Текст книги "Брутфорс 3 (СИ)"

Автор книги: Иван Катиш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 24

Не успел я появиться в лабе, как меня перехватил Швед и перенаправил к Марго. Что еще за дела?

Хитро улыбаясь, Марго предложила мне чаю, от которого я не стал отказываться, и быстренько изложила мне суть приглашения Вальтона. Я пересложил в голове два и два, получил два землекопа и две трети, потом три землекопа и одну, и окончательно запутался.

– Так. Я не понял, – решил я прояснить дело. – Почему они не связались со мной напрямую? И надо мне туда ехать или нет? Кто вообще такой этот Вальтон?

– Они пытались. Но вы не открываете их письма. Ну и потом у нас с ними сложные отношения. Технически мы не подчиняемся советникам Министерства, но вынуждены с ними считаться. Но и они с нами тоже, потому что у нас достаточно полномочий, чтобы проигнорировать их требования. И побившись о вашу почту, они они обратились через нас. Мы считаем, что вы вполне можете съездить, думаю, что и транспорт они с удовольствием организуют.

Я прикинул в голове, что это довольно мило. Ладно, буду внимательней читать, кто мне пишет. Если бы мне кто-нибудь еще организовал трансфер к бабушке, было бы вообще отлично. Я постеснялся сказать бабушке, что тут с билетами не очень. Когда тебя позвали на все каникулы просто так, уж добраться ты должен сам. Но пора было вернуться к Вальтону.

– А польза-то будет какая-то? Моральная? Материальная?

– Для вас – будет. Расширите горизонты. Посмотрите, если получится, на чужие методы работы. Для них – вероятно тоже. Они простимулируют своих работников, а то там никто не верит, что в мире есть кто-то лучше их команды. Для нас как для университета – не знаю. И если да, то только косвенным образом. Возможно Министерство оценит, что мы не вошли в пике очередного конфликта.

– Тогда почему вы мне не запретите? – прищурился я.

– Мы стараемся ничего не запрещать из того, что не кажется нам опасным. Старый университет – не то место, где людей держат на цепи.

Я хмыкнул. Это мило. И в принципе соответствует.

– В общем, я пересылаю вам приглашение, – Марго потянулась к своему комбраслету. – И вы тогда решите. Можете связаться с ними после Нового года, думаю, что Вальтон никогда не спит.

– Да кто он такой?

– Вы должны были его видеть на испытаниях кристаллов. Он…

– Аааа, понял, такой крокодилообразный чувак в жилетке.

Марго хмыкнула

– Да, тот самый. И жилеткой он пишет эмоциональный спектр собеседника.

– Точно. Вспомнил. Да, знаю про такую возможность, мне друг рассказывал. Всё, я понял.

В голове моей, наконец, проявились четыре нормальных землекопа с лопатами и боевито встали в ряд. Нельзя сказать, что мне не хватало развлечений, но перспектива поглядеть на команду Вальтона не выглядела особо страшной. Ну сгоняю к ним, посмотрю. А если я увижу, что они гораздо лучше и круче нас и достигли большего? Хм, нет, скорее всего, если у них получилось что-то серьезное, мне даже не покажут.

* * *

Макс, который заблаговременно заказал билеты на «Зимнюю феерию» на четвертое января, пришел в ужас от вращающихся кабинок.

– Не бери в голову, вы же в большой поедете, они только слегка покачиваются, – успокоил его Баклан.

– Да мои с ума сойдут, если у них перед носом будет что-то такое вертеться. Дочь просто стошнит. А если оно слетит с траектории и врежется в соседние санки? Мы же все вместе в пропасть улетим.

– Вот же ты осторожный какой!

– Заведешь семью, тоже будешь осторожным.

– Макс, если хотя бы четверть из тестово опрошенных, будут думать как ты, то к четвертому числу ничего уже вращаться не будет. Хорошо, если останется покачивание. И мы, друзья, будем теми немногими, кому удалось испытать функционал в полном объеме, – заявил Дима.

– Ну если только так!

