Текст книги "Оборотный случай (СИ)"

Автор книги: Иван Кононенко (2)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

– Редви, Ктори, если вы еще живы! Сюда… они..! – Заорал Велуд, еще не добежав до порога. И я, и Габерон остановились и уставились на дверь, совсем как вампир после моего вопроса.

Лесник с перевязанной рукой вбежал в дом и, одновременно стараясь отдышаться, махал руками, показывал на дверь и издавал звуки вроде гусиного шипения. Я недоверчиво покосился на вампира, тот покосился на меня, и я понял, что он заинтересован в происходящем не меньше моего. Бой отложен минимум на целых двадцать секунд.

– Кто – они? – Опасливо спросил я.

– Стража! Лучше закрыть дверь, – наконец смог выдавить из себя Велуд.

– Стража? Что поделать, – Один из «сыновей» Нигиза сплюнул на пол и решил задействовать все свои силы, чтобы успеть еще убежать и не попасться под арбалеты стражи поселка.

По моей голове пришелся удар такой силы, что все расплылось и я даже не успел ничего понять.

Уловить получилось лишь то, что почему-то мир вокруг стал не таким, как прежде. Мне так понравились разноцветные пятнышки, что не хотелось их покидать. Такие красивые, мягкие, хочется взять и потискать! Как из-под водной толщи, слышатся какие-то мягкие низкие звуки. Пятнышки зашевелились… сколько же радости они несут! Как оклемаюсь, обязательно заведу себе одно такое домой.

Когда оклемался, стало стыдно за мысли, которые меня посещали в тот момент. Но вы же понимаете, получить от старого вампира оплеуху на околозвуковой скорости – не шутка, и даже не бородатый анекдот. Повезло еще, что сумел собрать сознание в треснутый на время сосуд своей головы.

Ясно взглянул на мир я сразу после того, как перед этими самыми глазами произошел взрыв темно-серо-коричневого большого пятна, сопровождаемый громким глухим стуком падения тела на пол. От этого шока и контраста цветного с темным я посмотрел на избушку заново, старыми глазами. Упал вампир, и он не подавал признаков жизни. Умер? Как? Я его победил, или леснику получилось вымотать его до последней капли крови?

– Я остановил ему сердце, – сообщил Велуд, заметив, что я очнулся. Почему-то мое тело валялось локтя на четыре правее того места, где стояло некоторое (какое?) время назад.

Ктори еще была без сознания, она лежала, вся в крови и ранах, на куче свежих дров из бывшей мебели. Снаружи слышались воинственные крики охранников, и они становились все громче.

Велуд на несколько секунд выбежал и вернулся с Кториной перчаткой, небрежно швырнул ее мне и быстро поднял вампира, чтобы выкинуть его из комнаты. Труп начинал вонять, и так сильно, как будто уже три недели тут лежал.

В дверной проем на бегу втиснулись трое вооруженных до зубов охранников. Держа впереди себя мечи и арбалеты, они рванули на Велуда с таким зверским видом, что захотелось убежать куда угодно, но подальше. Лесник вроде бы знал, чем это обернется, потому что дождался момента разрядки арбалетов, а затем швырнул тело с воткнувшимися в него тремя болтами в нападающих и молниеносно запер дверь.

Успев спастись хотя бы на время, лесник вздохнул дыханием очень уставшего, побитого жизнью человека и бухнулся на свою кровать, единственный уцелевший предмет мебели в этой комнате.

– Эй, смотрите, я убил вампира! – Закричал фальцетом кто-то за дверью, аж фальшивя от радости.

– Идиота кусок, это я первым в него попал! – Возник второй голос.

– По-моему, он уже был мертв, – робко вставил обладатель третьего голоса, но на того шикнули и, судя по звуку, два раза ударили по доспехам.

– Экий глазастый. Дай вообще помечтать!

– Сам же уже знаешь, что он мертвый, – надавил третий голос.

– Но старейшина-то об этом не знает! Молчи, и получишь пять процентов, Хорв.

– Я достоин большего, хвастун несчастный!

