Текст книги "Научи меня (ЛП)"
Автор книги: К. А. Такер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
– Спасибо, что всегда меня поддерживаешь.
Она подмигивает.
– Так, когда я смогу познакомиться с этим красавцем-миллиардером? Приведи его сюда поесть.
Мой взгляд скользит по уютному интерьеру. Зал небольшой, здесь всего двенадцать столиков, накрытых красно-белыми клетчатыми скатертями и снабженных подставками, чтобы выровнять их. То ли пол, то ли столы кривые, я так и не поняла. Я пытаюсь представить Генри в одном из его костюмов за пять тысяч долларов, сидящего здесь с тарелкой спагетти, но у меня это не получается. Хотя он бы не пришел в костюме, напоминаю себе. У него есть и повседневная одежда. Но он все равно выделялся бы, как газель на собачьих бегах.
– Я не знаю, когда увижу его снова. Он очень занят на работе и вечно в разъездах.
– Уверена, он готов купить тебе билет, чтобы встретиться где-то.
Или прислать частный самолет. Обычные люди не понимают масштабов миллиардеров. Я не сильна в математике, но уверена, что проценты, которые он заработал на своих активах сегодня, с лихвой окупили мой грузовик.
– Но как же ферма и папа? Мама не справится одна.
– Берн в состоянии позаботиться о твоем отце. И я могу помочь, если ты предупредишь. Да и работников хватает, которые помогут по хозяйству день или два. Пусть Джед займется, раз он так жаждет управлять фермой.
– Не знаю.
Она выходит из-за столика.
– Предложение остается в силе. Просто предупреди меня, и я помогу.
– Спасибо, тетя Мэй. – Почему мама не может быть такой?
– Ладно, надо готовиться к наплыву.
– Помочь? – Я давно не работала официанткой в «Жемчужине», но это несложно.
– Надеешься еще какое-то время избегать ее?
Я виновато улыбаюсь.
– Может быть.
Она кивает в сторону кухни.
– Чистые фартуки на крючке.
***
В четверть одиннадцатого я подъезжаю к дому. Зеленый «Oldsmobile» пастора припаркован рядом с моим старым грузовиком – значит, родители Джеда внутри. Они редко ездят поодиночке.
Тетя Мэй отправила меня домой с остатками своего соуса болоньезе в пластиковом контейнере, с целой буханкой чесночного хлеба и домашней заправкой для салата «Цезарь».
Готовый ужин на завтра, за вычетом пасты – это мой жест примирения за сегодняшний побег и проигнорированные звонки.
Когда я захожу на кухню, из гостиной доносятся приглушенные голоса. Несколько мгновений спустя в коридоре раздаются тяжелые шаги.
Появляется Джед.
– Где ты была? Мы с ума сходили!
– В «Жемчужине», и ты знаешь об этом, потому что тетя Мэй звонила маме, чтобы та не волновалась. – Я бросаю на него такой же сердитый взгляд. Хорошая попытка с чувством вины.
Он прикусывает внутреннюю сторону щеки.
– Ты была там весь день?
– Еще заезжала в магазин кормов. Взяла четыре мешка.
– Пойду уберу, пока медведи не наведались, – бурчит он, направляясь к двери.
Раньше мы хранили корм в металлических бочках у курятника. От енотов хватало защелок, и мы думали, что этого достаточно. Пока пять лет назад к нам во двор не забрел черный медведь с гор. Он разворотил все бочки с запасами и устроил ужасный беспорядок.
Хуже того, он продолжил возвращаться, потому что, если покормить медведя один раз, он становится твоим лучшим другом, только с зубами и когтями, которые он может пустить в ход против тебя. Мы звонили в лесничество десятки раз, но это не принесло результата. В итоге отцу пришлось взять ружье и застрелить его.
Вспоминая об этом сейчас, я понимаю, что он был тощим, жалким существом. Тогда я была в ужасе.
И он не имел ничего общего с гризли, который разорвал мою куртку на Аляске, в тот день, когда мы с Генри рубили дрова.
