Текст книги "Варяг II (СИ)"
Автор книги: Иван Ладыгин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Глава 3
Дождь отвешивал холодные пощечины и превращал мир в серую мглу. Я стоял, вжимаясь в мшистый склон, и чувствовал, как холодная дрожь галопом скачет по спине.
Эта сигурдова троица сидела у своего потаенного костра, даже не подозревая, что за ними наблюдают. Но главный вопрос никуда не делся и продолжал висеть в воздухе: что делать?
Атаковать?
Трое против троих – казалось бы, честно. Но кто знает, сколько их еще скрывается на этом острове?
Бежать?
Они услышат, начнется погоня… Возможно, они позовут других, и мы приведем эту свору прямиком к нашему беззащитному кораблю на отмели.
Эйвинд сжал рукоять своего клинка, его взгляд кричал: «Командуй!». Расмус, мрачный и молчаливый, уже достал из-за пояса тяжелый боевой топор, его пальцы привычно обхватили рукоять.
Мысли метались, как пойманные в силок птицы. Логика и холодный рассудок историка кричали: «Неизвестность! Риск! Отступи!». Но другая часть, та, что уже проросла в этом мире из железа и крови, шипела: «Ждать – значит позволить им ударить первыми. Они охотники. Мы – дичь. Поменяйся с ними ролями».
Я сделал глубокий вдох, вбирая в себя запах мокрой хвои, гнили и дыма чужого костра. Страх сжался в комок где-то внизу живота, оставив голову на удивление ясной. Я медленно положил ладонь на руку Эйвинда, заставляя его опустить клинок. Потом посмотрел на Расмуса и покачал головой. Топор исчез.
– Останьтесь здесь. Без моей команды – не суетитесь. Если начнется бой – бегите к кораблю и предупредите Эйнара.
– Куда ты? – прошипел Эйвинд, его глаза расширились от непонимания.
– На переговоры, – я криво усмехнулся и, не дав им опомниться, выбрался из укрытия и пошел вниз по склону, прямо к костру.
Я шел уверенно, громко шлепая по грязи и нарочито ломая ветки. Я хотел, чтобы меня заметили. Мои ладони были пусты и открыты, плащ откинут назад, чтобы было видно, что за оружием не тянусь.
Первым меня заметил тот, что был с застежкой Сигурда. Его рука молниеносно рванулась к мечу у пояса. Двое других вскочили, как по команде, отпрыгнув от огня и образуя полукруг. Трое против одного. Идеальные условия.
– Эй, друзья! – крикнул я, останавливаясь на почтительной дистанции. – Не ожидал встретить в такой дыре душевную компанию! Вы с пропавшего драккара Сигурда Крепкой Руки? Конунг Бьёрн уже третий день рыщет по морю, ищет вас после того шторма!
Я вложил в голос максимальную, наигранную радость и облегчение. Игру нужно было вести безупречно.
Незнакомцы переглянулись. Тот, что с застежкой, сузил глаза. Он был старше остальных. Борода с проседью. Серые злые глаза. Выбритый до блеска череп. Главарь.
– С чего ты взял, что мы люди Сигурда? – спросил он. Легкая хрипотца, определенно, подходила его басу.
Я сделал удивленное лицо и указал на его плащ.
– Да ваша экипировка кричит об этом! Такие плащи есть только у хускарлов Гранборга. Я сам оттуда, с соседнего хутора. Один парень видел, как вас накрыло волной. Все думали, вы морских монстров разозлили и отправились к ним в гости на дно. Рад, что ошибся! Конунг щедро наградит того, кто найдет его верных воинов!
Я видел, как в его глазах шла борьба. Он оценивал: дурак ли я, или пытаюсь обмануть его? Поверить в эту сказку было сложно, но и сразу зарубить гонца с хорошими новостями он не мог. Это могло быть очень опрометчиво.
– Нас не накрыло, – буркнул он наконец, слегка расслабившись. – Мы… выполняли особое задание ярла. Секретное. Ты один?
– Нет, с двумя ребятами, – я честно кивнул в сторону леса. – Они там зашивают распоротый бурдюк. А я решил проведать, чей тут дымок. Может, присоединитесь к нам? У нас есть пара кружек доброго эля. Обсудим, как лучше к конунгу вернуться с доброй новостью.