– Так обычно и бывает. Вот когда испытывали подобный аттракцион на Красном море, тоже сначала всем разрешили качаться и крутиться, и все что угодно. А потом взяли и вытащили его на землю и построили обычный аквапарк. И рыбы там симулированные, а настоящие как были в море, так и остались.

– Жалко! – расстроился Макс. – А я про это даже не слышал.

– На тебя не угодишь, – засмеялся Дима. – То тебе страшно, то жалко, что не участвовал.

Макс пожал плечами. Такая вот человеческая натура. То ему безопасность, а то жалеет, что на Красное море не попал. А еще он расстроился, что ящик для магического снега уже уехал к бабушке, и нигде, кроме «Зимней феерии», купить его было нельзя. И, значит, из него не получится подарка на Новый год.

– Да ну тебя, Макс, нельзя же все на свете подарить на Новый год! – засмеялся Баклан. – Что-то можно подарить и после!

– Тоже верно, – согласился Макс.

К среде Макс сдал все экзамены, и тут мы с ним сравнялись. У меня один экзамен был сдан экстерном, а со вторым я расправился в понедельник. В четверг Макс собирался отбыть к семье, а у Димы с Бакланом в четверг был последний экзамен, и поэтому торжественного прощания у нас не вышло. Вместо этого Макс убрал нашу комнату до идеального, на мой взгляд, состояния, причем в процессе опять успел поссориться с Центурионом. А все потому, что того посетили новые идеи.

Центурион добыл у администрации пылеуловитель с датчиком типа тех, что стояли у нас в инкубаторе, и попытался использовать его не по назначению. Смысл датчика был в том, чтобы пылеуловитель включался сам после достижения выставленных параметров. А Центурион приспособил его в качестве метода карательной гигиены: заявлялся в комнату без предупреждения, замерял состояние пыли по датчику, требовал все убрать заново и сваливал, не включая сам пылеуловитель. С Максом этот номер не прошел, потому что Макс отлично знал, что это за прибор. Он немедленно выловил Центуриона обратно и принудил его пылеуловитель включить, чтобы привести параметры к норме. Раз уж он вообще пришел. Центурион попробовал отказаться, утверждая, что его дело только мерить, но Макс прочел ему наизусть инструкцию по использованию данного прибора и заставил остаться. Потому что необходимо было проверить, сможет ли пылеуловитель в принципе справиться с обычной комнатой, которую никто и никогда не обрабатывал лабораторным пылеуловителем. В общем, Максова манера душнить пришлась весьма кстати.

И когда мы пришли в комнату вечером, мы застали там довольного Макса, недовольного Центуриона и обожравшийся пылью агрегат. Эта компания там сидела уже пару часов, потому что пылеуловители – ребята небыстрые. Они должны стоять стационарно и усасывать в себя пыль по мере поступления, а не всю сразу. Для серьезных уборок существуют другие устройства.

В конце концов нашу комнату дочистили, пылеуловитель удовлетворенно пискнул и отключился. Центурион отметил, что комната предварительно принята, но в субботу он придет снова, а потом, заметив открытую дверь, к нам явился Оба и устроил скандал, почему в их собственной комнате такая чистка не проведена – его воображаемый друг страдает от аллергии. В чужом глазу соринку видим, а в своем бревна не замечаем, зовите Ленина, бревно само себя не вынесет, мой руки перед едой, а комнату перед переделом собственности.

Когда Оба впадал в желание поделиться своими трактовками впитанного культурного фона, управы на него никакой не было. Центурион скис и потерял остатки боевого задора. Если с нами и нашими соседями у него бесконечно шли какие-то стычки, то Обу с его воображаемым другом он пытался то ли усыновить, то ли максимально изолировать. Подозреваю, что всему виной была инициатива администрации, которые проинструктировали его беречь гостя территории и репутацию университета не ронять. А блюсти репутацию для Центуриона было любимым занятием. Честно говоря, при всем моем отношении к Обе, я был рад, что он живет не в нашей комнате. А то, мне кажется, я бы уже начал видеть его воображаемого друга.

Оба, уходя, обернулся и подмигнул нам, и это значило, что по крайней мере на сегодня и завтра мы от Центуриона избавлены. Быстро он не оправится. Вот же неугомонная сволочь.

