Текст книги "Аллоды онлайн II Тайны Сарнаута (СИ)"

Автор книги: Иван Соловей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 48 страниц)

Не знаю, зачем я вскинул взгляд на самый верх, где на макушке Паучьего Склона, едва различимое сквозь пелену дыма, светилось Место Силы. Меня вдруг пронзила безумная мысль.

– Давай, Старик, туда! – закричал я.

Каким-то образом он понял. Расправив крылья, дрейк взмыл в небо, вложив в этот отчаянный прыжок все свои силы. Мы пронеслись над головами воюющих сторон, умудрившись за раз перекрыть огромное расстояние. Нас пытались атаковать, я видел и стрелы возле себя, и вспышки проклятий, но золотой кокон, окруживший меня и дрейка, отвел их в сторону. Какой-то жрец защитил одинокого имперского наездника, рвущегося сквозь бой, мимо своих и чужих, туда, на самый верх, где сверкает древняя магия…

Меня снова посетило ощущение собственной неуязвимости. Я видел цель и упрямо мчался к ней через огонь, через стрелы, через боль и усталость, обгоняя смерть, дышащую мне в затылок. Разве могло в этот момент хоть что-то остановить меня? Место Силы было совсем уже близко, когда жесткий удар в бок повалил Старика на землю, выбив меня из седла. Сгруппировавшись, чтобы не разбить капсулы, я серьезно приложился спиной, но даже это не поколебало моей уверенности. Нас сразу настигло несколько лигийцев, набросившихся на меня, но дрейк, превозмогая боль, встал между мной и противником, грозно клацая клыками. Его и так уже раненное крыло теперь и вовсе болталось плетью, но сдаваться Старик не собирался.

Тяжело поднявшись на ноги, я оглянулся. До Места Силы подать рукой… Дрейк больше не мог двигаться, но все еще прикрывал меня, не подпуская никого. И я побежал. Всего лишь несколько метров и я на месте. Магический вихрь уже слепил мне глаза ярким светом, когда я ощутил сильный толчок в спину. А в следующее мгновение я в подробностях прочувствовал, как разрываются мои мышцы, как вскрываются мои жилы, как дробятся мои ребра, когда лигийская стрела наконец достигла своей цели.

Но и я достиг цели тоже…

Капсулы сами выпали из моих рук, ударившись о камни и разбившись, но дальше я ничего уже не видел. Все вокруг стало расплывчатым, в голове помутнело от боли, и сознание начало меня покидать. Может быть, если я умру здесь, свои меня найдут, вылечат и воскресят? Если, конечно, будет кому меня искать.

Я так и не понял, сколько времени был в отключке, и был ли вообще. Но боль вроде бы никуда не исчезала, хотя и притупилась. Мышцы судорожно сокращались, выталкивая инородное тело, и за этим процессом я как-то отстраненно следил, будто бы не из моей спины торчала стрела. Мозг отметил, что процесс этот не вполне естественен, но почему-то удивления это не вызывало. Когда тело избавилось от стрелы, кожа начала зудеть. Жизнь, еще недавно покидавшая меня, теперь наоборот возвращалась, накачивая меня силой. Вместе с ней возвращались связные мысли. Я открыл глаза.

Нет, битва на Паучьем Склоне, как и рывок к Месту Силы, не был плодом моего больного разума. Я лежал лицом вниз на каменной плите, из которой бил столб света. Все встало на свои места: меня угораздило «поймать» стрелу возле источника чистой, святой магии, не позволившей мне умереть и излечивающей лучше любого лекаря.

– Идиотам везет, – пробормотал я сам себе, удостоверившись, что жив, могу шевелиться и говорить.

Постепенно начал возвращаться слух. Шум боя сначала был глухим, будто доносился через толстые стены, но потом становился все громче и громче. Я поднял голову и попытался сфокусировать зрение. Вскоре мир вокруг снова обрел резкость, звуки стали четкими и запах гари заполнил нос. Энергия от Места Силы разливалась по венам и выходить из него не хотелось… но битва не закончилась и рассиживаться было некогда. Боль исчезла, зато появился страх. Что случилось за то время, пока моя рана затягивалась? Что я увижу, когда магия перестанет слепить мне глаза? Я встал на ноги, крепко сжимая свой меч, и сделал шаг вперед, оставив за спиной ласковые объятия волшебного вихря, дающего мне силы и надежду.

