Текст книги "Человек должен исчезнуть (СИ)"

Автор книги: Иван Поднебесный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Человек должен исчезнуть

Пролог

«Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя»

Ф. Ницше

Прежде чем я начну рассказывать свою историю, мне хотелось бы сказать несколько слов о себе.

Сколько себя помню, внутри меня всегда бушевали три противоборствующие силы. И каждая из них желала покровительствовать надо мной единолично. Однако, то ли судьба решила немного подшутить, то ли так оно в жизни и должно быть, но каждая из сторон была обязательно зависимой от двух других и выходило, что в хаосе и неразберихе они формировали единое целое – меня.

Первая – рациональность, двигала меня везде и во всем искать причинность и закономерность. Вторая – ненависть, направляла меня порицать все, что противоречило моей жизненной философии. И третья – жалость, обрекала меня на любовь, доброту и сочувствие к людям.

Я ненавижу людей. Ненавижу за то, что они создали мир, в котором почти никто не старается понять жизнь, но каждый непременно гонится за удовлетворением индивидуальной потребности.

Мне жаль людей. Жаль людей потому, что в погоне за индивидуальным, они жертвуют желанием, мнением, имуществом и, порой, жизнью друг друга.

«Человек должен исчезнуть» – так говорит рациональность.

Глава 1

Я всегда боялся зайти слишком далеко, совершить ошибку, которую уже не смогу исправить. И вот я стоял перед выбором, не понимая, как должен поступить.

Пять месяцев назад было принято решение – измениться. Я хотел забыть свою прошлую жизнь, я старался и делал всевозможное, чтобы больше не возвращаться назад, вот только бороться с самим самом куда труднее, чем я ожидал.

У меня свело зубы, тело вскипало от ярости, все мое нутро вопило. Руки сжались в кулаки в ожидании заключительного слова моей головы.

Да пошло все к черту!

Удар!

Пошатнувшись от удара, Влад, мой одноклассник, упал на землю. Плененный гневом, я бросился добивать ублюдка. Его искривившееся лицо, преисполненное непониманием, болью и страхом, было лучшей картиной на сегодня.

Да… Это жгучее чувство внутри, разжигающее мою душу, наполняющее ее яростью, – как же я скучал по нему! Ничего мне не доставляло удовольствие так, как издевательства над людьми!

Я знал, хороших людей не бывает. Все люди – ублюдки. Степень ублюдочности определяется поступками. Влад был ублюдком, который точно заслуживал наказания. И вот оно настигло его. Наблюдая за его выходками со стороны, в глубине своей души я молил судьбу и надеялся, что когда-нибудь с ним произойдет какое-нибудь несчастье, но, не дождавшись кармического наказания, я сам сорвался выступить палачом этого ублюдка.

Однако все не было столь просто.

Постой, Поднебесный…. Что ты такое несешь? Что ты делаешь? Не ты ли обещал себе измениться? Не ты ли поклялся давать отпор чувствам и никогда больше не позволять встать ненависти над тобой? Неужели ты все так быстро забыл?

Отвращение пожрало ярость. Отвращение к самому себе.

Я оглянулся. Одноклассники стояли над нами, тихо переговариваясь. В их жадных глазах таилось желание видеть продолжение, они хотели больше шоу, больше насилия и шока. Лишь только когда я сам был готов встать с отключившегося Влада, они решили оттащить меня от потерпевшего, делая вид, будто пытаются помочь ему.

Лживые ублюдки…

Наконец к неподвижно лежащему на полу спортивного зала Владу подбежал физрук, который до этого безучастно отстаивался в сторонке. Оскаленно посмотрев в мою сторону, он скомандовал двум парням отнести моего одноклассника в медпункт. Когда парни утащили Влада, физрук подошел ко мне и начал сценично кричать.

Мне было все равно. Никто не смог бы отчитать меня сильнее, чем я сам. Меня тяготила вина за то, что я сорвался на Влада. В моих глазах он был ублюдком и мне правда казалось, что он заслуживал наказания… Но… Но это все бессмысленно! Мой поступок никак не мог повлиять на поведение Влада!

