Текст книги "Русские Украйны. Завоевания Великой Империи"

Автор книги: Иван Черников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Новый генерал-губернатор Кавказа князь А. И. Барятинский в 1858 г. захватил Ведено – укрепленную резиденцию Шамиля в западном Дагестане. Русские, продвигаясь вперед, проводили дороги и строили форты при всех выходах из долин. Покоряя одни племена за другими, каратели принудили имама запереться в Гунибе – почти недоступном ауле. Затем, 25 августа 1859 г., после ожесточенной борьбы, Гуниб пал, а Шамиль с 4 сотнями мюридов сдался князю Барятинскому. Пленного имама с семьей поселили в российской глубинке, в Калуге.

Затем пришел черед абхазов и черкесов. С 1859 по 1862 г. карательные экспедиции следовали одна за другой. Они обычно сопровождались набегами, поджогами деревень и следовавшим затем, более или менее искренним, изъявлением горцами покорности. Чтобы закрыть эту брешь на русской границе, пришлось занять страну полностью. Казачьи станицы продвигались в глубину долин, а горцы оттеснялись в равнины. В 1862 г. джигитам назначили новые земли на Кубани и в окрестностях Пятигорска. Но, возбуждаемые нашептываниями турецких тайных агентов и уверенные, что султан их примет радушно, многие горцы предпочли эмигрировать в Оттоманскую империю.

С 1862 по 1864 г. около 300 000 абхазов покинули свои поля, которые тотчас же заняли крестьяне – русские переселенцы, и казаки-станичники. В 1864 г. эмиграция абхазов прошла столь внезапно, что пришельцы пришли на все готовое. Им оставалось лишь собрать жатву с полей, засеянных абхазами, которые в это время тысячами гибли в турецких портах Анатолии от тифа и голода.

Завоевание Кавказа закончилось сдачей Шамиля и эмиграцией абхазцев. Блокада и карательные экспедиции заставили Россию держать на Кавказе 120 000 армию. В промежуток времени между окончательным миром с Персией (1828) и взятием в плен Шамиля (1859) Кавказская война поглощала большую часть сил и средств, выделяемых русским правительством для завоевания Азии.

Пока имам с семьей пребывал в Калуге, дела у горцев пошли совсем плохо. Мятежи в Имеретии, Мингрел ии и Абхазии были подавлены, а победы над акушинцами, лезгинами и аварцами окончательно закрепили за Россией Дагестан. На Кавказе уже не приходилось больше подавлять восстаний, за исключением нескольких местных волнений, вызванных попыткой навязать горцам обязательную воинскую повинность. Поэтому в феврале 1869 г. пленному имаму разрешили отправиться паломником в Мекку, и в марте 1871 г. Шамиль умер на родине пророка Магомета в Медине!

В других землях Кавказа, покоренных уже давно, русская колонизация усиливалась путем выделения больших владений офицерам, сановникам[20]20
  Это утверждение автора не находит документального подтверждения.


[Закрыть] и переселением сюда русских сектантов (молокан и духоборов) и немецких менонитов с юга России. Однако настоящая русификация началась с 1870 г. после проведения железных дорог, эксплуатации виноградников и минеральных богатств Кавказа.

Единственно заслуживающие внимания военные действия прошли во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и привели к аннексии Лазистана, а также части турецкой Армении с портом Батумом и крепостью Каре. При этом их стратегическое использование ограничивалось международным правом. Так, Батум, объявленный свободным портом, оставался неукрепленным вплоть до 1885 г., когда император Александр III порвал соглашения, принятые в Берлине. После этого Батум, окруженный фортами, стал военной базой для возможного продвижения русских в Малую Азию.

После этого история Кавказа свелась, главным образом, к реформам управления, экономики и ассимиляции местного населения. Главное изменение в управлении краем заключалось в том, что провинции Кавказа, представлявшие собой до того времени нечто вроде автономных пашалыков Турции, фактически стали губерниями России. Само собой разумеется, что они продолжали значительно отличаться от внутренних губерний деталями административной системы. Можно сказать, что Петербург не сомневался в своём положении на Кавказе. Мусульмане, ставшие русскими подданными, – одни шииты, другие сунниты – не отличались сплоченностью и фанатизмом.

