Текст книги "Брутфорс 3 (СИ)"

Автор книги: Иван Катиш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Риц опять повесил голову.

– Вам непонятно, как это сделать?

– Не очень. Я боюсь обещать. Но в целом я понял. Если бы эта пакость решила бы вцепиться кому-нибудь из нас в лицо, мы бы так легко не отделались.

– Да, верно. Постарайтесь в следующий раз держать себя в руках. Я не знаю, каким будет следующий раз, и случится ли он по вине того же источника, который мы пока не можем установить, но в каком-то виде он будет. Разрешаю вам организовать эвакуацию, чтобы занять руки.

Риц набрал воздуха в легкие и как будто хотел что-то сказать, но только кивнул.

– Хорошо. У меня всё. Поздравляю с допуском к сессии. Вам ведь только один экзамен нужно сдать?

– Спасибо, да, один. Оставшееся до каникул время планирую провести здесь.

Теперь Гелию пришла очередь кивать.

* * *

В лабе я просидел до самого вечера и поужинал в столовой последним – пришлось выскребать грибной суп с самого дна кастрюли и догоняться гренками. Ну и все равно было вкусно, не на что жаловаться.

В общагу я тоже пришел последним из тех, кто остался на кампусе. Макса не было, он уехал к семье на выходные, а Баклан с Димой лежали на кроватях с максимально скорбным видом. Баклан вообще сложил руки на груди, как мумия фараона, хоть сейчас в пирамиду заноси.

– Что за траур? Я один у вас двоечник был. Какие еще поводы для грусти?

– Мы тебе писали, – сообщил мне Дима.

– Я бился за последнюю порцию супа и всё пропустил. Пожалуйста, краткое содержание предыдущих серий.

– Собеседования в понедельник не будет.

– Ты хочешь сказать, что я зря купил пальто? – захохотал я.

– Не, пальто ты не зря купил, оно тебе идет. Спи в нем, как любила говорить моя бабушка.

– А подробности? – насторожился я.

– У нас слетел вариант с жильем. Их сегодня залило, и залило серьезно, реально по колено. Поэтому в январе у них будет ремонт, и жить нам снова негде.

Я упал навзничь на кровать прямо в пальто, можно сказать, следуя совету Диминой бабушки.

– И что? – спросил я в воздух.

– И я накопал нам пару вариантов за приемлемые деньги в районе Калуги. Но билетов нет ни на что – ни на междугородний мобиль, ни на поезд.

– Вот нам повезло.

– И не говори, – откликнулся Баклан-фараон.

Глава 19

– Я тебя только прошу, ничего сейчас не делай. Не заказывай, не договаривайся, не плати. Как говорили древние – покорми собак и ничего не трогай, – ошарашил я Диму.

– Каких собак? – вскинулся Баклан.

– Не такие уж древние, – отмахнулся Дима. – Ребят, мне так стыдно. Я обещал решить проблему, и не решил…

– Ну и что? А мы всем инкубаторским коллективом обещали решить проблему с элементами. И не решили. Значит, не время.

– У вас-то время есть!

– Никто не знает, сколько его у нас. И даже в этом случае, мы так торопимся, что инкубатор закрываем до 20 января. На замок. Для надежности. Не то чтобы я против, мы все равно уперлись в стену, делаем какую-то мелочь для очистки совести, но… Работа работой, а каникулы по расписанию.

– Ха! Новый год – это святое. Порядок должен быть. Ладно, ложка меда – мне дали три билета на вторник поглядеть на снежную дорогу. Они ее тестируют в закрытом режиме. Хотим пойти?

– С риском свалиться оттуда? Конечно! – обрадовался Баклан.

– Да! – заорал я.

– Я знал, что вам понравится. Ну хоть что-то. Не, ну чего делать-то будем?

– Дим, сейчас – ничего. Ночь на дворе. Мы под горячую руку найдем дом в каких-нибудь туманных горах, и вот туда точно ни за что не доберемся. Ни на ослах, ни на верблюдах. А Калуга – ну что Калуга, можно на перекладных. Остались еще короткие маршруты-то? Неужели теперь на каждую тележку надо билет заранее покупать?

