Текст книги "Научи меня (ЛП)"
Автор книги: К. А. Такер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
– Тебя это беспокоит?
Он тяжело вздыхает.
– Отец, конечно, устроит мне взбучку. Но то, что я перевел тебя в другой отдел и уехал с Аляски, сыграет в нашу пользу. А теперь… это вообще не важно. Ты больше не сотрудник Wolf, а у меня 61% акций. И будет еще больше, когда отец умрет.
Он редко говорит об отце или о том, что ему осталось максимум три года из-за рака поджелудочной железы. Я хочу спросить, но меня отвлекает порыв ветра, раздувая платье и заставляя придерживать его, чтобы оно не распахнулось.
Он замедляет шаг, когда мы проходим мимо огорода, разглядывая гроздья сочных красных помидоров. За ними – грядки перцев, цуккини и огурцов. Стручковая фасоль почти созрела.
– Что ты со всем этим делаешь?
– Продаю на фермерском рынке в субботу. Часть консервируем, но в этом году из-за того, что мама присматривает за папой, вряд ли успеем. Наверное, просто продадим свежими. Этим я и займусь завтра. Захватывающе, да? Жизнь фермерской девушки. Держу пари, ты никогда не ожидал, что окажешься с кем-то вроде меня. – Я жалею о сказанном, как только слова слетают с моих губ. Я снова напомнила ему о том, насколько разные у нас жизни.
На случай, если он вдруг забыл.
– Это твое? – Он кивает на веревку с одеждой – платьями, майками, трусиками – которая натянута между двумя гигантскими дубами.
Мне следовало убрать все перед вечеринкой, но у меня в голове было слишком много других забот, и самой главной из них оказался высокий, великолепный мужчина рядом со мной.
Я бросаю взгляд на дом. Везде горит свет, но я не вижу маминого хмурого лица, прижатого к оконному стеклу. Должно быть, она помогает папе.
– Да. Дай мне его, пожалуйста? – Я расстегиваю последние пуговицы и бросаю платье на землю, прячась за грузовиком.
Генри снимает сарафан с веревки, но не спешит отдавать, оставляя меня стоять в одном белье.
– Быстрее! – шиплю я, нервно хихикая.
Если и есть что-то, чего нельзя делать с Генри, так это торопить его, когда он не хочет, чтобы его торопили. Он перекидывает платье через плечо, прислоняется к бамперу и с ухмылкой на губах рассматривает мое тело.
– Серьезно, мама сейчас выглянет в окно, увидит меня в одном белье и у нее случится сердечный приступ. Я знаю, тебе все равно, что она возненавидит тебя еще сильнее, но мне нет.
Улыбка сходит с его лица. Он подает мне платье, молча наблюдая, как я надеваю его через голову. Это облегающее длинное хлопковое платье в черно-белую полоску, которое я купила, зная, что маме не понравится, но я решила, что в нем будет прохладно.
Я провожу руками по бедрам.
– Ну все, готово.
Он все еще смотрит на меня.
– Дело не в том, что мне все равно, Эбби. Я был бы рад, если бы она ко мне хорошо относилась. Но если после того, как я доставил тебя через всю страну и нашел лучшего хирурга-травматолога, она все равно не дала мне шанса – значит, ничего не изменится. Я не собираюсь прогибаться под того, кто уже списал меня со счетов. Я уже потратил достаточно времени, занимаясь этим с собственной матерью. – Он стискивает зубы, будто не хотел этого говорить. Со вздохом он отстраняется от ствола дерева и направляется к своему грузовику.
Я догоняю его и беру за руку.
– Ты видел ее позже? – Осторожно спрашиваю я.
– Нет. – Одно-единственное слово. Очевидно, он не хочет об этом говорить.
– Белинда сказала мне, что вы не близки?
Он резко останавливается, и от него будто исходит волна напряжения.
– Какого хрена ты говорила с Белиндой о моей матери?
– Случайно вышло… когда Скотт и твой отец были в Волчьей бухте.
– Вы случайно говорили о моей личной жизни?
Отлично. Теперь он злится. С сердитым Генри всегда было нелегко разговаривать.
– Я спросила, будет ли она на открытии, и она ответила, что твоя мать… давно не появлялась. – Сказала, что с нее хватит – это были точные слова Белинды, если я правильно помню, но я не собираюсь их повторять.
– Она ничего не знает о моей семье. – Он делает шаг, чтобы уйти.