Обстановка изменилась. До этого бодро поднимавшаяся вверх по склону лигийская армия, которую я, будучи на вершине, подсознательно ожидал увидеть прямо перед собой, теперь очень быстро отступала. На них давили наши смешанные отряды из подоспевшей пехоты и получивших поддержку и перешедших в наступление магов. Но главное – впереди, возвышаясь надо всеми как спасительные маяки, на противника наступали три гигантские фигуры. И на этот раз ослепительные вспышки взрывной магии не могли причинить им ощутимого вреда – они неотвратимо шли на врага, загребая длинными костлявыми руками всех, до кого могли дотянуться. Скелеты, «рожденные» из капсул в Месте Силы, оказались намного крепче и выносливее. Лигийские маги попытались остановить их, атакуя огненными шарами, но стало только хуже. Скелеты загорелись, но не упали, и теперь походили на шагающие столбы ожившего пламени, приводящие в ужас одним своим видом.

Какое-то время лигийцы еще огрызались, укрываясь за защитной магией и пытаясь сохранить позиции, но то, что их прорыв на вершину горы оказался неудачным, склонило чашу весов в нашу пользу, и в конце концов их вынужденное отступление переросло в настоящее бегство. Я, чувствуя эмоциональный подъем и острое желание вернуться в строй, принялся искать глазами Старика.

Дрейк отполз к толстому обугленному пеньку, когда-то бывшему очевидно здоровым деревом, и зализывал раненые бок и крыло, каждый раз вздрагивая при резких движениях. Я решил отвести его к Месту Силы, чтобы оно вылечило животное, потому что ждать помощи лекарей в ближайшее время все равно не имеет смысла, когда на поле столько убитых и раненых. Идти Старик почти не мог и волочил брюхом по земле, еле перебирая лапами и грозно рыча, когда я через чур активно начинал его тащить вверх.

– Ну давай же, Старик, там тебе станет легче…

Карабкаться на склон было сложно, но дрейк сумел преодолеть этот путь, хотя стоило это ему огромных усилий. Я буквально втянул его в столб света, где он припал к каменной плите, закрыл глаза и больше не шевелился.

– Поправляйся. Я за тобой вернусь, я обещаю.

Я погладил его нос, получив в ответ полурык-полустон, и оставил его лежать одного. Помочь я ничем не мог, и лишь тешил себя мыслью, что Место Силы сделает свое дело и мой дрейк быстро выздоровеет.

Спускаться по склону было гораздо легче, чем подниматься, да и бьющая из меня энергия от открывшегося второго дыхания подталкивала вперед, и мне казалось, что за моей спиной развеваются крылья и я способен едва ли не взлететь, как дрейк. К тому времени наше войско уже не просто наступало, оно гнало Лигу с Паучьего Склона, оглашая всю местность дикими криками, тонувшими в музыке бардов, во всю трубивших отступление…

ОТСТУПЛЕНИЕ?!

Я не поверил собственным ушам. Нам приказывают отступить? Наверное, это какая-то ошибка, ведь мы уже победили – противник бежит, и сейчас мы можем загнать его далеко в лес, выбить с Паучьего Склона, уничтожить лигийский лагерь и прочно обосноваться тут самим! И тогда никто уже не сможет вытеснить нас отсюда! Я даже остановился и прислушался к раздающимся звукам горна. Сигнал был безжалостным и даже каким-то болезненным, но однозначным – он приказывал отступать назад.

Удостоверившись, что это не ловушка и не обман – трубят именно наши барды, с нашей стороны, я бросил взгляд на потрепанные, но вдохновленные близостью победы остатки имперской армии. Очевидно, что я был не единственным, кто удивился столь нелогичному решению командования. Кто-то остановился, растерянно обернувшись назад, но большинство по инерции продолжало наступать на Лигу – то ли не слышали, то ли не хотели слышать такие обидные сейчас звуки. При виде убегающего врага уже включился инстинкт хищника – догнать, добить, уничтожить. Закрепить свое превосходство!