– На каждую тележку не надо. Я посчитал кое-что, если с тремя пересадками, часов за пять доберемся. Только ждать придется в двух местах…

– Да и нормально. Зря мы что ли с Бакланом зимние куртки купили?

– Шапки еще купите.

– Да ну, там капюшон есть.

– Риц! Я серьезно. Ты забыл, как тут всё. Если б мы на кампусе остались, я б тебе слова не сказал, а в дорогу нужна шапка.

– Я подумаю, – отмахнулся я. Шапка мне нужна, ага.

Но первое же сообщение, упавшее мне утром, вбросило мощный аргумент в пользу шапки.

Ана: Сашенька, дорогой, ты сможешь меня навестить на выходных? Понимаю, что сессия, ты, наверное, готовишься, но я очень соскучилась. Летом мы так неудачно разминулись. Я прилетела расконсервировать дом, но до понедельника буду в городе

Риц: Ба! Конечно! Я ужас как соскучился! Я приеду сегодня!

Только один человек в мире называл меня Сашенька. Моя бабушка! Даже родители давно смирились с выбранным именем. Мы еще немного поболтали в чате, бабушка у меня такая – жмет на кнопки быстрее меня. И очень решительная. Удивляюсь, как она в первом сообщении умудрилась не обрушить на меня все свои планы, а подождала до второго: позвала с друзьями на Новый год, запретила покупать ей подарок (щас, я послушал) и сообщила, что у нее есть приглашение обкатать новую снежную трубу, и она намерена им завтра воспользоваться.

И, конечно, я не мог явиться к ней без шапки.

Я помчался в душ, а когда вернулся, пытаясь вытереть волосы так, чтоб не пришлось их сушить, друзья смотрели на меня с подозрением. Даром что только глаза продрали. Всё чуют, мерзавцы.

– Ты выглядишь маниакально счастливым, – сообщил мне Баклан. – Что произошло? Ты выиграл миллион? Тебя полюбила королева?

– Друзья, у нас есть дом на все каникулы! – огорошил их я. – Точно. Железобетонно. Приехала моя бабушка и зовет нас к себе.

– Да ладноооо! – заорал Баклан. – Ты шутишь, страшная мажорская рожа!

– Не фига. Я серьезен как Центурион с утра, в обед и вечером. Нас ждут, дом к следующей субботе будет расконсервирован весь, кроме бассейна.

– Бассейн у него, гляди-ка! Вот же ты буржуй!

– Ага. Но его не будет пока. Бассейн сделают только после 15-го.

– Нет, я тебя убью, – застонал Баклан. – Это ж какой жир!

– Жир – да. Но нас привлекут к расчистке снега, если он изволит навалить, потому что бабушка никогда не бывает довольна машинной расчисткой. И еще одно – надо будет нарядить дом под бабушкиным руководством. Она сказала, что в этом она управляющей компании совершенно не доверяет.

– Мама дорогая, я не могу в это поверить. Подряд на украшение дома! Я готов! – улыбнулся Дима.

– Я не сомневаюсь. Будешь у нас главным. Бабушка ужасно хочет с вами познакомиться, но до отъезда не успеет, поэтому ждет нас всех сразу в доме. Я еду к ней к обеду, нам надо поговорить.

– Ну это понятно, – кивнул Баклан. – А что твои родители?

– А про их планы она не сказала. Надеюсь, скажет. Я еще попытался обидеться, что она не предупредила о своем прилете, я бы ее встретил, а она такая, Сашенька, чтобы активировать подготовку квартиры, мне достаточно выслать цифровой код, и все происходит само собой, и не надо никого пугать мятым с дороги лицом.

– Сашенька! Цифровой код!

– Да, но вы не можете меня так называть!

– А слать цифровой код можем?

– Это пожалуйста. Главное, чтоб я понял, что вы имеете в виду.

– О, ты поймешь!

– И вы будете смеяться, но мне срочно нужна шапка. Прямо сейчас. Где ты, Дим, говорил, берут шапки?