Я улыбаюсь. Все мои мысли всегда возвращаются к Генри Вульфу. Я одержима этим мужчиной. Это так мучительно – оставаться здесь, когда хочется быть там, с ним.
Чувствовать, как его руки обнимают меня, а губы прижимаются к моим.
Чувствовать его внутри себя.
Приглушенные голоса, раздающиеся из гостиной, вырывают меня из задумчивости.
– Нам остается лишь ждать, Бернадетт, – тихо говорит преподобный. – Это испытание. Власть, жадность, плотские соблазны. Но в конце концов она прозреет. Вернется к нам, став сильнее. Я знаю, что так и будет.
– Как я могу просто сидеть и позволять этому человеку охотиться за ее невинностью?
Уже не такая невинная, мама.
– Все в руках Божьих. Мы не можем принуждать ее. Мы направляли ее, но теперь она должна научиться бороться с искушением и победить его.
– И мы будем молиться, – добавляет Селеста, – чтобы она поняла, что он ей не пара, так же, как наш Джед пришел к своему собственному выводу. Она поймет, что ее место здесь, с нами, с Джедом, и будет жить скромной, честной жизнью.
– И мы должны просто смотреть, как наша дочь становится меркантильной дикаркой?
Что?
Я стискиваю зубы от разочарования, на глаза наворачиваются слезы, пока я слушаю, как они говорят обо мне и осуждают Генри за его богатство. Хотя именно оно спасло отца. Но они слишком ограниченные, слишком предвзятые, чтобы признать это.
Хоть отец не присоединился к их охоте на ведьм, замечаю я. Это меня немного успокаивает. Скорее всего, это означает, что он с ними не согласен, но он ничего не скажет, потому что никогда не будет спорить с преподобным, что бы тот ни говорил.
– Если будешь давить слишком сильно, то потеряешь ее. Нам просто нужно постараться мягко направлять ее.
– Ты слышал, что видел Джед прошлой ночью! Какие ужасные вещи он вытворял с ней за нашим амбаром! Платье с нее сорвал! – шипит мама.
У меня отвисает челюсть, а щеки вспыхивают. Боже мой. Он действительно им рассказал? Этот подлый маленький…
Дверь на крыльцо со скрипом открывается. Джед заходит, отряхивая руки.
– Там еще осталось немного корма, так что я…
Звук удара моей ладони по его щеке эхом разносится по кухне.
– Ненавижу тебя! – Шиплю я.
Он хватается за лицо, где уже вспыхнул красный след.
– Что я сделал, чтобы заслужить это?! – В его глазах неподдельный шок. Он действительно не понимает.
Меня отделяет доля секунды от того, чтобы снова влепить ему пощечину. Прежде чем это произойдет, я выхожу из кухни и взлетаю по лестнице, хватаю пижаму и запираюсь в душе, чтобы смыть с себя дневной пот – единственном месте, где меня не побеспокоят, пока я пытаюсь взять себя в руки.
***
Я уже приняла душ и надела пижаму, и у меня больше нет поводов, чтобы избегать разговора. Поэтому я стискиваю зубы и спускаюсь в гостиную. Эндерби уже уехали – слава богу. Мама сидит в кресле-качалке и смотрит какую-то британскую мыльную оперу, а папа читает последнюю книгу Джона Гришэма, сильно нахмурив брови.
Они поворачиваются. Папа с выражением покорности на лице. Мама – с разочарованием и обидой, будто я оскорбила ее лично.
Наверное, так и есть. Я стала самостоятельным человеком, а не той, кем она хочет меня видеть.
– Просто хотела сказать спокойной ночи. Я ложусь спать. – Я поворачиваюсь, чтобы уйти.
– Эбигейл, подожди. – Отец откладывает книгу и снимает очки. – Подойди сюда и поговори с нами минутку, пожалуйста. Давай не будем ложиться спать с обидой.
По крайней мере, в его голосе нет злости. Я обхожу маму и сажусь на деревянный кухонный стул рядом с его кроватью.
