Текст книги "Брутфорс 3 (СИ)"

Автор книги: Иван Катиш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– А давайте сделаем так! – предложила Марго. – Экзаменовать вас по полной программе, честное слово, неинтересно.

Писатель стек по креслу как апрельский снеговик.

– Нет, нет, вы так старались, мы не можем вас выгнать ни с чем. Мы замерим вам органический балл, а потом отведем в тестовую аудиторию. Сдадите там тест Рудника. Она как раз открыта, там первый курс сдает основы оргсистем. Да?

Рудник согласно кивнул и постучал по стопке:

– Если вы всё это читали, вы сдадите его без труда. И мы с чистой совестью дадим вам справку, что вы знакомы с основами органики и даже имеете органический балл. Отнесете это добро в Минкульт, там должны это съесть.

Писатель радостно закивал и опять заволновался:

– А если у меня ноль органических баллов? Сколько надо вообще?

– Для поступления к нам более 50. Но у вас не может быть нуля, иначе вы бы не справились даже с простыми заданиями.

Сказано-сделано, и профессора повели писателя с его мешком книг на замер, бесконечно счастливые, что проблема, которую свалило им на голову начальство, начинает рассасываться.

* * *

Мне оставалось пять вопросов до конца, когда в аудитории появились Марго с Рудником. Они привели персонажа, похожего на постаревшего Больеша, и поместили его в кабинку слева от меня. Я даже моргнул лишнюю пару раз, чтобы проверить, не Больеш ли это в гриме. Но нет. Персонаж был компактным и укрылся в кабинке с головой и руками. Это еще кто такой? У нас все так плохо, что ищем людей где попало?

Все навострили уши, никто не пропустил появления новичка. Наступила тишина, которой до этого не наблюдалось, даже кнопки не щелкали. Но преподы говорили тихо, и всё, что я услышал, «подключите тест Рудника». Который мы еще не сдавали! А сами говорили, что экстерн отменен! Подозрительно всё это.

Я с трудом взял себя в руки и вернулся к тесту. На экране передо мной висел девяносто шестой вопрос, где предлагалось выбрать приоритетный апгрейд для системы: в сторону точности исполнения функционала или в сторону самонастройки. Ха! Вот это дилемма. В текущей ситуации я бы сказал, самонастройка, однозначно. Если под ней имеется в виду самопочинка, поскольку теперь совершенно неясно, когда что отвалится. Но я две из двенадцати лекций прогулял, а чужой конспект смотреть поленился, и как отвечать? Сто пудов в парадигме прошлого года надо было выбирать точность исполнения. А в этой – самонастройку. А менялись ли тесты с прошлого года? Я покосился на персонажа, укрывшемся в кабинке, судя по звуку клавиатуры, он отчаянно лупил по кнопкам, почти не задумываясь. Я подумал над своим вопросом и выбрал самонастройку, по крайней мере, не буду противоречить сам себе. А то обидно, когда пытаешься подстроиться под не пойми что, да еще делаешь это неправильно.

Я прислушался. Персонаж продолжал фигачить. Глупо было на него ориентироваться, но я заразился его энтузиазмом и закончил тест в его темпе. Нажал кнопку «сдать», результат тут же появился на экране.

«Поздравляю! Вы набрали 82% и допущены к экзамену»

Класс! Это было гораздо больше, чем я рассчитывал. Я отправил подробные результаты себе на почту, но не удержался и глянул, правильно ли я ответил на 96-й вопрос. Правильно! На все вопросы с 96 по 100 я ответил правильно, все ошибки были сделаны между 40 и 60 вопросом. Ладно, потом посмотрю, где накосячил.

Я встал, поймал взгляд преподавателей, кивнул им, обозначая, что сдал, и выбрался наружу. Надо было забрать имущество из шкафчика и переместиться на занятие с Рудником, потому что сегодня мы с Питоном должны были выступать с нашим докладом. Я точно не опаздывал, потому что сам Рудник еще был здесь, но торопиться не хотелось, и я все равно направился туда.

