Текст книги "Лазарев. И Антарктида, и Наварин"

Автор книги: Иван Фирсов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц)

На корме шлюпки, привстав с банки, отчаянно размахивал шляпой Андрей. Он что-то скомандовал загребному матросу, выскочил на трап, шлюпка тут же отвалила.

Спустя несколько мгновений Андрей на глазах изумленных офицеров схватил в объятия Алексея:

– Братец, милый, вот так встреча!

Алексей, едва сдерживая слезы, чуть отстранился и, опомнившись, сказал:

– Андрюшенька, отойди к бизани. Сей момент шлюпки определю, и мы потолкуем.

Но вахтенный лейтенант уже взял у него рупор, подтолкнул к Андрею и весело подмигнул:

– Ступайте, гардемарин, такое не каждый день случается. Командиры уже все собрались, а там, гляди, и разъезжаться начнут, и братец ваш опять надолго исчезнет.

Вахтенный лейтенант оказался прав. Ненадолго задержал командиров Сенявин. Многих из них он знал по прежней службе на Черном море и Балтике, других, более молодых, видел впервые.

– Я пригласил вас, господа, чтобы объявить о возможных в недалеком будущем стычках с неприятелем, и не только в море, но и на суше. А поскольку на кораблях немало рекрутов, не обученных пушечным и ружейным приемам, безотлагательно приступить к экзерцициям. – Ровный голос флагмана звучал доброжелательно. – Надобно не уронить честь российского флага перед здешними народами, и многое зависеть будет от наших первых успехов. Прошу каждого из вас донести мне рапортом лично о состоянии вверенных вам кораблей, экипажей и потребностях.

Едва только Алексей успел сообщить новости из Кронштадта и Петербурга, как на шканцах появились командиры. Андрей, испросив разрешения у командира, остался ночевать на «Ярославе». За ужином в кают-компании офицеры набросились с расспросами о местных нравах, о возможностях провести время на берегу. Как-никак больше двух месяцев не покидали палубы корабля.

– Корфу, господа, почти русский город, – не торопясь рассказывал Андрей, – большая часть жителей сносно понимает по-русски, особенно молодежь и девицы. – За столом все оживились, захохотали. – Однако нравы построже, чем в Кронштадте. Театр, конечно, не итальянский, но играют и оперу, и балет. Ну, а главное, здешние таверны несравненно лучше кронштадтских трактиров. Всего вдосталь, была бы монета…

Поужинав, братья вышли на ют. Корабль стоял на рейде Корфу, легкий бриз чуть рябил бухту. Только что скрылось за горизонтом солнце, и весь небосвод и морскую гладь на западе озарил яркий багрянец.

Сигнальные матросы бережно свертывали на юте спущенный кормовой Андреевский флаг. На нижней рее бизань-мачты отвязывали парус, видимо, для ремонта или замены после длительного перехода. Перебрасывались прибаутками, шутками.

– Глянь, Филька, стало быть, Крещенье по-расейски, а на дворе будто Пасха.

– То правда. Погодим до Сретенья. Солнце на лето, зима на мороз. Токмо где же зима? Нет тебе ни снегу, ни метелицы.

С берега потянуло теплом, наплывали сумерки. Справа, на взгорье, высились бастионы Старой крепости. Андрей кивнул на крепостные стены:

– Пять с лишком лет тому назад адмирал Ушаков с боем взял Корфу, схватка знатная вышла тогда с французами.

– А что жители корфинские, каковы? – спросил Алексей.

Андрей кивнул в сторону мерцающих в сумерках береговых огоньков.

– Иониты Корфу русских принимают радушно, пожалуй, лучше, чем в нашем Ревеле. На берегу всегда обходительны, провизией снабжают исправно, корабли чинить помогают. В еде они довольно неприхотливы. Веру нашу чтят поголовно все жители. Церковь Святого Спиридония в воскресную службу битком народом набита, вся площадь вокруг толпою занята.

Совсем рядом вдруг ударил колокол. По традиции, первыми склянки отбивали на флагмане. И вслед, наперегонки, отозвались разноголосым звоном десятки кораблей, гуськом стоявших на рейде.