В самом деле, что проку винить Влада? Он рос с соответствующими понятиями, навязанными ему его окружением, а его окружению – окружением иного порядка.

В мире нет единичной вины. Люди могут сколько угодно обвинять конкретную личность, но пользы от этого будет мало. Нет вины убийцы, насильника или вора, но есть общественная вина: каждый злодей – злодей лишь потому, что общество позволило ему таким стать, а если быть точнее – люди сами воспитывают преступников. Общество будет пополняться девиантами до тех пор, пока в его основании будет сохраняться принцип индивидуализма.

Люди не рождаются злыми или добрыми. Ребенок подобен чистому листу, на котором окружение оставляет свой отпечаток. Кто-то будет воспитан гениальным математиком, кто-то учителем, медработником, слесарем, а кто-то карманником, насильником, убийцей.

Если обвиняющий в преступлении потрудится проследовать по причинам, которые привели преступника к его девиантному поведению, то он сможет обнаружить, они всегда находились в людях вокруг: в одноклассниках, которые издевались, в отце, который избивал, в матери-алкоголичке, которая осаждала обвинениями. Однако эти общественные элементы, окружающие девианта, также были подвержены насилию со стороны своего окружения. Возможно болен не каждый, но болезнь будет распространяться, покуда каждый не станет бороться с ней. До тех пор, пока каждый будет озадачен лишь собой, он будет страдать от окружающих и сам причинять им боль – даже своим бездействием.

Один человек не должен быть обвиняем в том, что его воспитали девиантом. Вина за это ложится на каждого из нас.

Понимая данные обстоятельства, я, бешенная псина, все равно срывался на других людей.

Я запутался и потерялся в своей ненависти. Я ненавижу всех, и, в то же время, мне жаль всех. Как я должен поступать? Что должен делать?

В попытках противостоять себе, я начал новую жизнь, однако вновь сорвался и дал волю своей ярости.

Выслушав получасовую лекцию от классного руководителя, я отправился досиживать оставшиеся занятия. Они пролетели невероятно быстро.

Влад оклемался еще до приезда скорой. Врачи диагностировали ему доброкачественный обморок, обусловленный испугом. Мне повезло. Но что, если бы я мог нанести Владу необратимый вред? Что, если бы я убил его?

Я всегда боялся зайти слишком далеко, совершить ошибку, которую мне не исправить, и я чувствовал, что когда-нибудь моя ненависть заведет меня за черту.

Выйдя из лицея, в который я недавно поступил, начиная жизнь с чистого листа, я вяло поплелся в сторону ближайшей остановки. На пути меня поджидал одноклассник Денис с прижившейся в нашем классе кличкой Пингвин. Ее придумал Влад, заметив на первом занятии по физкультуре чудаковатый бег Дениса. Кличка хорошо разошлась. Не успел коллектив нашего класса должным образом сформироваться с начала учебного года, как все уже знали, кого стоит называть Пингвином. Меня до одури это раздражало. Каждая сучка и каждый ублюдок считали своим долгом подшутить касательно прозвища Дениса. Терпеть это издевательство над порядочным парнем было трудно. К этому дню я не хотел разжигать конфликт и доказывать что-либо, а потому просто-напросто отмалчивался в стороне, надеясь, что когда-нибудь эти издевательства прекратятся.

– Спасибо тебе, – виновато взглянул на меня Денис.

– Да не за что, – прошел я мимо.

К чему была эта благодарность? Он подумал, что я вступился за него? Очередная глупая шутка Влада просто стала последней каплей. Нет ничего благородного в моем поступке, ведь я только и сделал, что спустил своего внутреннего Цербера позабавиться.

Стоило мне попасть домой, как меня встретила рассерженная мать.

– Классный руководитель звонил! – угрожающе сообщила она мне.

Я промолчал, не зная, что должен сказать. Скинув с себя верхнюю одежду и обувь, я молча направился к себе в комнату.

– Ты же обещал! – в спину возмутилась мне мать.