Я уж думал, быть потасовке, но опять прозвучали звуки тумака, и Хорв замолчал. Два его напарника не давали даже взглядом напоминать о процентах. Второй сказал:

– Давай мы тебе дадим шесть процентов премии, так нам легче будет ее поделить.

От осознания то ли своей щедрости, то ли подлости он громко улыбался, а потом, перестав издавать мычащие звуки, прошептал, скорей всего, первому:

– Четыре процента, и хватит ему. По сорок восемь нам.

– Пошли, дружище, – хозяин первого голоса хлопнул по плечу хозяина второго.

– А следить за домиком? – Вмешался третий.

– Вот ты и следи.

– Мы их сожжем?

– Нет, дурак. Их нельзя убивать. Просто жди дальнейших приказов. И нас жди.

Второй мне нравится, определенно толковый мужик! Интересно, откуда он знает, что меня нельзя убивать? Франьен сказал? А где он, кстати?

– А где мой друг? – Спросил я у Велуда. – Который был со мной, когда мы…

– Да понял, кого ты имеешь в виду. Он же нас и сдал, – спокойно ответил тот, ковыряя ноготь при помощи указательного и большого пальцев.

Я приподнялся на руках, но дальше дело не зашло, поэтому так и остался лежать на полу среди обломков дерева. И тело, и думательный аппарат работали после ударов медленно и с кратковременными сбоями.

– Франьен? Сдал? Ты уверен в этом?

Пусть этот по существу неплохой парень иногда не сходился со мной во мнениях, но предать он не способен. Велуд этого не знает, поэтому и мог воспринять попытку помощи как враждебное донесение. Параноик хренов.

Лесник уверенно кивнул и кинул что-то непонятное, но от этого не менее премерзкое, вытащенное из пальца, куда-то вглубь комнаты.

– Он меня незаметно подвел к другим охранникам и принялся орать, что в одном доме оборотни да вампиры, которых они искали последнюю неделю. Ты еще думаешь, что он не мог выдать тебя?

– Он мой старый друг, он не мог…

– Старые друзья имеют привычку за время разлуки сильно меняться. Очень может быть, что он духовно и морально обнищал, – изрек Велуд.

– Зачем ему это делать?!

Велуд исподлобья глянул мне в глаза:

– Ты кому больше веришь, мне или ему?

Ха! Выбор очевиден: старый друг лучше новых двух.

– Ему, – ответил я.

Велуд на это не ответил, а только продолжил обсуждение ситуации.

– Полюбуйся на результат. Мы заперты тут, а у порога торчат враги, которые нас сожгут, когда поймают. Они еще там?

– Нет, отошли, – прислушался я.

– Настоящее приключение вместе с оборотнем! Как я этого ждал! – Сжал кулаки и почти по-кториному засверкал глазами лесник. – Как думаешь, что можно сделать, чтобы сделать наше приключение еще более интересным?

– Тебе еще не хватает интереса? По-моему, куда уж дальше: нас зажали в угол и собираются сже… Нет! Кто-то сказал ведь, что убивать нас нельзя.

– Скука, – понял Велуд и начал стучать по полу ногами, воспроизводя «Кадриль хрога», известную песню в наших краях.

«Советую подумать. Иногда то, что считаешь добром, может обернуться настоящим злом», – объявил злой голос.

Что он имеет в виду? То, что нас решили пощадить – плохо? Почему же нас еще не отпустили? Мы для чего-то нужны. Нужны живыми. Обычная казнь оборотня – сожжение, они могут нас сжечь. Почему же нет?

Ах да! Скорее всего, они ждут уполномоченных представителей власти. То есть…

Как же плохо!

– Скоро сюда придут маги, – поделился я с Велудом догадкой.

– Уже лучше! – Хоть кто-то обрадовался этой новости. Я посмотрел на Ктори.

Бедная девушка, она поплатилась за то, что стала опять доброй. Нужно привести ее в чувство и бежать отсюда, пока мы еще успеваем это сделать.

Я поднялся на ноги, ощущая почти каждым членом своего тела, что боль не собирается уходить и еще понахлебничает во мне хотя бы денек-другой. Больно, но нельзя даже сравнить с тем состоянием, в котором я терпел выходки ельстеда в ночь сожжения Ктори.

