Текст книги "Иммунитет II (СИ)"

Автор книги: Jana Mazai-Krasovskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

– Малфой, есть один вопрос, так что даже хорошо, что вы так вовремя зашли. Как ваши родители относятся к собакам? Надеюсь, это не является фамильным секретом?

Поттер в это время что-то шептал над пергаментом, но надо было отвечать, так что расслышать ничего, увы, не удалось.

– Э-э… Если вы соблаговолите объяснить, для чего вам нужна эта информация, то готов вам ее предоставить, – Драко держался изо всех сил.

Если он расскажет, ему за это хоть что-нибудь объяснят?

– Ладно, если вы намерены торговаться, спрошу вашего отца, – Снейп был непрошибаем. Впрочем, как всегда.

– У нас есть борзые, – решил «расколоться» Драко. – Я слышал, что папа иногда берет их на какую-то странную охоту… Но это не в маноре, псарня у нас возле охотничьего домика.

«В конце концов, само наличие сговора этих двоих уже можно считать эксклюзивной информацией. Да это же бомба! Что-то до меня сегодня медленно доходит…» – Малфой зевнул один раз, другой…

Он уже не почувствовал, как его подхватили разом четыре руки и просто, по-маггловски, оттащили на диван.

– Это был невербальный Сомнус, да, профессор?

– Если точнее, Somnus cito minima.

– Научите?

– Гарри, об этом потом. Он минут пять проспит, не дольше. Что предлагаете делать?

Поттер вздохнул. Понятно, что учитель подкинул ему очередную задачку, но решать ее, особенно при мирно посапывающем в соседнем кресле «главном объекте» оказалось не так-то просто. К Драко он уже относился как к своему. Противнику, но – своему.

– Изъять воспоминание было бы надежней всего, но это оставит след, а значит, наведет на вас. Вам конфликты с Малфоями не нужны.

– Абсолютно. Дальше, Гарри.

– Тогда придется как-то его… присоединять? А! Есть идея! Блэк – якобы пожиратель, Малфой вроде как тоже, да? Значит, он может помочь Сириусу, считая его «своим».

– Не забывайте, что он кузен его супруги. Лорда Малфоя подкаблучником, конечно, уж никак не назовешь, но к жене он обычно прислушивается. И он собирался через пару дней по каким-то делам на континент.

– Правда? Так вы его имели в виду? Эх, надо будет как-то разобраться со всеми этим родственными отношениями. Как мало времени!

– Полагаю, вы узнаете много любопытного, Гарри. Но Малфой у нас не единственный вариант, помните об этом.

– Значит, Драко можно заслать в собственную семью, чтобы он выяснил отношение родителей к Блэку. Он будет считать себя посвященным в тайну… А я, получается, тогда на стороне Пожирателей?!

– Зачем? Вы просто на стороне своего крестного. У вас ведь больше никого нет. И не забудьте сделать большие и грустные глаза, только не перестарайтесь. Да, вот так, – Снейп улыбнулся краешком губ, глядя на рожицу Гарри. – Ну что, задача ясна?

Снейп сунул Малфою в руку небольшую статуэтку, выразительно глядя на Гарри, и отвернулся, бросив:

– Я к директору, – и только дверь хлопнула.

– А?.. – Гарри сглотнул. Его впервые оставили самостоятельно разбираться с ситуацией. Это было волнительно, ведь профессор доверился ему! Он еще раз внимательно посмотрел на Малфоя, на небольшую бронзовую фигурку грифона и улыбнулся.

– Фините инкантатем, – махнул он палочкой в сторону Драко и быстро спрятал ее в карман.

Тот открыл глаза и недоуменно осмотрелся.

– А где профессор? А как?..

– Ну ты даешь, Малфой, – Гарри смотрел на него самыми честными глазами. – Хвататься за что попало, тем более в кабинете декана.

Малфой некоторое время созерцал статуэтку.

– Это я зачем?

«Странно он ведет себя… – удивился Гарри. – Спросонья, наверное».

– Ты меня спрашиваешь? А профессора Снейпа директор вызвал.