* * *

Анна «Ана» Аркадьевна Иванова, бабушка Рица и мама его отца, прекрасно знала, что можно доверять средствам связи, что подождет до личного разговора, а, самое главное, когда и с кем можно общаться. Но в последнем скандале между Мирой и Муромом, который случился, когда Муром обнаружил, что Мира светится в своем любимом сообществе, она заняла сторону Миры, потому что девочке нужно с кем-то общаться. А если Александру Иванову-старшему приспичило креативно наводить тень на плетень о своем местонахождении, то стоило бы почаще разговаривать со всеми, кого он взял с собой. Иначе они сойдут с ума раньше, чем он решит вернуться к людям.

Саму идею исчезнуть из всеобщего поля зрения до выполнения обязательств перед ключевыми контрагентами она считала весьма неглупой. Вышколенный Муромом персонал был способен месяцами переливать из пустого в порожнее, выполняя контракты оговоренными порциями с небольшим превышением объемов, чтобы заказчики чувствовали, что их любят, но при этом не могли бы продавить ничего радикального.

Однако Муром выбрал уж совсем кучерявый метод, поселившись с женой и мамой в доме старого друга в самой середине диффузной зоны между Севером и Востоком. Единственное, что в этом доме было хорошего – это коллекция струнных инструментов, и хозяин с удовольствием проводил много времени с Мирой, демонстрируя их бесконечные возможности, на вкус Аны, даже слишком много. Так что Ана была совершенно уверена, что если девочка втайне посещает музыкальное сообщество, ее интерес к инструментам больше интереса к хозяину. Муром, разумеется, о таких вещах не думал примерно никогда.

Скандал они завершили уже вдвоем, у Миры через полчаса разболелась голова, и она покинула гостиную, и если это было неправдой, никто бы не стал ее осуждать. Оставшись без зрителей, мать с сыном доскандалили до продуктивного изменения планов. Наследственная паранойя Ивановых, которая у внука включалась, к счастью, только время от времени, выпустила из своих когтей Александра-старшего, и он согласился появиться в столице Севера во второй половине января, когда большая часть партий для них будет отгружена, и можно будет спокойно разговаривать. Ну а Восток пусть пока щелкает зубами издали, туда он вернется ближе к весне. От любителя музыки они съехали под девизом, что локация засвечена, но, на самом деле, потому что и сам Муром заскучал. Новым местом был выбран довольно большой город в центре северной территории, к полному восторгу Миры.

Удивительное совпадение, да и совпадение ли это, что и старший, и младший Ивановы оказались на одной и той же грани технологического разлома, только в разных концах. Если Риц был включен в группу, которым было велено одной левой переделать всю элементную базу, то старшему высокопоставленные заказчики поручили одной правой повысить устойчивость управляющих кристаллов, чтобы никакие перемены в этой базе не понадобились. Вероятно, если хоть кто-нибудь в этом мире еще что-то соображал, решение должно было находиться примерно посередине, но пока на оба конца давили одинаково, полностью игнорируя необходимость их взаимодействия.

Внука Ана обожала. Он напоминал ей ее саму, и лицом, и ростом, и характером, разве что глаза унаследовал от матери. Очень хорошо, что у него было столько времени пожить отдельно и подумать, что с собой делать. Даже если он об этом и не думал, находиться вне прессинга отца все равно было полезно. Она яростно гордилась его поступлением на органику. Смешно, что в молодости, когда она сама училась в университете, органика не была отдельным направлением. Она существовала в виде набора курсов, а к тем, кто занимался только органикой, было очень много вопросов. Теперь-то никаких вопросов не было. С другой стороны, сколько лет прошло.

Она вышла на кухню поставить тесто. Бабушка она, в конце концов, или нет?

* * *

Астахов, министр образования и прочего, получил приглашение повстречаться с Координационным советом территории. В субботу. Утром. С пометкой «без возможности отказаться», что как бы намекало. У него не было времени выяснить, кто еще вызван на эту эпохально-неурочную встречу, и поэтому был приятно удивлен, когда на входе его встретил заместитель председателя Георгий Викентьевич «Корин» Корин лично и повел его в отдельное микрокафе с роскошным видом на город.

