должна просто подыграть.

– Вы жили здесь шесть лет назад? – спросила я даму, попробовав еще раз.

Она покачала головой.

– Я только переехала, когда мама серьезно заболела в прошлом году. Мне жаль, милая. Я надеюсь, ты найдешь того, кого ищешь.

Я тоже.

Мне пришло сообщение с номера, которого я не знал.

Что, черт возьми, ты делал с Кеннеди?

Я сделал паузу, допивая свой утренний коктейль, а затем положил сотовый телефон на кухонный стол и пододвинул его Картеру.

– Не похоже ли это на почерк нашего отломанного крыла?

– Ревность и гневные обвинения? Да, – ответил Картер.

Джек перегнулся через плечо Картера, чтобы прочитать сообщение.

– По крайней мере, у нас снова есть его номер на случай, если он неизбежно попытается увести Кеннеди от нас, как психопат-собственник, которым он и является.

– Он думает, что психопат – это ты, – напомнил я. – Ты тот, кто убил ради нее первым.

– Как будто вы все не завидовали, что это был не ты, – сказал Джек. – Мы все убили бы за нее, не задумываясь.

– Она не может точно знать об этом, не так ли? – потребовал я. – Насколько она знает, мы просто придурки, которые не отвечают ни на какие вопросы.

Я снова потянулся за телефоном.

Но Джек уже схватил его. Он печатал.

Довел ее до оргазма?

Нет ответа.

– А что не так с Кеннеди? – спросил я, забирая у Джека свой телефон. – Черт возьми, зачем настраивать его против себя? Он и так мелочный и кровожадный. Ты мог бы просто оставить его в покое.

Джек не выглядел извиняющимся. Он просто пожал плечами. Я бы обвинил его в том, что все это было для него просто игрой, но я видел, на что он был готов пойти ради Кеннеди.

– Я выясню, где она, – сказал Картер.

– Если она когда-нибудь узнает, что у тебя есть маячок на ее машине… – напомнил я.

– Она не узнает, – Картер уже доставал свой сотовый телефон и щелкнул, чтобы найти ее местоположение. – Но ты же знаешь, что Грейсон заберет ее у нас, если у него будет такая возможность. Я не собираюсь рисковать до такой степени, чтобы она просто исчезла в один прекрасный день, и мы никогда больше ее не увидели.