Текст книги "Научи меня (ЛП)"

Автор книги: К. А. Такер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 14

– Интересно, Дженни вспомнит, как блевала на мамины розы? – Бормочу я, рассматривая серое с серебряным отливом постельное белье и нежные цветочные акценты в комнате Генри. Мистер и миссис Роудс выделили ему мансарду – просторную, на весь этаж, и с видом на сад, за которым я когда-то ухаживала. Без сомнения, лучшую комнату в гостинице.

– Она ничего не вспомнит. К концу вечера она вряд ли даже видела нормально, – Генри тянется назад, чтобы снять через голову свою темно-синюю футболку, позволяя мне полюбоваться его грудью и животом, рельефными мышцами и гладкой загорелой кожей. Раньше мне не удалось насладиться этим зрелищем, я сидела к нему спиной.

Заметив, что я застыла, уставившись на него, он стонет:

– Не смотри на меня так, Эбби. Я слишком устал, чтобы что-то с этим делать.

Обычно этот мужчина ненасытен. Если Генри говорит такое, значит, он действительно выжат. Мое сердце сжимается, когда я напоминаю себе, что он прилетел сюда с Аляски всего на один день, отложив поездку в Пекин. Да, он генеральный директор, но я помню, каким кошмаром было перестраивать его встречи. Майлз меня, наверное, ненавидит.

– Если не возражаешь, я приму душ. Я чувствую, что мне нужно смыть с себя этот вечер.

Он тянется за телефоном.

– Давай. Мне нужно решить кое-какие рабочие вопросы.

Ванная маленькая, но уютная, со стеклянной душевой кабиной справа. Я раздеваюсь, захожу внутрь и встаю под струи горячей воды. Последние два дня были ужасными и потрясающими одновременно. Появление Генри заставило меня забыть весь этот кошмар с мамой, но рано или поздно мне придется с ним разобраться. Простить ее будет непросто – и за то, что она так глупо рисковала своим здоровьем, и за попытки разлучить нас с Генри.

Как убедить ее, что он хороший человек?

Потому что это так.

Просто он любит делать со мной плохие вещи.

Правильно ли было наблюдать за той парой? Получать удовольствие, глядя на них? Я бы и так кончила в его руках. Но он прав, я текла от самой развратности происходящего.

Это было так… пошло и грязно.

Мне не понравилось то, что происходило в бильярдной, но только потому, что там было некомфортно. Небезопасно. И Генри не было рядом. Я бы чувствовала себя иначе, окажись он там?

А потом потерять над собой контроль настолько, чтобы не остановиться? Зная, что у нас вот-вот появится аудитория? Пьяная, но все же. Они стояли у распахнутой двери, смотрели и слушали, как мы кончаем. Это был такой интимный момент – и тупые Дженни с Вероникой стали его свидетельницами.

Щеки пылают при одной мысли об этом.

Что это говорит обо мне, если в пылу страсти я допустила такое?

Дверь душа открывается, и Генри заходит внутрь, заполняя собой все свободное пространство. Он наклоняется, нежно целует меня в губы, ладонь скользит по моей заднице.

– Болит?

– Немного. – Сначала щипало от мыла, но, когда я закончила мыться, все прошло. Мне нравится продолжать ощущать его внутри.

– Что-то не так?

– Нет.

– Эбби… Я слишком устал для игр.

Я изучаю его, когда он запрокидывает голову и подставляет волосы под струи воды.

– Что именно ты делал?

Он усмехается.

– Можешь выражаться яснее?

– Ну знаешь… в сексуальном плане?

– А, – он выдавливает на ладонь немного шампуня. – Спрашивай конкретно, я отвечу.

– Конкретно?

– Если тебе интересно что-то определенное, я отвечу, делал ли я это. Но я не собираюсь перечислять все свои грешки, будто исповедуюсь священнику.

В голове всплывает образ Генри в узкой деревянной исповедальне, рассказывающего детали своих похождений. Он довел бы священника до сердечного приступа. Ладно…

– У тебя был секс сразу с двумя женщинами?

Он начинает намыливать волосы.

– Да.

– Сколько раз?

– Не считал.

Я закатываю глаза.

– То есть больше пары раз?

