Текст книги "Брутфорс 3 (СИ)"

Автор книги: Иван Катиш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 15

До «Гамлета» мы с Хмарью добрели за полчаса, и успели до наплыва зрителей. Я сразу приметил себе киш с грибами, а Хмарь начала метаться вдоль витрины. Не сказать, что там был большой выбор, но он все-таки был. Я заказал киш, чайник с чаем нам на двоих, бармен полез за банкой с заваркой, а Хмарь всё металась.

– В чем твои печали? Хочешь я за тебя выберу?

– Выбрать я и сама могу. Я пытаюсь ответить себе на вопрос: один взять или два.

– Три!

– Вечно ты издеваешься! Может, сначала этот, а потом тот?

Бариста толсто намекнул, что надо брать сейчас, потому что скоро завалится народ из театра и сметет всё до последней крошки. Это был аргумент, и Хмарь тут же определилась – взяла треугольник шоколадного торта с тремя малинками сверху и кокосовый бисквит с конфитюром, по форме напоминающий мыло с цветной серединкой. Надеюсь, хотя бы по вкусу у них не будет ничего общего.

– Осуждаешь меня?

– Никоим образом. Но я бы поступил иначе.

– Как?

– Взял бы два одинаковых. Если уж я знаю, что мне нравится, то это и беру.

– Ну это неинтересно.

– Как знаешь.

Я оплатил нашу еду, бариста пообещал принести всё вместе, когда будет готов чай, и мы уселись за столик у окна.

– Ты не должен был за меня платить, – заявила мне Хмарь.

– Почему?

– Это неправильно. Я тебе не разрешала. Если ты так будешь себя вести, я с тобой никуда не буду ходить.

– Так и не ходи, – пожал плечами я.

От этой реплики Хмарь замерла, посмотрела на меня с недоумением, а потом расхохоталась.

– Какая ж ты наглая лисья морда, Риц! Ведь знаешь же, что я не смогу отказаться.

– Всё ты можешь. Ты даже дерешься иногда. И сидишь на деревьях.

– Уже не сижу, – вздохнула Хмарь. – Холодно и мокро. Зимой тоже не буду, никакой радости. Кстати, я залезала на крышу инкубатора, там прикольно, но тоже холодно и темно.

– А ты днем ходи.

– Да что там того дня⁈

– Тоже верно. Тогда ждем весны.

Так мы дождались чая, киша и обоих пирожных. Бариста был настолько быстр, что поругаться мы с Хмарью не успели, а потом были заняты едой. Первым делом Хмарь съела бисквит, хотя что там было есть-то, на два укуса еда. Я даже половину киша за это время не осилил, взяла в руки чашку и пристально посмотрела на мой киш.

– Почему мне кажется, что ты равнодушен к еде? – прищурилась Хмарь.

– Не совсем. Мне не все равно, что есть. Просто у меня есть базовое требование к еде, и как только оно выполнено, я счастлив и больше ничего не хочу.

– Это какое же?

– Еда должна хотеть становиться мной.

Тут Хмарь захохотала так, что у нее чай полез из носа. Всё бы девчонкам смеяться. Что я такого сказал? Я протянул руку за соседний стол и выловил там салфеток.

– Я это запишу, с твоего позволения.

– Да без проблем. Издай мой цитатник.

Хмарь вытерлась, откашлялась и слупила второе пирожное. Я на всякий случай молчал, чтоб ее не смешить, опасаясь, что она снова будет плеваться чаем.

Пока мы ели, кафе заполнилось зрителями. Стало, как и обещал бариста битком, но у нас уже было лучшее место и еда. Со всех сторон долетали фразы «и кто придумал, что это детский спектакль», «а тебе не кажется, что голова Антиноя немного не на месте», «версия без принца мне определенно нравится», и понятно было, что мы попали в самый центр театральной жизни.

– Это было прекрасно, – заявила Хмарь. – Но я чувствую себя немного не в своей тарелке.

– Потому что мы не сможем подавать нужные реплики? Я уже уловил основной мотив и могу его поддержать. Они смотрели «Русалочку». И она была не такая, как всегда, но все равно умерла.

