Текст книги "Золотая клетка (ЛП)"
Автор книги: К. Лумари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Жила-была девушка с золотыми волосами. Она испытала на себе жестокость этого мира.
Ибо она была не принцессой, а простой пешкой, и ее красота была тем, чего жаждали другие.
В этом мире она не знала, кому доверять, потому что не хотела принадлежать жестокому принцу.
Это сделало ее черствой и холодной. Некогда милая девушка превращалась в монстра по собственной воле.
Итак, она заключила сделку с ничего не подозревающим рыцарем – однако они разговаривали загадками, обманом и ложью.
Потому что не все, что блестит, – золото, иногда это нечто гораздо худшее...
Невинность
Мы были просто детьми, окутанными невежеством.
Те, кто подвергся насилию и потерял свою невинность.
Мы так старались выстоять, но импровизированный мир, который мы создали, рухнул.
ГЛАВА 1
Рано или поздно мы все оказываемся на коленях. Будь то для того, чтобы молить Бога о пощаде или отсосать член Дьяволу.
Мой дьявол был столь же красив, как и жесток. Он был королем преступного мира, и я убегала от него с девятнадцати лет. Раньше у меня было абсолютно все. Я была королевой Верхнего Ист-Сайда. Та, которой все хотели подражать.
Может быть, из-за того, что я была так высоко в небе, я забыла, откуда родом. Когда я была маленькой девочкой, моя семья работала на Штильцхенов. Мои родители были связаны с ними контрактом, который длился более нескольких столетий. Это было современное рабство во всей его красе. Существовала элитная группа семей, которые называли себя Орденом Бесконечности. Или Бесконечный Порядок. Все началось с элитной группы богатых семей, которые придерживались того, что говорил их монарх в те далекие времена. Когда они отправились в Америку, то восстали против своего короля и стали самими по себе правителями.
Они обладали властью, которая охватывала поколения – их влияние простиралось от побережья до побережья – на всех семи континентах. Ты не мог убежать от них. Я родилась в одной из рабочих семей. Моя судьба была решена в тот момент, когда я появилась на свет, но члены ордена не учли хитрость моих родителей.
Они устали от угнетения, поэтому превратили свою дочь в сокровище.
Я была одна в своем золотом замке.
Королева на нежеланном троне.
Я была всего лишь лгуньей.
Мошенницей.
Предательницей.
Лживой сукой.
И шлюхой.
У вас есть более унизительные слова, которыми можно меня назвать? Скажите это; меня называли так и даже хуже. Моя кожа превратилась в непробиваемую сталь. Слова, которые раньше глубоко ранили меня, теперь уже даже не царапают поверхность.
Однажды я влюбилась в парня и вышла замуж за его врага. Я не могу жаловаться на свою жизнь; я просто лежу на кровати, которую сама для себя сделала. Ложе лжи и обмана с моим собственным несчастьем, составляющим мне компанию. Но разве ложь вообще может считаться ложью, когда ты произносишь ее так долго, что начинаешь в нее верить?
Особенность лжи в том, что она всегда раскрывается, и всегда в самый последний момент. Ты можешь убежать от чего угодно, только не от правды. Рано или поздно это обязательно настигнет тебя.
Я посмотрела на свое отражение и впервые за долгое время узнала себя. Не следует разбрасывать свой жемчуг перед свиньями.
Волосы, как золото.
Его голос издевался надо мной. Я чувствовала грубый тембр в своих ушах, заставляющий мое тело покрываться крапивницей. Средства массовой информации сравнили мои светлые волосы с золотыми нитями. Теперь, после нескольких дней бегства, они стали жирными и тусклыми.
Глаза цвета виски.
Даже в самые худшие моменты моей жизни он следовал за мной. Мои глаза были красными от недосыпа и слез, которые я отказывалась проливать. Я не собиралась жалеть себя, потому что в том, что я оказалась там, где находилась сегодня, мне нужно было винить только себя.
Мои щеки начали впадать; моему лицу не хватало румянца, который должен был быть у меня, и каждый раз, когда я закрывала глаза, я видела эти дурацкие розовые линии, говорящие о том, что я беременна.