Министр образования высоты не боялся, поэтому с удовольствием обозрел окрестности через окно, простиравшееся от пола до потолка. Река еще не замерзла, и по воде спокойно плыл двухпалубный теплоход, сияя белым и фиолетовым во все стороны. Должно быть, ранний корпоратив, подумал Астахов. Или день рождения. По набережной двигались немногочисленные городские и личные мобили, день только начинался.

– Жаль, солнца нет сегодня, – прокомментировал Астахов.

– Декабрь, – откликнулся старый знакомый. – Положено два дня, и уже столько было.

– Может, еще дадут. Сверх нормы.

– Мы возьмем!

Принесли кофе и тарелочку гречишного печенья. Астахов хотел было отказаться, но Корин чуть не обиделся.

– Наши сами делают. А не хочешь, сам всё съем.

Понятно было, что он должен был съесть как минимум одно, чтобы не обидеть хозяина. Раз он ведет себя так, как будто пек лично. Но печенье оказалось вкусным.

Они выпили по первой чашке кофе, и Корин попросил принести по второй. Когда чашка величиной с наперсток, носить их можно бесконечно.

Когда на столе появились вторые чашки, Корин перешел к делу.

– У нас тут паника. Я тебя дернул, потому что не знаю, когда они захотят обрушить на тебя эту новость. Пожелание. Требование. Но если нам вдруг повезет, и тебя ошарашат после праздников у тебя будет время подумать.

– Так. Что мы должны сделать? Изобрести вечный двигатель? Возродить морских коров?

– Ты почти угадал. Следующим летом будет пятьдесят лет со дня введения общей валюты и фактически образования единой мировой системы. Это важная дата. Ее планируют праздновать с размахом, что ты и без меня знаешь.

– Да-да, мы проведем пару мероприятий.

– Это само собой. Но этого мало. Совет территорий настоятельно рекомендовал нам завершить реорганизацию системы органических элементов к маю месяцу. Желательно к марту, но они, так и быть, готовы подождать. Это будет прекрасный подарок миру и достойное поздравление человечеству.

Астахов замер.

– Ведущая роль, к сожалению, досталась нам. Общим голосованием, в котором все наши представители голосовали против.

Астахов отмер и посмотрел на улицу. Ему захотелось выкинуть Корина из окна, чтобы тот расправил крылья и пролетел на городом, напугав как следует жителей своей тенью, а потом погрузился бы в холодную воду и утопил там свои бредовые идеи. Но у Корина не было крыльев, а в сером декабрьском сумраке любая тень могла остаться незамеченной.

– Что, хочешь выкинуть меня в окно? – усмехнулся Корин. – Понимаю. Мы там отбиваемся, но ты знаешь, как наши относятся к вопросам престижа. А тут еще Запад полностью соскочил. Восток не отказывается сотрудничать, но честно говорит, что им делиться пока нечем. Хотя они стараются.

– Угу. Догадываюсь, как они стараются. Отпрыск одного из крупных кланов сидит у нас, в Старом университете, они на него очень рассчитывают. Но у нас пока ничего нет. Есть надежда, но ничего существенного. Да и если что-то появится, перелить идеи в конкретные воплощения невозможно будет до лета. Как минимум. Можно будет создать видимость неких подвижек, но и только.

– С нас с тобой шкуру снимут.

– Пожалуйста. Могут потом набить поролоном. Я оживу и приду мстить.

– Я с тобой. Меня пусть тоже поролоном. Еще кофе?

– Давай. Перед смертью не надышишься, а кофе напьешься. Хорошие печенья, между прочим.

– А я говорил!

Пока Корин просил унести-принести кофе, Астахов снова подошел к окну. Речной трамвай уплыл, и на поверхности воды остались только бестолковые куски льда. Выглядели они так, как будто кто-то порвал гигантскими руками гигантское же письмо и разбросал его обрывки по реке.

Опять принесли кофе, и Астахов вернулся за стол.

– Я безусловно простимулирую наших творцов. Все конкурирующие группы. Хотя подозреваю, что они в такой панике, что большую часть усилий тратят на слежку друг за другом. Надеюсь, хотя бы Старый университет не занимается этой ерундой, на них у меня вся надежда. Попытаюсь убедить их укоротить каникулы.

Корин всплеснул руками.

– А они собираются отдыхать как обычно?