Да, обещал… Но…

А к черту все!

Скрывшись у себя, я плюхнулся на кровать и залип в телефон. Отказавшись от близких связей в реальной жизни, я искал их в цифровой.

Проскролив мессенджер популярной в СНГ социальной сети «Чатоске», я спустился до диалога трехмесячной давности, открыл его и замер, вчитываясь в последнее сообщение.

«В таком случае, нам не стоит больше общаться» – так там было написано.

Адресантом данного сообщения была девушка под ником Регер. Ее настоящее имя мне было неизвестно. Иногда она представлялась Агатой или Адой, но это были всего лишь псевдонимы.

Я любил Регер. Никогда ее не видел и не знал где она живет. Я почти ничего о ней не знал, но любил. Любил за интеллект и за забавную манеру общения, за скованность и за чудачество, за доброту, которую она выражала мне в своих сообщениях. Однако, желая знать больше, я давил на Регер, заставлял открыться мне. Я много злился и скандалил, обвиняя ее в необоснованной скрытности. В конце концов, это привело к очередному расставанию, которые случались у нас не в первый раз.

К черту…

Закрыв злосчастный диалог, я резко проскролил к началу. Первые две позиции списка занимали классная конференция и моя беседа, все остальное – диалоги недельной давности с одноклассниками.

Моя беседа – моя отдушина. Почти все свое свободное время я проводил, чатясь с ее участниками. С ними я спорил, обсуждал стратегии в средневековом сеттинге, которые любил, и аниме, на которое залипал, чтобы коротать время, делился музыкой, мемами, новостями и подробностями своей скромной реальной жизни.

Трудно было сказать, что люди, собравшиеся там, действительно отличались от других, что они были праведными и честными. Они были такими же, как и все остальные, такими же, как и я сам – обыкновенными людьми. За годы пребывания в одной беседе, проведя множество часов в интернет ивентах, мы банально привыкли друг к другу.

– Ваня! – напугала меня криком мать. – Тут тебя просят!

Кто еще меня просит? Неужели родители Влада приперлись? Раньше, не с родителями Влада конечно, но такое частенько случалось. Разъяренные предки какого-нибудь козла, которому не посчастливилось продемонстрировать свои мерзостные повадки при мне, нередко заходили рассказать моей матери веселые истории о ее ублюдошном сынишке. И их, наверное, можно было понять.

Я выскочил в коридор и украдкой взглянул на лицо стоявшей около входной двери матери, ожидая увидеть на нем негодование и стыд. Однако, к моему удивлению, она с естественным интересом поглядела на меня и отошла в сторону, как бы предлагая мне подойти.

– Добрый день, – стоял у двери высокий парнишка в форме популярной почтовой службы. – Вы – Поднебесный Иван Дмитриевич?

– Угу, – растерянно кивнул я.

– Документы, удостоверяющие личность, показать можете?

– Угу, – побежал я за полученным год назад паспортом. – Пожалуйста.

Идентифицировав личность, курьер протянул мне планшет с накладной и ручкой.

– Распишитесь, пожалуйста.

– Держите, – поставил я подпись.

– Пожалуйста, – просунул он фирменный полиэтиленовый пакетик. – Всего доброго!

– Ну и что ты себе уже заказал? – закрыв дверь, поинтересовалась мать.

– Да… Не знаю. Ничего не заказывал, – уставился я на полученную посылку.

– А что тогда? – удивилась мать.

А что тогда? На маркировке посылки были указаны мои номер, ФИО и адрес проживания. Однако я совершенно точно ничего не заказывал. Может какое-то послание от Влада? Нет, слишком быстро. Розыгрыш? Также маловероятно, ведь те, кто действительно могли подшутить, не располагали информацией о месте моего проживания. Ко всему прочему, быстро слинявший курьер, не предложивший мне осмотреть посылку, наталкивал на задние мысли. Точно неладное что-то. Так или иначе, но я решил, что лучше бы мне вскрыть полученный пакет без посторонних глаз.