В наступившей враз темноте, в такт перезвону, слегка закачались якорные фонари на ноках рей, кормовых и носовых штоках. На бак потянулись матросы на вечерний «перекур» перед сном.

Не прошло и двух недель, как «Автроил» отправился крейсировать к Триесту. Австрия, напуганная поражением при Аустерлице[40]40
  20 ноября 1805 г. состоялось решающее сражение между русско– австрийскими и французскими войсками у г. Аустерлица. После поражения русско-австрийских войск 3-я антифранцузская коалиция распалась.


[Закрыть], подписала с Наполеоном сепаратный мир. Австрийцы обязались отдать Венецию, Истрию, Далмацию. Вот-вот войска французов готовились занять порты, и туда потянутся корабли и купеческие суда с товарами из Леканта. Требовалось пресекать коммуникации и не допускать неприятеля к побережью Адриатики.

Нелегко пришлось Сенявину. Из Петербурга слышалась полная разноголосица. Александр I давал одни указания, следом их отменял. Многие невразумительные, аморфные распоряжения можно было толковать двояко. И все же Сенявин, ясно представляя и оценивая обстановку в Европе и Адриатике, сумел сразу выделить главное в своей деятельности. Четко определил задачу: русским войскам надобно основательно закрепиться на побережье Адриатики, поддерживая дружественные отношения с народами. Цель одна – благо и интересы России. Далеко не каждому искусному дипломату удавалось благоприятно решать такие проблемы.

В самом деле, обстоятельства в этом извечно тлеющем междоусобными распрями районе складывались довольно непросто. В излучине Адриатики лежала ее жемчужина Венеция, уже несколько лет присвоенная Наполеоном. Напротив нее, в лагуне, располагалась Истрия с Триестом. Там еще находились австрийцы, но они уже покорно склоняли головы перед наполеоновскими эмиссарами и готовились к сдаче. Южнее, по побережью, протянулась Далмация. По повелению Наполеона туда, в Дубровник, или Рагузскую республику, с семитысячным отрядом уже прибыл и занял Рагузу генерал Лористон. Он тут же потребовал от австрийцев сдачи соседней Которской области. Но вышла заминка.

В главном городе, Боко-ди-Котор, две трети жителей составляли православные. Горожане, или, как их называли – бокезцы, решили ни в коем случае французов не пускать. Своих сил было маловато, но рядом, южнее, соседствовали единоверцы, черногорцы. Черная Гора давно была бельмом у Порты и Австрии. Верховный правитель Черногории и глава ее Церкви Петр Негош всегда обращал свои взоры к России.

Владыка Негош, тонкий политик и храбрый воин, твердо отстаивал независимость небольшого, но мужественного народа. Митрополит Негош никогда не мыслил Черногорию подвластной кому-либо, но прозорливо сближался с Россией.

Павел I пожаловал Петру Негошу орден Александра Невского, а затем повелел выдавать ему по тысяче червонцев в год. Обещал ему всяческую поддержку эскадры Федора Ушакова.

«Впрочем, – писал Павел I, – тем не менее можете вы теперь подвержены быть какой-либо опасности и потому еще, что флот наш, обретающийся ныне в Средиземном море для действия против народа, покушающегося везде истреблять законные правления и, что еще больше, идущего вредить вере христианской, не оставит в нужде всякую дать вам помощь».

И Сенявин, не ожидая готовности всех кораблей, направил первый отряд судов для занятия бухты Котор, важнейшего порта на побережье. И вовремя. Австрийцы, завидев на рейде корабли под Андреевским флагом, занервничали. Австрийский наместник маркиз Гизлиери никак не хотел сдавать крепость российским морякам и сразу послал нарочного к французам в Рагузу.

– Передайте генералу Молитору, что с часу на час в бухте высадятся русские. Наши крепости окружают черногорцы Негоша.

Но было поздно. С ходу россияне взяли на абордаж французскую двадцатипушечную шебеку. На следующий день крепость спустила австрийский флаг.

Ликующие толпы жителей встречали на берегу русских матросов. Которцы обнимали русских моряков, предлагали вино и фрукты, женщины кидали им под ноги цветы. В центре города русские и черногорцы смешались воедино. На высокий помост вышел в воинском облачении, с крестом митрополит Петр Негош. Все затихли.

