Текст книги "Безымянные боги (СИ)"

Автор книги: Иван Жеребилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Они обнялись на прощание, и Цветава уже почти не скрываясь, побежала обратно к боярскому терему.

Ждан встретил её в условленном месте – они заранее присмотрели заросли кустарника в дальней части княжьего двора, в которых даже чудь без труда мог укрыться.

– Ладно? – спросил он, когда Цветава скользнула в самую гущу кустарника.

Цветава в ответ кивнула и спросила:

– Дальше-то что?

– А дальше надо ждать. Княгиня уже приехать успела, наверняка к дочери заявится.

– Убивать её нельзя, нас тогда самих в изменники запишут.

– Кто говорит убивать? Спутаем по рукам и ногам, а потом князю покажем. На, вот, кстати.

Ждан сунул Цветаве моток тонкой бечевы.

– Дурная затея, – произнесла девушка, но верёвку убрала за пояс.

– Другой у нас нет, вот на ходу и придумываем. Ты сейчас полезай в светёлку, да притаись там, только не забудь щеколду на двери открыть.

– А если княгиня меня из комнаты выгонит перед тем, как княжну удавить?

– Не выгонит.

Ждан вновь сунул руку под рубаху, достал грязную шапку-колпак и протянул девушке.

– Вот, наденешь.

– Это чтобы от удивления княгиня столбом замерла?

– Вот ещё! Ты надень, а потом говорить будешь.

– Не буду я это на себя надевать, – заупрямилась Цветава. – Ты её с какого-то побирушки снял, что ли? Грязная такая, из неё же можно щи сварить.

Ждан не стал напрасно спорить, просто натянул грязный колпак себе на голову и пропал, будто не было его. Цветава чуть не вскрикнула от удивления.

– Ну, что? – донёсся из ниоткуда ехидный голос бывшего десятника. – Примешь обновку?

– Шапка-невидимка, – ахнула девушка. – Ты где же такую достал?

– Где достал, то моё дело.

– Так, это ты был?! – неожиданно догадалась Цветава. – Ты ночью по женской половине шастал!

– Не шастал, – поправил её, снимая шапку Ждан, – а тебе помочь хотел.

– Знаем мы такую помощь! – вспыхнула девушка.

– Вот глупеня. Тебя злыдни во сне чуть до смерти не задушили. Еле успел тебе на помощь прибежать, ещё эта телеухая возле двери засела так, что не пройти свободно.

– Значит, это ты чёрные пятна на полу да на стенах оставил.

– Скажешь тоже. Это злыдни дохлые прахом чёрным осыпались. Одного я об стенку… двоих расплющил, а потом каблуком… последний сбежал.

Цветава от этих слов вздрогнула, подумав, что неспроста ей мерещилось что-то в тени.

– Спасибо, – тихо ответила она, и, наклонившись, поцеловала Ждана в щёку.

– Шапку лучше возьми, – ответил он, пытаясь строгостью скрыть улыбку, так и норовившую разрушить образ оскорблённого героя.

Цветава натянула шапку на голову, немного посидела, привыкая к невидимости и удивляясь, что просторный колпак сейчас пришёлся впору, а затем двинулась к терему. Вскарабкалась тихонько по венцам, ругаясь на неудобный сарафан, отворила едва прикрытые ставни и ужом ввинтилась в темноту комнаты.

Любинка, умаявшись ждать, посапывала себе на кровати, совсем не по-княжески раскинув в стороны руки и ноги, будто в облаках парила. Цветава нахмурилась, потом прикрыла её вязанным одеялом и, отодвинувшись в дальний угол, замерла в ожидании.

[1] Женский головной убор

Глава 28

Народ в окольном городе и детинце не думал расходиться по домам – тянулись к стене подводы с оружием и провизией для защитников, дымили кузницы, прибывали всё новые и новые ополченцы, которых быстро распределяли по сотням. Не обошлось и без драк, впрочем, жёстко пресечённых стражей.

За оружие взялись не только мужики, но и бабы, и дети, от службы освободили только самых маленьких или увечных. Остальные, если даже не могли держать в руках оружие, кипятили смолу и масло в котлах, таскали дрова, передавали сообщения десятникам и сотникам, кашеварили и делали ещё тысячу дел, которые стихийно образуются, когда на одном месте собирается почти тысяча человек.

