Текст книги "Безымянные боги (СИ)"

Автор книги: Иван Жеребилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

– В волкодлаков? – уточнил Твёрд.

– Да, нет, – поморщился старший подручный. – Они… ни на кого из нечисти не похожи. Я же много чего повидал, но эти… В далёких странах звери живут такие – обезьяны. Огромные такие, зубастые, говорят, они в этих своих южных лесах целое царство обустроили. Враньё, поди. Я этих самых обезьян видел. Зубищи у них и вправду такие, что во рту не помещаются, но ума человечьего и в помине нет. Только и могут, что в прохожих фруктами кидаться, да рожи корчить.

– Да, ты не про обезьян своих окаянных рассказывай, а про страхолюдин, которые, может, сейчас за стенкой ходят! – прикрикнул на товарища Некрас.

– А ты меня не учи, молод ещё! – огрызнулся тот. – Это ты сейчас такой решительный да смелый, а ночью будто кошка пищал, пока убегали!

– Ты себя-то припомни! – взвился младший подручный.

– А ну, осадите оба! – прикрикнул волхв. – Вам что, страх последний ум отбил?

– Прости, отче, – повинился Велимир, – да только жуть нас взяла такая, что никакой мочи не было терпеть.

– Ну, так что дальше-то было? – поторопил Твёрд – И к чему ты мне про обезьян этих рассказывал?

– А то, что похожи стали нищие на этих самых обезьян, лица у них мордами обратились и клыки стали больше волчьих. Даже ходили многие на четвереньках, будто позабыли, как ровно стоять. И опять, будто облако тёмное у каждого над головой крутилось.

– Как же вас не разорвали они, раз их целая площадь набралась?

– Так, хотели, – влез Некрас, – да, до выхода из нижнего города всего два шага оставалось, вот мы снова и кинулись бежать.

– Кинулись, – с издёвкой повторил Велимир. – Кинуться-то мы кинулись, да недолго пробежали – перед воротами городскими ночью ни стражи, ни вообще единого человека, а только образины эти. Сотни их там, а может и тысяча целая… И не рычат, не дерутся. Стоят себе, будто охраняют вход, а базарных увидели, так всполошились – зарычали, захрипели и давай их молотить. Чем-то они им не по нраву пришлись.

– А вы, значит, в ворота прошмыгнули?

– Какой там! Едва успели в проулок свернуть. Через забор перемахнули, а там на нас собака кинулась. Ты помысли только во всём городе ни души, а тут собака на цепи беснуется целая-невредимая. Некраса цапнуть успела за руку, прежде чем он её саблей приголубил.

– Получается, до утра в чужом дворе пересидели. Или вас хозяева пустили в дом?

– Хотели мы в дом постучаться, да не вышло, не успели просто: образины за нами кинулись через забор. Они соображают хорошо, почти как…

– Обезьяны, – вставил Некрас.

—Некоторые здесь сидящие и язык свой подкладывающие, – ответил Велимир.

– Отбились-то вы как?

– А никак. Они собаку дохлую жрать начали, видно от запаха крови одурели сразу. А мы снова бежать кинулись.

– К воротам?

– К стене. К воротам не пробиться уже было. На стену забрались, думали так спустимся. А куда спускаться, если Некрас одноруким стал?

– Нормально бы я спустился, – набычился Некрас.

– Поговори мне ещё, – прикрикнул на него старший товарищ. – Это ж надо позорище – чтобы ратника из крепости пограничной собака за гузно тяпнула!

– Не за гузно, а за руку!

– Да хоть за уд твой дурной! Чуть головы не сложили! Думали, тут нам и конец пришёл, да видно боги ворожили – возле стены дерево разрослось, здоровенный ясень, раскидистый такой. Его бы срубить по уму, да хозяину, что в слободке дом поставил рядом со стеной, а за деревьями не следит, плетей всыпать, но тогда мы его готовы были расцеловать будто родного. Кинулись мы со стены вниз будто оголтелые, прямо в крону древесную.

– А эти ваши страхолюдины неужто за вами не бросились? – не поверил Твёрд.