– Сокровенные пожелания наши сбылись! – неслась над головами то ли торжественная речь, то ли проникновенная проповедь. – Наши русские братья соединяются с нами в братской общности. Пусть никогда эта великая минута не исчезнет из нашей памяти! Раньше чем я освящу наши знамена, клянитесь защищать их, наших братьев, до последней капли крови!

Мгновенно вся площадь ответила:

– Клянемся!

На всех крепостях заступили русские караулы и затрепетали Андреевские флаги.

Сенявин спешил в первую гавань русских кораблей на Адриатике.

Узнав о прибытии адмирала в Которскую бухту, на берегу собралась тысячная толпа которцев и черногорцев. Едва шлюпка Сенявина подошла к пристани, раздались сотни ружейных выстрелов одновременно, нарядные которцы преподнесли Сенявину адрес. Сотни жителей потрясали ружьями, клялись биться насмерть вместе с русскими братьями. В сопровождении Негоша и депутатов адмирал прошел в городской магистрат, где ему оказали торжественный прием. Депутаты и Негош просили Сенявина разрешить принимать на службу в свои войска которцев, если возможно – помочь им порохом и патронами. Осторожно спросили, каков налог установит адмирал в пользу России? Которцы без торговли не могут существовать.

Сенявин ответил:

– В наши полки и на корабли принимать на службу всех жителей, кто пожелает. Порох и патроны вашему войску отпустим по нужде, сколь потребно. – Сенявин улыбнулся. – Касательно обложения на пользу России, такого устанавливать не собираюсь, обратив все на пользу жителей. Более того, русская эскадра берет под Покровительство вашу торговлю. Я разрешаю поднять наш флаг на купеческих судах Котор.

Петр Негош взволнованно обратился к Сенявину:

– Ваше превосходительство, – начал он, – которцы безмерно рады таким привилегиям, и мы поставляем для содействия вам шесть тысяч воинов и тридцать вооруженных судов.

Они пришли очень кстати. Легкие суда которцев оказались незаменимыми на мелководье и многочисленных прибрежных проливах у берегов Далмации. Успех следовало развивать.

Вдоль побережья на север тянулись острова, занятые французами. Первым из них был Корчула.

– Должно пресечь все действия французов в Адриатике и утвердить на море превосходство русского флота, – наставлял Сенявин капитан-командора Белли. Адмирал оставлял здесь три линейных корабля, два фрегата, другие суда. – Предпримите штурм неприятеля на островах Корчула и Хвар.

В отряд Белли Сенявин включил корабль «Ярослав».

– Взяв крепость на островах, мы установим блокаду французов в Далмации, – сказал Сенявин, когда Белли склонился над картой. – Подле Рогозницы, как видите, – адмирал прочертил линию карандашом, – гряда островов разорвана, и французы, несомненно, устремятся сюда.

Для атаки Белли выделил «Ярослав» и придал ему для поддержки бриг «Летун». В полдень 29 марта «Ярослав» лег в дрейф на рейде Корчулы. Остальные корабли держались поодаль.

Французы первыми открыли огонь. Ядра упали с недолетом. «Ярослав» приблизился на пушечный выстрел и дал залп всем бортом. Крепость на время замолчала. Для прицельного огня следовало стать на якорь. Несколько раз капитан 2-го ранга Митьков отдавал якорь. Однако «из-за худости грунта и свежего ветра» якорь не держал, и «Ярослав» к вечеру отнесло далеко от острова. Митьков собрал офицеров.

– Завтра на рассвете пошлем к французам парламентера. Ежели не капитулируют, высадим десант. Четыре десятка солдат и полсотни матросов, на барказ взять пушку. – Митьков обвел взглядом офицеров. – С десантом пойдут три офицера. Охотников прошу остаться.

Поздно вечером, после ужина, в каюту Митькова постучал Андрей Лазарев. На корабле он временно исполнял обязанности констебля на второй батарейной палубе, где не хватало офицеров.

– Господин капитан второго ранга, дозвольте мне завтра идти в десант?

Лазарев был у командира на хорошем счету, но Митьков покачал головой.