– Давно?

– Почти сразу как ты уснул. Минут пять как.

– Почему ты меня сразу не разбудил?

– Просто ты такой… милый, когда спишь, – засмеялся Поттер. – Не выступаешь, не докапываешься. Красота же. Сидел, любовался. Подумаешь, несколько минут.

Драко захотелось двинуть этому умнику в лоб или хотя бы сказать что-нибудь язвительное, но в голову ничего не приходило, а еще он вспомнил, зачем сюда пришел. И теперь намеревался выяснить как можно больше, а уж драка с Поттером, еще и в кабинете декана… Хм. Да и для расспросов Поттер подходил гораздо лучше, чем хозяин кабинета. Драко отлично представлял, что ему скажет Снейп, если он осмелится задать пару вопросов, которые, собственно, его совершенно не касаются. Но ведь, кажется, тот его сам спрашивал что-то про собак…

– Поттер, что вы там говорили об отношении к домашним животным? – он решил начать издалека.

– Расскажу, но только если поклянешься своей магией хранить тайну! – сделал большие глаза Поттер.

Малфой сглотнул. Клясться не хотелось, но узнать, очевидно, немаленькую тайну… Вон как Поттер сверкает зелеными глазищами! Он прикусил губу.

– Я смогу посоветоваться с отцом?

– Скорее с матерью. Она же у тебя в девичестве Блэк, верно?

– Ты имеешь в виду… – сердце ухнуло от предвкушения: неужели?!

– Клятву, Малфой.

После всего, что он узнал, Драко еще долго сидел озадаченный, уединившись за балдахином собственной кровати. Он… признаться честно, сочувствовал Поттеру, гриндилоу покусай этого шрамоголового, и до сих пор не мог взять в толк, как же все так обернулось-то. Сбежавший Сириус Блэк, Пожиратель Смерти и преступник, оказывается, магический крестный Поттера, а значит… Значит, он не мог предать Поттеров! А еще это мамин кузен, и Драко прекрасно помнил, что о нем говорилось дома.

Да, у Драко Малфоя была одна слабость, которую, впрочем, поощрял отец. Он обожал секреты. В результате к тринадцати годам он неплохо научился подслушивать и, главное, не попадаться. Так что информацией о непутевом двоюродном дядюшке он располагал. И теперь решал непростую задачу, а именно – как довести кое-какие сведения до матери. Она уж точно разберется и отца подключит. Вот он удивится!

Понятно, почему декан выслушал Поттера, а вовсе не заставил его драить кучу лабораторной посуды. Он же тоже последователь Темного Лорда, а потому… Нет, но как же ему передать хотя бы записку? Совиная почта исключена: слишком ненадежно. Пусть малфоевские совы и филины никогда не отдадут письма в руки чужих, сбить их заклинанием и обездвижить – пара пустяков.

Каминные переговоры тоже легко подслушать. Значит, надо как-то пробраться домой. Но Драко совершенно не представлял, как это можно сделать. Он уже сотню раз обругал себя за то, что не взял переговорное зеркало – ему, видите ли, не хотелось, чтоб его лишний раз контролировали. Знал бы, что случится такое, ни за что бы не отказался.

Гарри в это же время вел весьма оживленную переписку с кузеном, сидя в самом дальнем закутке школьной лаборатории, пока профессор шипел на близнецов Уизли, Лонгботтома и какого-то паренька с Пуффендуя, дружно надраивающих лабораторную посуду. И ладно бы котлы, с ними все было более-менее просто, но вот флаконы с узкими горлышками были той еще засадой.

Гарри хмурился: отработка продлится долго, а значит, у него останется совсем мало времени на общение со Снейпом. Хорошо хоть, они успели все обговорить до того, как пришли наказанные ученики, когда профессор вернулся и отослал Малфоя. И просто отлично, что он поддержал идею Гарри все-таки попробовать подключить если не Дурслей, то тетю Марджори – обязательно.

