Текст книги "Брутфорс 5 (СИ)"

Автор книги: Иван Катиш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 19

Псевдотуман сгустился. Я захлебнулся, как будто и в самом деле нырнул во влажную плотную белую взвесь. Не было видно ни черта. Я провел рукой перед носом и еле разобрал контур пальцев. Дотронулся до носа. Нос на месте, уже хорошо. Дышать было трудно, но можно, все же это был воздух, не вода. Мы не пошли на дно с воображаемым Титаником, а болтались посреди ничего.

Я почти ничего не мог разобрать вокруг. Туман убивал не только видимость, но и слышимость. Только звонкий хохот с нотками металла резал тишину: единственный звук, который пробивался ко мне. Кому это так весело? Что вообще смешного? Я с трудом вдохнул, выдохнул… и вспомнил, где я нахожусь. Да это же органика! Ее без очков не должно быть даже видно! Я рванул с лица рабочие очки и вернулся в реальность.

В зале не было и следа тумана, когда я снял очки.

Рядом заливалась Олимпия. Это ее смех пробивался сквозь белую взвесь. Какая веселая старушка! За то время, пока мы лясы точили, она ни разу рта не раскрыла, а тут развеселилась. Я осторожно приложил очки к лицу: да туман был, но уже не такой плотный. Такими темпами скоро исчезнет совсем.

Лариса и Лидия уже сняли очки с Хмарь и Мавра, те стояли, нервно оглядываясь. Оба, как и я, избавился от своих сам и теперь тряс головой как пловец, вытряхивая из ушей воображаемую воду. Я тоже помотал головой и остатки морока сгинули окончательно. Только Софье было ничто, она, кажется, даже не поняла, что с нами произошло. Спрошу ее потом, как она видела нападение старушкиного изделия. Может, записи еще посмотрю.

– Ахаха, дети мои, а тканька-то моя полюбила вас всем сердцем! Это она общаться бросилась, а вы и испугались. Хорошо хоть двое догадались очки снять. Это ж надо, испугаться уплотненной органики! Чего вы еще боитесь? Пауков? Мышей? Темноты?

Я огляделся и снова приложил очки к глазам. Бывший изумрудный прямоугольник полностью развеялся, никаких следов не осталось.

– Не печальтесь, дети. Вы подходите, – вынесла вердикт Олимпия голосом на два тона ниже, чем смех.

Я кашлянул и убрал очки.

– Кажется, мы вам все сломали…

– Его не сломаешь. Хотя в прежнем объеме он воспроизведется только завтра, но, когда формула готова, все на мази, – махнула рукой Олимпия, требуя следовать за ней. – Маленьких фрагментов нам хватит.

– А почему он стал белым? – осмелился спросить я.

– Он всегда так делает.

Как будто это что-то объясняло, ну ладно.

Мы цепочкой вернулись в рабочую комнату, но теперь прошли ее насквозь в следующее помещение, толкнув в сторону раздвижную дверь.

Внутреннее помещение напоминало ткацкую фабрику. Или швейную, или даже два в одном. По стенам стояли аппараты, и каждый был снабжен двумя-тремя щелями разной ширины. Я быстренько приложил очки к лицу, посмотрел, как из одной из щелей вылезал зеленоватый прямоугольник, и снова снял очки. Вот, значит, как они делаются. Полз он медленно, в час по чайной ложке. Небыстрое дело! Один из аппаратов был явно приспособлен только для образцов, в нем был десяток совсем коротеньких щелей.

Олимпия заметила мой маневр и одобрительно усмехнулась. Не, ну а что? Должен же я был понять, что тут делается?

По центру стоял такой же большой стол, как и в нашей лабе. И стало ясно, кто тут главная драконья голова. Конечно же, Олимпия! Она уселась во главе стола.

– Значит, так, молодежь. Хорошая новость. С нашим материалом вы работать сможете. И его вам на концепт хватит.

– А что, он правда хотел с нами общаться? – осторожно спросила Хмарь.

– В каком-то смысле да. На самом деле он дестабилизировался от количества органиков в комнате, на простых людей он так не реагирует.

– Нам работу надо сделать, а не вот это вот всё, – буркнул Мавр.

