Текст книги "Русские Украйны. Завоевания Великой Империи"

Автор книги: Иван Черников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Перевозки по Сунгари обеспечивали крейсировавшие по реке 5 пароходов с орудиями и стрелками, а также пароходы, стоявшие у Муданцзяна и выше Харбина. Эти простые меры быстро восстановили спокойствие на Сунгари и возобновили бойкую торговлю.

Одновременно с Цицикаром войска Никольского отряда заняли Нингуту, и к 20 августа 1901 г. уже вся северная часть магистрали КВЖД находилась снова в русских руках. Для возвращения же южной части дороги надлежало овладеть её главными пунктами – Гирином и Мукденом. Наибольшие разрушения линия получила именно в районе Мукдена, где и ожидалось ожесточенное сопротивление хунхузов. Однако неожиданно пал Пекин, осажденный союзными войсками Англии, Германии, Франции и России. Это сразу повергло в шок цзянь-цзюней Маньчжурии, руководимых из столицы. Так что к концу августа китайские войска уходили от казаков почти без боя.

К началу наступления на Гирин в Северную Маньчжурию прибыли подкрепления из России и Сибири, так что у генерала Гродекова оказалось достаточно сил, чтобы сломить сопротивление в Гирине. Для взятия этого города из Цицикара, Нингуты и Харбина подошли 18 батальонов, 25 сотен казаков и 78 орудий, а в резерве этих войск в Харбине стояла 3-я стрелковая бригада (8 батальонов и 24 орудия). Кроме того, в состав этих войск входили 12 конных и 2 пешие сотни охранной стражи.

Отряд генерал-майора Орлова возвратился в Хайлар для охраны коммуникаций. А конный отряд генерал-майора Ренненкампфа (922 казаков и 6 орудий) 24 августа выступил из Цицикара к Гирину. Переправившись через Сунгари и заняв без боя город Бодунэ, а затем Кауньченцзы, казаки 9 сентября выступили к Гирину. Скорость движения станичников была так велика, что передовая сотня к утру следующего дня проскакала 128 км, при этом казаки совершили тяжелый переход через перевал Лаолинь и имели в это время стычку с неприятелем.

К Гирину передовой отряд в 150 казаков подошел рано утром 10 сентября, в 7 часов. Не доходя 20 км до города, станичники встретили на рассвете 490 китайских пехотинцев, которые без выстрела сложили оружие. Выехавший навстречу отряду парламентер согласился на сдачу города, но передал просьбу цзянь-цзюня, чтобы войска не вступали в город. На это генерал Ренненкампф ответил, что идущие сзади войска остановятся вне города, но передовой отряд в 150 человек войдет в город. Затем казаки в сопровождении парламентера рысью влетели в Гирин и заняли дом цзянь-цзюня. В тот же день станичники передали сообщение передовой части Никольского отряда, который, с генерал-майором Крыжановским во главе, находился в 85 км от Гирина. Оказалось, что еще накануне прибыл в город разъезд из этого отряда, привезший по приказу генерала Гродекова письмо к цзянь-цзюню от управлявшего Китаем князя Цина, предписывавшего прекратить сопротивление. И генерал Ренненкампф во главе своего авангарда 13 сентября 1900 г. выступил на соединение с конным отрядом в Дагушан. А Гирин в тот же день занял отряд генерала Крыжановского. И 18 сентября сюда же прибыл весь отряд генерала Айгустова.

После взятия Гирина военные действия в Северной Маньчжурии практически закончились. Далее казаки преследовали в дебрях шайки хунхузов.

После этого русские восстановили в Маньчжурии власть цзянь-цзюней, но без права командования войсками. Стычки войск с хунхузами продолжались и в 1901 г. Военные действия на севере Китая закончились 26 марта 1902 г., но русские оставались здесь гораздо дольше и выводились по мере возможности вплоть до конца 1903 г. В этой главе не рассматриваются бои в Южной Маньчжурии. Но следует отметить, что общие потери в Китае для русских оказались незначительными и за 2 года убитыми и ранеными не превысили 2000 человек.