Отдельно от других не спеша готовилась сотня тяжёлых латников из чуди. Огромные, закованные в сталь воины на таких же больших приземистых конях батырской породы их помощь крепости требовалась редко, разве что, когда грозила навалиться на крепость орда упырей, под прикрытием чародея или армия стервей и костомахов, которых вело пять-шесть пастухов. Сейчас потребовалась – крепость готовилась отражать, может быть первый за полсотни лет удар вражеской армии. Никто иллюзий не строил, пусть самосветный камень сожжёт упырей и изуродует вокодлаков, но колдуны, меченные тьмой волоты и мертвяки останутся на ногах и будет их немало. А если прорвётся враг в крепость, то и столпу стоять недолго останется, пусть сложена башня из заговорённого камня, но ни один заговор не выдержит, удара десятков великанских дубин и боевых молотов.

Поэтому и готовились отгонять врага всеми средствами, от кипятка до сложнейших заклинаний, которые сейчас готовили волхвы, чтобы в нужный момент, одним словом, обрушить на головы нечисти стихию.

Неладное началось, когда солнце скрылось за горизонтом и самосветный камень запульсировал, разгораясь.

Как и ожидали, впереди вражеской армии пошли трое великанов-волотов, а за ними вечно голодной, неутомимой волной брели мертвяки. Валы и засеки для великанов оказались препятствием не большим чем моховая кочка для грибника. Оно и понятно, каждый волот высотой в десяток человеческих ростов. Гиганты быстро превратили засеки в щепки, там, где пробиться сквозь поваленные стволы с наскока не получилось, волоты с рёвом разбрасывали завалы в стороны, открывая путь мертвякам. Со стены по гигантам ударило несколько молний, цель нашла только одна, ударив прямо в могучую грудь вырвавшегося вперёд сплошь, покрытого чёрной вязью волота. Тот в ответ лишь заревел и, не обращая внимания на зияющую в теле дыру, из которой всё ещё сочился дым, уже бегом кинулся к стене. В бой вступили лучники, через несколько мгновений волот сильно напоминал ежа, но так и не упал, зато приблизился к одной из башен-бастей и со всего маха врезал по ней дубиной.

От удара башня дрогнула, но устояла, меченный тьмой вновь заревел и принялся колотить по укреплению без остановки. На него лили смолу, масло, пускали стрелы, полыхнула молния, и левая рука великана запылала белым пламенем, в одно мгновение, истаяв будто, была сделана из воска. Великикан должен был закричать от боли, повалиться на землю, выть от ожогов и боли от сотен стрел, но он просто перехватил дубину оставшейся рукой и продолжил бить по уже растрескавшейся башне. Спустя всего три удара стена бастеи с грохотом обрушилась, а великан, вмиг растеряв всю ярость и силу, завалился на стену.

Остальные двое волотов действовали совсем не так, как собрат. В руках они сжимали собранные из стволов деревьев грубые щиты, обитые шкурами, металлом, досками и всем, что ни попадя. Эта нехитрая защита гораздо лучше защищала от стрел, но также не уберегла от атак волхвов, новый залп молний ударил в самый центр одного из щитов и тот запылал будто факел, однако великан не просто выпустил сооружение из рук, зарычав, он размахнулся и зашвырнул его прямо в крепость, только благодаря стараниям волхвов никто не пострадал. Но благодаря щиту волот всё-таки достиг своей главной цели – ворот, и подобно своему павшему собрату ударил со всей мочи по створкам.