– Правда? Я была слишком занята пирожным.

– Между прочим, мы еще не допили чай. Предлагаю заняться восстановлением спектакля путем прослушивания реплик.

Хмарь опять захихикала, но в этот раз без эксцессов. Она тоже прислушалась, и совместными усилиями мы определили, что люди смотрели смелую минималистичную постановку.

* * *

– Пойдем кофе попьем? – Кира потянула спутника к кофейне, которая притаилась неподалеку от театра.

– Да там, я думаю, не протолкнуться, – сердито ответил ей тот. – Нечего было хлопать до последнего выхода. И цветы дарить.

– Неужели нам местечка не найдется?

– Пойдем проверим, – неохотно согласился тот.

Он и так страшно скучал весь вечер, а теперь еще и кафе. Эти пирожные ему на один зуб. Лучше бы пиццу заказали.

Путь ко входу лежал мимо окна кафе, Кира заглянула внутрь и просто примерзла к месту. В окне сидел Риц с ее соседкой по площадке. Можно сказать, бывшей соседкой, потому что та съехала от родителей в общежитие этой осенью, но тем не менее. Они, наверное, учатся вместе, здесь же университет рядом.

Нет, ну вы подумайте, эта соплячка, которая весной еще в школу ходила, что-то говорила к Рицу, а он улыбался. Хорошо хоть не целуются. Недолго же ты переживал, дорогой мой, хотя должен был. Впрочем, чего еще ждать от мужчин. Обида настолько захватила ее, что она даже не сразу услышала своего спутника, который пытался ей втолковать, что внутри не только нет мест, да еще и очередь наружу хвостом торчит. И никакого смысла здесь околачиваться нет.

– Тогда не будем околачиваться, – развернулась она. – Поехали к тебе?

– Поехали, – с облегчением произнес спутник.

Пиццу еще было не поздно заказать.

* * *

Неумолимо приближалась сессия. Наш пластырь мы с Хмарью доделали решительным рывком. Гелий своим указом повелел сделать ему срок годности в три месяца. Объяснил, что если мы дадим ему больше, то все привыкнут, что он есть, перестанут замечать, что он блокирует тонкую подстройку, и расслабятся. А время неспокойное, и расслабляться не надо. В компенсацию пользователям наш пластырь будет распространяться бесплатно, и заработать на нем нам с Хмарью не удастся. Это было обидно, но не слишком, зарплата с обоих проектов нам шла исправно, а лучшее, конечно, впереди.

В любом случае надо было научиться пересборке элементов, хоть путем уничтожения, хоть чем. Всё, что мы наплодили, с помощью поскакушек никуда не годилось из-за избыточной подвижности. Они даже с рабочего планшета пару раз пытались убежать. Швед показал их руководству инкубатора, те обещали изучить, когда будет время, но было понятно, что это вежливая рекомендация выкрасить и выбросить.

Красин собрал себе минигруппу из Варвары и Птиц, и засел в архивах. Они даже ездили в Центральную библиотеку, искали там какую-то наскальную живопись. Варвара от этой работы перешла из состояния серьезной девушки в памятник самой себе, а Красин стал заглядывать к нам подозрительно по-хозяйски. Я поинтересовался у Шведа, что это за активность. Швед поморщился, но объяснил, что эта группа готовит нам научную базу. Тут я его не понял. Как можно готовить базу под то, чего нет? Спешите видеть, небесный замок Лапута приземляется на любой удобный фундамент!

Ходили слухи, что Гелий банально создал конкурирующую с нами команду, чтобы карась не дремал, но как они могли конкурировать, занимаясь одним только чтением, непонятно. Но неприятно.

Научиться ручному уничтожению элементов ни у кого из нас не получалось, несмотря на то, что свою технику принятия решений я всем нашим объяснил по просьбе Хмари. Проникся только Оба, остальные просто выслушали, но я другого и не ждал. Причем нельзя сказать, что работа не шла, просто она шла не так и не туда, и никаких идей, как ее повернуть куда надо, не было ни у меня, ни у Шведа, ни у Гелия. Гелий вообще меня расстроил: посадил нам на загривок каких-то деятелей и развлекается. Наверное.