Для элиты горцев открылись двери русской армии и администрации. Многие из них, воспитанные в Петербурге и служившие в гвардии, стали полицейскими приставами или даже выдающимися офицерами. Среди них особенно выдвинулся генерал Алиханов, аварец по происхождению, один из известных покорителей Туркестана и сын Али-хана – одного из сподвижников Шамиля. Искусный и отважный офицер, Алиханов блестяще провел политические переговоры в Мерве, проявив много инициативы, ума и личной храбрости. И лишь благодаря его исключительному влиянию на местную знать в феврале 1883 г. удалось без крови присоединить Мервский оазис к России.

А в тяжкое время Первой русской революции 1905 г. генерал Алиханов служил военным губернатором Кутаисской области. Энергично пытаясь остановить развал государственного аппарата на окраине империи, Алиханов пережил 8 покушений на его жизнь, но 5 июля 1907 г. погиб вместе с семьей от взрыва двух бомб.

Россия нашла в христианах Кавказа надежную опору. Сваны, осетины и даже грузины под влиянием школы, церкви или службы в армии начали ассимилироваться с господствовавшим народом. Для армян это, несомненно, проходило более медленно. Эти энергичные, умные и образованные люди, господствовавшие в экономической жизни городов, глубоко привязанные к своим обычаям и национальным традициям, оказывали русификации такое сильное сопротивление, что его не удалось сломить даже многими указами Александра III. Однако, несмотря на это, армянские школы все-таки удалось русифицировать. Кроме того, правительство присвоило себе право выбора армянского патриарха (католикоса). Наконец, большинство армянских чиновников, весьма многочисленных на Кавказе, перевели внутрь империи. Но исторический опыт показал бесперспективность этих мер.

Наконец, ассимиляция проводилась заселением русских колонистов. Так, в обезлюдевшей Абхазии Военное ведомство основало казачьи станицы. Но эта официальная миграция из-за невежества и безответственности чиновников, зачастую селивших людей в нездоровых местах, недостатка инициативы и средств у самих колонистов дала незначительные результаты. Свободные колонии имели больше успеха. Многие поселения немецких сектантов менонитов, русских молокан или духоборов заметно процветали. Однако эти вольные переселенцы сильно страдали при Александре III и Николае II от притеснений властей.

Но главным фактором русификации Кавказа, значительно большим всех стараний государства, стали экономические преобразования, совершившиеся за какие-то 20 лет. Так, в 1870 г. в Баку добывалось нефти только на несколько тысяч рублей, а в конце XIX в. русские нефтепродукты наводнили Европу и Азию. В Баку основали огромные заводы, куда переселилось множество европейских инженеров и рабочих. Кавказский перешеек во всю длину перерезала железная дорога Баку—Батум, которую позднее соединили с северной сетью Кавказа (Баку—Петровск). Вдоль железной дороги, как на севере, так и на юге Кавказа, появились заводы и началась эксплуатация рудников. В то же время разведение сельскохозяйственных культур, особенно винограда, достигло нового подъема.

Игрой Бакланов

Один из знаменитых героев Кавказских войн, донец станицы Гугнинской Бакланов Яков Петрович родился 15 марта 1809 г. в семье полкового хорунжего, выслужившегося из рядовых до полковника. В 16 лет Яков начал службу в полку отца урядником. В 1828 г., уже хорунжим, Бакланов воевал в Европейской Турции, показав себя столь храбрым офицером, что за излишнюю пылкость отец его не раз «дубасил по спине нагайкой», как вспоминал впоследствии сам Яков Петрович.