– Да. – Он усмехается.

– А больше чем с двумя?

Он медлит с ответом.

– Серьезно?

– Пару раз.

Я пытаюсь представить себе это – все эти женские тела и только один Генри. Даже сейчас, в расслабленном состоянии, его член впечатляет, минимум пять дюймов.

Он тихо смеется, и я понимаю, что хмуро смотрю на его член.

– Хочешь узнать что-то еще?

– А как насчет мужчин? Ты когда-нибудь спал с мужчиной?

– Нет.

– Хотел?

– Нет.

– Делал что-нибудь с мужчиной?

– Делил женщину, если это считается.

– А. – Марго. Как я могла забыть.

Как именно это было? Как у меня с Ронаном и Коннором? Воображение возвращает меня в тот день в грузовике. Это было… интенсивно, но по-своему интимно, потому что я полностью им доверяла.

– Даже не думай, – бурчит Генри, будто читая мои мысли.

Я молча наблюдаю, как он смывает пену с волос, мыльные струйки стекают по его груди и животу. Любопытство, наконец, берет верх.

– Почему нет?

– Почему нет… что? Почему я не позволю, чтобы другой мужчина трахнул тебя? – Его голос становится резким.

Инстинктивно я тянусь к нему, успокаивающе проводя пальцами по рельефу живота.

– Я не хочу другого мужчину, Генри. Мне просто интересно, почему ты не хочешь делать это снова.

– Есть много вещей, которые я сделаю с тобой и для тебя, если ты попросишь. Но делить тебя с другим мужчиной – не входит в их число.

– Почему? – Я вынуждаю его сказать это вслух, рассказать о своих чувствах. Он должен это понимать.

Он берет кусок мыла, начинает намыливаться, но ничего не отвечает.

– Ты делил… ее.

– Она была никем.

– А я…

Его челюсть напрягается.

– Нет.

Мое сердце сжимается. Как бы плохо Генри не выражал свои чувства, я их ощущаю. Пока мне этого достаточно.

На данный момент.

Я прижимаюсь к нему так, что соски почти касаются его кожи, встаю на цыпочки и ловлю его губы. Он не отвечает на поцелуй, но и не отстраняется, дыхание становится прерывистым, когда я провожу языком по линии его губ, пытаясь разжечь в нем желание.

Наконец он отвечает коротким, почти целомудренным поцелуем.

– Ты закончила?

– Да.

Его руки обхватывают мои бедра и разворачивают меня.

– Я скоро выйду.

– Ты меня выгоняешь? – Я обиженно надуваю губы.

– Тесные душевые – это не мое. – Он открывает дверь, шлепает меня по заднице и выпроваживает.

Что ж, справедливо.

«Скоро» оказывается десятью минутами. Десятью минутами, чтобы вспомнить всю эту безумную ночь – от того, как я оказалась заперта в бильярдной до появления Генри и того, что мы делали в его грузовике, и на что я бы никогда раньше не решилась.

Генри, кажется, предпочитает рискованные вещи. Ему нравится наблюдать и нравится, когда наблюдают за ним. У него был секс, больше чем с одной женщиной. Он делил женщину, делал Бог знает, что еще, и тот факт, что я даже не могу придумать, о чем спросить, лишь подтверждает мою неопытность.

Что еще он захочет от меня?

Стоит ли беспокоиться, что простого секса со мной со временем ему окажется недостаточно?

Он говорит, что не хочет делить меня с кем-то, но что, если это изменится? Что, если однажды мне придется делить его с кем-то, чтобы утолить его аппетит?

Одна мысль о том, что его член окажется внутри другой женщины, заставляет сердце сжиматься.

Неужели правы те, кто говорит, что я не из тех девушек, которые могут удержать интерес такого мужчины? Может, дело вовсе не в деньгах.

Когда дверь ванной открывается, Генри выходит и ложится в постель рядом со мной, свет лампы падает на его прекрасное обнаженное тело, и я не могу не задаться вопросом, как долго я еще смогу его удовлетворять прежде, чем меня станет недостаточно?

– Эй.

Он наклоняется, целует меня и одновременно выключает прикроватную лампу, погружая нас в почти полную темноту, только слабый свет уличного фонаря проникает внутрь.