Я в темпе закрывал хвосты, проскакивая большинство предметов по самому краю. Не проваливаю и ладно. День Мандрагоры я тоже пропустил, потому что сидел в библиотеке. В общем, делал все не в том порядке, но к шестнадцатому декабря имел некоторые результаты: от допуска к сессии меня отделял последний зачет по «Практике контракта». Предмет этот подозрительно напоминал историю мира, с которой у меня всегда были нелады. Суть его была в понимании механизмов согласования, которые существовали между многочисленными организациями на территории. Теоретически мне этот предмет был очень нужен, если я не собирался остаться после выпуска в большой организации, типа нашего универа, где есть парочка отделов для разруливания подобных вопросов.

Перед зачетом я попытался выучить учебник, но чуть не умер от скуки и непоследовательности. В каких-то вопросах оказывалось главным Министерство образования, в каких-то Координационный совет территорий, а в каких-то наш университет. И где у них что, было непонятно. Я понадеялся, что папин совет, который он дал мне перед экзаменом по истории мира, прокатит и здесь, перечитал его, вдохновился желанием избегать конфликтов и отправился на зачет.

Зачет был письменный, любимый нашим универом формат множественного ответа. Самый частым заданием было «укажите все правильные ответы». А если я укажу только один? Этого будет достаточно? Хорошо, что для сдачи надо было набрать всего 45 баллов. Это было по нижнему краю, но мне бы хватило. Кое-чего я успел нахвататься в инкубаторе, и точно знал, например, что та ситуация, которая у нас возникла сейчас, когда лицензионный центр Министерства отсматривает все новые элементы лично, ненормальна. По процедуре университет имеет право грузить в свою библиотеку всё, что считает нужным руководство инкубатора. Министерство смотрит только на то, что уходит в библиотеки других территорий. Но поскольку вся наша продукция сейчас интересовала всех, лицензионный центр рассматривал под лупой каждую нашу запятую. Но это была не норма! Так что за предмет в принципе можно было не волноваться. За три года я точно пойму, что тут как.

Последним вопросом теста была уже какая-то совсем ахинея, где надо было определиться с линией поведения при конфликте между Координационным советом и университетом (как они вообще должны были столкнуться напрямую?) будучи на месте заместителя министра образования. Я ткнул наугад и немедленно получил результат: 42 балла. Зачет не сдан.

Я замер. Как не сдан? Да что ж это такое, трех баллов не хватило? Ну да, я не на всех лекциях был, но на тех, которых был, тоже половину не понял. Но в целом-то я норм. Ну чуть меньше половины, и что? Минут через пять я понял, что я пытаюсь загипнотизировать машину, в чем не было никакого смысла. Тем не менее, экран помигал и выплюнул мне приглашение пересдать тест завтра.

За неполные сутки я выучил половину учебника, по крайней мере, я был уверен, что выучил. Теперь я точно знал, что при конфликте между Координационным советом и университетом необходимо учитывать, что конкретно оказывалось под угрозой: образование вообще или текущие интересы взаимодействия. Фактически выбор между будущим и настоящим. И приоритет получало будущее, но только (и это было прямо шикарно!), если это на самом деле было так. Я же говорю, история мира, только в профиль.

Спал я всего четыре часа, но в этот вторник у нас все равно не было ни одной пары, днем посплю. Мне 45 баллов и больше не надо.

Вопросы в этот раз были немного другими. Никто не спрашивал меня про Координационный совет и университет, зато подсыпали вопросов о том, на какие гранты может претендовать молодой специалист с отделения органики. Я вообще не помнил такого материала в учебнике. Должно быть, он был в лекции. Но мне показалось, что на вопросы я ответил более-менее нормально. И нажал на кнопку «Сдать».

Результат оказался еще хуже, чем вчера: 40 баллов. А нельзя сложить вчерашние и сегодняшние? Мне бы хватило. Ведь там же ни одного повтора не было. Я постучал пальцами по столу. Ну и что мне делать? Я уже совсем провалил, или еще есть шанс? Я был настолько самонадеян, что даже не узнал, сколько у меня есть возможностей пересдать.