– А вот тут, отче, самое интересное и начинается. – ответил Некрас. – Мы, когда приземлились, об ветки, конечно, ободрались, мало не расшиблись. Приготовились уже дальше от страхолюдин драпать, трое из них следом за нами сиганули. Одна неудачно приземлилась – шею себе свернула, а две других хоть об ветки зашиблись немного, да невредимыми приземлились, только поднялись они с земли уже не страхолюдинами, а обычными оборванцами, вот такая сказка.

– Как так? – удивился Волхв. – Выходит, почудилось вам со страху?

– Так, да не так, – покачал головой Велимир.

– Ага, – поддержал его Некрас. – Поднимается, значит, этот нищий и говорит: «Вы чего это, мужички, ночью тут ходите? Дело лихое задумали?». А у самого ни клыков, ни облака чёрного над головой! Ну, я ему отвечать не стал, только по сопатке звезданул так, что он обратно на землю рухнул бездыханным, а второй быстро сообразил, что к чему и в темноту кинулся. Мы за ним кинулись следом, да он видно от страха сразу и околел.

– А вы сюда побежали?

– Нет, отче, – покачал головой Велимир. – Мы хоть испугались да решили к воротам вернуться, поглядеть.

– Поглядеть?

– Мы пока по городу бегали, углядели, что дома, да стены крепостные теперь в стольном Богораде не простые стоят, а колдовскими письменами меченные, – пояснил Некрас.

– И что там у ворот вы увидели? – преодолевая накатившую вдруг дурноту, спросил Твёрд.

– А то, что держит образин этих внутри стен неведомая сила, – глядя волхву в глаза, ответил Велимир. – Крепко держит, надёжнее всяких ворот и самих тварей из города не выпускает, и никому войти не даст. Потому и нараспашку всю ночь Нижний город стоит.

– Сучьи вымески! – выругался волхв и, поглядев на замерших подручных, пояснил: – Не вы. Вы, как раз добрую службу сослужили. Молодцы. Письмена не запомнили?

– Как это не запомнили? – засуетился Некрас. – Мы их даже записали. Знали ведь, что пригодится, даже если ты…

Велимир не выдержал – рыкнул и отвесил товарищу сочного пинка.

– Чего несёшь, остолбень[2]?! – рявкнул он.

Некрас видно, и сам понял свой промах, поэтому молча лишь поклонившись, вручил Твёрду свиток с тщательно вычерченными уже знакомыми угловатыми письменами.

– Мы хорошо разглядели, они в темноте зелёным огнём светятся, – пояснил Велимир, а Некрас согласно закивал.

– Не мнитесь вы, будто девки на смотринах, – не отрываясь от свитка, сказал им Твёрд. —Знаю, что не ждали уже. Я и сам думал, что уже не выберемся.

– С кем это, отче? – осторожно спросил Велимир.

– Государя из лап поганых вырвать удалось. Здесь он. Об этом с вами и поговорить хотел, да видите, как вышло.

– Прости, отче.

– Не за что мне вас прощать. Вы и сами ещё не поняли, что увидали. Все мудрецы Богорада проморгали, а вы разглядели. – волхв на мгновение замер, а затем грохнул со всей мочи кулаком по лавке, – Они же, скоты, весь Нижний город прокляли! Волшбой своей поганой будто незримой оградой обнесли и всех жителей на погибель обрекли. И эти, что за вами кинулись, не от страха околели, а оттого, что вместо живы у них в жилах теперь Пустота течёт.

– Как так? – выдавил Велимир.

– А вот так. Быстрее всех скверной бродяги да нищие бездомные пропитались, но вы сами видели, что и в домах уже вместо людей твари. Скоро ничего светлого там вовсе не останется.

– Но мы же Тьмы не чуяли там, – пролепетал Некрас.

– И не почуете. Не Тьме они поклоняются, а хотят всё тут извести, чтобы ни тёмного, ни светлого не осталось.

– А Верхний город? В нём тоже проклятие?

– В Верхнем городе семьи боярские живут. Их в награду за предательство щадят пока, но как только ненужными станут, думаю, и до них очередь дойдёт.

– Что же это делается такое? – опускаясь на лавку, пробормотал Велимир.

– Не время нам, будто простокваша киснуть, – прикрикнул волхв. – Это пока проклятье силу не набрало, оно только ночью действует, а скоро никакой свет его не удержит. Уходить надо, людей предупреждать, да войско собирать, чтобы всю эту пакость выжечь.