Девушка оказалась легче, чем я ожидал. Велуд нехотя подвинулся, чтобы она поместилась хотя бы наполовину, но я его с силой оттолкнул:

– Ей больше нужно полежать на чем-нибудь мягком.

Лесник нечасто так делал, поэтому сам факт того, что он наконец-то смог разозлиться, был сродни празднику Парада Лун или изобретению часов. Злой Велуд – это Велуд со сморщенной переносицей, поджатыми губами, сдвинутыми бровями и сбивчиво выражающийся.

– Эй, знаешь, Редви! Она первая на меня напала! Ворвалась сюда и начала угрожать! Говорит, где моя вещь, отдай ее! А я перчатку спрятал. Она разбила дверь и умудрилась пройти оба магических барьера! Я ей говорю, я знаю Редви – ноль внимания! Ломала пальцы и душила, била! А ты еще говоришь… Да у тебя тоже, как и у нее, уже не все дома? Зло лаской кажется? Ну? Говори!

– А зачем ты перчатку спрятал? Отдал бы, и все.

– Это было бы слишком просто, – покачал головой этот странный человек.

Вроде бы каждый сказал все, что хотел. Мы оба замолчали и стали размышлять о чем-то своем. Велуд начал прослушивать дверь, а я стал спорить с ликующей Совестью, которая праздновала день своей победы. Она оказалась права и Франьен сдал меня! Хотя у него должна была быть веская причина, и я старался доказать это злому недоверчивому второму Я.

Минут через двадцать споров и прослушивания очнулась Ктори. Сначала (после того, как с громадной благодарностью получила свою перчатку) она стала всматриваться в Велуда и смотрела, щурясь от напряжения памяти, довольно долго, но в конце концов рассыпалась в извинениях, все-таки что-то вспомнив. Потом призналась, что плохо помнит произошедшее из-за полного захвата тела своей злой сущностью. Оказывается, и такое бывает! Потом она рассказала очевидные вещи вроде того, что после беготни в лесу увела магов сюда и мастерски запутала след, после чего принялась жить, прячась от крестьян. После этого нечаянное разоблачение и заставило девушку поменяться местами со своей Совестью, как я ее мысленно называл. Далее шли туманные воспоминания об убийствах и «нанесении увечий этому господину». Лесник и оборотень познакомились, но дружбы с первого взгляда не случилось. Велуд все так же сторонился Ктори, а последняя, вероятно, опасалась его гнева или еще чего-то и не решалась первой заговорить. Да тот тоже не старался завести разговор ни первым, ни вторым.

На все это ушло около часа. По словам лесника, оставалось еще примерно столько же, прежде чем сюда прибегут со всех ног запыхавшиеся маги и испепелят ко всем менырам своим гербовым огнем домик вместе с нами.

– Как будем выбираться? – Спросил я у Велуда.

Все-таки ожидание опасности страшнее ее самой. Маги – кто их знает? Могут сжечь, а могут взять и отвести в Веору, где посадят, но не убьют. Вполне могут и пытать ради забавы, оборотни более живучие, чем обычные пленники, и продержатся дольше. Уже представляю полчища непредсказуемых магов-пыточников, которые, ускоренные благодаря своим способностям влиять на мир, бегут сюда по лесу, получив с почтовой крысой письмо про наше местонахождение. И до того сильно тянет узнать свою судьбу, что даже (чувствую!) хочется, чтобы они поскорей сюда добрались.

Велуд, как назло, зачем-то долго молчал, а ведь выдал лишь два слова, одно из которых значило то, что он что-то знает, а второе – отрицание.

Некоторые вещи были ясны даже без Велуда: например тот факт, что нам нужно отсюда все-таки побыстрее выбраться. Около дома, если повезет, будет только Хорв. Если повезет… Так что, скорей всего, здесь нас ждет пара взводов броланских воинов и штук двадцать магов. Ну, пусть будет двадцать один, по семь на каждого. Ведь нашими жизнями заправляет Случай! А он – известный шутник.

– Рядом немного людей, – сказала Ктори. – Иногда я начинаю дюже хорошо чуять. Один точно стоит около двери, насчет других точно не уверена.