Единственная проблема? Ребенок был не от мужчины, за которого я вышла замуж, а от его заклятого врага.
Мэйсон Штильцхен собирался нажиться на услуге, которую я ему задолжала.
– Я сделаю это для тебя, Аспен. – Он посмотрел на меня со смесью любви и сожаления, и я не осмелилась дрогнуть под его взглядом, потому что устала жить как рабыня. Я устала питаться чужим объедками. Его холодные пальцы схватили меня за подбородок, и он заставил меня посмотреть на него. – Взамен ты отдашь мне то, что любишь больше всего.
Тогда я не особо задумывалась о своем обещании, потому что я пришла из ничего, и Мэйсон Штильцхен ничего не мог у меня отнять.
Вот только он это сделал.
Он получил это от меня в тот день, когда должна была состояться моя свадьба. Он испортил то, что должно было стать самым счастливым днем в моей жизни.
Теперь я была беременна его ребенком, и прежде чем он пришел за мной, я сбежала.
Я пришла из ничего, и пришло время, когда я стала ничем.
ГЛАВА 2
Шестнадцать лет
Мои родители снова спорили. Однако в этом не было ничего необычного. Мы были птицами, запертыми в клетках, установленных нашими предками. Я проигнорировала их и продолжила изучать свой учебник истории.
Я всегда находила историю такой забавной. Как люди слепо верили словам, которые были напечатаны на листе бумаги. Слова, которые были приукрашены сахаром, чтобы скрыть правду о мире, в котором мы жили. Никто не говорил о современном рабстве – о том, как мы стали прикованы к кредитным бюро и капитализму. Я имею в виду, что этим людям повезло, что у них хотя бы был шанс добиться успеха.
У моей семьи никогда не было бы такой возможности, потому что наши предки подписали контракт кровью, гарантируя наше выживание. Глупые дураки, думающие, что их происхождение важнее нашей свободы.
– Что ты хочешь, чтобы я сделал, Лиза? – закричал мой отец на мою мать. – Это не значит, что я могу сказать ”нет", когда она зовет меня.
Моя мать раздраженно фыркнула.
Лицо моего отца было мрачным. Он был не так высок, как хозяин дома, но нависал над моей матерью. Его волосы были на тон темнее моих, а глаза светло-карие. В целом, его черты считались симметричными.
Так вот, моя мать была стройной, и это делало ее еще выше. У нее были желтовато-светлые волосы и темные глаза. Она могла бы быть красивой, если бы не ее постоянное хмурое выражение лица. Она устала от того, как мы жили, зная, что снаружи есть мир, который мы никогда не увидим.
Может быть, я была глупа, игнорируя упомянутый выше внешний мир, и вместо этого предпочитала довольствоваться тем, что у меня было. Какой смысл желать чего-то, что никогда не сможет стать твоим?
Я взяла свои учебники и вышла из нашего дома на задний двор. Было достаточно поздно, так что снаружи никого не было, и я не причиню дискомфорта нашим хозяевам, если они меня увидят.
Сады в особняке Штильцхен были великолепны. Мерцающие огни повсюду, высокие кустарники, окружавшие задний двор, цветы, простиравшиеся от стены до стены, и красивый золотой фонтан.
Жаль, что никто никогда им не пользовался, если только у них не было вечеринок, но они уже давно их не организовывали. Свежий воздух Вермонта окутал меня, как только я вышла на улицу, и поспешила к маленькому круглому столику. Я могла бы спокойно заниматься здесь. Я была невольницей в этом доме; смена обстановки была приятной.
Как только стол появился в поле зрения, я остановилась. За столом сидел молодой хозяин особняка. Мэйсон “Мэйс" Штильцхен. Услышав мои шаги, он обернулся и посмотрел на меня. Я сглотнула, хотя во рту у меня пересохло.