Попросив мать разогреть мне обед, я побежал в комнату распаковывать посылку. Разорвав пакет, я достал оттуда черную коробочку из плотного картона, в который упаковывают премиальную электронику. В ней лежал аккуратно сложенный лист бумаги формата А4 и полупрозрачный черный контейнер, внутри которого находилось что-то похожее на пилюлю.

Лист оказался ничем иным, как письмом со следующим содержанием:

«Приветствуем, Поднебесный !

Мы, представители компании « Forward» , предлагаем Вам поучаствовать в альфа-тестировании нашего проекта под названием « Digital Break» . Он направлен на внедрение, поддержку и распространение виртуальной реальности.

Мы долго и тщательно готовились представить наше изобретение миру. Остались последние штрихи!

Что же из себя представляет наш проект? Это первая в мире игра с полным погружением! Уникальный мир, удивительнейшие приключения и множество положительных эмоций – все это ждет Вас в нашей игре!

Почему это должно быть интересно именно Вам? Благодаря технологии нейронной коммутации, мы реализовали механизм виртуальной сублимации. Это значит, что, находясь в нашей игре, Вы сможете по-настоящему расслабиться и отдохнуть, после чего, вернувшись в реальный мир, заняться работой или любимым делом в экстремуме хорошего настроя! Также данный механизм предназначен для борьбы с абулией, депрессией, неконтролируемой агрессией и прочими негативными психическими отклонениями.

Кроме того, каждому участнику по окончанию тестирования будет вручена сумма в размере пяти тысяч долларов. И это еще не все! За подробностями – скорее в игру!

Хотите принять участие? Для мозговой коммутации с нашим сервером необходимо проглотить пилюлю.

Примечание: пилюлю не жевать и не запивать!»

Forward? Эта компания являлась владельцем «Чатоске».

Если сказанное в письме являлось правдой, то предложение было действительно заманчивыми. Но что, если нет? Странная ситуация. Минимум предположений. Если это действительно розыгрыш, то оформлен он весьма причудливым образом. А если правда…

Я взял контейнер с пилюлей и начал покручивать его в руках, размышляя о своих дальнейших действиях.

Что делать… Что же делать? Рискнуть? Выбросить?

А к черту!

Если этот механизм виртуальной сублимации не шляпа, тогда проект их весьма интересен. Разве мне есть что терять?

Проглотив пилюлю, я…

Глава 2

Среди полной темени я видел золотистое полупрозрачное окошко со следующим текстовым содержанием:

«Добро пожаловать в « Guilds raids» – первую игру с полным погружением!

Все игроки, попавшие в «Guilds raids», были отобраны и поделены нейросетью, анализирующей активность бесед в «Чатоске», на гильдии.

Тестирование игры пройдет в формате соревнования между гильдиями. Гильдия, чей уровень влияния по исходу сроков тестирования будет наивысшим, станет победителем. Гильдии-победителю будет вручено денежное вознаграждение в размере одного миллиона долларов.

В альтернативу привычной системы получения опыта и очков уровней игра предлагает систему динамического развития персонажа. Система динамического развития предполагает развитие тех атрибутов и навыков, которые используются игроком. Все способности, помимо базовых, будут генерироваться с учетом поведения игрока и событий, непосредственно связанных с ним.

Каждому игроку необходимо пройти первичное испытание. Игрок, успешно добравшийся к месту сбора гильдии в течении двух игровых дней, считается прошедшим испытание. В противном случае, игрок исключается из тестирования.

Игроки, прошедшие испытание, смогут покинуть игру только по истечению сроков тестирования.

Каждому игроку доступен «интерфейс» – чтобы вызвать его, произнесите «интерфейс», предварительно представив образ игрового интерфейса»

Скажите «Продолжить», чтобы начать игру.

– Продолжить.

Свет, хлынувший из узкого горизонтального прореза, ослепил меня. Закрыв глаза, я снял плотно прилегающий, благодаря набитой внутренней прокладке, шлем армет и сделал глубокий вдох.