Наш с Питоном доклад пришлось слегка отложить, потому что все хотели знать, что за человек сдавал с нами экзамен.

– А это писатель, – объяснил нам Рудник. – Он хочет писать книгу про органиков, а теперь нельзя просто так писать о чем хочешь, надо сдать экзамен по обзорной дисциплине. Он сам готовился, и мы выдали ему тест по нашему предмету, который вам предстоит сдавать на следующей неделе. И когда он сдаст, он придет послушать ваши выступления, а потом я попрошу вас проводить его на практикум. Пусть тоже посмотрит.

– А какой у него органический балл? – выкрикнул с места Форк. – Мерили?

– Померили, – кивнул Рудник. – 53. Не очень большой, но мы могли бы его принять, если бы результат остальных экзаменов позволял.

Народ зашушукался.

В этот момент писатель просунул голову в дверь.

– Можно?

– Конечно, – улыбнулся Рудник. – Как ваши успехи?

– Прошел! – весело ответил писатель. – 72 балла.

– Это на «четверку». Замечательно! Проходите, пожалуйста, на любое место. Вот, господа, смотрите, какого результата можно достичь с помощью самостоятельной работы!

Писатель запрыгнул веселым мячиком на верхний ряд и притаился там.

Мне стало нехорошо. Теперь будет стыдно сдать основной экзамен меньше, чем на «четверку», я-то в отличие от него на лекции ходил. И вообще неприятно. Это я тут главное дарование, а не какой-то старый Больеш.

Доклад на фоне этих переживаний прошел незаметно, я только один раз оговорился, сказав «мяучный» вместо «научный», чем вызвал легкий смех в зале. С выкладками нашими Рудник согласился, поставил пятерки и вызвал Олич с Хмарь. Им предстояло вещать о постепенном усложнении элементов. Ничего нового там не должно было быть, но я на всякий случай решил послушать повнимательней.

А в столовой я обнаружил за одним столом Баклана и Шанкса, что было удивительно, потому что на обед мы почти никогда не попадали.

Рожи у них были такие, как будто кое-кто только что закусил свежей клюквой.

– Что такое? – весело спросил я. – Невкусно?

– Да всё вкусно, – вздохнул Баклан. – Разве что кусок в рот не лезет. Скажи ему, Шанкс, чего уж там.

– Ребят, я дико извиняюсь, но я не смог отстоять вам общежитие на каникулы. Наш корпус закроют. Какие-то там доделки…

– Ффух, – рухнул на стул я. – То есть нам больше месяца негде будет жить?

– Меньше. Закроют 28-го декабря и откроют 25-го января.

– Это, конечно, утешает. Что меньше месяца.

Глава 9

– А почему квартир-то нет? Нам бы и комнаты одной хватило. Мы и в хостеле проживем. Раз мы здесь помещаемся, поместились бы и там. У вас всегда что ли такой аншлаг? – Баклан как обычно терроризировал Диму.

– У вас! – передразнивал его Дима. – Теперь и у вас. Привыкли там жить под открытым небом.

Это он преувеличивал, конечно, но по сути был прав. Требования к жилью на Юге и Востоке были сильно ниже, у нас на побережье какую-нибудь халупу я бы точно нашел. На Севере было сложнее.

В любом случае среди нас Дима был безоговорочным экспертом по пониманию родины, он и взялся подыскать жилье на каникулы. Но неделя поисков ни к чему не привела, с местами было кисло. По заверениям Димы, даже кислее, чем обычно. Мы, конечно, молодцы, что взялись за поиски всего за полтора месяца до праздников, но кто ж знал, что нас выпрут из гнезда.