Эти бои при подавлении восстания 1900 г. на севере Маньчжурии особо показали стратегическое значение Амура для обороны Дальнего Востока. Именно господство в бассейне этой великой реки позволило немногочисленным силам России контролировать не только Приамурье и Приморье, но и Северную Маньчжурию. Только достаточно мощный водный транспорт позволил Петербургу, при полном господстве Китая на суше, эффективно перебрасывать артиллерию, пехоту и снабжение по разветвленной системе рек Амурского бассейна, что и обеспечило успех русских операций в Маньчжурии.

Часть VI СОСЕДКА АМЕРИКА

На первый взгляд может показаться, что в этом разделе поднимаются вопросы, не имеющие прямого отношения к теме книги. Конечно, Северо-Американские Соединенные Штаты (в современном понятии США) нельзя считать «русской украйной». Однако история США и Аляски поучительна, так как позволяет узнать причины неудачной попытки русской колонизации Америки. Выше уже освещено продвижение русских в Сибирь, где всегда не хватало рабочих рук. В связи с этим к началу Русско-японской войны так и не удалось построить вторую колею Транссиба. Кроме того, дефицит рабочей силы стал одной из причин строительства военно-морской базы в Порт-Артуре. Полезно знать, как решали аналогичные проблемы американцы. Это – массовая эмиграция, механизация труда и широкое просвещение население. Кроме того, на опыте Великобритании можно ознакомиться с вопросами отношений центра и регионов при формировании политической нации из так называемых эмигрантов.

Раздел этот полезен также и тем, что США удалось реализовать амбиции мировой империи. Так что сейчас Великий Рим пребывает в Нью-Йорке.

Принято считать, что первые американцы (предки индейцев и эскимосов) пришли из Сибири 20–30 тысяч лет назад, преследуя зверей по льду Берингова пролива. Затем индейцы создали грандиозную цивилизацию, циклопические постройки которой поражают воображение до сих пор. Но сейчас США составляют часть европейской культуры. Еще в V в. до н. э. Англией владели кельты, затем в конце I в. н. э. значительную часть Британских островов оккупировал Рим.

Но в III в. жившие в устье Эльбы германские племена саксов, англов и ютов начали грабить города Британии, так что в 407 г. римлянам пришлось отозвать свои грозные легионы. Воинственные пришельцы застали здесь кельтов, заповедником которых оставалась еще в VI в. свободная Ирландия и Шотландия.

В VIII в. ирландцы впервые достигли Фарерских островов и Исландии. А в IX в. эти острова вторично открыли и колонизовали норманны. В 874 г. викинги открыли Исландию, в 982 г. – Гренландию, а в 985–995 гг. – Винланд (Северная Америка). Затем Америку вновь открыл итальянец Христофор Колумб в 1492 г.

И только в начале XVII в. казаки по следам охотников алеутов перебрались на Аляску, а в начале XIX в. русские поселились в Калифорнии.

Глава 1. Энография США

Америка действительно стала плавильным котлом наций. В XIX в. США часто и несправедливо называли англосаксонской республикой, хотя и саму Великобританию тогда населяли не только потомки англов и саксов, но и такие бесспорные кельты, как бритты, иры, валлийцы и галлы. Поэтому, быть может, кельты представлены в США даже сильнее, чем немцы. Так, в конце XIX в. здесь на 60 млн с лишним жителей насчитывалось всего только 18 млн англичан или их потомков. Как бы то ни было, американцы, столь разные по происхождению, стали народом новым, измененным скрещением, климатом и образом жизни, отличным от того, в котором жили их предки. Даже в жилах белого человека течет кровь француза и англичанина, ирландца и немца, испанца и скандинава, с примесью крови индейца и негра.

Первыми иммигрантами в Северной Америке стали французы. В 1562 г. гугенот Рибо основал колонию на юго-восточных берегах территории, названной им Флоридой, которую уже потом английские оккупанты переименовали в Каролину. До эпохи больших иммиграций XIX в. население Новой Англии состояло преимущественно из англосаксов, с незначительной примесью потомков шотландских и ирландских пресвитериан и наемных работников, набираемых где попало. Кроме того, из Африки ввозились негры, поэтому на борту одного и того же судна плыли свободные люди и невольники. Так готовилось столкновение, обагрившее кровью землю Америки в середине XIX в.