Над бедовой головушкой Сириуса Блэка сгущались немаленькие тучки, и, хотя они были вполне безопасны для его жизни, Гарри не был уверен, что подействует на крестного сильнее: тетя Мардж или дементоры. Надеялся он на одно: сбегать еще раз крестному определенно будет неповадно. Тетя воспитывать умеет…

====== 13. Весь мир – театр ======

Комментарий к 13. Весь мир – театр Уважаемых читателей (некоторых!) убедительно прошу перед тем, как кидать незнакомые слова в ПБ, проверить в поисковике – поди, такие все же существуют? Слово “став” бросили мне уже 6 раз! И слово “манор”, хотя есть разночтения, но русификация именно через “а”.

Уважаемая Алина Витальевна! Большое спасибо вам от автора и от ее Музы за печеньки! )))

Неделя для Гарри промелькнула, как будто ее и не было: переписка с Дадли, «отработки» с приготовлением «бульдожьего» оборотного, причем в последние два дня в лабораторию зельеварения ухитрилась пролезть еще и Гермиона, нарочно запоров зелье на занятии и вызвав этим когнитивный диссонанс у всех присутствующих.

К неудовольствию Снейпа, пришлось припрягать Грейнджер к основному процессу и тратить время на объяснения. Однако злость профессора быстро испарилась благодаря то ли умоляющим взглядам Поттера с подругой, то ли небывалой молчаливости и знаниям Грейнджер, то ли тому великому тщанию, с которым оба подростка готовили ингредиент за ингредиентом.

Еще бы, это ведь не обычная практическая работа, а залог безопасности живого человека! Больше ничем и не нужно было мотивировать их усердие, Снейп это отлично понимал. Он быстро осознал, что наблюдение за стараниями этих двоих доставляет ему настоящее удовольствие, и с трудом удерживался, чтобы не применить этот метод уже на школьных занятиях. Действительно, вот бы просто влить в некоторых нерадивых ученичков в конце каждой практической работы результаты их же собственных «трудов»! Конечно, он так не сделает, но хоть помечтать-то можно?

Удивительно, что озвучил эту идею… Поттер. Он словно читал мысли профессора по его лицу, причем в последнее время это случалось подозрительно часто. Снейп даже свои окклюментивные щиты проверил, только без толку: с ними все было в порядке.

Успокоил его Флитвик, как более опытный. Рассказал, что такие побочные эффекты связи «учитель-ученик» достаточно распространены и ничем исключительным не являются, особенно когда ученик так молод. И тот вовсе не читает своего Учителя как открытую книгу, просто очень хорошо понимает его, причем касается это, как правило, только общей работы.

Снейп с облегчением выдохнул, узнав о последнем и кое-что сопоставив. Но все же спросил, почему у него с Флитвиком в свое время такого не происходило. И получил ехидный ответ:

– Вы, друг мой, в то время были слишком заняты собой и своими переживаниями. Не так ли?

Крыть было нечем…

Во вторник, после сдвоенного занятия по Рунам удивил Рон: написал Гарри записку, в которой попросил их с Гермионой немного задержаться, а когда в классе остались только они и профессор Бабблинг, занятая своими делами, подошел и… извинился! Мялся, правда, довольно долго, но никто никуда не торопился – последний урок. И мадам Бабблинг спокойно перебирала работы за своим столом и не собиралась выгонять их из класса.

Гарри так удивился, что у него чуть челюсть не сбрякала, а вот умница Гермиона вспомнила о том, что друг рассказывал ей, как заставлял Уизли перерисовать вышивки с одежды.

– А рисунки с одежды у тебя с собой? – озадачила она Рона.

Конечно, с собой у него их не оказалось. Совершенно случайно «где-то затерялись». Но, похоже, парень и сам удивился своей забывчивости.

Все-таки повезло, что это занятие и у профессора оказалось последним! Гермиона просто взяла обоих мальчишек за руки и потащила на консультацию. И они узнали, что – да, конечно, проход в кабинет, дверь, арка – все это тщательно обработано рунами, полностью блокирующими действие всех других рун, рунных ставов и чар, что на амулетах, что на одежде студентов.

– Почему? – удивились ребята едва ли не в голос.