Как выяснилось, смущение Шанкса при объявлении о закрытии нашего корпуса было вызвано тем, что ему-то комнатку нашли. В старом корпусе. В обмен на то, что он поработает там комендантом вместо другого человека, а тот в кои-то веки поедет кататься на лыжах. Когда мы заявили ему, что нам обижаться не на что, потому что никто из нас в страшном сне не подписался бы на такие условия, он засмущался еще больше. Странный человек наш комендант, то строит всех железной рукой, то чуть не плачет от воображаемой несправедливости. Мы пообещали его навещать на новом месте, если он будет сильно скучать. Это окончательно выбило его из колеи, а, когда мы попробовали сказать, что пошутили, он еще и обиделся.

Зимнее выселение касалось всех, даже андроидов. Но с ними было проще всего: их перемещали в инженерный корпус, где они и так находились во время сдачи экзаменов. Возвращались, можно сказать, к родным пенатам. Центурион грозился установить на крыше корпуса зимнюю палатку и жить там, и неожиданно обрел сторонников в виде Питона и Анеуш. Они вместе даже ходили к администрации за разрешением на установку палаток, но, разумеется, ничего не получили. Им отказали сразу без промедлений, и на территории кампуса ничего ставить тоже не разрешили. Здесь вам не поход, заявили им в администрации. Хотите жить в палатке, идите в лес – и даже снабдили списком зимних походных площадок, типа позаботились. Так что все вернулись к исходной точке:

«Вам негде жить – вы находитесь здесь».

Обидно было, что не повезло именно новому корпусу, все старые оставались открытыми. Вот как можно так строить, чтобы через полгода надо было что-то ремонтировать? Мы же только сюда въехали. В июне кое-какие помещения еще краской пахли.

Закрытая на все каникулы столовая нас никоим образом не смущала, без нее бы мы справились, а без крыши над головой было грустно. Главное, я был уверен, что это решаемая проблема, оскорбляла ее внезапность. Швед мне посочувствовал, но сказал, что в универе каждый год такая шняга происходит. Какой-нибудь корпус выигрывает в лотерею выселения. Он так попал на втором курсе, и был вынужден вернуться к родителям, где лез от безделья на стенку и занимался математикой с младшей сестрой. И от принудительного репетиторства тоже лез.

Поэтому каждый вечер мы продолжали поиски, но жилье никак не находилось. Сказывались и наши ограниченные финансы, и короткий срок аренды, и пересечение с новогодними каникулами.

– Не, ну все-таки, – приставал Баклан к Диме. – Я понимаю, что с нормальными квартирами везде напряженка, а на Севере зимой еще и на улице не поживешь, но всё равно. Я правильно понимаю, что ничего нет ни за какие деньги?

– Да. То есть нет. Ни за какие. Я сейчас просматриваю другие общежития, это вообще не очень законно, но можно было бы договориться. Теоретически. Раньше эти номера прокатывали. Я как-то полгода жил в Новом северном и столовался там вместо персонажа, который укатил на Восток, а родителям вешал лапшу на уши, что учится на менеджера.

– А как тебя их комендант не заловил?

– Так он же мне ту комнату и сдал!

– Ахаха, а нельзя нам еще такого коменданта?

– Неа, он уже универ закончил и бросил эту работу. И, я смотрю, такого больше нет, гайки закрутили. А аншлаг такой из-за нового аттракциона – «Зимняя феерия», все приедут кататься.

– Что за феерия?

– Вплотную к западной части города фактически построили еще один город. Из нескольких ярусов. Но вишня на торте – воздушные трубы. По ним можно будет кататься в круглых санках в искусственном снегу и на всех смотреть. Чем-то похоже на аквапарк, только над городом. И так-то народ со всей агломерации приезжает пачками гулять и смотреть «Щелкунчика», а тут еще и это дивное диво. Кстати, туда билетов тоже нет, но я попробую добыть проход на тестовые прогоны.

Баклан фыркнул.

– Не получится, не очень-то и хотелось! А большая у нас агломерация, неловко спросить?

– 500 км в радиусе. С нее и допускают народ к бесплатной учебе в столичных университетах.