В 1846 г. Бакланов, став командиром 20-го казачьего полка на Кавказе, нашел его не в блестящем состоянии: грязные, оборванные казаки на истощенных лошадях, с плохим вооружением. Яков Петрович прежде всего собрал свой полк, привел его в порядок и стал учить. В те времена о тактических занятиях с офицерами никто еще не думал, Бакланов собирал у себя офицеров «на чашку чая» и здесь, за разложенной картой Кавказа, вел беседы о войне. Затем он устроил у себя в полку особую учебную сотню, в которой готовил инструкторов на весь полк. Кроме того, в каждой сотне Яков Петрович организовал особые команды пластунов, саперов и ракетчиков.

От обороны, которой держались его предшественники, Бакланов перешел к энергичному наступлению. Верные чеченцы. – проводники и переводчики, вовремя предупреждали Якова Петровича о замыслах горцев, и он являлся к ним как снег на голову. Боклю, как звали Бакланова джигиты, был, по их мнению, сродни самому шайтану, и потому имя ему среди чеченцев было Даджал, то есть дьявол. Казак знал об этом и всячески старался укрепить горцев в той мысли, что ему помогает «нечистая сила».

Мобильность казаков Бакланова, их энергия, искусство маскировки и умение оценить обстановку были изумительны. Особо отличились донцы Даджал а в феврале 1850 г. в набеге отряда генерала Майделя на Гайтемировские ворота, за что Бакланов получил чин полковника. 14 марта 1850 г. в бою у Умахан-Юрта Якова Петровича ранили. Узнав о том, горцы быстро собрали громадную орду для нападения на посты русских, но грозный Боклю, превозмогая страшную боль, ночью на 25 марта лично повел войска и разбил джигитов, бежавших в паническом ужасе, уверенных, что имеют дело с самим чертом, которого и пули не берут.

В 1850 г. станичники 20-го полка получили долгожданную «льготу» и готовились к возвращению на родной Дон. Но Бакланов стал так необходим для Кавказской линии, что князь Воронцов писал о нем военному министру: «Этот человек дорог нам за свою выдающуюся храбрость, свой сведущий ум, за военные способности, знание мест и страх, который он внушил неприятелю; сам Шамиль уже упрекает своих наибов за страх, питаемый ими к Бакланову».

Письма Воронцова всеподданнейше доложили государю, уважившему просьбу, и в июне 1850 г. на смену 20-му прибыл 17-й Донской казачий полк, поступивший под начальство Бакланова. С Яковым Петровичем добровольно перешли в 17-й полк многие штаб– и обер-офицеры, урядники и рядовые казаки, быстро обучившие вновь прибывших донцов.

В 1851 г. Бакланова вызвали в крепость Грозную для участия в летнем походе князя Барятинского. Здесь ему поручили всю конницу отряда (23 сотни). Рейд провели блестяще, и за него Бакланов получил орден Владимира 3-й степени. Вскоре после того Даджалу лично пришлось отразить джигитов, пытавшихся отбить стада, пасшиеся у Куринского. Чеченцы напали так внезапно, что Бакланов не успел одеться и появился перед полком в одной только бурке, одетой на голое тело, с шашкой через плечо. Такой вид донского богатыря навел на горцев панику, и они долго не решались угонять стада.

Популярность Якова Петровича росла не только на Кавказе, но и в глубине России, откуда с одной «оказией» он получил неизвестно от кого и откуда посылку. Когда ее вскрыли, в ней оказался черный шелковый значок с вышитой на нем белой «Адамовой головой» и с надписью вокруг нее: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь». Этот мрачный значок наводил ужас на чеченцев, Даджал с ним не расставался до конца жизни.

В 1852 г. Бакланова наградили Георгиевским крестом 4-й степени. При рубке просеки через Качкалыковский хребет Якову Петровичу пришлось вступить в оригинальное единоборство со знаменитым стрелком Джанемом, который хвастался, что убьет Боклю, когда тот выедет руководить работами и станет на своем высоком кургане. Лазутчик сообщил это Бакланову в присутствии офицеров его полка, и Яков Петрович решил испытать судьбу. В обычное время он выехал на курган, взял у ординарца штуцер и стал ждать.

