Текст книги "Иммунитет II (СИ)"

Автор книги: Jana Mazai-Krasovskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Когда хмурый, озабоченный и усталый Гарри Поттер появился в гостиной Гриффиндора, к нему бросилась не только Гермиона, но и, как ни странно, Рон и оба его брата с сестрой.

– Отработка у Снейпа… как?

– Нам Гермиона сказала…

– Как ты, жив вообще?

– Гарри, все хорошо?

Он пожал плечами и вздохнул так, что Гермиона округлила глаза.

– Все так плохо?

– Ну… – Гарри внимательно посмотрел на подругу и криво улыбнулся остальным. – Так-то вроде бы ничего. Устал просто. А Снейп вообще куда-то уходил, надолго.

– И ты никуда не заглянул?

Эх, близнецы, близнецы...

– Я псих, что ли, – удивился он. – Мне жизнь еще не надоела, вообще-то.

– А… ты случайно не рассмотрел, чем он там свои шкафы защищает?

– Мы бы…

– На вашем месте я бы предпочел более приятные способы расстаться с этим миром. Авада Кедавра, например – быстро и без боли.

В гостиной воцарилась тишина.

– Вот к чему приводит всего один день со Снейпом, – философски заметила Гермиона, выразительно глядя на Гарри.

Близнецы сочувственно покивали, как ни странно, молча.

– Ты… Ты откуда непростительные знаешь? – выдохнул Рон.

– Эм… прочитал.

– И в какой это книжке?

– Мы тоже хотим! – сразу ожили близнецы.

Гарри тяжело вздохнул. Кажется, сейчас придется валить все на профессора, больше ничего не остается. Ведь скажи он что-то про общую библиотеку, точно заставят показать.

– Вы, что ли, совсем идиоты? – фыркнула Гермиона, обливая презрением всех троих рыжиков; Джинни же благоразумно держалась позади братьев и только слушала. – Да в газетах того времени почти на каждой странице все три этих заклинания были!

– Гарри, ты… газеты читал?

– Ну… да, конечно. Давно уже.

– А почему я не знал?

– А ты, что ли, каждый раз, как мы соберемся в библиотеку, с нами ходил? – парировала Гермиона, и Рон прикусил язык.

Гарри немного подумал, незаметно подмигнул Гермионе и…

– Я идиот! – завопил он, хватаясь за голову.

– Это тебя Снейп убедил-таки? – поинтересовалась подруга.

– Кажется, он был прав, – весьма правдоподобно простонал Гарри. – Я –  кретин, я сумку школьную там оставил.

– Гарри, ты и правда кретин, на кой тебе нужна школьная сумка на отработке?

– А вдруг он бы заставил что-нибудь писать или решать?

– И часто он так делал за два года?

– Ну… зато я домашку сделал почти на всю неделю, – на голубом глазу соврал Гарри.

– Ну ты… это… даешь, – выдавил Рон.

– Ох, горе мое… Утром сходим, заберешь, – попыталась успокоить его Гермиона, но смотрела на него с подозрением. – Ладно, я спать. Чего и вам советую, все-таки первым уроком у нас Трансфигурация! Пошли, Джинни!

И девочки удалились к себе, оставив недовольных парней в гостиной.

– Раскомандовалась, – пробурчал Рон, но больше, к счастью, ничего не добавил. Видимо, прогулка в Хогсмид, а также, скорее всего, лишняя порция сливочного пива, утомили и его. – Идешь, Гарри?

– А… да, я сейчас. Ты иди… – Гарри сам не знал, почему он затормозил, глядя на дверь. Видимо, удалось самому себя убедить в том, как ужасно будет с утра тащиться в подземелья за сумкой.

– А вы не знаете, – обратился он к близнецам, – у Снейпа вроде сегодня дежурство?

– Все еще думаешь, как спасти свои вещи?

Гарри сделал грустную мину и кивнул.

– Слушай, братец Фордж…

– Весь внимание, братец Дред…

– Нашего Гарри…

– Надо поддержать.

– Чем-то, что ему бы пригодилось!

– Дашь нам клятву, что никогда и никому не расскажешь о том, что мы тебе сейчас дадим?

– Конечно, – это было определенно интересно. – Клянусь, что никому и никогда не скажу про то, что вы мне сейчас дадите!