Я встаю у него на пути и кладу руки ему на грудь, успокаивающе поглаживая.
– Я тоже не знаю. Но я хочу узнать. Поговори со мной.
Он даже не смотрит на меня, его взгляд устремлен к грузовику. К побегу.
– Я не обсуждаю свою личную жизнь с женщинами, которых… – Он замолкает и сжимает зубы.
Я понимаю, что он хотел сказать. И отстраняюсь, не в силах скрыть боль на своем лице.
Я не в силах сдержать вопрос, который так и рвется наружу.
– Я значу для тебя только это?
Наконец, он переводит на меня свой стальной взгляд.
Я задерживаю дыхание, с ужасом ожидая его ответ.
– Она ушла, когда мне было одиннадцать. Сказала, что с нее хватит. Прислала адвокатов за соглашением о разводе, и на этом все. Мы жили в школах-интернатах, лето проводили на Аляске. Я не видел отца, пока не начал работать в Wolf.
Я хмурюсь.
– И ты не видел ее с тех пор?
– Ни разу за почти двадцать лет.
Я пытаюсь осознать это, но у меня просто не получается.
– Как женщина может так поступить?
У меня нет детей, и все равно я не могу представить, как можно просто уйти от них. Конечно, Генри и Скотт не были малышами, но все же....
Они были ее детьми.
– Не знаю, Эбби. Думаю, некоторые женщины просто не созданы для этого. Во всяком случае, это было ее оправданием. – Он прочищает горло. – Мне нужно успеть на самолет. – Обойдя меня, он открывает водительскую дверь и бросает свой бумажник на консоль. – Рад, что твой отец поправляется.
Мне хочется что-то сказать о его матери, но я не знаю что.
– Я тоже.
Я чувствую внезапное напряжение между нами, и мне это не нравится.
Он, должно быть, тоже это чувствует, потому что тяжело вздыхает.
– Иди сюда.
Я делаю шаг вперед, и он притягивает меня к себе, одной рукой обнимая за спину, а другой убирая волосы с лица.
– Спасибо за… интересный день. – Он целует меня мягко, нежно. – И за потрясающий секс.
Несмотря на напряжение, мои бедра сжимаются от его слов. Я все еще чувствую его внутри себя и это сладкое жжение.
– Жаль, что ты не можешь остаться.
– Что, залезть по антенне к тебе в комнату? – усмехается он.
Мои щеки вспыхивают. Я чувствую себя ребенком.
– В городе есть гостиница. Может, в следующий раз остановишься там. – Будет ли этот следующий раз?
– Как называется?
– «The Inn».
– Оригинально.
– Это старый викторианский дом. Небольшой, но уютный. Людям нравится там останавливаться. Уверена, мистер и миссис Роудс сделают все возможное для твоего комфорта. – Только не номер с кошачьей тематикой. – Конечно, это не твой уровень, но…
– В следующий раз подумаю. – Он смотрит на часы. – Мне пора. У меня плотный график, и я встречаюсь с новым деловым партнером.
Wolf Hotels с кем-то сотрудничает? Любопытство берет верх.
– С кем?
Он ухмыляется.
– Хватит тянуть время. – Он целует меня еще раз, теперь быстро и сдержанно. – Твоя мама смотрит.
Я оборачиваюсь. Конечно, ее силуэт заполняет окно. Она даже не пытается скрыть этот факт, широко распахнув шторы и уперев руки в бока.
Неужели Джед позвонил и рассказал, что он видел? Нет… иначе она бы уже кричала с крыльца, чтобы Генри убирался к черту и никогда не возвращался.
– Напиши, когда приземлишься.
Мое сердце сжимается от разочарования, когда я смотрю, как Генри уезжает, пока его задние фары не исчезают за поворотом дороги. Потом медленно иду в дом.
Скрип… стук. Скрип… стук.
Мама сидит в своем кресле-качалке в гостиной, и, судя по ритму, она в ярости.
Она любит меня, напоминаю я себе. У меня есть мать, которая меня любит и никогда бы не бросила только потому, что ей вдруг расхотелось быть матерью. Мне повезло.
– Эбигейл!
Черт.
– Минутку! – Несмотря на доводы Генри, я не могу войти туда в другом платье. Никакого разумного объяснения для этого не существует. Поэтому я стремглав взлетаю по лестнице в свою комнату и натягиваю пижаму.
