Текст книги "Золотая клетка (ЛП)"

Автор книги: К. Лумари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Мое внимание вернулось к Лиаму, игнорируя те чувства, которые я испытывал, зная, что ей небезразлично, если мне будет больно.

– Это все, на, что ты способен, придурок? – сказал я, звуча храбрее, чем чувствовал себя на самом деле.

Смех, которым Лиам одарил меня, был почти маниакальным.

Он проигнорировал меня на секунду и посмотрел на служанку.

– Иди сюда, горячая девочка, – потребовал он, жестом приказав своим друзьям подвести ее. Когда она оказалась в пределах досягаемости, он коснулся ее лица. Мне хотелось щелкнуть его пальцами и услышать, как при этом ломаются кости.

Это чувство возвращалось. То, что я не мог игнорировать, заставляло меня чувствовать слишком много сразу. Как будто у меня по коже побежали мурашки, и я был готов взорваться.

Мое дыхание было прерывистым, и я сосредоточился на Лиаме и на том, что он говорил служанке, так как мне нужно было, чтобы он помог мне заглушить боль.

– Я знаю, кто ты, – сказал он ей. – И здесь ты в моем распоряжении.

Служанка, казалось, ловила каждое его слово, чтобы посмотреть, сможет ли он пролить какой-то свет на этот беспорядок.

– Если ты хочешь добиться успеха, тебе нужно знать, что в этом месте существует иерархия, и Бесенок находится в самом низу.

– Она мой питомец, Лиам, а не твой. – Слова вырвались прежде, чем я смог их отфильтровать.

Голова Лиама медленно повернулась в мою сторону, и я собрался с духом.

– Забавно, что ты так говоришь, Бесенок, потому что мой питомец – это ты.

Это было последнее, что я запомнил, прежде чем потерял сознание. Когда я пришел в себя, все болело. Огонь горел в моих легких, но по какой-то причине пол не был холодным.

– О Боже, ты пришёл в себя. – Голос был тихим, обеспокоенным, но полон нежности.

Золото – эта девушка была чистым золотом в мире, полном фальшивых бриллиантов. У нее были такие глаза, в которых можно заблудиться на несколько дней, и тебе будет все равно. Моя голова лежала у нее на коленях, и я смотрел на нее, пытаясь понять все те разные эмоции, которые она заставляла меня чувствовать.

– Ты... идиотка, – прошипел я.

Она улыбнулась мне, и будь я проклят, если это не ослепило меня и не заставило почувствовать тепло внутри.

– Это не та благодарность, которую я ожидала. – Она сморщила нос, и я почему-то улыбнулся.

– Ты должна делать то, что хочет Лиам, если хочешь выжить в этом месте.

Выражение, которое я не смог расшифровать, промелькнуло на ее лице, но быстро исчезло.

– Возможно, у меня не так много привилегий, но я могу выбирать себе друзей.

Мой смех быстро превратился в хрип, но, блин, как же это было хреново. Служанка собиралась стать моим первым другом.

Я не сомневался в этом; и, возможно, мне следовало бы, но я был ослеплен красотой, как и все мужчины.

ГЛАВА 4

Ходить в школу было совсем не так, как я себе представляла. Люди были порочны – хуже животных. Вы давали им немного власти, и они втаптывали вас в грязь, чтобы самим почувствовать себя лучше.

Мои родители были на седьмом небе от счастья из-за того, что я получала образование, так что теперь, казалось, их предыдущие ссоры отошли на второй план. Школа была великолепной, но я не могла избавиться от ощущения, что это только начало моих проблем.

Должно же было быть больше детей моего возраста, которые оказались в той же ситуации, что и я, верно? Почему они не были со мной в школе? Или, может быть, они были моложе? Я так много чего не знала о мире, в котором жила, и это пугало меня. Мой мир был таким маленьким, крошечной клеткой, и все, что сотрясало его, потрясало меня до глубины души.

Мой отец вошел в нашу комнату. Его волосы были в беспорядке. Воротник его рубашки был весь в красных пятнах. Я взглянула на него, а он уставился на меня сверху вниз.

– Иди, помоги своей матери со стиркой, – потребовал он.