Я стоял на окруженной коренастыми деревьями поляне. Озираясь вокруг, я удивлялся каждому листочку, каждой травинке, каждому рвущемуся сквозь плотные кроны лучику Солнца.

Слишком реалистично…

Я замлел от созерцания пестрящих на ветру салатовых листьев. Все выглядело настолько правдоподобно, настолько реалистично и неподдельно, что не удивиться было невозможно.

Вдох. Выдох.

Чистый лесной воздух наполнял мои легкие.

Как… Как такое возможно? Как им удалось реализовать это?

Чувства переполняли меня, и я не прекращал удивляться тому, что видел.

Однако нужно было взять себя в руки.

Я никогда не любил чувства. Будь то радость или злость, удивление или испуг – все эти психические издержки казались мне сущей глупостью. Глупостью, от которой, однако, никак не избавиться.

Мне всегда казалось, что чувствительная сторона человека являлась причиной всех бед социального характера. Именно поэтому я старался подавлять свои чувства и следовать рациональности, независимо от того, хорошо у меня это получалось или нет.

У человеческих чувств есть две основные проблемы. Во-первых, их негативная сторона – злость, ярость, алчность – неразрывно связана с положительной стороной – добром, милостью, щедрость. Само существование доброты предполагает существование зла. Такой принцип применим к любым противоположным чувствам. Во-вторых, чувства основываются на индивидуальном восприятии мира, что не позволяет людям в полной мере понять друг друга. Это приводит к тому, что люди имеют разные взгляды и мнения на одни и те же вещи. В свою очередь такое положение дел провоцирует конфликты социального характера.

Если общество есть причина неправильного воспитания индивида – независимо от того, преднамеренно это происходит или нет, то чувства являются инструментом выражения девиантности, вызванной неправильным воспитанием. Таким образом, чувства девиантов или обычных людей провоцируют появление еще одного девианта. Это порочный круг, который необходимо разорвать.

Нередко защитники чувств не способны посмотреть на проблему в нужном масштабе, чтобы понять весь ужас происходящего. Это происходит из-за того, что они слишком зациклены на своих чувствах, которые желают сохранить.

Дело в том, что помимо точечного пагубного влияния, чувства провоцируют людей причинять боль другим людям. Иногда это домашнее насилие, а иногда это войны, спровоцированные амбициозностью или алчностью власть имущих.

Тот, кто опирается на чувства, заявляя о радости и позитивных ощущениях, нередко слепо игнорирует боль, ненависть, злобу и другие чувства, которые доставляют людям неприятные ощущения. Это происходит из-за индивидуализма, ибо люди, желающие получать приятные ощущения, оправдывают чувства, не взирая на тех, кто от них страдает. На самом деле, страдает от чувств все общество. Однако защитники чувствительной природы человека всегда будут настаивать на своем. Они самовлюбленные эгоисты, заботящиеся лишь о том, чтобы у них была возможность получить серотониновый всплеск, который спровоцирует их тело испытать нечто приятное.

Одним из аргументов в поддержку чувств является мнение о том, что добродетель берет начало от чувств и что только с помощью чувств люди могут помогать друг другу. Несомненно, чувства могут провоцировать людей на благие дела. Однако наивно полагать, что благие дела происходят исключительно от чувствительного начала. Добро – то есть то, что в итоге проводит к положительным результатам, можно делать, руководствуясь рационализмом и позитивной расчетливостью. Например, когда один индивид коллективистского общества помогает другому, он может и не получить прямой выгоды, но выиграет от того, что второй индивид, как часть хорошо сплоченного общества, продолжит беспрепятственно трудиться на благо этого общества, которое уже и позаботиться о первом индивиде. Это есть рациональный подход, который может быть распространен в том случае, если обществу удастся избавиться от индивидуализма – а это значит, что и от чувств тоже.

Еще одним аргументом защитников чувств является аргумент о скуке. Он подразумевает под собой мысль о блеклости рационального мира без чувств. Таких людей можно обвинить в том, что они превозносят проблему скуки над проблемой негативности чувств. Однако истинно хорошим ответом будет то, что в мире без чувств по определению скуки существовать не может.