– Одного провести легче легкого. Велуд, ты можешь навести на него какую-нибудь свою мороку? – Спросил лесника я. Он непонимающе поморщился:

– Зачем попусту тратить магию в такой неинтересный момент? Давай придумаем что-то еще.

Для него это «небольшое» приключение (если вам угодно – заключение) было не опасней невинной настольной игры. Приятная обстановка полуразрушенного мелкого домика, интеллектуальная компания в морде пары оборотней, а противники в лице одинокого охранничка – похоже, леснику было достаточно этих факторов, чтобы считать себя удовлетворенным и не желать больше ничего другого.

Но нет, я ошибся. Жизнь – штука непредсказуемая, разнообразная и до того сложная, что уверенно говорить о чем-то невозможно. Шутке можно придумать новое, свежее применение или изменить пару слов и сделать ее еще смешнее. Игре можно придумать пару лишних правил. Почти безвыходному положению можно придумать уйму других выходов. Велуд так и сделал:

– Они ведь не знают, оборотень я или нет? Это отлично! Около двери стоит молодой человек, как выразилась она. Позвольте сделать этот ход мне, хоть я и не могу превращаться.

– Легко устроить, – прорычала Ктори под вдохновенную манипуляцию своего второго Я.

– Я тебе дам «устроить», – довольно зло буркнул пострадавший от ее рук.

– Прости, я не хотела. Это злая часть меня! – Запричитала девушка. Велуд величественным и благодушным жестом своей уцелевшей руки остановил потоп ее словесных извинений, показывая, что все понимает, затем подкрался к двери, прислонил ухо к ней и немного постоял так, силясь что-нибудь услышать. Результат его удовлетворил, и он опять-таки жестом сказал нам ничего не говорить и что все хорошо.

Я сел на приветственно скрипнувшую кровать к Ктори, и на этот звук лесник так свирепо замахал руками, что я испугался, не припадок ли у него. Но мой необычный друг быстро перестал шевелить больной рукой, а гримасу «Ты, козел, не скрипи мне тут, пока я исполняю Свой Гениальный План» сменила гримаса боли.

Мы с Ктори переглянулись. Что он собирается сделать с охранником и зачем мудрить лишний раз? Практичнее его было бы просто загипнотизировать или убить. Тело можно затащить сюда.

Сколько возни с этим сосудом для души! Оно имеет свойство болеть, ему нужно спать, его нужно постоянно отмывать от оседающего и липнущего к коже окружающего мира, накачивать едой и водой. Оно в минуты моральной нестабильности превращается в огромного плотоядного волка и бегает по миру, выискивая чужие тела и избавляя души от них. Если бы душа могла отделяться от тела, оставляя в нем свои плотские потребности, у нее освободилась бы невероятно огромная куча времени! Более чем на половину! С другой стороны, постоянно думать и думать утомляет. Наверно, затем и нужно тело, чтобы жизнь не казалась слишком однообразной. Можно и думать, и кушать, что приятно, а можно думать и болтать с кем-нибудь. Некоторые, к несчастью, думают, что они всесторонне развиты и одновременно болтают и кушают, а делать еще что-нибудь третье не смогут.

Но факт является фактом: с телом иногда неудобно. Оно не пролезет в узенькую трещину в скале, спасаясь от погони, да и летать не может, постоянно требует еды, после убийства его нужно куда-нибудь прятать. Хорошо если есть какая-нибудь яма, или шкаф, или большая коробка для мусора. Вот бы было удобно, если бы при убийстве оно превращалось во что-нибудь незаметное вроде пепла!

«Ага, а еще было бы удобно, если бы ты мог перелетать с места на место, преодолевать крысиные норы и видеть сквозь стены», – саркастически закончила Совесть.

«Замолчи. Но, знаешь, было бы неплохо», – добавил я. Так бы не нужно было прислушиваться и увидеть сквозь стену охранника, от которого хочет избавиться Велуд.

Опять думаю про убийства как про светскую беседу.

