Текст книги "Золотая клетка (ЛП)"

Автор книги: К. Лумари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 6

Новость о предстоящей вечеринке распространялась по дому Штильцхенов подобно лесному пожару. Прошло так много времени с тех пор, как Орден собирался в поместье. Было довольно волнующе видеть, как весь персонал, включая меня, с нетерпением ждал этого события. Мы были как дети, которым отказали в ласке. Видеть других людей, даже, если это означало целовать им ноги, было чем-то, чего можно было ждать с нетерпением.

Мой желудок скрутило, и я подумала, не превращаюсь ли я медленно в своих родителей. Неужели школа начала забивать мою голову невозможными идеями? Независимо от того, как сильно я хотела или старалась, я никогда не смогла бы быть такой, как все остальные. Я хотела бы остаться в своем маленьком невежественном пузыре, потому что печаль, которая была у меня внутри, день ото дня превращалась в ярость, и это пугало меня.

Мы выстроилась в ряд в фойе дома. Присутствовал каждый слуга, который был в услужении у Штильцхенов. Хозяйка поместья прошла вдоль ряда, не сказав ни слова.

Я позаботилась о том, чтобы моя голова оставалась опущенной. Что-то в том, как хозяйка смотрела на меня, мне не понравилось. Ее взгляд был слишком острым и расчетливым. Мои волосы были собраны в тугой конский хвост, потому что она сказала, что тусклый цвет вызвал у нее отвращение, когда я в последний раз их распускала.

Мои родители были рядом со мной, но, в отличие от меня, они отказались кланяться. Мне было интересно, что же происходило в их головах, что подталкивало их к смелым поступкам.

– Как вы все знаете, у нас будет вечеринка, – сказала миссис Штильцхен надменным тоном. – Я хочу, чтобы дом был безупречно чистым. Каждый уголок и щель должны быть безупречны; отполируйте все серебро и золото. Я хочу, чтобы они все вошли в эти двери и умерли от зависти.

Ее заявление заставило что-то внутри меня треснуть. Неужели ей нравилось размахивать этим перед нашими лицами, тем, чего у нас никогда не могло быть, и иметь наглость все еще хотеть большего, когда весь мир уже был у ее ног?

– Мой муж в разгаре нового запуска, и он не хочет, чтобы его беспокоили из-за вашей ерунды. Любые вопросы о вечеринке должны быть заданы через меня .

– Да, мэм, – ответили мы все в унисон.

Она остановилась и посмотрела на всех нас, ее взгляд задержался на моем отце, затем на мне. Она медленно подняла одну руку и начала снимать кольцо с бриллиантом. Она протянула левую руку и уронила кольцо на пол.

Звук, который издал бриллиант, ударившись об пол, разнесся по вестибюлю. Все замолчали.

– Ты уронила мое кольцо, подними его, – потребовала она холодным тоном, глядя на меня.

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы ничего не сказать в ответ. Я чувствовала себя униженной перед всеми. Все они смотрели на меня и недоумевали, чем я могла так обидеть хозяйку дома. Я начала наклоняться, чтобы поднять кольцо, но она наступила на него одним из своих модных каблуков.

– На колени, – передразнила она.

Мое тело, горело – вот каково это – быть таким злым, что затуманивало зрение. Я смотрела на нее, опускаясь на колени, и только когда они коснулись холодного мрамора, она перестала наступать на свое кольцо. Я осталась стоять на коленях, когда отдавала ей упавшее кольцо. Миссис Штильцхен ухмыльнулась мне.

– Вы свободны. – Она помахала рукой в воздухе, как будто ничего не произошло. – Роджер, – обратилась она к моему отцу, – Мне нужна твоя помощь.

Я услышала тяжелый вздох моей матери, когда она повернулась на каблуках и ушла.

Мой отец направился к "хозяйке", но, должно быть, почувствовал тяжесть моего взгляда, потому что обернулся и посмотрел на меня.

– Иди, займись работой, – рявкнул он.

Что-то в его глазах подсказало мне, что он хочет, чтобы я поскорее ушла оттуда. Я вышла на задний двор подышать свежим воздухом, но все равно не могла удержаться и оглянулась назад. Я видела, как мой отец следовал за миссис Штильцхен, и, похоже, его это нисколько не беспокоило.

В этом доме – да и где бы то ни было – не было уединения. Я знала, что значит быть одинокой, находясь в переполненной комнате. Я просто не имела привилегии иметь собственную комнату.

У меня ничего не было.

Я была никем.

На заднем дворе было полно людей, которые чинили светильники, подстригали кусты, полировали фонтан. Бежать из этой адской дыры было некуда.