Хоронь знала разные времена и разных врагов, от слабосильных степняков до гигантских волкодлачьих легионов, но волоты оказались слишком тяжким испытанием для её обороны. Третий великан не стал пытаться сокрушить камень, а обрушил дубину на деревянные навесы для лучников, и пусть стрелки успели отступить, но позиция оказалась потерянной. Не задерживаясь внизу, волот забросил дубину на плечо и гигантским прыжком попытался заскочить на стену. Земля дрогнула, затрещала кладка стены, но тут же от того места, где устроились волхвы, ударила алая звезда, врезалась великану в шею, перерубив её будто гнилой пенёк. Обезглавленное тело исторгло целый водопад зловонной крови и гигантским пугалом повисло на зубцах. И тут стала понятна задумка нападающих, великаны не должны были сокрушать стену или убить как можно больше воинов, не должны они были и воевать, им отводилась только одна роль – мостов или лестниц, по которым остальные смогут пробиться внутрь крепости. Этим и воспользовались мертвяки, за то время пока волхвы воевали с гигантами успевшие дойти до самых стен и уже карабкавшиеся вверх по повисшим на стене телам. Защитники попытались сбросить мёртвых великанов, но тут случилось неожиданное – безголовый гигант вдруг засучил руками, и пока воины и волхвы сообразили, что же происходит, нечисть успела сбросить со стены полтора десятка человек, поднялся на ноги и истыканный стрелами однорукий, он неуклюже поднялся, опёрся рукой о пролом в бастее, позволяя стервям беспрепятственно ворваться в башню.

Великан у ворот сумел высадить створку, и в пролом хлынули мертвяки. Если бы от ворот внутрь детинца вёл прямой коридор, то волна нечисти просто смела бы защитников, но в древности крепость строили не дураки. Он внешних ворот, проход резко уходил вправо, и с обеих сторон в нём устроены навесные бойницы, через которые можно хоть стрелами, хоть дротиками врага разить, потом коридор резко поворачивал влево, да ещё кованая решётка его перегораживает, а по потолку вторая решётка, через которую можно и масло, раскалённое лить, и смолу, и даже камни кидать на головы любому захватчику, попробуй пробейся. Так что, когда мертвяки пробежали по коридору и упёрлись в опущенную решётку, их встретили стальные пики тяжёлых латников и ревущая стена огня, созданная волхвами, у ворот закипел бой. Закованные в сталь витязи крушили и крушили черепа мертвяков, волхвы превращали зловонных солдат тьмы в пепел, но мертвяков было столько, что скоро чародеи стали шататься от перенапряжения, из носа и ушей у них давно текла кровь, вот упал, забившись в агонии один, за ним повалился второй, а мертвяки всё валили без передышки, наваливаясь на стальную преграду.

Зазвенели мечи и на стенах, лучников отозвали и туда кинулись щитоносцы, вооружённые топорами и булавами, круша черепа, ломая хребты и, орудуя щитами им, удалось ценой больших потерь оттеснить мертвяков обратно внутрь бастеи и забаррикадировать проход в неё. Волхвы на стене, наконец смогли сжечь дотла оживлённых тёмными колдунами великанов, но это стоило жизни ещё троим чаородеям.

Последний из волотов начал было снова рушить ворота, но к нему метнулось четыре золотистых луча, от которых по телу великана разбежались жёлтые искры. Он вспыхнул будто факел, и воя, принялся размахивать дубиной, круша и своих, и чужих без разбора и горел до тех пор, пока не превратился в огромную кучу пепла.

И всё-таки не так уж неутомимы оказались мертвяки, может быть сами стерви и не чувствовали ничего, кроме постоянного голода, но их пастухи выбивались из сил, да ещё как. Так что как только сожгли великана у входа, и волна нечисти чуть ослабла, решётка поползла вверх и чуди-латники, сомкнув строй, двинулись на мертвяков, медленно выдавливая врага за стену и позволяя мастерам, уже приготовившим брусья, доски, гвозди, листы металла, подобраться вплотную к пролому. Нельзя было оставлять разбитые ворота открытыми для врага, рано или поздно сквозь них могут пройти не только тупые мертвецы, но и чародеи, шаманы упырей или ловкие волкодлаки, их так просто не отшвырнёшь. Значит, проход нужно заделать намертво. Часть мастеров оказалась тут же убита брошенными мертвяками копьями и дротиками, но остальные достигли ворот и начали латать покосившиеся створки. Другие тащили к воротам корзины, набитые землёй, мешки с песком, камни, чтобы укрепить заплатку и не дать воротам рухнуть при новой атаке. Рядом с обычными мастерами, восстанавливали разрушенные великаном чары волхвы.