Олимпия мрачно посмотрела на него.

– Вам поставлена задача сделать концепт. Верно? Верно. Делайте концепт. И не думайте, что вы должны собрать и отладить конечную конфигурацию. Вы не сможете. Вас тренируют на совмещение сложных сущностей, относитесь к этому как к учебному заданию. Чего вам за это обещали? Зачет? В него и цельтесь. Не надо раздуваться от ответственности за территорию. Она была до вас и будет после. Нам и так будет с чем повозиться.

Мы дадим вам базу, научим с ней работать, остальное – сами. Причем саму ткань придется дорастить под задачи, но с этим поможем. А потом вам надо будет ее сконфигурировать. И здесь мы вас оставим, потому что мы не системщики. Вы тоже? Какое совпадение! Я и говорю, что вам задали концепт, а не решение под ключ. Понимаете разницу? Не понимаете? Вижу пожар сомнений в глазах.

– Никаких пожаров, – заверил ее я. – Все так. Хотим концепт, но достойный.

– Будет достойный, когда соберется, – буркнула Олимпия, пресекла Мавровы возражения и велела сгонять в соседнюю комнату за оргудавом.

Ворча и бурча, Мавр сходил и принес оргудав.

Олимпия ловко подключила его к той машинке, которую я определил как аппарат для образцов и подтянула машинку к столу поближе. Ого, они еще и катаются. Я думал, мы стол будем двигать.

– Приступим к подготовительному этапу. Заодно посмотрим, на что способен ваш агрегат. Зачем вы смотрите на меня? Смотрите на него. Надевайте очки и поехали, – скомандовала Олимпия.

Она была права. Если сам оргудав был вполне себе материальным, то его продукция была обычной органической. То есть невидимой без очков.

Мы завозились, надевая очки. Я заметил, что Мавр помедлил перед тем, как снова оказаться в очках. Ага, страшно! Вдруг еще что-нибудь бросится. Такая жизнь, бро, никто не обещал, что будет легко.

– Так, как тут все работает? – Олимпия покопалась с оругдавом. – Вручную, что ли, регулируется?

– Ну да, руками на выходной точке, – я показал как.

– Вот же примитив какой! – осудила Олимпия. – Я попробую.

Она запустила выдачу на автомате, оргудав принял подачу и из него поползла зеленоватая колбаса. Олимпия нахмурилась, протянула руку, подкрутила что-то в аппарате и снова попробовала. Потом жестом подозвала меня и вручила мне оргудав.

– Чую, это твое изобретение, мальчик. Давай-ка сам. Уж очень утомительно.

Я не стал отказываться, потому что так оно и было. Сосредоточился и продолжил. Мне было непонятно, чего она хочет, поэтому я выдавил полосу сантиметров тридцать и поднял глаза.

– Хватит?

– Да, – нахмурилась Олимпия.

Она рассмотрела оргудавовский продукт, но веселее не стала.

– Поступим так. Эта вещь пусть пока полежит, она пригодится потом для общей сборки. Мы ее у себя покрутим. А какие игрушки у вас еще есть? Больше нет? Вот и славно. А над тканькой мы поработаем нашими методами.

Она протанцевала вокруг аппарата и обняла его сбоку:

– Строим дом, строим дом, пусть он и стоит с трудом! Вернемся к исходнику! Она оторвала выползший из аппарата маленький прямоугольник, который до боли напоминал тот, что мы порушили в зале, помахала им у нас перед носом и продолжила.

– Собственно говоря, что у меня в руках? А в руках у меня понимающая плоскость. Что именно ей надо понимать, заливается через модуль обработки. Вот тут. Что говорит нам о чем? О том, что это можно сделать только один раз, когда будем накатывать контур на библиотеку, или куда вы его там хотели тащить. Это неудобно, но нам плевать, так сойдет. Ваше дело сварить прототип, а там хоть трава не расти. Тем более, зачем там трава.

Мавр опять хотел возразить, но Олимпия жестом велела ему закрыть рот.

