Текст книги "Бессердечное наследство (ЛП)"
Автор книги: К. Линде
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
Я сглотнула, прежде чем кивнуть. Я уже видела ту его маску. Знала, на что он способен. Именно я выпустила его зверя на волю.
Он с трудом выдохнул, пытаясь успокоиться.
– Это ты сейчас так говоришь. Посмотрим. Но единственное, о чем я прошу тебя, единственное правило, которому хочу, чтобы мы оба следовали – никаких масок наедине. – Он пристально посмотрел мне в глаза, словно одним взглядом собирался донести до меня важность этого правила. – Кем бы мы ни были, что бы мы ни делали, как бы мы не вели себя на публике, ты моя Натали наедине, а я наедине твой Пенн. Ты сможешь это сделать?
– Да, – ответила я.
Я не хотела, чтобы наедине со мной он притворялся. Не хотела, чтобы он был тем мужчиной, который управлял городом, хотела, чтобы он был наедине со мной именно тем мужчиной, в которого я влюбилась в Париже. Эти два человека уже размывались в моем сознании. Но я видела, когда он надевал маску. И была уверена, что он тоже это видит у меня.
– Уверена? Меня не обманешь.
Я кивнула.
– Я такая, какая есть.
– После сегодняшнего вечера это будет только одна сторона тебя. Готова?
Мой желудок скрутило в узел.
– Ты уверен, что Кэтрин сегодня там не будет?
– Насколько мне известно, у нее все еще медовый месяц. Понятия не имею, как она может прожить месяц наедине с Кэмденом Перси. Но слишком многого я не понимаю в Кэтрин.
– Ну, по крайней мере, для нас это хорошо, – сказала я, когда машина остановилась. Я сделала глубокий вдох, а затем выдохнула. – Я готова.
Эту часть я выучила хорошо. Как сделать видимость, что я принадлежу этому обществу. Этому меня еще научила Кэтрин год назад, когда привела на мое первое мероприятие в Верхнем Ист-Сайде. Я могла пройтись по красной ковровой дорожке с застенчивой улыбкой на лице. Я знала как нужно себя преподать и встать, что мне льстило больше всего. Доказательство этого уже имелось на «Шестой странице».
Это была самая легкая часть.
Все, что происходило потом, я всегда немного пугалась. Даже когда находилась вместе со всей командой, не чувствовала себя полностью в своей тарелке. Мне было легче находиться в обществе под руку с Уорреном или Кенсингтоном, но я все еще была той маленькой Натали, чей отец перевозил нас по всей стране будучи военным. Во мне все еще сидел моральный компас, который говорил, что правильно и неправильно. Я не видела ни стратегии этих людей, ни откровенной лжи. Я была почти не подготовлена к тому, чему становилась свидетелем, но Пенн здесь находился в своей стихии.
Это было настоящим безумием, что тот, кто так сильно ненавидел это общество, мог с такой легкостью вписываться в него. Будто он не пытался сбежать. Будто он был создан и рожден для той роли, которую постоянно играл здесь. Я думала, что он действительно был рожден для этого. Он просто отверг это общество и стиль жизни из-за своих собственных соображений.
И все же сейчас он находился здесь ради меня.
Благотворительная церемония проходила в великолепном куполообразном банкетном зале, подходящем для королевской семьи. Зал был в темно-синих и золотых тонах с большими круглыми столами вокруг небольшой сцены. Вдоль одной из стен был выставлен ряд предметов для аукциона. Мне было интересно, какие возмутительно большие ставки готовы сделать эти супербогачи.
Пенн без особых усилий стал отводить меня от столиков.
– Мы не будем смотреть до начала. Не нужно проявлять любопытство, – сказал он мне.
– О, – тихо произнесла я. – Но там кто-то уже разглядывает.
– Как ты думаешь, как это их характеризует?
– Им, наверное, скучно?
– Нет, на этом мероприятии присутствует много людей. Это одна из причин, почему я решил начать твое обучение именно с этого вечера. Я подумал, что тебе будет полезно понаблюдать за ними. У всех присутствующих здесь есть деньги. Но не все относятся к Верхнему Ист-Сайду. Существует разница в этих людях, и она бросается в глаза тем, кто в этом разбирается. Так скажи мне, люди на аукционе, организовавшие этот ужин... – начал он.