Наступила пауза. Дождь с новой силой забарабанил по капюшонам. Я увидел, как его взгляд скользнул по моей простой одежде, по отсутствию дорогих украшений. Не воин. Ничтожество. Он принял решение. Его губы тронула едва заметная усмешка презрения.
– Эль говоришь? – он сделал шаг вперед. Его люди синхронно двинулись с места, начиная незаметно окружать меня. – А не из тех ли бочек, что ты везешь в подарок Ульрику Альфборгскому? Говорят, у тебя там целый склад диковинок… Рюрик! Не поделишься с земляками?
Тишина молотом обрушилась на темя. Симфония дождя дернула за уши. Он знал. Он знал все. Моя легенда рассыпалась в прах.
Я медленно выдохнул, и весь страх ушел вместе с этим выдохом. Осталась только ледяная пустота и фокусировка снайпера.
– Знаешь, – тихо сказал я, глядя ему прямо в глаза. – Мне вот интересно… Сигурд платит авансом? Или только после того, как вы принесете ему мою голову? Просто интересно, сколько она сейчас стоит. В серебре.
Его лицо исказилось гримасой ярости. Он понял, что его только что сравнили с грязным наемником.
– ДОСТАТЬ ЕГО! – проревел он, выхватывая меч.
Но я был уже в движении. Я метнулся вперед, под его клинок. Моя правая рука рванула из-за пояса короткий, тяжелый сакс, который все это время был прижат к спине.
Мир сузился до нескольких метров мокрой земли и до трех озверевших рож. Не было времени на мысли, только на рефлексы, вбитые неделями изнурительных тренировок с Эйвиндом.
Я резко нырнул влево, под его руку, и моя сталь со скрежетом прошлась по кольчуге на его боку. К сожалению, не пробила, но заставила его взвыть от боли и гнева. Я крутанулся на пятке, уходя от удара второго, который ткнул в меня копьем. Древко просвистело в сантиметре от моего уха.
И тут из кустов с диким, душераздирающим ревом вылетел Эйвинд. Его клинок описал в воздухе широкую дугу и обрушился на копейщика. Тот попытался прикрыться потрепанным щитом. Древесина с треском разлетелась вдребезги, сталь глубоко вошла в плечо несчастного, с хрустом ломая кость. Крик ударил по воздуху оглушительной волной. Эйвинд рванул клинок на себя, сбивая врага с ног, и тут же наступил ему на горло. Раздался тошнотворный хруст.
Расмус, молчаливый и смертоносный, как тень, уже дрался с третьим. Их топоры звонко сталкивались в бешеной рубке.
Главарь, оправившись от моего удара, снова ринулся на меня. Его лицо было багровым от ярости. Он бил мощно, размашисто, классическими рубящими ударами викинга. Я не пытался парировать – моя легкая одноручная сталь против его двуручника была бы смертельным приговором. Я уворачивался, отскакивал, чувствуя, как ветер от лезвия шевелит мои волосы. Земля под ногами была скользкой и предательской.
– ТВАРЬ! – орал он. – Я СНИМУ С ТЕБЯ ШКУРУ! И СОШЬЮ ИЗ НЕЕ КОВЕР ДЛЯ ЯРЛА!
Он сделал мощный замах, пытаясь раскроить мне череп. Я снова нырнул, почувствовав, как лезвие рассекает воздух у виска, и в этот момент моя нога поскользнулась на мокрой кочке. Я грузно рухнул на спину, ударившись затылком о камень. Мир поплыл перед глазами.
Он торжествующе взревел и занес меч для последнего, добивающего удара. Я беспомощно взметнул сакс, понимая, что это слабая защита.
Но в этот миг слева мелькнула алая тень, и на наше ристалище выпрыгнул Расмус. Он был весь в крови: в собственной или чужой – было не разобрать. Он набросился на спину нападавшего, обхватил его шею железной хваткой и вонзил свой нож ему под мышку.
Главарь замер с занесенным мечом, его глаза округлились от неожиданности и боли. Из его горла вырвался булькающий, клокочущий звук. Он качнулся и рухнул на бок, придавив собой Расмуса.