Никто ничего не говорит, но мама крепко сжимает губы, словно сдерживается изо всех сил. Ее лицо буквально краснеет от усилий.
Он вздыхает.
– У тебя новый грузовик.
– Да. Генри хотел меня порадовать, и переживал, что я езжу на таком старом. Он заботится о моей безопасности.
– Верно. И мне это нравится.
– Если бы он беспокоился о ее безопасности, он бы не…
– Бернадетт! – Голос отца гулко разносится по старому дому.
Она мгновенно замолкает.
Скрип.
Стук.
Скрип.
Стук.
Она яростно раскачивается в своем кресле.
– Мы хотим, чтобы ты была счастлива. Но важно не забывать, кто ты. Деньги могут заставить говорить и делать то, о чем ты потом пожалеешь. В один прекрасный день ты можешь перестать гордиться тем, кто ты есть, и наша цель, как родителей – постараться не допустить этого.
Это что, его способ сказать, что мне должно быть стыдно за то, что мы с Генри занимались сексом за амбаром?
Я вздыхаю.
– Я знаю, папа. Но я должна набивать шишки и принимать собственные решения в своей жизни. И я могу сказать вам прямо сейчас, что независимо от того, будет Генри в моей жизни или нет, я уже не та девушка, которая уехала на Аляску, и я рада этому. Та девушка приняла бы Джеда обратно. Я никогда этого не сделаю. Я слишком хороша для этого.
Мама открывает рот, чтобы что-то сказать, но отец останавливает ее взглядом.
– Мы тебя услышали, правда, Бернадетт?
Наконец, она кивает, сглатывая несколько раз, пока не исчезает то, что жжет ей язык.
– Ты ударила Джеда. Сильно.
– Знаю. Мне жаль. Просто он…
Она поднимает бровь, и мои оправдания тают.
– Ты права. У меня нет достаточно веской причины. Мне жаль.
– Извиняться нужно не передо мной. – Ее взгляд слепо устремляется к телевизору.
– Я позвоню ему. – Со вздохом обещаю я.
Она согласно кивает, и я почти вижу, как она мысленно ставит галочку в списке «что должна сделать Эбигейл».
– У нас с Эндерби появилась отличная идея. Скоро барбекю и мы будем собирать средства на ремонт зала. У нас не хватает призов для лотереи. Если продавать билеты по пятьдесят долларов, твой грузовик соберет нужную сумму. Телефон весь день не умолкает, люди, которые видели, как ты разъезжаешь по городу, спрашивают о нем.
У меня отвисает челюсть. Они хотят разыграть МОЮ машину? Подарок Генри?
– Ни за что!
Мама приподнимает брови.
– Ты отказываешься помочь церкви и общине?
Это не помощь. Это мамина попытка добиться своего любой ценой. Теперь она разыгрывает историю с благотворительностью, зная, что это сильная карта.
– Милнеры пожертвовали корову. Тетя Мэй – сертификат на сто долларов. Уже есть много призов, которые можно выиграть.
Мама качает головой.
– Уже начинается. Меркантильность. Эгоизм.
Эгоизм? Она называет меня эгоисткой?
Отец берет мою руку, отвлекая внимание, прежде чем я начну кричать на нее.
– Эндерби просто предложили возможный вариант, если тебе неудобно возвращать грузовик, но и принимать его ты не хочешь. Никто не собирается тебя заставлять. Если хочешь оставить грузовик себе… – Он вздыхает. – Тогда это твой выбор.
Мои губы дрожат. Хотя я испытываю облегчение от того, что он поддерживает меня, не могу избавиться от ощущения, что это только для вида. Что я буду неправа, если оставлю его. В конце концов, общине деньги нужнее. Мама права? Я веду себя эгоистично?
– А как бы ты поступил? – Я тихо спрашиваю, умоляя его высказать мне свое честное мнение, каким бы оно ни было.
Он колеблется.
– Они соберут деньги и без него. Я предпочту, чтобы моя дочь была в безопасности и счастлива.