– А о чём хотел поговорить с нами, отче? – подал голос Некрас.

– Не здесь. За мной идите.

Они вернулись обратно в дом, и сразу услышали, как Мал зычно командует сборами. Твёрд только хмыкнул и двинулся на голос.

– Переговорили уже? – спросил богорадский волхв, заметив подручных за спиной Твёрда.

– У тебя есть комната, где точно нас никто не подслушает?

– В библиотеку я холопам запрещаю заходить, – озадаченно ответил Мал. – А что?

– Кликни учеников своих и веди в свою библиотеку.

Тихослав оказался высоким не седым ещё и крепким бородачом, больше похожим на охотника или следопыта, чем на волхва-травника. Его ученик, Умир чем-то походил на учителя: такой же жилистый и крепкий, но лицом смуглее, с курчавыми волосами и голубыми глазами уроженца восточного Великосветья. Они учтиво поприветствовали Твёрда, кивнули Велимиру с Некрасом и молча устроились на лавке в углу.

– Так зачем звал? – нетерпеливо поинтересовался Мал. – Всё же решили.

– Государю ни к чему наши разговоры слушать, – покачал головой глава Вежи. – У него своя правда, и смущать его не будем.

– Это чем ещё?

– Помнишь, ты мне давеча рассказывал, что кто-то людей до костяков обгладывает?

– Ещё бы не помнить, – помрачнел Мал. – Я несколько раз в этом пытался разобраться, так эти… в чёрных капюшонах меня едва батогами не забили.

– Ты не разобрался, а молодцы мои прошлой ночью углядели беду.

– Чего тянешь? Говори как есть!

– Кто-то на весь город волшбу навёл, да такую умелую, что не приметить её никак. Ночью только вязь на стенах светится, да только ночью в Нижний город не попадёшь.

– А твоим молодцам не пригрезилось это всё?

– Может, и пригрезилось, – пожал плечами Твёрд, жестом остановив вскинувшегося было Некраса, – только тогда и мен пригрезилось, что под палатами государевыми подземное капище Безымянным богам обустроили, да требы мерзкие приносят, и сам Государь мне пригрезился…

– Ну, будет-будет, – замахал руками Мал. – Никто вас во лжи не обвиняет, просто такие новости не так-то просто принять. Кто же эти письмена начертал на стенах городских?

– А помнишь, ты рассказывал, что не только простых людей объеденными находили?

Мал кивнул и добавил:

– Не меньше троих из Совета ночные твари задрали. По обрывкам одежды их узнали, но всё как-то замяли, будто ничего и не случилось.

– Вот и объяснение.

– Это, выходит, свои же на город проклятье навели?

– Как-то их заставили, ну и позаботились, чтобы никто не узнал о том. Кстати, ты говорил, что тебя убить пытались.

– Прошлой ночью. Но не твари: двое обычных татей и сильный чародей. Если бы не Тихослав с Умиром, я бы нипочём не отбился.

– Думаю, если в домах убитых поискать, то точно письмена найдёшь, а тварей они через стену переправили или прямо здесь в слободе держат.

– А почему смерти только в Нижнем городе, а в слободках тихо?

Твёрд кратко пересказал историю превращения тварей в обычных людей, после выхода за пределы городской стены.

– Значит, просто до слобод ещё руки не дошли, – задумчиво проговорил Мал.

– Надо людей спасать, – подал голос Тихослав. – Если проклятье дальше полезет…

– Обязательно полезет, – кивнул Твёрд.

– Только никого мы спасать не будем, – подал голос Мал. – Боги нам поворожили – Государя позволили спасти. Вот и будем его спасать, такая наша доля.

Умир вскинулся было, но под строгим взглядом учителя ничего говорить не посмел.

– Затем я вас и собрал, – произнёс Твёрд, как только все немного успокоились. – С Государем мы, конечно, план обсудили, на только плох он. Враги наши не дураки, они не хуже нашего понимают, что нельзя Чеслава Туровича из Богорада выпускать, и наверняка догадаются, что мы разделимся.

– И что ты предлагаешь? – хмуро посмотрел на волхва Тихослав. – Силой пробиваться?