Я вскочил на ноги, голова раскалывалась от боли. Вокруг всё стихло. Тела незнакомцев лежали в неестественных позах, трава под ними быстро окрашивалась в ржавый цвет. Дождь смывал кровь с лиц, делая их бледными и нереальными. Эйвинд, тяжело дыша, упирался руками в колени. Расмус с трудом вылез из-под тела и прислонился к березе, его лицо было серым от боли. На бедре у моего спасителя зияла глубокая рана, из которой обильно сочилась алая жижа.
– Всех? – хрипло спросил Эйвинд, оглядываясь.
– Всех, – я кивнул, подходя к Расмусу. – Ты как?
– Жив, и то хлеб, – простонал он, сжимая рану ладонью. Кровь просачивалась сквозь пальцы. – Выродок Локи… Кажись, глубоко пырнул…
Расмус хотел было взорвался отборной бранью, но его резко перебили. С другой стороны острова, сквозь шум дождя и прибоя, донесся протяжный, тревожный звук. Сигнальный рог. Ответный. Потом другой. И еще один. Их было много.
Ледяной ужас ударил по внутренностям. Эта сигурдова троица оказалась только разведкой. Основной отряд находился где-то рядом и теперь был поднят по тревоге.
– Бежим, – выдохнул я. – Быстро!!!
Мы рванули обратно к тропе, к нашему кораблю. Я и Эйвинд понесли Расмуса между собой, его нога волочилась по земле, оставляя кровавый след. Он стонал сквозь стиснутые зубы, его дыхание стало прерывистым и хриплым.
Сзади уже слышались крики, лай собак (боги, они привезли собак!), треск веток. Они шли по нашему следу. И шли быстро.
Мы бежали, спотыкаясь о корни деревьев. Мокрые ветки разъяренными кошками царапали нам лица. Лес, еще недавно казавшийся тихим убежищем, превратился во враждебный лабиринт. Каждый наш вздох отдавался в ушах оглушительной трелью. Сердце выстукивало быстрые джебы и пыталось вырваться из грудной клетки.
Мы уже понимали, что не успеем… Что все напрасно…
* * *
Горница тонула в полумраке. Он висел плотным и теплым одеялом. От него пахло медом, деревом и дымом.
Астрид сидела на низкой табуретке у слабо тлевшего очага. В слабом свете углей ее тонкие, быстрые пальцы управлялись с веретеном – заостренной палочкой из ясеня, утяжеленной у основания круглым камнем-пряслицем. Левой рукой она вытягивала из кудели грубую, жирную шерсть, а правой – резко раскручивала веретено. Оно гудело, как шмель, зависало в воздухе на миг и падало ей на колени, наматывая на себя готовую, неровную нить.
Это был древний и монотонный ритуал. Ритмичный и успокаивающий. Но сегодня он не приносил покоя. Каждое падение веретена отдавалось в висках глухим, назойливым стуком. Оно отмеряло время. Время, которое он проводил в опасности. Время, которое они не были вместе.
– Жужж-тук. Жужж-тук…
С каждым оборотом камня в ней прорастала злость – такая же горькая, как и полынь. Грусть оплетала сердце терновым венком. С каждой нелегкой мыслью ее пальцы тяжелели и становились неуклюжими. Нить рвалась, шерсть сбивалась в комок.
Почему? Почему все должно быть так сложно? Он свободный человек. Он бонд. У него есть земля, хутор, люди, готовые за него постоять. Он доказал свою храбрость и ум в бою и на тинге. Он спас жизни, построил мельницу, выковал сталь, которую не ковал никто другой. Он выполнил все условия, все эти дурацкие испытания!
А его снова послали на край света. На переговоры с полумертвым стариком, в земли, где его, скорее всего, ждала засада или предательский кинжал. И все из-за чего? Из-за амбиций Сигурда? Из-за гордости Ульфа? Из-за холодного и расчетливого интереса ее дяди?
Ее пальцы сжались так сильно, что веретено выскользнуло и с глухим стуком покатилось по полу, разматывая за собой клубок ее терпения. Она вскочила, отшвырнула кудель ногой. Клочья серой шерсти разлетелись по полу. Хватит. С нее хватит ожидания и тихого послушания!