Тестовая машинка определенно умела читать мысли, поэтому через пару минут миганий выдала мне сообщение, что последняя попытка сдать тест будет у меня в пятницу, доступный слот в 10 утра. Подтвердить? Я подтвердил. Агрегат любезно предупредил, что продублирует сообщение мне на университетскую почту. Да, спасибо. Лучше б ты, дорогая машина, продублировала мне правильные ответы. И это не выпускные экзамены, образцов тестов я так быстро не найду.

Осталось сдаться Варваре. Она же не допустит вылета самого перспективного студента группы? Если сегодня нет пар, значит, она может быть в библиотеке. И я поскакал туда.

Конечно, было бы разумно написать Варваре и спросить, где она, но писать кому бы то ни было мне резко расхотелось, когда я получил письмо от тестингового центра с информацией о последней пересдаче и ласковым сообщением, что я —единственный из потока, кто этот предмет не сдал. Должно быть, техника таким образом намекала, что помощи я могу попросить у кого угодно. И кто угодно будет лучше меня. Это было мило. Поэтому я решил поискать нашу старосту ногами.

Мне повезло. Я нашел ее на втором этаже, даже далеко ходить не пришлось. Она сидела в секции «История исследований» и штудировала желтый фолиант в кожаной обложке. Я подошел и сел перед ней.

– Провалил «Практику контракта»? – спросила она.

– Да. Ты уже знаешь?

– Конечно. Меня сразу информируют. Чего пришел?

– Варвара, дорогая, дай конспект, пожалуйста. У меня так хорошо получается ориентироваться по твоим конспектам, они лучше всех учебников. Я бы их издал, честное слово, многие поколения студентов сказали бы тебе спасибо.

– Это интересная мысль, – улыбнулась углом рта Варвара. – Пойдем поговорим.

Это мне совсем не понравилось. О чем тут разговаривать? Либо да, либо нет. Не очень понимаю, почему нет, но мало ли я в чем-нибудь провинился. Вон на Мандрагору не ходил, и команда органиков заняла третье место с конца. Но это же развлечение, это несерьезно, главное – участие.

Тем не менее, я смиренно вышел за Варварой на улицу. День был сухой, безветренный, только мелкий снег изредка падал нам на носы и тут же таял. Перед библиотекой было пусто: все, кто хотел прийти, уже пришел, а время обеда еще не наступило, и никто не торопился в сторону столовой. На площадке перед входом мы стояли одни. Это неприятно мне напомнило мой диалог с Глебом, когда мы выясняли, кто же слил его бизнес по торговле ответами начальству. Очень, очень неправильное место. Но я тут сторона просящая, и не мне выбирать точку.

– Значит, смотри, – строго объявила мне Варвара. – Конспекты я тебе дать могу. Не факт, что они тебе помогут, потому что ты разгильдяй. Такой материал быстро в голову не уложить.

– Я постараюсь! – воспрял духом я.

– Но есть одно условие, – продолжила наша староста. – Ты отстанешь от Хмари.

– Что? – изумился я. – Что значит «отстанешь»? Я что, пристаю?

– Ты находишься в поле ее зрения и сводишь ее с ума. Не надо ничего говорить. Я знаю, что ты не виноват, это она влюблена в тебя с первого дня. Но ты со своей стороны должен положить этому конец.

– Это, прости, каким образом? И, главное, с какого перепугу ты вообще в это лезешь? Ты теперь моральный авторитет?

– Потому что я несу ответственность за всех членов группы. Она младше тебя на шесть лет, ты вертишь ей, как хочешь, и в результате она учится гораздо хуже, чем могла бы, потому что набирается плохого.

– Варвара, это бред. Если уж на то пошло, ты могла бы понести ответственность и за меня. Я же не сдал. А Хмарь сдала.

– У нее пересдача по Руднику. Тоже, между прочим, не сахар. И пересдать ей будет сложнее, чем тебе, а все потому, что она вслед за тобой занимается не учебой, а непонятно чем. Ваши эксперименты в инкубаторе ни к чему не привели и не приведут, потому что вы идете неправильным путем. Без обоснования и теории.