– Похвальна ваша охота, гардемарин, токмо охотников уже намного больше потребного. Да и годы ваши еще юные под пулями рисковать. Успеете накланяться и пулям и ядрам.

Едва рассвело, «Ярослав» подошел ближе к острову, спустили шлюпку. Митьков послал на берег парламентера-мичмана с белым флагом.

– Передайте коменданту, ежели капитулирует, жизнь всем служителям и офицерам ручаюсь сохранить.

Шлюпка на берегу не задержалась.

– Комендант заносчив, не желает вести переговоры, – доложил мичман.

Митьков передал сигнальщикам:

– Командиру брига «Летун» занять диспозицию по плану. По сигналу открыть огонь, а десанту начать погрузку.

Сигнальщики не успели набрать сигнал, как показались два корабля и шхуна.

– По корме подходят «Азия», «Елена» и шхуна «Экспедиция»! – крикнули с марса.

Командор Белли блокировал крепость с севера. Тем временем с обоих бортов «Ярослава» началась погрузка на барказ и шлюпки. Через час бриг открыл шквальный огонь, десант направился к берегу.

Почти одновременно сверкнули жерла ста пушек двух кораблей и шхуны. Град ядер обрушился на крепостные бастионы. Десант тем временем приближался к берегу. Французский комендант не стал дожидаться второго залпа и выкинул белый флаг. Корабли прекратили огонь, Белли принял капитуляцию. В плен сдались восемь офицеров, более двухсот пятидесяти солдат. У пристани сдалась трехмачтовая требака с двенадцатью пушками. Командор распорядился поднять над островом российский флаг. Белли, несколько упоенный успехом, решил сразу взять соседний остров Хвар, но здесь ждало его разочарование…

Спустя две недели Сенявин слушал его доклад.

– Овладев Корчулой, я тут же приказал поднять на крепости русский флаг и повелел привести жителей к присяге на верность императору, – несколько выспренно начал Белли, но Сенявин остановил его:

– Позвольте, а жители вас об этом просили сами?

– Мне думалось, что это не столь важно, – несколько растерянно ответил Белли, – наши войска принудили силой сдать крепость…

– Принудили французов, а не далматинцев, – укоризненно покачал головой Сенявин, – среди них немало иных вероисповеданий, кроме православных.

Помолчав, Белли рассказал, что, оставив на Корчуле дюжину солдат, он двинулся к острову Хвар. Два дня штормило, а накануне французский генерал Молитор прислал в крепость большое подкрепление. Пять дней корабли бомбардировали бастионы, но высаженный десант не смог взять крепость. На кораблях кончалась вода и провиант, и Белли снял осаду крепости. Выслушав доклад, адмирал заметил:

– Как вы доложили, ваши подчиненные сражались храбро и умело. Однако на Корчуле вы оставили ничтожно малое войско, и французы отбили эту крепость. На Хваре же надобно было вначале разведать, сколь войска в крепости. Я полагаю, там их не меньше тысячи. Вашему десанту сие явно было не под силу. На берегу следовало поставить батарею крупного калибра. Небольшие ядра стены не тронули, а лишь жителям урон нанесли. – Сенявин выговаривал не сердясь, доброжелательно. – И последнее. Должно всегда иметь наготове гребные суда, дабы вовремя снять десант без потерь.

Спустя неделю флагман преподал урок успешного взятия Корчулы.

В конце апреля Сенявин на «Селафаиле» с кораблем «Петр» и фрегатом «Автроил» со стороны моря атаковал крепость и взял ее без единого выстрела. Французы в панике бежали на рагузинский берег. С ходу вновь овладев крепостью, адмирал поднял на ней русский флаг лишь по просьбе жителей. Он предоставил им полное самоуправление, освободил от всех налогов. На доброе к ним отношение далматинцы обязались защищать остров от французов вместе с русскими.

Спустя два дня Андрей Лазарев только заступил на вахту, как услышал доклад сигнальщиков:

– На зюйде «Азия» и «Ярослав»!

Северный ветер затруднял маневр, и только к вечеру отряд Белли отдал якоря на рейде Корчулы.