В бассейне Миссисипи и в областях, простирающихся до берегов Тихого океана, англосаксам предшествовали французы и испанцы. На берегах Великих озер французы и метисы основали там и сям несколько деревень. Всю английскую территорию атлантической покатости огромным полукругом оцепили пустынные земли, на которые Франция заявила свои права на основании редко разбросанных становищ, построенных её колонистами. По другую сторону бассейна Миссисипи, на побережье Техаса, в долинах Пекоса и Рио-Гранде, наконец, на берегах Калифорнии все белые оказались испанцами или креолами-кастильцами. И теперь еще обитатели Новой Мексики называют себя в большинстве потомками спутников Кортеса.

В те времена семьи пуритан Массачусетса, фермеры Коннектикута и соседних штатов были очень плодовиты. Поэтому отсюда в равнины запада двигался мощный поток людей. Даже легендарные походы полчищ Старого Света не сравнятся с этим свободным и мирным движением великой нации. Каким жалким зрелищем казалась в сравнении с этим переселением государственная колонизация Великобритании, контролируемая чиновниками, выбиравшими земли для переселенцев, регулировавшими заселение и сочинявшими законы против возможных уклонений будущих жителей! Известно, что в первой половине XIX в. треть белого населения Соединенных Штатов, то есть 8 млн человек, считались предками одной или нескольких из 4000 семейств пуританских колоний первой половины XVII в. Их влияние на судьбы Америки трудно переоценить. «Предки странники», без сомнения, были самодурами и фанатиками, но они всем рисковали не только для того, чтобы искать золото или обогащаться производством колониальных товаров, но и, прежде всего, чтобы завоевать себе свободу веровать, жить и управляться по-своему.

Великая эмиграция увлекла после окончания войн Наполеона авантюристов и обездоленных из Европы в Новый Свет, «обыкновенное убежище потерявших надежду», по выражению Сервантеса, изменила население Штатов. Немцы и ирландцы массами устремились за океан. Англичане переселялись прямо из метрополии или из Канады. Скандинавы, наконец, русские, итальянцы и португальцы изменили кровь пионеров Бостона.

В 1848 г. началась золотая лихорадка в Калифорнии, и к европейцам добавились мексиканцы, перуанцы, чилийцы и креолы. Канаки с Сандвичевых, тагалы с Филиппинских островов, малайцы из Зондского архипелага также вошли в эту смесь. И хотя китайцы и японцы обычно держались в стороне, однако и они способствовали смешению племен и рас, совершавшемуся здесь в колоссальных размерах.

Сыны Израиля, очень редкие в первое время иммиграции, стали в последние годы XIX в. одним из заметных и быстро растущих этносов. Вскоре уже в каждом городе имелась многочисленная колония евреев, немецких или русских. Мало того – как бы для дополнения этой пестроты тысячи цыган переселились в Новый Свет, чтобы продолжать там свою кочевую жизнь.

Жители Новой Англии, которых обычно называют янки (это прозвище первых английских колонистов, распространенное позднее на всех североамериканцев), до нашествия в их штаты ирландских и франко-канадских переселенцев считались самыми чистыми представителями так называемой англосаксонской расы. Янки всего более походили на англичан по манерам, традициям, обычаям, они постоянно демонстрировали сыновью привязанность к своей исторической родине и проявляли наибольшее уважение к драгоценному сокровищу общего языка. Но как ни сильны были узы кровного родства и симпатий, за три века, – под влиянием иной природы и образа жизни, в населении Новой Англии произошли разительные перемены.

Новые англичане интеллектуально и нравственно преобладали в США. Перечень американских писателей свидетельствует об этом. В применении науки к промышленности янки также занимали первые места. Однако они несколько пренебрежительно оставляли другим американцам важнейшую роль в грубой избирательной борьбе, в государственной и общественной службе. Тем не менее янки не раз решительно влияли на великие исторические события нации. Им США обязаны политической независимостью. Первое восстание против метрополии вспыхнуло в главном городе янки – Бостоне. Отвоевав себе свободу, они затем пошли освобождать своих соседей. Маленький северный штат Массачусетс один имел больше республиканских войск, чем все штаты юга вместе взятые. Точно так же нравственному влиянию Новой Англии США обязаны отменой рабства. Именно янки стали инициаторами двух великих национальных революций. Со временем, после заселения остальной страны и перемещения центров культуры, торговли и богатства, их влияние стало уменьшаться. Однако северные штаты все еще сохраняли косвенно свое лидерство в народном образовании, так как именно штаты Новой Англии снабжали остальной союз учителями и учительницами.