Так-так-так. Вот это заход. Туда не ходи, сюда не ходи, слушайся Варвару-красу-длинную косу. Не много ли ты, дорогая староста, хочешь? И готов ли я по этому поводу рискнуть вылетом из универа?

Я с каменным лицом следил за причудливой логикой Варвары, которая обещала мне уже воистину райские кущи, где сплелись воедино ее конспекты и руководящая роль Красина. Во рту у меня сцепились кислота и горечь.

– Спасибо, Варвара, – прервал я поток обещаний. – Я подумаю об этом.

– Не тяни. У тебя до пересдачи два дня, – напомнила наша заботливая староста.

Глава 16

Всё это напоминало квест про жар-птицу, коня и красавицу, и плевать, что жар-птица и красавица влезли на это уравнение сами, их никто не звал и не планировал, я шел только за конем. Но где есть жар-птица, конь и красавица, там же должен быть и серый волк. Осталось только понять, кто он и где.

Я ввалился в нашу комнату и упал на кровать, еле успев заметить, что все наши почему-то в сборе.

– О, Риц, – обрадовался Баклан. – А мы как раз обедать собирались! Пошли с нами?

– Не, Баклан, спасибо. Что-то неохота.

– Ты баллы что ли экономишь? Да ты так редко ешь, что у тебя их должен быть мешок лишних. Пошли-пошли, прогуляешься. Отдашь мне свое горячее. Или ты их мечтаешь на следующий семестр перевести?

– Да будет ли он, следующий семестр?

– С этого места поподробней, – потребовал Макс.

– Да уж, колись, что произошло, – присоединился к нему Дима.

– По сути у меня последний шанс в пятницу получить допуск к сессии, а у меня не удался не только план А, но и план Б.

Я пробежался по ситуации, благо и сокращать ничего не пришлось. Разговор на пятнадцать минут пересказывается за пять, еще и на предыдущие обстоятельства хватило.

– Короче, этот проклятый предмет – это та же история мира, только в профиль. Только на этот раз у меня нет к нему ключа.

– Риц, «Практика контракта» – это не история мира совсем. Там базово другая логика, – осторожно проговорил Баклан. – Я все-таки предлагаю пойти поесть, а потом я попробую тебе объяснить. У нас ведь тоже такой предмет есть, только он идет два семестра, а не один.

– Давай, – согласился я. – С меня котлеты.

Я бы на что угодно уже согласился.

– Да это само собой, ты все равно есть не хочешь!

Но когда мы подошли к столовой, то обнаружили там закрытую дверь и человек тридцать на входе. Народ напряженно переминался и перешептывался, а два первокурсника стояли, приложив уши к двери. Основную часть скандала было слышно и так, но желающие нюансов должны были приложить усилия.

– Что случилось?

– Не пускают. Отвалилась касса приема баллов, они не могут снять их за обед.

– А кто орет?

– Орет мама Галя, ты что, не слышишь? – засмеялся Баклан. – И я думаю, что нас сейчас пустят, потому что, когда в дело вступает мама Галя, не может быть иначе.

Мама Галя была поваром горячего цеха и заведовала супами. Супы ее были абсолютно божественны, у нее я даже рассольник ел, хотя так-то меня этот суп всегда приводил в ужас: перловка! огурцы! унесите суп! Однако у мамы Гали он получался очень душевно. Как ее звали полностью или хотя бы по нику, мы не знали, потому что на кампусе ее знали исключительно как маму Галю. Она была большая, шумная и веселая, считала, что суп – это святое, но по-настоящему раскрывалась, когда обнаруживала кого-то, кто мешает людям есть. Примерно как сейчас.

Похоже, за дверью шел сеанс видеосвязи с администрацией, где мама Галя разрывала собеседников в лоскуты.