– Задание требует, чтобы ваша конструкция была управляемой? Нет? Только живенько реагирующей? Вот и славно. Такая и будет. Она у нас еще сиртаки спляшет. А вот со вторым компонентом посложнее. Он у вас на направляющих висит. А нам нужна цельная ткань. Значит, надо вплавить ваши усилители в полотно. Попробуем. Давай-ка, девочка, их сюда, сможешь накрутить пяток быстро? Направляющую я тебе дам.

В мгновение ока Олимпия вытянула метровую направляющую и подвесила ее перед нами. Ух ты, какое качество! Мне бы такое. Я тут же вспомнил, что у меня на мизинце два блудных канала, и надо не забывать их перекрывать, когда нужна точность.

Хмарь отточенным движением скрутила и повесила ровно пять микроусилителей на линию. Потом подумала и подвесила шестой. Теперь они были распределены равномерно. Олимпия протанцевала пальцами по линейке, как будто на клавишах сыграла, и усилители чуть побледнели. Ручная стабилизация! Восторг! После чего скормила всю конструкцию своему аппарату и что-то нажала.

Аппарат пожужжал и в той же щели показался край нового прямоугольника. Я приподнялся на цыпочки, чтобы рассмотреть его, но не преуспел. Олимпия зыркнула на меня, потом на Мавра. Я опустился обратно на пятки и прикинулся паинькой.

– Терпение, друзья, – призвала нас к порядку Лариса. – Можем пока чаю попить.

– Неееет, – замотали мы головами.

Ждать! Чуть-чуть подождать! И случится чудо.

Наконец прямоугольник выполз и упал в руки к Олимпии.

– Угу, – сказала Олимпия и подняла его, чтобы посмотреть на просвет.

Мы столпились у нее за плечом, разглядывая образец. Было… красиво. От воронкообразных усилителей Хмари остались круглые следы.

– Похоже на розы, – осторожно сказала Хмарь.

– Похоже, – мрачно подтвердила Лариса.

– Нет, ну а на что мы рассчитывали! – возмутилась Олимпия. – Что к нам придут дети и всё за пять минут сделают? Три раза «ха»!

– А что не так? – решился спросить Оба. – Оно вроде целое.

– Цельным куском, скорее, – хохотнула Лидия.

Мы замерли в недоумении.

– Да раздавилось всё, раздавилось! Вся структура порушена! – замахала прямоугольником Олимпия. – Не подходит наша техника вот так сразу. Так, девочка моя, а можешь сделать их более плоскими?

– Наверное, – развела руками Хмарь. – Надо попробовать.

Она с надеждой посмотрела на нас. А что, мы поможем. Я уже готовился засучить рукава, но Олимпия снова вмешалась.

– Нечего тут оглядываться. Мальчики пусть пойдут погуляют, у меня от них голова пухнет. И вообще – твоя разработка? Ты и доводи. Нечего на мужчин рассчитывать, вместо полезных вещей у них всегда базука получается. Скажи, нет? Да⁈ Тогда вперед. Андроид твой тоже девочка? Славно, пусть остается. За руками твоими смотрит? Гениально. Пусть остается два раза. А вы топайте-топайте, купите себе барбарисок.

Мы охренели от такого обращения и попытались затихариться в углу, но Олимпия была неумолима, и ее сподвижницы выперли нас в мгновение ока.

В некоторой растерянности мы вышли на улицу. Возвращаться без Хмари было как-то глупо, но и делать здесь особо было нечего. Оба предложил перекусить, и мы засели в кафешке на углу. Особых разносолов там не нашлось, но нечто похожее на обед из бутерброда и супа нам удалось с них стрясти. Через час мы вернулись, спокойно прошли через первую рабочую комнату, в которой никого не было, но уткнулись носом в запертую дверь второй.

Звук, однако, проходил наружу свободно, и голос Олимпии был отлично слышен:

– Cтоп! Давай еще раз. Нет, опять слишком выпуклые. Попробуй еще раз. Нет, никто не поможет. Что ты говоришь? Потеряем перцепцию? Восстановим! А, кстати, куда они у тебя транслировали в оригинале? Ах, собеседнику? А зачем тогда ты их вешала цепочкой? Для красоты? Это по-нашему. Оставим. Артефакты надо беречь, никакие конкуренты не догадаются, что это лишняя деталь. Пусть себе голову сломают.