Подобно тому, как янки выделяли новые кланы в другие земли Соединенных Штатов, преимущественно на Запад, так же точно виргинцы заселили последовательно центральные штаты, Кентукки и Теннесси. Затем они колонизовали Замиссисипье. В конце XIX в. некоторые ученые утверждали, что от 8 до 10 млн жителей союза ведут свой род от виргинцев, хотя в самой Виргинии белое население составляло всего 1 млн человек. Но эта колонизация, по мнению некоторых историков Конфедерации, привела к оскудению основного ствола, убавила его физические силы и нравственную энергию. Уход молодых и деятельных членов общества, тогда как дома оставались слабые, больные, люди без инициативы, стал дестабилен для белой расы. Как бы то ни было, не могло быть и речи о вырождении потомков этих эмигрантов Виргинии, особенно живших в верхних долинах реки Теннесси и её притоков. Напротив, население Кентукки славилось своей красотой, силой и ловкостью.

Ирландцы в конце XIX в. еще выделялись в англо-американском обществе. После большого голода, постигшего Ирландию, началась массовая эмиграция оттуда за океан. Толпы несчастных, бежавших с проклятого острова, состояли почти исключительно из ирландцев-католиков, побуждаемых к единению верой и страданиями. В 1880 г., когда эмиграция достигла наибольших размеров, около 190 000 сынов Зеленого Эрина высадились в портах США.

К этому времени во всей заатлантической республике насчитывали 1 855 000 жителей, родившихся в Ирландии, и 4 529 000 – родившихся в Америке от отца-ирландца. Число живших в Америке уроженцев Зеленого острова превысило в два раза число островитян, оставшихся в метрополии. Любопытно, что ирландцы, почти все без исключения земледельцы у себя на родине, в США обычно меняли род занятий. В то время как немецкие крестьяне продолжали заниматься обработкой почвы и рассыпались по деревням и поселкам от побережья Атлантики до Миссисипи, ирландцы предпочитали оставаться в больших городах или их предместьях. Сначала они работали носильщиками, чернорабочими, грузчиками, землекопами, затем, скопив немного долларов, становились ремесленниками, подрядчиками, торговцами и, принимая горячее участие в политике, не упускали случая урвать кусок общественного пирога в виде доходного местечка.

Ирландские женщины нанимались служанками и со временем, через брак с земляками или с американцами, входили в свободное общество. Они также оставались, как правило, в городах. Так земледельческая Ирландия создала по другую сторону океана Ирландию городскую. Но этот новый Эрин мало-помалу терял свою силу. Обезлюдевшая метрополия посылала ему уже ежегодно лишь небольшой контингент новых переселенцев. Браки и деловой расчет растворяли ирландцев в англо-американском мире. А так как католицизм имеет в США последователей всякого языка и расы, религия перестала влиять на сохранение ирландской нации. Любопытно, но почти во всех частях союза ирландцы всегда становились на сторону защитников рабства, без сомнения, из ненависти к неграм, оспаривавшим у них работу. Во время Гражданской войны ирландцы Нью-Йорка и других больших городов Севера поощряли южан к их долгому и упорному сопротивлению.

Немцы в Соединенных Штатах распались на две совершенно различные части: потомков бывших наемников, привезенных во времена английского господства, и переселившихся добровольно с 1848 г. Почти вся первая волна иммиграции пришла из Швабии и долины Рейна. Когда Вильям Пенн в конце XVII в. купил у индейцев земли, ставшие впоследствии колониальной провинцией, затем штатом Пенсильвания, многие жители Рейна, крестьяне из Шварцвальда и Альп, пришли поселиться вокруг него. За этими пионерами последовали другие эмигранты, выросшие в тех же условиях крайней нищеты.

Очень многие из них шли пешком, побираясь, вдоль Рейна до Голландии, где нанимались на несколько лет к какому-нибудь капитану судна, который перепродавал их на рынках американского порта.

Что касается евреев, обычно причисляемых к немцам или русским, то общее число их в конце XIX в., вероятно, доходило до 500 000 человек, а их колонии, почти исключительно городские, быстро росли после усиления эмиграции из России.

В сравнении с ирландцами и немцами, другие европейцы в гораздо меньшей мере заселяли США. Колонисты, пришедшие из Франции, особенно в Нью-Йорк, Калифорнию и Луизиану, оказались крайне малочисленны (даже включая сюда потомков французских эмигрантов XVII в., более или менее смешавшихся с массой американского населения).