Она стремительно побежала через весь дом, ее платье шуршало о пол, как крылья птицы. Воины и служанки расступались, удивленно глядя на племянницу конунга с разгоряченным лицом и глазами, полными слез и гнева. Она не обращала на них внимания, видя перед собой только одно – дверь в его горницу.
Она ворвалась без стука. Бьёрн сидел у каменного очага, на огромной, покрытой медвежьей шкурой лавке. В его руках была длинная полоска кожи и брусок с вязким, черным составом – он натирал ремень для щита, готовясь к будущей войне. Он поднял на нее удивленные, чуть усталые глаза.
– Астрид? Дитя мое, что случилось?
– Почему? – выпалила она. – Зачем ты это делаешь? Зачем ты снова и снова посылаешь его на смерть?
Бьёрн медленно отложил ремень и брусок, его лицо стало серьезным, замкнутым.
– О чем ты? О Рюрике? Он выполняет важную миссию для Буяна. Для всех нас. Его ум и знание – сейчас наше лучшее оружие.
– Не надо! Не лги мне! – ее голос задрожал, срываясь на высокой ноте. Слезы, которые она сдерживала, наконец хлынули по щекам, оставляя на коже светлые дорожки. – Он уже все для тебя сделал! Он заплатил сполна за свою свободу кровью и потом! Почему ты просто не дал нам быть вместе? Почему не объявил на тинге о нашей помолвке? Он ведь выполнил твое условие! Или ты находишь все новые и новые условия, просто потому что он тебе не нравится? Потому что он не из вашей стаи, не выкормыш Сигурда, не «чистый» викинг⁈
Бьёрн тяжело поднялся. Он был огромной, могучей скалой, но в его движениях сейчас не было угрозы, лишь бесконечная, усталая тяжесть власти.
– Дитя мое, – он сделал шаг к ней, его голос стал тише, но в нем зазвучала сталь. – Ты права. Он не из нашей стаи. И в этом вся проблема.
Он попытался положить ей руку на плечо, но она резко отпрянула, как ошпаренная.
– Не называй меня так! Я не дитя! Я женщина, и я знаю, чего хочу! И я знаю, что каждое твое новое задание все опаснее предыдущего! Ты его на смерть посылаешь! Ты… ты его просто используешь!
– Я его испытываю! – голос Бьёрна громыхнул, заставив содрогнуться пламя в очаге. Но тут же он осекся и смягчился, в его глазах мелькнула неподдельная боль. – И защищаю. Как могу.
– Защищаешь? – она горько, истерично рассмеялась. – Это как⁈ Отправляя его в самое пекло?
– Садись, – он указал на лавку рядом с собой. Его тон не допускал возражений, но в нем не было и гнева. Она не двинулась с места. Бьёрн тяжело вздохнул и продолжил: – Ты думаешь, я могу просто взять и отдать тебя за него? Объявить на тинге? Да, он бонд. Да, он герой. Но его слава – это первый лед на луже. Он блестит на солнце, но треснет под ногой первого же зазнавшегося хускарла Сигурда. А Сигурд – не просто человек с интересами. Он мой родич. Он ярл Гранборга. Его люди – треть моей силы. Его поддержка нужна мне против Харальда. Если я сейчас грубо, в лоб, пойду против него, объявив о вашей помолвке, если я предпочту в зятья бывшего раба, а не Ульфа… Это расколет Буян. И начнется междоусобица.
Он сделал паузу, давая ей вдохнуть эту горькую правду.
– Я даю Рюрику шанс. Единственный шанс, который у него есть. Заработать такую славу, такие заслуги, против которых Сигурд будет бессилен. Если он убедит Ульрика, если он обеспечит нам надежный тыл на востоке… кто посмеет сказать, что он недостоин? Его авторитет станет несокрушимым. Никакие интриги, никакие нашептывания о его прошлом не сработают. Тогда… тогда я смогу все устроить. Без войны среди своих. Ради него. Ради тебя. Ради Буяна.
– А если не сможет? – прошептала Астрид, и ее гнев начал таять, сменяясь всепоглощающим страхом. Она почувствовала всю тяжесть его слов, всю хрупкость надежды. – Если его убьют? Что тогда? Я останусь с твоей мудростью и его костями на руках?