Я спускаюсь вниз и наливаю себе стакан воды. С большой неохотой и тревогой я делаю глубокий вдох и вхожу в гостиную с видом, словно ничего не случилось. Я подхожу прямо к папе, устроившемуся в своей больничной кровати.
– Я иду спать.
– Не раньше, чем мы поговорим, – требует мама за моей спиной.
Я чувствую как ее глаза острыми кинжалами впиваются мне в спину.
– О чем? – спрашиваю я нарочито спокойно.
– Ты прекрасно знаешь, о чем.
Я тяжело вздыхаю, глядя на папу, который выглядит усталым. Он благословил нас с Генри, напоминаю я себе. Так что я смертельно разочаровываю только одного из родителей.
Он тянется, чтобы взять меня за руку и сжать ее.
– Спокойной ночи, Эбигейл. Спасибо за чудесную вечеринку по случаю моего возвращения.
– Я так рада, что ты дома. – Я улыбаюсь и наклоняюсь, чтобы поцеловать его в лоб.
– Не позволяй ей доставать тебя, – шепчет он и заговорщицки подмигивает мне.
Если бы это было так просто. У мамы есть особый дар – забираться под кожу и оставаться там.
– Бернадетт, может, дашь ей отдохнуть? Последние недели она работала на износ, – говорит папа.
– Ты бы так не говорил, если бы видел то, что я только что наблюдала у машины этого мужчины, – резко отвечает она. – Я не потерплю такого поведения под своей крышей!
– Он просто поцеловал меня! – Я отвожу виноватый взгляд, потому что то, что произошло возле амбара, определенно было чем-то большим.
– Не смей повышать на меня голос, Эбигейл Маргарет Митчелл. А если бы Джед увидел?
На этот раз мои щеки действительно вспыхивают. Хотела бы я, чтобы это было все, что он увидел. И честно говоря, несмотря на добрые слова папы, я сомневаюсь, что он будет на моей стороне, если Джед проболтается.
Я наконец поворачиваюсь к ней.
– Мы никогда не будем вместе, мама. Тебе пора это принять.
Она хмурится.
– Ты сейчас это говоришь, а когда тот мужчина перестанет появляться, что непременно произойдет, ты будешь жалеть, что не относилась к Джеду лучше.
– А с чего ты взяла, что Генри перестанет приезжать?
– О, перестань. Ты моя дочь, и я люблю тебя, ты это знаешь. Именно поэтому я хочу уберечь тебя от новых страданий. Ты не та девушка, которая сможет удержать его надолго.
Она говорит, не подбирая слова, глубоко вонзая их, словно нож, в мою неуверенность. Ту самую, что мучает меня с первой встречи с ним и все время вставала между нами.
Но я не позволю ей отравить мои мысли.
– Может, как раз та самая.
– Даже не говори так. Ему нужна женщина… – она морщится. – Я не стану произносить такие слова при твоем отце, но скажем так – не отличающаяся высокими моральными принципами.
Такая, которая только что позволила трахнуть ее на тюке сена у амбара?
Я опускаю глаза. Я все еще не могу поверить, что сделала это, но Генри умеет заставить меня забыть о моих запретах.
– Пришло время вспомнить о своих обязанностях перед семьей и этой фермой.
Во мне вспыхивает гнев.
– Все, что я делала последние три недели, было ради семьи и фермы! Я бросила работу, отложила учебу в колледже… что еще тебе от меня нужно?
– Дело не во мне. Посмотри на своего отца! Он уже не молод. Он начал подумывать о пенсии.
– Нет, не начал, – ворчит папа.
Она его игнорирует.
– Но он не сможет сделать это, пока не будет уверен, что ферма продолжит работать и мы сможем оплачивать счета. Ты хочешь, чтобы мы в старости оказались на улице?
Я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
– Этого не произойдет.
– А что ты предлагаешь? Продать ферму? Четыре поколения Митчеллов работали на этой земле. Четыре. Это история. От этого нельзя просто отказаться. Вы с Джедом должны все уладить и остаться здесь. Взять ферму в свои руки – как мы всегда планировали.
Мне так и хочется сказать, что это она всегда планировала, а не я, но это было бы не совсем правдой. Когда-то я и сама думала, что хочу именно этого. Пока не увидела, что в мире есть многое другое.
– Все изменилось, мама.
– Что это значит?
– Это значит, что, похоже, эта жизнь не для меня.