Кресло-качалка резко останавливается. Мама сверлит его взглядом. Только что он заработал трехдневную порцию нотаций о том, что он мешает цели, которую она и Эндерби пытаются достичь, она будет долбить, долбить и долбить, пока не добьется своего.
Я сочувственно улыбаюсь ему.
Он возвращается к книге, надевая очки, и бормочет:
– Но что я знаю? У меня же травма головы.
Я наклоняюсь и целую его в лоб, прежде чем выскользнуть из комнаты и отправиться в постель. Два сообщения от Генри поднимают настроение.
Генри: Если еще не спишь… Спокойной ночи.
И через десять минут:
Генри: Если спишь… Доброго утра.
Я улыбаюсь.
Эбби: Только ложусь. Тяжелый день. Скучаю по тебе.
Я решаю написать Джеду, пока жду ответа.
Эбби: Тебе не следовало рассказывать им обо мне и Генри. Но мне жаль, что я ударил тебя.
Он отвечает через несколько минут.
Джед: Я сказал им только потому, что люблю тебя.
Как бы мне ни хотелось послать его к черту и двигаться дальше, я не могу заставить себя сделать это.
Эбби: Увидимся на рынке.
Я засыпаю, так и не дождавшись ответа от Генри.
Глава 7
– Мы вчера ели ее на ужин. В этом году она особенно сладкая.
Мама говорит это о нашей кукурузе каждый год. Я обычно не чувствую разницы, кроме тех случаев, когда мало дождей. Початки вырастают вдвое меньше и почти безвкусные.
– У вас всегда лучшая кукуруза в округе.
Пегги Сью медленно отсчитывает два доллара семьдесят пять центов из своего маленького кошелька для мелочи, тщательно разглядывая каждую монету. Мне хочется отдать ей кукурузу просто так – она добрая и много нам помогала. Но руководствуясь такой логикой я раздам ее бесплатно всем. Здесь действует негласное правило – поддерживать бизнес друг друга, и сегодня наш бизнес – это торговля на фермерском рынке.
На дворе август, и все едят жареную кукурузу. Джед уже пополнял корзину с початками, а сейчас только полдень.
– Видела, как ты разъезжаешь по городу на новеньком грузовике, – замечает Пегги Сью, принимая пакет с отборными початками. – Чарли из автосалона сказал, что Генри сам пригнал его тебе?
Я знала, что это быстро станет достоянием общественности, даже если мама изо всех сил пытается скрыть тот факт, что ее грешная дочь принимает подарки за шестьдесят тысяч долларов от самого дьявола.
Вентилятор заглушает ее бормотание, но я легко могу представить, что там ничего приятного. Сегодня за завтраком мы обменялись лишь парой вежливых фраз, и я этому рада. Хотя она не скажет ничего плохого о человеке, который помог спасти папу, никому, кроме Эндерби, всем уже понятно, что она его не одобряет.
Я делаю вид, что не слышу ее, но говорю достаточно громко:
– По крайней мере, теперь мне не нужно беспокоиться о том, что я где-нибудь разобьюсь, потеряю бампер и покалечу невинного человека. Генри хотел, чтобы я была в безопасности.
Попробуй теперь его покритиковать, мама.
– Как мило с его стороны. Как поживает Роджер, Бернадетт?
– О, он прекрасно осваивается. Сейчас с ним Мэй, приносит ему воду и еду, так что я могу помочь с продажей помидоров.
Я бы и сама отлично справилась. Просто маме не хватает сплетен. После церкви рынок – лучшее место, чтобы узнать, кто ждет ребенка, а кто изменяет. Мама любит приходить на воскресную службу во всеоружии, чтобы уверенно вставлять свои пять копеек.
Пегги Сью укладывает полдюжины кукурузных початков в свою тележку, и на ее морщинистом лице появляется хитрая улыбка.
– Ну, Эбигейл, когда мы снова увидим твоего красавчика?
Похоже, ей нравится выводить маму из себя.
– Честно говоря, не знаю. Вряд ли скоро. Он много путешествует.