«Ну вот. А написать и даже показать можно», – думал про себя несостоявшийся слизеринец, пока Фред (кажется, все-таки Фред) доставал из-за пазухи сложенный пергамент.

В ближайшие пять минут Гарри узнал, как к близнецам попала «Карта мародеров» – это название было красиво начертано на верхнем крае самой настоящей карты Хогвартса, по которой двигались разные подписанные точки, как ее увеличивать в нужном месте и как уменьшать и некоторые другие очень-очень интересные вещи.

– Мы тут подумали…

– И я решил, что тебе это точно пригодится.

– Вы… хотите отдать ее мне? Совсем? А вы сами как же?

– Ну, ты же дашь нам, если мы попросим…

– Конечно! А вдруг я окажусь где-нибудь далеко, когда она вам понадобится?

– Да что ты такое говоришь! Где еще, кроме Хогвартса, может пригодиться эта карта? А живем-то мы на одном факультете, куда ты от нас денешься?

– А если, например, мне придется поехать на каникулы к Дурслям, а вам – остаться?

– И зачем тебе карта там, у магглов? Оставишь нам.

– А если забуду?

– Совой пришлешь. Гарри, ты странный какой-то в последнее время…

– Отработки со Снейпом, да еще целый день, братец мой…

– К добру не приводят, точно!

– Ну ладно. Иди выручай свою сумку!

– Мы пошли бы с тобой, только…

– Шуму будет многовато.

После ухода близнецов в гостиной кроме него никого не осталось, так что Гарри накинул на себя мантию-невидимку и развернул карту. В коридорах двигались всего две точки – Филч и профессор Снейп.

«У него действительно сегодня дежурство. Безобразие», – подумал Гарри, подождал, когда точка, поименованная как Филч, удалится на безопасное расстояние, а потом взглянул на собственную спальню. Он и сам не знал, что собирался там увидеть, но, когда в постели рядом со своей кроватью увидел две надписи: «Рон Уизли» и «Питер Петтигрю», порядком озадачился.

Во-первых, Рон выпустил крысу из клетки. Во-вторых, сделал это ночью. Зачем? А еще интересно, видели ли эту картинку близнецы – ведь, определенно, такое могло быть уже сотни раз… Надо показать профессору!

Гарри закрыл карту и рванул на третий этаж, где, если верить увиденному, сейчас находился Снейп.

Стоило профессору зельеварения взять в руки карту, как она начала обзываться. Поэтому Гарри раскрыл ее сам. И показал, что хотел. Профессор, увидев имя предателя, аж зубами скрипнул.

– Ступайте в мой кабинет, Гарри, пароль вы знаете. Я закончу обход.

И рванул по коридорам так, словно за ним черти гнались.

Гарри не завидовал тому, кто, не дай Мерлин, попадется на пути профессора, но, кажется, в школе было тихо.

Он бегом спустился в подземелья Слизерина, заметив мелькнувший в проходе к гостиной факультета чей-то силуэт, затаился, на цыпочках прошел мимо, прошептал пароль…

В кабинете он уже бывал, так что не стал долго осматриваться, а скинул мантию, прошел в небольшую нишу возле «окна» и задумался. То ли чай заварить… то ли кофе? После всех сегодняшних перипетий хотелось просто посидеть, как летом на снейповской кухне. Значит, чай. Вот этот, с мелиссой, она вроде как успокаивает, но не усыпляет. И нравится хозяину, иначе этой травы тут бы не было. Самое то.

Когда Снейп вернулся к себе, приятный запах защекотал ноздри уже с порога, и он тоже кое-что вспомнил. Летнее и приятное. Внутри словно отпустило сжатую пружину. И что его так потрясло? Ведь знал, все знал про крысу, но все же…

Одно дело знать со слов, другое – увидеть самому. Так близко. Как хотелось просто стереть тварь в порошок! Хорошо, что ему было не впервой держать в узде свои желания. И да, свои зубы в порошок стирать при этом тоже не стоит. Но Гарри… Откуда у мальчишки такое невероятное чутье?

Сначала они просто пили чай: передышка требовалась обоим. Просто посидеть спокойно, отхлебывая ароматный напиток. Вздохнуть. Всего минуту-две. А уже потом…

– Пять баллов Гриффиндору за отличный чай, – прошептал Снейп и улыбнулся просиявшему Гарри.

Кто бы мог подумать, Гарри Поттер может быть не только вечной головной болью, но и отличным успокоительным. Иногда.