Она фыркает.
– О чем ты вообще говоришь? Конечно для тебя!
Я глубоко вдыхаю, чтобы не сорваться на крик.
– Нет… не для меня. Почему ты не хочешь меня услышать?
Она смотрит на меня так, словно я только что заявила, что собираюсь сжечь дом. Потом качает головой.
– Запомни мои слова, что бы на тебя ни нашло, это скоро пройдет. Я знала, что твоя поездка на Аляску была ошибкой. Но мы позволили тебе поехать, чтобы ты могла..
– Ты не позволяла. Это моя жизнь, а не ваша, и я бы все равно поехала, – резко обрываю я.
Мамины глаза округляются.
– Видишь, Роджер? Видишь, в кого превратилась наша милая девочка из-за этого мужчины? Поговори с ней. Я сдаюсь.
Папа тяжело вздыхает.
– Эбигейл, тебе лучше лечь спать. Уже поздно, а завтра рано вставать.
Это последнее, что ему сейчас нужно. Я принимаю его слова за разрешение уйти и, буркнув «спокойной ночи», выхожу за дверь.
За моей спиной мама все не унимается:
– Этот мужчина больше не переступит порог этого дома.
– Это земля Митчеллов. Моя земля. Он всегда будет здесь желанным гостем.
– Это все из-за твоей травмы головы. Мы ведь договорились, что я принимаю решения, пока ты не придешь в себя.
– Боже милостивый, женщина! У меня нет никакой чертовой травмы головы! Сколько врачей должны это подтвердить, чтобы до тебя наконец дошло?
Я слышу, как мама ахает.
– Ну вот, ты явно не в своем уме!
– Спокойной ночи! – Я слышу щелчок лампы.
Я бегом взлетаю по лестнице, не желая больше общаться с мамой.
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я заснула, но было уже далеко за два. Достаточно поздно, чтобы Генри прислал сообщение, что благополучно приземлился.
Но он так и не сделал этого.
Глава 6
Джед хмурится, когда на нашу подъездную дорожку сворачивает грузовик.
– Думал, он уехал, – бормочет он себе под нос, загружая бушель с помидорами в прицеп, который мы повезем на рынок. Все утро он почти не разговаривал со мной, и только когда мама выглядывала из двери, чтобы спросить, не хотим ли мы пить, его хмурое выражение на мгновение сглаживалось.
Я не обращаю на него внимания, мое сердце бешено колотится в груди, когда я смотрю на приближающийся серебристый грузовик. Сегодня утром я получила сообщение от Генри – он писал, что приехал поздно и будет занят следующие два дня.
Так что я знаю, что это не он. Но все равно надеюсь.
Седом за грузовиком на дорожку въезжает машина, и теперь я хмурюсь так же, как и Джед.
Мы наблюдаем, как из сверкающего серебристого «Dodge Ram» выходит мужчина средних лет в джинсах и рубашке. Кажется, что машина только что из салона.
– Кто тут Эбби Митчелл?
Я поднимаю руку.
Он улыбается и неспешно подходит, доставая планшет, зажатый под мышкой.
– Не могли бы вы расписаться вот здесь, здесь и здесь.
– Эм… а за что я расписываюсь?
– За ваш новый автомобиль.
– Мой новый… – Зеленая «Toyota» останавливается позади грузовика, но водитель не выходит, увлеченный разговором по телефону. – Что?
– Да. Оплачено наличными сегодня утром. Черт, мне бы такую крестную-фею. Хотя парень был… требовательным. – Он усмехается, постукивая по бумагам.
Я автоматически ставлю подпись, даже не задумываясь. Генри купил мне новый грузовик?
– Ключи на консоли. Нужно что-то объяснить?
– Нет, я сама разберусь.
– Что ж, тогда наслаждайся. Она красавица – лимитированная серия, полная комплектация. – С этими словами он садится в машину. «Toyota» разворачивается и исчезает за считанные секунды.
За моей спиной хрустит гравий.
– Ты издеваешься надо мной, Эбигейл? Он обращался с тобой как со шлюхой, а ты это принимаешь? Это же грузовик за шестьдесят тысяч!
У меня отвисает челюсть, и я впервые за это утро поворачиваюсь к нему лицом.
Он бросает быстрый взгляд на мою грудь, и я инстинктивно скрещиваю руки, прекрасно понимая, о чем он сейчас думает. Мне стыдно за то, что он видел. Хотела бы я относиться к этому так же легко, как Генри.