– Не очень-то подходящий семьянин, не так ли? – Мама довольно усмехается, а я даже не пытаюсь скрыть, как закатываю глаза.
– Надеюсь, тебе удастся присоединиться к нему в какой-нибудь из этих поездок. Вот это было бы приключение.
Я улыбаюсь старушке.
– Я тоже надеюсь на это. Увидимся завтра в церкви.
– Конечно, милая. А ты еще будешь делать то мыло с ромашкой? Оно творит чудеса с моей кожей.
– Жду, когда придет масло авокадо. Как только будет готова партия, дам знать.
Это напоминает мне о том, что через неделю у меня должен состояться телефонный разговор со специалистом по брендингу. Мне уже интересно, что она предложит. Мне стоит довериться мнению Генри на этот счет. Он знает, что делает.
– Это было бы просто замечательно. Доброго дня, Бернадетт.
– Угу.
Как только Пегги Сью отходит, мама добавляет:
– Эта старуха довела мужа до алкоголизма своими придирками. Неудивительно, что он рано умер.
Очень благородно, мама.
– Она мне нравится, – тихо говорю я, улыбаясь следующему покупателю.
Для такого маленького городка наш рынок – один из самых крупных в округе. Сюда съезжаются туристы со всего штата. Я распродала все мыло, которое привезла с собой, в течение первого часа. Если бы успела сделать больше, могла бы неплохо заработать. Не то чтобы мне сейчас были нужны деньги.
Уже три часа дня, запас кукурузы почти на исходе, когда к нашему стенду подходит Мэри Джейн, дочь Эдит.
– Привет, Эбигейл! Сколько лет, сколько зим!
– И правда. Как дела?
Она почти не изменилась с нашей последней встречи: прямые светлые волосы собраны в хвост, брови естественные и нуждаются в некотором уходе. Она прибавила в весе в районе своей и без того крепкой нижней половины тела. В средней школе ее дразнили из-за толстых ног.
Но ко мне она всегда была добра, несмотря на тайную влюбленность в Джеда, о которой знали все, включая самого Джеда.
– Ты слышала? Я теперь веду воскресную школу для детей. Пока временно, но надеюсь, это занятие станет постоянным.
Временно, потому что пастор Эндерби все еще надеется, что этим займусь я после окончания колледжа. Думаю, он надеется, что, если ему удастся вернуть меня в лоно церкви, я изменю свое мнение о Джеде.
– Это здорово. Поздравляю.
Она сияет от гордости.
– Я всегда хотела этим заниматься.
Я улыбаюсь ей, мысленно задаваясь вопросом, сказала бы она так, если бы уехала из Гринбэнка? По-настоящему уехала. Да, она училась в колледже, но жила дома и ездила туда каждый день. Она действительно знает, чего хочет от жизни, или просто выбирает из доступных возможностей, как когда-то я?
Но это ее дело, напоминаю я себе. Если она счастлива, что ж, хорошо для нее.
– Привет, миссис Митчелл! – Она машет маме, которая отошла от стола и помогает другой покупательнице выбрать несколько баночек с вареньем.
Мама тепло улыбается ей в ответ.
– Сейчас освобожусь, дорогая.
Мама обожает Мэри Джейн по многим причинам, одна из которых заключается в том, что Мэри Джейн помешана на социальных сетях и проявляет особый интерес к Wolf Hotels.
– Очень жаль, что пропустила вечеринку по случаю возвращения твоего папы домой. Говорят, было здорово. – В ее глазах вспыхивает огонек. – Так Генри был в Нью-Йорке прошлым вечером?
– Был. – Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Значит, теперь мы называем его по имени?
– Не знаю, как тебе это удается, Эбигейл. Я бы сходила с ума от ревности каждый раз, когда видела его фотографии с другими женщинами.
Ее слова словно удар под дых, но я продолжаю улыбаться.
– У него много деловых встреч. А пресса любит его фотографировать.
Другая женщина? О чем она?
Я чувствую, что мама навострила уши.