– Тогда… – Бьёрн посмотрел прямо на нее, и его глаза были старыми и безжалостными, как зимнее море. – Тогда он был не тем, за кого я его принял. И тебе с ним не по пути. Суровые времена требуют суровых людей, Астрид. Я не могу рисковать будущим всего нашего народа ради счастья одной девушки. Даже если эта девушка – ты. Даже если твое счастье – это единственное, о чем я молюсь по ночам. Прости.
Он снова попытался обнять ее. На этот раз племянница не отстранилась. Она позволила его мощным рукам обхватить ее плечи, но сама осталась деревянной и холодной. Астрид чувствовала грубую шерсть его плаща, слышала его ровное, тяжелое дыхание, но между ними была стена. Стена из долга, политики и железа.
– Я ненавижу тебя, – тихо, без всякой злобы, сказала она. – Я ненавижу твои решения. Твой долг. Я ненавижу этот мир, где любовь должна доказывать свое право на жизнь кровью и хитростью.
Потом она выскользнула из его объятий и выбежала из горницы. Она бежала через весь двор, не разбирая дороги, пока не выбежала на пустой, холодный берег. Ветер трепал ее непокрытые волосы, соленые брызги били в лицо, смешиваясь с горькими, яростными, бессильными слезами.
Бьёрн стоял у входа в длинный дом и смотрел ей вслед. Его могучее лицо было печальным и усталым. Он поднял руку и потрогал амулет с молотом Тора на своей груди.
– И почему с девчонками… и с правдой… всегда так сложно? – тяжело вздохнул он. – Проще сразиться с сотней воинов, чем успокоить любящее сердце.
* * *
Море раскинулось бескрайним свинцовым полотном до самого горизонта. Два длинных драккара, подобно морским змеям, рассекали тяжелые волны, их высокие, круто загнутые носы вздымали фонтаны белой пены.
На носу головного корабля, поставив ногу на планшир, стоял Ульф. Ветер трепал его светлые волосы, а на лице играла самодовольная, бесшабашная ухмылка. Он чувствовал себя властелином этой стихии и предводителем грозной рати.
Вокруг царило оживление. Воины, привыкшие к долгим переходам, коротали время кто как мог. Одни точили оружие, другие играли в кости, третьи просто спали, свернувшись калачиком у борта, прикрывшись плащами.
Торнвальд, его верный друг и рулевой, сидя у руля, закончил рассказ, и громкий, похабный хохот прокатился по палубе. Он только что поведал историю о том, как в прошлом походе «утешил» сразу трех дочерей одного несчастного бонда.
– … и ни одна, слышите, ни одна не тронула меня здесь! – он с пафосом стукнул себя кулаком в грудь. – Красивые, да. Сочные. А пустота внутри. Как пустая скорлупа от устрицы.
– Может, они просто делали вид, что им хорошо, чтобы ты поскорее отстал? – подколол кто-то из команды, вызывая новый взрыв смеха.
Ульф снисходительно усмехнулся, глядя на эту вольницу. Он любил эти моменты. Моменты братства, грубой силы и простых радостей перед битвой.
– А тебя что тронуло, Ульф? – вдруг спросил Торнвальд, перекрывая смех. Все сразу притихли, заинтересованно повернувшись к своему предводителю. – Ну, кроме очевидного? Все мы видели, как ты на тинге на Астрид пялился. Глаза чуть не выпали. Что в ней такого, а? Ну, кроме того, что она племянница конунга?
Ульф повернулся к ним, его глаза блеснули. Он любил быть в центре внимания.
– Астрид? – он сделал театральную паузу. – Огонь. Дикий, неукротимый огонь. Она не то что эти местные дойные коровы, что только и умеют, что суп варить да детей рожать. В ее глазах – сталь. Выковать из такой стали верную жену и мать своих детей… это достойно воина. Заполучить такую добычу…
Он помолчал, наслаждаясь вниманием.
– Но дело не только в ней, братья. Дело в том, что она – ключ к землям Бьёрна. Конунг стареет. Его наделы растут. Одну часть земель он раздаст своим сыновьям, а другой возблагодарит своих родичей. И не стоит забывать, она – любимая племянница. Тот, на ком она женится… его влияние станет огромным. Его голос будет решающим на тинге после… ну, вы понимаете. Ярлами не рождаются, братья. Ими становятся. Силой. Или хитростью. А лучше – и тем, и другим.