Оказалось, что последнюю фразу я подумал вслух.

– Ага, – согласился Макс. – В нем самозарождается страсть к порядку, ничем ее не унять. Ее бы прикрутить градусов на двадцать, и можно было бы терпеть, а если еще на двадцать – то он был бы даже полезен.

– Угу, я заметил, – подтвердил я. – Я раньше думал, что он просто должен быть занят делом, но подозреваю, что такого объема дела просто не существует.

– На длинном забеге – точно нет. А вот сегодня мы его нормально загрузили.

– Честь тебе, Макс, и хвала.

– И еще Обе.

– Да, Обе тоже.

* * *

В среду все наши сдали экзамен по созданию элементов, который я сдал в октябре экстерном, и можно было сидеть в инкубаторе сколько влезет. Однако все разбежались, собирая новогодние подарки родне, а оставшаяся часть доставала меня требованиями рассказать про «Зимнюю феерию». И каждый раз разговор сводился к магическому снегу. Я уже сожалел, что отправил бабушке снежный ящик курьером, потому что проще было показать, чем объяснить. В обеденный перерыв мы попробовали создать что-то подобное своими руками, но выяснилось, что тут без химиков никак, и мы можем создать только самостоятельно галопирующий снежок, если вложим в него биокристалл. Вообще-то мы должны были проводить с биокристаллами какие-то другие эксперименты, но никто так и не сказал, какие, поэтому мы влезли в ящик и приспособили их к делу. А то чего они? С обычными кристаллами такой номер не проходил, в снежном окружении кристалл куксился и хотел какой-то оболочки, а, получив минимальный обвес, мог максимум оторвать снежок от земли и так висеть. Что было уже не так неинтересно.

К вечеру четверга я успел два раза сбегать в основную лабу инкубатора и вернуться. Без особого, впрочем, результата. В основной лабе туда-сюда разгуливал Красин и рассказывал всем, как ударно работает его группа первокурсников, состоящая из нашей старосты и ее подруги, и как они скоро всех поразят. Антон бурчал что-то вроде «знаем мы, кого вы там поразите». При всей моей нелюбви к Антону я был с ним совершенно согласен. Со старостой, после того как она попыталась меня прогнуть за конспекты, я вежливо здоровался, но не разговаривал и ничего больше не просил. Придется что ли хорошо учиться, меня тошнило от мысли, что с ней придется еще какие-то дела вести. Надеюсь, что она как ответственный человек не пойдет на новогоднюю вечеринку, и мне не придется на нее там натыкаться. Додумавшись до этой мысли, я рассмеялся. Еще не хватало, обращать внимание на старосту, в школе что ли? И на этом забил.

Швед еще во вторник притащил миникопию защитной сетки, которую можно было развернуть поперек любой поверхности, чтобы не использовать вопящую оболочку лаборатории. Мы разгребли один из столов и поставили сетку на нем после чего он стал похож на стол для пинг-понга. Килик с Вороном его примерно так и использовали. Они сами придумали себе термин «кондиционирование элементов», и стали гонять двойную сцепку через сетку. Получалось интересно. После нескольких прогонов элемент стал прямоугольным, твердым и малоподвижным. И приобрел ярко-голубой цвет.

– Может, нам из них бриллиантов понаделать? – спросила Хмарь. – Красиво будет.

Я поднял бровь. Ну допустим. Я отнял получившийся продукт у Килика с Вороном, потом подумал, и сетку тоже отнял. После нескольких попыток взаимодействия с настольной сеткой, я смог обточить их продукт до овальной формы, проделал в нем дырку, встроил стандартный модуль распада и привязал его к шнурку, который нашел в ящике стола. Вещь получилась зверски стабильная, никуда скакать не хотела и распадаться тоже.

– На! – вручил ей. – Подарок.

Хмарь засветилась, поблагодарила, поулыбалась, надела украшение на шею и умчалась смотреться в зеркало.

– Может, мы не тем занимаемся? – хмыкнул Ворон.

– Разумеется. Мы всегда занимаемся не тем, – ответил я. – Вы можете, кстати, заняться изготовлением нового, он нам понадобится.