Поэтому я побежала обратно внутрь, в то место, куда, как я знала, никто не посмеет вторгнуться в этот момент, потому что все были слишком заняты, выполняя свою работу.

Я бы лишилась этого всего, если бы об этом узнали, но я чувствовала, что задыхаюсь; мне нужно было, черт возьми, выдохнуть.

Слуги провожали меня взглядом, не задавая вопросов, а я улыбалась всем им, неся свежее постельное белье. Насколько они знали, молодому хозяину нужны были новые простыни. Бог свидетель, им приходилось регулярно менять ему постельное белье. Видели ли другие служанки то, что видела я? Почему никто не говорил об этом?

У меня заложило уши от того, как громко билось мое сердце. Даже если кто-то поймает меня с поличным, возможно, я их даже не услышу. Только когда я переступила порог в личное крыло Мэйсона, мои вероломные действия поразили меня.

Мои ноги дрожали, а колени ослабли. Это был первый раз, когда я сделала что-то, что можно было расценить как бунтарство. Вот каково это – думать самостоятельно? Это было так же освобождающе, как и страшно.

Я прошла дальше по его коридору, удаляясь от входа, и отыскала первую комнату. Воздух здесь казался слишком плотным, но, может быть, мне это только казалось. Мое тело похолодело, и я не могла поверить в то, что сделала.

Впервые в своей жизни я прониклась сочувствием к своим родителям.

Прислонившись к стене, я подтянула колени к груди и делала размеренные вдохи, пока не почувствовала себя достаточно спокойной.

Моя жизнь выходила из-под контроля, и это пугало меня.

Мне нужно было взять себя в руки.

Я не сделала ничего плохого. Это не означало, что я предавала Штильцхенов. У каждого были такие мысли, верно?

Свет снаружи освещал комнату. Насколько я могла судить, это была своего рода игровая комната. Здесь был роскошный деревянный бильярдный стол, который сиял, стол для покера и бар, полный спиртных напитков.

Я выпрямилась, поправила платье и вытерла слезы с глаз, чтобы вернуться и присоединиться к остальным.

– Что-то случилось?

Я испугано обернулась, на низкий глубокий голос Мэйса.

Черт.

Я знала, что мы были своего рода друзьями на территории школы, но не здесь.

– Мне очень жаль, молодой хозяин, – сказала я, он был смущен, когда я поклонилась ему.

Холодная подушечка его пальца коснулась моего подбородка. Дрожь пробежала по моему телу, вероятно, реакция на выброс адреналина от того, что меня поймали.

Он медленно приподнял мою голову, чтобы я могла посмотреть на него. Луч света из окна освещал его лицо, заставляя его зеленые глаза сиять. Они были похожи на нефриты – слишком красивые, чтобы принадлежать мальчику.

Я яростно заморгала, пытаясь стереть эти мысли из своего мозга.

– Разве я не говорил тебе называть меня Мэйс? – Он одарил меня полуулыбкой.

Я смотрела на него так пристально, что заметила, как его лицо начало проясняться. Не полностью, но у него было не так много шишек и шероховатостей на коже.

– Прошу прощения за вторжение. – Я снова склонила голову, потому что не знала, как вести себя с ним прямо сейчас, не после того, как его мать напомнила мне о моем месте.

– Почему ты плакала? – Он склонил голову набок, когда его большой палец прошелся по моей щеке и вытер слезинку.

– Ничего важного. – Я отказалась снова встретиться с ним взглядом.

Он не весело пропел.

– Ты же знаешь, я всегда могу заставить тебя рассказать мне.

– Конечно, в конце концов, я твоя собственность. – Слова ядовито слетели с моего языка.

Я застыла. Это была не его вина. Он ничего мне не сделал, так что было бы несправедливо вымещать это на нем. Я медленно повернула свое лицо в его сторону, боясь увидеть, что я найду в его взгляде.

Мэйсон не злился, черт возьми, он улыбался, но в этом не было ничего милого. Что-то было пугающее во всех этих обнаженных белых зубах.

Моё тело напряглось, и он сделал шаг ближе ко мне.

– Ах, – сказал он, забавляясь. – Так, ты начала осознавать свою роль в этой пьесе.

Я не ответила.

В прежние времена мои слова стоили бы мне головы. Я была всего лишь пешкой в руках этих людей, и правда заключалась в том, что, как бы хорошо Мэйсон Штильцхен ни относился ко мне, я никогда не смогу быть с ним на равных.

– Мне пора идти, – сказала я ему, когда не смогла вынести гнетущей тишины.