– Генри никогда так со мной не обращался.
Джед плотно сжимает губы.
– У него даже не хватило уважения снять номер в отеле. Я бы никогда так не поступил – тащить тебя за амбар, где любой может увидеть.
– Мы постоянно целовались в том амбаре. – Прятались на сеновале, среди сена.
– Ну… это другое. И я нашел пуговицы. Раскиданные по земле. Он что, разорвал на тебе платье, которое сшила моя мать, как какое-то животное?
Я прикусываю язык. Да, именно это он и сделал. И мне понравилось.
– Хватит дуться, Джед. Ты не имеешь права. Ты же сам порвал со мной, помнишь?
Он поджимает губы.
– Если ты собираешься продолжать в том же духе, я уеду обратно в Чикаго.
Он произносит это как угрозу, с самодовольной ухмылкой, будто у него есть надо мной какая-то власть.
– Давай. Я не просила тебя оставаться.
– Но твоя мать просила.
Я закатываю глаза, но верю ему. Это как раз в ее духе.
– Ты же не дура, Эбигейл. Разве ты не видишь, что он делает? Он покупает тебя. Он будет швыряться деньгами, а потом приезжать раз в пару недель, когда ему удобно, пользоваться тобой и сваливать обратно.
– Удобно? – Я начинаю смеяться. – Ты думаешь, ему удобно приезжать?
– Пока он не получит то, что хочет, да. А когда ты станешь ему в тягость, когда перестанешь быть милой фермерской девочкой… ты больше никогда его не увидишь. Он тебе даже не верен, я не сомневаюсь в этом.
Сначала мама, теперь Джед. Они бьют точно в самые больные места. Но я им не позволю.
– Твои слова ничего не стоят, Джед.
Он вскидывает руки.
– Да ладно тебе! Я совершил ошибку, но я сейчас здесь. Когда ты стала такой жестокой?
Я разражаюсь смехом.
– А когда ты научишься отвечать за свои косяки?
Он морщится.
– Очень изящно. Вижу, он вытаскивает из тебя лучшее.
– Нет, Джед. Это ты вытаскиваешь худшее.
Мы можем стоять здесь вечно, обмениваясь колкостями. С меня хватит.
– Делай что хочешь. Оставайся или возвращайся в Чикаго. Мне все равно.
Я разворачиваюсь и иду к новому грузовику, глубоко дыша, чтобы успокоиться. Никто не умеет выводить меня из себя, как Джед.
Дилер не соврал, в салоне все по первому классу: кожаные сиденья, автоматический запуск, сигнализация, навигация, люк с электроприводом.
И механическая коробка.
Я качаю головой и достаю телефон.
Эбби: Ты с ума сошел?
Генри отвечает мгновенно, будто ждал моего сообщения.
Генри: Я? Нет. Сумасшедшие – это те, кто ездит с приклеенными скотчем бамперами.
Я закатываю глаза.
Эбби: Ты не можешь просто купить мне новый грузовик.
Генри: Я могу делать все, что захочу.
Эбби: Мой старый грузовик еще на ходу.
Генри: Это угроза на колесах. Что, если бампер отвалится, и ты кого-нибудь покалечишь?
Эбби: Ты мог купить новый бампер.
Генри: Рано или поздно ты бы застряла ночью на проселочной дороге.
Эбби: Я не езжу ночью.
Эбби: У меня нет времени спорить, Эбигейл. Прими этот чертов грузовик.
Я закатываю глаза. По тону и тому, что он назвал меня полным именем, я понимаю, что он не шутит.
Эбби: Это слишком роскошно.
Генри: Тогда тебе не понравится сумма на твоем счету.
Я впиваюсь взглядом в экран. Вчера вечером он сказал, что произошла бухгалтерская ошибка и что Белинда переведет разницу.
Генри: Сейчас не могу говорить. У меня деловая встреча за ланчем. Наслаждайся грузовиком, отремонтируй крышу амбара и найми помощников, чтобы этот придурок вернулся в Чикаго.
За этим следует смайлик с подмигиванием.
– Что ты творишь, Генри? – бормочу я, открывая банковское приложение, чтобы посмотреть, сколько денег мне перевели.
При виде цифр у меня отвисает челюсть.
– Эбигейл! – Мама спускается по лестнице, свирепо глядя на меня. – В чьем грузовике ты сидишь?