– С зельями, например, все более-менее просто, а главное, явно: либо рванет, либо расплавится, либо цвет или консистенция окажутся не теми, что обычно сразу видно. Только настоящие знатоки могут незаметно испортить зелье или сделать его опасным, – просветила их мадам Бабблинг.

– То есть получается, что Руны бывают похлеще зелий?

– Рон, не перебивай.

– А вот если руны вступают в конфликт с другими рунами или чарами, все происходит быстро, а само воздействие очень сложно определить. Скрытое на самом деле намного опаснее. А традиции у всех свои, у каждой семьи, у каждого мастера одежды, у каждого артефактора, вы понимаете? Правда, это материал следующего полугодия, когда начнете активировать свои работы, ну да ладно, расскажу.

Ребята внимали как зачарованные. Подумать только, они раньше искренне считали зельеварение самым опасным предметом! Гермиона с трудом боролась с желанием тут же схватить блокнот и начать конспектировать, а профессор продолжала.

– У вас же пока ровным счетом ничего нет: ни чутья, ни опыта. Так что, если мистер Уизли или мистер Поттер сделают в своей практической работе хвостик у какой-нибудь руны длиннее на миллиметр или чуть более пологим… все, пиши пропало. Из кабинета их, скорей всего, вынесут.

Лица всей троицы непроизвольно вытянулись.

– Нет, это на самом деле обычно не смертельно… для человека. Для его тела. Хотя тяжелая болезнь тоже вполне возможна. Но это может случиться хоть с магом, хоть с магглом. Для магов опасность в том, что несогласованные руны перекрывают магические каналы быстро и незаметно. И отменить это чаще всего не под силу даже Мастерам Рун.

– Ого…

– Ужас какой…

– Так получаются сквибы? – спросил Гарри.

– Один из возможных вариантов, – покивала мадам Бабблинг. – Поэтому, например, беременные волшебницы следят за одеждой и домом тщательнейшим образом и, пока ребенку не исполнится год, стараются ни с кем не контактировать, кроме самых близких и проверенных людей. Даже родственников приглашают в дом далеко не всех.

– Но это же может быть опасно… тут, в школе! Для нас! Ведь если кто нанесет такие руны где-то в проходе, например, в столовую, то можно будет легко навредить – ведь все защиты тоже отменяются, не так ли? – Гермионе стало явно не по себе.

Профессор быстро успокоила ее, объяснив, что для активации такого става, который сделан в классе, необходимо, во-первых, быть, как минимум Мастером Рун, во-вторых, связать их с собственной магией и магией Хогвартса.

– Без правильной активации, как вы знаете, руны не работают. А чем сложнее цепочка или став, тем больше нюансов в активации. Класс защищен, как ни одно из помещений Хогвартса. Кстати, при вступлении в должность все преподаватели подписывают особый договор, и на нем есть три рунические цепочки. В результате никто из профессоров не может навредить ученикам: следствием подобных попыток станет лишение магии, а то и смерть. Так что залогом вашего благополучия в моем классе служит моя собственная магия и жизнь.

Тут-то Гарри возмутился и едва не проговорился про Квиррелла, с трудом сумев переключиться на рассказ о том, как Рон Уизли все время забывал о намерении разобраться с рунами на своей одежде, как пришлось едва ли не заставить его сделать-таки рисунок, и вот теперь он оставил его непонятно где или даже потерял!

Мадам Бабблинг нахмурилась.

– Вышивки, полагаю, делала ваша мать, мистер Уизли?

– Не знаю, я никогда не видел ее за вышиванием, – развел руками Рон.

– Молли Прюэтт… Помню, помню, – вздохнула профессор. – Ничего не могу сказать хорошего, у меня она никогда не блистала. Она не ходила на мой основной курс, а обязательный в те времена ознакомительный закончила с весьма посредственными результатами. К сожалению, у вашей матери в юности были совсем другие интересы, а научить против воли… Скажите, у вас в моем классе возникают какие-то не свойственные вам обычно ощущения?