Мэйс с хитрой улыбкой преградил мне путь.

– Останься, – сказал он. – Это приказ.

О да, у меня такое чувство, что его матери это не понравилось бы.

– Твоя мать проверяет нас.

Он усмехнулся, когда начал подходить ко мне, при этом толкая меня до тех пор, пока я не оказалась прижатой к стене.

– Сначала Хильда собирается повеселиться, а потом притвориться, что она хозяйка дома.

Его комментарий разозлил меня. Мне не понравилось, что эти слова слетели с его языка. Все, о чем я могла думать, это о ней с моим отцом.

– Прекрати. – Я почти умоляюще подняла перед ним руку.

– Или что? – Его тон был суровым, и его тело было почти на одном уровне с моим. Я начала паниковать, поэтому выпалила первое, что пришло мне в голову:

– Или я расскажу всем о твоем окровавленном белье.

Ухмылка исчезла с его лица, и что-то темное промелькнуло в его глазах, но он быстро замаскировал это. Он положил обе руки на стену по обе стороны от моих плеч.

– Может быть, именно это мне и нравится, когда я трахаюсь...

Последнее слово он произнес четко, и что-то во мне дрогнуло. Если раньше мне казалось, что я хватаю ртом воздух, то теперь мне казалось, что я задыхаюсь. Я вывернулась из его хватки и выбежала в коридор. Я не останавливалась, пока не добралась до прачечной. Недолго думая, я порылась в грязных корзинах, которые принадлежали ему.

Повсюду были капли крови.

Вернув все на место, я направилась в спальню, которую делила с родителями. Мои щеки раскраснелись.

Моя мать была там, уже расхаживая по комнате, как лев, запертый в клетке. Она казалась почти отчаявшейся.

– О, Аспен, ты вернулась. – Она подошла ко мне, и на секунду я застыла в изумлении, думая, что она идет, чтобы обнять меня.

– Да, мама?

– Мне нужно, чтобы ты положила это в свой рюкзак и оставила в своем шкафчике.

Мои брови нахмурились, когда она вытащила какое-то квадратное устройство. Я понятия не имела, что это такое. Оно было черным и тонким. Сверху у него была металлическая пластина, а на обратной стороне – металлический круг.

– Что это такое?

– Ничего такого, о чём тебе стоит беспокоиться, но я хочу, чтобы ты взяла это.

– Ма…

– Делай, что тебе говорят, Аспен!

Сглотнув ком в горле, я взяла устройство и положила его в свой рюкзак. Мой отец вернулся через некоторое время, и моя мама бросила на него всего один быстрый взгляд и вышла. Семья не имела никакого значения, когда ты был слугой Ордена.

Я была никем.

И я навсегда бы такой и осталась.

ГЛАВА 7

Смерть была терпелива, и я тоже.

Мое тело болело, пока я бродил по школьным коридорам. Я не мог дождаться, когда выберусь из этой дерьмовой дыры и уеду подальше от этого места. Но мне было известно, что мой поводок будет тянуться до тех пор, пока рано или поздно меня не призовет Орден.

Те, кто не был связан с Орденом, убирались с моего пути, когда я проходил мимо них, а остальные смотрели на меня сверху вниз.

Каждая из девушек Ордена думала, что я ниже их. Они любили называть меня Бесенком. Иногда им нравилось трахать Лиама, пока я лежал избитый на полу. Они стонали в экстазе, а я наслаждался ощущением боли.

Мы все были просто немного испорчены.

И эти суки любили напоминать мне, что я никогда не прикоснусь к ним. Меня это устраивало; каждая из них напоминала мне Хильду, просто с значительными привилегиями.

Я вышел на улицу за школой, чтобы спокойно покурить, когда услышал отчетливый высокий, чертовски раздражающий писк голоса Лиама.

– … это древнее дерьмо, отец. Ты уверен, что мы можем ему доверять?

Я поднес сигарету к губам и вздохнул, когда сладкий запах никотина проник в мой нос.

– Да, она ест у меня с ладони, – похвастался он.

Как только он закончил говорить, я закурил сигарету и вышел на улицу.

Лиам остановился, когда заметил меня.

– На что, черт возьми, ты смотришь, Бесенок?

Я был не в настроении выслушивать его дерьмо прямо сейчас, поэтому я проигнорировал его. У меня на уме было нечто большее, чем просто наслаждаться болью, которую он приносил.

Ему не понравилось, что я его проигнорировал.

– Я задал тебе гребаный вопрос! – он кричал на меня, и вена на его шее пульсировала.