– Ты кусаешь нижнюю губу.

– И что?

– Ты делаешь это, когда что-то не так.

Я медлю.

– А что, если я хочу обычного человеческого секса?

– Обычного? – По его тону я слышу, что он улыбается.

– Ну знаешь… В постели, в темноте, наедине. Просто ты и я, скучно и предсказуемо. Классический секс «член-во-влагалище».

Он вздыхает, придвигаясь ближе ко мне.

– Тогда займемся обычным сексом.

– Да, но… – Я сглатываю, опасаясь, что он снова упрекнет меня за неуверенность. – Что, если однажды меня окажется недостаточно? Что, если тебе станет скучно?

Тишина повисает так надолго, что я задерживаю дыхание.

И вот его большая теплая ладонь находит мое лицо, обнимает его, большой палец нежно водит по щеке, когда он забирается на меня сверху, осторожно устраиваясь между ног. Я пытаюсь разглядеть в темноте его лицо, но не могу, поэтому мне остается только чувствовать.

Чувствовать его вес, прижимающий меня.

Чувствовать его мятное дыхание на своем лице.

Чувствовать, как его член твердеет, упираясь в меня. Несмотря на недавнюю боль мое тело тут же откликается, становясь влажным. Я раздвигаю бедра, открываясь ему.

Его пальцы переплетаются с моими, он поднимает мои руки над головой, мягко прижимая их к постели. Он начинает целовать меня – губы нежные, но напористые, неторопливые, но неумолимые. Я стону в его губы, когда член входит в меня.

Старая кровать поскрипывает в такт его восхитительно медленным, нежным толчкам. Вскоре он уже с легкостью двигается внутри меня, лобковая кость трется о клитор при каждом движении, обеспечивая необходимое давление.

Я жду, когда он ускорится, возьмет меня сильнее, отпустит руки, чтобы поднять и согнуть мое тело для своего удовольствия. Включит свет, чтобы видеть, как подпрыгивает грудь, а я дрожу под ним. Начнет шептать мне на ухо непристойные требования.

Но он ничего этого не делает, сохраняя медленный темп, лишь иногда касаясь моего языка своим, его дыхание становится прерывистым, а большие пальцы поглаживают мои.

Это так… интимно.

Так всепоглощающе.

Его пальцы сжимают мои, и через несколько минут, когда мое имя с низким стоном срывается с его губ, он пульсирует внутри, наполняя меня своей спермой.

Отпустив мои руки, он выходит и спускается вниз. Я тянусь к нему, играя с прядями его влажных шелковистых волос, живот сжимается в предвкушении, когда его дыхание оставляет горячий след на коже. Я задерживаю дыхание.

Мне приходится глушить стоны подушкой, когда я кончаю всего через тридцать секунд, не желая, чтобы Роудсы услышали меня в ночной тишине.

Я тяжело дышу, когда он возвращается, чтобы нежно поцеловать меня, его губы на вкус – как мы оба.

– Как я могу пресытиться этим, Эбби? – шепчет он и переворачивается на спину, притягивая меня к себе. Я не хочу разрушить эту близость какой-то глупостью, поэтому молчу, слушая его дыхание, чувствуя биение сердца. Через несколько минут он засыпает.

– Я люблю тебя, Генри, – шепчу я в темноте, сожалея, что мне не хватает смелости сказать это, когда он бодрствует.

***

Боже, он так прекрасен.

Лишь однажды, в самолете на высоте тысяч футов, я видела, как спит Генри, вытянув ноги перед собой.

Он не выглядел таким.

Спокойным.

Уязвимым.

Я медленно переворачиваюсь на бок, стараясь не тревожить матрас, чтобы лучше рассмотреть моего спящего мужчину. Он лежит на спине, одна рука на подушке за головой, другая на животе. Длинные темные ресницы касаются щек.

Губы слегка приоткрыты. Они действительно идеальные – полные, розовые. Я сдерживаюсь, чтобы не провести по ним пальцем. Что они делали… со мной.

С другими.

Я позволяю своему взгляду скользнуть вниз, по его шее – даже его шея сексуальна – по груди, вниз по животу, туда, где под белой простыней отчетливо видны очертания его внушительного члена.