Я дернул за дверь, но никто не собирался пускать нас внутрь.

– Чувствую себя лишним на этом празднике жизни, – заявил я. – Может, в универ? Предположим, у них все получится, нам все равно еще эту конструкцию собирать. Займемся этим.

– Погнали, – кивнул Оба. – Нечего тут делать. Тем более, что я не уверен, что они управятся за раз.

– И что, уйдем как побитые собаки⁈ – вскипел Мавр.

– Почему собаки? – удивился Оба. – Что вообще случилось? Тебе суп не понравился? И какого хрена ты орешь? Это я гость столицы и при этом самый буйный!

Я не успел и глазом моргнуть, как они сцепились прямо в проходе комнаты.

– Да вы, блин, спятили! – озверел я. – Драться в чужой лаборатории!

И вытолкнул их в коридор.

Получилось у меня зачетно. Эти двое пролетели мешком через дверь, свалились на пол и заржали.

– Я согласен! – сквозь смех проговорил Мавр. – Драться надо дома. А не в гостях.

Я подошел к ним и облокотился о косяк.

– Именно. Дойдете до универа, там и подеретесь. А по результатам битвы будете чинить роботов.

– И кто будет дольше чинить? Скажи нам как специалист? – поинтересовался Оба, развалившись на полу.

– Тот, кто неправ.

Парни поднялись, отряхнулись, обнялись и таким макаром отправились к выходу. Мавр внезапно заорал во все горло:

– Здесь у самой кромки бортов, друга прикроет друг! Друг всегда уступить готов место в шлюпке и круг!

Я закатил глаза и двинулся за ними. Точно пора было сваливать.

* * *

Пока добирались до универа, договорились сходить к системщикам и взять у них пару уроков по общей сборке. Ну а что, они ж нас звали на свои испытания? Можно сказать, за ними должок. Правда, там было реальное задание, а наше учебное. Хотя что-то с ним было не так.

Нам повезло. На Лодкина мы наткнулись прямо у входа. Вообще-то мы собирались заявиться в корпус и оттуда уже написать, но так было даже лучше.

– О! – обрадовался Лодкин. – А мы вас не ждали!

– Вы нас не звали! А мы приперлись! – радостно поддержал реплику Мавр.

– Хотим занять у вас ума, – объявил я.

– Без проблем! – разулыбался Лодкин. – У нас ума как говна за баней! Греби лопатой!

– Нам бы чего-нибудь не столь пахучего, – прищурился Оба.

– И такое есть, – не сдавался Лодкин. – Профили ароматов от одного до бесконечности! Чего барин изволит? Пройдемте в сортировочную!

Я хмыкнул, и мы прошли за ним в комнату, которая явно была аналогом нашей мини-лабы, только с учетом специфики системщиков сильно побольше. К стене был прикреплен длинный стол, а в углу притаились складные стулья.

Мы разобрали стулья и расселись, Лодкин выжидательно оперся на стол.

– Ну?

Я сумбурно изложил наше дело: вот задание, Хмарь делает оболочку, нам бы понять, как ее хоть вчерне закрепить на защищаемой конструкции. Задание учебное, реальные тесты не нужны, лишь бы от первого толчка не развалилась.

Лодкин почесал бороду и задумчиво посмотрел на нас.

– Я бы, конечно, сказал, что вы спятили. Звучит примерно как задача обучить ребенка читать за день. Но так бы я сказал утром. Не сейчас.

– А что сейчас? Что произошло?

Мы навострили уши.

– А пару часов назад к нам заявился ваш Красин. Затребовал себе вот такую лабу. Мы настолько охренели, что рванули смотреть, что он там делает. Ваши к нам никогда не приходят, потому что у вас и специфика другая, да и незачем… сами понимаете. Но наши лабы, в отличие от ваших, имеют шаблоны каркасов. Под простую сборку. Они примитивные, но для того, чтобы примерно прикинуть что куда, в самый раз.

– Я не понял… – начал было Мавр.

– А я понял! – заявил Оба. – Красин с той же проблемой пришел, да? Только не спросил вас ни о чем, потому что знал, что у вас эта штука есть. Так?