Вскоре за хребтом мелькнула папаха Джанема и грянул выстрел. На этот раз Джанем промахнулся. Вторая его пуля пробила край полушубка Бакланова. Затем из-за гребня показался испуганный своей неудачей стрелок, Бакланов пулей в лоб уложил его на месте. Когда станичник повернул коня и стал спускаться с кургана, войска, наблюдавшие этот оригинальный поединок, приветствовали его громовым «ура!».

Сами джигиты оглашали воздух неистовыми криками «якши Боклю!». В 1852 г. за отличия в делах против горцев Бакланова произвели в генерал-майоры с оставлением командиром 17-го полка. В следующем году Яков Петрович выполнял особые поручения главного начальника Кавказских войск и командовал всей кавалерией левого фланга Кавказской линии. В 1855 г. казачья конница Бакланова геройски воевала под Карсом.

Когда в 1863 г. вспыхнуло польское восстание, Бакланов во главе 12 казачьих полков поступил в распоряжение М. Н. Муравьева. Страшная молва предшествовала приезду его в Литву. В военных действиях против повстанцев участвовать не пришлось. Все знали о набегах Даджала на Кавказе и боялись жестокости с его стороны. Но в лице Боклю население получило хотя сурового, но справедливого начальника. На перекладных, без всякого конвоя, Яков Петрович объехал край, изучая настроение людей, и подолгу с ними беседовал. Тишина и спокойствие воцарились в его районе.

Бакланов иногда рисковал не исполнять приказы сурового Муравьева о конфискации имений повстанцев. Заботясь о справедливости, Яков Петрович упрямо учреждал опеки над малолетними наследниками сосланных в Сибирь, сохраняя за ними земли. Генерала по этому поводу вызвали в Вильно для объяснений. Разговор был длинный. В конце его Бакланов сказал: «Я моему государю, России и вам, моему прямому начальнику, был и буду верен, но в помыслах моих было ослабить в районе моего отдела толки о русской свирепости». Муравьев и Бакланов расстались мирно. Последние годы Бакланов прожил в Петербурге, и 18 октября 1873 г. его не стало.

Яков Петрович умер в бедности и похоронен за счет Донского войска в Петербурге, в Новодевичьем монастыре. Над могилой Бакланова на добровольные пожертвования поставлен памятник, изображающий скалу, на которую брошены бурка и папаха, из-под папахи выдвинут черный «баклановский» значок. Имя Бакланова присвоено 17-му Донскому казачьему полку. Высочайшим приказом 21 июня 1909 г. полку этому велено иметь полковой значок по образцу того, который всюду сопровождал Бакланова. Станица Гугнинская переименована в Баклановскую, могила доблестного героя перенесена в Новочеркасск. Троицкий проспект в Новочеркасске назван Баклановским. В Донском императора Александра III кадетском корпусе учреждена стипендия имени генерала Бакланова. Кроме того, в память отличной стрельбы Бакланова установлен розыгрыш ежегодно специальных «Баклановских» призов за стрельбу из винтовок для офицеров и нижних чинов. Про Бакланова сложено на Дону много песен.

Глава 11
Защитники морских рубежей Отечества

К середине XIX в. в Европе началось массовое производство паровых машин, нарезной артиллерии и броненосных кораблей. Теперь мощь страны стала зависеть от её способности осваивать новые технологии.[21]21
  Это явление наблюдалось и гораздо раньше в истории цивилизации.


[Закрыть] Хотя в те давние времена русская элита и считала себя европейской, однако на приход грозного века пара она вначале смотрела высокомерно.

К этому времени во флоте России служили 50 линейных кораблей против 85 в английском, 45 во французском и 17 в турецком флотах. То есть Россия уступала по морской мощи только Англии и Франции. И моряки исправно радовали императора на «высочайших» смотрах, когда на Большом Кронштадтском рейде мрачно высились борта гигантов, а горизонт затягивало дымом от залпов сотен салютующих орудий.