Ворон посмотрел на меня недоверчиво, потом глянул на Килика, и Килик еле заметно ему кивнул, соглашаясь со мной. Они неспешно приступили к повторению всей операции, гоняя новый элемент через сетку. На этот раз они сразу произвели условный шар без какой-либо внятной функции и решили пропустить ярко-голубую стадию, чтобы посмотреть, нет ли у него еще какой-нибудь стадии развития.

Тут вернулась мрачная Хмарь, размахивая подарком.

– Риц, мы должны проверить!

– Что? – отозвался я.

– Точно ли оно нормально себя ведет, если снять со шнурка.

– Конечно, – улыбнулся я.

Органик внутри Хмари победил женщину. Узнать, насколько опасную вещь я создал, и правда было нужно. Ценой жизни этой самой вещи. Я, правда, был уверен, что все в порядке, но верить на слово никому нельзя.

Хмарь закрыла защитной сеткой лабораторию, села рядом с пушкой и вытащила шнурок из элемента. Пушка не понадобилась. Сетка тоже. Овальчик истаял за несколько минут, согласно вложенному модулю уничтожения.

– С ним все было в порядке, – прошептала она и виновато посмотрела на меня.

– Да, теперь мы знаем, – ответил я.

Она прищурилась, увидела, что я не спешу ей делать новую игрушку, и посмотрела на парней, которые к этому моменту довели свой элемент до темно-синего состояния. Видимо, ей пришло в голову то же, что и мне, – что у нас другое состояние материала, тест, полученный во время прошлой итерации, здесь не годится. Вздохнула. Плечи ее грустно опустились. И тут мне пришла в голову мысль.

– Так. Народ, – обратился я к ним. – Есть предложение. А давайте мы накидаем в хранилище ваших кондиционированных элементов и попробуем поработать с ними как с массой.

– А думаешь, получится? – с сомнением посмотрел на меня Ворон.

– Не знаю, мы не пробовали такого никогда. Это дико неудобно, когда не со своим материалом работаешь, а с чужим. Но зато у нас получится точно нечто совершенно иное. Вот давай, клади в хранилище ваш алмаз, а теперь сделайте мне до кучи еще один голубой элемент, как у вас был перед этим. Только сразу овальный, тарелочкой.

Намек парни поняли, спрятали синий и быстро изобразили мне голубой. Его даже обтачивать не пришлось, только дырку проковырять. И теперь у Хмари было новое украшение, даже лучше прежнего. Она благодарно вздохнула и улыбнулась, прижав импровизированный кулон ладонью к груди.

– Спасибо! Больше я не буду его разбирать.

– Зато ты можешь быть уверена, что если он у тебя разберется сам, то ничего не случится, – совершенно серьезно сказал я. – Это наш подарок тебе на новый год. Истинное украшение органика.

Хмарь засмеялась.

– Боюсь, что все теперь такое захотят.

– Ну, со временем изобразим. Но сейчас нам надо кореньев в котелок закидать. Давайте я теперь покидаю, кто со мной?

Ворон с Киликом уступили нам место, и мы с Хмарью быстренько создали пару кондиционированных элементов. Тут пришел Швед, инициативу нашу одобрил, и сообщил, что в инкубаторе, оказывается, есть экспериментальный миксер для элементов, который стоит без дела. А все почему? А потому что в него до этого пробовали класть только элементы, полученные обычным образом. А не кондиционированные.

Швед пошел выяснять, как его запустить, Килик сменил Хмарь, и мы продолжили издеваться над элементами, гоняя их через сетку. Когда суммарно у нас набралось штук десять годных, мы решили остановиться и подождать Шведа. Я подумал, что экспериментальный миксер мы и сами изобразим, долго что ли элементы ложкой перемешать, но тут наш лидер с озабоченным видом вернулся.

– Друзья, заканчиваем наши дела, мы все нужны в основном инкубаторе.

Глава 25

Понятно, почему мы были нужны. В инкубаторе народу тоже было не вагон, все разбежались по новогодним делам. Мы расселись вокруг большого общего стола, который по такому случаю сдвинули из трех по центру, и уставились друг на друга.