– Верно… – проговорил Лодкин, пытаясь загнуть свою бороду наружу.

– А чтоб мозаика точно сложилась, – развеселился я, – я тебе скажу, что задание, ради которого мы пришли, дал нам Красин! И получается… получается…

– Что он делает его с нами в параллельном забеге! И мы ему нужны для подстраховки! И поэтому он зарядил весь поток на эту задачу! – догадался Мавр.

– Класс! – хлопнул себя ладонями по коленям Лодкин. – Тогда так и назовем вас – корм Красина!

– Аааа, – застонали мы.

Для одного дня все это было чересчур.

– И чего теперь? Не будете делать? – хитро усмехнулся системщик.

– Будем, – внезапно мне все стало ясно как день. – Будем. И не только потому что зачет, черт бы с ним, зачет бы мы как-нибудь сдали. Уж если я «Оборот элементов» методом тыка сдал, то и с этим мы как-нибудь справимся. Стопудово дело в другом.

– В чем? – метнул на меня острый взгляд Мавр.

– Нас используют втемную, но это неважно. Кое-кто собрался сплавить Красина подальше. И лично я – за.

Глава 20

Оба фыркнул и уставился на меня. Мавр скептически поднял бровь, а Лодкин заулыбался в предвкушении интересного развития событий. Системщики были далеки от наших разборок и всё им было в новинку.

– Не болен ли ты конспирологией, дорогой друг? Или, может, ты спятил на фоне стресса? Или недоедания? – мрачно спросил меня Оба.

– Неа, – протянул я. – Вот увидишь, я прав. Но я не предлагаю со мной соглашаться. Можете меня проигнорировать и просто получить зачет. Вы в любом случае будете в плюсе.

– Ахаха, какой ты подлый! – заржал Мавр. – Работать придется что так, что эдак. Да еще с непонятным материалом, мало ли что там Хмарь притащит. И всё ради ленивой жопы Красина, который не хочет делать всё по-честному. Очень охота его прокатить, особенно если ты прав, только зачет всё равно нужен.

– Поэтому, – коварно предложил я, – предлагаю свою картину мира. Если только ты не фанат Красина. Как Варвара. И веришь в его святость.

– А за это можно и в морду!

– Без проблем, но пойдем выйдем. В лес, за границу кампуса.

– Чего? Зачем в лес? – заинтересовался Лодкин.

Он ни разу еще не дрался в универе, бывают же такие мирные люди. И не знал, что со всеми схватками, попавшими на камеры, разбирается или СБ, или спецотдел по моральному климату. Только Обе простили его перфоманс в прошлом году даже не потому, что у него особый статус, а потому что Центурион заявил, что он не в претензии. А вот насчет леса разговора не было.

– Мне кажется, пока вы дойдете до леса, остынете. На улице не май месяц, – пожал плечами Лодкин. – Хотя уже апрель. А вы буйные какие-то. Я не припомню, чтобы у нас кого-то посылали на галеры… Ну, или что там – роботов чинить? Сколько лет я здесь, даже не слышал, а у вас что ни день, то заваруха. Это элементы на вас так действуют? Или вас специально таких набирают? Ваш поток, я должен признаться, особенный, обычно элементщики – такие тихие мирные люди.

Я не согласился, потому что и Антон, и Влада – те еще занозы в заднице, но Лодкину все равно удалось нас застыдить, потому что таких подвигов, как за нами, за Антоном и Владой не числилось. Ну или они лучше шифруются.

В любом случае Мавру опять не удалось подраться. Мы с Обой решили записать его в секцию комплексных боевых искусств, поскольку его таланты у нас явно пропадают. Надо человеку где-то сбрасывать пар без вреда для окружающих. Мавр обиделся, потому что он болеет за правду, а не вот это вот всё, но мы уже увлеклись и стали расписывать ему университетский боевой клуб, про который Мавр почему-то не слышал.

Я вспомнил, что даже один раз там был, когда Баклан в сентябре искал себе на задницу приключений (сейчас-то нашел достаточно), и мы с ним и Димой сходили на открытое занятие, где народ в гравитационных поясах носился по всем поверхностям зала и молотил друг друга длинными палками. Мне больше всего понравилось выступление старшекурсников, у которых палки были оснащены захватами. И можно было противника сбрасывать на пол, ухватив за пояс. Баклан тогда решил, что без такого спорта он обойдется, а вот палку ему такую нужно обязательно. Чтобы за всеми охотиться.