– … не из Верхнего Ист-Сайда, – предположила я.
– Правильно. Никто не перебил бы нашу цену, если бы мы что-то хотели купить, и организаторы бы заранее сообщили нам весь список, выставленный на аукцион. Так что нет никакого смысла идти и смотреть то, что там выставлено. Мы пришли сюда исключительно общаться. Аукцион вторичен.
– Понимаю. – Хотя мне это показалось нелепым. Но в том-то и состояла жизнь этого общества. Я бы никогда сама без Пенна этого не заметила.
– Осмотрись вокруг. Скажи мне, кто самый богатый человек в этом зале, – рука Пенна с теплотой дотрагивалась до моего локтя, когда мы остановились. Он щелкнул пальцем проходящему мимо официанту, тот тут же поспешил к нему, желая угодить. Он взял с подноса бокал шампанского и протянул его мне.
– Я выпью бурбон, чистый. Двойную порцию.
Официант быстро кивнул и исчез в толпе, чтобы принести Пенну выпивку.
Я удивленно покачала головой.
– У тебя это хорошо получается.
– Да, – сказал он смутившись. – А теперь сосредоточься. Ты выбрала?
Мои глаза блуждали по комнате. Чисто интуитивно я чувствовала, что вопрос с подвохом. Пенн был невероятно богат, но понятное дело, что он не имел ввиду себя. Мои глаза бегали по огромному пространству, пока я пыталась понять, кого, черт возьми, выбрать, чтобы ответить на его вопрос.
– Я не знаю. Все богатые. Может быть… вон та женщина? – Спросила я с запинкой, указывая на пожилую женщину в норковой шубе и бриллиантах, сидевшую через пару столиков.
– Голливуд, – мрачно ответил Пенн. – Это Генриетта Гровс, очень успешная кинозвезда пятидесятых. Очаровательная, но хитрая. У нее меньше половины чистого капитала той пары.
Мои глаза перешли к мужчине в сшитом на заказ черном костюме с аккуратной седеющей бородкой, и женщину, которая, как я догадалась, была его женой, в свободном черном платье. Ее волосы были зачесаны назад. Они оба выглядели лощеными, но ничего необычного.
– Джордж и Алессандра Моретти. Семья Джорджа владеет половиной коммунальных предприятий в стране. Алессандра в приданном имела пять сетей отелей, пересекающих среднюю Америку. Вместе они получают деньги из поколения в поколение в Америке и Италии. Ты никогда не узнаешь этого нигде, если только не разглядишь, если относишься к этому обществу, ты не можешь этого не видеть.
– Чего именно? – Спросила я, наблюдая за Алессандрой.
Она была хорошо одета, с утонченностью и элегантностью. Но мне ничто не говорило о том, что они были так богаты, как утверждал Пенн.
– Ты помнишь, как впервые появилась в этом обществе? Как к тебе относились люди? Кто это такая, спрашивали они себя, чем ты владеешь?
Я пожала плечами.
– Кэмден подумал, что я какая-то модель из Калифорнии. Большинство людей сразу поняли, что я не из этих краев. Я тогда решила, что все дело в цвете моих волос.
При этих словах улыбка Пенна осветила лицо, он смахнул с моего плеча прядь серебряных локонов. Затем на лицо тут же вернулась маска, которую он так хорошо умел носить.
– Да, волосы определенно сыграли свою роль. Но все дело в том, как ты себя ведешь. Как носишь свою одежду. Мелодичность, неторопливость речи. Невинность в твоих глазах. Все это говорит, что ты не контролируешь ситуацию, в которой оказалась. В тебе не чувствуется сила и уверенность. А это значит, что ты не одна из нас.
– В... этом что-то есть, – неохотно призналась я. Меня выворачивало наизнанку от мысли, что все во мне выдавало, что я не отсюда. – Но «Шестая страница» посчитала меня нью-йоркской элитой.
– Что в тебе было тогда особенного? – спросил он, ухватившись за мой вопрос, ну, настоящий профессор. – Ты убрала свои волосы, на тебе было совсем не твое платье и туфли.