Велуд бесшумно раскрыл все замки на двери и резко выпрыгнул из нее, налетев на охранника. Бедолага от страха выронил арбалет, споткнулся об него и растянулся на полу. Выглядел он неброско: те же доспехи с самодельными шипами, кривой короткий нос (да охранник был весь какой-то кривой, начиная от пяток и заканчивая носом), пепельные волосы.

Хорв извивался на дощатой земле, было похоже на то, что он пытался не встать и принять бой или заорать «тревога!», а поудобнее для храброго боя лечь.

– С-с-сдавайся! – Пролепетал он. – Мы вооружены и с нами сила Ги-ильдии!

Велуд изо всех сил старался показать, что он оборотень, даже реалистично зарычал и вызвал этим у охранника приступ крупной дрожи.

– Никогда! – Рычал он. – Только через наши тр-рупы!

Право слово, он переигрывает. А поймет он это, разве что если заразить.

Вид большого свирепого мужика со сразу заметным шрамом на щеке и шкурообразной бородой кого хочешь вобьет в заблуждение, особенно если шкуробородый рычит и подвывает.

Велуд медленно ходил вокруг продолжающего валяться в оборонительной позе охранника и угрожающе смотрел на него. Дрожащий бедный Хорв был смертельно напуган, видно было, что он не имел понятия, как себя можно вести в таких ситуациях. Лежа даже рукой с оружием не достать до подвижного врага, который стоит на ногах.

– Велуд, скажи, что мы никому не желаем зла и это просто недоразумение, – мудро рассудив, что нам ни к чему лишние гонения, попросил его я.

– Как бы не так, собрат по крови!.. А-р-р! Тьфу! Теперь ты один из нас! Ха-ха-ха! Пойди расскажи магам или своим друзьям в Ракотлуше, – лесник плюнул на бедолагу, который и правда подумал, что заразился оборотнизмом. Более его никто не задерживал: Велуд подошел к нам, выглядывающим из-за косяка, и принялся любоваться короткой, но эффектной сценкой. Хорв вскочил, и не подумав больше нападать на нас. Вращая сверкающими, распахнутыми до предела глазищами, он осматривал поселок.

– Я знаю этот взгляд. Так всегда получается, когда понимаешь, что ты оборотень и смотришь на мир уже с его точки зрения, – сказала Ктори грустно.

Мне даже жалко стало доверчивого стража порядка. Он лишь выполнял свою работу! Хотя не умер и даже не был ранен. Когда-нибудь он поймет, что над ним зло пошутили, главное чтоб до этого не наделал глупостей.

Перепуганный бросился куда-то вглубь Ракотлуша, оставив свои арбалет с мечом на полу в домике.

– Нам пригодятся, – Велуд поднял их и подкинул в руке меч. – Хех. Моя шутка не дала ему ни одного шанса.

– Побежали быстрее, – взмолился я.

– А куда мы тебе побежим? – Хмыкнул тут Велуд.

У меня в памяти сразу нарисовалась Веора. Но что нам там делать? Только недавно оттуда сбежали, по пятам преследуемые страшными врагами, могущими убивать на расстоянии. Нужно сразу идти в лагерь нелюдей.

– Ктори, ты помнишь, где лагерь Нигиза? – Повернулся к ней я.

– Не ориентируюсь на местности вообще. Может быть, смогу определить направление, увидев стену Веоры во время ночи.

– Выбора, похоже, немного. Вообще бежать хоть куда-нибудь, но подальше отсюда. Велуд, ты знаешь, где мой город?

– Да, на юго-западе отсюда. Побежали? Только, чур, не гнать, как вы это умеете! Я только человек и не могу повторять ваш темп.

– Поправимо, – улыбнулся я, сразу скривившись от боли в левой части лица.

Мы бросились в направлении Веоры. Прочь от этого скучного, серого поселка, где не было ничего интересней ведра на двух столбах и где предают друзья. Хотя возможно, это тот поселок, где я обрел новых.

На ходу что-то тонкое до остроты и до боли жгучее остановило меня и Ктори. Спустя пару шагов и Велуд врезался в эту хитрую сеть. Не понимая, что происходит, он ударил по ней мечом, и мы услышали звон.

– Не рубится, зараза. Сетка какая-то, – обиженно процедил лесник.