Оба зацепился мыслью за эти палки.

– Ухватив за пояс, говоришь, – задумчиво сказал Оба. – Не, Мавру не подойдет, ему нужен контактный спорт.

Мавр зашипел, но Оба только отмахнулся.

– Со своими выкрутасами ты как хочешь. У меня есть другая идея. Давай украдем у Красина его концепцию и ему же и сдадим! Это будет честно. Все равно придется дорабатывать. Гелий не пропустит работу без высочайшего утверждения. Да еще, может, Хмарь что-нибудь притащит.

– Согласен! – обрадовался я.

Это уже было похоже на промышленный шпионаж и реальные разработки в одном флаконе.

Следующие сорок минут мы уговаривали Лодкина дать нам доступ к комнате Красина, но он стоял насмерть. Нельзя, не положено, мы не системщики, а какие-то расхитители гробниц. Потом мне это надоело, и я предложил пойти к Помору и получить разрешение у него. Если Лодкин такой трусливый.

Лодкин оскорбился, заявил, что он никакой не трусливый, и к Помору он с такой ерундой не пойдет. Я уже хотел волочь Лодкина к Помору за ногу, потому что возможность поглядеть Красину через плечо сэкономила бы нам тонну времени. Но тут Помор явился сам.

– Чего орете? А, Гелиева банда! Что опять? Лодкин, это ты их позвал? Нет?

С пятого на десятое мы изложили свое дело. Помор хитро ухмыльнулся.

– Дело ваше весьма простое. Если Красин выставил на комнате флажок секретности, то заглянуть не получится. У преподавателей бывают закрытые коммерческие проекты и тогда, чтобы туда влезть, нужна или виза нашего СБ, или Минсвязности. Например, когда вы с ними, – и Помор кивнул на Лодкина, – обкатывали внутренний фильтр, стоял именно такой флажок. И только у меня как у руководителя было право смотреть, что вы там делаете. Хотя глаза б мои не смотрели на то, что вы там творили.

– А еще какие бывают флажки? – заинтересовался я.

– Еще бывают учебные, – охотно пояснил Помор. – Когда преподаватель готовит программу. Тогда я могу посмотреть, а вы нет. Может, он тест готовит. А вы все ответы хотите украсть.

– А еще какие? – спросил Оба.

– А больше никаких. Вот если никакой флажок не стоит, то заходи кто хочешь, бери что хочешь. Это значит, что у человека медитация и свободный поиск. И возможно он даже приветствует участие специалистов.

У нас загорелись глаза, что не укрылось от Помора.

– Специалистов! – поднял он палец вверх. – Специалистов! А не личинок специалистов!

– Но нам ведь можно посмотреть? – умильным голосом предложил Мавр. – С целью повышения квалификации? Всегда интересно, как специалист работает.

– Да! – оживился я и поддержал его. – Нам ведь надо как-то вылупляться из личинок, а то всю жизнь проживем в зародышевом состоянии.

– Это аргумент, конечно, – фыркнул Помор. – Ну пошли, проверим, какой там флажок. Тогда и решим.

Мы гуськом поднялись на следующий этаж к нему в кабинет. Кабинет у Помора был большой, темный, окна закрыты плотными жалюзями. Любят системщики темноту! Вдоль левой стены стоял десяток стульев как в кинотеатре, а на правой висел экран.

Помор кивнул нам на стулья и велел не мозолить ему глаза, пока он проверяет статус Красинской работы.

– Вам повезло, изверги, – заявил он. – Красин не выставил никаких флажков.

– Ура! – шепотом воскликнули мы. – Можно нас подключить.

Помор пожевал губами, окинул нас странным взглядом, но разрешил.

И включил большой экран на стене. Теперь мы точно были как в кинотеатре.