Утром, сменившись с вахты, Андрей попросил у командира шлюпку и сходил на «Ярослав». Для Алексея встреча оказалась неожиданной. Он беспробудно отсыпался в каюте после недельной болтанки в море. Проснувшись, взахлеб пересказывал брату подробности взятия Корчулы. Выслушав, Андрей усмехнулся:

– Однако ваш Белли проморгал-таки остров.

Алексей с легким сердцем пропустил колкость брата.

– А я и сам чуть было в десант не отправился, командир не пустил.

– Еще что придумал, – рассердился Андрей, – рыб захотел кормить?

А сам поразмыслил: «Надобно его к себе забрать».

Через два дня «Автроил» ушел с отрядом Сенявина в Котор. Адмирал решил отбить у французов Дубровник. Однако с наступлением пришлось повременить. Русские моряки обосновались в Адриатике, видимо, прочно, и это давно вызывало нервозность в Париже. Эскадра Сенявина блокировала французские войска на побережье Далмации. Кроме того, русские корабли перерезали торговые и военные коммуникации в Адриатике.

– Император требует немедленно закрыть все австрийские порты для русских судов и впредь не пускать их туда, – потребовали в Париже.

Австрия уступила без раздумий. Из Вены поскакали гонцы во все морские порты – Наполеон повелевает удалить все русские суда и не пускать их, применяя даже оружие.

В это самое время Сенявин отправил в крейсерство линейный корабль «Елену» и фрегат «Венус». Теперь которские торговые суда, плававшие с разрешения Сенявина под русским флагом, без опаски шли в Триест. А французские купцы в Венеции и Истрии всполошились – за две недели отряд капитана 2-го ранга Быченского захватил немало французских судов с ценными товарами на миллион талеров.

Но в середине мая Сенявин получил тревожное донесение Быченского из Триеста – «Австрийцы грозят пленить все суда под российским флагом». Получив донесение, адмирал поднял флаг на «Селафаиле» и с тремя кораблями направился в Триест. Он приказал командиру корабля подойти вплотную к крепости:

– Отдавайте якорь в пистолетном выстреле от крепостных пушек. – Адмирал знал, что комендант генерал Цах запретил военным кораблям подходить ближе чем на пушечный выстрел. Пускай поразмышляет. К тому же выяснилось – австрийцы задержали которские суда и не отпускают их.

Не успели стать на якорь, как на борт поднялся офицер Цаха:

– По повелению императора генерал просит вас отойти от крепости на пушечный выстрел, иначе, – пояснил офицер, – мы вынуждены будем открыть огонь.

Сенявин, улыбаясь, ответил коротко:

– Стреляйте! Я увижу, где ваши ядра упадут, и стану еще ближе.

Смущенный ответом, офицер поспешил уехать.

Наступила ночь. Палубы кораблей осветились фонарями. Команды не спали. У заряженных пушек стояли канониры с зажженными фитилями, вокруг кораблей выставили дозорные шлюпки…

Утром Цах прислал своего адъютанта с письмом. Французы, мол, требуют удаления русской эскадры, иначе они грозят занять город войсками.

«Положение ваше затруднительно, – написал в ответ Сенявин, – а мое не оставляет мне ни малейшего повода колебаться в выборе. С долгом моим и с силою, какую вы здесь видите, не сообразно допустить унижать флаг, за что ответственность моя слишком велика, ибо сие касается чести и должного уважения к моему Отечеству».

С ответом Цах явно не спешил, а поздно ночью из Котор пришли тревожные вести: французы заняли соседний Дубровник, сосредоточивают войска и скрытно готовятся наступать на Котор.

Сенявин задумался. Задержись он в Триесте, и все может обернуться бедой.

На рассвете доложили о прибытии австрийских офицеров, посланных Цахом.

– Проси, – кивнул адъютанту Сенявин.

Он принял их стоя, давая понять, что разговор будет коротким.

– Генерал еще раз просит вас, господин адмирал, покинуть порт ради дружбы наших августейших монархов, – передали парламентеры.

– Мой выбор сделан, – твердо ответил Сенявин. – И вот последнее мое требование: если спустя час, – он посмотрел на часы, – не будут возвращены суда которцев, вами задержанные, то силою возьму не только свои, но и все ваши, сколько их есть в гавани и в море. Будьте уверены, спустя час я начну военные действия. Однако чтобы сего не произошло, прошу оскорбления чести российскому флагу не чинить, поднять его на всех которских судах и не препятствовать им ни в чем.