На какой-то момент я даже подумал, что вспыхнет бунт, и войско, ведомое боевым куражом, откажется выполнять приказ, но строгие правила, призывающие к беспрекословному подчинению, вбитые в головы еще с ИВО, оказались сильнее. Более дисциплинированные офицеры, вняв громкому сигналу, начали разворачивать своих подопечных и наше бурное наступление наконец стало замедляться – солдаты нехотя прекращали преследовать лигийцев, позволяя врагу уйти и скрыться в лесу.

К тому моменту атака уже докатилась до лагеря Лиги, сровнять с землей который почему-то нам не было позволено. Всеобщий пыл еще не утих, но воодушевление сменилось разочарованием, написанном на лицах и сквозившем в недовольном гуле. Кое-кто еще рвался мстить Лиге, и таких приходилось чуть ли не пинками вести обратно. Несмотря на наше отступление, в лигийском лагере вспыхнул огонь – кто-то сумел поджечь напоследок вражеские катапульты.

Пятиться назад, к своему лагерю, подбирая по пути убитых и раненых, было тяжело и физически, и морально. Я поравнялся с майором, усиленно размахивающем руками, подгоняя солдат.

– Почему мы не добили их?

– Сказано, отступать!!! Ты чем-то недоволен, капитан?! Хочешь поспорить??? – гавкнул он, вскинув на меня налитые кровью глаза.

– Никак нет…

– Тогда заткнись и помоги нести раненых!

Поникшие, мы уходили на свою сторону, совсем не ощущая вкуса победы. Шум уже стих, бардов не было слышно и на разговоры ни у кого не осталось сил. На поле мы потеряли много людей, орков и Зэм, так что выжившим придется еще не раз возвращаться за ними. Тучи висели над головами, все больше наливаясь чернотой, и было совсем непонятно, сколько сейчас времени. Когда я уже шагнул на территорию огороженного брусьями лагеря Империи, небо вдруг разделила пополам яркая ломаная линия, на мгновение превратив темноту вокруг в блеклый, черно-белый день, а спустя несколько секунд пространство взорвалось оглушительным грохотом. И хлынул дождь.

В этот день погода захотела быть на нашей стороне. Начнись ливень хоть немного раньше – все могло закончиться по-другому. Горевший лес быстро был потушен и исчезла задымленность, но видимости из-за дождя и темноты не прибавилось. Зато под ногами образовалась каша. Я восемь раз возвращался на поле, чтобы подобрать кого-нибудь, и каждый раз идти становилось все труднее – ноги противно проваливались в грязь, прилипающую здоровыми комьями. Но хотя бы было не холодно, даже несмотря на то, что я быстро промок до нитки.

Больше всего мне хотелось найти своих друзей и я еле сдерживался, чтобы не бросить все и не отправиться на их поиски. Неизвестность пугала. И как бы я не заставлял себя думать о хорошем, окружающая обстановка не очень-то располагала – слишком много раненых, покалеченных и убитых.

Первой нашлась Матрена – она среди других лекарей находилась в лагере, помогая пострадавшим. Здесь тоже нужны были руки и я твердым шагом направился к ней.

– У Лба все очень плохо, – первое, что сказала она, заметив меня. И вся моя радость при виде нее исчезла. – Не знаю, сумеем ли вытащить. Возможно придется его… ну чтобы потом воскресить. Так, наверное, будет лучше, у него слишком серьезная рана.

– А если он не воскреснет? – ответил я, чувствуя, как внутри все похолодело.

– Не думай об этом. Здесь хорошие жрецы.

– Без этого – никак?

– Я не знаю. Лоб был в сознании, когда я уходила, он не разрешает. Ругается, – выдавила Матрена невеселую улыбку. – Но долго он не продержится, с ним сейчас другой лекарь.

– А остальных ты не видела?

– Кузьма ранен, но у него все будет хорошо, я лично его осматривала. У него обморожение на руке и плече. Его вылечат. Мишу и Лизу не видела.

– Понятно. Тебе нужна помощь?