На палубе воцарилось задумчивое молчание. Многие впервые слышали такие слова – столь откровенные и честолюбивые. Но в них была жестокая правда, которую все понимали.
– Так выпьем же! – крикнул Торнвальд, нарушая тишину. – Выпьем за удачу нашего предводителя! За будущего ярла Ульфа! И за его будущую валькирию!
– SKAL! – громоподобный клич поднялся над рокотом волн. Кто-то принес бочонок с медовухой, стали наполнять рога и чаши.
Начался пир. Зазвучали примитивные и грубые песни. Смех парил над водной гладью. Волны за бортом становились свирепее. На горизонте, на стыке свинцового моря и пепельного неба, клубились темные, тяжелые тучи. Начинался шторм. Но пьяных, возбужденных воинов это уже не волновало. Они пили за свою славу, за свою добычу, за свое будущее под предводительством хитрого и амбициозного Ульфа.
* * *
Мы бежали. Сердце царапало кадык, ноги подкашивались, легкие горели огнем. Сзади, все ближе и ближе, слышались крики погони. Лай собак сводил с ума. Нас догоняли.
Расмус стал тяжелой и неподвижной ношей. Он хрипел, кашлял и тихо ругался. Он уже почти не шевелил ногами. Мы тащили его, чувствуя как с каждой секундой наши собственные силы тают, а расстояние между нами и смертью сокращается.
– Бросьте меня… – просипел он вдруг. – Бегите… сами… Будете тащить меня – и мы все умрем…
– Заткнись! – рявкнул Эйвинд, сжимая его руку еще крепче. – Мы своих не бросаем!
– Я… я и так уже труп… – хрипло выдохнул Расмус. – Я хочу… выбрать свою смерть…
Он внезапно дернулся, вырвался из нашей хватки и рухнул на колени в грязь. Мы остановились, пытаясь поднять его снова. Но он рассвирепел и из последних сил рванул кулаком мне прямо в лицо.
Удар был слабым, но неожиданным. Я отшатнулся, почувствовав, как по губе разливается теплая, соленая кровь.
– ТЫ ЧТО, ДУРАК ДЕЛАЕШЬ… – начал Эйвинд, но Расмус перебил его. Его глаза, помутневшие от боли, вдруг вспыхнули диким, нечеловеческим огнем.
– Я уже покойник! – проревел он, и в его голосе появилась стальная сила. – А мне охота в Вальхаллу! Боги и валькирии заждались меня на пиру! А для этого… для этого нужно умереть как герой! С оружием в руках! А не ссать в штаны, убегая, как заяц!
С этими словами он судорожно стал шарить за пазухой и вытащил маленький, потрескавшийся кожаный бурдючок. Он с силой выдернул пробку зубами и залпом выпил содержимое.
Резкий и знакомый до жути запах ударил в нос. Черная белена и грибы, что дурманят разум. Зелье берсерка.
– Нет… – прошептал я, осознав, что задумал этот отчаянный храбрец.
Эйвинд взглянул на безумца, и его лицо исказилось гримасой скорби и яростного восхищения. Он сжал руку Расмуса за предплечье в традиционном воинском приветствии и с силой ударил себя кулаком в грудь.
– До встречи, брат! – его голос сорвался. – Передавай привет Тору! И скажи, что мы скоро придем к нему!
Расмус начал смеяться. Это был жуткий, нечеловеческий, сумасшедший хохот. Его глаза налились кровью, изо рта пошла пена. Он вскочил на ноги, словно и не был ранен. Его тело напряглось, а мышцы вздулись.
– ВАЛЬХАЛЛА! – заорал он не своим голосом и ринулся навстречу приближающимся теням погони. Последнее, что я увидел, были блеск его окровавленного топора и радостный взгляд поверх жуткого оскала…
Мы развернулись и побежали что есть сил к своему кораблю, к своему спасению. А в спину нам ударили звуки дикой, яростной и отчаянной рубки. Крики ужаса. Вой собак. Безумный и торжествующий хохот берсерка.