– Э… не знаю, вроде ничего непривычного. Тут я чувствую себя, будто сел играть в шахматы, вот! – признался Рон. – Мне тут… нравится. Хорошо, спокойно. И так понятно все. Вы просто здорово объясняете! – он покраснел.

– А вы хороши в этой игре? – профессор словно не обратила внимания на его неловкий комплимент.

– Еще как! – ответил за приятеля Гарри.

– Да, это похоже на блокировку каких-то ваших способностей, а может быть, и на направленное воздействие. Может быть, вы все-таки покажете, что там у вас?

– Но… я же не могу тут… раздеться, – от физиономии Уизли можно было, наверное, свечу зажигать.

– Не понимаю, – нахмурилась профессор. – Вам совершенно не обязательно раздеваться у всех на глазах. Я, конечно, не слишком сильна в трансфигурации, но сделать пару плотных ширм, пожалуй, сумею. Десяти минут, полагаю, вам хватит?

– Да он за пять тогда скопировал, – выдал приятеля Гарри.

Когда Рон Уизли передал рисунок профессору, та посмотрела на листок очень внимательно, но только покачала головой.

– Я пока ничего не могу вам сказать, мистер Уизли. Хорошо бы иметь исходный образец, на вас только копия, но и это не поможет быстро решить вашу проблему. Впрочем, попробуйте пока поносить в карманах какую-нибудь из ваших шахматных фигурок. Они ведь у вас старинные, верно?

– Ну… да, они очень старые, профессор.

– Прекрасно.

– А… почему? – Рон частенько смущался того, что его вещи были весьма подержанными. Правда, он думал, что не показывает виду, но ставший внимательным Гарри понял это еще в первую неделю учебы.

– В старину шахматные партии часто служили не для развлечения, а для… других задач.

– То есть, кто выиграл, тот и прав?

– Что-то вроде того. Проигравший часто должен был что-нибудь отдать или исполнить обет как решение спора. А чтобы шахматы было невозможно заколдовать, один из Мастеров Рун создал совершенно особенный став, отменяющий любое колдовство. И именно он использован здесь, – профессор обвела рукой помещение. – Так что, если мои предположения верны, ваши шахматы, мистер Уизли, прекрасно вам помогут. К тому же, фигурку всегда можно выложить. Ведь, если ваш таинственный недоброжелатель находится в школе, хоть я в этом и сомневаюсь, он, безусловно, заметит происходящие с вами изменения.

– На входе такие же руны? – поинтересовалась Гермиона.

– Нет, на входе простой блокиратор. Ну, как – простой… Через год, если у вас учеба пойдет так же неплохо, попробуете сами.

Поблагодарив профессора, дети ушли, а мадам Бабблинг в задумчивости подперла щеку рукой, внимательно рассматривая немного небрежный набросок своего ученика. Вроде бы ничего особенного, обычная защитная цепочка… но все же с мальчиком что-то точно не так.

Однако у нее пока хватало других заказов, а заниматься благотворительностью… Хотя чем-то этот мальчик ее зацепил, так что, как только она закончит свои текущие работы, то, пожалуй, разберется в этом вопросе. А чтобы проверить Уизли, даст ему одну интересную, но сложную для новичка книгу. Если справится – значит, она наконец нашла себе настоящего ученика.

«Уизли… Шестой сын в семье предателей крови… Если бы он был седьмым, это бы многое объясняло, но шестой! Стоп, как же я сразу не сообразила: у Молли ведь мог быть и выкидыш. А говорить об этом не принято».

То, что Рон Уизли всюду начал таскаться с толстенным томом «Квиддич сквозь века, издание второе, дополненное», удивления почти ни у кого не вызвало. Тем более что он был известным фанатом этой игры. Но вот то, что он стал намного тише и задумчивее… Гарри даже прикинул, не придется ли ему для поддержания образа подначивать приятеля хотя бы на микроскандальчик с Малфоем.

«Так ведь Малфой не поймет», – сообразил он, к счастью, вовремя.

С тех пор как Гарри вступил в заговор с Драко по поводу его дяди и своего крестного, отношения между ними изменились еще сильнее. Нет, назвать Малфоя другом он не мог, но и врагами они уже определенно не были. Интересно, заметил ли это кто-нибудь?