– Да. Нужно перенести этих людей вон туда…

Конечно, хотелось увидеть Лба и Орла, но работы было слишком много, так что пришлось отодвинуть на задний план свои хотелки. Я перетаскивал раненых, куда мне говорили, и все время думал о Мише и Лизе. И о Старике, которого мне нужно было найти. Я оставил его у Места Силы и сейчас не имел представления, где он. Может быть, он все еще там? Лежит раненый и ждет меня? Ведь я обещал ему вернуться.

Ночь опустилась как-то совсем незаметно – я просто вдруг осознал, что множество зажженных фонарей, развешанных на невысоких, деревянных столбах, едва едва разгоняют абсолютную черноту, прильнувшую к нашему лагерю со всех сторон. Я поднял голову и посмотрел вверх, вспомнив о звездах, про которые говорила комитетчица Влада. Где-то там, наверху, должно быть невероятно красивое небо… Но небо до того было черным и непроглядным, что походило на низкий потолок, изрядно давивший на нервы.

Лба и Орла я так и не увидел – они находились в дальних палатках, в которые я не заходил. Зато в лагерь сам вернулся Старик! Я находился среди раненых солдат, куда ему проход был воспрещен, но он привлек мое внимание громким рыком.

– Капитан, убери свою зверюгу отсюда немедленно! – сразу завопил на меня старший лекарь, потому что дрейк вознамерился пробраться ко мне во что бы то ни стало.

Я, едва ли не перепрыгивая через кого-то, метнулся к своему питомцу. От него исходило ровное, зеленоватое свечение, глаза озорно блестели, и весь он выглядел совершенно здоровым.

– Старик, вернулся! – я обнял его костлявую шею, чувствуя, как упала часть висевшего на мне груза. – Сам меня нашел…

Он ткнулся мне носом в плечо, позволяя погладить себя по голове.

– Мы с тобой отличная команда, дружище! Здорово лигийцев потрепали, да?

Дрейк согласно зарычал в ответ и широко раскинул крылья.

– Отведите своего дрейка в загон, капитан, он нам мешает, вы же видите! – услышал я за спиной возмущенный голос.

– Идем, Старик, – улыбнулся я, – нас тут боятся.

Когда мы подошли к краю лагеря, мой взгляд сам по себе упал на поле, где днем шла ожесточенная битва. Там, среди темноты, блуждало множество желтых огоньков. Удивленный, я подошел чуть ближе к ограде и вдруг заметил самого Сечина. Генерал в одиночестве стоял в расслабленной позе, облокотившись на катапульту, и курил, задумчиво глядя вдаль на все те же огоньки. Я, не ожидавший наткнуться на главного командира, растерянно остановился.

– Животных следует отвести в загон, Санников, – произнес он, не поворачивая головы и выпуская изо рта облачко дыма.

– Я как раз туда и шел, – ответил я, но при этом продолжая стоять на месте. Любопытство раздирало изнутри, но субординация мешала задать мучивший меня вопрос.

– Если я все правильно понял, это ты додумался призвать боевых стражей у Места Силы? Неплохая мысль, капитан. Эти капсулы – одна из последних разработок ученых НИИ МАНАНАЗЭМ, ее впервые применили здесь. У этих созданий высокий уровень живучести, они хорошо держались. А с учетом воздействия на них святой магии, так просто блестяще… Думаю, у ученых будет много поводов для размышлений, – продолжил Сечин разговор, и тогда я тоже решился.

– Товарищ генерал, разрешите…

– Разрешаю. Мы переосмыслили свое пребывание на Асээ-Тэпх и пришли к выводу, что Паучий Склон не самая главная для нас цель.

Яснее мне не стало. Даже если это место и не так важно для нас, как мы думали ранее, но все равно – зачем отказываться от него, когда победа уже была в руках? Я молча соображал, как корректнее сформулировать свой вопрос, но Сечин спустя некоторое время продолжил.

– Нам нужно было разбить их, но не лишить шанса занять эту высоту. Поэтому их лагерь должен остаться цел. Сейчас они начнут стягивать сюда силы со всего аллода, ослабляя другие свои позиции. Выбирая между одним Паучьим Склоном и несколькими другими точками, мы решили, что второе нам все-таки важнее.