– Профессор, я тут вот что подумал, – на лице мальчишки отразилось нечто непередаваемое. Снейп насторожился. – Тетя Мардж… Она собачку точно не выпустит из рук. В смысле, он от нее точно не вырвется.

Снейп едва не поперхнулся чаем. Общение псины и мисс Дурсль летом было… запоминающимся. Гарри придумал для своего крестного серьезное наказание.

– А оборотное?

– Я могу сказать тёте, что это необходимое лекарство.

– Думаете, она так легко согласится давать собаке неизвестное ей вещество?

– А если вы поможете?

Снейп пожал плечами.

– Непростительных применять не буду.

– А что вы говорили про знакомого?

Снейп вздохнул. Уговорить-то Малфоя он может, но объяснять ему все – ставить под угрозу и Сириуса, и себя, и Гарри. Хотя… Интересно, какие отношения были у Нарциссы с кузеном? Или попробовать сыграть втемную?

Они обговорили разные варианты, затем придумали несколько способов поимки Петтигрю, где основной сложностью было то, что это нужно сделать у всех на глазах, но так, чтобы на них никто не обратил внимания, и вот уже Гарри начал клевать носом. Неудивительно: весь день в напряженном ожидании, а уж потом – и говорить нечего. Потрясений сегодня хватило и ему, взрослому и довольно-таки закаленному неприятностями человеку. Но вот мальчишка встрепенулся и уставился на Снейпа, словно решая, сказать ему еще что-то или нет.

– Ну?

– А еще, – Гарри покраснел и признался: – Мне тут наврать пришлось… в гостиной. Много.

– То есть слышали все. А кому адресовалось и в чем заключалось вранье?

– Что я про непростительные в газетах прочитал, правда, это не я, это Гермиона придумала, – слегка зачастил Гарри, и Снейп одобрительно кивнул, – а еще, что я домашку сделал на всю следующую неделю… Можно я тут до утра поработаю?

– Так вот зачем вы притащили сюда полную сумку.

Снейп прекрасно понимал, что сейчас из Гарри ученик еще тот. Дать ему что-нибудь из стимуляторов? Нет… Это не лучшие вещества для подростка, особенно в таком состоянии. А специальных детских составов у него как-то еще не завелось, и это надо будет исправить. Он открыл крайний от окна шкаф и склонился к нижней полке.

Когда профессор скомандовал «Акцио работы слизеринцев за последнюю неделю ноября и первую неделю декабря прошлого года!», а потом чуть не похоронил его под грудой свитков, Гарри слегка припух. Свое красноречие временно потерял уж точно.

– Это мне? Правда? То есть... я могу?.. Списать? – с последним слогом челюсть у Гарри непроизвольно отвисла, и слово вышло смазанным.

– Можете выбрать пару работ и написать по ним свою. Но не рассчитывайте, что подобное войдет в практику, – нахмурился Снейп. – И вы мне все отработаете, потому что в этом месяце вы будете наказаны и должны с завтрашнего дня являться ко мне в половине шестого ежедневно.

– Класс! – подпрыгнул Гарри, сразу проснувшись. – То есть я скажу, что вы меня поймали, когда я за сумкой ходил, и можно будет… – он, не договаривая, расплылся в улыбке.

Можно будет каждый день совершенно открыто ходить к профессору. Да! Тем более что у них столько вопросов, столько дел. Как же все удачно сложилось-то!

– Учтите, что я иду на это исключительно по той причине, что для нормального обучения вам необходимо полноценно высыпаться.

– Только при крайней необходимости, как сегодня, – закивал Гарри, улыбаясь, но быстро посерьезнел. – По правде, так лучше бы такого больше не было.

– Перепишете своими словами, я проверю, – Снейп поднялся из-за стола, левитируя свою чашку на подоконник фальшокна.

– Я и так… Вы что… Вам делать нечего, что ли? – Гарри даже растерялся. Чего его проверять-то?

– О, узнаю хама-Поттера. Вот так почаще.

– Но, – брови Гарри встали домиком, – ведь ваше время… мне его жалко!

– Работайте. В вашем распоряжении, – Снейп окинул взглядом свитки, оценивая объем, – полтора часа.

– Спасибо, профессор, – Гарри хотел добавить еще на всякий случай извинения, но Снейп уже улетучился.