Я сжимаю край простыни и медленно стягиваю ее, пока он не оказывается полностью голым.

Я обожаю его член. Никогда не думала, что скажу такое о мужском достоинстве, но он такой же красивый и крепкий, как и все остальное в нем. И он полностью мой. Мне не нужно ни с кем им делиться.

Внезапно он дергается, пугая меня.

Тихий смешок Генри заставляет поднять глаза и посмотреть в его, открытые и сонные.

– Доброе утро, – я прижимаюсь к его груди, чтобы поцеловать.

– Который час?

– Почти десять.

Он стонет.

– Во сколько тебе уезжать?

– Нужно быть на аэродроме к часу.

Теперь моя очередь стонать. У меня осталось три часа с ним, а потом неизвестно, когда мы увидимся вновь. Ужас перед расставанием уже опускается тяжелым грузом на мои плечи.

Он убирает волосы с моего лба.

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

Звучит зловеще, и я мгновенно настораживаюсь.

– Да?

– Я снова еду в замок Марго. В тот, который она хочет превратить в отель Wolf.

Тот самый, где ты и ее бойфренд трахали ее?

– Да? – И что я должна сказать? Возразить?

– Я подумал, может ты захочешь поехать со мной.

– Во Францию?

– Да. Через три недели.

Я медлю.

– А она не будет против? – Потому что я точно буду чертовски против, если он останется с ней наедине.

– Она сама предложила пригласить тебя.

– Правда? – Она что, не знает, как я ревную к ней?

– Там будет еще несколько человек. – Он выскальзывает из-под меня. Я лежу на животе, любуясь его упругими ягодицами, пока он идет в ванную.

– Мне понадобится загранпаспорт. – И миллион других вещей: новый гардероб, укладка, депиляция.

Генри возвращается после душа.

– Его легко сделать. Это значит, что ты согласна?

– Мне нужно убедиться, что Джед справится без меня, но… да. – Поездка во Францию с Генри. Внутри все бурлит от возбуждения. Думаю, мама после своего представления не станет сопротивляться так яростно, как раньше. Хотя с ней никогда не угадаешь.

Хорошо бы заручиться поддержкой тети Мэй.

– Ты голоден? Мы могли бы сходить в «Жемчужину». Это совсем рядом.

– Хорошо. Мне только нужно кое-что закончить. – Он внезапно становится серьезным.

– По работе?

Он ныряет в постель, заползает мне за спину, между ног. Руки скользят подо мной. Я вскрикиваю, когда он приподнимает меня, пока мои бедра не оказываются зажатыми между его бицепсами, а задница – прямо перед его лицом.

– Вчера я был слишком груб. Мне нужно это исправить.

Я ахаю, чувствуя первое касание его влажного языка.

– Я не… – Боже мой. Один раз он уже лизал меня там. Не уверена, смогу ли…

– Отбрось свои комплексы, Эбби, и посмотри, как я возбужден.

Мне удается извернуться, чтобы увидеть его твердый член, на головке которого выступили капельки влаги. А затем очередное движение его языка заставляет меня вздрогнуть и зажмуриться.

На этот раз он не останавливается, теплое дыхание скользит по коже, прежде чем его рот накрывает меня, а язык одновременно ласкает и мучает. Я изо всех сил стараюсь расслабиться, напоминая себе, что он делает это, потому что хочет.

Меньше чем через четыре минуты я глушу крики экстаза в пуховую подушку миссис Роудс, пока Генри доводит меня до умопомрачительного оргазма.

***

Генри отправляет в рот еще один кусок бекона.

Этот грязный, развратный рот, который дарит мне столько удовольствия. Не могу оторвать от него взгляд.

– Эбби?

Проходит мгновение, прежде чем я понимаю, что он задал вопрос.

– М-м?

Уголок его губ дергается.

– О чем ты сейчас думала?

Я опускаю голову, чувствуя, как румянец заливает мои щеки.

– Не знаю, почему тетя Мэй так задерживается. Наверное, занята.

Он пристально разглядывает меня, а потом сдается и переводит взгляд на нашу небольшую семейную закусочную – центр сплетен Гринбэнка.