Я снова задумался. Объяснение мне все равно не нравилось. Другие точки нужно будет еще отвоевывать, а Паучий Склон уже мог стать целиком нашим! Зачем нужно было отступать?!

– Ты-то, конечно, считаешь себя самым умным и думаешь, что в руководстве сидят одни дураки, – беззлобно сказал Сечин, словно читая мои мысли, и уголки его губ дернулись вверх.

– Никак нет, товарищ генерал.

– Отступление – это тоже часть стратегии. Ты должен четко понимать суть происходящего, Санников. Научиться смотреть в корень, а не только на то, что на поверхности. Отхватить у противника кусок земли, конечно, приятно, но выиграть войну в целом это не помогает. Мы уже проверяли.

Теперь я точно утвердился во мнении, что у Сечина есть какие-то особые указания на мой счет. Иначе зачем генералу объясняться за свои решения перед подчиненным, стоявшем на много ступеней ниже него? Все правильно, я должен понимать суть происходящего, ведь Яскер считает, что я способен серьезно повлиять на ход истории. И он не хочет, чтобы она, история, повернулась в ненужную сторону, если я приму неправильное решение.

– Пока Лига пытается утвердиться здесь и собирает силы для реванша после сегодняшнего проигрыша, – серьезно продолжил Сечин, – мы сможем решить свои проблемы в других местах.

– То есть нашей целью не был захват Паучьего Склона, нам нужно было просто разбить их местную группировку и заставить привести сюда еще больше отрядов…

– Да, именно. Теперь мы перегруппируемся и нападем там, где они стали слабже. У нас, в отличие от лигийцев, очень много аналитиков, которые тщательно разрабатывают стратегию. Это единственное, что помогает нам держаться здесь. Ведь, несмотря ни на что, Лига – очень сильный враг, – вздохнул генерал. – Мы можем сколько угодно смеяться над их отсталостью и неорганизованностью, кичиться своими технологиями и дисциплиной, но факт остается фактом – мы не только не в состоянии выбить их с Асээ-Тэпх, но и сами с трудом удерживаем свои позиции.

– Из-за их численности?

– Из-за их численности и не только. Что стоят все наши достижения, если их устаревшее оружие, деревянные корабли с тряпочными парусами, и расхлябанные, собранные из крестьян войска защищает настоящая, древняя магия? Канийцы сами по себе склонны к ней, но эльфы… Эльфы – самая первая раса Сарнаута и едва ли не самая магически одаренная из всех ныне живущих.

Я сразу подумал про Лизу. Где же все-таки она?

– …И еще эти их гибберлинги! Не считай их безобидными пушистыми хомяками. Они маленькие, юркие, хитрые и очень сообразительные! И среди них тоже, астрал их подери, навалом настоящих магов!

– Я не считаю гибберлингов безобидными. Товарищ генерал, в моей группе была эльфийка…

– Да, я знаю, – махнул рукой Сечин. – Я приказал ее убрать с глаз долой и от греха подальше.

– Как это – убрать? – оторопел я.

– В подсобке сидит у интенданта, и лучше ей сейчас оттуда не показываться. Она неплохо показала себя на Склоне. Сильный маг, я доволен. У нас таких мало. Но она все-таки эльфийка, а наша доблестная армия сейчас не в самом хорошем расположении духа. Не надо ей лишний раз ни перед кем маячить.

Я кивнул, соглашаясь. И мне стало неловко за мысли, которые нет-нет, но посещали меня, пока я таскал раненых. Я старательно заставлял себя верить в то, что Лиза давно выбрала сторону – нашу. Но гадкий, мерзкий червячок сомнения все равно тихонько точил меня изнутри. Мы уже много раз попадали с ней в передряги и она не давала повода сомневаться в себе, но все же… До этого ей не представлялось такой отличной возможности вернуться к своим – просто перейти за линию фронта и оказаться в Лиге. И как бы я не отмахивался от этой мысли, в глубине души я боялся, что так и случится. За этим следовала еще более чудовищная мысль – Лиза может не только перебежать сама, но и перетянуть за собой Михаила. После слов Сечина я ощутил одновременно и облегчение, и стыд за то, что позволил себе так плохо подумать о тех, кого уже привык считать друзьями. Зато теперь мое доверие к Лизе стало по-настоящему безграничным.