– Уверенность. Тот факт, что ты чувствовала себя там в своей тарелке и хотела, чтобы все об этом узнали. Ты действительно тогда принадлежала этому обществу. В этом вся разница.
– Не знаю…
– … ты должна принадлежать ему, Натали. Не притворяться, что принадлежишь, а просто принадлежать. Вспомни тех, кого ты знаешь из нашего круга. Вспомни, как они порхают по жизни, будто этот мир создан специально для них, будто он весь принадлежит им и ничто не сможет их остановить. Ты должна взять эту черту, запереть в бутылку и носить, как в «Тринити». А потом должна носить эту черту характера повсюду как духи.
Легче сказать, чем сделать.
Но он был прав.
Кэтрин шла по жизни в полной уверенности, несмотря на то, что ее отец растратил все ее деньги, и она почти лишилась всего, но с уверенностью, что она продолжит свою жизнь в этом обществе, получая все блага, словно созданные специально для нее. Потому что не было такого случая, чтобы падая она не приземлилась на все четыре лапы. Даже Ларк, которая почти не жила в этом мире, выхаживала так, точно зная, что этот мир принадлежит ей. Сестры Льюиса, Шарлотта и Этта, при своем появлении все ставили вверх дном. Но ни одни двери перед ними не закрывались. Люди слушали их, готовые выполнить любой их каприз.
Даже Пенн, особенно Пенн мог управлять целой комнатой, заполненной людьми, одним лишь взглядом сексуальных голубых глаз. Его губы изогнулись. Он засунул руки в карманы. Он руководил мной, и я поняла, вспомнив, что он всегда так делал. Он знал, что заставил меня тогда обратить на него внимание на балконе в Париже семь лет назад. И все благодаря его уверенности Верхнего Ист-Сайда.
– Ты поняла. Теперь видишь, – кивнул он.
Я покраснела от его одобрения. И обнаружила, что мне оно понравилось.
– А теперь понаблюдай за сегодняшним вечером. Набирайся уверенности в себе и тому, что это общество принадлежит тебе. Тогда начнется настоящая работа, – сказал он, проводя меня к нашему столику.
9. Натали
– Леди и джентльмены, большое вам спасибо за участие в благотворительном ужине в пользу детского художественного фонда. Из-за непредвиденных личных обстоятельств нам пришлось в последнюю минуту перенести выступление нашего гостя. И я рада представить вам мэра Лесли Кенсингтона.
Пенн замер рядом со мной. Я почувствовала, как от него волнами стало исходить напряжение. Его отношения с матерью были напряженными, хотя это было не совсем подходящее слово. Она хотела, чтобы он взял на себя семейный бизнес и продолжил то, чем занимался его отец, так как Корт отказался участвовать в бизнесе, его больше интересовали выпивка и вечеринки. Лесли, когда узнала, что мы встречаемся, повела себя просто ужасно. И хотя в прошлом месяце на свадьбе Кэтрин я с ней пересеклась, и наша встреча прошла довольно-таки хорошо, я не очень-то надеялась увидеть ее снова. Особенно в качестве сопровождающей его сына на этом ужине.
– Ты знал? – Шепотом спросила я.
Он отрицательно покачал головой.
– Это все усложняет.
– Может, нам уйти?
Он стиснул зубы.
– Будет еще хуже, если мы уйдем. Я не хотел бы, чтобы ты потом с этим разбиралась. Похоже, тогда ты получишь очередные нотации от моей матери.
Я не стала спрашивать, что он имеет в виду. Поняла, что если у меня и состоится разговор с его матерью, то он явно будет не очень приятным. Мы с Пэнном только решили продолжить, начав с чистого листа. Я понимала его чувства, он все еще не мог побороть тот факт, что у меня были отношения с Льюисом. Да еще его любопытная и самоуверенная мать в центре наших разборок и отношений, скорее всего, было последним, чего он хотел бы. И я была с ним в этом согласна.
Мы закончили ужин, слушая выступление его матери. Она оказалась превосходным оратором. Теперь мне стало ясно, почему ее снова и снова переизбирали. В ней был огонь, который я частенько видела в ее сыне, когда он начинал говорить о философии. Не то чтобы я хотела его сравнивать с его матерью, но все же.
– Нам придется к ней подойти поздороваться, – сказал Пенн, когда мэр города закончила свое выступление.