«А, точно, ему же еще школу обходить. Наверное, поэтому и злится. Он, кажется, вообще железный», – подумал Гарри и широко зевнул, хватаясь за ближайший свиток. Что тут? Ого… Зелья! Именно то, что профессор задавал! А в том свитке? Чары… Он перебрал груду домашек, сверяя темы и даты – ого, да тут почти все предметы! Кроме истории. Представив реакцию своих приятелей да и кого угодно другого, узнай кто-нибудь, что дал ему Снейп, Гарри захихикал. А потом схватился за перо.

Когда Снейп вернулся, его подопечный сопел среди свитков, уткнувшись лбом в справочник по трансфигурации. Все-таки взял еще и книги… молодец.

Снейп осторожно поднял на руки крепко спящего Гарри и шагнул к дивану. Мальчишка же вдруг обнял, уткнулся ему в шею и пробормотал:

– Мама…

Снейп чуть не уронил его. Ноги подкосились, и профессор со своей ношей на одних рефлексах и остатках силы воли сделал немыслимый пируэт, приземлившись спиной на диван. Гарри придавил его сбоку и немного сверху, обнимая и сопя куда-то в подмышку, а профессор забыл, как дышать.

Мама… Ладно бы, «отец» или «папа», это бы он, может быть, пережил… Мама… Тоска по самому близкому человеку, самому любимому… Мерлин, за что?! Сердце колотилось, как сумасшедшее. Наконец он рвано вдохнул и часто задышал, разбудив мальчика.

– Ой… Простите, профессор, – смутился тот, убирая руку с его груди. – Я что, уснул? Надо…

Тяжкий вздох свидетельствовал о том, что он подумал: пора уходить.

Надо отправлять его спать. В башню. И лучше проводить. Но Снейп сделал то, чего сам от себя не ожидал: принес подушку, плед и отдал это в руки сонного и недоумевающего Поттера.

Зеленые глаза смотрели удивленно.

– Что-то случилось, профессор?

Гарри почувствовал его смятение, ну конечно же… Снейп выскочил из гостиной.

Когда он вернулся, Гарри уже сидел, растирая лицо – пытался проснуться.

– Вот, выпейте, – в руку мальчика лег небольшой флакон. – Вы быстро уснете и выспитесь за пару-тройку часов. А мне надо снова пройтись по школе.

Гарри кивнул и выпил, хвала Мерлину, не задавая лишних вопросов.

Рука сама потянулась осторожно провести по лбу и чуть взлохматить и без того стоящие торчком черные волосы. Мальчишка, уже засыпая, улыбнулся так светло и счастливо, что что-то екнуло внутри.

«Нет, так невозможно. Надо зайти к Филиусу, потому что это… это…»

Что значит «это», Снейп сформулировать так и не смог. Но на обход захватил мантию своего ученика и в месте, свободном ото всех портретов и вообще картин, накинул ее и направился в башню Когтеврана.

Флитвик, в старинной рубашке, теплом халате и ночном колпаке, довольным, конечно, не выглядел. И то, что Снейп был взбудоражен, однако никуда не торопился, разве что к нему, от полугоблина не ускользнуло.

– И что такое срочное у тебя приключилось? – не без некоторой сварливости спросил он, мечтая спровадить «дорогого ученика», но уже понимая, что не удастся…

– Я – «мама» Гарри Поттера.

– Что? – пискнул Флитвик и отступил, отпуская дверь. – Как ты сказал?

– Это не я сказал, – вздохнул Снейп. – Это Гарри.

– Рассказывай, – протянул полугоблин, одновременно занявшись приготовлением чая. Похоже, разговор предстоял не самый простой и уж точно не короткий.

И Северус рассказал.

Он не заметил, как в его руке оказалась чашка чая, вдохнул легкий лимонный аромат, глотнул и только тогда понял, как в горле пересохло. Нет, он не должен позволять себе такие эмоции. Столько эмоций.

– Не должен, но можешь, – подхватил его мысли Учитель. – На самом деле, тут есть и плюсы, и минусы.

Флитвик не спеша отпил чаю. Северус ждал.

– У тебя появилась еще одна отдушина кроме меня, что на самом деле очень хорошо. Это как точка опоры, не помешала бы еще одна, но и это уже шаг вперед. Но, с другой стороны, у тебя появилась ахиллесова пята. Ты стал уязвим – через Гарри. Ведь случись что с ним… ты и на бывшего Хозяина с голыми руками пойдешь. Просто потому, что не сможешь иначе.