Я отложила свои школьные задания в сторону и вышла из маленькой жилой комнаты, которую делила с родителями. Я поняла, что он хотел немного уединения, и что-то внутри меня дало трещину. Можно ли было так жить?

Моя мама была в прачечной, слезы текли по ее лицу, когда она стирала вручную нижнее белье миссис Штильцхен.

– С тобой все в порядке, мама?

Ее глаза скользнули в мою сторону, и я сделала шаг назад. Ее слезы были не от печали, а от гнева.

– Скоро наступит день, когда все изменится, – выплюнула моя мать.

Я ничего не могла сделать или сказать, поэтому просто кивнула головой, потому что потребовалось бы чудо, чтобы наша ситуация хоть немного улучшилась.

– Сходи за вещами молодого хозяина, – сказала она мне.

Я медленно попятилась и направилась в комнату Мэйсона. Моя работа заключалась в том, чтобы помогать маме со всеми ее обязанностями. Она была той, кто обучал меня, и в последнее время повар начал давать мне уроки. Время не стояло на месте, и они старели; однажды кто-то должен был занять их место, и этим кем-то, скорее всего, буду я.

Что хорошего было в образовании, когда, в конце концов, я была призраком? Моими учетными записями занимались Штильцхены, и как только я закончу школу, это будет всего лишь одно из печальных воспоминаний о том, что могло бы быть.

У Мэйсона было целое крыло, принадлежащее ему. Когда я шла по коридору, который вел к его жилым помещениям, двери открылись, и вышла его мать.

Я всегда считала ее красивой и утонченной, но в тот момент, когда наши глаза встретились, в ней было что-то еще. Что-то темное таилось глубоко в ее карих глазах. Она посмотрела на меня сверху вниз, и ее губы скривились.

– Ты, – обратилась она ко мне. – Не смотри моему сыну в глаза. Забирай свое барахло и уходи.

Я склонила голову и пробежала мимо нее. Она терпеть не могла, когда слуги заговаривали с ней. Я медленно открыла дверь в комнату Мэйсона и направилась прямиком к его корзине с грязным бельем.

В тот момент, когда я оказалась в его комнате, мне стало легче; в животе у меня появилось странное ощущение. Его запах был повсюду, и это успокаивало меня. Несмотря ни на что, у Мэйса были близкие отношения со своей матерью. Она постоянно приходила сюда. Так что, я думаю, именно из-за его близких отношений с родителями ему было наплевать на то, что происходило в школе – у него была родительская любовь.

Он все еще был частью популярных ребят, даже если был их боксерской грушей, и я задавалась вопросом, почему он ничего не делал, чтобы изменить сложившиеся обстоятельства.

Как раз в тот момент, когда я собирала его одежду, дверь в дальнем левом углу открылась, и вышел Мэйсон, а позади него клубился пар.

– О боже, – взвизгнула я, делая шаг назад. – Мне так жаль, хозяин.

Он вышел из душа, завернутый в черное полотенце. Мои щеки вспыхнули. До этого момента я не думаю, что когда-либо думала о Мэйсоне как о парне. Конечно, я знала, что он был мальчиком, и я была рядом со всеми другими парнями в школе, но на всех них было приятно смотреть. Красивые вещи не предназначены для того, чтобы к ним прикасались руки прислуги.

На его лицо не особенно приятно было смотреть. Оно было суровым, наполнено несовершенствами и прыщами, но если смотреть сквозь все это, то можно было сказать, что он со временем станет таким, каким должен быть. С другой стороны, его тело было похоже на мужские скульптуры, которые стояли у них по всему дому. Все идеально выточено.

– Зови меня Мэйс, – произнес он.

– Ч-что? – Я была взволнована; должно быть, я неправильно его расслышала.

– Перестань называть меня хозяином и зови меня Мэйс.

Моим ответом был кивок. Я не думала, что смогу называть его по имени. Тепло разлилось по мне на секунду, когда я поняла, что он хотел, чтобы я назвала его по имени.

– Ты что-то потеряла? – Он приподнял бровь.

Я яростно затрясла головой.