– Здесь сегодня полно народу.

Я узнаю нескольких прихожан из церкви. Они все с любопытством наблюдают за нами. Я улыбаюсь им, когда мы встречаемся взглядами, и они улыбаются в ответ.

Интересно, все уже знают, что я ночевала в гостинице с Генри?

Выражение лица миссис Роудс, когда полчаса назад я спустилась за ним по лестнице в своей вчерашней юбке и майке, было просто бесценным. Генри был единственным постояльцем, так что любые звуки, долетевшие до хозяев, могли исходить только от нас. Она была достаточно профессиональна, чтобы улыбнуться, кивнуть и поинтересоваться, когда Генри вернется, чтобы они забронировали для него ту же комнату.

Хотя сама миссис Роудс не большая сплетница, она живет в двух шагах от Пегги Сью, а эта женщина только и ждет каких-то горячих новостей, чтобы разнести слухи по городу.

– Ты уже говорила с брендинговым агентством? – Генри делает глоток кофе.

– Договорилась созвониться в понедельник.

Он кивает.

– Хорошо. Поговори с ними.

– Зачем ты вообще занялся этим?

Он пожимает плечами.

– Был в самолете. Нужно было убить время.

Я закатываю глаза.

– У меня нет времени на игры, Генри. – Говорю я низким тоном, пародируя его.

Это вызывает у него ухмылку.

– Ладно. Ты сказала, что это твое хобби. Не родителей. Не того мудака. Только твое.

– Ну да… – Я не понимаю, к чему он ведет.

– И тебе было неловко показывать его мне. Почему?

Я пожимаю плечами.

– Это все равно, что летом торговать лимонадом в киоске в конце подъездной дорожки в сравнении с тем, чем занимаешься ты.

Он ухмыляется, будто ожидал такого ответа.

– Я хочу, чтобы у тебя было что-то, что принадлежит только тебе и чем ты можешь гордиться на все сто. Так что действуй. Используй их по максимуму. Они занимаются не только брендингом. Они помогут с запуском бизнеса, дистрибуцией, оптимизацией производства, маркетингом. Они лучшие в своем деле. Ты научишься чему-то новому, а это всегда полезно, где бы ты ни оказалась.

– Сколько ты им платишь? – Спрашиваю я с тяжелым вздохом.

– Я не собираюсь спорить о деньгах, – бурчит он с полным ртом. – Это мои деньги, и я буду тратить их так, как мне, черт возьми, заблагорассудится.

Появляется нетерпеливый бизнес-магнат. Я не выиграю этот спор, да и не хочу.

– Хорошо. Я поговорю с ними.

– Хорошо. Дай знать, как все пройдет. – Доедая последний кусок, он вытирает рот салфеткой и смотрит на часы. – Мне скоро нужно будет уезжать.

Я тянусь через стол и накрываю его руку своей.

– Подождем еще немного. Она скоро выйдет. Она очень хочет с тобой познакомиться.

– Ты сказала, это сестра твоей матери? – Он хмурится.

– Да. Но она совсем не похожа на маму.

Как будто подслушав, тетя Мэй выходит из кухни и направляется к нам, ловко лавируя между столиками.

– Наконец-то! Прости, мне нужно было приготовить жареных кур для сегодняшнего ужина, а потом начался наплыв… Ну, ты знаешь. – Она тяжело вздыхает, сначала улыбаясь мне, затем Генри.

– Тетя Мэй, это Генри.

Если и существует изящный способ встать из-за тесного столика в закусочной, Генри овладел им в совершенстве, он поднимается во весь рост, возвышаясь над ней, и протягивает руку.

– Эбби много о вас рассказывала.

По-моему, я только раз упомянула о ней в разговоре с ним, но прозвучало правильно.

– Да? – Она хихикает. – Надеюсь, хорошее.

– Только.

– Ты можешь посидеть с нами минутку, тетя Мэй? – Мне нужно попросить ее о помощи с мамой.

– Конечно, я просто… – Она оглядывается в поисках свободного стула, но все заняты.

– Вот, я найду себе другой, – Генри указывает на свой стул. – Я настаиваю.