Конечно, Гарри не удержался и задал этот вопрос Снейпу во время очередной отработки. И получил в ответ, что не стоит считать себя пупом Земли и центром Вселенной, даже если ты «Тот-самый-мальчик-который-выжил».

А потом зашел разговор про Уизли, руны и все с этим связанное. Слова профессора Бабблинг про контракт Снейп подтвердил. Гарри только успел набрать воздуха, чтобы все высказать…

– А директор тоже подписывает такой договор? – поинтересовалась Гермиона. – И с кем?

– Директор, насколько я наслышан, приносит особую клятву…

– То есть он тоже не может вредить ученикам? Интересно… Получается, он тут вообще ни при чем? Тогда кто?!

– Ну, во-первых, клятва касается только учеников, только территории самого замка и окрестностей, но насчет последних, кстати, я не уверен.

– То есть оставить младенца на крыльце у родственников в конце октября…

– Подождите-подождите! – прервал их Гарри, уже жалея, что посвятил подругу слишком во многое. – Получается, что кровная защита моей мамы тут ни при чем?

– Это ты о чем, Гарри?

Пришлось сливать воспоминания о визите директора в Больничное крыло в конце первого курса. Вынырнув из думосбора, Снейп недовольно зашипел себе под нос что-то подозрительно похожее на выражения, вырвавшиеся у него при первом совместном посещении Мунго, Гермиона же глубоко задумалась.

– Черт-те что… Гарри, кровная магия – раздел Темной. Мне напомнить тебе, как относилась к Темной магии твоя мать?

– Значит, Квиррелла сожгла его собственная клятва и магия Хогвартса?

– Я в этом уверен.

– Но зачем тогда директор мне эти сказки рассказывал?!

– То, что творится в голове у нашего Верховного Чародея, – Снейп скривился, словно откусил лимон, – недоступно обычному разуму. И мой опыт работы подсказывает, что строить догадки совершенно бесперспективно.

– Ругаться хочется. Страшно,  – сердито и серьезно прошептала Гермиона, отчего Гарри улыбнулся и даже Снейп немного расслабился.

– Может, не надо, мисс Грейнджер? Вдруг вы скажете что-то, чего наши уши не перенесут?

Ребята рассмеялись.

– Благодарю за комплимент, но вряд ли мои скромные познания в обсценной лексике смогут испортить вас, сэр…

– О, – Снейп наконец рассмеялся. – Мисс Грейнджер, не стоит вам копировать меня. Хоть и получилось довольно удачно, все же сарказм не к лицу такой юной и симпатичной ведьме.

– Вот как у вас так получается? Я чуть книксен не сделала! – возмутилась Гермиона, покраснев от смущения.

Ей ужасно хотелось спросить, чем именно она так симпатична…

Как бы поправдоподобней запороть еще какое-нибудь зелье, чтобы снова нарваться на отработку?

А Гарри просто млел. Наконец-то его подруга и любимый наставник окончательно нашли общий язык!

Ранним субботним утром на улицах Хогсмида не было никого, кроме довольно странной компании: плотной, крупной мужеподобной женщины с большой собачьей переноской, стройной девушки в чуднОй даже для волшебников одежде и мужчины в наглухо застегнутом черном то ли пальто, то ли плаще.

Мужчина в черном что-то быстро и, кажется, немного сердито диктовал крупной даме, а после того, как та закончила записывать, передал ей небольшой саквояж. Девушка же протянула даме поводок, на котором сидел молодой и тощий английский бульдог, опасливо косящийся на клетку-переноску.

Залезать туда пес явно не хотел: он обернулся к девушке с мужчиной и почти по-человечески вздохнул, а потом вильнул хвостом и лизнул… воздух, который прошелся по его спине, чуть пригладив шерсть.