– Да. Но надо сказать, никто не говорил им, что этого делать нельзя. Мы, знаешь, старались не сеять панику. Кстати, что слышно от наших западных друзей? Кулбриса не нашли? Может, он для разнообразия что-нибудь придумает?

– Его самого – нет. Но на прошлой неделе активировались его указания оставшейся команде.

– О! И что там? Мы знаем?

– Мы знаем. Там всего одна фраза «молотить и рассеивать».

– Какие-то урожаи и посевы, честное слово.

– Тебе тоже непонятно?

– Нет, но я передам нашим. Возможно их она на что-то натолкнет, даже если они ее поймут неверно.

– Слушай, – помялся Корин. – А никак нам нельзя их подтолкнуть? Мы реально готовы на всё. Денег мы с наших друзей по шарику потом срубим, это не вопрос. Может, народу нагнать побольше? Пусть думают, а?

– Понимаешь, органиков не очень много в мире. У нас больше всех, поэтому, думаю, на нас всё и свалилось. Их же не готовили, они не были нужны в таких количествах.

– А андроиды?

– Полностью непригодны. Мы их используем в качестве подручных под соусом обучения. Может быть, позже сможем, когда будет ясно, что мы вообще хотим получить. Пока, насколько я понял, они бьются с изменением самого материала элементов. Если с этим получится, дальше дело пойдет. А пока они только заплатки лепят на имеющийся массив. Ну что еще сказать? Кристаллы массово меняем на улучшенную генерацию, даже успели получить большую партию, пока поставщики не уперлись рогом. Теперь распределяем, но это уже не моя епархия, можешь в Минпромторге спросить…

– Про это я знаю. Страхуемся, это хорошо.

– В общем, я тебя понял. Пока, уж прости, я займусь потемкинской деревней. Пусть блестит на зимнем солнце. А как вообще получилось, что мы оказались во главе этого парада?

– Об этом даже говорить неловко, но мы сами дураки. Не проследили за представительством уроженцев Севера в крупных компаниях. Ну и оказалось, что куда ни плюнь, особенно у производителей управляющих кристаллов, наши в большинстве. А в Муром Инк вообще 90%.

– Как же Муром так неаккуратно?

– А ты его спроси, если увидишь. Сам он куда-то делся, как знал. Соответственно нас упрекнули в избыточной концентрации ресурсов, и это очень серьезно, и повелели отрабатывать, дабы не устраивать принудительное перераспределение. Мы надеялись помочь Югу с энергетикой и на этом соскочить, но случилась история с элементами. И Юг решил, что ему не так нужна энергия, как сесть нам на загривок вместе с остальными.

– Отвратительно.

– И не говори.

По пути домой Астахову пришла в голову мысль, где взять красочку для будущей потемкинской деревни.

Глава 20

На теплоходе, который проплыл под окнами Координационного совета, действительно проводили день рождения. Чего Астахов не знал и знать не мог, чей день рождения там праздновали.

Кулбрис рассматривал город через затененный иллюминатор и сердито косился на Бооса. Команда доверенных сотрудников весело распивала шампанское, даже не подозревая, что за мрачного гостя притащил Боос. Но шампанское им нравилось, музыка тоже, а с гостем можно будет и попозже пообщаться, когда его немного попустит.

Боос тоже был в преотличном настроении. Еще бы – весь мир сходит с ума, куда делся Кулбрис, а он вот он, пьет шампанское. Правда, с таким видом, как будто это настой из шишек.

– Ты лед обещал, – пробурчал Кулбрис.

– Лед в шампанское? Зачем? – удивился Боос. – Вроде нормально охлаждено. Да и на улице не май месяц.

– Лед на улице. На реке! Где?

– Ну, знаешь, я не обещал, что река совсем встанет. Куски вон есть, чего тебе еще? Формально зимняя навигация у нас начинается в ноябре, вот и кораблик подходящий. Но она редко замерзает совсем в декабре. Чего ты уперся в этот лед?

– Он пробуждает мысль. Холод вообще пробуждает мысль.

– Вот ты загнул! Сунь голову в холодильник.

– Если только твою! – фыркнул Кулбрис.

Шампанское все же делало свое дело.