– Ладно. Ты как нормально? – Спросила я его, когда мы поднялись из-за стола.
Он положил руку мне на поясницу, проводя между столами к своей матери, стоявшей в передней части зала, и шел он так, словно собирался на собственную казнь.
– Я смогу справиться с собственной матерью. Но тебе лучше всего надеть маску прямо сейчас. Мне наплевать, чтобы она не сказала. Ни о чем не беспокойся. Твое место здесь. Эта зала принадлежит тебе. Ничто из того, что она скажет тебе или мне, не должно никоим образом повлиять на тебя.
– Ты думаешь, она в высшем обществе будет мне хамить? – Недоверчиво спросила я.
– Маска, – приказал он. – Сию минуту.
Я придала своим чертам подобие тому, что видела у Кэтрин. Не пустая, ничего не выражающая, как у Пенна, а скучающая, потому что весь мир у моих ног и серебряная ложка во рту. Я выпрямила спину и почувствовала, как все мои конечности напряглись, хотя я все еще продолжала идти.
– Лучше, – со вздохом добавил Пенн. – Ужасно. Моя мать не скажет ничего ни к месту, но кто ее знает. Лучше с ней всегда оставаться начеку.
Мы обошли толпу, поздравлявшую мэра с выступлением и делающие большие пожертвования организаторам. Лесли оторвала взгляд от невысокого лысеющего мужчины, с которым разговаривала. Они слегка расширила глаза от удивления, когда увидела своего сына. Мимолетно, но даже я заметила, что она никак не ожидала, увидеть его здесь. Я понадеялась, что это хороший шанс для нас.
– Пенн, – произнесла Лесли с улыбкой политика. Той, кто с такой же вероятностью пожмет руку и поцелует ребенка, как ударит ножом в спину. – Я не знала, что ты будешь здесь, дорогой.
Она не обняла его, не протянула руки и не выказала радости от его присутствия. В жизни Пенна, должно быть, было мало любви. У меня заныло сердце. Но я не позволила своим чувствам отразиться на лице. Новая Натали не имеет права чувствовать ничего подобного. По крайней мере, на людях.
– Мама, – решительно произнес он, жестом указав на меня. – Ты помнишь Натали?
Лесли едва взглянула на меня.
– Ах да, конечно. Как я могу забыть?!
Пенн напрягся, будто собирался встать на мою защиту, хотя он сам мне посоветовал не реагировать.
– Мы познакомились на свадьбе Перси-Ван Пелт. Вы дружите с Джейн и являетесь автором бестселлера, верно?
– Верно, – легко согласилась я. Хотя понимала, что она прекрасно помнит, как мы впервые встретились. Она вышвырнула меня из своего особняка в Хэмптоне и запретила мне когда-либо снова работать наблюдателем за домами отдыха. – Рада видеть вас снова.
– Взаимно. Похоже я должна вас благодарить за то, что вы вернули моего сына в общество?
Хватка Пенн на мне усилилась, почти до боли. Было не так уж много вещей, которые сильно раздражали Пенн.
– Кто-то же должен был помешать ему стать совсем отшельником, – ответила я.
– Если бы мы могли выбросить всю эту философскую чепуху из его головы, нам всем стало бы лучше, – сказала она со смехом, как будто только что не оскорбила то, чем он занимался.
Я открыла рот, собираясь высказать мэру все, что думаю о философской чепухе ее сына, но Пенн опередил меня, словно понял, что я еще не совсем овладела искусством общения в этом обществе, он сказал с ленивой улыбкой:
– Эта философская чепуха в моей голове видно появилась с рождения. Она передалась мне от тебя или от папы?
– Мэр Кенсингтон! – раздался голос прежде, чем мэр успела ответить. Что, вероятно, было хорошо.
Я не хотела бы услышать то, что могло сорваться с уст его матери. Она совсем не понимала своего сына.
– Мы оставим тебя, – сказал Пенн, прежде чем взять меня за локоть и отойти от матери.
Мы уже находились на безопасном расстоянии от мэра, прежде чем я решила нарушить тишину между нами.
– Может, нам лучше уйти? – Предложила я.