Мистер Штильцхен был добрым человеком, по крайней мере, так казалось. Он не был похож на некоторых других членов семей основателей. Он обращался к нам уважительно. Его жена, напротив, была немного капризной. Она кричала о своем высоком статусе и источала сексуальность. Что же касается их единственного ребенка – ну, что я могу сказать о нем?
Несмотря на то, что он родился у генетически благословенных родителей, смотреть на него было особо не на что. Он был невысокого роста, примерно на три дюйма ниже меня. Его волосы были подстрижены так коротко, что с таким же успехом он мог быть лысым. Может быть, если бы он улыбался, то выглядел бы лучше, но на его лице всегда было сердитое выражение. И все же было что-то волнующее в том, чтобы видеть его. Может быть, потому, что он был единственным человеком моего возраста в этом месте.
– Мне так жаль, мастер Штильцхен, – поспешно сказала я, кланяясь ему, надеясь, что этот инцидент не повлияет на моих родителей. Мне не нужно было усложнять им жизнь. Они справлялись со всем этим самостоятельно.
– Я не мой отец, – сказал он ледяным тоном. Он уже был второкурсником в старшей школе, в то время как я была первокурсницей.
Не то чтобы это имело значение, поскольку мы не ходили в одну школу. Он ходил в модную частную школу, в то время как мне приходилось учиться на дому, так как ближайшая государственная школа была слишком далеко, чтобы автобус мог меня забрать, а родители никак не могли меня отвезти. Они не умели водить машину. Только шоферы семейства обучались этому, а нам это было ни к чему.
– Прости... – Повторила я, делая шаг назад.
– Садись, – одновременно скомандовал он.
Я мгновенно остановилась. Мне было строго запрещено с ним общаться.
– Я сказал, сядь, – раздраженно повторил он.
Я медленно направилась к столу. Нерешительно отложила книгу, чувствуя, что он смотрит на меня. Как только я села, он встал, и я начала паниковать. Если бы кто-нибудь это увидел, было бы плохо.
Позади нас зажегся свет, и это не уменьшило моего беспокойства. По крайней мере, в темноте мы были скрыты от посторонних глаз.
Мэйсон Штильцхен выдвинул стул и снова сел.
– Чего ты ждешь? – Он постучал по столу. – Учись.
Я глубоко вздохнула и открыла книгу, хотя было трудно сосредоточиться, так как я чувствовала, что он смотрит на меня.
– В каком классе ты сейчас учишься?
– Я первокурсница, – ответила я, не отрываясь от книги.
– Тебе нравится твоя школа?
Я перестала притворяться, что делаю домашнее задание. Я была одинокой девушкой, лишенной друзей, и он был первым человеком примерно моего возраста, с которым я когда-либо разговаривала.
С наступлением новой эры все меньше и меньше слуг заводили детей. Это было молчаливое "пошел ты" Ордену Бесконечности за то, что он продолжал их угнетать.
– Моя мама отвечает за мое домашнее обучение, – сказала я ему, застенчиво бросая взгляд в его сторону.
Его рука лежала на столе, пальцы яростно постукивали по столешнице. Вот тогда-то я и заметила, что у него на руке кровь.
Когда он увидел, что я смотрю на его руку, он спрятал ее под стол.
– Ты ненавидишь меня? – Он повернулся ко мне в профиль, и было трудно не заметить величие его присутствия.
Я яростно затрясла головой.
– На твоем месте я бы возненавидел мою семью, этот чертов Орден, – добавил он.
Именно в этот момент что-то внутри меня сломалось. Что-то, что уже было сломано, но я неоднократно собирала это обратно в надежде, что все заживет само по себе.
Время не залечило всех ран. Некоторые вещи были за гранью страха, и их лучше всего было заменить.
– Это не твоя вина. Ты был рожден для этого так же, как и мы. С той лишь разницей, что ты родился на правильной стороне Ордена. Тебе повезло с хорошей фамилией.
Он фыркнул.
– Было бы легче, если бы эти учебники объясняли это? Такой образ жизни, которым мы все дышим и c которым засыпаем.– Он наклонился ближе, и мой взгляд задержался на его нефритовых глазах. У него были самые красивые глаза, которые я когда-либо видела. Или, может быть, я говорила это потому, что никогда не была так близка ни с кем, похожим на него.