– … вы немедленно распорядитесь открыть раздачу, иначе я вызову платформу и явлюсь в ваш уютный офис. И если вы думаете, что я приду одна, то нет! Мы прибудем вместе с куриной лапшой, равных которой на свете нет. Она не должна пропасть и не пропадет. Вам баллы дороже людей? Вы плюнули мне в душу! Еще ни один человек не мог обвинить маму Галю в том, что по ее вине сорван обед. Как лапша будет смотреться у вас на головах, я передать не могу! Готовьтесь! Вы будете отмывать божественного золота бульон всем коллективом не меньше недели, и ни один механический помощник вам не поможет, потому что я их тоже накормлю. Вы запрещаете мне кормить людей, значит, я буду кормить нелюдей, и будет так. Внимание, я выхожу!

Что отвечала другая сторона, слышно не было, но минуты через три дверь открылась, и народ начали запускать. Мы построились в очередь, которая пошла резвее, чем обычно, потому что точка контроля со снятием баллов за еду, просто не работала.

Котлет не было, а было запеченное мясо, которое я, как обещал, отдал Баклану. А сам пошел за лапшой, от которой чудом спаслась администрация. Выглядел суп и правда многообещающе, я раньше на него не попадал. Довольная мама Галя мелькала в глубине кухни, молодые повара охреневали, а примчавшиеся на скандал безопасники тихо пристроились в общую очередь. Старый безопасник первым делом набрал себе стопку хлеба с семечками, а молодой сразу пошел за лапшой, как и я. Рекламная кампания мамы Гали имела успех.

Пока мы бродили по залу и собирали еду, кассир несколько раз попытался перезапустить свое устройство, но был остановлен менеджером, который справедливо заявил, что если всех кормят просто так, то, значит, всех. А не только тех, кто пришел до двух часов. Вот к ужину неплохо было бы починить технику, но нужны люди уже едут. Может, успеют починить.

Баклан утащил нас за самый дальний стол, чтобы мы попутно обсудили и мои дела. Хотя ничего особенно секретного в наших разговорах не было и не могло быть, я минимум три раза услышал слово «пересдача», пока шел за компотом и обратно, но все равно, наши дела – это наши дела.

– Скажи мне, – спросил Дима. – Я всё понимаю в твоем отношении к людям, которые лезут не в свое дело. Но что тебе мешало взять конспекты, а потом на всё забить? Типа что ты мне сделаешь, я в другом городе!

– Была у меня такая мысль, – вздохнул я, вылавливая из компота курагу. – Но тут же улетучилась, когда она перешла к нашей лабе. То есть сейчас она мне говорит, с кем дружить, потом как работать, а потом я не знаю, что будет. Расскажет, где повеситься? Я хотел бы, чтобы ее такие мысли вообще не посещали. В принципе.

– Спалилась, девчонка, – фыркнул Макс. – Меня больше всего задело упоминание возрастов. Ей самой-то сколько лет?

– Типа двадцать что ли. Она пару лет после школы в этой самой школе работала.

– Это оскорбительно. Мы не можем позволить нежной фиалке диктовать нам условия. Если я чем-то могу помочь, привлекайте меня.

– Мы и крапиве не можем, а также дубу, сосне и березе, – засмеялся Баклан. – Вообще никому. Давай вернемся и глянем на твой учебник. Я надеюсь, в этот раз он не бумажный?

– Не, все в планшете. Перекину тебе.

– Супер.

* * *

Примерно через пару часов после обеда Баклан оторвался от чтения учебника, встал с кровати и ткнул меня в бок.

– Я понял, в чем проблема. Слушай сюда. А ты мне потом откроешь страшный секрет, почему ты, такой умный, наступаешь на одни и те же грабли.

По словам Баклана, предмет «Практики контракта» имел не так уж много общего с историей мира. Если история мира была упражнением на замыливание и избегание ответственности, то практика контракта это по сути практика конфликта и упражнение на иерархию. При освоении этого дивного предмета учили не закрывать глаза на проблемы, а не стоять под стрелой, и рассчитывать свои силы, вступая в конфликт.

– Хорошо. Я дебил. Я все равно не понял. Можешь, на примерах?

– Вот. Перейдем к примерам. Тут еще проблема в том, что у вас укороченный учебник и из него все понятное к черту вырезали.