– Я без сил остался, после схватки с чёрными жрецами, да ещё и посох пришлось бросить, когда убегали. Так что и не рассчитывать нечего на то, чтобы с боем уходить. Хитростью надо.

– Потравим заставу? – подал голос Велимир.

– Хорошо придумал, да времени на это нет. Заставы обойти надо, да только чую, что погоню за нами всеми пустят.

– А что ты предлагаешь? – посмотрел на товарища Мал.

– Оборотное зелье.

– Так мы же и собирались…

– Государя собирались обращать, да не о нём я говорю.

– Нас здесь шестеро. Четверым надо перекинуться мной и Чеславом Туровичем, да так, чтобы родная мать не отличила. Я, Мал и государь, напротив личины наденем чужие.

– А дальше?

– Дальше, пусть жрецы за ложными гонятся, а мы в сторону уйдём, а через пару деньков можно будет и личины снять, чтобы ещё больше след запутать.

– Хитро придумал, – похвалил Мал и, посмотрев на Тихослава спросил: – У тебя найдётся столько?

Тот только в ответ кивнул и сразу поднялся с лавки вместе с Умиром:

– Много времени не понадобится, но лучше подготовиться.

– Правильно. Идите.

Когда травники вышли, Твёрд повернулся к своим подручным.

– Двигайтесь к Веже. Пусть думают, что я Государя в крепость тащу, а как сбросите хвост, уходите к хорони. Дальше я обскажу, что делать. Идите собирайтесь.

Велимир и Некрас молча поклонились и вышли.

– Не слишком ли ты бережёшься? – спросил Мал, когда они остались наедине.

– Боюсь, что недостаточно, – откликнулся Твёрд, рассеянно рассматривая полки, уставленные толстенными фолиантами и заваленные свитками. – Я убил двоих Жрецов и самого Завида. Как думаешь, спустят они такое?

Мал сдавленно охнул и присел на лавку.

– Значит, правы мы были?

– Во всём. И сам Завид и все его ученики на сторону Безымянных богов перешли, а тех, кто хотя бы колебался, уже приговорили.

– Значит, поступим, как ты и говоришь, – вздохнул богорадский волхв.

– Когда через заставы прорвёмся, ты с Государем своим путём двинешься, а я на Почай-реку поспешу.

– Может быть, разумнее хотя бы вдвоём туда ехать? Государыню наверняка жрецы охраняют.

– Ничего, – откликнулся Твёрд. – У них один путь, а у меня сотня. Не обману, так силой отберу.

– А ежели не хватит силы?

– Рано ты меня в сторону отставляешь.

– Сам же сказал.

– Если отдохну пару дней, так вернётся всё. Сильны Безымянные боги, и магия их мерзкая нутро выжигает будто горное масло[3]. А ведь они ещё и в настоящую силу не вошли.

– После об этом думать будем. Сейчас бы головы на плечах удержать.

И в этом Твёрд был полностью согласен с товарищем.

[1] Псоватый – похожий на пса (руг. устар.)

[2] Остолбень – дурак (устар.)

[3] Горное масло – нефть

Глава 15

Они уже были полностью готовы выезжать, когда в ворота заколотили.

– Кто? – рявкнул привратник.

– Открывай, пёс! – заорали в ответ и снова раздались удары.

– Подержи их, пока мы не выскочим, – велел холопу Мал. – А после уходите все. Меня не ждите и из города постарайтесь утечь, тут жизни больше не будет.

– Удачи, батюшка, – кивнул привратник. – Сделаем, как сказал.

– Что там? – спросил Твёрд у вернувшегося в конюшню Мала.

– За нами пришли. Даже удивительно, что долго так ждали.

– Они нищих на выходе пересчитали, да двоих недосчитались. Надо было холопов, переодетых послать.

– Всё равно догадались бы. По коням!

Ворот на подворье Мала было двое – одни обычные, видные всем, а другие обустроенные хитро и незаметно – из конюшни на боковую улочку. Когда Твёрд спросил, зачем ему такие ухищрения, богорадский волхв только захихикал в ответ.

Но для чего бы этот выход ни замышлялся, сейчас он им ещё как пригодился – только холопы приоткрыли дверь, кавалькада из дюжины всадников выскочила в улочку и понеслась прочь из слободы.