– О! – восхитился я. – А я-то думал, где город набрал столько студентов, которые в нем родились? А мы тут, оказывается, немного циркулем подвигали!

– Ха! Ты еще не видел, что называется примыкающей территорией у Петербурга! Там даже не круг, там сосиска, бесконечно простирающаяся на север и восток. И немножко пересекающаяся с московской.

– И я их понимаю. Но мне нравится эта логика. Я правильно понимаю, что люди из Бологого могут учиться и там, и там?

– Именно! А вот тверские не могут. Только здесь.

– Слушай! А чего мы уперлись в Москву? Давай посмотрим себе что-нибудь подальше? Я согласен на Тверь.

– Муж в Тверь, жена в дверь, ну да. Возможно, так и придется. Я уже смотрю Мытищи и Подольск, но и там всё кисло.

– Дим, вся надежда на тебя! – провозгласил я.

– Слушай, – Дима внезапно оторвал голову от планшета. – А скажи, наследник заводов, газет, пароходов, у твоей семьи не припрятано здесь милого домика? Где-нибудь на Волге? Сад вокруг, что там бывает у богатых людей?

Я вздохнул.

– Дим, ты медиум. Есть. На Рыбинском водохранилище. И сад вокруг тоже есть. Я там все зимние каникулы проводил.

– Ну⁈ – заорали Баклан с Димой. – И что же мы тут сидим?

– Дом законсервирован. Я могу теоретически добыть ключи в управляющей компании, но я понятия не имею, что там как. Мне надо к нему в комплект какой-то персонал и активировать все счета на обслуживание, и я… эээ… не уверен, что мы это потянем. И как будто этого мало, я уже две недели не могу связаться ни с кем из семьи.

– Да ладно? – вскочил с кровати Баклан. – Это вообще у вас в порядке вещей?

– Нет. Вернее, так. Что отец неделю не отвечает – нормально. Я бы даже не дернулся. Но через неделю я, на всякий случай, черкнул маме, а потом и бабушке. Я и деду написал, хотя знаю, что бесполезно. Он-то выходит на связь, когда захочет. Никто из них не ответил. Я оскоромился видеосвязью, поговорил с отцовскими секретарями. Они несут какую-то чушь про творческий отпуск. Какой отпуск? Спросили только не нужны ли мне деньги, на этот счет у них инструкции есть. Я сказал, что не нужны, и теперь просто сижу.

– А чего не рассказывал? – нахмурился Макс.

– Ну а чего рассказывать? Парни, мое безумное семейство куда-то делось!

– Фигасе, – протянул Баклан. – Делааа… Что будешь делать?

– Ничего не буду.

– Поедешь к ним?

– Куда к ним? На побережье, точно не поеду. Если они оттуда свалили, на это были причины. Буду ждать у моря погоды. Так что простите, от себя могу предложить только свои личные деньги. Их сколько-то есть. Ну должно нам хватить на что-нибудь в пределах агломерации.

– Как хреново-то…

– Ты про семью? Да ладно. Справлялись же они как-то раньше, и сейчас справятся. Я в них верю, – гордо сказал я и всем видом продемонстрировал, что тему надо закрывать.

Парни всё поняли и отстали. Мы отступили еще на сто километров от города и принялись искать жилье там. Баклан тоже подключился, и с его кровати то и дело неслось: «Дим! А вот это ты видел? Почему нет? А, так это цена за одного? Тогда нет».

* * *

Только я подумал, что давно ничего подозрительного не исходило от Центуриона, как он поймал меня вечером на входе в общагу.

– Риц, привет! Совет твой нужен.

Тут я чуть не упал. Просто не смог себе представить, в какой области Центуриону нужен совет от меня.

– Тут у Обы день рождения. Через неделю, в субботу. Надо бы как-то поздравить, а я чот ничего придумать не могу. Понятно, что можно торт на кухне подарить, если Шанкс разрешит, то со свечками, а если не разрешит, то без.

– Есть свечки с фальшивым огнем, думаю, их точно можно. А что ты еще хотел?