– Я на Северный полюс хотел, – пожаловался Кулбрис. – Чтоб там, значит, с медведями и пингвинами. А они говорят, что это только летом. Хотя у вас же есть ледоколы! И они ходят! Значит, можно!

– Вот же тебя закидывает! Зимой не катают пассажиров. И, кстати, на Северном полюсе нет пингвинов.

– Как нет⁈

– Так нет. Кулбрис, я дивлюсь на тебя. Ты такой умный-умный, а элементарных вещей не знаешь. Что тебе стоило из дома проверить, когда у нас куда можно добраться, а когда нельзя. Меня бы спросил.

– Да мне и в голову не пришло! Как можно спрашивать про пингвинов, если уверен, что они там есть. Впрочем пингвины – не главное. Главное, лед и холод.

– Чего тебе не сиделось в Антарктиде? Там и лед, и пингвины, и южное сияние, и станции стационарные, и самолетная пересадка. Хочешь, устриц привезут, а хочешь – джема абрикосового. А здесь нет никаких излишеств.

– Ну и ладно. Я два лета проторчал в Антарктиде, никакого толку. Не идет мысль.

– Что⁈ Ты предвидел проблему распада элементов?

– Да плевать я хотел на распад элементов. Их и без меня переделают. Тоже мне проблема. Вот работа с биокристаллами – это задача! В этом будущее! Понимаешь, можно же получать результаты на совершенно другом уровне. Но да, если бы мыслишка проскочила насчет элементов, я бы, знаешь, записал!

Боос с Кулбрисом захохотали.

– И не проскочила?

– Неа. Какая-то там нужна другая пересборка, но у меня не пошло. Но знаешь что? Я ведь знал, что ты меня обманешь насчет льда на реке. Вчера как в гостиницу заехал, сразу в окно выглянул. Ну а там вот эта мелкодисперсная шняга плывет. Думаю, пропал дом. И я заказал себе домик на всю зиму в вашем самом диком месте – в Териберке. Буду жить там до марта. Вот так.

Боос от смеха сполз с кресла на пол.

– Ты неисправим! Нет, это невозможно, пытаться уйти от мира в Териберке! А рестораны и отели строем в ряд тебя ни на какую мысль не навели?

– Да чего ты ржешь-то?

– Да потому что место совсем не дикое. А вполне себе освоенное, раз ты там себе дом нашел. С видом хоть из окна? На океан?

– С видом…

– А на фотках лед видел?

– Нет. Ну так и зима же еще толком не наступила.

– Его там нет и не будет, мой дорогой любитель географии. Там океан не замерзает. Там теплое течение.

Кулбрис схватился за голову.

– Что, правда? А снег-то хоть будет?

– Снега будет завались. Они не всегда оттуда сами выбраться могут, когда дорогу засыпало.

– Тогда ладно, – махнул рукой будущий отшельник. – Я никуда до марта не собираюсь, мне бы только туда.

– Несите торт! – заорал Боос. – У нас сегодня не только день рождения, а утро географических откровений!

Он повернулся к Кулбрису.

– Если б я знал, я бы дизайн торта заказал в виде северного полюса. С медведем. А так прости…

Официант выкатил здоровенный праздничный торт с тридцатью пятью свечками и пингвином посередине. Все гости зааплодировали и с любопытством посмотрели на гостя.

Кулбрис отставил пустой бокал, поднялся на ноги и улыбнулся:

– Так тоже красиво. Друзья, спасибо вам огромное!

Гости зааплодировали с новой силой.

* * *

– Шапку можно купить по соседству с тем местом, где мы вам пальто брали, – посоветовал Дима. – Можем после завтрака съездить, они должны открыться часов в одиннадцать. Так-то ее и заказать можно было бы, привезли бы к понедельнику, но тебе же сегодня?

– А то, – согласился я, продолжая яростно вытирать голову.

– Мне тогда тоже шапку, – на полном серьезе заявил Баклан. – Я тоже не хочу расстраивать твою бабушку. А она непременно увидит, что я без, когда мы будем снег чистить.

– Вот ты чемпион по подстройке, – попинал я Баклана. – Сколько у тебя сил на это уходит!