Экран был разделен на две равные части, на одном было напряженное лицо Красина, а на другом его руки, выстраивающие какую-то конструкцию вокруг модели. Что бы не работало передающим устройством, оно очевидно имело в себе функцию рабочих очков, потому что все было видно и так, наши очки нам не понадобились.

Помор заглянул в экран и скривился.

– Лицо-то его вам зачем?

И отключил лицо, теперь мы видели только Красинскую работу.

– Защитный контур что ли переделывает? Это ж библиотека у него внутри!

– Да, – вклинился Лодкин, который увязался за нами. Вот ведь хитрая рожа, а сам делал вид, что ему неинтересно, и незачем, и не положено. – Ребята сказали, что их забрифовали на концепт двустороннего контура, который бы отслеживал активность и внутри, и снаружи.

– Угу, – сказал Помор, разглядывая работу Красина. – Странное решение. Я бы так делать не стал.

– Почему? – невинно спросил я.

Так-то я вообще не мог понять, что Красин делает. А как Помор там что-то разобрал, было для меня полной загадкой. Я ожидал увидеть нечто вроде каркаса, который бы учитывал форму библиотеки, но то, что выстроил Красин, было похоже на интенсивную рябь на воде. И рябь эта перемещалась. А круто выглядит! Я бы вместо кино такое смотрел.

Очагов ряби было по крайней мере четыре, а, может, и больше, потому что мы видели только две стороны модели библиотеки. Под Красинскими руками очаги поменяли форму с круглой на длинную овальную и сцепились друг с другом, затем снова разделились и уползли куда-то на другую сторону.

Красинские руки извлекли из библиотеки какую-то мелкую россыпь и бросили ее на контур. Контур начал ощутимо проседать, а мелкая россыпь погружаться в него, вызывая таяние защитной конструкции, но круглая рябь вернулась на нашу сторону и скрыла под собой мелкие элементы, очевидно побеждая их. После того, как битва была закончена, очаги ряби вернулись к своим хаотичным перемещениям, россыпь агрессивных элементов исчезла, но я заметил, что контур модели библиотеки не восстановился. Ямки от воздействия были видны невооруженным глазом.

Я с замиранием сердца следил за этой битвой Терминатора с Улан-Батором и чуть не прослушал ответ Помора.

– Потому что динамическая защита оставляет слишком большие участки уязвимыми, – пояснил Помор. – Это все работает только на сверхвысокой скорости, которую будет невозможно обеспечить. Видите ли, потенциальные угрозы в данном случае слишком разнообразны. Я бы работал над статичным решением. Пусть оно даже будет не такое бронебойное. Хотя непонятно, чем ему не нравятся наши фильтры. Они уже есть и работают. Мы их так не оставим, уже к следующему месяцу будет версия понадежней.

– А почему он не может эти… динамические защиты… – Мавр тоже отчаянно делал вид, что он понимает, что перед нами, – натянуть сплошным полем?

Помор с Лодкиным заржали.

– Вот поэтому и нет смысла подглядывать за преподавателем! – радостно сообщил нам Помор. – Вы не понимаете логики и не знаете возможностей, никакого вам толку с этого зрелища не будет. Не поверили ведь!

Тут Красинские руки куда-то исчезли. Помор что-то заметил и шагнул к своему монитору, чтобы что-то проверить. После чего выключил экран.

Мы с парнями разочарованно загудели.

– Мы не поняли, ну а посмотреть-то можно, здорово же!

– Ага, ничто так не завораживает как огонь, вода и чужая работа! Посмотрели и будет. Ваш преподаватель опомнился и выставил красный флажок коммерческой работы. Так что у вас больше нет повода лезть к нему под руку. Идите и работайте сами!

Мы, понурившись, покинули кабинет Помора. А так всё хорошо начиналось! Мы уже почти все придумали и нашли где взять! Даже Мавру больше не хотелось драться, он молча шел за мной и Обой. Надо было делать всё с нуля.

* * *

Красин мрачно перебирал варианты. Нет, ему самому никак не успеть, на студентов надежды мало, конечно, на что он рассчитывал? Очень жаль! А какой сладкий контракт. И, главное, именно сейчас у него был реальный шанс его получить – проект по комплексной защите главной восточной библиотеки повис в воздухе.