Первую волну защитникам удалось отбить, но ночь только началась.

***

Ждан, как только увидел сполохи над детинцем, готов был бросить всё и бежать в туда, но, стиснув зубы, заставил себя сидеть на месте. Бросить Цветаву он не мог. Так и сидел у входа в терем, поглядывал на улицу и тоскливо прислушивался, что творится наверху, в спальне княжны.

Бегущие по улице тени он принял поначалу за ополченцев, но когда они свернули к терему, стало понятно, что к ополченцам, если они и имели отношение, то только при жизни, сейчас же пятеро синюшных мертвяков точно торопились не на защиту крепости.

Надо отдать должное гридням княгини, когда Ждан заорал, они выросли рядом будто из-под земли и поняли всё без лишних объяснений, выхватили сабли и кинулись во двор следом за бывшим десятником.

Вот тут-то и выяснилось. Что не всё так просто. Гридни были проверенными воинами, но видно с нечистью дел не имели никогда. Поэтому хоть они и не испугались, но допустили ошибку, приняв стервь за обыкновенных людей, просто мёртвых. Первый сабельный удар пришёлся точно в шею мертвяка… и отскочил, будто бы шея была из камня, полыхнуло мертвенно-зелёным и невредимая тварь зарычав скакнула на растерявшегося гридня, одним махом откусив чуть ли не половину лица. Человек страшно закричал, обезумев от боли, попытался бестолково отмахнуться саблей и подпустил ещё одного мертвяка, вцепившегося в плечо, мгновением позже сабля полетела в сторону, а гридень осел на землю, но лишь для того, чтобы через мгновение подняться и броситься на недавних товарищей.

На Ждана насели два мертвяка, он отскочил в сторону, ударил ногой в грудь кинувшемуся было детине с выбитым глазом. Здоровяк от удара не упал, но отступил на пару шагов, помешав второму мертвяку впиться в горло княжеского гридня. Приглядевшись, Ждан понял, почему оказалась бесполезна сабля – тела мертвяков окружало едва заметное серое марево, а на шее и руках были намалёваны тёмные руны – знак не просто пастуха стерви, а настоящего мёртвознатца, который может и беса в мёртвую оболочку вселить и заговорить мертвяка от оружия, амулетов или вражеских чар. Мерзкое искусство, Ждан всего один раз сталкивался с тварью, порождёнными мертвознатцем. Одного такого рубили всем десятком и справились, только оттеснив к обрыву и сбросив в пропасть, а тут шестеро… уже семеро и никакой пропасти поблизости. Ждан выскочил со двора на улицу крутнул саблей, пытаясь разорвать дистанцию. Не вышло. Клинок с глухим стуком врезался в вытянутую руку твари и отскочил в сторону.

– Нити! Нити руби!

Вслед за криком в грудь мертвяку ударил луч голубого пламени.

Взрыв!

Разорванный на части мертвяк разлетелся по улице, а из-за спины Ждана выскочил бледный как смерть Некрас с оглоблей наперевес. Р-р-раз! Оглобля подсекает ноги второй твари, и та валится на землю. Р-р-раз! Прижав к земле барахтающегося мертвяка, рыжий подручный Твёрда обернулся к Ждану и пропыхтел:

– Чего застыл? Руби нить, говорю!

Только тут Ждан заметил, что от мертвяка через всю улицу тянется будто бы тонкая бечева, сплетённая из мрака. Не задумываясь, он рубанул с плеча, клинок звякнул об укатанную до каменной твёрдости землю, и рассечённая нить задёргалась, будто покалеченное щупальце.

– Да не стой же! Сейчас обратно прирастёт! Руби голову скорей!

Извернувшись, мертвяк смог-таки вывернуться из-под оглобли, но подняться уже не успел – свистнула сабля и срубленная голова кувыркаясь полетела в сторону, на землю хлынул целый поток зловонной крови. И откуда только её столько взялось?

Ждан кинулся обратно во двор. Три твари по-прежнему ошивались снаружи, но двое уже сумели выломать дверь, и изнутри слышался многоголосый девичий крик.