– Зато потом прилетает редко. Я, знаешь, не очень люблю удары в лоб. Потому как улетаю за край земли при этом. Мои весенние траблы – тому доказательство. Лучше я заранее подумаю об этом.

– Разумно, – согласился я.

Так-то я и сам довольно далеко улетел. Потому что против Таджей, которые снесли нашу мастерскую, оказался не боец.

– Ну тогда после завтрака, – объявил Дима.

* * *

Дима страдал. Ему казалось, что он начисто потерял ценность в глазах друзей. А как всё хорошо начиналось: он круто выступил со своим медицинским ящиком, организовал летний поход, все было здорово. А теперь терпел поражение раз за разом. Скалодром организовали бы и без него, жилья нормального он не нашел, а подбор одежды считать делом было никак нельзя. Это как если бы Риц гордился бы закупкой чая на всех, а он не гордился. Общаться толком тоже не получалось, Аристотелем друзья не прониклись, Риц вообще заснул, когда Дима пытался с ними поделиться, в их делах Дима тоже понимал мало. Ему было грустно. Вот и сегодня ему явно не удастся поправить репутацию, будущие шапки в зачет никак не могли пойти. Однако они должны были быть куплены, даже если ему это в зачет не пойдет.

В магазин друзья явились к самому открытию, причем Риц пришел сразу в пальто, что делу никак не помогало – подобрать шапку к приличному пальто было той еще задачей. Хотя сам Риц так не считал. Он сразу стащил с подставок серую и бордовую шапки и пошел с ними к зеркалу.

– Подождите, молодой человек, – помчалась за ним юная продавщица. – Вы можете взять и бини, конечно, но я бы вам очень советовала докер. Они гораздо моднее, все носят их. И вам очень пойдет.

Риц остановился на полдороге и вернулся к прилавку.

– Что такое бини? Что такое докер?

Продавщица выложила оба вида на прилавок.

– Это бини? – повертел в руках Риц тот же вариант, который он взял, только белый. – Я думал, это вязаная шапка.

– Теперь будешь знать, – хохотнул Дима.

– Какая-то таблетка… – с подозрением посмотрел он на докер. – Не, не пойдет. Я не понимаю, как это будет держаться на голове. Ну и потом мне надо что-то, чтобы уши закрывало. Я к бабушке еду.

– Но это гораздо более современный вариант. Будете на стиле! – уговаривала его продавщица. – Они совсем не намного дороже.

– Нет, не буду на стиле, – отверг докеры Риц.

Он опять вернулся к зеркалу, посмотрел на себя в двух вариантах и выбрал светло-серую опцию. Баклан посмотрел на него и взял такую же, только темно-синюю.

– Как вы умудряетесь все время выбирать одно и тоже! – фыркнул Дима. – И это я вас еще принудил взять разные цвета.

– Да потому что если есть модель, выбранная другом, то чего огород городить, – ответил ему Баклан, они расплатились и покинули расстроенную продавщицу.

Риц уехал к бабушке, а Баклан с Димой пошли в общагу готовиться. Потому что сессия, которая начнется в понедельник, сама себя не сдаст.

* * *

Я добрался до бабушки за полчаса и попал бы к ней быстрее, если бы не новый переход на ее ветку, который оказался гораздо длиннее, чем я ожидал. Строители что-то такое предполагали и покрыли стены перехода мозаикой – идти там было нескучно. И приятно, что красота эта была полностью аналоговая, без привычных проекций. На Севере такое любили.

Я остановился у изображения стилизованного морского змея. Казалось, что змей с любопытством смотрит на меня круглым голубым глазом. Я сделал шаг вперед – змей как будто удержал меня взглядом, шаг назад – и змей снова скосил глаз на меня. Чисто игра света, но классно!

Потом я надавал себе по башке и ускорился, ну что я как маленький картинки разглядываю.

Бабушкина квартира находился в небольшом дорогом квартале. Никто меня ни о чем не спросил, только две камеры заметно развернулись в мою сторону. Да, да, я знаю, куда иду, мысленно пообщался с ними я.

Я поднялся на лифте на восьмой этаж и протянул руку к звонку, но позвонить не успел. Дверь распахнулась – на пороге стояла бабушка Ана.