У него действительно был комплекс превосходства. К сожалению, для него, все рухнуло бы, когда мы вошли в реальный мир и захватили компании наших семей.

– Я не в настроении для этого, – сказал я, выдыхая дым.

Он рассмеялся.

– Ты делаешь то, что я хочу, Бесенок, – передразнил он с жестокой улыбкой. – Даже если я попрошу тебя отсосать мне, ты сделаешь это без колебаний.

Я повернул к нему лицо и впился в него взглядом – если бы взгляды могли убивать.

Что-то подсказывало мне, что он сделал бы это только для того, чтобы доказать мне свою гребаную точку зрения. Я почувствовал, что меня сейчас стошнит. Теперь я видел не его лицо, а лицо Хильды. Ее голова покачивалась у меня на коленях, и я чувствовал, как она пускает слюни мне на колени.

Может быть, я действительно был слабаком, но я выбросил сигарету и убежал. К тому времени, как я добрался до ванной, мне было тяжело дышать, но я позволил Лиаму Кингу увидеть только ту слабость, которую я хотел, чтобы он увидел. Ему не нужно было знать больше ничего из того дерьма, что случилось со мной.

Пусть он думает, что я был слабым маленьким засранцем.

Мало-помалу мое тело становилось сильнее. Мне так кажется. Моя выносливость была на пределе, и я знал, насколько это было хреново. Каждый раз мне приходилось провоцировать его все больше, чтобы я мог чувствовать оцепенение.

Или, может быть, Лиаму было бы все равно. Возможно, никто из этих придурков, не стал бы заходить так далеко; в любом случае, моему собственному отцу было на это наплевать. В его глазах я перестал быть маленькой киской и стал мужчиной.

Я все еще чувствовал на себе словесный удар моего старика, когда я прибежал к нему в офис на следующий день после того, как Хильда помогла мне растереть несколько синяков и гематом. Он оторвался от своего ноутбука и сказал мне перестать быть гребаной киской.

Я был для него позором, а Хильда имела полную свободу действий по отношению ко мне.

Почему я был так испорчен? Будет ли Лиам и остальные вести себя так же, как я? Или они с радостью примут то, что дала Хильда, и попросят еще? Был ли я действительно слабаком?

Тряхнув головой от этих бесполезных мыслей, я вернулся внутрь.

Люди стояли вокруг чьего-то шкафчика. Аспен ломалась у всех на глазах. Ее лицо раскраснелось, и она плакала. Она выглядела мило. Я был очарован ее плачущим лицом, может быть, потому, что она скрывала свои эмоции, и всякий раз, когда такое случалось, слезы вырывались наружу неконтролируемо.

Когда я увидел с ней декана, то забеспокоился. Я знал, что Хильда не хотела, чтобы я с ней разговаривал, и то, что происходило здесь, могло дойти до ушей каждого, но мне было все равно. Я хотел быть там, рядом с ней. Мне хотелось обнять ее и утешить. Я хотел, чтобы она нуждалась во мне, потому что понял, что она мне тоже нужна. Она заставила меня почувствовать себя лучше; она обезболила меня, не полагаясь на боль.

Прежде чем я смог добраться до нее, Лиам сделал это первым. Он был полон притворной заботы о ней. Он заключил ее в объятия, и я был поражен больше, чем она, потому что глупая сука позволила ему обхватить себя руками, когда я не сделал этого первым.

Это я должен ее утешать.

– Что происходит? – Спросил я, подойдя ближе.

– Не твое дело, Бесенок, – сказала мне Эрин Уотерс, глядя на меня сверху вниз.

– Кто-то взломал шкафчик служанки, – сказал Нейт, кивнув в сторону.

На нем было написано красной краской из баллончика “мусор”, а все содержимое было разбросано повсюду. Я огляделся, чтобы посмотреть, не наблюдает ли кто-нибудь за мной с ликованием и смогу ли я точно определить виновника.

У всех было какое-то болезненное удовлетворение от этого зрелища. Они не наговорили ей дерьма, потому что Лиам взял ее под свое крыло, но они просто ждали момента, когда он отшвырнет ее в сторону. Это место было полно пиявок, которые были готовы к тому моменту, когда ты оступишься. Мир был жестоким местом, и я достиг своего предела.

Я буквально с ума сходил, ожидая, когда Аспен появится на том месте, где я ее всегда забирал. Я хотел убедиться, что с ней все в порядке, и утешить ее сам.

Но Аспен так и не появилась.

Я был ее другом, не так ли?

Мои мысли постоянно переключались между беспокойством о ней и ее безопасности и чувством злости и предательства, потому что ее не было рядом со мной.