Она уже все поняла. Поэтому и злится.
Мне нужно ответить Генри. Нет, мне нужно позвонить ему и сказать, что он не может переводить деньги на мой счет, что он должен забрать их обратно. Бухгалтерская ошибка, черт возьми! Это в десять раз больше, чем я заработала за все лето!
Но сначала придется разобраться с мамой.
– Эбигейл, не смей меня игнорировать!
– Очевидно, это ее, – отвечает за меня Джед.
Я бросаю на него убийственный взгляд.
– Что значит ее? Это же новенький грузовик! У нас нет на него денег. Этот мужчина купил его тебе?
Я откидываю голову на удобный подголовник. Это будет настоящий кошмар.
– О, нет. Ты не станешь принимать такие подарки.
Только что я говорила то же самое Генри, но теперь, когда мама указывает, что я могу, а что нет, мне вдруг больше не хочется от него отказываться.
– И что мне делать?
– Верни его.
– Не могу. Его уже выгнали из салона.
Я не очень разбираюсь в автомобилях, но знаю, что стоимость значительно падает, как только новый автомобиль выгоняют с парковки дилерского центра.
– Можешь отогнать обратно. Джед поедет следом и привезет тебя домой.
Я сжимаю руль. Это подарок мне, а не ей.
– Джед, принеси ключи от грузовика Эбигейл. Они должны быть у двери.
Он направляется в дом.
– Ты не можешь мной командовать. Этот грузовик не твой, а мой.
Она упирает руки в бока.
– И я могу только догадываться, чего он ждет от тебя взамен. – Я чувствую на себе взгляд Джеда, но игнорирую его, наблюдая, как раздуваются ноздри мамы. Мой собственный гнев вот-вот вырвется наружу. – Я хочу, чтобы эта штука немедленно исчезла с моей территории, ты слышала?
– Без проблем!
Грузовик заводится с низким мощным урчанием, каким обладают только новые машины. Я включаю первую передачу, выжимаю сцепление и с ревом выезжаю на дорогу, один раз взглянув в зеркало заднего вида, чтобы сквозь облако пыли разглядеть стоящих бок о бок маму и Джеда с потрясенными лицами.
***
Люси Хорнбек нажимает кнопки на старомодном кассовом аппарате. Ее отец Ллойд, владелец магазина, не верит в компьютеризацию. Терминал для карт он завел всего пять лет назад и им можно воспользоваться, только если покупка больше двадцати пяти долларов.
– Можешь просто записать на счет? Я заеду рассчитаться завтра. Я забыла кошелек дома. – Когда в безумной спешке убегала от мамы.
– Конечно. – Она хмурит густые темные брови, записывая сумму в книгу. Я живо представляю, как бы Кэти отреагировала на этих «гусениц». – Так… Я слышала, у тебя новый грузовик?
Два часа. Именно столько прошло с тех пор, как я оставила маму и Джеда в облаке пыли. А слухи уже поползли. Я каталась по городу, привыкала к машине и пыталась успокоиться. Меня видело множество людей, так что вполне возможно, что кто-то случайно упомянул об этом Люси, когда заходил за кормом. Или, может быть, это был парень из дилерского центра, который слишком громко рассказывал в кафе о грузовике, который был куплен, оплачен наличными и доставлен на ферму Митчеллов.
– Сегодня забрала.
– Джед звонил, спрашивал, заезжала ли ты. Он мне сказал, – говорит она, подтверждая свой источник, хотя меня это не интересовало. Она выглядывает в окно. – Ого! Ничего себе, какой навороченный!
– Ага.
– Ты не заработала столько на Аляске, не правда ли? – В ее глазах появляется любопытный блеск. – Это твой босс тебе купил?
Видимо, Джед не рассказал эту часть. Не хочет, чтобы шептались о моем богатом парне. Лучше пусть говорят, что он отложил учебу, чтобы помочь нам, и что это только вопрос времени, когда мы снова будем вместе.
Мы с Люси знакомы с начальной школы. Наверное, поэтому она считает нормальным прямо спросить меня об этом. Все, что я ей скажу, разнесется по городу, это точно. Хочу ли я этого? Я уверена, что большинство людей подумают то же, что и Джед, но будут ли они меня за это осуждать?
Все решат, что он меня покупает, как считают мама и Джед?
Слава богу, из подсобки появляется Ллойд, почесывая живот и поправляя бейсболку.