– Ты знаешь, почему ты не можешь уйти?
Я не сказала ни слова, поэтому он продолжил.
– Вы находитесь под гнетом тех же законов, которые удерживают остальных из нас у власти. Орден Бесконечности – это то, о чем не говорят. Вот почему мы не можем просто нанять каких-нибудь простаков из газетного объявления. Мы рискуем быть разоблаченными, и даже, если пресса поверит всему этому или нет, это не будет иметь значения. Что действительно имеет значение, так это то, какие вопросы это может вызвать. Это поставило бы под сомнение все, что мы делаем. В глазах общественности мы за секунду превратились бы из представителей светского общества в террористов.
Я затаила дыхание, слушая, как он так небрежно говорит об Ордене. Ему было все равно, если он богохульствовал; он сохранял спокойствие.
– Вместо этого у нас есть все вы, кто знает о нас, наших законах и о том, что мы отстаиваем, но у вас нет ни цента за душой, чтобы что-то с этим сделать. На протяжении многих поколений мы взращивали вас, как беспомощных детей, чтобы быть уверенными, что вы никогда не предадите нас.
И то, как мои родители смотрели на меня в ответ, было причиной того, что они были такими озлобленными. Почему они ненавидели то, что мы поселились в Америке, потому что американская мечта никогда не была бы для нас. Мы были вынуждены жить так, как хотели наши предки.
Ради шанса сбежать из старой страны они обрекли нас всех.
– Если тебе от этого станет легче, никто не сможет избежать занимаемого ими места на этом проклятом колесе обозрения. Не бойся приходить сюда, когда захочешь.
С этими прощальными словами Мэйсон Штильцхен ушел. Сколько бы я ни следила за окрестностями, чтобы хоть мельком увидеть его, больше я его не видела.
Я была слишком напугана, чтобы спросить своих родителей или горничных, но мне повезло, когда я услышала, как хозяйка дома говорила об этом, когда я готовила ей ванну.
Он уехал за границу и не вернется в течение года.
С моей стороны было глупо разочаровываться из-за этого, потому что Мэйсон Штильцхен был для меня никем. Не было никаких причин чувствовать, что я что-то потеряла, поэтому я просто продолжала жить своей жизнью, как делала всегда.
Как будто не имело значения, что я была рабыней этого общества.
Год спустя
Мои глаза следили за движением губ моих родителей, но я не понимала, что они говорили.
Я была готова к тому, что меня сейчас вырвет.
– Ты должна быть благодарна, Аспен. В твоем возрасте я бы убила за такую возможность, – сказала моя мама ехидным тоном, полным ревности.
– Почему? – Мой мозг начал болеть от всех тех чрезмерных размышлений, которые я совершала.
Почему, после всего этого времени, меня выпустили из поместья? Почему Штильцхены собирались позволить мне ходить в школу?
В этом не было никакого смысла.
– Как это произошло? – Я наклонила голову, чтобы посмотреть на обоих своих родителей. Мысль об отъезде приводила меня в ужас, но я была в восторге. Я не могла дышать. Дышать воздухом, который доносился не из этого места, было мечтой; я никогда не осмеливалась мечтать.
В отличие от моих родителей, мне не нравилось мучить себя вопросами "что, если" и "что могло бы быть, если бы я не была прикована к своим хозяевам”.
– А как же школа? У нас нет денег.
В нашей фамилии не было ничего особенного. Единственная причина, по которой существовали подневольные семьи, заключалась в том, что мы получали то, что нам было нужно, от наших хозяев.
Мы попросили у них самое необходимое, и они предоставили нам это.
Денег нам никогда не платили. Единственная причина, по которой я знала, как работают деньги, – это картинки в моих учебниках и основы математики.
– Мистер Штильцхен любезно согласился помочь тебе, – сказала моя мама, гордясь собой.
Мой отец бросил на нее злобный взгляд, и поскольку то, что они вцеплялись друг другу в глотки, не было чем-то новым, я проигнорировала их.