– Сашенька! – обняла меня она, едва я успел переступить порог.

– Ба!

Я нежно обнял бабушку. Мы были почти одного роста, ба у нас всегда была самой высокой.

– Ты, по-моему, похудела, – осуждающе сказал я.

– Даже если и так, мы сейчас это поправим, – весело ответила она.

Я принюхался.

– Пирожки! С картошкой и грибами! Когда ты успела! – восхитился я.

– Сдобное тесто быстро подходит.

Мы сели пить чай. Ба, к счастью, не стала говорить, что она ничего не будет, а то бы я ее точно во всем заподозрил, и отстала от меня всего на один пирожок.

– Ну, ба, рассказывай! Где вы скрывались, что вообще происходит?

– Сначала ты, – улыбнулась бабушка.

Пришлось мне, бабушку не переупрямишь. Я в красках рассказал, как я поступал, как меня взяли сначала в инкубатор, а потом к Трилобитам, и что мы пока что ничего не добились. И у меня классные друзья, один из которых ивент-менеджер, доктор и философ.

– Подожди, у тебя три друга?

– На самом деле больше, это только те, что в комнате со мной живут. Это только один из них вот такой три в одном, я его привезу с собой, а другой просто чуткий друг, а третий у нас самый старший. Задает неприятные вопросы. Его обычно хочется убить, когда он их задает, а потом ничего. Видишь некий смысл.

– А его привезешь?

– Не, – я потянулся еще за одним пирожком. – У него жена и ребенок, он к ним поедет. С самого начала так собирался. Ему закрытый корпус на каникулы погоды не делает.

– Так вас выгоняют! – бабушка хлопнула в ладоши. – Как я вовремя приехала!

– Да, ба, у тебя идеальный тайминг, – ухмыльнулся я. – У нас были варианты, но все вчера сплыли.

– Вот и хорошо. А то не знаю, как бы я выдержала конкуренцию. Никаких особенных развлечений у меня не предусмотрено. Если только вы себе лыжи на чердаке найдете. Каток в поселке зальют.

– И прекрасно, – кивнул я. – Найдем чем заняться. Ну, ба, давай, рассказывай, чего там отец задумал.

– А, да, – бабушка помрачнела и протянула руку к чайнику. – Он, знаешь ли, в своем репертуаре. Не хочет ни с кем ссориться и выяснять отношений.

– Обычно у него для этого армия нахлебников есть. Выставить по периметру, да и всё.

– Совершенно верно. Однако, когда тебя желает видеть Глава территории, все намного сложнее. Поэтому он запланировал уйти с радаров до того, как какой-нибудь глава этого захочет.

– И сколько он так планирует прятаться?

– А уже всё. К нему почти потерял интерес глава Севера, и, значит, он появится здесь в конце января. Я поэтому и открываю дом, потому что твой папа планирует там жить. Насчет мамы я не уверена, мне кажется, она уже насладилась компактным семейным досугом. Да здесь еще и старые подруги остались, и возможно она в нормальной студии захочет записаться. Но в любом случае они оба сюда приедут.

– А что, – осторожно спросил я. – Насколько на него можно давить?

– Проблема не с давить. А в том, что его возможности ограничены, и он может их только перераспределять. Но распределить сто процентов в одну сторону – не очень хорошая идея, поэтому он аккуратно поддерживает баланс шестьдесят на сорок в пользу Севера. Всегда так было. А в последний месяц в пользу Севера было даже побольше, поэтому он и появится здесь с чувством выполненного долга. Надеюсь, они больше ничего от него не захотят.

– Я тоже надеюсь, – медленно проговорил я, осознавая, насколько отсутствие прогресса у нас бьет по отцу.

– Никто не знает, – бабушка пожала плечами. – Все сложно.

– Понятно, – сказал я, хотя было ничего не понятно.

Мы помолчали.

– А помнишь, – внезапно начала бабушка, – как я учила тебя загадывать желания? Мы можем устроить то же самое с твоими друзьями на Новый год. Ты это очень любил. Очки у нас у обоих есть.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился я.

– Боже мой, Сашенька, ты все забыл! А я говорила, что в пять лет тебя рано от меня забирать!