Линейный корабль Черноморского флота «Париж», 1849 г.

^{130 пушек, основные размерения 63,7 х 17,63 м, затоплен в Севастополе в 1855 г. Реконструкция И. И. Черникова}

Между тем в Англии и Франции на линейные корабли и фрегаты уже ставили паровые машины, но в России традиционно не спешили. Пароходные заводы в Николаеве и Кронштадте, заложенные в 1847 г., строились медленно. Из-за нехватки инженеров-механиков машинами на кораблях зачастую управляли иностранцы. Средства на строительство и переоборудование в винтовые линейных кораблей и фрегатов правительство России выделило только в 1851–1854 гг., причем машины для них пришлось заказать в Англии.

В июле 1853 г. прошли маневры британского флота. Впервые в истории здесь участвовала эскадра винтовых кораблей: 6 линейных, 2 фрегата, 4 корвета и 6 колесных пароходо-фрегатов. В показательном бою паровые корабли уверенно взяли верх над парусными. Однако официальная печать Петербурга, несмотря на то что эти маневры носили демонстративный и угрожающий характер – ведь под «разгромленной» парусной эскадрой подразумевалась русская – отозвалась о маневрах довольно пренебрежительно, а мощь флота России мерила в верстах диспозиции кораблей на Кронштадтском рейде. Естественно, что после таких самобытных оценок мало у кого возникало желание втягиваться в дискуссии о значении духовно-нравственного воспитания моряков при использовании противником современных технологий.

И когда осенью 1853 г. эскадра адмирала П. С. Нахимова уничтожила морские силы Турции на рейде Синопа, это сражение, став «лебединой песней» парусного флота России, послужило поводом для вступления в войну Англии и Франции на стороне Турции, так как в Европе Синоп считали не сражением, а разбоем. Последовавшие затем грозные события показали технологическое и нравственное превосходство европейцев.

Линейный корабль Черноморского флота «Императрица Мария», 1853 г.

^{90 пушек, основные размерения 60,96 х 17,27 м, затоплен в Севастополе в 1855 г. Реконструкция И. И. Черникова}

Не прошло и полгода, как империя уже оказалась втянутой в войну с коалицией двух сильнейших держав, располагавших самым мощным в мире паровым флотом линейных кораблей, который они и продемонстрировали на Черном море в 1854 г. Поэтому русским пришлось затопить свои корабли в Севастопольской бухте, а артиллерию свезти на берег – так оно надёжней.[22]22
  Здесь автор искажает исторические факты, становясь на позиции советских экстремистов 20-х гг. XX в., так как в XIX в. сражение при Синопе «разбоем» никто не считал, а уважаемый П. С. Нахимов не мог затопить корабли Черноморского флота, так как он ими не командовал. У англичан в 1854 г. на Черном море было всего два паровых линейных корабля.


[Закрыть]

Кроме этого, союзники удивили всех широким применением безрельсового механического транспорта в военных целях. Хорошо осведомленные о национальных особенностях основных русских бед, британцы предупредительно ввели в состав экспедиционного корпуса паровые тягачи, перевозившие боеприпасы из Балаклавских складов под Севастополь. Пыхтя и чавкая плицами по непролазной крымской грязи, они исправно таскали тяжелые обозы с боеприпасами для осадной артиллерии.

Эти грозные и быстротечные события деморализовали русское командование, а противник добился господства на Черном море и обеспечил себе успех в Крыму. Ну да Бог с ним – с Севастополем, когда враг уже угрожал столице нашей Родины – Петербургу. Ибо в те былинные времена этот стольный город значил для сердца русского больше, чем сейчас Москва. Так как именно здесь пребывала тогда элита нации, её административный ресурс.

Интересно отметить, что в составе флота вторжения союзников вошли под названием «Коссак» и «Тартор» («Казак» и «Татарин») заказанные ранее Россией винтовые корветы «Витязь» и «Воин», конфискованные правительством Англии.