Пенн на несколько секунд закрыл глаза и отрицательно покачал головой. Когда его глаза снова встретились с моими, я все еще могла видеть гнев и смятение. Знала, что он мучился из-за сложностей общения с матерью, хотя никогда не говорил об этом открыто.
– Уверен?
– Да, уверен. Я не позволю ей все испортить. Хочешь, верь, хочешь нет, но я на самом деле получаю удовольствие от этого вечера.
Я со смехом выдохнула.
– Пенн Кенсингтон развлекается на скучном благотворительном вечере? Ты случайно не болен?
Он хитро мне ухмыльнулся.
– Похоже, мне была нужна только твоя компания. Гораздо приятнее находиться здесь с тобой, чем одному. И обучение – это моя профессия.
– И у тебя это отлично получается. По-моему, я неплохо справилась с твоей матерью.
– Да. Но в конце мне показалось, что ты готова была откусить ей голову.
Я одарила его своим лучшим взглядом Верхнего Ист-Сайда.
– Я? – Недоверчиво спросила я. – В приличном обществе?
Он фыркнул и указал на столы для аукциона.
– Пойдем, моя маленькая шалунья. Ты слишком быстро все схватываешь.
Я последовала за ним, подальше от его матери и проблем, которые она несла с собой. Я так долго злилась на Пенна, что было странно расслабиться, перестав сомневаться в нем. Мы представляли собой очень хорошую команду. Он оказался прав. С ним было лучше. Я позволила прошлым обидам, недомолвкам упасть с моих плеч, наслаждаясь его обществом.
– А что, по-твоему, самое потрясающее? – Спросила я Пенна, пока мы степенно двигались мимо столов для аукциона. – Экземпляр первого издания классического романа, членский билет на год в «Клуб джентльменов» города или яхта.
– Понятия не имею. Наверное, что-то связанное с частным самолетом. Это обычно побеждает.
– Вы правы, – сказал мужчина позади нас. – Воспользоваться моим личным самолетом до места назначения по выбору победителя в течение недели.
Я поняла, что узнала в нем отца Кэмдена, Карлайла Перси. А рядом с ним стояла его жена, Элизабет Каннингем. Наши глаза встретились, и она улыбнулась, явно довольная моим появлением.
– Здравствуйте, сэр, – произнес Пенн, протягивая руку Карлайлу. – Это очень великодушно.
– Это меньшее, что я могу сделать. Рад тебя видеть, Пенн. – Они обменялись крепким рукопожатием. – А это…
– …Натали Бишоп, – без всяких усилий произнес Пенн.
Я протянула руку, Карлайл поцеловал ее.
– Рад познакомиться, мисс Бишоп.
– Это та девушка, о которой я тебе рассказывала, дорогой, – сказала Элизабет. Она оперлась на руку мужа, но ее маска Верхнего Ист-Сайда была так же эффектна, как и всегда. – Та фотография, которая была на «Шестой странице», в том последнем платье, над которым я работала.
– Конечно, – произнес Карлайл таким тоном, словно понятия не имел, о чем она говорит.
Затем он сразу же вступил в разговор с Пенном о бизнесе. Я никогда раньше не слышала, чтобы Пенн обсуждал семейный бизнес. Почему-то мне казалось, что он плохо разбирался в работе компании своего отца, которой теперь управлял новый генеральный директор и совет директоров. Но я ошибалась.
Может все дело было в маске Верхнего Ист-Сайда, но деловые разговоры давались ему так же легко, как лекции по философии. Я знала, что он не хочет управлять компанией. Но я была настолько поглощена его разговором, что едва заметила, как Элизабет попыталась привлечь мое внимание.
– Давайте оставим мальчиков с их скучной болтовней, – сказала Элизабет, подталкивая меня к столу, перед которым она стояла со своим мужем.
Я посмотрела на столик и увидела приз – личная консультация и примерка наряда самой Элизабет.
– Ух ты. Какой приз, – сказала я ей.
– Да, но на самом деле мой приз никто не купит, – сказала она, махнув рукой. – Не всегда женщины хотят признать, что одеты не по последней моде.
– Конечно, а кто захотел бы? – Быстро вставила я.
– Кстати, я обожаю эту статью на «Шестой странице». Мне показалось, что мое платье идеально тебе подойдет. Раз уж у нас появился кто-то такой смелый.