Перед нами прямо в воздухе держалась металлическая сетка. Очень высокая, около пяти человеческих ростов в высоту, и плотная: и руки не просунешь. Сдвинуть нельзя, похоже, держится магией.

– Готова поклясться, ее здесь еще десять секунд назад не было, – Ктори подошла к ней, обнюхала и потрепала за ячейку. Ей удобно, перчатки не пропускают жгучий эффект. Жгучий и кислый, как…

– Эта штуковина серебряная! – Крикнул я.

– Тогда понятно. Так и знал! – Вздохнул Велуд. – Жидкое серебро. Его и правда могло тут не быть минуту назад. Минуту назад здесь еще не было и магов.

Маги? Конечно, охранники не могли их не позвать, узнав, что в поселке появились Разнокровные. Никто в более-менее здравом уме и со стандартным интеллектом не рискнет долго держать рядом с собой монстров, особенно чужих. Монстры непостоянны и опасны. Конечно, люди тоже, но непостоянство людей поддается людской системе, а Разнокровных систематизировать не так уж и просто. Смешиваются сложное хитросплетение мыслей человека и непредсказуемая точность и своевременность инстинктов животного, и образуется суп из самых запутанных свойств каждой из составляющих. Лабиринт связей между представлениями о мире, рождающий в голове поистине немыслимые решения и действия. Не за эту ли получеловеческую двойственность везде так ненавидят Разнокровных?

Хотя ненавидеть есть за что. Самый явный пример – хромты. Самое большое их количество обитает на востоке, в болотистом лесу. Их рацион – это что-нибудь гнилое, желательно труп, желательно человеческий – тут как случай с оборотнями – мясо того, кем ты сам раньше был, самое предпочтительное. Все старые кладбища на территории леса были истреблены подчистую, поселения людей тоже. Осталась лишь столица, Бролан, где люди изо дня в день страдают от нескончаемых набегов этих голодных монстров, которых слишком много, чтобы довольствоваться просто умирающими от старости или несчастных случаев людьми. Мне, всю жизнь жившему в нормальном городе, не так просто это понять, но люди из Бролана почему-то не хотят уходить. Скорее всего, не решаются покинуть свою родную землю, где жили всю жизнь. Это уже довольно знакомо: не будь сейчас оборотнем, я был бы дома и, скорее всего, читал приключенческие романы.

А Бролан все стоит, уже сколько веков, и истребляет хромтов. Те увеличивают свои силы и численность, а те стараются не отставать и становятся все изобретательнее, все сильнее. Лучшие воины сразу же называются Броланскими, великим воителям вручают Броланские ордена, а бойцы из Восточной Столицы нанимаются втридорога и всегда в почете.

Но маг, если захочет, легко справится с броланским воином, остановив тому сердце. Это запрещено законом, да, но кого волнуют законы, если на кону собственная жизнь? Именно об этом я сейчас и думал.

Пропасть между мной и магами невероятна. Нападай или нет, они смогут поймать меня – парализовав или убив. Я смогу противопоставить лишь неравноценные, хотя и крепкие, клыки.

– Почему они появились тут так рано? – Спросил я.

Велуд радостно, будто объявили о ярмарке, оглядывался в поисках врагов:

– Порталы и ускорение работают против нас. Я не рассчитывал на такой ход!

– Давайте спрячемся, что ли, – предложила Ктори.

– От них не спрячешься, вот уже идут. Вероятно, засекли наше прикосновение к этой уртариновой сети, – пожал плечами лесник и кивнул головой вправо, указывая направление. Мы с Ктори одновременно вгляделись туда. Точно! Группка людей в мантиях быстро приближалась к нам, видимо, из центральной дороги Ракотлуша.

– Я бегаю медленно, останусь здесь и попробую навести мороку, а вы бегите в разные стороны, – посоветовал Велуд. – Ведь не меня они ищут, а оборотней. Я обману их, а вы постарайтесь спрятаться где-нибудь, потом по запаху найдете. Если возьмут в плен – не спасайте.

– Велуд… – начал я.

– Не пафосничай, – перебил он. – Я всегда мечтал это сказать. И выслушай еще кое-что. Не тебе решать, какими фигурами играть – черными или белыми, но не исключено, что и ты и маги – это фигуры одного цвета.