Кроме винтовых кораблей в 1855 г. Франция применила против русских еще одну техническую новинку – паровые броненосные батареи. В это же время англичане начали строить корабли этого класса специально для Балтики, поэтому угроза вторжения сил союзников стала еще более реальной. Между тем отечественные производители опаздывали, и только в 1858 г. флот России пополнится десятью паровыми линейными кораблями и фрегатами.

Крымскую войну Россия проиграла. Этот позор надолго поколебал престиж великой державы, которой запретили иметь военный флот на Черном море. Трагические итоги войны показали значительное технологическое отставание России, которой через 50 лет пришлось столкнуться с Японией, только в 1853 г. прекратившей политику самоизоляции.

Винтовой фрегат Балтийского флота «Генерал-адмирал», построен в Нью-Йорке, 1858 г.

 ^{Водоизмещение 5669 т, основные размерения 92,96 х 16,67 м, 800 и. л.с., 70 пушек. Реконструкция И. И. Черникова}

Видимо лаская великодержавную спесь, русские исследователи о Синопской победе писали, как правило, в восторженных тонах! И только один из крупных морских теоретиков начала XX в., профессор Н. Л. Кладо, отметил: «Возвеличивая Синоп, мы пришли к Цусиме». Из современных исследователей эту оценку последнего сражения флотов парусной эпохи разделяет к. и. н., профессор Военно-морской академии, капитан 1-го ранга В. Д. Доценко.

Именно в Крымской войне проявилось неумение русских флотоводцев добиваться поставленных стратегических целей. Адмирал Нахимов являлся, несомненно, одаренным человеком, великолепным моряком, знатоком парусного вооружения, любимцем матросов. Но для флотоводца, согласитесь, этого мало.

О том, что после адмиралов Ф. Ф. Ушакова и Д. Н. Сенявина в России не оказалось прозорливого флотоводца, свидетельствуют запоздалый переход к строительству паровых кораблей и отсутствие четких тактических взглядов. Всякое проявление инициативы не по команде стало наказуемо. На флоте господствовали смотры и парады, живописно отраженные на картинах И. К. Айвазовского и А. П. Боголюбова.

Винтовой корабль Балтийского флота «Синоп», 1859 г.

^{128 пушек. Водоизмещение 5585 т, основные размерения 73,81 х 18,14 м, 800 и. л. с. Реконструкция И. И. Черникова}

Опыт войны и достижения техники позволили Франции в 1858–1859 гг. реализовать идею мореходного броненосца, создать 5600-тонный «Лa Глуар». На постройку этого деревянного броненосца Англия ответила постройкой в 1860 г. железного броненосного фрегата «Уорриор» водоизмещением более 9000 т. После этого Британия и Франция начали перестраивать свои паровые деревянные линейные корабли в броненосные фрегаты.

Технический прогресс и неудачи войны поставили вопрос о срочном строительстве русского оборонительного флота на Балтике, способного вести успешные боевые действия под прикрытием орудий приморских фортов.

В Петербурге с тревогой следили за бурным соперничеством при создании броненосцев Англии и Франции. Но единственными «броненосцами» России оставались 14 батарейных плотов, построенных в 1856 г. И только в 1861 г. к ним добавилась 270-тонная железная канонерка «Опыт», созданная на Петербургском заводе Карра и Макферсона и имевшая броневой бруствер для защиты единственного 196-мм орудия.

В конце 1861 г. Морскому министерству удалось получить средства для заказа в Англии первого броненосца – плавучей батареи «Первенец». На следующий год решили строить однотипную батарею в Петербурге, а заложенные ранее крупные деревянные паровые фрегаты «Севастополь» и «Петропавловск» достроить как мореходные броненосцы. И только в конце 1862 г. удалось получить средства на постройку третьей броненосной батареи в Петербурге.