– Я... мне нужно подышать свежим воздухом, – сказала я им, когда побежала в сторону садов.
Почему внезапная мысль о свободе привела меня в ужас? Разве это не было тем, чего я всегда желала, но никогда не осмеливалась сказать об этом вслух?
Мой бег прекратился, когда я добралась до золотого фонтана. Я наклонилась над ним, тяжело дыша, ухватившись за золотые перила, удерживая равновесие, чтобы не упасть. Ветерок от воды обдувал мое лицо, как верный признак того, что я не сплю.
– Думал, ты будешь счастливее, если пойдешь в школу?
Этот голос. Все было не так, как год назад. Он звучал уже не так пронзительно, но и не настолько низко, чтобы спутать его с мужским голосом.
Я обернулась и столкнулась лицом к лицу с нефритовыми глазами, которые давно не видела – Мэйсон.
Он вырос с тех пор, как я видела его в последний раз, но и я тоже. Между нами было два дюйма разницы, но, несмотря на то, что я была выше него, я никак не могла смотреть на него сверху вниз. Сейчас на его лице было больше прыщей, чем тогда. Никто не назвал бы его красивым, но в нем было что-то такое, что притягивало к нему.
– Ты вернулся, – выдохнула я.
– Я не мог дольше оставаться в стороне, долг зовет, – саркастически пошутил он.
– Разве ты не хотел возвращаться? – Я склонила голову набок.
Его зеленые глаза были тусклыми и печальными, и я задавалась вопросом, что сделало его таким. У него было все это; о чем тут было печалиться?
Я мало что понимала, но точно знала, какую роль играет каждый член Ордена.
Семья Кингов были на вершине нефтяной промышленности. Семья Астеров владели одной из крупных фармацевтических компаний. Семья Уотерсов практически властвовала над океанами. У Морганов была недвижимость по всему миру, а у Арчибальдов были успешные сети роскошных отелей по всему миру. Что касается Штильцхенов, у них были старые деньги, вложенные в начинания их друзей, как и у некоторых других семей, но их время блистать пришло в 2000-х годах, когда они стали одними из новых лидеров в кибер-мире.
Поэтому я не могла понять, почему Мэйсон выглядел так, словно не хотел иметь ничего общего с деньгами своей семьи.
Вместо того чтобы ответить мне, Мэйсон задал мне свой собственный вопрос. Тот, о котором я не имела права думать, особенно когда мои собственные родители отказались отвечать на него.
– Ты когда-нибудь задумывалась о своих бабушке и дедушке?
– Нет, – солгала я.
– Ты не очень хорошая лгунья, – передразнил он. – Низшему классу не запрещено иметь детей. На самом деле, это поощряется, – добавил он, и я почувствовала тошноту. То, как он говорил, заставляло меня чувствовать себя скотом.
– Свободные слуги, – выплюнула я сквозь стиснутые зубы.
– Бинго, – сказал он. – После того, как становится известно о беременности, они отправляют бабушку с дедушкой в другое место. Гарантируя, что никто больше не переступит черту, иначе их близких убьют.
Меня чуть не вырвало.
– Зачем ты мне это рассказываешь! – Я ахнула.
Мэйсон сделал шаг ко мне, и хотя он не возвышался надо мной, я все равно съежилась в его присутствии.
Он взял прядь моих волос и поиграл с ней.
– Твои волосы похожи на пряди чистого золота, – заметил он, как будто не сбросил на меня бомбу.
Не раздумывая, я хочу оттолкнуть его руку. И тут же осознала свою ошибку. Мэйсон не разозлился на меня; вместо этого он просто ухмыльнулся.
– Ты такая же, как они, – сказал он. – Твоим родителям было все равно, что случилось с их родителями. Я полагаю, что их слова были: Убейте их всех ...
Беспокойство охватило меня. Желчь подступила к моему горлу, потому что то, что он сказал, меня не удивило.
– В прежние времена их бы просто убили, но в наши дни трудно найти хорошую помощь, – пошутил он, прекрасно зная, что это не так. – Единственное, что могло бы держать твоих родителей в узде, – это ты, их дорогая дочь.