Существует мнение, что жизнь человека без чувств бессмысленна. Чтобы парировать данную позицию, стоит понять, что вообще есть смысл человеческого бытия. Если предположить, что смысл по отношению к человеку трансцендентен, то есть независим от него, то в таком случае оспариваемое мнение должно строго совпадать с ним. Однако о существовании какого-либо трансцендентного смыслового начала человека неизвестно, поэтому с этой точки зрения данный аргумент не может быть состоятельным, пока не обретет необходимое подтверждение. Если же склониться к тому, что смысл субъективен, тогда рассматриваемый аргумент является несостоятельным по причине своей частности.

Таким образом, я пришел к выводу о существовании двух категорий людей: те, кто благоволят чувствам, допуская возможность радости и горя, и те, кто порицает чувства, стремясь отказаться как от радости, так и от горя.

Стоит понимать, что просто отрицать чувства не получится. Для борьбы с ними нужно устранить их анатомическое основание. Иначе говоря, тело человека должно познать кибернетическую рационализацию, чтобы подавить чувства. Однако на данном этапе развития человечества это, к сожалению, невозможно, потому противники чувств только разрабатывают философские системы – такие как, например, постгуманизм – и продвигают их в массы.

Как бы там не было, я был обычный человеком, который зависел от своих чувств и не мог избавиться от них.

Первым делом я решил тщательно изучить свою экипировку. Благодаря тому, что я интересовался играми со средневековой тематикой, кое-что я в этом понимал.

На теле ощущались ленные, как стоило полагать, штаны и рубаха. Торс прикрывался плотно сидящим черным акетоном и такого же цвета кирасой. Плечи, предплечье, руки, бедра, голень и стопы защищались соответственно чёрными наплечниками с продолжением в виде серебренных желобов, доходящих до защищенного налокотником локтя, латными наручами, перчатками, набедренниками, наколенниками, сочленявшимися снизу с поножами, и железными сабатономи. Слева, на портупее, в черных ножнах свисал бастард. Я вынул его, чтобы осмотреть. Клинок меча, походивший формой на иглу, был черным, как смола, эфес же его состоял из серебренной полумесячной гарды и оплетенной черной кожей рукояти с серебряным навершьем в форме волчьей морды. И что приятно удивляло, так это то, что весь этот железный панцирь был не тяжелее моей повседневной одежды, а меч – тонкой деревянной палочки.

Тело, казалось, было не просто игровым аватаром, а моим собственным и ощущалось так, словно я в нем всю жизнь провел. Я прекрасно чувствовал натяжение мышц и легкий зуд на шее от ворота рубахи, да даже боль от щеки, которую я попробовал ущипнуть. Это завораживало и пугало одновременно.

Я несколько раз ущипнул себя с нарастающей силой. И каждый раз боль, как ни странно, возрастала.

Каков здесь болевой лимит? Есть ли он вообще?

Страшно было и подумать, что такого основополагающего механизма не предусмотрено.

Это показалось мне сумасшествием.

Резать себе руку или делать что-нибудь еще в этом роде я не стал. Не знаю как уж дела обстояли на самом деле, но я решил считать, что ощущение боли полностью сохранено – как и все другие ощущения.

Достаточно изучив свое тело и его очевидные возможности, я приступил к интерфейсу.

– Интерфейс.

Мне явилось полупрозрачное золотистое окошко в фирменном плоском стиле, на котором отображалась карта и список моих базовых способностей, каждая из которых имела короткое описание.

Первая способность – Точка аномалии, она позволяла мне усилить воздействие гравитации в радиусе представленной области. Вторая способность – Невесомость, давала баф уменьшения воздействия гравитации на существо или предмет. Ну и третий скилл – Притяжение, говорил сам о себе.

Карта была интерактивной, с возможностью масштабирования. Вся она, исключая небольшую область в центре которой находился я, была закрашена черным. Также на ней находился предварительно установленный фиолетовый маркер с подписью «Точка сбора гильдии», ниже которой находилась, насколько я могу судить, обнуленная полоса прогресса.