Между тем за океаном назревали события, на которые в России тогда мало кто обратил должное внимание. Дело в том, что США в борьбе за свою независимость от Великобритании в начале XIX в. необычайно развили широко распространенный класс кораблей – фрегаты, которые по своей артиллерийской мощи превосходили даже линейные корабли Британии. Для этого янки постоянно увеличивали калибр своей корабельной артиллерии. Поэтому в морских сражениях, несмотря на мужество английских моряков, победа оставалась за американцами, уже в то время хорошо осознававшими значение народного образования, когда оборонный потенциал страны стал определяться не только количеством боевых машин, но и интеллектуальной мощью нации. При этом страна со всеобщим образованием получала неоспоримые преимущества перед противниками, где народные массы пребывали в состояния невежества и национальной спеси. Общественность США ясно понимала, что машины, сберегающие труд и сокращающие время производства, с таким же успехом можно применять и для военных целей, когда выстрел из громадного орудия, управляемого одним человеком при помощи паровых машин, мог затопить судно гораздо быстрее, чем часовая канонада из сотни орудий меньшего калибра, управляемых тысячью матросов.

Мятежники из южных штатов, отколовшихся от США весной 1861 г., думали так же, и в 1862 г. их броненосный фрегат «Мерримак» за несколько минут пустил на дно 2 фрегата США. После этого в Европе стало ясно, что участь линейных кораблей предрешена. С таким же успехом это бронированное чудовище могло уничтожить любой европейский 100-пушечный корабль, не способный долго противостоять разрывам снарядов его мощных бомбических пушек. Обнадеживало только то, что стратеги Старого Света заранее это предвидели, и не напрасно вкладывались деньги налогоплательщиков в создание броненосных фрегатов.

Однако северяне вскоре выставили совершенно новый тип броненосного башенного корабля, так называемый «Монитор». Эта неказистая по форме и небольшая по размерам посудина, которой шутники сначала дали презрительную кличку «Коробка из-под шляпы на плоту», имела низкий бронированный борт и две огромные пушки во вращаемой паром бронированной башне. В Европе все оцепенели, когда эта «консервная банка» с треском разбила страшного монстра мятежных штатов. Особенно шокированной оказалась Британия – владычица морей, которая в те времена заслуженно считалась единственной сверхдержавой мира.

После того как знаменитый бой на Хемптонском рейде морально уничтожил деревянные флоты Европы, британцы еще некоторое время надеялись отсидеться за океаном, полагая, что американская мощь никогда не достигнет их портов. Однако монитор «Миантономо» 5 июня вышел из Сент-Джонаи, пересек Атлантический океан и через 11 суток прибыл благополучно в британский порт Квинстоун.

Ознакомившись с кораблем, британцы поняли, с каким грозным противником им придется иметь дело, пушки которого одним залпом могли разбить борт любого броненосца Старого Света. И в то время когда американский монитор находился в водах Великобритании, англичане не осмелились послать в Вашингтон, для удовлетворения имперского честолюбия, свой новейший броненосный фрегат «Уорриор».

Броненосный фрегат Балтийского флота «Петропавловск», 1867 г.

 ^{Реконструкция И. И. Черникова}

Броненосный корабль «Петр Великий», 1876 г.

^{Водоизмещение 10 400 т, основные размерения 98,45 х 19,2 х 7,24 м. Суммарная мощность 2 паровых машин 8260 л.с., скорость хода 14,5 уз. Реконструкция И. И. Черникова}

В Европе началась мониторная лихорадка. Эти корабли строила и Россия, приступившая к обновлению оборудования казенных адмиралтейств Петербурга. Работа ускорилась в связи с угрозой войны с Англией, которая, поддержав польское восстание 1863 г., пыталась создать коалицию против России. В связи с этим, как и в 1854 г., на подступах к Кронштадту ожидалось появление противника, но на этот раз уже броненосного флота.

Для обороны столицы России в марте 1863 г. Морское министерство приняло «Мониторную кораблестроительную программу», предусматривавшую строительство 10 однобашенных броненосных лодок по образцу американских мониторов Эриксона и двухбашенной лодки «Смерч» системы английского капитана Кольза.