Внушение подействовало. Не прошло и часа, как на всех которских судах раздались возгласы «Виват!». Расправляемые ветром, над ними затрепетали российские флаги.

В тот же день отряд Сенявина ушел в Котор. Оттуда пришли известия, что генерал Лористон занял Дубровник и двигается к югу. Сенявин решил оттеснить генерала.

Французы, продвигаясь вдоль моря, пока не испытывали забот, но 5 июня 1805 года они впервые были биты.

Общий штурм начался в два часа дня. Пять часов при поддержке корабельной артиллерии с переменным успехом шло сражение в горах и на побережье. Артиллерийская атака кораблей порта, в которой участвовал «Автроил», закончилась успешно. Десант моряков выбил французов с верфи, захватил морской арсенал. Только что Рожнов доложил, что пленил более двадцати вооруженных судов и десятки требак и лодок.

Наконец французы не выдержали натиска. «Таким образом, – вспоминал участник битвы офицер В. Броневский[41]41
  См.: Броневский В. «Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год», Спб.,1818.


[Закрыть], – преоборя укрепления, природою устроенные, и, несмотря на картечи, коими искусственно хотели отразить хитрые храбрых, французы уступали одну за другою три своих линии и батареи, оные защищавшие. Русский штык и дерзость черногорцев повсюду торжествовали… Одержана достославная победа над неприятелем превосходным, предводимым искусным генералом Лористоном, и укрепленная неприступная гора Баргат над Рагузою занята».

Одержав первую победу, Сенявин, не расслабляясь, развивал успех на суше и на море. К концу кампании 1806 года русские моряки установили прочное господство на море и встали надежным заслоном на пути наполеоновских войск в Далмации. Не раз били французов в стычках на море и помогали войскам на берегу «Ярослав» и «Автроил». Но всегда порознь, в разных местах.

Новый, 1807 год братья Лазаревы встречали вместе, на борту фрегата «Автроил». Разместились они в одной каюте, командовали на соседних мачтах. В свободное время эту неразлучную пару можно было видеть за чтением в укромном уголке, а на фрегате таких закоулков сотни. В хорошую погоду, днем ли, ночью, на ходу под парусами или на якоре, Андрей практиковал корабельных гардемарин в мореходной астрономии и навигации. Вообще к наукам Андрей питал пристрастие. Еще при выпуске из корпуса и производстве в мичманы «за отличные успехи в науках пожалован секстаном»[42]42
  Секстан (секстант) – в морском деле астрономический угломерный инструмент, применяемый в мореходной и авиационной астрономии.


[Закрыть]. И вот от Адмиралтейств-коллегии совсем недавно опять получил «за обучение гардемарин наукам секстан при похвальном листе».

Глядя на брата, постепенно втягивался в разные изыскания по сложным мореходным предметам и Алексей…

Обстановка на Адриатике в начале 1807 года резко изменилась. Сразу после Рождества пришло сообщение о начале войны с турками[43]43
  Русско-турецкая война 1806–1812 гг. была начата турками с целью вернуть бывшие территории в Северном Причерноморье и на Кавказе. Окончилась Бухарестским миром.


[Закрыть]. Сенявину предписывалось с эскадрой направиться в Эгейское море, атаковать турецкий флот в Дарданеллах. Теперь адмиралу противостояли два противника на двух театрах. В Адриатике – французы, у Дарданелл – турки.

Сенявин оставил для операций против французов отряд под командой капитана-командора Баратынского, а сам в начале февраля отправился с эскадрой в Эгейское море.

«Автроил» вошел в состав отряда Баратынского, и фрегату пришлось пройти испытания накануне ухода эскадры.

В первых числах февраля фрегат послали разведать укрепления крепости Сплит на Далматинском побережье.