– О, я знаю. – Она отмахивается, как будто и правда в курсе. – Но все равно! Особенно с Марго Лорен!
Марго Лорен?
Той самой супермоделью?
Так вот с кем у Генри была важная деловая встреча в Нью-Йорке?
Ему пришлось срочно вылететь в Нью-Йорк, чтобы лично встретиться с супермоделью?
– Я ему доверяю.
Я ему доверяю.
Я ему доверяю.
Я ему доверяю.
Сколько раз мне нужно это повторить про себя, чтобы поверить? Ты больше не пойдешь по этому пути, Эбби.
– Мэри Джейн!
Она оборачивается на голос Эдит, зовущей ее к медовой лавке.
– Мне пора идти. Увидимся позже!
Мэри Джейн уходит, оставляя меня в расстроенных чувствах.
Что она увидела? И где?
Мне нужно это найти.
– Разве я не говорила тебе? – Голос мамы выше обычного. Она пытается скрыть свое злорадство.
– Мне нужно в туалет.
Я хватаю сумку из-под стола.
– Хорошо. Джед уже здесь. Джед, ты подменишь Эбигейл?
Он ставит под стол коробку с вареньем и поворачивается ко мне лицом, позволяя как следует разглядеть красный след от пощечины на щеке.
– Конечно.
Он сегодня весь такой сладкий. Никаких разговоров о шлюхах.
Я захожу в ближайшее кафе, отсчитывая мелочь, чтобы купить что-то холодное. Только в этом случае мисс Делин разрешает пользоваться туалетом. Она следит за всеми как ястреб и не задумываясь поставит в неловкое положение, если кто-то осмелится проникнуть внутрь.
– Персиковый смузи, пожалуйста, мисс Делин!
Как только я оказываюсь в кабинке, я лезу в соцсети. Одна из моих соседок по комнате на Аляске, Отем, сказала, что это входит в мои обязанности, и я до сих пор неукоснительно слежу за новостями о Wolf Hotels. Ничего о Генри и Марго Лорен там нет. Где же Мэри Джейн увидела их?
После недолгих поисков я нахожу фото в инстаграме Марго.
Снимок сделан сзади, они идут к ресторану с яркой вывеской и гирляндами вдоль красной дорожки. Она – в сексуальном черном платье с открытой спиной, он – в костюме.
Его рука лежит у нее на пояснице, он провожает ее к двери.
Я бы узнала Генри, даже если бы она не упомянула его в посте:
Леди и волк. Генри Вульф, если точнее. Далее следует серия смайликов-сердечек.
У меня внутри все переворачивается от ревности. Почему он не сказал, что ужинает с красивой гламурной французской супермоделью? Если он промолчал, значит, скрывает это от меня? А она явно не делает тайны из этого ужина. И явно к нему неравнодушна. Конечно. Любая женщина была бы неравнодушна.
Прекрати, Эбби!
Он не изменял тебе раньше и не изменяет сейчас!
Это я изменила ему, напоминаю себе.
Но тогда он не знал всей правды о Ронане и Конноре. Теперь знает. А вдруг это оказалось слишком для него? Вдруг он решил, что теперь ему тоже можно?
С двумя.
Скрип двери напоминает, что я засиделась. Наверное, мой смузи уже стоит на стойке и расслаивается.
Но что мне делать?
Спросить его, почему он не сказал?
Промолчать и сделать вид, что ничего не знаю, претвориться, что сохраняю блаженное неведение?
Слишком поздно…
Это сведет меня с ума!
Стиснув зубы, я быстро набираю:
Эбби: В последнее время ты ужинал с красивыми супермоделями?
И отправляю, прежде чем передумать. Забираю смузи и возвращаюсь к палатке.
***
Генри отвечает почти через час, и его сообщение не приносит облегчения.
Генри: Да, ужинал. А что?
Эбби: Просто подумала, что ты мог сам упомянуть об этом.
– Эбигейл, убери телефон. Если он хочет тратить время на вранье, пусть делает это, когда мы не обслуживаем покупателей. – Мама улыбается, будто это смягчает сказанные ею колкости.