Где-то я уже слышал про проблему укороченных учебников. Я хотел было об этом сказать, но решил не перебивать.

– Я тебе дам свой, – пообещал Балкан. – Но сначала примеры. Вспомни, пожалуйста, какой-нибудь совсем полоумный бизнес из свеженького.

– Совсем полоумный… А, был один! Одна контора продавала индульгенции корпорациям, которые делают что-то не то. Среду загрязняют или еще что-нибудь в таком духе. А сами индульгенции они генерировали путем стимулирования мозгов триллионов дрозофил. Стимулировали мощно, до оргазма, дрозофилы были довольны, наверное.

– Вот. Отлично! Как у них дела, кстати?

– Не знаю, думаю, вряд ли хорошо.

– А как они это в принципе продавали?

– Логика была прямая как стрела: стимулируешь дрозофил – приносишь природе добро, генерируешь индульгенции, продаешь индульгенции тем, кто природе вредит, – опять приносишь добро, но уже людям с деньгами. Как-то так должно было работать.

– Гениально! Так вот. В свете практики контракта ты должен понимать, чем ты занимаешься и кого окучиваешь в качестве финального бенефициара. С дрозофильным стартапом ни в какое Министерство приходить нельзя, потому что хорошо, если они тебе не дадут грант. Настоящие проблемы начнутся, если его дадут, потому что замучаешься потом доказывать его полезность. Это ведь чисто идеологический выверт, за такое территориальные структуры по голове не погладят. С такими делами надо идти в специальные фонды и к корпоратам. Потому что если с дрозофилами не выгорит, и вы пойдете в суд, ваши шансы там будут примерно равны, ведь ты глобально никого не обидел. А вот если ты покусился на бюджеты территории и не отработал обязательства, то тебя ничто не спасет. И тебя сожрут. Конечно, гораздо важнее это для тех, кто работает внутри системы, тот же ваш Гелий должен ориентироваться в этих вопросах идеально.

– Это я заметил… Когда он нам конкурирующую группу на хвост посадил.

– А еще, насколько я помню, где-то там маячат Марш и Фантом. Все играют в эти игры.

– Да-да. И все это аккуратно, не привлекая внимания санитаров. В общем, суть в иерархии и полномочиях. Практика контрактов вся об этом.

– Глобально я понял. Но в идеале мне бы надо это освоить уже по твоему учебнику до пятницы.

– Маловато времени… Слушай! А у нас же есть большой железный друг! И она ведь твой предмет сдала?

– Ты про Софью? Да, сдала, я один из потока не сдал. А чем она поможет?

– А давай спросим.

До Софьи нам было дойти всего полкоридора, и поначалу бедный андроид только сверлил меня глазами.

– Риц, ты знаешь, я всегда готова помочь. Но как? Я ведь правильно понимаю, что ты не можешь просто выучить учебник? И я не понимаю почему.

– Я несовершенен. А ты можешь посмотреть на учебник Баклана, который как наш, только лучше, и посмотреть, нельзя ли сделать из него выжимку.

– Но наш учебник и есть выжимка.

– Она плохая.

– А как я сделаю хорошую?

– Софья, ты просто глянь, – попросил Баклан. – Давай я тебе перекину, и ты посмотришь, может, у тебя будут идеи.

– Идеи? У меня?

Софья учебник приняла, замигала головными лампочками и надолго замолчала.

– Знаешь, сократить я его не могу. Получится то же самое, что у нас. Но я могу составить по его проверочным вопросам в конце параграфов для тебя тесты. Как вы летом делали. В нашем учебнике нет таких вопросов, а здесь есть.

– Софья, дорогая, прекрасный план! Я согласен.

Спасительный серый волк явился в виде объединенных сил Софьи и Баклана. Теперь пришло время трудиться мне.

Через час я стал обладателем огромного списка правильных пар вопросов и ответов. Надо было в них только не запутаться. Пример с дрозофилами по-прежнему оставался для меня самым понятным, поэтому я мысленно подсовывал его везде – кому можно предложить дрозофил? от кого получить по морде за дрозофил? получить по морде с гарантией? получить денег без гарантии? где будут заинтересованные в стимулированных дрозофилах лица? В конце туннеля забрезжила надежда.