Под покровом ночи фрегат с потушенными огнями подошел к крепости. В предрассветной дымке обозначились крепостные и береговые батареи. Неожиданно ветер стих, и гигантские волны зыби медленно дрейфовали «Автроил» к берегу. На фрегате давно сыграли тревогу, и у заряженных пушек дымились фитили. Первыми открыли огонь береговые батареи. Переложив руль на борт, командир фрегата капитан-лейтенант Бизюкин сумел подвернуть корабль, и шестнадцать бортовых пушек заставили замолчать береговую батарею. Тем временем из-за мыса вывернулись две канонерские лодки и устремились в атаке на «Автроил». И тут наконец-то паруса стали наполняться ветром, и фрегат, лениво переваливаясь на волнах зыби, развернулся навстречу канонеркам. Противник не ожидал такого маневра, и канонерки оказались по обоим бортам «Автроила». Теперь успех дела зависел от сноровки канониров.

Но мастерства русским артиллеристам еще со времен Федора Ушакова занимать не приходилось. Не успели канонерки навести свои орудия, как борта «Автроила» окутались пороховым дымом. Три десятка ядер обрушились на французов. Канонерки развернулись и бросились наутек, а вслед им прогремел еще один залп.

После ухода эскадры «Автроил» крейсировал с другими кораблями отряда вдоль побережья, охраняли которские бухты и острова от французов, огневыми шквалами сдерживали оккупантов, то и дело ущемлявших далматинцев. Там, где они властвовали, с жителей брали непомерные, тягостные налоги, конфисковали без всякого повода имущество, всячески притесняли население. Особое озлобление у французов вызывали симпатии далматинцев к русским. За это они старались «всеми ужасами военного самовластия унизить дух храброго народа, мера терпения его исполнилась, и славяне поклялись погибнуть или свергнуть тягостное для них иго».

Далматинцы на оккупированном побережье тайно сговорились и послали ходатаев к Баратынскому.

В конце апреля на Корчулу пришла шхуна с посланцами.

– Наш народ сплочен общим желанием прогнать вражью силу, – сказал седовласый далматинец, – и соединиться с нашей матерью-Россией. Мы готовы выступить хоть завтра, но просим вашей помощи. Одним нам не управиться.

Баратынский задумался. Не раз слышал он на берегу в Которе и других местах о возмущении среди жителей. Однако после ухода Сенявина в Которе осталось мало войск.

– Друзья, мы всегда были с вами, поможем и на этот раз. Но больше пяти – семи сотен нам не потянуть.

– Спасибо и на этом, – поклонился старик.

Через несколько дней, погрузив на транспорта шесть рот егерей, Баратынский ушел в Корчулу.

Далматинцы рассчитывали выступить недели через две, однако непредвиденный случай ускорил события. По дороге в порт Сплит крестьяне одной деревни убили курьера, который вел себя заносчиво. В отместку французы расстреляли несколько крестьян и сожгли деревню. В соседних деревнях ударили в набат, и далматинцы с яростью напали на мелкие отряды французов, рассеянные по побережью, и истребили их. Генерал Мармон не заставил себя ждать. Карательный отряд в несколько тысяч солдат двинулся на повстанцев «с мечом мщения, расстреливая попавшихся в плен и предавая селения огню».

В середине мая у Баратынского с просьбой о помощи появился взволнованный иеромонах Спиридоний, связной повстанцев.

– Еще раз обещаю вам, отче, всю возможную помощь и покровительство государя нашего. Однако сей же час мы не вольны.

Капитан-командор вышел с монахом на шканцы и показал на топ-мачты, где штормовой ветер трепал вымпел.

– Глядите, отче, – ветер дует нордовый, как говорят моряки, мордотык. Наберитесь терпения. Как только ветер переменится, тотчас снимемся с якоря, пойдем к Брачу и дальше к вашему войску.

Скоро ветер переменился, и отряд, в том числе и фрегат «Автроил», вышел на помощь восставшим. И как раз вовремя…

Хорошо вооруженные регулярные французские войска рассеяли повстанцев и прижали их к берегу.