Она садится и бросает на меня многозначительный взгляд. Думаю, одобрительный.

– Ну, как твоя мать?

– В порядке.

– Правда? Вчера вечером здесь ужинал пастор, говорил, что очень переживает за ее сердце.

Потому что он не знает, что она натворила.

– Это долгая история, в которую я не могу сейчас вдаваться, но нам следует больше беспокоиться о ее голове.

Она поджимает губы.

– Из-за него?

Я бросаю взгляд на миссис Бакстер и ее дочь, которые млеют, пока Генри просит у них свободный стул.

– Он делает меня счастливой. Почему она этого не видит?

– Я догадываюсь. – Она делает паузу. – Он намного старше тебя.

– На десять лет.

– Как скоро он захочет остепениться, завести детей? Ты готова к этому?

Генри и дети? Вопрос застает врасплох. Я даже не задумывалась об этом, слишком занятая тем, чтобы просто удержать его интерес.

– До этого еще далеко. – Он вообще из тех, кто женится?

– Полагаю. – Она вздыхает. – Мама звонила мне сегодня. Спрашивала, не видела ли я тебя. Сказала, что ты не ночевала дома. Ты была с ним, я так понимаю?

– Да. Он прилетел поздно и скоро должен улететь. Я не увижу его несколько недель.

Она делает глоток кофе, как раз вовремя, чтобы успеть улыбнуться, когда Генри садится рядом.

– Эбби говорит, ты много путешествуешь.

– Да, иногда слишком. Собственно, я уже должен быть в Пекине.

– А мне уже тридцать пять, а я ни разу не выезжала за пределы Штатов. Грустно, правда?

– Вы удивитесь, сколько американцев не имеют загранпаспорта. – Он бросает многозначительный взгляд в мою сторону.

– До сих пор не было необходимости, – парирую я.

Мэй с любопытством хмурится, наблюдая за этим обменом репликами, и мне приходится объяснять.

– Я собираюсь с Генри во Францию. Через три недели. Если мама снова не устроит сцену.

– Понятно. – Мэй делает еще глоток, изучая меня. – Скажи, чем я могу помочь.

Я улыбаюсь с облегчением. Не все в моей жизни против наших отношений.

***

– Еще нет. – Я снимаю с него солнечные очки, ком в горле становится невыносимым. – Пока не прячь их.

– Мне правда пора, Эбби. – Его рука лежит на двери машины, одна нога уже внутри.

– Знаю, просто… Такое чувство, что я вечно прощаюсь с тобой. – Думала, с каждым разом будет легче, но все наоборот.

Его взгляд скользит по Мэйн-стрит, челюсть напрягается.

– Я предупреждал, что будет тяжело.

Да, он говорил, но я настояла, чтобы мы попробовали. Я не жалею, даже если это причиняет боль.

Я прижимаюсь к нему, в последний раз запоминая ощущение его груди под ладонью.

– Как бы я хотела поехать с тобой.

Напряжение в его челюсти исчезает.

– У тебя нет загранпаспорта. – Я закатываю глаза. – И ты нужна здесь. Своим родителям. Твоему придурку. – Он берет меня за подбородок и нежно целует в губы. – Три недели. Майлз забронирует тебе билет.

– Хорошо.

– Так ты приедешь?

– Да. Конечно. Я найду способ.

Он тяжело вздыхает и садится за руль, пряча красивое лицо за очками.

– Генри?

– Да? – Он хмурится.

Я хочу сказать ему. Хочу, чтобы он знал, что я чувствую к нему.

Дверь еще открыта, и я придвигаюсь ближе, кладу руку на его мускулистое бедро.

Открываю рот.

Его едва заметный жест головой останавливает меня.

– Не надо. Тебе будет только тяжелее.

Слова застревают в горле, когда я отступаю, не в силах игнорировать боль. Неужели это тяжело только для меня?

Двигатель с ревом заводится.

– Займи себя чем-нибудь. – Он строго поднимает бровь. – И держись подальше от таких мест, как «Билли Боб».

Мне удается сдерживать слезы, пока его внедорожник не скрывается за поворотом.

Три недели. Всего три недели, и я увижу его снова. Я знаю, где будет мое сердце.

А где будет его?