Я бросила на нее понимающий взгляд.
– Понятия не имею, что вы имеете в виду.
Губы Элизабет изогнулись вверх.
– Возможно, но я слышала от своей дочери, что ты тут немного всех встряхнула.
– Я?! Мне кажется, я только начинаю приспосабливаться к этому миру.
– Если ты спросишь меня, – осторожно произнесла Элизабет, – возможно, всех уже давно нужно было встряхнуть.
– И? – Мой желудок скрутило от предвкушения. Неужели Элизабет готова согласиться, что Кэтрин давно пора сместить с пьедестала?
– Конечно. Какие у тебя планы на Неделю моды?
Я оставалась совершенно неподвижной. Я слышала о Нью-Йоркской Неделе моды. Мелани была одержима модой и умерла бы, если бы узнала, что я могу на нее попасть. Но я не знала, когда состоится это событие, и у меня не было никаких планов на эту Неделю.
– Что вы имеете в виду? – Спросила я вместо того, чтобы лукавить.
– Кое-кто там должен появиться, – сказала Элизабет.
Кэтрин.
– Я пришлю тебе билет на мой показ и платье для гала-концерта.
Ее глаза стали коварными и хитрыми, говоря гораздо больше, чем она озвучила. Принимая мою сторону, она разозлит Кэтрин. И я окажусь гарантированно в том месте, где появится Кэтрин, и увижу, как все произойдет.
– Это было бы замечательно, – сказала я с улыбкой.
– Что было бы замечательно? – Спросил Пенн, появляясь рядом со мной.
– Элизабет пригласила меня на Неделю моды и великодушно предложила нарядить в свое платье.
Пенн не показал, я была уверена, что только я заметила промелькнувшую боль на его лице.
– Прекрасно. Тогда увидимся там. – Его взгляд упал на меня. – Давай сделаем ставку на аукционе, той вещицы, который ты заинтересовалась.
Я кивнула и улыбнулась Элизабет.
– Чудесно было снова повидаться с вами.
– И мне тоже, Натали. Будем на связи.
Мы с Пенном молча прошли мимо ряда выставленных на аукцион предметов, вышли через одну из боковых дверей и оказались в уединенном месте, прежде чем Пенн облегченно вздохнул.
– Черт, ты должна была спасти меня от Перси, – сказал он, прислоняясь спиной к стене.
– Мне показалось, что ты полностью контролировал ваш разговор. Я даже не знала, что ты вложил деньги в компанию своего отца.
Он закатил глаза.
– Я нет. Просто в курсе всего, чтобы правдиво соврать. И это основа моей маски, Нат. Я даже могу нести всякое дерьмо Карлайлу Перси насчет бизнеса, на который мне плевать. И могу заставить тебя поверить во все, что говорю. Хотя ты знаешь, что я презираю эту компанию.
– Впечатляет.
Пенн отошел от стены, его руки поднялись по обе стороны моего тела, прижимая меня к соседней стене.
– А что ты обсуждала с миссис Каннингем-Перси?
– Неделю Моды.
– М-м-м, – сказал он, склонив голову и покрывая поцелуями мою шею. – Никогда не отводи глаза, когда врешь. Тогда все будет выглядеть правдиво, иначе твою ложь раскусят.
– Мы просто болтали.
– Да, но было что-то еще. Она заинтересовалась тобой, – он отстранился, оценивающе глядя на меня. – Почему?
– Мне кажется, ей не очень нравится Кэтрин, – призналась я.
Он поджал губы.
– Гармони ненавидит Кэтрин. Вполне логично, что Элизабет то же самое, но я подумал, возможно, Элизабет мало что знает, так как Кэтрин всегда носила ее дизайнерские вещи.
Я слегка пожала плечами.
– Думаю, ей нравится дух конкуренции.
– Ты осознанно вызовешь гнев Кэтрин.
Моя ухмылка была безжалостной.
– Вот и отлично, пусть.