– Всем выходцам из Лиги приказано сидеть тихо, чтобы не провоцировать. Не надо нам грязных историй…

– Всем? – удивился я. – Разве Лиза не одна такая?

– Нет, конечно. Обычно эльфы, канийцы и гибберлинги, перешедшие на нашу сторону, работают в тылу врага. Разведка. Но тех героев, которых раскусила Лига, мы постарались вызволить, теперь они перебрались сюда. Но не радуйся. С нашей стороны тоже есть предатели, которые ушли в Лигу… Поубивал бы их всех лично, – процедил Сечин сквозь зубы.

Я подумал, что в этом даже есть ирония: перебежчики противника – бесспорные герои, заслуживающие всяческих почестей, точно такие же перебежчики, только уже с нашей стороны – подлые предатели, заслуживающие смерти. И действует это правило на любой войне по обе стороны фронта.

Генерал продолжал всматриваться в огоньки, по-прежнему хаотично блуждающие по полю, и я, проследив за его взглядом, спросил:

– Что это?

– Мы забрали своих убитых и раненых. Теперь очередь Лиги.

Я невольно бросил взгляд на катапульту, на которую облокачивался Сечин. Лигийцы как на ладони, сами показывают свое местоположение зажженными фонарями…

– Они не атаковали нас, когда мы возвращались за своими пострадавшими, – произнес генерал, в ответ на мой взгляд.

Этот жест взаимного уважения показался мне одновременно и правильным, и до невозможного нелепым. Разве не мы еще недавно изо всех сил, без жалости и сострадания, старались перемолоть друг друга в пыль? Перед глазами все еще стояли ужасающие картины боя, а память хранила эту невероятную, пугающую жажду крови, завладевшую всеми, опьянившую, стирающую все хорошее, что в нас есть… На фоне дневного помешательства, попытка доказать себе и друг другу, что мы еще не лишились разума и в нас теплятся хоть какие-то остатки гуманности, выглядела немного абсурдной. Какой-то слабенький, неубедительный поклон нашей вроде как цивилизованности.

«Война аморальна сама по себе» – вспомнил я чьи-то слова. Может быть такие поступки, как дать противнику возможность позаботиться об убитых и раненых, помогают нам разбудить свою совесть и вспомнить, что мы все еще чем-то отличаемся от зверей?

Я поднял голову и посмотрел на мерцающий где-то вдалеке столб света – Место Силы, так никем и незанятое. Смогли бы мы с Лигой позабыть о своих распрях настолько, чтобы использовать его вместе? Такое трудно было представить даже в самых отчаянных мечтах.

Подсобка интенданта находилась рядом и я, оставив Старика в загоне, заглянул туда. Судя по голосам, Лиза и впрямь была там не одна, но остальных я не увидел, потому что она первая вышла мне навстречу – с виду вполне здоровая. Вздох облегчения вырвался из моей груди.

– Я здесь, Ник! – произнесла она, появившись среди стеллажей с полками. – Миша сказал, что с тобой все хорошо. Он видел тебя, когда ты носил раненых…

– С ним все в порядке? – быстро спросил я.

– Да, он где-то здесь, в лагере. Где остальные?

– Матрена врачует. Орел и Лоб пострадали… Особенно Лоб.

– Ох… – Лиза уселась на какие-то ящики, нахмурив брови.

– У него серьезная рана, но я уверен, что он справится. Он сильный, – попытался я ее успокоить, хотя сам сильно нервничал, и скорее всего она это прекрасно видела.

– Мне запретили выходить отсюда, – после паузы произнесла Лиза. – Сколько я могу торчать в четырех стенах?

– Я не знаю, – откликнулся я, присев рядом. – Как ты?

– Не ранена, как видишь.

Говорила она как-то глухо, с обидой, глядя в сторону.

– Вижу. Но я не про это спрашивал, – тихо откликнулся я и Лиза резко повернула ко мне лицо, вздернув брови.