– Ну что, бездельники, как у вас дела? – лениво спросил Антон.

– Трудимся над неведомым, – огрызнулся я.

– Это хорошо, это правильно.

Тут Влада прищурилась и уставилась на Хмарь.

– А это что у тебя такое?

Ее явно заинтересовало наше самопальное украшение. И тут меня аж как подкинуло: на Владе не было очков. Весь прикол этого украшения был в том, что без рабочих очков люди должны были видеть только шнурок, такой фокус только для своих. Я по инерции приперся в очках и поспешил их с себя снять, чтобы сообразить, что там видела Влада.

Хмарь с недоумением смотрела на Владу. Но поскольку на ней очков не было, ей достаточно было опустить глаза, чтобы офигеть.

Если через очки кулон виделся совершенно материальным плотным телом, то без очков он смотрелся как голубоватое облачко, прицепленное на шнурок. Мама дорогая, что это мы такое изготовили? Почему он виден?

Хмарь преодолела шок быстрее всех и сделала морду лопатой.

– Это модно сейчас, ты разве не знаешь?

Влада встала, обошла стол и потянулась к украшению. Хмарь отклонилась и прикрыла украшение плечом.

– Эй, руками не трогать! Это подарок.

– Где ты это взяла? Почему я ничего не слышала про такое?

Ну да, ну да, мы знаем, Влада, как сорока, все блестящее в дом тащит. Никто не забыл ее явления в инкубатор с поясом, помогающим выносить мозги людям. Как ей тогда удалось заманить меня в шкаф, даже вспоминать неловко. Хотя распевать песни, следуя за Гелием с Владиным поясом на голове, было даже прикольно. О чем мне это говорит? Что мне не все равно за кем ходить с песнями? Наверное, да.

– Плохо следишь за модой. Ты что, не слышала про украшения с личной аурой? Делаются строго на заказ и отражают тонкую душу хозяйки.

– Это у тебя-то тонкая душа?

– Три нанометра, а у тебя?

Влада моргнула. К таким измерениям она была не готова. Я и не знал, что они с Хмарью терпеть друг друга не могут, а я думал, один я со всеми срусь. И что теперь? Ворон и Килик тоже с интересом наблюдали за ссорой. Надеюсь, не подерутся, а то что мы будем делать?

Однако тут подъехали новые сложности в виде Антона. Он-то сообразил посмотреть на украшение и в очках, и без.

– Ребят, вы что, утрамбовали элементы? Из чего вы это сделали?

– Что⁇!! – заорала Влада. – Мы тут паримся с утра до вечера, а вы выпуск бирюлек наладили? Мир в опасности, а вы чем занимаетесь? Кто позволил носить элементы без оболочки? Совсем спятили?

Хмарь заорала в ответ, ее поддержали Килик с Вороном, и в общем гвалте никто не заметил, как к столу подошли Марго с Гелием.

– Кхм, – откашлялся Гелий и всё стихло.

Влада уселась на свое место и принялась стучать ногтями по столу.

– Хмарь, разрешите взглянуть, – подошел к ней профессор.

– Вот, пожалуйста, – Хмарь сняла с шеи украшение и протянула ему.

Гелий сел на стул с ней рядом, рассмотрел кулон, достал одной рукой очки из кармана и надел. Повертел в руках и положил на стол. Кулон немедленно ухватила Марго, стоящая за его спиной, и принялась изучать.

– Очень, очень интересно. Кто это сделал?

– Я, – подал голос я, намереваясь взять всю вину за бессмысленно потраченное время на себя.

– Мы тоже участвовали, – хором сказали Килик и Ворон.

Ну если хотят тонуть вместе со мной, то кто ж им запретит.

– Да, – подтвердил я. – Мы все.

– Вы понимаете, насколько нетривиальное событие сегодня произошло? Вы вывели органические элементы в видимый спектр. Как вам это удалось?

Перебивая друг друга, Килик и Ворон рассказали Гелию о побочном эффекте наших экспериментов. Марго под шумок вернула кулон Хмари, та с благодарностью кивнула и снова надела его на шею.