Приостановились они, только когда улицы остались позади, съехали с дороги, замели следы и дальше пошли по дну оврага, уходившего правее дороги, ведя лошадей на поводу. Когда овраг закончился, большая часть беглецов осталась с лошадьми, а Велимир и Некрас пробрались дальше туда, где лес вплотную подходил к дороге.

Вернулись они с тревожными вестями: на ближайшей заставе устроилось не меньше трёх десятков человек, доспешных и добротно вооружённых, с ними как минимум один волхв, так что, если придётся столкнуться, отряд может быть и прорвётся, но точно не в полном составе, так что решение идти в обход оказалось самым лучшим.

Обвязали копыта лошадей тряпками, проверили по нескольку раз, чтобы ничего не звякало, не скрипело, и тихонько, стали обходить заставу по широкой дуге, стараясь держаться в стороне даже от звериных троп. Уже начало смеркаться, когда вернулся оставленный наблюдателем Некрас и рассказал, что на заставу прискакал вестовой, после чего стражники всполошились и, похоже, начали собирать людей в дозор по лесу. Твёрд было встревожился, но Тихослав только отмахнулся, досадливо, возразив, что уж этим-то негораздкам он глаза отведёт.

Не соврал: факелы мелькнули в стороне и проплыли дальше. Никто не заметил замерших в темноте людей.

Ближе к ночи чуть не налетели на ещё одну заставу, но попроще первой – полтора десятка ратников в тегиляях сгрудились вокруг костра и думать не хотели о том, чтобы шататься по ночному лесу. Этих обошли совсем легко, и Твёрд по-настоящему поверил. Что у них получилось вырваться.

Чувство опасности кольнуло, когда спустя пару вёрст, пройденных по ночному лесу, они вновь выбрались на наезженную дорогу. Отсюда до развилки, ведущей к Окоёмным горам, было версты три, второй путь уходил к реке Купаве, а оттуда ещё седмица дороги до Почай-реки. Государю, чтобы в случае чего уберечь оборотное зелье дали загодя, превратив его в сутулого ражего мужика с растрёпанной бородой и изрядным пузом. Таких пруд пруди в любом придорожном кабаке. Остальные должны были выпить зелье перед самым расставанием, чтобы никто не видел, что рядом едут три царя Чеслава и три волхва Твёрда.

Они успели почти добраться до развилки, когда из леса на дорогу выбралась фигура в дорожном плаще и знакомым голосом сказала:

– Поздорову вам, добрые люди!

Сказать по правде, Твёрд просто растерялся. Сердце его вопило о том, что нужно вбить пятки в бока лошади и галопом нестись от этого места прочь, а тело будто окостенело. Повезло, что Велимир не сплоховал и вместо ответа страннику, молча метнул в того короткое копьё-сулицу. Не попал, конечно, но остальные будто вынырнули из оцепенения: Мал, Тихослав и Умир соскользнули из сёдел, перехватив посохи, а остальные потянули их ножен оружие.

– Может, разойдёмся миром? – предложил странник и откинул капюшон с лица. – Мал, если с Твёрдом мы в прошлый раз не сговорились, то с тобой я не ссорился. Верно ведь?

– Ты Завид, со всем Великосветьем поссорился, когда решил своими погаными лапами государя погубить!

– Это тебе Твёрд сказал? А он не рассказал тебе, что не зря государя спас, а сам решил с Безымянными богами договориться?

– Откуда ты взялся, упырь? – к Твёрду, наконец, вернулся дар речи. – Я же тебя самолично на ту сторону переправил.

Краем глаза он отметил, что Некрас незаметно нырнул в придорожные заросли. Молодец. Если там засел кто-то, то он разберётся, пусть даже врагов хоть десяток будет.

– Значит, не сказал, – с деланным сожалением покачал головой Завид. – А о том, что ты во мне дыру прожёг, не беспокойся, мои боги хранят меня надёжнее твоих, и в жизни, и в смерти. Так что, Мал? Тебе ещё не поздно опомниться. Отдай мне Государя и Твёрда, а я тебе клянусь…

– Хватит, нечисть, – оборвал его богорадский волхв. – Посулы свои другим оставь, а лучше возвращайся к своим хозяевам и скажи, чтобы убирались прочь.