– Тебя все еще волнует моральная сторона моего выбора?

– Я просто беспокоился, – примирительно развел я руками.

– Беспокоился за мое состояние? Или переживал, что я перебегу к Лиге?

Мне не хотелось ей врать, но и правду сказать тоже было сложно, и поэтому я молчал.

– Можешь не отвечать, я знаю, что ты так думал, – пожала плечами Лиза и снова отвернулась.

– Я рад, что я ошибся.

– Тогда перестань смотреть на меня с такой невыносимой жалостью!

– А я и не смотрю…

– Нет, смотришь! У меня нет никаких повреждений и я в полном порядке! Я не нуждаюсь ни в чьей жалости.

Трудно было определить, правду она говорит или нет – холодная эльфийка редко давала волю эмоциям, стараясь все всегда держать в себе. И уж тем более не в ее характере было позволить кому-нибудь себя жалеть.

– Я не пожалеть тебя пришел, а поддержать.

– Лоб и Орел сейчас больше нуждаются в поддержке, – заметила она.

Это прозвучало холодно и высокомерно, но я уже привык к ее манере разговора. В переводе на нормальный язык это звучало как-то так: «Я волнуюсь за Лба и Орла, лучше пойди и проведай их!».

– Я пойду к ним, если меня пустят, конечно, – я поднялся на ноги, чтобы уйти.

– Ник, – вдруг окликнула меня Лиза, и голос ее слегка потеплел. – Со мной правда все хорошо.

– Тебе было сложнее, чем остальным… – осторожно произнес я, обернувшись, и Лиза закатила глаза.

– Ради всех Святых, Ник! А тебе легко было против канийцев?

– Я ведь хадаганец.

– Хадаганец? Я тебя умоляю… – рассмеялась она, возвращая себе привычную маску надменности. – Ты в зеркало на себя давно смотрел? Настоящие хадаганцы смуглые, черноволосые. У них совсем другой тип лица! Может с науками ты и не очень дружишь, но поверь образованному человеку – биологически с этим народом тебя объединяет только принадлежность к человеческой расе. Но ты не хадаганец, ты самый что ни на есть каниец!

Я повернулся к ней, возмущенно скрестив руки на груди. Лиза, конечно, мне друг, но так меня еще никто не оскорблял!

– Я видел свое лицо в зеркале много раз и могу сложить два и два. Не думай, что открыла для меня великую тайну! Когда Незеб вошел в Канию со своей армией, многие канийцы его тогда поддержали и присоединились к нему. Вместе они основали новое государство и назвали его Хадаганом. Мне плевать, от какой ветки людей произошли мои предки! Они создавали эту страну, и поэтому я такой же хадаганец, как и те смуглые, черноволосые, с другим типом лица!!!

– Оу. Это было… пылко, – усмехнулась Лиза. – Оказывается, ты все-таки немного знаешь историю.

– Я плохо учился в школе, но я в ней все же учился!

– Так или иначе, твои предки тоже когда-то отказались от своего народа и перешли на другую сторону. Почему же ты не мучаешься угрызениями совести?

– Может мои предки и мучились, мне-то откуда знать? Я рожден уже в этой стране и могу с чистой совестью считать себя хадаганцем! – упрямо ответил я.

– Они не мучились, уверяю тебя. Это и есть то, что отличает разумных существ от всех остальных – свобода собственной воли. Свобода выбора! Свои – это не те, кого навязывают тебе обстоятельства. Свои – это те, кого ты сам себе выбираешь! И если этот выбор обдуманный и осознанный, он больше не терзает.

Я долго молчал, обдумывая сказанное. Много разных, сумбурных мыслей роилось в моей голове. В конце концов Лиза произнесла:

– Иди, Ник, узнай, как там Лоб и Орел. И сообщи мне потом. Я не усну, пока не узнаю.

Молча кивнув, я вышел. Я ведь и сам не усну, пока не буду полностью уверен, что все живы.