Затем мой разум вернулся к тому, зачем я вообще пришла и почему секунду назад завизжала. Его кожа была ярко-красной, как будто он принимал душ под струями кипятка.

– Аспен. – Произнесла я. Слово прозвучало резко и требовательно, и мне захотелось, чтобы земля поглотила меня целиком.

– Колорадо? – Переспросил он, приподнимая одну бровь.

Я почувствовала себя такой глупой.

– Извините меня, – сказала я ему, забирая его вещи и выбегая из его комнаты. Как только я вышла за дверь, я прислонилась к ней спиной и вздохнула.

– Ты можешь закончить с его вещами? Мне нужен перерыв. – Моя мама ушла прежде, чем я даже успела сказать ”да".

Кровь. Это то, что я сразу заметила на одежде Мэйсона. На нем всегда была кровь, и я чувствовала себя такой виноватой из-за того, как все относились к нему в школе. Не то чтобы я следила за ним, но когда он был неподалеку, я всегда знала, где именно он находится. Иногда я жалела, что у меня не было с ним занятий. Был бы он мне настоящим другом?

Мой разум и мысли, были полны печали. Если бы мои хозяева знали, что я испытываю такие чувства, я уверена, они бы держали меня взаперти.

Что меня больше всего огорчало, так это то, что Лиам Кинг относился ко мне, обычной служанке, лучше, чем к Мэйсону, и я задавалась вопросом, почему.

В ту ночь заснуть было нелегко. Мои родители снова поссорились.

– Если бы хозяин попросил тебя о том же, ты бы сделала это без колебаний, – крикнул отец, моей матери.

Я не была посвящена в то, что им было позволено делать, и я просто хотела оставаться в отрицании в течение длительного времени. Не обращая внимания на своих родителей, я легла спать. Чем скорее они осознают свое место, тем лучше будет для всех.

Каждый день я начинала с того, что отходила достаточно далеко, чтобы никто в поместье не мог видеть, как я сажусь в машину Мэйсона. Наши поездки обычно проходили тихо, с комментариями то о том, то о сем. Рядом с ним было легко, потому что, в отличие от всех остальных, у него не было скрытых мотивов.

Было трудно общаться с людьми, когда тебя воспитывали так, чтобы ты на всех равнялась. Особенно когда ты знаешь, что находишься на самом дне. Я продолжала ерзать на своем месте, боясь взглянуть на Мэйсона, так как вспоминала о его теле. Но самое главное, я знала, каким было его сердце. Оно было прекрасным.

– О чём ты думаешь? – спросил он, когда отвозил нас в школу.

Может быть, с моей стороны было неразумно говорить то, что было у меня на уме, но что-то во мне подсказывало испытать судьбу.

– Почему ты позволяешь Лиаму так обращаться с собой?

Мэйсон повернулся, чтобы посмотреть на меня, и я почувствовала жар его взгляда на своем лице. Я тут же опустила глаза и начала теребить подол своей форменной юбки.

– Посмотри на меня, – потребовал он.

Я застенчиво подняла голову. Мэйсон так сильно вцепился в руль, что у него побелели костяшки пальцев.

– Ты беспокоишься обо мне, Аспен?

Две вещи заставили мой желудок сжаться. Во-первых, его мягкий тон; но вторым он назвал меня по имени. Это чувство было радостью, чего я раньше не испытывала.

– Я имею в виду, ты мой хозя…

– Я просто Мэйс, а ты Аспен. – Он прервал меня.

Наши взгляды встретились, и я не смогла удержаться от улыбки. Я готова была заплакать от радости. Его ответ заставил меня почувствовать себя человеком.

Он остановил машину, как только мы подъехали к школе, и я открыла дверь. Прежде чем выпрыгнуть, я обернулась, чтобы посмотреть на него.

– Мне не нравится видеть, как тебе больно, – сказала я ему.

На этот раз Мэйс улыбнулся, и все его лицо так изменилось, что я на мгновение перестала дышать.

– Не беспокойся обо мне; как только мы покинем это место, Лиам не прикоснется ко мне.

Я не знала, что он имел в виду, говоря всё это, да и не хотела навязываться больше, чем я уже сделала. Я уже собиралась захлопнуть дверцу, но он заговорил еще раз.