– Своим бы я устроил бег в мешках. В коридоре классно было бы. Или на поляне, если сухо будет. Или бег с яйцом в ложке, можно десяток купить.

Я закатил глаза. Центурион заржал.

– Да, я знаю, что ты думаешь. Но это и правда детские радости. Я согласен. Нужен апгрейд по теме. Но я понятия не имею, чего ему не хватает. Кажется, что всего.

Я задумался. Неприятно сознавать, но я совпадал в оценках с Центурионом. Точно белый медведь где-то сдох, раз я с ним согласен. С Обой ничего невозможно было понять. Большую часть времени он ходил один, на занятиях молчал, на семинарах что-то говорил, только если его спрашивали. В рейтинге, тем не менее, не провисал, и в нашей трилобитской группе тоже старался не отставать. Мы со Шведом сдали в библиотеку еще по два апгрейда от старых элементов, он сделал один, что было неплохо, потому что остальные наши не сделали ничего. Был на хорошем счету, если так смотреть.

За тот наезд на меня он дня через три невнятно извинился, я ему тогда сказал две вещи «забей» и «все норм», которые, на мой взгляд, должны были закрыть вопрос. Ну а смысл у него чего-то выяснять, учитывая, что я и так подслушал часть разговора с Хмарью. Хотя мы вроде всё выяснили, но он все равно старался держаться от меня подальше. И единственный человек, который с ним нормально разговаривал, была Хмарь, но обращаться к ней за помощью с бытовыми вопросами мне не хотелось. Ну, правда, еще не хватало. Пусть Оба дуется сколько хочет, но в конце концов я его сосед. Сложив и пересложив всё это у себя в голове, я заявил Центуриону:

– Знаешь, надо его самого спросить. Чего бы ему хотелось. Мы в жизни не допрем, а только усугубим.

– Как спросить-то? – уставился на меня Центурион как баран на новые ворота. Как будто я предложил ему прыгнуть через огненное кольцо.

– Словами. Через рот. Он в комнате сейчас? Или где?

– Да, лежит молча на кровати. Смотрит в потолок.

– Узнаю брата Обу. И давно? Медитирует, или что?

– Непонятно. Когда я вернулся час назад, он уже лежал. Но он так часами может, если только не разговаривает по видеосвязи, ну там, где домашки надо делать.

– И что, часто разговаривает?

– Я не слежу. Но есть ощущение, что минимум раз в неделю. Потом возвращается, как мешком пыльным стукнутый, и молчит. Может, сегодня говорил уже.

– Раз ничего непонятно, а сам он в доступе, самое время спросить. Пошли.

Меня одолела лихая удаль. Мы поднялись на наш этаж и встретили Баклана.

– О, Баклан, – обрадовался я. – Пошли с нами, спросим Обу, чего он хочет на день рождения.

– А как же сюрпризы? – возмутился Баклан. – Давай его воображаемого друга зеленой краской покрасим!

– Да ты спятил, – хором сказали мы с Центурионом. И заржали. И Баклан тоже заржал.

– Просто пошли с нами, – поволок я за собой Баклана.

Группа поддержки нам не повредит. Втроем-то мы уж у него как-нибудь выпытаем.

Мы завалились в комнату и уселись на свободной кровати. Парням повезло, к ним так никого и не подселили. Там так и жили Центурион, Оба и воображаемый друг Акита. Соответственно одна кровать не была занята никакой сущностью, и на ней можно было сидеть. На нее мы и сели в ряд и уставились на Обу, пытаясь понять, что с ним сейчас происходит, и можно ли к нему домотаться без опасности вызвать истерику или еще что-нибудь.

– Чего? – повернулся к нам Оба. – Вы ко мне?

– Ага, – взял на себя переговоры я. – Мы знаем, что у тебя в субботу день рождения. Сколько тебе лет, во-первых?

– Двадцать будет, – Оба сел на кровати и сложил ноги по-турецки. – А что?