Мужчина нагнулся и что-то сказал собаке, после чего пес, вздохнув еще раз, зашел в клетку и начал обустраиваться в ней. Потоптавшись и несколько раз покружив на подстилке, он улегся с такой философской мордой, что женщины улыбнулись. А потом вся компания дружно повернула за угол дома и… исчезла. Впрочем, если бы за этим кто-то и наблюдал, то ничего особенного не нашел бы: аппарация в деревеньке магов была в порядке вещей.

*

Марджори Дурсль, узнав, что от ее брата сбежал-таки тот самый молоденький бульдожек, которым они обзавелись прошедшим летом, не мешкала ни секунды.

«А вот надо было собачкой заниматься серьезно или отдать это дело профессионалам! Хотя бы посоветоваться со мной могли!» – фыркала про себя Мардж, собирая переноску, воду, подстилочку, салфетки и собачьи лакомства. На отличного породистого кобелька она с первого взгляда заимела совершенно определенные надежды, так что ругать брата и золовку за недосмотр не стала. Ей же на руку.

Чтобы заполучить этого пса в свои ручки, мадам Дурсль была готова не только встать в половине шестого утра, выпить какую-то мерзкую микстуру, которую принес учитель ее племянника, предложивший ей отправиться с ним в магическую деревню. Да хоть к черту на рога! Мардж была готова хоть на метле лететь, она так и сказала! И почему на нее так странно посмотрели, а мистер Снейп даже закашлялся?

Ее не огорчало даже то, что ее укачало в треклятом такси. Хоть и странно это было: ехали-ехали, а плохо стало, когда они вышли непонятно зачем на каком-то пустыре. Неужели нельзя было подъехать поближе? Правда, высказать это Снейпу сразу она не могла: опасалась, что вместо комментария из ее рта выйдет завтрак. Бледно-зелененький водитель тоже молчал, видимо, и ему стало худо. Как они назад-то поедут?

Хотя спасибо все же этому Снейпу, руку подал, как джентльмен, переноску донести помог. Она бы и сама справилась, если бы не чувствовала себя действительно странно: мысли путались, подташнивало и голова гудела, словно после… гудела, в общем.

«Деревенька средневековая какая-то. Наверное, кино снимают», – Мардж скользнула взглядом по окрестностям, но высматривать детали и интересоваться подробностями не стала. Плевать ей на кино и на магию, песика надо срочно приводить в порядок, он такой худой!

Молодец Снейп, лекарство приготовил какое-то особенное, о да, она обязательно будет его давать – ведь еще летом она успела попробовать его зелье фертильности на одной из своих сук, после полученной травмы считавшейся безнадежно бесплодной. Этого профессора есть за что уважать. Да-да, она будет действовать в точности как он говорит.

Снимая с короткой крепенькой шеи поводок-удавку, Марджори нахмурилась и хотела уже объяснить близорукой дамочке, как надо правильно обращаться с такими собаками, да только та первая забормотала что-то непонятное, но приятное: про славу и медали. Ну… это она правильно.

Мадам Дурсль покровительственно похлопала по тощенькому плечику и вздохнула: что взять с непрофессионалов? В медалях она была уверена. Как минимум в трех: по возрасту они успевали и в юниоры, и в открытый класс. А дальше видно будет, но испортить собачку она теперь никому не даст!

Умнички у нее племянники. Жалко, оба учатся, да ничего, вот приедут на каникулы, она устроит им всем встречу с новым чемпионом породы! И на летние выставки можно будет вместе съездить.

Документы она чудному песику уже выправила… Теперь его полное имя – Чарльз Альфред Бестер Белая Жемчужина – по названию ее собственного питомника, а как же! И представлял он собой якобы уникальнейший результат инбридинга ее же лучших производителей. Осталось сделать его победителем, чтобы уже все было, как полагается. А почему бы нет, с такими-то данными кобелька да с ее, Мардж, личным опытным хендлером?