Рука Пенна скользнула в мои волосы, затем его губы прижались к моим. Его тело прижало меня к стене. Наши языки сражались за первенство. Сердце учащенно билось в ответ на его требования. Не могу точно сказать, но то ли сказалось напряжение, которое нам обоим пришлось выдерживать весь вечер, но я растворилась в Пенне, не желая ничего большего, чтобы он задрал мое платье вверх по бедрам и вошел глубоко в меня. Прижимая меня к этой стене, трахая дико и безжалостно. Высвобождая всю накопившуюся энергию, вызванную попыткой приспособиться. Я поняла, может впервые, почему человек, у которого есть все, хочет сбежать из этого мира.
Затем Пенн отстранился, прижавшись лбом к моему. Наше дыхание смешалось между нами в резкий вздох.
– Нам стоит пойти ко мне, – сказал Пенн.
– О? – Прошептала я, снова прижимаясь губами к его губам.
– Я хочу быть собой, когда я с тобой, – серьезно заявил он, – тем настоящим.
– А ты не можешь быть и тем и другим одновременно?
Он покачал головой.
– Ты предупреждал, что можешь говорить и делать то, что мне не понравится. – Я расстегнула его брюки, сдвинув молнию вниз, затем нежно провела ногтями по головке члена. – Ты не учел этого.… Мне могут понравиться обе стороны Пенна Кенсингтона.
Он застонал горлом, словно зверь наконец-то сорвался с поводка, и внезапно человек стал одновременно философом и чудовищем. До боли логично и восхитительно чувственно.
Он прижал меня к стене, сильнее, чем в прошлый раз. Его руки вцепились в мое синее платье, которое он выбрал для этого вечера, дернув его вверх до середины бедер, пока оно не свернулось на моей талии. Его член вырвался из оков, открывая пульсирующую длину и потребность во мне.
Он поднял мою ногу, положив ее себе на талию, потом сдвинул мои стринги. Его пальцы скользнули во влагу, которая уже присутствовала от нашего страстного поцелуя. Я тихо застонала от ощущения его пальцев, исследующих и подготавливающих мою киску. Затем они исчезли, на его лице отразилась коварная ухмылка. Его член заменил его пальцы, и одним быстрым движением он вошел.
Я закрыла глаза, ударившись головой о стену, пытаясь не вскрикнуть. Это был не медлительный и игривый Пенн. Не такой, как в канун Нового года, когда мы не торопились и заново знакомились с телом друг друга. Сейчас он был совсем другим.
Неистовым, решительным, яростным и сильным.
Диким, возбуждающим и страстным.
Он разрушал и в то же время все собирал воедино.
Две стороны его личности воссоединились, я никогда не думала, что такое возможно. Может он тоже не мог этого предположить, что может соединить две половинки одновременно. Я не хотела, чтобы это закончилось.
Даже когда я достигла новых высот с рукой Пенна, прикрывающей мне рот, когда я тихо вскрикивала. Он входил глубоко, еще глубже в меня. Стенки влагалища сжимались вокруг его члена, я доила его до капли.
Когда мы кончили, задыхаясь и дрожа от возбуждения и напряжения, я увидела звезды в его глазах и корону, которую мы сорвали с неба, водрузив ему на голову.
И я поняла, что приобрела себе еще больше проблем.
10. Натали
Если я когда-нибудь и думала, что смогу справиться с Пенном Кенсингтоном, то лгала самой себе. Однозначно.
На следующей неделе мы проводили время в его квартире и моей новой, и я старалась слишком много не думать, хотя это была моя специальность. Хотела просто наслаждаться этим временем.
Я не отказалась от своего желания уничтожить тех, кто со мной так поступил. Чувствовала, что Пенн и я стали немного больше на равных. Да, он спорил на меня, заключив пари. Но я спала с его лучшим другом. Несмотря на то, когда начались мои отношения с Льюисом, я была уверена, что мы никогда больше не будем вместе, что никогда не прощу его, но несмотря на это, мои действия все еще были болезненными для Пенна. Итак, мы были равны.
И, вернувшись к нему, что-то дрогнуло в моей груди. Стали крутиться в голове разные слова, потом фразы, потом абзацы. Я вытащила свой компьютер с того места, где он пылился, и снова начала писать. Я понятия не имела во что все выльется, но тот факт, что я начала писать после дерьма с Льюисом и Кэтрин, было уже началом.
– Мне нравится видеть эту сцену, – сказал Пенн, подавляя зевок, выходя из моей спальни в одних трусах.