– Великолепно! – одобрил Гелий. – Вы большие молодцы! Еще хочу отметить, что ваши действия стали гораздо более коллективными, что просто замечательно.

Вот за что уважаю профессора, так это за то, что в этой каше он смог что-то понять. Килик орал про сетку, Ворон про кондиционирование, потом они хором объясняли схему обработки. Потом подключился Швед и возжелал продемонстрировать материал, который мы накидали в хранилище, и еще раз сказал про кондиционирование. Антон, Зима и только что присоединившийся Оба только успевали головы поворачивать. Если бы меня там не было, я бы, наверное, вообще ничего не понял.

– Но надо проверить, насколько это безопасно! – пискнула из своего угла Влада.

– Что безопасно? – не понял Гелий.

– Вот это! Синее на веревке!

– Там стандартный модуль саморазрушения, – вступился я за украшение.

– Значит, безопасно, – улыбнулся Гелий.

– Но надо проверить. Действительно, – теперь уже Владу поддержал Антон.

Что ему с этого было совершенно не ясно, но как-то он был не на нашей стороне. Впрочем ничего удивительного.

– Без проблем, – хладнокровно провозгласила Хмарь. – Итак, смотрим. Элемент залочен на шнурок. При любом его повреждении распадается. Смотрите и не говорите, что вы не видели!

Она торжественно сняла с шеи кулон, дернула узел, шнурок развязался с поразительной легкостью, и наш суперкондционированный элемент начал таять.

Все молча смотрели. Пожалуй, таял он дольше установочных пяти минут, но, что поразительно, никуда не пытался переместиться, как это случалось со стандартной продукцией. Наконец, он полностью исчез.

– Уникальное украшение погибло! Какая жалость! – с фальшивым сочувствием заявила Влада.

Гелий ухмыльнулся.

– Не сомневаюсь, что вы всегда сможете его восстановить.

Хмарь опустила глаза и улыбнулась углом рта.

– Но сейчас прошу вас срочно помочь соседям.

Мы навострили уши.

– К нам пришел запрос с Востока, у них массово сыпется сцепка типа 4А.

Сцепка 4А? Я мысленно перебрал знакомую номенклатуру. Блин, не помню. Что еще за 4А? Антон, Швед, Зима и Оба потянулись к планшетам. Ага, не один я дурак не помню, злорадно подумал я. А чего Влада не смотрит, знает что ли? Но взгляд Влады был пуст и ясен, она все еще переживала триумф над соперницей. Тоже не знает.

Гелий пояснил, что это, как легко догадаться, этот вариант сцепки элементов между собой является вариантом 4, но с более тонкими креплениями, и от окончательного варианта требуется значительная гибкость. На Севере этот элемент почти не используется как ненадежный, а вот соседи такое любили. Очень, говорят, было удобно. И вот эти крепления-то и сыплются. Им нужна срочная альтернатива, и взамен они обещали поделиться механизмом массовой замены элементов, что было бы неплохо, потому что у нас такого не было. К сожалению, ранее изобретенный нами пластырь не может восстанавливать настолько мелкие части, они уже попробовали.

Хмарь прищелкнула языком. Это было обидно. Мне тоже, я думал, мы создали универсальный метод.

Гелий попросил вывести ту самую сцепку на экран, где мы смотрели презентации. Марго запустила показ с браслета, и через секунду мы уже рассматривали виновника сегодняшнего собрания. Мда, вот уродство. Похоже на двустороннего паука. Непонятно, на чем он вообще держится.

– Задача наша увеличить ему запас прочности хотя бы процентов на двадцать. Но не теряя ни гибкости, ни количества, хм, контактных конечностей. Это срочно. Надо очень быстро. Господа-трилобиты, я правильно понимаю, что ваша сегодняшняя находка никакой гибкостью не обладает? Только увеличенной прочностью?

– Да, – кивнул я. – Но мы собирались закинуть нашу кондиционированную продукцию в мешалку и попробовать придать ей гибкость. Потому что база и в самом деле получается гораздо прочнее.