Слишком общие описания способностей несколько смутили меня, ведь в них не было информации ни о перезарядке, ни о лимитах использования, ни о времени скиллкаста. Чтобы восполнить данный недостаток, я решил протестировать свои умения.

Приступим…

На изучение способностей у меня ушло около двух часов. Но потраченное время, как мне показалось, было полностью оправданным.

Нужно заметить, что сразу воспользоваться какой-то из способностей мне не удалось. Это произошло из-за того, что умениям требовались устойчивые ассоциации для своей активации. Об этой особенности я догадался, вспомнив, что для призыва интерфейса предварительно нужно представить этот самый интерфейс. Таким образом, для Точки аномалии я вообразил округлую область, в которой как бы сочились гравитационный волны, а для Невесомости – окутывающую меня невидимую мантию. И что важно, нельзя было использовать способность, не проговорив ее название достаточно громко.

Что касается тонкостей применения…

Путем метания пыли в радиус действия Точки аномалии, мне удалось выяснить, что он ограничен двумя с половиною метрами, независимо от того, насколько широкую область я себе представил. Что примечательно, на меня и на предметы, с которыми я взаимодействую, способность никакого влияния не оказывала, но стоило мне бросить камень в аномалию, как он тут же оказывался на земле, игнорируя естественное поведение гравитации. Силы способности при этом, мне казалось, должно было хватить, чтобы свалить взрослого человека на пол за долю секунды. Мощь же аномалии можно было регулировать, усиливая или ослабляя ее ассоциативным путем. В моем случае это нарастающая или убывающая плотность представляемых гравитационных волн. У способности было четыре заряда, каждый из которых длился десять секунд. Что касается перезарядки: первый заряд требовал тридцати минут для отката, остальные три – по три минуты. Полностью способность восстанавливалась почти за полчаса. Попытка использовать Точку аномалии в момент ее перезарядки приводит не только к неудаче, но и к ощутимой головной боли. Интересной особенностью способности была ее умная адаптация к окружающей среде, которая позволяла визуально не выдавать действие аномалии. Таким образом, под действие искаженной гравитации попадало лишь то, что было нужно мне, а не, например, обычные травинки на земле – но работало это только с тем, что изначально оказывалось в радиусе действия способности.

У Невесомости особых ограничений обнаружено не было. Способность длилась около пяти минут, но ничего не мешало мне тут же продлить ее. Что касается эффекта, накладываемого Невесомостью, то он как бы уменьшал воздействие гравитации на примененный объект раза в три. Важной особенностью было то, что способность срабатывала только на предметы, с которым у меня был тактильный контакт.

Притяжение кулдауном также не ограничивалось. Однако способность обладала радиусом взаимодействия в двадцать метров и могла применяться только на относительно легкие предметы, такие как, например, меч.

Используя способности, я ощущал некий убыток сил. Эффект был слабым и мне потребовалось провозиться с этим делом едва ли не полдня, чтобы устать. Но что было более важным, так это то, что каждая из способностей при использовании отдавала в определенную часть тела. Точка аномалии как бы ощущалась головой, используя Притяжение, я испытывал незначительную тяжесть в руках, а в случае с Невесомостью – это была грудь. Создавалось впечатление, словно мое тело было напрямую связано с той силой, благодаря которой я провожу чудеснейшие манипуляции с гравитацией.

Когда я закончил со способностями, я вспомнил о начальном сообщении. Хотя нельзя было сказать, что я полностью забыл о нем, скорее – временно отложил.

Нетрудно заметить, что создатели игры хотели от игроков командой работы. Об этом главным образом говорило то, что они назвали системой гильдий.

Но почему разработчики избрали именно такой путь? Почему они не раздали различные квесты и не отпустили каждого в свое путешествие?

Мне показалось, что игра была слишком сложной. Сложной своей реалистичность. Тогда действительно был смысл объединить нескольких игроков и мотивировать их двигаться к общей цели, ведь группа с этим справиться лучше, чем один человек.