– С другой стороны, ты свободна, так что, пока мы в школе, не разговаривай со мной. Так будет лучше для тебя.

Прогулка до школы заняла не так уж много времени. И теперь стало понятно, почему Мэйс почти не разговаривал со мной во время школьных занятий. В те украденные моменты, которые у нас были, он как будто был кем-то другим.

Я, наверное, была единственным человеком, которому нравилось каждый день бывать в школе, потому что для меня было честью переступить порог настоящего учебного заведения. Даже если бы мне не удалось заняться ничем другим, я бы преуспела и не принимала как должное эту замечательную возможность.

– Красотка, – я напряглась, когда услышала голос Лиама.

Он подошел ко мне и обнял меня за плечи.

Я ненавидела, когда он прикасался ко мне. Все девушки уставились на меня.

– Привет. – Я улыбнулся ему, потому что он был моим старшим, и никто никогда не должен смотреть на своих старших с чем-либо, кроме как удовлетворенностью. Честно говоря, Лиам заставлял меня нервничать.

– Ты слышала? Скоро в поместье Штильцхенов будет вечеринка. Ты ведь будешь там, правда?

Я медленно кивнула, потому что это было для меня новостью. В любом случае, я должна буду быть там. Я собиралась быть той, кто будет обслуживать своих одноклассников.

Как только прозвенел последний звонок, я выбежала из школы и направилась туда, где меня должен был встретить Мэйс. Это была моя любимая часть дня. Его джип уже был там, и я остановилась, потому что что-то затрепетало у меня в животе.

– С тобой все в порядке? – Обеспокоенный голос Мэйса был совсем рядом, и я подняла глаза, не зная, что сказать, но я почувствовала, как мои щеки запылали.

– Да, извини, наверное, спазм. – Моя рука поднеслась ко рту, как только были произнесены эти слова.

– Это отстой? – На лице Мэйса было замешательство, и если бы я не была так поражена, я бы рассмеялась.

– Тогда давай быстрее отвезем тебя домой. – Он подвел меня к своему джипу и открыл передо мной дверцу. Было немного неловко, когда он ухаживал за мной, но в то же время приятно.

Когда я добралась до комнаты, которую делила с родителями, они оба были там и вскочили, когда я открыла дверь.

– Я вернулась, – сказала я, удивленно.

– Хорошо, ты можешь помочь нам закончить наши дела по дому, – сказала мне мама.

Правильно. С домашним заданием придется подождать. Можно было бы подумать, что им должно быть интересно, как продвигается моя школьная жизнь, поскольку они были в восторге от этой идеи.

– Так эм-м, скоро будет вечеринка Ордена? – Спросила я, и мои родители переглянулись.

– Они нам ничего не сказали. Почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась моя мама.

– Мне рассказал об этом один из моих одноклассников.

Я проследила за взглядом отца, когда он что-то положил в ящик для носков.

– Кто из «Ордена» общается с тобой? – спросил он, не обеспокоенно, но с интересом.

– Лиам Кинг, – сказала я им, зная, какой властью обладает эта семья, и когда мои родители улыбнулись, я поняла, что они подумали, что это грандиозно.

Жаль, что я с ними не согласна.

ГЛАВА 5

Мое лицо было на одном уровне с холодным унитазом, когда я наклонился к нему, пытаясь выпустить всю желчь. Белый мрамор был в красных пятнах, и я не мог заставить себя навести порядок. Красные отметины уставились на меня, когда я посмотрел вниз на свои руки.

Я думал, что, если я уеду на год, все станет лучше, но я был глуп. Вы могли бы сбежать из своего ада, но его обжигающее пламя всегда было бы там, готовое принять вас обратно с распростертыми объятиями.

Как только я подумал, что взял себя в руки, все, что мне нужно было сделать, это посмотреть вниз и увидеть чёткий отпечаток моего члена, который проступал сквозь мои боксеры, и все эти слабые белые шрамы, которые украшали мои бедра, и вот я снова почувствовал тошноту.

Смех вырвался из моего горла, возможно, потому, что мое тело знало, что мне нужен другой выход, кроме пролитой крови, а плакать я отказывался.