Северус чуть не возмутился, но Флитвик похлопал его по плечу:

– Это я фигурально выражаясь, ты же понимаешь. Ведь пойдешь?

Тот вздохнул и согласно кивнул.

– А вообще, Учитель – это и папа, и мама в одном флаконе, так что привыкай.

– Вы мне предложите еще отрастить что-нибудь… для полного сходства. С мамой, – произнес Снейп с явно издевательской интонацией.

– Ну… вот так уже лучше. С возвращением, Северус, – Флитвик отсалютовал ему чайной чашкой. – И все-таки, это был просто сон. Думаю, мальчику снилась мать и, почувствовав рядом тебя, он просто пробормотал это слово. Ведь взрослых, ближе, чем ты, у него нет. Но обращался он не к тебе. Хотя… Мне повторить про Учителя?

– Но почему я? Я вообще мало способен на чувства, особенно на теплые… Почему не ты, Филиус? Ты мягче, добрее…

– Да потому что ему нужно тепло человеческой души, – невесело улыбнулся Флитвик. – Гоблины такого не вырабатывают. Не умеют. Даже если они гоблины всего наполовину.

– Да твоей полугоблинской чуткости и такту кто угодно может только удивиться! – возмутился Северус. – Уж я-то знаю.

Флитвик улыбнулся.

– Ты был тогда уже взрослым. Пусть юношей, совсем зеленым, но уже жизнью битым, а главное, стоящим на своих ногах. Ты уже больше года жил сам, один в своем доме, готовился к школе, что-то зарабатывал, пусть и по мелочи, но ты справлялся. А Гарри пока еще только тринадцать. Будь он старше, все было бы совершенно иначе. Сейчас ему нужен взрослый, способный не только научить, поправить, одернуть, но и поделиться нормальным человеческим теплом. Похлопать по плечу. Обнять. Из нас двоих он тогда безошибочно выбрал тебя. Невзирая на твою роль «злого полицейского». Наплевав на два года ваших, мягко говоря, «не сложившихся» отношений. У вас с ним много общего, Северус. Очень много.

– Я знаю. Но я не собираюсь с ним сюсюкаться хотя бы потому, что просто этого не умею.

– И не надо. Ему достаточно твоего плеча, в которое он мог бы уткнуться хотя бы иногда. Хотя… я бы посмотрел, если бы ты решил попрактиковаться.

Северус было возмутился, но Учитель жестом его остановил.

– Важно понимать, что если с Гарри что-то произойдет, не дай Мерлин, ты просто сгоришь. От обета, от метки… какая разница. Но предупрежденный – вооружен. Мы с тобой знаем, как обстоят дела. Другие – нет. И пусть так остается как можно дольше. И иди уже спать, или есть еще что рассказать?

Доклад обо всем произошедшем за вечер занял на удивление мало времени. Но два варианта будущего Блэка были тем вопросом, который хотелось решить обоим.

– Использовать Малфоя, конечно, было бы идеально, но рискованно, в том числе для него самого. А вот магглы… Завтра вечером я зайду к тебе за, скажем, умострильным. Есть у меня несколько проектов, на которые не хватает времени, вот и завершу какой-нибудь из них. Когда у Гарри отработка? В шесть? И ступай уже спать, я сделаю последний обход за тебя, все равно сна уже ни в одном глазу. Заодно и подумаю.

====== 12. А поутру они проснулись... ======

Бульдог, укладывающийся в ногах Сивиллы на ее собственной кровати, как ни странно, возмущения у временной хозяйки не вызвал ровным счетом никакого. Даже заснуть ей удалось удивительно легко и спалось прекрасно.

А вот проснулась она от чужого теплого дыхания в шею и легкого касания губ. Она вздохнула и приоткрыла глаза, уже зная, что, точнее, кого увидит. Да уж, это был совсем не пес, раз даже камин разжёг. Сириус Блэк, чисто вымытый, накормленный еще с вечера и тоже, видимо, отлично выспавшийся, хитро щурился на нее из-под длинных темных ресниц. Ей бы такие. Впрочем, зачем они ей?

Мужчина нахально улыбался ей в лицо и продолжал исследовать руками ее тело везде, куда мог дотянуться. Сивилла вздохнула. Кобель.