Мардж уже представляла очередь на щенков от заявленной родителями Чарлика пары. А стати действительно соответствовали – по костяку так точно вылитый Злыдень. Кстати, приучать ли его к новому имени? Кажется, Дурсли звали его Блэком: потрясающая кличка для белого бульдога, отменная фантазия, что ни говори…

На выставки она его, само собой, уже записала. И даже внесла взнос за первую. До лета они минимум три сертификата соберут, хоть и придется немного попутешествовать, на континент уж точно. Главное – выехать заранее, песику нужно будет привыкнуть, успокоиться… Они должны успеть на все выставки, уж она сделает из него Международного чемпиона!

Все это Марджори Дурсль имела удовольствие изложить псу по пути домой. Тот слушал внимательнейшим образом, что вконец ее умилило.

– Умница ты мой, – крепкая рука, так похожая на мужскую, ласково потрепала бульдога по загривку. – Да ты поумнее многих людей будешь.

Пес душераздирающе вздохнул и грустно посмотрел ей в глаза…

Сириус Блэк успел сотню раз благословить манеру мадам Дурсль разговаривать с собаками – благодаря этому он мог считать, что имеет полное представление о том, что его ожидает в ближайшем, и не только, будущем.

«Что же, – думал он про себя, – покрасоваться на собачьей выставке, конечно, не предел моих мечтаний, но и ничего страшного. Станем чемпионами! Интересно, Гарри обрадуется?»

Удивлялся он только одному: он был собакой, прекрасно чувствовал и вел себя, как собака, но мысли оставались совершенно человеческими. И главными из них были его клятва Сивилле и обещание, данное перед расставанием крестнику.

«Измениться, спрятаться в безопасном месте, пройти обследование в хорошей клинике… Пожалуй, поездка на континент, планируемая мадам собаководом, будет очень даже на руку», – решил он и отправился обследовать свое новое место жительства.

Аферу с избавлением мисс Трелони от своего крестного Гарри с кузеном и другими заинтересованными лицами провернули всего за неделю. Малфой даже с матерью едва связаться успел, достав протеевы блокноты, когда узнал, что его помощь уже не пригодится.

Он попробовал было обидеться, но ушлый Поттер все-таки загрузил его новым вопросом, а именно поиском хорошей клиники или хотя бы надежного специалиста: мол, крестному надо лечиться, а уж с тем, чтобы добраться и оплатить, он как-нибудь сам справится. Главное – рекомендовать его правильным колдомедикам.

Малфои-старшие вздохнули с облегчением: спрятать государственного преступника, тщательно разыскиваемого Авроратом, в маноре или охотничьем домике они еще были готовы – родня все-таки, а вот вывозить его из Англии через все кордоны Люциусу было совершенно не с руки.

Так что Гарри, воспользовавшись мантией-невидимкой и странным, как он наивно полагал, попустительством Снейпа провожал крестного и заодно собирался наконец посмотреть Хогсмид. Он даже не подумал, что за потворством его профессора на самом деле скрывался элементарный расчет на то, что наставления крестника помогут Блэку несколько дольше держаться в рамках.

Но кроме всего, у Гарри было еще и дело. Как раз перед выходными братья Уизли показали ему на Карте Мародеров секретный подземный ход от Хогвартса к Хогсмиду. Естественно, его было совершенно необходимо обследовать – иначе что он им скажет, когда вернется?

Правда, эти поползновения Снейп ликвидировал на корню: слишком рано, слишком опасно – на улицах никого, а дементоры бдят круглосуточно, эти твари, оказывается, во сне не нуждаются. И что, если кто-нибудь, выйдя погулять, заметит появляющиеся на свежевыпавшем снегу следы? Гарри ничего не оставалось, кроме как посмотреть на собравшиеся на небе тучи и кружащиеся снежинки как на врагов, и согласиться.

Так что, когда они проводили Сириуса и Снейп аппарировал «даму с собачкой» (попутно наложив на обоих Конфундус) в соседнюю маггловскую деревеньку, где они оставили машину, профессор Трелони аппарировала вместе с Гарри прямо к Визжащей хижине. Оттуда они подземным ходом отправились обратно в Хогвартс. Несмотря на то, что Гарри приобрел некоторую уверенность в том, что способен тягаться с дементорами, встречаться с ними ему совершенно не хотелось. А уж как обрадовалась подземелью мисс Трелони!