Завид вздохнул и горестно покачал головой и обвёл взглядом замерших беглецов.

За спиной Твёрда будто тень вырос Некрас и шепнул: «Он один».

– Верно твой человек говорит, – усмехнулся Завид. – Я тут и вправду один. Так что же вы ждёте? Или испугались одинокого мертвеца?

Не дожидаясь ответа, он вытянул руку, с которой сорвалось пять бледно-зелёных лучей. Волхвы успели отскочить, а вот замешкавшихся холопов пронзило насквозь, но не убило, как ожидал Твёрд, а будто бы облепило вязкой слизью. Шестой, до которого не добрался мертвенный свет, попятился было назад, но меч недавнего соратника взлетел и опустился ему на шею. Обливаясь кровью, человек Мала рухнул в пыль, а подчинённые чужой воле спутники, кинулись на волхвов.

Мал, в отличие от Твёрда не растерялся, лишившись разом шестерых верных людей. Он рявкнул формулу и тут же отпрыгнул в сторону, уходя от призрачного хлыста, появившегося в левой руке Завида. С посоха сорвался целый рой огненных пчёл, но, наткнувшись на вспыхнувший мертвенным светом щит, они погасли и рассыпались прахом.

Велимир и Некрас, орудуя саблями, зарубили двоих рабов Завида, к ним присоединился Умир, ловко орудуя коротким мечом в паре с посохом. Твёрд отступил назад, держа лошадей на поводу и прикрыв собой Государя.

– Я не вижу среди вас нашего государя-батюшку, Чеслава Туровича, – будто не замечая атак Мала и Тихослава проговорил Завид. – Неужели я ошибся, и вы отправили его с другим отрядом? Вот уж не думал, Твёрд, что ты решишься его отпустить от себя.

– А ты вообще, похоже, не больно-то догадливый, – откликнулся Твёрд. – Слишком много вина пил, вот голова и затуманилась.

– Ну, где ты проедешь я догадался, – бывший волхв уклонился от очередного удара Мала и лёгким движением, превратившегося в копьё призрачного хлыста подсёк ему ноги и тут же ткнул в грудь едва успевшего отскочить Тихослава.

– Просто, я думал, ему лично сообщить, чтобы на Почай-реку не совался. Нечего там больше делать. Государыню по моему приказу, ещё седмицу назад всей крепостью пошибали[1], а после голову отсекли и на кол надели. А вымескам его…

– Ах ты собака!

Твёрд слишком поздно понял, что задумал Завид. Не собирался он никого хватать или убеждать. Ему был нужен только ОДИН человек и ОДИН удар.

Надо было сразу понять, что он попытается вывести Государя из себя, обойти все чары и ужалить в самое сердце. Чеслав отбросил Твёрда в сторону будто куклу, и ринулся на колдуна, ревя, как медведь.

– Стой!

Твёрд, кинулся следом, пытаясь обогнать, оттолкнуть, закрыть собой во что бы то ни стало и с ужасом понял, что не успел – мерцающее зелёным светом копьё сорвалось с руки Завида и врезалось в грудь ражему мужику, вмиг спалив все оборотные чары. Государь завалился набок, тщетно пытаясь зажать руками дыру в животе, изо рта выплеснулся ручеёк крови.

Всё это волхв увидел будто со стороны, пока нёсся к замершему с довольным видом врагу, так кстати отвлёкшемуся. Налетел, с ходу врезав локтем в выпирающий кадык, и тут же саданул под ребро кинжалом, чтобы наверняка.

Лязгнуло будто о камень. Локоть вспыхнул болью, а так и не переставший улыбаться Завид одной рукой отшвырнул волхва в сторону.

– В прошлый раз ты меня так же подло подстерёг, но сегодня моя взяла.

Твёрд захрипел, тщетно пытаясь вдохнуть выбитый из груди воздух, и увидел, что позабытый всеми Тихослав замер, вытянув руки перед собой и шепча что-то невнятное. Глаза у волхва светились в темноте будто два угля, это выглядело жутко, но ещё более жутким было то, что тем же светом разгорались глаза у замерших будто статуи лошадей.