Ситуация в целом была до крайности абсурдной. Команда, которая могла бы реализовать его план, сидела в окрестностях Бангалора, и даже обладала вполне годной квалификацией. Сам план тоже был готов. Других претендентов практически не было: Технотрек сидел на Севере обиженный, Технодрифт не подтвердил даже участие в конкурсе, местный Анч перебросил ресурсы в диффузную зону (уж не на легализацию ли пиратской библиотеки?), да и все остальные были не в лучшем положении. Приехать, забрать команду под себя – и стать, наконец, человеком. Не так уж он любит преподавать, в конце концов.

Красину было тесно в университете. Старые профессора наладились неприлично долго жить и работать. Он надеялся, что Гелий после того, как его зрение ухудшилось, уступит ему хотя бы место главы инкубатора, но нет же! У него зрительный имплант с тростью разговаривает, а он ни капли власти из рук не выпустил. Кажется, свои устройства Гелий теперь считает частью коллектива и обращается с ними соответственно. Может, даже премии платит.

Молодой профессор вздохнул. Жизнь складывалась не так прекрасно, как он думал. Ему даже не удалось отжать часы Рудника у пятикурсников, хотя из них можно было бы собрать приличную команду и здесь. Но не имея к ним доступа, ему приходилось пастись на трехлетней программе и цеплять людей оттуда.

Трехлетников Красин не любил. Что еще за шапкозакидательство – учиться три года вместо пяти? Да и народ там подбирался буйный, типа Рица или этого… Обы. Студентов с других территорий Красин любил еще меньше, чем трехлетников. Несовпадение школьных программ и культурных норм ломало налаженный механизм подготовки.

Без конца что-то шло не так. Конечно, Оба даже рядом не стоял с тем парнем, который учился вместе с Красиным. Хироши! Его быстренько переделали на Хорошего, так и звали, пока он не закончил универ и не уехал. Но сейчас-то он снова Хироши. Этот был как Оба с Рицем в квадрате.

В инкубаторе потом лет пять вспоминали, как Хироши встроил размыкатели контуров в тогдашнюю версию библиотеки, которые пересоединяли пути к ячейкам хранения по своему усмотрению. Чтобы специалисты получали по запросам вовсе не те элементы, которые искали. Весело было, пока искали проблему. Мило, что он устроил этот номер на малой инкубаторской библиотеке, которой пользовались одни студенты. Красин тогда гордился, что именно он нашел, что и где наворотил его сокурсник.

Хироши радовался как ребенок, когда его поймали. Кажется, они тогда вместе даже пива выпили. Или нет? А теперь он принимает решение, кто будет восстанавливать восточную библиотеку. Чего сам, спрашивается, не возьмется. Впрочем, что за дурацкий вопрос. Замглавы восточного Минсвязности не будет заниматься тактическими проектами. Один он, Красин, занимается непонятно чем и непонятно как. И Диана непонятно себя ведет. В Министерстве ей скучно, в университет она не хочет. Только студентки смотрят ему в рот, но это не то, совершенно не то. А ведь можно договориться и всю команду на море перевезти, размечтался он.

Да еще и это дикое требование контракта, опять со злостью вспомнил Красин – показать им демонстрационный прототип! И слепить его за три недели! Зачем? Всё равно потом переделывать. Всё, что случилось, уже случилось. Восточная библиотека разрушена, пиратская частично закрывает потребности, и спешки по сути нет. Теперь надо просто работу работать, пробуя те и другие варианты, пока не получится максимально годный.

Проект по разработке библиотечной защиты был у него в работе последние два года. Все прогнозы говорили о том, что этим надо заниматься, и Красину за свой проект было не стыдно, он мог презентовать его в любой момент. Однако никаких свистелок, которые бы убедили принимающую сторону в его компетенциях, у него не было. А шанс будет только один, такие окна открываются в жизни один раз.

Красин слышал, что их местный Минобраз резвится на юридической ниве, пугая партнеров блокировкой решений по элементному обмену. Это хорошо, это правильно. Это утешало. Главное, ему успеть получить этот контракт и уехать, а там трава не расти. Пусть закрывают лавку. Еще бы только не признали бы коллапс системы, тогда он и доехать не успеет.