Проходит десять минут, прежде чем я могу сделать перерыв и снова проверить телефон.
Генри: Я не знал, что должен отчитываться о каждой деловой встрече.
Деловая встреча?
Эбби: Это то, что я увидела?
Генри: Ты ревнуешь?
Эбби: Может быть.
Врать бессмысленно. Генри видит меня насквозь.
Генри: Ты не должна так реагировать каждый раз, когда видишь меня с привлекательной женщиной. Я думал, ты мне доверяешь.
Это сообщение, и тон сложно понять правильно. Но я чувствую его раздражение.
Это происходит снова. Я снова подозреваю его в измене.
Эбби: Ты прав. Прости. Я ничего не могу с собой поделать. Это место, эти люди – они сеют во мне сомнения. Я не знаю, сколько еще смогу это выносить.
– Эбигейл!
Я убираю телефон в карман. Сейчас действительно неподходящее время и место для этой переписки – посреди рынка, когда я пытаюсь не паниковать и не справляюсь с этим.
Через двадцать секунд раздается звонок.
Я тут же хватаю телефон.
– У нас покупатели, – говорит мама, регулируя скорость вентилятора.
На экране появляется имя и фото Генри, и мое сердце пропускает удар.
Я отвечаю под ее осуждающим взглядом.
– Дай мне минутку?
И отхожу от стойки.
– Эбигейл!
Я выхожу из-под тента с извиняющейся улыбкой. Мама и Джед справятся с двумя покупательницами.
– Привет, я на рынке, – объясняю я, пробираясь сквозь толпу к небольшому парку на другой стороне улицы.
– Что случилось? – Его низкий голос вибрирует где-то внутри меня. В нем звучит… легкая тревога?
Я закрываю глаза и вздыхаю, мечтая, чтобы он оказался здесь.
– Много чего.
Я рассказываю ему про вчерашний день, про грузовик, Эндерби и Джеда.
– А потом Мэри Джейн упомянула Марго Лорен, и я… просто запаниковала. Я подумала… Почему ты сам не сказал мне, что ужинал с ней после своих деловых встреч?
– У меня была деловая встреча с ней, Эбби. У нее предложение, касающееся недвижимости во Франции. Это старинный замок, который принадлежал ее семье на протяжении нескольких поколений. Она хочет превратить его в отель под брендом Wolf.
– Замок? Серьезно? – Любопытство на мгновение затмевает ревность. – Это было бы так круто.
Он тихо смеется.
– Я тоже так подумал. Пока все очень предварительно и конфиденциально. Кроме меня, об этом никто не знает. Ну, теперь еще ты.
Я вздыхаю.
– Мне так жаль, я просто… Мне нужно уехать от мамы. Хотя бы на ночь. Она настойчиво добивается своего и ее не волнует, что в процессе причиняет мне боль.
– Я уже говорил, что могу нанять работников для фермы, пока твой отец восстанавливается. Тебе не обязательно там оставаться.
– Нет, я не могу. Спасибо, но нет.
Принять грузовик – одно, а бросить семью, когда они нуждаются во мне, чтобы путешествовать и заниматься фантастическим сексом с Генри – другое. Я даже не знаю, возможен ли такой вариант. Он точно не предлагал этого.
– Хорошо. Приезжай в Нью-Йорк сегодня.
Сердце колотится.
– Что?
– Ты меня слышала.
– Сегодня? – Я быстро прикидываю. – Я доберусь только к десяти.
– Можешь быть готова к шести?
– Эм… – Я хмурюсь. – Наверное. А что?
– Я за тобой заеду.
– Погоди! Я не уверена, что смогу уехать.
Тетя Мэй говорила, что поможет, если предупредить заранее. Четыре часа трудно назвать «заранее». Но сегодня суббота, родители пойдут к Эндерби на ужин, так что она может прийти после смены. Завтра нам не нужно заготавливать сено. И Джед вполне справится с животными без меня.