Пнув первого кинувшегося на него противника под колено, он тут же кинулся в сторону и рубанул по дрожащей струнке из тьмы, соединявшей мертвяка с неведомым хозяином. Показалось даже, что тварь чуть качнулась, потеряв связь с покровителем. Довернуть кисть и с потягом рубануть по шее! Ещё один готов!

А вот с остальными не задалось, они как будто почуяли вторую смерть, не давали зайти за спину и начали ловко загонять его в угол. Так что если бы не влетевшие во двор Велимир с Некрасом, Ждану не то чтобы пришлось туго, а, скорее всего, через несколько мгновений он бы уже сам носился по терему, подчинённый чужой воле.

Седой подручный волхва хекнув подсёк длинной дубиной ноги одному мертвяку, а Некрас, подхватив оброненную гриднем саблю, тут же одним слитным движением, рубанул по нити, а следом по шее растянувшейся твари и тут же скользнул к следующей. Захват, рывок, скользящий шаг в сторону и вот уже сабля взлетает снизу вверх, обрубая связь с мёртвознатцем и с чавканьем срубая верхнюю часть черепа.

Велимир не теряя времени, бросил дубину и поднял с земли второй клинок.

– Сколько их ещё?

– Было семеро! Сейчас даже не знаю. – отозвался Ждан.

Подручный волхва выругался и быстро, но без суеты двинулся в терем, Некрас шагнул за ним следом, став так, чтобы в случае чего тело товарища не налетело на него. Дрожащий, хочется верить, от возбуждения Ждан шёл последним.

Глава 29

Цветава чуть было не задремала, пристроившись в уголке. Сквозь прикрытые ставни пробивался свет самосветного камня, мирно посапывала спящая Любинка, а за дверью негромко переговаривались гридни из охраны княгини. В очередной раз встряхнувшись, чтобы не заснуть, Цветава подумала, что как только она попытается скрутить княгиню, придётся столкнуться и с гриднями. Нет, она не боялась, в конце концов, чуди гораздо сильнее и выносливее людей, но в княжескую охрану отбирали самых лучших воинов и, может статься, так, что ей придётся очень туго. А потом она услышала крик.

Кричал Ждан, и по голосу было понятно, что испугали его не вылезшие из подпола крысы и не шустрые мужички с топорами да вилами, которые появляются на любой войне, норовы стянуть всё, что плохо лежит. Крик прервал приглушённый разговор княжеских гридней, и в коридоре загрохотали их шаги. Подскочившая к двери Цветава, выглянув осторожно, успела увидеть лишь широкую спину в кафтане на лестнице, снова послышался голос Ждана и почти сразу лязг железа и рычание, от которого мурашки побежали по спине.

Цветава отпрянула от двери, и тут же на улице кто-то дико заорал от боли. А потом всё превратилось в какой-то сплошной кошмар: похоже, от криков проснулся кто-то из сопровождения княжны, неизвестно что увидели в окошке пробудившиеся девицы, но визг поднялся такой, что едва уши не заложило. Захлопали двери, загрохотали шаги по ступенькам, кто-то выл в голос. В спину отвлёкшейся Цветаве кто-то врезался всем телом. Она оглянулась: подскочившая с кровати Любинка растянулась на полу и таращила бестолковые глаза на невидимую Цветаву, похоже, силясь понять, почему не смогла пробежать в приоткрытую дверь.

– Сиди тихо, – велела Цветава, но слова произвели неожиданный эффект.

Девка завизжала так, что едва кровь из ушей не хлынула, продолжая выть, кинулась к окну и наверняка из него бы вывалилась, если бы Цветава не успела ухватить её за ногу и втянуть обратно.

– Перестань выть, баламошка! – прошипела Цветава и хорошенько тряхнула ополоумевшую от страха Любинку, та осеклась и мелко закивала.

В это мгновение дверь распахнулась и внутрь шагнула княгиня, причём двигалась она так, будто собралась идти на ужин в родном тереме, а не находилась в чужом месте, среди мечущихся обезумевших от страха девок и гридней, орущих во дворе благим матом. Даже визг Любинки не убрал с лица властного спокойствия. Но больше всего привлекало внимание не это, а тонкая бечева, моток которой княгиня несла в левой руке, по всей длине бечевы то и дело вспыхивали и гасли багровые змейки чар.