– Хорошо. Давайте тогда так. Сейчас пробуем по старинке руками, а если за сегодняшний вечер ничего не получится, тогда продолжим эксперимент завтра. Согласны?

Мы кивнули. С чем тут не спорить?

– Можете остаться здесь, – щедро разрешил Гелий.

Понятно было, что он желает иметь нас всех перед глазами, поэтому мы, не выходя из-за стола, подвинулись, чтобы дать место Марго, Обе и Питону, который подошел под самый конец, и расселись, каждый со своим планшетом.

Работать было невыносимо, потому что все косились друг на друга нон-стоп, и каждый надеялся, что у него получится быстрее. Примерно через час Гелию надоела наша артель «Напрасный труд», и он ненавязчиво предложил нам пойти к себе, где и стены помогают. Мы упираться не стали и микрокараваном проследовали за Шведом в нашу лабу. Пожалуй, жаль было только, что больше нельзя было следить за экспериментами Гелия, я так и не смог понять, что именно он делает. Потому что никакой прежней формы несчастной сцепки из-под его рук не выходило. Он явно делал что-то другое.

Стены нашей лаборатории нам тоже не особо помогли. Часам к одиннадцати я смог получить довольно прочную копию исходной сцепки, даже с большей прочностью, чем нас просили, путем утраты половины гибкости. Тем не менее, это был лучший результат в нашей группе, и мы решили вернуться в основную лабу, чтобы обсудить. Если, конечно, там кто-то еще есть.

В основной лабе пили чай Гелий, Марго и Антон, причем если Марго и Антон выглядели очень усталыми, то Гелий выглядел точно так же, как и всегда.

– Как успехи? – обрадовался он нам. – Хотите чаю?

Мы помотали головами. Никто уже ничего не хотел. И предъявили ему мое изделие.

– Неплохо, неплохо. Немного потеряла в гибкости, да?

– Боюсь, что не немного. Ее бы надо потестить на реальном материале, но, на первый взгляд, минимум половину, – признался я.

– Попробуем поправить.

Гелий перегрузил к себе мою копию сцепки и вытащил ту самую штуку, над которой он начинал работать с самого начала. Но если в момент, когда мы уходили, она больше напоминала облако, то теперь это был ровный прямоугольник. Он сделал смешное движение руками, как будто встряхивал простыню, и прямоугольник обхватил мой элемент и всосался внутрь.

– Проверим.

Профессор вывел над столом виртуальный вид испытательной системы. Я впервые видел, как она работает, обычно нам только сообщали финальный результат. И, похоже, не только я. Все наши завороженно смотрели, как обновленная сцепка 4А, теперь уже сцепка 4А1 проходит испытания, а рядом формируется столбик показателей. Финальный результат я бы счел приемлемым. Мы прибавили тридцать пять процентов прочности и потеряли 5% гибкости. Глупо было надеяться, что мы ничего не потеряем. Но та пленка, которую произвел на коленке Гелий, явно улучшила наши показатели. Я был бы доволен, наверное. Если б я это заказал.

Я покосился на Шведа. Он, похоже, тоже не знал, как относится к полученному результату. Прочность увеличена больше, чем нужно, гибкость пострадала тоже больше, чем нужно. Если бы мы могли сменять проценты прочности на проценты гибкости было бы идеально, но, судя по сосредоточенному лицу Гелия, такой вариант сегодня не просматривался.

Наконец, глава инкубатора оторвался от тестов и обратился к нам.

– Друзья мои, мы славно поработали. Я очень доволен. На такой результат в такой срок я и не рассчитывал. Предлагаю всем разойтись по домам. Благодарю вас! Все отработанные часы запишите на счет инкубатора, все будет оплачено в двойном размере.

Народ оживился. В преддверии нерабочего января каждая доля талера была на счету.