Завид слишком поздно повернулся к последнему противнику. Тихослав вскрикнул и резко уронил руки.

Может быть, колдун и готовился к схватке с волхвами, но к тому, что на него понесётся дюжина зачарованных лошадей, похоже, оказался совершенно не готов. Табун врезался в попытавшегося закрыться щитом Завида будто таран в хлипкую дверь. Первая лошадь, принявшая на себя весь удар щита, пала, с неё клочьями начало отваливаться гнилое мясо, но остальные смяли вскрикнувшего колдуна, втоптали в землю, но не пробежали мимо, а закружили карусель снова и снова дробя копытами всё слабее вспыхивавшую защиту. Наконец, когда сияние окончательно погасло, потускнел и огонь в лошадиных глазах. Измождённый Тихослав немного отпустил чары, и лошади отбежали чуть в сторону.

К Твёрду подбежали Велимир и Некрас, невредимые, но бледные, будто мертвецы. Умир суетился возле так и не пришедшего в себя Мала.

Волхв оттолкнул попытавшихся было помочь подручных и на четвереньках подполз к распростёртому на дороге телу.

– Как же так, Государь? – прохрипел он. – Мы же сумели, всех обошли… Как же так?

– Твё…о...о– прохрипел вдруг мертвец.

Жив! Был бы только жив, а остальное поправим.

– Скорее! – Твёрду показалось, что он кричал, но на самом деле, удалось выдавить из себя лишь шёпот. – Тихослав! Умир!

Они, как ни странно, услышали, подбежали, начали перебирать какие-то бутылочки, пучки трав, порошки, но Государь с неожиданным упрямством оттолкнул руку лекаря и повернув голову к волхву просипел:

– Твё-о…р…ты… покля…ся…

Снова засуетившийся было Умир, вдруг как-то обмяк и севшим голосом произнёс:

– Умер.

На месте, где лежало изломанное тело Завида, что-то всхлипнуло и захрустело. Разбитая лошадиными копытами плоть и раздроблённые кости медленно, с хрустом и чавканьем снова сходились, срастались, будто опытный лекарь вправлял всё на свои места.

Твёрд, зарычав будто зверь, поднялся и шатаясь добрёл до сотрясавшихся в мелких судорогах останков.

– Зря стараешься, волхв, – вдруг прохрипел труп. – Моя всё равно взяла. Я притащу им тебя на цепи, чего бы это мне не стоило!

– Замолкни, погань, – с неожиданно нахлынувшим спокойствием ответил Твёрд.

– Тебе меня не убить!

– Раз ты такой бессмертный, будто Кащей, так никто тебя убивать не будет, – и, повернувшись к безмолвно стоявшим за спиной подручным, приказал: – Руби его!

Велимир и Некрас сразу всё поняли – изрубили заверещавшего колдуна на куски, затем выстругали колья, каждую часть тела пробили колом и приколотили к земле, часть останков сложили в мешки.

Когда успокоили лошадей, оттащили подальше в лес павших от рук колдуна, погрузили тело Государя и кое-как привели в чувства Мала, можно было двигаться дальше. Спустя пару вёрст часть порубленных останков также приколотили в лесу кольями.

– Зачем это? – спросил Умир, когда поручные Твёрда вернулись обратно.

– Если он не соврал и попытается собраться обратно, то колья не дадут всем частям приползти друг к другу, – пояснил Велимир. – Мы так часто делаем с упырями. Только их солнце сжигает, а этому, похоже, всё нипочём.

– А если всё-таки соберётся?

– Пусть попробует. Голову к деревяшке привяжем да в реку кинем и пусть ищет. Грудину к осине приколотим. Нечисть её не терпит.

– На него, похоже, простые способы не действуют.

– Да и ладно. Лишь бы подольше провозился. А то и вовсе плоть истлеет и всё закончится.

Голову они и правда выбросили в реку, а оставшееся месиво из рёбер и хребта подвесили на осину, дополнительно оплетя осиновыми же ветками.

Когда уходили, Умиру показалось, что в висящем на осине, пропитанном кровью мешке что-то слабо шевелится. Хотя в темноте могло показаться.

– Почему он был один? – спросил Мал, когда они ближе к утру остановились, наконец, чтобы перевести дух.