– Вставай Ладославушка, – пропела княгиня ласково. – Пора нам идти.

– Куда? – вновь завыла Любинка. – Не хочу! Не пойду!

Если лицом княжна и Любинка были похожи, то голоса у них различались будто у курицы и соловья. Так что услышав ответ, княгиня удивлённо вскинула брови и собралась было что-то спросить, но не успела. Цветава одним движением подсекла владытчице ноги, отчего та, вскрикнув, повалилась на кровать, сама девушка придавила княгиню коленом к ложу и, завернув за спину руки, сноровисто опутала их бечевой, которую дал Ждан. Зачарованную бечёвку княгиня, падая, уронила на пол, и теперь она валялась посреди комнаты, мерцая будто кучка угольков.

Хорошенько опутав ноги княгини, Цветава ухватила Любинку за шиворот и вышвырнула в пустой коридор и выскочила следом, стаскивая на ходу шапку-невидимку. Окончательно потерявшая от ужаса способность думать девка, увидев, как из ниоткуда появилась княжеская телохранительница, вскрикнула и кинулась к Цветаве, повиснув на ней мешком, та попыталась отбиться, да какой там!

Внизу снова раздалось рычание, и его тут же перекрыл многоголосый девичий визг, что-то грохнуло, чавкнуло, завыло, и визг превратился в хрип. Кто-то взвыл на одной ноте, обезумев от страха, но стихло и это, осталось только чавканье и рычание, наполнившее всю нижнюю горницу. Слишком знакомое рычание...

Цветава, наконец, сумела оторвать от себя Любинку и велев той держаться позади, осторожно двинулась к лестнице, держа саблю наготове.

Первой в коридор выскочила Звениславка, смешливая, конопатая, умевшая лучше всех заплетать княжне косы, она, казалось, всегда только и ждала чьей-нибудь шутки, чтобы залиться звонким хохотом. Сейчас Звениславка не хохотала, кто-то разорвал ей горло, и теперь, роняя на пол чёрную в полумраке кровь и глядя остекленевшими глазами, она кралась, не замечая ни разодранного до самого пояса подола сарафана, ни полуоторванного уха. Изменилось её поведение, когда она заметила замерших посреди коридора девушек. Мертвячка попыталась зарычать, но из разорванного горла вырвался лишь тихий сип, тогда она скакнула так, как обычный человек не смог бы никогда в жизни, оттолкнулась от стены и вытянулась в воздухе, похоже, рассчитывая сбить жертву с ног. Но Цветава была начеку – лезвие сабли налету рассекло тело мертвячки почти до пояса, та крутнулась в воздухе, окатив обеих девушек целым дождём крови, рухнула на пол, вырвав саблю из рук бывшей дозорной, но и не подумала второй раз умирать, а попыталась подняться, оскальзываясь в луже собственной крови и внутренностей. Цветава, ругаясь сквозь зубы, рванула из ножен кинжал и рубанула изо всех сил по скособоченной шее. Раз! Другой! Третий! Наконец, голова со стуком упала на пол, а изуродованное тело затихло. За спиной шумно тошнило Любинку. Цветава подняла с пола скользкую от крови саблю, кое-как обтёрла и снова двинулась к спуску.

Вовремя.

Наверняка мертвяков поначалу было не так уж и много, но паника и давка сделали своё дело, когда все разом хлынули в нижнюю горницу, рассчитывая выскочить через дверь, первых загрызли ворвавшиеся в дом стерви, они умерли, а через мгновение поднялись снова, чтобы вгрызться в горло недавним подружкам. За короткое время в горнице не осталось живых