* * *

На улице было холодно и мерзко. Мерзко на душе было и Обе. Днем его вызвали на видеоконференцию сердитые родственники и наказали следить за тем, как Старый университет будет объяснять свое нежелание переделывать проблемную сцепку. Теоретически он их указание выполнил. Проследил. И что теперь? Зная своих, он предполагал, что теперь, когда инкубатор Старого университета закрыл эту амбразуру, они захотят знать, как это было сделано. И почему техзадание было выполнено настолько неточно? Никогда не останавливайся на достигнутом, ага. Тетенька, дайте воды попить, а то очень кушать хочется и переночевать негде. А еще ему было велено отправить сообщение о результатах сразу, как только он выйдет из инкубатора. Ну хотя бы этот момент он оттянет как можно дальше.

Вслед за другими трилобитами он нога за ногу брел в сторону общежития.

– Глупо же спрашивать, открыт ли еще «Гамлет»? – спросила Хмарь в воздух.

Риц засмеялся.

– Спрашивать точно глупо. Потому что мы все равно идем в другую сторону.

– Да можно и не спрашивать, они открыты, но к этому времени там все сожрано, – грустно сообщил Питон. – А ужин мы пропустили. Ни у кого ничего нет?

– У нас должны быть сушки, – неуверенно сказал Риц. – Они обычно есть. Дойдем, посмотрим.

– Друзья, у меня есть целый блок лапши, – ворвался в разговор Оба. – Она острая, зато с курицей.

– А сколько всего порций? – заинтересованно повернулся Питон.

– Двадцать.

– Типа приглашаешь?

– Ну да, нам всем хватит. Даже по две. Пошли к нам? А тебя, Хмарь, мы проводим потом.

– Да ладно, – фыркнула Хмарь. – Я и сама дойду. Особенно после того, как меня накормят лапшой!

Оживившись, вся банда поспешила в сторону нового корпуса. На душе у Обы стало тепло.

– А до какого времени можно водить гостей? – осторожно спросила Хмарь.

– До десяти. А, черт, у нас же Центурион на хозяйстве. Ща огребем, – вспомнил Питон. – Был бы Шанкс, проблем бы не было.

– За право накормить друзей я готов сразиться даже с Центурионом, – мрачно заявил Оба.

Идея совместной еды почему-то начисто освободила его от необходимости писать отчет. Завтра напишет, ибо нефиг.

– Но шуметь все равно не будем, – предупредил Килик. – А то у некоторых завтра экзамены.

– Будем молча есть! Шшшш! – пообещала Хмарь, прижимая палец к губам.

Ну и, конечно, без Центуриона не обошлось. Народ успел разместиться, Оба включил все три чайника, достал шесть упаковок лапши, сообщил, что они все одинаковые и выбора нет (извините, что не смог угодить), как и.о. коменданта заявился собственной персоной.

– Покиньте помещение. Время для гостей давно вышло.

– И не подумаем, – заявил ему Оба.

Пошел вон, соседушка, подумал он. Сегодня ты не будешь путаться у меня под ногами.

– Вы нарушаете.

– У нас форс-мажор.

– Что же это за форс-мажор такой?

– Мы хотим есть. У меня есть еда. Я кормлю людей. И заодно разгружаю пищевые запасы, которые ты сам требуешь удалить из кухни на время каникул.

– О, мы – санитары леса! – обрадовалась Хмарь.

– Есть немного, – улыбнулся Оба.

– Это хорошо. Я люблю быть полезной! Когда это так просто! – она вынула деревянные палочки из упаковки и потерла одну о другую, чтобы избавиться от заусенцев.

Тут подошло время готовности, и каждая упаковка издала писк в том порядке, в каком наливался кипяток. Прикол был в том, что звук у лапши был некалиброванный, и при последовательной выдаче это было похоже на мелодию.

– Ого! Музыка! – обрадовался Килик. – А моя так не умеет.

– Я тебе скажу, где брать такую, которая умеет, – пообещал Оба и подхватил упаковку двумя руками, намереваясь поставить ее перед Хмарь.

Но тут Центурион шагнул вперед и выставил руку, чтобы не дать Обе поставить еду на стол. Оба споткнулся и уронил заваренную лапшу. Упаковка упала, ударилась углом о край стола, перевернулась и шлепнулась под ноги Центуриону.

– Что ты сделал, придурок? – заорал Оба. – Зачем еду испортил?

– Вон отсюда. Завтра будете есть. Сейчас не положено!