Я не знаю, почему меня так удивило то, что задумала Хильда. Деньги развращали вашу мораль, а ее была запятнана с того момента, как она переступила порог этого дома. Не то чтобы я помнил, когда происходило это дерьмо. Моя мать умерла, родив меня раньше срока. Ордену не нужны были бесполезные вещи, и поскольку единственное, что она сделала, это оставила наследника, о ней больше не говорили. Хильда идеально подошла моему отцу – молодая новая невеста для него.

После школы я бродил по коридорам дома, надеясь наткнуться на свою служанку, но то, что я обнаружил, были пронзительные стоны, от которых у меня мурашки побежали по коже.

Мое тело было в трансе, когда оно направлялось к комнате, откуда доносились звуки. Дверь не была, как следует, закрыта; все, что мне нужно было сделать, это толкнуть ее, и она открылась. Я чувствовал, как колотится мое сердце, вибрируя во всем теле, и мое горло сжалось от нехватки воздуха.

Конечно, Хильда была там, но это еще не все. Она была с другим мужчиной – или, лучше сказать, с прислугой. Ее распутное платье было задрано, чтобы он мог входить и выходить из нее. Верхняя часть была обнажена, когда он вцепился в одну из её сисек, пока играл с другой. Голова Хильды откинулась назад от удовольствия.

Я едва успел дойти до своей ванной, как все начало выливаться наружу. Смотреть на нее так, было чем-то таким, чего я никогда не хотел видеть. С меня уже было достаточно – мне не нужно было смотреть на это дерьмо с другого ракурса.

Да, расставание с ней ни хрена не изменило; она просто нашла других людей, чтобы поиграть с ней, когда меня не было рядом.

Одиночество заставляло меня чувствовать себя слабаком. У меня были все деньги в мире; с моей стороны было нечестно просить большего. Мой отец почти не бывал дома, а моя мать, ну, она вообще не была моей матерью. Она была просто новой женой моего отца.

После того как мой наставник ушел, я направился в свою комнату и приготовился ко сну. Скоро мне предстояло пойти в среднюю школу, и я с нетерпением ждал привилегий, которые придут с возрастом. У меня могла бы быть своя машина, и мой отец дал бы мне карточку, чтобы я начал лучше распоряжаться своими деньгами.

Когда я вышел из ванной, я обнаружил, мачеху в своей комнате.

– Мама, – я произнес слово, которое прозвучало странно даже для моих собственных ушей. Обычно я называл ее так только на светских мероприятиях, потому что наш близкий круг знал, насколько все было похоже на фарс.

Она улыбнулась мне и легла на мою кровать. У меня никогда не было матери, так что я не находил это странным.

– Давай, Мэйс, пора спать.

Она похлопала по месту рядом с собой, и я быстро подошел к ней. Я не знал, чего я искал – может быть, немного материнского тепла? Мне было все равно; наконец-то один из моих родителей проявил ко мне привязанность. Я лег рядом с ней, и когда она обняла меня, я почувствовал тепло и тоску.

Я никогда еще не спал так спокойно. Мое настроение улучшилось, в школе было не так плохо. Я думаю, именно тогда Лиам Кинг обратил на меня внимание.

Несмотря на его постоянные издевательства, мне было наплевать. Его слова носили временный характер; обратный отсчет перед оставшейся частью нашей жизни проходил над нашими головами. Он больше не мог мучить меня, как раньше, потому что теперь мне было за что держаться.

Я уверен, что именно поэтому он сорвался. Ему нужно было, чтобы я подчинился ему. Он хотел доказать, что его семья по-прежнему главная. Моя семья много лет зависела от успеха «Кингов», потому что наши акции были привязаны к ним. Мой отец изменил это, и с наступлением новой эры он был уверен, что превзойдет их, а это означало, что однажды Лиам Кинг преклонится перед моим именем.

Это первое избиение было самым страшным. Я был брошен в новый мир, частью которого я никогда не хотел быть. Таким людям, как я, не суждено было познать боль. Я никогда не ломал кости, у меня не было кариеса, и у меня редко болел живот.