– Слышали, что он про меня и цепь городил? Я думаю, хозяева его здорово наказали за то, что на капище не справился и упустил Государя, вот он и решил сам разобраться с нами, да только заносчивость его опять подвела, – ответил Твёрд.

– Это точно, – согласился Некрас. – Взял бы десяток лучников и не пришлось бы с нами возиться.

– Он и без лучников наш отряд в один миг ополовинил, – Тихослав откусил кусок хлеба, поморщился и выплюнул. Сейчас вся еда отдавала тленом и кровью.

– Но с лошадями ты здорово придумал, – похвалил Твёрд.

– Он почему-то решил, что никто кроме него не может живыми существами повелевать.

– Он живыми и не повелевал, – проронил Велимир. – Все померли от этого поганого света.

– Мне другое интересно, – Умир тоже отложил в сторону почти нетронутую еду и обвёл взглядом спутников. – Если недавно обращённый в это колдовство Завид нас чуть не погубил, то на что способны эти его хозяева?

Никто ему не ответил, лишь Твёрд посмотрел недобро.

– Дальше что будем делать? – спросил Мал.

– Что задумали, – ответил Твёрд. – Я клятву дал. Пока мы Государыню с наследниками не вызволим, никто не должен знать, что государя убили. Придётся вам подольше за собой погоню водить.

– Дольше так дольше, – флегматично отозвался Велимир.

Тихослав и Умир только молча кивнули.

Государя они похоронили у реки, возле приметного камня. Нехорошо, конечно, так, просто в землю, без погребального костра и тризны, но это всё, что они сейчас могли. Перед тем как расстаться, Твёрд отозвал Велимира и Некраса в сторону.

– Что не так, отче? – встревоженно спросил старший подручный.

– Седмицу погоню к Веже ведите, а как чары исчезнут и оторвётесь, поворачивайте к Хорони, – велел Волхв.

– А туда-то зачем? – удивился Некрас.

– Найдёте там следопыта Радима из Вежи. Если ему худо приходится, поможете. С ним ещё девка должна быть, Цветава.

– Это со шрамом, которая? – прищурившись вспомнил Велимир.

– Она. Держитесь к ним ближе. Похоже, верных людей у нас, почитай, не осталось уже.

– Будь спокоен, отче, – хором ответили подручные.

– Если их не разыщите, то идите к десятнику Ждану. Он на вид сопляк сопляком, но должен знать, что в крепости творится. Скажешь ему…

Наклонившись к самому уху Велимира, Твёрд прошептал что-то, подручный только кивнул молча.

– И главное – себя берегите, – подытожил волхв.

– И ты себя береги, отче, – добавил Некрас, за что получил подзатыльник от старшего товарища, но даже не обратил на это внимания и двинулся к лошадям.

Сначала ускакали Тихослав с Умиром, следом к Окоёмным горам направились следопыты.

– Нам тоже пора, – провожая взглядом копию себя, которая держалась в седле совсем как Некрас, сказал Твёрд.

– А знаешь, зачем мне та дверца в конюшне? – неожиданно спросил Мал.

– Неужели в обход государевой казны, траву курительную возишь?

– Хуже. Родители жены боярина Драговита на соседнем подворье живут, как раз за тем проулком. Она к ним раз в седмицу наведывается, ну и ко мне заезжает, как раз через эту дверку, чтобы никто не видел. Ох и справная баба! Уж я её… бывало, что в той самой конюшне…

– Хорош врать, – оборвал его Твёрд. – Её-то понятно, а кучера ты куда девал? Или вы с ним вместе?

Мал побагровел как свёкла, потом булькнул горлом и захохотал, спустя мгновение ему вторил и Твёрд. Они смеялись будто сумасшедшие до слёз, до колик в животе и икоты и никак не могли остановиться. Наконец, кое-как справившись с накатившим смехом, Мал утёр выступившие слёзы и увидел, что Твёрд сидит неподвижно, закрыв лицо руками, лишь плечи его вздрагивают.

Наверное, впервые за последнюю сотню лет великий волхв Твёрд – правитель Вежи и гроза всей нечисти по ту сторону Окоёмных гор плакал.

[1] Пошибание – изнасилование (устар.)