– У нас принято отмечать дни рождения. И дарить подарки. Но с тобой мы опасаемся промахнуться, и поэтому хотим спросить, есть ли что-то такое, чего бы ты хотел?

– Хм. То есть, всё-таки я для вас пришелец, да?

Снова здорово, опять начал обижаться. Я прямо чувствовал, что из Баклана рвется фраза «нет, Оба, ты просто очень особенный» и наступил другу на ногу, чтоб он не смел. Пусть Оба сам свои бредовые идеи переваривает. Стратегия оказалась успешной, Оба присмотрелся к нам и фыркнул.

– Хотя вы правы. Меня в вашей школе на день рождения за уши тянули. Хотя было мне уже 18, здоровый лоб. Мотивировали тем, что я тему ушей пропустил, надо наверстывать. Потом свечи на торте приносили незадуваемые, я чуть не спятил. Поэтому торта со свечками точно не надо…

На этом моменте Оба опять надолго завис.

– С тортом поняли, у нас была такая идея. Вычеркиваем. Еще была идея с бегом в мешках по коридору.

Центурион гневно посмотрел на меня. Ну а что, проверяем все гипотезы!

– Нет, – улыбнулся Оба. – Бега в мешках не надо. Слушайте, вот куда я давно хотел. Давайте сходим на скалодром? Все вместе. Мне одному грустно идти, слишком похоже на спорт получается, а вместе веселее будет. Полазим. Я в детстве любил. У меня, правда, здесь никакого оборудования нет…

– Там всё дают, – обрадовался Центурион. – И туфли специальные, и магнезию в мешочках.

Тема скалодрома была ему явно близка. И не очень далека от бега в мешках.

– О, круто! – обрадовался Баклан. – Пойдемте туда, где есть автоматическая страховка! Обожаю!

– Ты кататься обожаешь!

– Ага! Залез наверх, а потом автоматом слетаешь вниз. Можно даже доверху не залезать.

– Ну это несчитово! Надо по-честному вверх и вниз, – наставительно сказал Центурион.

– Подождите, – остановил я всеобщий базар. – Мы для Обы праздник устраиваем. Оба, ты какой скалодром хочешь?

– Мне любой, – заулыбался Оба. – Хотя лучше боулдеринг. Он вообще без страховки.

– Короче, выберем, где есть и то, и другое, если нет, то боулдерингу приоритет, – подвел итог я. – Но как же без торта?

– Торт пусть. Маленький, – разрешил Оба. – Только без свечек.

– Принято! – подтвердил Центурион. – Я всё найду. На субботу. Все идут?

– Мы идем, – заверили его мы с Бакланом. – Еще Диму позовем, Оба, кого ты еще хочешь там видеть?

– Девчонок наших хорошо бы, – мечтательно сказал Оба. – Давайте позовем Хмарь, Олич, Фа и Соль.

– Поговорим, – пообещал ему я. – Могу от твоего имени приглашать? Или ты сам?

– Лучше ты.

– А… еще парней? Питона, может?

– Не, парней уже хватает, – заявил Оба.

Я кивнул. Парней и так было в избытке, и в общаге, и в нашей группе. Забавно, что он не захотел видеть Варвару и Птиц. Наверное, потому что они были очень строгие, как учительницы. Варвару я и сам немного опасался. Она неизменно снабжала меня конспектами с пропущенных лекций и каждый раз выговаривала за пропуски. Но, честно говоря, ее конспекты были зачастую лучше оригинала, потому что там были полезные пометки. Я однажды попытался получить у нее конспект с лекции, на которой я был, но получил категорический отказ. Помнится, я так и не смог ее убедить, что ее конспекты лучше лекций, она не купилась ни на лесть, ни на вкусный кофе. Так что я мог рассчитывать на конспект только в случае пропуска в обмен на выговор, и никак по-другому.

Все было решено, и мы с Бакланом выкатились из комнаты будущего именинника. У нас появились планы!