Школе пришлось позвонить моему отцу, чтобы они могли забрать меня, потому что я не мог ходить. Я был так напуган, что от меня пахло собственной мочой. Именно тогда я узнал, насколько слабым и хрупким было мое тело.

Вскоре после этого Лиам прозвал меня “Бесенком”.

Мой отец был в ярости, но не из-за меня. Он злился, что я позволил “этому маленькому засранцу” издеваться над собой. Мне нужно было научиться быть мужественным, и он отвел меня в мою комнату и оставил в покое. Интересно, приходилось ли моему отцу когда-нибудь проявлять мужество? Как он мог так легко давать мне советы в том, чего сам никогда не делал?

Слугам было приказано не относиться ко мне снисходительно и не жалеть меня. Мне было больно, и никому не было до этого дела. Я продолжал хватать ртом воздух, а все вокруг продолжали жить так, словно это ничего не значило. Ушибленные ребра – это было ужасно. К ночи моя подушка промокла от моих слез.

Я был жалок.

Я испытывал отвращение к самому себе.

Я был слаб.

Затем дверь открылась, и я понадеялся, что моя мать также не отстранилась от меня. Облегчение разлилось по моим венам, когда она подошла ко мне. Она легла на кровать рядом со мной и обняла меня.

Я ничего не мог с собой поделать и начал плакать. Я был таким слабаком, но это чувство было новым для меня, и я хотел погреться в нем.

– Что случилось? – спросила моя мама, полная беспокойства.

– Н-ничего, – прошипел я, потому что боялся, что если она узнает правду, то назовет меня слабаком, как папа.

– Мой бедный малыш. – Ее слова были успокаивающими, наполненными материнской любовью, по крайней мере, мне так показалось.

Мои глаза начали подрагивать от усталости, но они открылись в тот момент, когда я почувствовал, как теплые губы целуют мой висок, так нежно, что я подумал, что мне это приснилось. Мамины губы прошлись по моему виску, по щекам, к подбородку, и мне стало не по себе.

Это была новая территория для нас.

Мы обнимались только ночью. Она рассказывала мне истории о своей молодости, сплетничала о других семьях, но никогда не целовала меня на ночь.

– Все болит? – прошептала она тоном, которого я никогда от нее не слышал.

Что-то шевельнулось у меня в животе; это было нехорошо, потому что мне было холодно, а одеяло и ее объятия ни черта не делали, чтобы согреть меня.

– Я в порядке, – солгал я.

Теперь все, чего я хотел, это спать. Я уверен, что просто устал и испытывал слишком сильную боль, и не было никаких причин для паники.

Я закрыл глаза, пытаясь расслабиться, когда одна из маминых рук обвилась вокруг моей талии. Поскольку одна из служанок перевязала мне ребра, я был в одних боксерах. Несмотря на то, что ее руки были нежными и гладкими, ее прикосновение ощущалось как наждачная бумага на моей коже.

– Я заставлю тебя почувствовать себя лучше, – прохрипела она.

Моя голова повернулась в ее сторону, но она больше не смотрела на меня. Ее пристальный взгляд переместился туда, где ее рука пробиралась вниз по моей тазовой кости.

Лишь от одного этого воспоминания меня затошнило. У меня в животе не было ничего, что можно было даже вырвать, но мое тело все еще пыталось. Как будто это исправит всю эту хреновую ситуацию.

За одну ночь она превратилась из Матери в чертову Хильду, и я научился тосковать по боли, потому что это избавляло меня от ощущения того, что она делала со мной. Если мне было больно, это разбавляло то гребаное удовольствие, которое она мне доставляла.

Когда я убедил своего отца отослать меня, я почувствовал себя свободным, как будто я наконец-то мог быть собой, за исключением того, что она всегда была там, в глубине моего сознания. Она забрала все мои первые хорошие воспоминания и запятнала их.

А теперь я был так испорчен, что не мог жить без боли. Это стало моим любимым переключателем. Вот почему я приветствовал побои, которые Лиам наносил мне, потому что они заставляли меня чувствовать облегчение, впрочем, я также ненавидел их, потому что именно тогда Хильда стремилась прийти и утешить меня.