– Эбигейл Митчелл. Как дела? Как Роджер? Слышал, вчера вернулся домой.
– Да. Идет на поправку. – Каждый раз, когда я прихожу сюда, Ллойд непременно спрашивает про отца. Они знакомы с пеленок. Когда три года назад жена Ллойда – мать Люси – умерла от рака, мы с отцом несколько дней помогали в магазине, чтобы дать им время поскорбеть.
– Ты за гранулами?
– Четыре мешка.
Он достает рабочие перчатки из заднего кармана.
– Подъезжай сзади, закину в кузов.
– Отлично, спасибо. – Мешки тяжелые, я справлюсь, но помощь не помешает. – Увидимся, Люси.
– Обязательно!
Я сбегаю прежде, чем она сможет продолжить допрос.
***
– Почему она не может просто позволить мне жить своей жизнью? – ворчу я над кусочком персикового кобблера. Сейчас три часа дня, в «Жемчужине» никого нет, кроме мужчины, который сидит в углу у окна и читает газету. Наплыв начнется через час, когда народ повалит, чтобы воспользоваться вечерней скидкой и посплетничать.
– Может. Если это будет ее версия твоей жизни. – Тетя Мэй показывает мне язык.
– Она и с тобой в детстве так поступала?
– В детстве? – Она фыркает, отхлебывая кофе. – На прошлой неделе она заявила, что Ллойду Хорнбеку пора искать новую жену, и я должна дать ему понять, что заинтересована. – Она наклоняется ко мне. – Ллойд хороший. Но он меня не интересует, и я сомневаюсь, что он ищет новую жену. Ему просто нравится мой соус для спагетти.
Мы вместе смеемся. Бедная тетя Мэй. Она так много работает, что на личную жизнь у нее совершенно нет времени. Многие мужчины заигрывали с ней. Нетрудно понять почему – она привлекательная леди с пышными формами, которая громко смеется и обладает отличным чувством юмора. Но, к большому разочарованию мамы, замуж она так и не вышла.
– Она до сих пор уверена, что может устроить мою жизнь лучше меня. Хорошо, что мне не нужно ее слушать. Она мне не мать.
Я стону.
– Я больше не могу позволять ей управлять мной.
Тетя Мэй вздыхает.
– Бернадетт любит тебя. Правда, любит, так что даже не сомневайся в этом. И все, что делает, она делает из любви, потому что считает, что выбранный ею путь – лучший. Она переняла это от нашей матери.
– Она все еще думает, что я сойдусь с Джедом и буду управлять фермой. Но я не вернусь к нему!
– А насчет фермы? Ты тоже передумала?
– Да. То есть, наверное. Не знаю. Мне двадцать один, тетя Мэй! Что я вообще понимаю в жизни? Но я не вижу себя здесь. Больше нет.
Она задумчиво смотрит на меня.
– Конечно, не видишь. Ты попробовала другой жизни, увидела мир. Нет ничего хуже, чем быть прикованной к чему-то чувством вины. Взгляни на меня. – Ее зеленые глаза скользят по цветочным обоям «Жемчужины», ресторана, открытого моей прабабушкой Перл. Потом он перешел по наследству к бабушке. Тетя Мэй взяла бразды в свои руки, когда бабушка умерла от сердечного приступа. Мне было всего девять, а мама уже глубоко увязла в фермерской жизни.
– Тебе не так уж плохо здесь, правда?
– Уже нет. И даже если бы было, это не имело бы значения, потому что я слишком стара, чтобы начать новую жизнь. Я бы не знала, куда двигаться.
– Ты не старая. – Вообще-то, она всего на четыре года старше Генри.
Боже мой. Я никогда раньше не считала.
Она запрокидывает голову, и ее раскатистый смех заполняет зал.
– Я хочу сказать, что, возможно, когда я взяла дело в свои руки, это не было моей мечтой, но сейчас я чувствую, что это мое. Тебе нужно что-то свое. Что ты выбрала сама, а не по принуждению. – Ее лицо становится серьезным. – Позволь мне спросить тебя вот о чем, если бы ты не была с этим мужчиной…
– Его зовут Генри, – поправляю я. У него есть имя, он не просто «этот мужчина» или «тот», или «волк», как мама его зовет.
– Верно, Генри. Если бы не он, ты бы так же отчаянно рвалась уехать из Гринбэнка и от фермерской жизни?