Глава 5. Партизанская вылазка

На Паучьем Склоне я, Миша и Лиза пробыли пять дней, став свидетелями того, как во вражеский лагерь на противоположном конце поля возвращается жизнь. Сечин оказался прав, лигийцы не сдались после проигрыша и начали снова подтягивать к этому месту свои силы. Очевидно, близился ответный удар и я готовился к новой битве, но получив приказ, вынужден был с остатками своей группы отбыть в наш центральный лагерь к южному побережью Асээ-Тэпх. Лба и Кузьму отправили туда еще раньше вместе с другими ранеными, и Матрена тоже была с ними. Первым делом мне хотелось проведать их, но Сечин уже ждал меня к себе с новым поручением и визит в лазарет пришлось отложить.

– Здравия желаю, капитан. Готов взять приказ? – с места в карьер заявил он, едва я появился на пороге.

– Так точно, товарищ генерал, – отчеканил я, глядя в его воодушевленное лицо.

– Произошло то, чего мы так ждали! Лига оттягивает своих солдат к Паучьему Склону и для нас это означает одно – можно поплотнее пощупать другие стратегически важные точки. Сейчас меня интересует северное побережье, там, прямо рядом со Станом Лиги, находится Метеоритная копь. Это глубокая шахта, в которой Лига добывает метеоритное железо. Копь хорошо охраняется, и захватить ее с наскока даже сейчас вряд ли получится. Но мы ведем диверсионную работу в этом районе и как раз сейчас намерены провести крупномасштабную операцию.

Генерал подошел к карте на стене и ткнул пальцем в точку, находящуюся совсем рядом с главным лагерем Лиги. Большая операция прямо на подконтрольной врагу территории? Вот это поворот!

– Метеоритное железо – важный стратегический ресурс. Мы не можем позволить Лиге спокойно добывать его у нас под носом!

– Каков наш план?

– Диверсионная группа должна пробраться к копи и установить на берегу сигнальный маяк. После этого наши корабли подойдут к побережью на максимально возможное расстояние и начнут обстрел, ориентируясь на сигнал маяка. Шахты будут завалены, работа остановится.

Сообразив, что моя роль по всей видимости заключается как раз в установке маяка, я нахмурился. Соваться в самый тыл к врагу без тех, с кем привык идти плечом к плечу, не показалось мне заманчивой идеей.

– Двое из моего отряда лежат на больничной койке и с ними мой лекарь. Я лишился половины своей группы.

– Мне это известно, но сейчас у всех недокомплект. Придется потерпеть. Тем более, что у тебя осталось сразу два мага! Роскошь в наше время. Я дам вам проводника, а у Метеоритной копи вас встретит подмога. Там постоянно дежурит наша разведка. Вопросы?

– Когда выдвигаться?

– Сегодня. У вас пять часов на отдых. Маяк получишь вечером. Свободен.

Козырнув, я вышел на улицу, где меня дожидались Лиза и Миша. Пересказав им эту скупую, в общем-то, информацию, я в приказном порядке отправил их спать, а сам помчался в госпиталь. Хотелось поскорее удостовериться, что Лоб и Кузьма идут на поправку, и тоже отправиться на боковую. Переход через джунгли выматывал сам по себе, а через несколько часов снова предстоит пробираться аж до противоположного берега.

В лазарете были заняты все койки, а кое-кто ютился даже на полу, но суета вокруг больных отсутствовала – всем поступившим с Паучьего Склона уже давно оказали первую помощь и теперь вокруг царило относительное спокойствие. Матрену я обнаружил рядом с Кузьмой, причем сначала услышал ее голос, а если быть точным – смех, а уже потом увидел ее возле его койки – она мерила ему давление и при этом оживленно хихикала. Сам Орел выглядел вполне здоровым, если не считать перевязки на плече, и довольным собой. Я подумал, что если он отпускает шуточки, то все действительно обошлось.

– Веселитесь?

– Никита! – всплеснула руками Матрена, обернувшись. – Когда ты вернулся?

– Только что. Я вижу, ты, друг, уже здоров и бодр…

– Не-а, у меня правая рука все еще не работает, даже ложку держать не могу! – радостно сообщил Орел, как-будто это и было мечтой всей его жизни.

– Но левая то у тебя цела! – возразила Матрена. – Вполне можешь есть самостоятельно! Я не буду кормить тебя с ложки.