Это смутило меня, так как мои родители никогда не были ласковы ко мне.
– В течение многих лет твои родители умоляли мою семью отправить тебя в школу.
Что-то не сходилось, но я не могла сейчас думать о том, почему или как.
– Увидимся, Голди. – Слова Мэйсона повисли в воздухе, когда он уходил, направляясь обратно в дом.
Это был момент, с которого началась моя гребаная дружба с Мэйсоном.
ГЛАВА 3
Прошлое
Средняя школа была адом на земле.
Это был мой первый день после возвращения, и я предпочел бы пить грязную воду из носка, чем вернуться сюда. В чем был смысл титулов? Они ничего не значили, когда ты умирал. Схватив свой кожаный рюкзак, я перекинул его через плечо, собираясь отправиться в школу.
Как только я пошел за ключами, моя мать распахнула дверь в мою комнату.
– Тебе не стыдно, Хильда? – Спросил я, глядя на то, во что она была одета.
Вы никогда не застанете ее ни в чем другом, помимо дизайнерских платьев, из которых вываливается половина ее сисек.
Она пристально посмотрела на меня.
Годы пролетали для нее чрезвычайно быстро, и ей это не нравилось. Я был удивлен, что она позволила служанке и ее матери остаться в нашем доме, когда их красота превзошла ее. Хильда Штильцхен не хотела, чтобы на ее территории находился кто-то, кто представлял угрозу относительно ее молодости.
– Твой отец сказал, что пытался связаться с тобой все выходные, но ты не ответил ни на один из его звонков. – Я стиснул зубы, чтобы не огрызнуться на нее и ничего не выдать.
– Извини, я был занят, встречаясь со своими друзьями, – солгал я ей.
– О, да. – Она взмахнула рукой, лежа на моей постели. – Как дела у Лиама и Джейсона?
Я закатил глаза. Я рассчитывал, на то, что она запомнит эти два телефона. Номер один и номер два в текущем порядке.
– Отлично, – сказал я. – Я как-нибудь приведу их сюда.
Она одобрительно промычала. Я бы не привел их сюда, а она не стала бы задавать лишних вопросов. Это было просто притворство, что ей не все равно.
– До свидания, Хильда, – сказал я, пытаясь скрыть острую необходимость уехать из моего дома.
– Милый, – сказала она материнским голосом, от которого меня затошнило. – Не заводи дружбу с этой блондинистой сучкой.
Моим ответом было захлопнуть дверь у нее перед носом. Хильда теперь была частью нашей семьи, но она не была первой в очереди наследования бизнеса своего отца – также она не была первой избранницей моего отца, но для нее мой отец стал удачным переходом от брака ко второй ветви. То, что она была Штильцхен, сделало ее частью основного ядра членов Ордена Бесконечности. Она вступила в эти отношения ради власти.
У меня все было хорошо, но ей пришлось затронуть эту тему, упомянув моего отца. Я не осознавал, что делаю, пока не оказался в ванной. Мое дыхание было прерывистым, и я чувствовал, что вот-вот взорвусь. У меня было так много эмоций; я не знал, как их сдерживать, но одна вещь всегда помогала.
Это не облегчило удушливое чувство внутри меня, но это давало мне возможность дышать. Потом я посмотрел на себя в зеркало, поражаясь тому, что безумный взгляд в моих глазах исчез. Я быстро ополоснул руки холодной водой и вышел.
Мой белый «Rubicon» уже ожидал меня, когда я выходил из парадной двери. Жгучая боль, которую я испытывал, была единственной вещью, которая удерживала меня на земле большую часть дней.
Я был на полпути к школе, когда заметил одинокую фигуру, идущую по пустынной дороге. Этот город был построен богатыми. Единственное, что было за этими входными воротами, – это скандалы, потому что никто не был настолько глуп, чтобы попытаться обокрасть нас.
Недолго думая, я остановил свой джип.