– Уверен, наши цвета разные, – развел руками я.

– Хорошо же. Может, и ошибаешься, решит Случай.

Рассуждать и прощаться было, вообще-то, уже некогда, поэтому предложение лесника было лучшим вариантом. Последние слова Велуд уже издалека договаривал. Я бежал вглубь поселка, а Ктори – вдоль стены из жидкого серебра, или уртарина.

Велуд остался на своем месте. Он подождал, пока мы отбежим на более-менее приличное расстояние, к тому моменту к нему как раз приблизились маги. Лесник окинул их взглядом, но не пренебрежительным, какого можно было бы ожидать, а скорее деловым. Он быстро понял, кто в этой кучке опасных людей опаснейший, и обратился к нему:

– Ты – главный? Это правда, что за двоих молодых оборотней награда в пятнадцать тысяч? Мне пригодились бы деньги, и по счастливой случайности я знаю, где находятся Разнокровные. А еще – они мне доверяют.

Сколько уже времени прошло с поры заточения? Вспомнить невозможно. Неделя? Месяц? Столетие? Одно ясно: его приковали так давно, что он успел шесть раз вспомнить всю свою жизнь до мелочей и девять раз полностью все обдумать! И многое забыть безвозвратно. Силы остались только на голод! Такие муки не могут не изменить мировоззрения. Хорошо хоть помнит свое имя… еще в памяти четко видны недавние события. Ах, почему они?! Будь проклят тот меныров день, когда он попался этому подонку! Проклят, проклят!.. Память назло рождает в голове картинки прошлого и даже живо их озвучивает. Уже в тысячный раз! Ведь думать больше не про что!

Его, придерживая за шиворот, втолкнули в какую-то дверь. Порог попался на пути ног, и, если бы не держащая рука, падение было бы неизбежным. Послышались довольные смешки: здесь несколько человек. Зачем им нужно похищать человека? И почему именно стражника?

С головы сдернули мешок, который царапнул нос и губу грубыми волокнами, а с рук срезали бечевку. Пощипывая от радости возврата свободы движения, кровь опять заструилась по жилам с прежней скоростью.

Это было небольшое помещение, напоминающее охотничий домик. Освещало его только две свечи, но разобрать обстановку было возможно. Пленник опасливо покосился на невысокий стол, бурый от старой крови, рядом с которым на полке красовалась устрашающе огромная коллекция разделочных ножей и топориков. Они собираются устраивать пытку? За что?

На полу, на подоконнике, на столе, кровати и единственном кресле сидели люди. Разного возраста и телосложения, но ему незнакомые. Значит, вряд ли веорцы.

Вообще с сознанием уже происходило что-то странное: кровать прогибалась под весом двух огромных лысых мужчин, любой из которых мог одним ударом перешибить ему хребет, но никакого ощутимого страха они не вызывали. Зато худенький человек, гордо растянувшийся на кресле, своим спокойным видом пугал не хуже панцирного медведя. Что же в нем такого устрашающего? Он невелик и не так уж молод: на бледном лбу много морщин. Худое лицо, русые волосы, уже седеющие, собраны сзади в хвост. На остром носу держатся очки с темным стеклом, наверное, веорским. Зачем они ему?

А одет неплохо, как истинный аристократ. Рубашка серебристая, шелковая, чистые черные штаны. К поясу из черной кожи с серебряной пряжкой прикреплена блестящая изысканная шпага. Сразу видно – хозяин благородных кровей.

Тонкие пальцы его рук сжимают какую-то вещицу. Бесформенный кусок металла или камня на толстой цепи, напоминает кистень, но лишь отдаленно. Один кончик цепи держит рука, она же раскручивает груз. Камень то поднимается и опускается, то вращается по кругу, поднимаясь от колен этого человека до лица, то беспорядочно, конвульсивно дергается.

А на губах аристократа играет смелая улыбка. Беззаботная, но злая. Ужасающая. Она страшит сильнее всего.

– Меня зовут Нигиз, – представился он мягким и бархатным, но вместе с тем словно нетерпеливым голосом. – А как вас зовут?