– Тотл свернулся калачиком у меня на коленях под одеялом. – Я натянула одеяло ровно настолько, чтобы он мог видеть маленькую головку Тотла, спрятанную у меня на коленях.
– А, так вот куда подевался маленький предатель.
– Я не хотела тебя будить. Ты так мирно спал.
– Ты в полной мере пользуешься тем, что у меня нет лекций по пятницам.
Я с усмешкой кивнула.
– И ты опять села писать?
– Кое-что. Не знаю, что это будет в конце. – Он открыл рот, но я подскочила, прежде чем он успел что-то сказать. – И нет, ты не сможешь это прочесть.
Он нахмурился.
– Я и не собирался. Знаю, что ты позволишь мне прочитать, когда будешь готова. – Потом он прищурился. – Если только ты не пишешь обо мне, тогда я думаю, хотел бы прочесть прежде, чем твой роман попадет в список бестселлеров.
– Да, ну... сейчас совсем другое дело. Тогда ты был ослом.
– Оооо, – выдохнул он, оставив поцелуй на моей шее. – В прошедшем времени. А сейчас я не осел?
Я вывернулась из его объятий, нарушив покой Тотла, который был совершенно сбит с толку, что ему пришлось сдвинуться на целый фут, а затем снова зарыться под одеяло. Я хихикнула.
– Сейчас ты не ведешь себя как осел. Я оставляю за собой право передумать, если ты снова решишь сделать какую-нибудь глупость.
– Справедливо подмечено. Я также оставляю за собой это право. – Он потянулся за своей темно-бордовой Гарвардской толстовкой, а я надула губки. Он рассмеялся. – А что?
Я пожала плечами.
– Ты сказал, что я пользуюсь пятницами без твоих занятий.
– Обычно да, но на самом деле мне сегодня нужно сходить в офис.
– Фу! Дурацкая работа.
Он опустился на диван рядом со мной, роясь в джинсах, которые сбросил посреди моей гостиной прошлой ночью.
– Я придумал следующий шаг для наших уроков.
– О? – Спросила я, закрывая ноутбук и глядя на него.
– Ага. Я думал, куда нам следует пойти. – Он вытащил из бумажника черную кредитную карточку и протянул ее мне.
Я настороженно посмотрела на него.
– А это еще зачем?
– Это часть урока.
– Мне не нужна твоя кредитка.
Он закатил глаза.
– Возьми, Натали.
Я осторожно взяла и уставилась на нее. Мне сразу стало как-то не по себе, даже затошнило. Я знала, что меня постоянно окружают деньги, но его безлимитная кредитка в руках была уже чем-то другим, у него имелся трастовый фонд, исчисляющийся девяти– и десятизначными цифрами.
– Второй урок касается денег. Деньги для нас просто... есть. Не совсем то, о чем все говорят, потому что деньги просто есть. Если у вас имеются деньги семьи и вы правильно с ними обращаетесь, вы – в игре. Иначе ты не относишься к нашему обществу. Вот почему мы смотрим свысока на голливудские деньги. Нуворишей, которых видим, не имеют того класса, как мы. Деньги не должны тебя пугать. Тратить их нужно легко. Я знаю, что тебе от этого не по себе.
Так оно и было. Я росла в очень маленьком достатке, и у меня никогда не было собственных денег до того, как я заключила контракт на свою первую книгу, но даже тогда для меня это было похоже, как на вырывание зубов, я боялась их тратить. Я даже не стала ловить такси под ледяным дождем.
– Другая часть денег – это одежда. Как бы тщеславно и претенциозно это ни было, одежда должна соответствовать. Мне нравится твой богемный стиль. Я хочу, чтобы ты одевалась именно так, когда мы вдвоем, но если ты выходишь в свет, тебе придется соответствовать, играть роль. А для этого тебе понадобится новый гардероб.
У меня пересохло во рту.
– Что?
– Я бы начал с «Бергдорф Гудман», а потом прошелся по «Барниз».
– Пенн, я не могу. – Я попыталась вернуть кредитную карточку. – В прошлом месяце мы с Джейн ходили по магазинам, и она купила мне пару вещей. В конце концов я вернула их в магазин. Я не могу свыкнуться с ценами в этих магазинах.