Постепенно выяснилось, что мореходность мониторов крайне ограниченна, и ажиотаж спал. Затем в странах Европы этот класс кораблей плавно перешел в броненосцы береговой обороны, и 9 марта 1864 г. в Санкт-Петербурге утвердили постройку новой серии броненосных кораблей усовершенствованных типов: 4 шестипушечных башенных батарей, 2 броненосных лодок и 2 небольших батарейных корветов. Из них только корветы проектировались как мореходные броненосцы. Полная же программа для обороны Кронштадта и «ближайших прибрежий» включала 41 броненосец. Однако, как и многие другие намерения Морского министерства, осуществить её не удалось.

Так как и в те былинные времена[23]23
  «Былинные времена» были несколько раньше, и говорить о них применительно к XIX в. представляется неуместным.


[Закрыть] боролись за самобытность русского языка, то, несмотря на одни и те же конструктивные особенности, называли этот класс кораблей по-разному: мониторы, затем – башенные канонерские лодки, частично – башенные фрегаты и, наконец, – броненосцы береговой обороны. Причем в мониторах непродолжительное время числился даже русская гордость – первый эскадренный броненосец «Петр Великий» (заказанный в 1868 г.), который первоначально так и назывался – монитор «Крейсер». Связано это было с тем, что само слово монитор звучало устрашающе для ненавистной Англии, а уж тем более крейсер – это вообще жуть и тоска зеленая для британской торговли. Таким образом, в сознании русских моряков причудливым образом сплелись два магических слова, которые подобно анаконде должны были удавить владычицу морей. Поэтому, чтобы не утруждать себя дальними морскими походами, предполагалось «Крейсеру» идти в их же порты и, подобно слону в посудной лавке, громить все подряд.

Так в конце 60-х годов XIX в. завершилось строительство русского оборонительного флота для Балтийского моря. Концепции оборонительного флота отвечали и первые броненосцы Черноморского флота – круглые в плане «Новгород» и «Вице-адмирал Попов», созданные по заданию и на средства Военного ведомства.

Монитор на стапель-палубе плавучего дока в Кронштадте, 1870 г.

Монитор «Смерч» таранит старую канонерку на учениях, 1872

Удачный выбор башенного типа броненосцев, вооруженных стальными нарезными орудиями образца 1867 г., обеспечил высокую эффективность оборонительного флота по сравнению с английским броненосным флотом конца 60-х – начала 70-х годов XIX в. Основу английского флота составляли батарейные и казематные броненосцы, вооруженные 229 мм орудиями, из которых только половина участвовала в бортовом залпе. Снаряды английского 229 мм орудия, заряжаемого с дула, на дистанции 5 кбт (1 кабельтов = 83 м) пробивали 140 мм броню, при толщине броневой защиты самих броненосных фрегатов от 114 до 229 мм. При этом 229 мм русский снаряд орудия образца 1867 г. пробивал 152 мм броню на дистанции 9 кбт. Поэтому в прибрежных водах башенные лодки являлись довольно серьезным противником более крупным и быстроходным английским рангоутным броненосцам, а башенные фрегаты имели даже определенные тактические преимущества.

Однако уже в середине 70-х годов в английском флоте появились броненосцы с 317 мм орудиями и 305–356 мм броней, а в 1881 г. в море вышел «Инфлексибл», вооруженный 406 мм пушками и защищенный 610 мм броневой цитаделью. Внедрение удлиненных орудий с нарезами прогрессивной крутизны в 80-х годах привело к окончательному устареванию артиллерийского вооружения русских кораблей береговой обороны. Несмотря на частичную модернизацию, броненосные батареи, башенные лодки и фрегаты в последнем десятилетии XIX в. по вооружению, защите и скорости не отвечали тактическим требованиям. Поэтому приказом по Морскому ведомству от 1 февраля 1892 г. все эти корабли перевели в класс броненосцев береговой обороны.