Баклан предположил, что мои проблемы с подобными предметами росли ногами из моего неприятия иерархии как таковой, поэтому мне скучно в ней разбираться. Скучно – да, но и нелегко тоже, когда понимаешь, что она представляет собой не простую пирамидку с понятными этажами, а набор башен с единым основанием. Как драконьи зубы в общей для всех челюсти дракона. Удобно было бы поговорить со всем драконом целиком, но дракона-то по сути и нет. Одни бесконечные челюсти. Иди, беседуй с каждым зубом отдельно.

Единственное, что грело душу, что все в мире находились в одинаковом положении. Никто не мог рассчитывать на абсолютное владение ситуацией, всегда рядом находился кто-то еще. Меня отдельно порадовала глава, описывающая отношения между университетами, территориальным Министерством и Координационным советом территорий, которые выстраивались в понятную пирамидку, но с запретом узурпировать полномочия нижестоящих. Полагаю, пляски на этих запретах можно было вести бесконечно.

Я попробовал вспомнить, какие вопросы были в тесте, и с удовлетворением отметил, что особо подлых там не было. Спрашивали ровно по учебнику. Полезность для территорий оценивал совет, генеральные направления – министерства, а конкретное наполнение программ находилось в ведении университетов. И желающие откорректировать учебные или исследовательские программы должны были решать эти вопросы в университете, а не в министерстве, что было полностью логично, и мне нравилось. Вот почему нас так быстро собрали в группу и позволили биться головой о стену.

Эх, надо будет завтра хоть на пару часов забежать в инкубатор. Хоть развлекусь.

* * *

В органической лабе Технотрека народу прибавилось. Если месяц назад там были одни только Марш с Фантомом, отчисленные осенью из Старого университета за взлом данных, то сейчас там трудилось уже десять человек. Примерно с такой же биографией.

После трех неудачных попыток организовать работу удаленно, руководители сдались и согнали всех в одно место. Маршу с Фантомом с самого начала выбирать не приходилось, они жили в служебной квартире над лабораторией и даже по городу без особого разрешения перемещаться не могли, зато теперь они со злорадством наблюдали, как прежних счастливчиков утрамбовывают в офис.

Шефом над ними был наглый и скользкий тип, который дал бы им всем сто очков вперед и по нахрапу, и по способности пролезать в узкие места, но сейчас и его талантов не хватало. Лаборатория опробовала все методы генерации элементов, которые только пришли в голову, но результат не радовал, а дополнительных ресурсов не выделялось. Последние указания сверху сочились сарказмом: сделайте хоть что-нибудь, а мы протолкнем как новый стандарт, раз не можете нормально. Кое-что интересное получалось в динамике, но ни у кого в лаборатории не было особых спортивных навыков, и поэтому единственный получившийся вариант у Марша был принят за образец, на базе него и работали.

И теперь шеф ходил по лаборатории и орал на всех по очереди:

– Что делаешь? Тяни пальцами, почему у тебя вся рука работает, ты что, белье выжимаешь? На курсы макраме записать? Мелкую моторику развивать? Вы что, в детстве в кубики не играли? Работай, работай пальцами, не смотри на меня!

В конце рабочего дня над столом того работника, который, с точки зрения шефа, работал хуже всех, вывешивалась проекция с надписью «Полезный идиот». Шеф ее соорудил сам, а начальству каким-то образом втер, что слово «полезный» уравновешивает смысл слова «идиот», и в целом больше стимулирует работника, чем оскорбляет. Проекция вывешивалась вечером, чтобы человек всю ночь предвкушал, как он будет следующий день под ней работать. Марш с Фантомом попытались абстрагироваться от этой ерунды, но, попав под нее пару раз, обнаружили, что она еще и колет макушку, напоминая о себе в течение дня. Как будто общего смысла было мало. Фантом однажды словил ее два дня подряд, и всё проклял. А учитывая, что Технотрек фактически выкупил их у Министерства интеграции на пять лет, никакой возможности отползти от шефа у них не было.