Пленник, понимая, что попался воспитанный собеседник, решил надавить.

– Какого меныра вы меня сюда притащили? Что я вам сделал? Хотите выкуп?

Держащий пленника за воротник отпустил его и вышел вперед. Неизвестный оказался высоким седым стариком с опухшими красными глазами. Одет он был в темную куртку, именно она помогла ему подкрасться к жертве незаметно и, оглушив несколькими ударами, доставить сюда. За ухом у подонка было рионарское автоматическое перо.

– Это стражник, господин. Был один на целой улице, и я подумал, что грех не забрать, – объяснился красноглазый.

– Хорошо, лишняя кровь все равно не помешает, – кивнул Нигиз. Но пленник осмыслил эти слова лишь потом; сейчас, заметив, что между ним и приоткрытой дверью теперь никого нет, он рванул к выходу. Уши отрадно объявили, что звуков погони не слышно.

Но, когда беглец уже схватился правой рукой за дверь, ее что-то с огромной силой захлопнуло. Прислонившись к двери, перед стражником стоял дворянин, за мгновение преодолевший расстояние от кресла до двери. Когда он успел?

Его губы продолжали кривиться в злонамеренной улыбке:

– Вы, кажется, не поняли. Здесь вас сочли гостем на ближайший месяц минимум, без свежей крови я не смогу совершить свое маленькое торжество. Приглашены все желающие, в том числе и… как вас зовут, повторите?

Его голос был тихим, уверенным и до такой степени пугающим, что хотелось закричать и проснуться. Пленный понял, что выбраться отсюда физически у него не выйдет, и, блеснув в отчаянии глазами, выплюнул:

– Асмур.

– Вот и отлично! – прошептал Нигиз. – очень приятно познакомиться. Больше убежать не пытайтесь, я быстрее. Иначе познакомитесь еще с Хр…

– Большим Ха! – заорал кто-то сзади, с грохотом вскочив на деревянный пол и подбежав к Асмуру. Один из громил, сидевших на кровати. Пленник присмотрелся к нему повнимательней: любопытная личность.

Это был интанит: кожа в полумраке приняла похожий оттенок. Лысая небольшая голова с широким подбородком словно кричала окружающим: «опасный тип!». Маленькие светлые глазки и нос пятачком делали физиономию интанита похожей на свиную, жаль только, кожа имела не розовый цвет. Головка держалась на большом широкоплечем теле, громаде мускулов, которое облачалось в странную одежду: шелковую, как у главаря, рубашку, и такого же размера, едва налезшую на огромное туловище. Одежку, видимо, разрабатывали для женщин, потому что усыпали рюшками. Огромный ребенок? Любой другой сразу бы выкинул эти одежды и сжег, но не интанит. Скорее всего, просто не подумал на этот счет, с ними такое случается.

Раса интанитов испокон веков жила в северной стране Интан. Сколько времени они влачили свое глупое существование – столько над ними и издевались. Издевались из-за небольшого ума, которого хватает только на то, чтобы разговаривать и постоянно хотеть что-то доказать людям. Обычно интаниты доказывают, что не глупые, и почти всегда не выходит. Издевались из-за непостоянного цвета кожи. Называли шаблонами, потому что жители Интана по телосложению весьма похожи друг на друга – лишь несколько устойчивых типов. Брали в рабство, потому что глупцы долго не могли понять, что тоже сильны. Но даже глупость не может быть вечной, она лишь повторяется. В конце позапрошлого столетия, в один прекрасный зимний день, слишком холодный для ведения боевых действий, они додумались восстать против угнетателей и сумели победить. С тех пор страна свободна, правда, управляет ей не интанит, но сердеонец Элльорсо. Живут себе потихоньку, разбрелись по миру. Интан и Тария считаются друзьями, но между ними всего лишь нету крупных трений.

Рука размером с салатницу схватила и сжала тоненькое в сравнении с ней плечо Асмура:

– Господин Нигиз, можно я его сломаю?

– Нет, разумеется! Как тогда кровь будет бежать по его руке?! Отпусти. Для тебя я найду другой еды. Может, даже… рябчиков, убитых в прошлом месяце!