Когда я подъехал к своей улице, то увидел черный матовый G6 Лиама, и это привело меня в бешенство. Я проехал остаток пути, и к тому времени, когда я подъехал к своей подъездной дорожке, все, что я увидел, это вспышку ее красивых светлых волос, когда она повернула за угол к входу для прислуги.

Почему я был так зол? Это было чертовски жалкое зрелище. Возможно, я начал нуждаться в ней, но это не означало, что она нуждалась во мне.

Я вошел в дом быстрыми шагами, пытаясь добраться до своей комнаты. Я развязал галстук, который, казалось, душил меня. Как только я переступил порог, то почувствовал запах ее духов. Это были дорогие духи, и от них разило преувеличенным богатством. Это раздражало меня, вызывало тошноту.

И действительно, когда я поднял глаза, эта сука лежала на моей кровати.

На Хильде была ночная рубашка. Если это вообще можно так назвать. Материал был настолько прозрачным, что можно было видеть все. Ее ноги были раздвинуты, между ног виднелся идеально наманикюренный палец, и она постанывала в моей постели.

– Убирайся, – процедил я сквозь стиснутые зубы, устав от ее дерьма.

Я покончил с ней, и с Лиамом, и с моим отцом.

Она наклонилась и улыбнулась мне. Ей нравилось, что у нее была власть надо мной. Я так сильно ненавидел ее и хотел, чтобы она умерла. На самом деле, это было единственное, о чем я мог думать в данный момент.

– О, милый, не будь таким, – она продолжала делать, то что делала, как будто я ничего не говорил. – Ты любишь меня, вот почему ты продолжаешь возвращаться ко мне.

Моя кровь гудела, а в ушах звенело. Я продолжал возвращаться к ней? Она была единственной, кто не оставлял меня в покое.

– Ты та, кто не перестает приходить сюда!

Она рассмеялась.

– Это был каламбур?

С меня, блядь, было достаточно. Все мое тело трясло, и мне было холодно. Я был готов выйти из своей комнаты – но почему я должен менять свою жизнь из-за нее?

Почему я должен был продолжать подчиняться? Мне было почти восемнадцать; мне уже не было четырнадцати. Почему я позволял ей контролировать меня?

Я решительно направился к кровати и, оказавшись там, потащил Хильду за ноги. Она вскрикнула от удивления, ее глаза были широко раскрыты, и я уверен, ей было интересно, что со мной происходит. Я и сам ничего толком не понимал. Я был слишком иррационален, чтобы мыслить должным образом, поэтому не мог найти нужный ответ.

– Ты хочешь, чтобы тебя трахнули, Хильда? – процедил я.

Она не ответила мне, а даже, если бы и ответила, это не имело бы значения. Я перевернул ее. Я больше не был долговязым ребенком, которого она утешала ночь за ночью. Где-то на этом пути я вырос, но просто не заметил этого. Хильда обернулась, чтобы посмотреть на меня, и в тот момент, когда она открыла рот, чтобы заговорить, я полностью развязал свой галстук, сняв его, я обмотал им ее рот и завязал его у нее на затылке. Я прижал ее тело к матрасу, зная, что медленно душу ее и затрудняю дыхание.

– Это то, чего ты хотела? – Прошипел я ей на ухо.

Она бормотала какую-то тарабарщину, которую я не мог понять.

Я медленно начал поднимать ее ночную рубашку. Она была мокрой с тех пор, как играла сама с собой. Ее тело было напряжено, она продолжала кричать на меня через самодельный кляп, но я не хотел слушать.

Я потянулся к молнии, и мой член вырвался на свободу. Я был чертовски тверд, как скала, и это не имело никакого отношения к женщине передо мной. Впервые я был единственным, кто контролировал ситуацию, и это чувство не было, похоже ни на что, что я испытывал раньше.

– Тебе так нравилось трахать меня. Давай посмотрим, понравится ли мне трахать тебя.

Она напряглась, как только я раздвинул ее ягодицы. Она была чертовски сухой, и мой член болел, но сам факт того, что ей не нравилось, когда ее трахали в задницу, заставлял меня хотеть сделать это еще больше.

Я потерял контроль, и где-то в процессе ее мольбы превратились в крики. Ее тело начало трястись – она была в ужасе, и я, блядь, кончил.

Когда я закончил с ней, то знал, что уже никогда не буду прежним.

– Убирайся к чертовой матери, – приказал я ей, прежде чем пойти принять душ.

Забудьте, что я сказал.

Смерть могла быть терпеливой, но я не должен был быть таким.