Позицию она выбрала хорошую, как раз наверху лестницы. Когда вверх поползла рычащая волна из зубов и скрюченных пальцев, Цветава начал рубить наотмашь поочерёдно то саблей, то кинжалом, позабыв о приёмах и хитростях и заботясь лишь о том, чтобы вкладывать в удар как больше силы. Светленькие, рыженькие, чёрненькие головки, оскаленные пасти, горящие голодом и злостью глаза. Она поднимала и опускала клинок, с каждым ударом гоня прочь мысль о том, что совсем недавно эти твари были девушками, умными, глупыми, скромными, говорливыми, сейчас они все лишь рычали и жаждали вгрызться в её плоть, изгнать душу, поместив вместо неё заклятие мёртвознатца. Кровь и шматки мертвечины летели ей в лицо, в какой-то момент она поскользнулась, рухнула на скользкие доски и чуть было не скатилась с самую гущу рычащих тел, но кто-то с криком ухватил её под мышки и отчаянно рванул, вырывая из омертвевших рук. Цветава обернулась на миг и увидела, как размазывающая по лицу слёзы и кровь Любинка отползла в угол и замерла там, свернувшись калачиком. Думать некогда, нельзя позволить мертвякам подняться. Подхватить оброненную саблю, кинжал покрепче сжать в руке, врезать ногой в мерзкую харю с откушенным носом, которую до заката завали Заринкой, рубануть чудовище с перекошенной челюстью, имени которого не вспомнить, отскочить на миг назад и снова наступать. Рубить! Рубить! Рубить!

Казалось, прошли часы до того момента, когда её сабля с лязгом встретилась с другим клинком. Цветава в ответ зарычала не хуже мертвяка и услышала будто сквозь подушку или перину крик Велимира:

– Стой! Свои!

Она кое-как отползла от лестницы и без сил повалилась на пол, выронив клинки, к горлу подкатил комок, её вырвало прямо себе на ноги и не было сил перевернуться или отползти в сторону. А по лестнице, покачиваясь от усталости, поднимались три с ног до головы залитые кровью фигуры.

***

Ждан никогда не думал, что ему будет страшно рубить мертвяков. Когда ты сталкиваешься с десятком-двумя обычных стервей в горах, то это может показаться простым делом – срубай себе головы и следи только чтобы на тебя не навалились толпой. Но в этот раз было не так. Ждан знал всех их, они совсем недавно были хорошенькими девицами, а теперь с оскаленными окровавленными пастями готовы были растерзать любого, на ком не было чар их повелителя.

Некрас и Велимир меньше размышляли о подобном, они просто ворвались в горницу, рубя направо и налево и радуясь тому, что эти твари не защищены рунами неуязвимости и падают после простого удара саблей.

Они довольно споро добрались до лестницы, порубили ещё десяток, обратившихся и только тогда, разглядели стоявшее на самом верху багровое чудовище, которое рыча и хрипя, крушило черепа и отсекало руки всему, что только смело приблизиться, позади чудовища, сжавшись в комок, дрожала от страха девчушка с седыми прядями в волосах. Ждан даже не сразу узнал в залитой кровью фигуре Цветаву, а когда узнал, рванулся наверх, но Велимир отпихнул в его сторону, отбил удар сабли и рявкнул:

– Стой! Свои!

Ноги Цветавы подкосились, она рухнула на пол и начала медленно отползать к дальней стене, уставившись на изломанные человеческие тела на лестнице, её вырвало, но отплевавшись кое-как она так и не пришла в себя, просто сидела и смотрела на валявшуюся рядом с ней отрубленную девичью руку с медным колечком на среднем персте.

– Где княгиня? – спросил Влеимир поднявшись наверх.

Цветава посмотрела на него невидящим взглядом и снова уставилась на руку. Подручный волхва выругался и, размахнувшись, залепил ей звонкую затрещину, потом подряд вторую. Голова девушки мотнулась, она будто бы вынырнула из долгого мучительного сна, кивнула на приоткрытую дверь, пошептав: «Там», и разрыдалась горько и безутешно. Вскарабкавшийся наконец, Ждан кинулся к ней, обнял и, гладя по пропитанным кровью волосам, шептал что-то успокаивающее. Некрас подошёл ко второй девушке, попытался поднять её с пола, но та в ответ только замычала и ещё крепче обхватила колени.

Велимир сунулся было в комнату и тут же выругался, Некрас кинулся следом, поднялись с пола и Ждан с Цветавой.

Княгиня была мертва, кровать вокруг её головы оказалась залита кровью.

– Язык себе откусила, – сплюнул Велимир и снова выругался.

Ждан, отпустив Цветаву, шагнул к мёртвому телу и рванул платье на спине.