– Помнишь, как ты говорила, что бросишь все и примчишься, если я буду нуждаться в тебе?
– Да.
– Вот, я нуждаюсь. Будь готова к шести и жди меня на улице.
– Хорошо. – Я морщусь. – Что брать с собой?
– Себя.
Он завершает звонок прежде, чем я успеваю ответить. Я продолжаю пялиться на свой телефон, испытывая смесь шока, растерянности и волнения. Я увижу Генри сегодня вечером?
Я увижу Генри сегодня вечером.
Я оглядываюсь на наш стенд. Несколько человек копаются в оставшихся початках. Это неправильно, что я уеду на ночь?
Я быстро набираю номер «Жемчужины», надеясь, что тетя Мэй не слишком занята.
– «Жемчужина», чем могу помочь?
– Привет.
– Эбигейл?
– Да. – Я медлю. – Я хочу попросить тебя об одолжении.
Она вздыхает.
– Когда уезжаешь?
– В шесть. – Как она догадалась?
– Хорошо. Разберусь с наплывом и попрошу Крисси закрыться.
Крисси и моя тетя дружат много лет, Она проводит в «Жемчужине» почти столько же времени, сколько и Мэй.
– Но утром мне придется уйти пораньше, у нас много посетителей после церкви.
Воскресная служба.
– Черт! – Я совсем забыла.
– Будь здорова. – Это ее мягкий способ сделать замечание за ругань.
– Прости, просто я забыла, что завтра воскресенье… Это первая служба папы после возвращения. Мама сойдет с ума, если меня там не будет.
Я на грани слез, когда реальность обрушивается на меня. Я знала, что этого не произойдет.
Я не увижу Генри. Мне нужно позвонить ему, пока он не сел в самолет.
– Эбигейл?
– Да? – Я вздыхаю, меня переполняет разочарование.
– Что для тебя важнее – церковь или Генри?
– Генри. – Я не сомневаюсь ни секунды.
– Тогда сделай это. Ты можешь говорить с Богом где угодно. Ты можешь быть хорошим человеком где угодно. Тебе не нужны четыре стены и преподобный, чтобы отличить правильное от неправильного, быть хорошим человеком или разговаривать с Богом.
– Но мама…
– Переживет. Только, может, не стоит говорить ей, пока не окажешься в машине. Избавь себя от головной боли. Но помни…
– Ты будешь все отрицать, отрицать, отрицать. – Я улыбаюсь. – Спасибо, тетя Мэй.
– Я приду к восьми. Принесу остатки еды. Когда ты вернешься?
– Точно не знаю. Днем? Вечером?
– Хорошо. Тогда будем планировать, что вечером. Развлекись там.
Я завершаю звонок и улыбаюсь.
Ночь с Генри в отеле. Первая ночь, когда я останусь с ним. Без мамы, без необходимости прятаться. Звучит как рай. Просто чтобы попасть туда, придется пройти через ад.
Мама, видимо, принимает мое беспокойство за душевную боль, потому что, как только я возвращаюсь к прилавку с кукурузой, она успокаивающе гладит меня по спине.
– Ну-ну. Сейчас тебе больно, но скоро все пройдет, и ты только спасибо скажешь. – Она цокает языком. – Рада, что этот мужчина нашел себе другую. Тебе не нужен кто-то вроде него. Вон тот, кто тебе нужен. – Она кивает в сторону Джеда, который складывает последние початки, годные только на корм скоту.
Она как Терминатор.
Она никогда не остановится.
– Мы вернемся домой, приведем себя в порядок и поедем к Эндерби на ужин. А потом придут Болдуины. Заменишь папу за карточным столом, если ему будет тяжело играть в бридж.
Я съеживаюсь. Бридж с Болдуинами – это неизбежные расспросы миссис Болдуин о моем менструальном цикле и бесстыдные взгляды мистера Болдуина на мою грудь. Эти двое просто чертовски странные.
Я не говорю ни слова. Просто беру коробку с деньгами и иду к грузовику, стараясь не подпрыгивать от радости.