– Все же ты слишком много времени провел собакой, – заметила она, наплевав на «доброе утро», визги, истерики и прочие глупости, вроде бы полагающиеся приличной девице, обнаружившей поутру в своей постели малознакомого мужчину.

Блэк прекратил поползновения и удивленно посмотрел на нее.

– Что-то не так?

– Конечно, раз ты бросаешься на такой суповой набор, – она обвела рукой свое тощее тело, поправила почти полностью сбившуюся ночную рубашку и прикрылась одеялом. В комнате было еще довольно прохладно.

Сириус замер было от неожиданности, но потом понес что-то насчет изящных девушек и утомленных несчастных узников, томящихся в их отсутствие.

«Мерлин, какая ахинея… и это он – мне! Обидеться, что ли?»

– Знаешь, Блэк… думаю, резиновая женщина сейчас тебе помогла бы лучше, чем я.

Вот тут он, кажется, обалдел окончательно.

– Ты откуда вообще про такое знаешь?

Сивилла фыркнула.

– Я училась всего курсом младше вас, между прочим, так что уже давно большая девочка. А что именно я повидала и как – не твое дело, Блэк.

– Неужели я когда-то успел тебя обидеть?

– Меня? – она рассмеялась, немного хрипло, немного горько. – Нет, не меня. Других примеров было достаточно, чтоб держаться от тебя подальше.

– Но я никогда… я ничего не делал, если они сами этого не хотели!

– В том-то и дело. Дурак ты, Блэк.

– И вот теперь единственная женщина, которая согласилась приютить несчастного Бродягу, отказывает мне… За что, Сивилла?

– Ну, пока я тебя не выгоняю, но мысли были, не скрою. Просто я давно уже не женщина, хм, Сириус, раз уж ты решил перейти на имена. Я ощущаю твои руки, твое дыхание, губы… но ничего не чувствую по этому поводу.

– Это… как, прости?

– Что такого непонятного я сказала? – Сивилла начала действительно закипать. Ей еще никогда не приходилось говорить об этом с кем-то, она умела виртуозно избегать подобных тем. Но сейчас… Она что, должна срочно убегать из собственной кровати, что ли? Это уж слишком. Он хочет знать? Ладно. Пусть пеняет на себя.

– Я уже почти и не человек. Я – только голос и эти проклятые глаза, которые видят слишком много. Я давно не чувствую ничего, кроме страха. Страха и усталости. Успокойся, я боюсь не тебя, Блэк. Боится только крохотная моя часть, которая еще цепляется за этот дурацкий мир. И всего двух вещей – новых пророчеств и Грима. Ты знаешь, вы похожи, когда ты та, другая собака. Только ты на самом деле не страшный, я уже поняла. Да и он, наверное… Как-нибудь я это точно узнаю.

– Ты… больна? – Сириус встревожился и сам себе удивился. В конце концов, кто она ему? Но почему-то все, связанное с ней, было важно.

Желание отступало, как вода во время отлива. Почему-то его тревожила эта женщина, странная, некрасивая, грубоватая, несмотря на всю внешнюю хрупкость, с пропитым и совсем не мелодичным голосом. Прямая, как… таких просто не бывает. Ее ломкий, деланно равнодушный голос странным образом расцарапывал что-то глубоко внутри, горькие слова впивались занозами, но не слушать их он не мог. Он хотел понять.

И он получил сполна. Ее дар-предвидение, дар-проклятие… Дар, сжигающий заживо. Способность становиться тем, в чьи глаза она смотрит, и переживать самое ужасное, что его ожидает в жизни. Теперь он понимал, почему во всех историях провидцы были отшельниками. Мерлин, кто придумал притащить ее в школу, где столько глаз?! За что? От такого кто-то сходит с ума, кто-то сам заканчивает счеты с жизнью, а кто-то тихо сгорает, как она. Тихо и страшно.

– И вовсе не страшно, вот утомительно, это да. И почему тихо? Я здесь нечто вроде записной заполошной шарлатанки, – улыбнулась она.

– Ты можешь читать мысли?

– Ты не замечаешь, когда начинаешь думать вслух? Ах да, прости.

– Что прости?

– Синдром одиночной камеры. Там было тихо?

Сириус передернулся. Она увидела еще и это…

– Да. Очень.

– Прости, – повторила она.