– Эй! – всполошился Некрас. – Это ещё зачем?

Ждан только молча указал на пульсирующий узор чёрной татуировки, покрывший всю спину правительницы Хорони, и произнёс:

– Смотрите.

Как и дозорных в Волотовом лесу татуировка жила своей жизнью: пульсировала, мерцала чёрным сиянием и постоянно разрасталась. Вот только что она покрывала только лопатки, но спустя мгновение чёрная вязь покрыла плечи, поясницу, поползла по рукам, шее, будто бы впитывая в себя человеческое тело, очень скоро плоть под ней вначале сделалась ломкой, будто сгоревшая бумага, а потом осыпалась на кровать серым прахом.

– Видели такое? – повернулся к помощникам волхва Ждан.

– Видели, – задумчиво кивнул Велимир. – Ещё как видели.

Некрас только нахмурился в ответ.

– Где колдуны? —Спросил Ждан.

– Упустили, – понурился седой подручный волхва. – В возах мертвяки были. Они их оживили, как над детинцем полыхнуло, а сами на другую улицу выскочили.

– Оружия-то у нас не было, – отозвался Некрас. – Всё в тайнике лесном оставили, когда в крепость пробирались. Часть мертвяков к тебе побежала, остальные к детинцу кинулись.

– Много мертвяков?

– Не меньше пятнадцати, если не считать этих – Некрас кивнул на дверь

– Значит, будет больше. Пока сообразят, что происходит, они целую прорву народа перекусают.

– Справятся, – отмахнулся Велимир. – Колдуны далеко уйти не могли. Им один путь – в детинец. Ударят по воротам или побьют волхвов и тогда уж на стену всерьёз навалятся.

– А камень? Он же любую нечисть сожжёт? – спросила Цветава.

– Не любую. Костомахам или стервям сияние не страшно, волкодлаки тоже смогут прорваться, хоть и дымиться будут будто вязанки хвороста, разве что бесы не сунутся да упырям в крепость хода нет, да и то, можно обойти и сияние самосветного камня.

– Как это?

—Туман навести, или тучу наколдовать, сбить камень… – начал перечислять Некрас.

– Сбить? – недоверчиво спросил Ждан. – Как?

– Да, хоть другим камнем. Орудием или чтобы волоты Столп забросали.

– Не то, – покачал головой Велимир. – Зачем тогда вся эта кутерьма с колдунами и мертвяками?

– Просто отвлекают внимание, чтобы силы раздёргать.

– Не похоже. Они почти две седмицы в подвале сидели, чары готовили.

– А для чего тогда?

– А без чего крепость не выстоит?

Все посмотрели на Велимира и тот вздохнув, продолжил:

– Надо им сияние погасить. Не камнями швырять по заговорённому Столпу, не ворота вышибать, а убрать единственное непреодолимое препятствие.

Ждать ответа на свою мысль седой подручный волхва не стал, двинулся к выходу.

– Пойдём отсюда! – крикнул он уже с лестницы. – И девчонку заберите.

Цветава ахнула и кинулась к так и сидевшей в углу Любинке, та, завидев спасительницу, как-то отмякла и повисла у неё на шее.

– Закрой глаза, – велела девушке телохранительница княжны и когда та послушно зажмурилась, начала спускаться, стараясь не оскользнуться на заваленных телами ступеньках.

Растерявшийся от всего этого Некрас потоптался немного рядом, потом подхватил саблю и кинжал Цветавы и тоже двинулся к выходу.

– Тёмная волшба на камень не подействует, —сказал Ждан, догнав Велимира уже на улице.

– Тёмная не подействует, только никто её применять не будет.

– Как это?

– Я уверен, что большая часть колдунов даже метки тьмы на себе не носит, ну, кроме, может быть мёртвознатца.

– Как же это? Тёмные колдуны и без тьмы?

– А вот так.

Они добрались до опустевшего перекрёстка, посреди которого валялось несколько тел с расколотыми черепами.

– Первые жертвы? – кивнул на трупы Некрас.

– Может, и жертвы, а может, мертвяки на бывалых ополченцев нарвались.

– Маловато убитых.

– Ещё замучаемся считать.