Блондинка, которая жила в моем доме, смотрела на меня широко раскрытыми глазами цвета виски, как будто не могла поверить, что я ее жду. Что ж, нас было двое. Единственное о чем я могу думать, так это о том, что если я не остановлюсь, какой-нибудь мудак из "Бесконечного Ордена" остановится только для того, чтобы изнасиловать и выкинуть ее перед началом первого урока. Технически, эта служанка была моей собственностью.
– М-м-мистер Штильцхен, – сказала она, когда я опустил пассажирское стекло.
– Садись в джип, служанка, – сказал я ей, убирая левую руку с ее поля зрения, чтобы она не могла видеть кровь, запятнавшую мое запястье.
– Я не должна, – сказала она, делая еще один шаг.
– Если ты хочешь, чтобы тебя изнасиловали, тогда вперед, но какая бы сделка ни была заключена твоими родителями, она не будет висеть у них над головами – ты не только пожелаешь умереть, но и действительно умрешь.
Я был груб? Может быть, и так, но мир был жестоким местом, а она была наивной. В моем доме она была в безопасности, но здесь, в реальном мире, она была ягненком, готовым к закалыванию.
Она переводила взгляд с открытой дороги на меня. Я вздохнул, затем отстегнул ремень, открыл дверь и выпрыгнул из джипа. Когда я подошел к ней, она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Не говоря ни слова, я открыл перед ней дверь.
– Поторопись и смотри под ноги, – нетерпеливо проинструктировал я ее. До сих пор никто не проходил мимо, и я хотел, чтобы она залезла внутрь, прежде чем кто-нибудь нас увидит.
Как только она забралась внутрь, я закрыл дверь и вернулся на свое место. Пока я ехал в школу, мы не обменялись ни словом; она с большим интересом рассматривала Королевскую Инфинити академию, появившуюся в поле зрения.
– Вылезай. – Я нарушил тишину, остановившись возле деревьев, достаточно далеко, чтобы никто нас не заметил.
Служанка не дрогнула; она просто кивнула, вышла из машины и пошла прочь. На этот раз я не пытался быть мудаком; я делал ей одолжение.
Я могу быть частью Ордена, но достаточно скоро эта служанка увидит, насколько высокого мнения обо мне мои родители.
В конце концов, это не имело значения; наши фамилии уже диктовали наш жизненный путь.
Как только моя машина была припаркована, я оставался в ней до тех пор, пока не прозвенел первый звонок. Я не мог не задаться вопросом, как пройдет ее первый день в школе. Все здесь жаждали крови.
Прошел год с тех пор, как я в последний раз ходил по этим коридорам, и часть меня надеялась, что я изменюсь, вернусь совсем другим человеком, но этого дерьма не произошло. Я был все тем же низкорослым ублюдком, но никто за пределами этого общества не осмеливался насмехаться надо мной.
Что касается тех, кто входил в Орден, то это была совсем другая история. У них был свободный доступ ко мне. Неужели им действительно было так скучно, что они начали издеваться надо мной?
К обеду все уже слышали о новой девочке, которая перевелась в нашу школу. Это было ожидаемо, особенно когда у тебя тело модели и лицо ангела. Было нетрудно заметить ее красоту; я не был слепым. Но было что-то еще, когда ты смотрел на нее. Не одиночество, но и не гнев – в любом случае, это меня очаровало. Или я просто был жалок, потому что она была той, над кем я мог бы одержать верх.
– Эй, Бесёнок! – кто-то выкрикнул это паршивое прозвище, которое я ненавидел. Люди захихикали, и я подошел к столу, за которым сидели остальные члены Ордена.
– Чего ты хочешь? – спросил я скучающим тоном. На данный момент даже исправлять их больше не было необходимости. Все они могли думать обо мне все, что хотели, но как только мы выходили в реальный мир и я брал бразды правления компанией моего отца, один за другим, они все начинали преклонять колени.
Лиам Кинг восседал здесь, как король, которым он себя считал. Все девушки толпились вокруг него. У него была привлекательная внешность и деньги, в то время как у меня были только деньги.
– Скажи мне, служанка хорошо сосет член?