– Да ладно. Может, где-то есть специалисты, кто умеет обращаться с таким даром, как у тебя? Нельзя же так…

– Я не знаю. Мне никого не нашли.

– А кто искал?

– Родители, родственники… Все наследство на это спустили. Директор, декан – когда начал проявляться этот гребаный дар. Подобные мне, оказывается, рождаются исключительно редко. Лично я думаю, что вообще зря рождаются.

– Как ты можешь так говорить?

– Да потому что вы все идиоты. Потому, что это самый дурацкий и нелепый дар из всех возможных.

– Но почему?

– А почему никто из вас даже не пытается хоть что-то исправить? – она вдруг сорвалась почти на крик – впервые произнесенные вслух слова казались отрываемой от раны коркой. – Почему все покорно кивают и идут туда, где для них будет хуже всего? Зачем тогда узнавать, зачем трястись над пророчествами?! Зачем меня спрашивают? Зачем все мои слова, зачем вообще – я?! Дебилы несчастные!

– Но разве… Как можно что-то изменить?

Сивилла застонала.

– Да очень просто! Я же вижу то, что будет, если смотрю на человека здесь и сейчас. И если тебе не нравится то, что будет, так измени то, что ты делаешь. Здесь и сейчас. Себя измени. Свое поведение. Подумай о ком-то или чем-то иначе. Научи себя быть другим. О, Мерлин мой, какие же вы все идиоты!

– Прости дурака, – Сириус зарылся головой в подол ее рубашки, едва она опустила ноги с кровати.

– Не мешай, – Сивилла успокоилась так же быстро, как до этого разошлась, переложила его голову на одеяло и встала. – Хоть у меня сегодня всего один урок и будет он после обеда, мне пора. А ты можешь и дальше валяться, конечно. Только будь добр, потом трансфигурируй себе какую-нибудь другую кровать. Мне эта больше нравится.

– Мне тоже, – Сириус не оставлял надежды. Сивилла привлекала его все больше, несмотря на все то, что она рассказала. А может, как раз наоборот, поэтому… Ему еще никогда не хотелось кого-нибудь обнять, чтобы прикрыть от… мира?

– И что тебе мешает сделать копию? – она скрестила руки на груди.

– Какая ты умная!..

– Аж противно, – припечатала она. – Уже давно, и это не шутка.

Сириус вздохнул. Таких девушек он еще точно не встречал. Немногословных. Спокойных. Ироничных. Бесчувственных?.. Э, нет. Тут другое. Совсем другое.

Пока она умывалась, он оделся в тщательно вычищенную одежду. И думал, думал, думал…

Умытая Трелони выглядела совсем девчонкой.

– Слушай, – осенило вдруг Сириуса, – а если кто-то попытается… ну, изменить… Может это тебе помочь?

– Понятия не имею.

– А в Мунго?..

– Меня даже на континент возили. Это не лечится, знаешь ли.

– Это так неправильно: дар и в то же время смертельная болезнь.

– Жизнь тоже вполне себе смертельная болезнь. Ты не в курсе, что от нее в конце концов все умирают?

– Ты так об этом говоришь… – на самом деле он никогда о таком не задумывался. И спорить не получалось, ведь что сказать-то?

– Видел бы ты это все в глазах каждого из детей, у которых ведешь уроки уже больше десяти лет, еще не так бы заговорил.

– Ты… видишь смерть каждого?

– В основном. Иногда крупные неприятности. И то, что к ним ведет.

«Мерлин… Как она только это выдерживает? Как все еще не сошла с ума?»

– Но если все-таки кто-то попробует измениться и изменит свое будущее?

– Еще никто такого не делал, что я могу тебе сказать?

Сириус встал и поднял руку. И пусть в ней не было палочки…

– Я, Сириус Орион Блэк, клянусь изменить свою жизнь… измениться, клянусь сделать все, чтобы данное мне пророчество не исполнилось, и да поможет мне эта клятва! И да поможет это той, что изрекла мое пророчество, – закончил он тихо, но уверенно.

Она смотрела на него во все глаза. Неужели? Что он вообще говорит? Перед мысленным взором снова начали вставать одни образы за другими… Эти почему-то были лучше.

– Прими. Прими, пожалуйста. Сивилла…

– Я, Сивилла Эда Трелони, принимаю клятву Сириуса Ориона Блэка, и да пусть она… поможет ему, – она вздохнула. – И зачем это тебе?