Я открываю рот, но не знаю, что сказать. Рвалась бы?
Печально то, что, если бы я вернулась сюда на лето и молча страдала, пока Джед выставлял Кэмми напоказ, не встретила Генри, Ронана и Коннора, не полетела на Аляску – я бы с радостью приняла Джеда обратно, не зная ничего лучшего.
Она поднимает руку.
– Не отвечай. Просто подумай об этом. Мне нужно пойти проверить, как там соус болоньезе. Я вернусь через секунду. – Тетя Мэй практически все блюда из меню готовит сама, и она известна своими исключительными кулинарными способностями.
У меня звонит телефон.
– Если это она, тебе лучше ответить, – бросает тетя через плечо. – Как бы трудно с ней ни было, она все же твоя мама.
Со стоном – потому что она права – я тянусь к телефону. Но это не мама. Я даже номер не узнаю.
– Алло?
– Это Эбби Митчелл?
– Да? – Я хмурюсь. – Кто спрашивает? – Женщина сказала «Эбби» – значит, это связано с Wolf Cove. Никто больше меня так не называет.
– Я Захира Хан из «Nailed It Branding». Мне поручили заняться вашим брендом, и я хотела бы обсудить кое-какие детали.
Я хмурюсь.
– Мой бренд?
– Да, для вашего бизнеса.
– Для… простите, кто вы… еще раз? – Я, наверное, похожа на идиотку.
– Захира Хан, «Nailed It Branding». Мы находимся в Нью-Джерси. Специализируемся на брендинге и запуске марок. Нас наняли для разработки упаковки и платформы для продажи вашей продукции.
Моей продукции?
Мыло. Вот, должно быть, о чем речь.
– Кто вас нанял? – Зачем я спрашиваю? Очевидно, что это сделал Генри.
– Честно говоря, я не знаю. Но я изучила предварительные спецификации и мне не терпится поделиться с вами некоторыми идеями дизайна.
Предварительные спецификации?
Повисает долгая пауза.
– Мы можем созвониться через неделю, в понедельник?
– Да… Конечно. Хорошо.
Договорившись с ней о телефонном звонке, я вешаю трубку и сразу пишу Генри.
Эбби: «Nailed It Branding»?
Он отвечает почти мгновенно.
Генри: В чем вопрос?
Я закатываю глаза. Он в своем деловом режиме.
Эбби: Почему они мне позвонили?
Генри: Ты хотела нанять кого-то для дизайна упаковки.
Эбби: И ты нанял их на следующий же день?
Генри: Я не трачу время впустую. Ты это знаешь.
Я качаю головой и вздыхаю.
Эбби: Это просто хобби.
Генри: Тогда пусть это будет хорошо оформленное хобби.
Эбби: Зачем ты все это делаешь для меня?
Генри: Просто поговори с ними. Мне пора. Совещание.
– Вечно ты «на совещании», – бормочу я. Какие у него могут быть важные встречи, если он отвечает мгновенно?
Тетя Мэй садится за столик.
– Что сказала Бернадетт?
– Это была не она. Это… неважно. – Как бы я ни любила тетю и ни доверяла ей больше всех в нашей семье, я не могу быть уверена, что она не проболтается маме про новый экстравагантный поступок Генри, который мама тоже не одобрит. Сколько вообще стоят такие услуги?
– Слышала, вчерашняя вечеринка удалась. Жаль, что не смогла прийти, но не нашла замену на кухню за такой короткий срок, а закрываться на ужин я не могу себе позволить.
– Это было действительно здорово. Пришло так много людей. Я думаю, папа был счастлив.
– Я слышала, этот мужчина… прости, Генри, – она виновато улыбается, – задержался допоздна?
– Откуда ты это слышала?
Она бросает на меня взгляд, который ясно говорит – а как ты думаешь?
– И что она о нем сказала?
– Ничего, что я готова повторить. Но он – главная тема разговоров в городе. Вы теперь официально пара?
– Мы «смотрим, куда это приведет». Честно? Я не знаю.
Она бросает взгляд на мой новый «Dodge» у входа.
– Похоже, это уже куда-то привело.
– Я говорила, что это слишком, но он отказывается забирать его обратно. Не знаю, что и делать.
– Значит, ему нравится тратить на тебя деньги. Когда это стало преступлением? – Она быстро добавляет: – Передашь это своей матери, я буду все отрицать.