Его вопрос разозлил меня больше, чем я ожидал. Я ожидал их реакции на нее и думал, что меня это не будет беспокоить, но я сжал руки в кулаки под столом. Когда мой отец сказал мне, что она придет в школу, я на мгновение обрадовался, подумав, что, наконец, хоть кто-то будет на моей стороне. Глупо, правда?
Лиам встал, и я практически услышал, как эгоцентричные шлюшки вздыхают при виде того, что он что-то делает.
Он вышел на середину комнаты и закричал так, чтобы слышал весь кафетерий:
– Эй, новенькая, иди сюда. – Он указал пальцем на служанку и жестом пригласил ее подойти к нам.
Все в кафетерии прекратили делать то, что они делали, чтобы понаблюдать за обменом репликами. Эта никчемная новенькая привлекла внимание самого Лиама Кинга и была приглашена отобедать вместе с ним и его последователями.
Им было невдомек, что мы просто притворяемся, будто это игра, которую завещали нам наши предки.
К нам робко подошла служанка. Она застенчиво улыбнулась мне, когда ее глаза встретились с моими, но я никак на нее не отреагировал. Сломается ли она под давлением?
– Привет. – Она лучезарно улыбнулась Лиаму. Я не знал, было ли это потому, что она была идиоткой и искренне думала, что он хочет быть ее другом, или она хотела трахнуть его.
– Ты горячая штучка, – он сделал ей комплимент таким тоном, который ничем не отличался от того, который он использовал по отношению ко всем другим девушкам.
Я заметил, как остальные девушки за нашим столом уставились на служанку из-за того, что она привлекла внимание прекрасного принца. Они не знали, что, в отличие от них, она была обречена, черт возьми. Она могла знать о нашем мире, но она была мусором под нашими ботинками.
Служанка покраснела, и я закатил глаза. Я не знал, почему часть меня думала, что она будет другой. Всем женщинам нравилось использовать свою красоту как силу.
– Спасибо, – прошептала она, глядя на него из-под полуприкрытых век.
– Она моя собственность, – я обнаружил, что прерываю их уютный обмен репликами, и все головы за столом повернулись ко мне. Черт, зачем я сказал это дерьмо вслух? – Она принадлежит моей семье, – добавил я.
Лиам и его друзья запрокинули головы и рассмеялись.
– Долгое отсутствие заставило тебя позабыть свое место, Бесенок?
– Если у тебя маленький член, просто скажи это, Лиам. – Я набрался храбрости и ответил ему. Я мог бы отмахнуться от него, но мне хотелось разозлить его.
– Уборная. Сейчас. – Он посмотрел на меня и указал на Джейсона, чтобы он мог тащить меня за собой.
Я знал, что это значит, и чувствовал себя оцепеневшим от этого. К этому времени вся столовая погрузилась в тишину.
– Показывай дорогу, – сказал я, вставая. Я не боялся боли; я приветствовал ее, и в этот момент Лиам делал мне одолжение.
Лиам Кинг улыбнулся мне и потащил служанку за собой. Джейсон, Коннор и Эрин последовали за ним. Я мог только предположить, что Эрин была той, с кем Лиам сейчас трахался, и она чувствовала, что это дает ей право быть здесь.
Мы все направились в мужской туалет рядом с раздевалками, так как он, как правило, пустовал во время занятий. Как только я вошел, Лиам оттолкнул служанку в угол и подошел ко мне. Взявшись руками за воротник моей рубашки, он прижал меня к стене.
– Ты хочешь повторить снова, то, что ты сказал, Бесенок?
– Никто не делал тебя королем, Лиам, – выплюнул я.
Его кулак соединился с моим ртом. Боль исходила от моей челюсти, распространяясь на щеки.
Черт, это дерьмо причиняло боль.
Служанка выкрикнула мое имя, и все засмеялись. Я не осмеливался повернуться к ней, но краем глаза смотрел на нее. Ее удерживали, но она, казалось, искренне беспокоилась за меня. Ее брови были нахмурены, на лице отразилась боль.