– Не знаю. Просто так будет правильно.

– Ну, будем надеяться, что собачье чутье не подведет, – подмигнула Трелони.

Потрясающая девушка. Никаких соплей, никакой патетики, никакой… вообще ничего, свойственного любым девушкам, которых он знал.

– Ты и очки носишь, чтобы… не видеть?

– Поздравляю, начинаешь соображать, – оторвалась она от книги, из которой что-то выписывала себе на пергамент.

– А где твои родные? Семья? Они в Лондоне живут?

– Почему обязательно в Лондоне? В Уэльсе. Нет, я с ними не общаюсь и не собираюсь тебе ничего объяснять. Дай уже поработать.

Она склонилась над столом, и Сириус подсел рядом, глядя, как ее удивительно ровный, немного резкий почерк ложится аккуратными строчками.

– Что это?

– План урока. Мне с этим здорово Северус помог. Я ж все это время не уроки вела, а как котенок по углам тыкалась, детей чаем поила и заставляла всякую ерунду сочинять. Лишь бы занять время. А он…

– Снейп?!

– Чему ты удивляешься? Знаешь, я его люблю.

Сириус поперхнулся воздухом. Где-то в памяти было что-то, связанное со Снейпом, что-то не плохое, вроде даже полезное, но…

– За что его любить?! Он… – увидев ее глаза, он поперхнулся заготовленной тирадой и замолчал.

– Он единственный, кто всегда спрашивал только с себя, – Трелони смотрела немного в сторону, грустно улыбаясь каким-то своим воспоминаниям. – Он был зол, несчастен, он ненавидел, но… он всегда начинал с себя. И меня никогда не жалел. Просто взял и помог, когда это было нужно.

– Снейп, значит…

– Сириус, ты все еще не понял? Я. Не. Женщина. Если я люблю… это значит, я буду стараться не смотреть этому человеку в глаза. И это все. Слушай, может, мне сходить к нему за оборотным, собакой ты был куда спокойнее!

– Не уходи… Давай я просто обернусь. Ты же не испугаешься больше?

– Хорошо, давай.

Ирландский волкодав устроился возле камина и смиренно положил голову на лапы.

«Может быть, мой пес умней меня, – думал Сириус. – По крайней мере, он точно еще никого не подводил. И Гарри нравилось с ним играть. Со мной… Я же был хорошим псом?»

– И все-таки бульдог в этом помещении был бы… – Сивилла замялась. Уместнее? Компактнее? Незаметнее? Как сказать-то? В ее комнате любая собака смотрелась достаточно дико. – Я все-таки схожу за оборотным. На всякий случай.

Пес грустно вздохнул и в знак согласия стукнул хвостом по ковру.

Утром едва ли не весь факультет сочувствовал Гарри Поттеру, прошлой ночью мужественно выручившему свою школьную сумку из лап самого зловредного преподавателя и, естественно, попавшемуся и огребшему в соответствии с данным поступком. Недовольной выглядела только Гермиона, как ей и полагалось, но Гарри все же подошел к ней поближе – уж слишком выразительно она хмурилась.

– Не переигрывай, – шепнула она. – Вон, Уизли уже планируют, как напакостить профессору.

– Черт, – озадачился Гарри, но моментально нашел выход. – Тогда я возьму это на себя!

И до самого начала занятий о чем-то шептался с близнецами и довольным, как удав, Роном.

После уроков Гарри едва дождался назначенного времени и радостно помчался в подземелья. Вот только не подумал о возможной встрече с кем-нибудь из слизеринцев. Например, с Малфоем, на которого второпях едва не налетел, вывернув из-за угла.

– Ты куда это, Поттер?

– На отработку тороплюсь, Малфой! – хлопнул его по плечу «мальчик-который» и рванул к кабинету его декана.

Драко несколько минут постоял в коридоре: информация в голове не укладывалась. Поттер, летящий на отработку к Снейпу едва ли не вприпрыжку и с такой подозрительно довольной миной…

«Да он же что-то задумал! – догадался Драко. – Уизли с ним шептались на завтраке, точно! Надо срочно предупредить!» И рванул следом.

А поскольку в рабочее время кабинет декана был открыт для всех слизеринцев, влетел он без стука. И замер, глядя на мирно беседующих над каким-то пергаментом Снейпа и Поттера. Способность говорить вернулась не сразу, чем, конечно же, воспользовался профессор.