«При появлении российских кораблей, – описывал это событие мичман Владимир Броневский, – патриоты ободрились, собрались и 25 мая напали на французов. Как сражение происходило у морского берега, то эскадра снялась с якоря, приблизилась к оному и сильным картечным огнем принудила неприятеля отступить и заключиться в крепость. 26-го недалеко от Спалатры (Сплита. – Ред.) высажено было на берег 5 рот солдат и несколько матросов. Французы скоро появились на высотах в таком превосходном числе с двух сторон, что войска наши вместе с 1500 далматцев возвратились на суда. Хотя неприятель, рассыпавшись в каменьях, вознамерился препятствовать возвращению, но, поражаемый ядрами и картечью с близ оставленных судов и вооруженных барказов, скоро отступил с видимою потерею».

Генерал Мармон имел большое превосходство, однако не рискнул начать наступление на юг к Боко-ди-Которо. Впрочем, спустя всего три месяца он войдет в этот город без единого выстрела. По повелению Александра I.

В ту же самую пору эскадра Сенявина славно начала кампанию против турок. Англичане оказались плохими союзниками. Невзирая на обязательства, преследуя свои выгоды, адмирал Дукворт отказался действовать совместно с русской эскадрой, атаковать турок в Дарданеллах и взять Константинополь. Он поспешно увел свои корабли в Египет.

Несмотря на недостаток сил, Сенявин успешно блокировал Дарданеллы, приступом овладел сильной крепостью на острове Тенедос и жаждал сразиться в море с турками. Капудан-паша Сеид-али всячески уклонялся от встречи, но все же Сенявину удалось выманить его из проливов.

10 мая 1807 года эскадра одержала явную победу над турками у Дарданелл. Разгневанный неудачей Сеид-али казнил своего вице-адмирала и двух капитанов.

Спустя месяц с небольшим неподалеку от Афонской горы эскадра под командой Сенявина наголову разгромила превосходящий ее турецкий флот. Перед сражением Сенявин обратился к морякам:

– Надеюсь, что каждый сын отечества потщится выполнить долг свой славным образом.

Успех был полный: турки потеряли восемь судов, русские – ни одного.

Среди взятых в плен оказался турецкий адмирал Бекир-бей. В бою погиб офицер редкой отваги, командир линейного корабля капитан 1-го ранга Дмитрий Лукин.

Увы, плодам своей победы российские моряки радовались недолго, а принесенные ими жертвы оказались тщетными.

Тильзитский мир[44]44
  Тильзитский мир – заключен 25 июня 1805 г., по нему Россия соглашалась на создание Варшавского герцогства и присоединялась к континентальной блокаде. Был оформлен также наступательный и оборонительный союз России с Францией.


[Закрыть] перечеркнул все славные деяния эскадры Сенявина в Средиземном море.

Секретные статьи договора с Наполеоном гласили:

«Статья первая. Российские войска сдадут французским войскам землю, известную под именем Котор. Статья вторая. Семь островов поступят в полную собственность и обладание его величества императора Наполеона».

Как частенько бывало во времена правления Александра I и как верно потом заметил его внучатый племянник великий князь Николай Михайлович Романов:

«…опять русскому солдату-крестьянину пришлось своей кровью обагрить пол-Европы. Ту же ошибку отца в союзе с Австрией в борьбе с Бонапартом совершил и Александр. Никаких существенных интересов России не было затронуто, одно чувство тщеславия заставило принимать решения, выгодные австрийцам и пруссакам и вредные для русского народа. Но аустерлицкий урок не пошел впрок, и снова на полях Прейсиш-Эйлау и Фридлянда совершились безумные бои под предводительством немца из Ганновера, Беннигсена[45]45
  Беннигсен Леонтий Леонтиевич (1745–1826) – граф, генерал от кавалерии, в 1807 г. командовал армией в войне с Францией, был разбит под Фридландом. В Отечественной войне в августе – ноябре 1812 г. руководил Главным штабом, был уволен за интриги против М. И. Кутузова.


[Закрыть], кончившиеся ни в чью пользу и даже не спасшие от позора поражения под Иеной и Аустерлицем Пруссию и Гогенцоллернов. Русские воины должны были спасать от насилия Наполеона именно тех, которые впоследствии породнились с русским императорским домом и так долго и упорно вмешивались в нашу политику… Русские люди проливали свою кровь, достигая часто блестящих результатов, а перья дипломатов отнимали в один миг все то, что завоевал наш землепашец».

В начале сентября русская эскадра пришла на Корфу.