Скандинавские иммигранты (шведы, норвежцы, датчане и исландцы) стали относительно многочисленными в конце XIX в. Выходцы из этих стран прибавили очень ценную силу к земледельческому население холодных северных штатов Висконсин и Миннесота.

Также и итальянцы, до конца XIX в. направлявшиеся исключительно в Южную Америку, вскоре освоили дорогу на север континента, и их предприимчивость, страсть к наживе, крайняя умеренность в потребностях, легкость, с которой итальянцы акклиматизируются, делали их естественными колонистами для всех частей союза. Вскоре итальянцы везде захватили в свои руки розничную торговлю фруктами.

Но если белое население стало более или менее однородным, то остался другой, весьма значительный этнос, слияние с которым совершилось так слабо, что большинство американцев белой расы не могли думать о нём без ужаса. Это – африканцы, число которых в XIX в. достигало 7 или 8 млн, составляя девятую часть всего населения союза. Они пришли сюда не по своей воле, как большинство других иммигрантов.

Это – потомки невольников, привезенных работорговцами и продававшихся как рабочий скот. В своих первых экспедициях на берега Флориды и в Новую Мексику испанские завоеватели приводили с собой черных рабов.

Однако принцип «свободы и равенства всех людей» не отменил рабства чернокожих. Пенсильвания первая между старыми провинциями в 1780 г. отменила у себя рабство для детей, которые родятся после издания этого акта. Остальные штаты Севера один за другим последовали её примеру и даже приняли решение, что территория «Северо-запада» образует впоследствии несколько новых свободных штатов. В южных же штатах ничего не менялось, и торговля невольниками официально сохранялась до 1808 г. Но и после этого времени торговля эта продолжалась. До середины XIX в. на берега Флориды и Алабамы высаживались транспорты негров с острова Куба.

Различие законодательства и образа жизни в северных и рабовладельческих штатах, совпадая с территориальной границей, начертанной с востока на запад, вскоре придало вопросу о невольничестве политическое значение. Борьба в конгрессе стала непрерывной, и мало-помалу политиканы Юга, которые вначале еще стыдились открыто защищать рабство, стали более энергичными в своем сопротивлении и осмелели в нападении. В 1820 г. им удалось ввести в союз новый рабовладельческий штат Миссури. Представителям Севера приходилось уступать даже по вопросам внутреннего права. Так билль 1850 г. обеспечил 113 000 землевладельцам Юга возвращение их беглых невольников. Крепче сплоченные, чем их противники, более привыкшие командовать, помещики-плантаторы постоянно одерживали победы в законодательных прениях.

Однако вскоре ораторских и юридических триумфов южанам показалось мало, требовалось увеличить свои владения, чтобы устоять против экономически мощных общин Севера. После того как Франция и Испания уступили Луизиану и Флориду, эти два новых рабовладельческих штата, усилив политическое влияние плантаторов, помогли им завоевать Миссури. Затем экономическое вторжение, дипломатия и открытая война позволили рабовладельцам присоединить Техас. Но, несмотря на это, по промышленности и богатству южане значительно уступали северянам. Рабовладельцам ничего более не оставалось, как порвать политическую связь с союзом. Это означало только войну, но «рыцари Золотого Круга» уже давно готовились к ней. И, когда она вспыхнула, южане имели на своей стороне все преимущества нападающего.

В этих кровавых сражениях отличился донской казак Турчанинов Иван Васильевич (1822–1904). Этот станичник в 19 лет окончил Петербургское артиллерийское училище и в 24 года стал слушателем Академии Генерального штаба, которую окончил с отличием. Принимал участие в войне с Турцией и в 33 года за исключительные способности произведен императором Николаем I в полковники, с назначением начальником штаба Гвардейского корпуса.

Но перспективы блестящей карьеры и личного благополучия тускнели в сознании казака при виде произвола и бесправия, бытовавших в России, и висевших постоянной угрозой над родным Доном. Гнетущая безнадежность русской действительности и заманчивые либеральные идеи принудили его бросить всё и отправиться на поиски обетованной страны, где царил дух свободы и прогресса.

В 1856 г. Иван Васильевич вместе с женой оставил Россию, эмигрировал в США, обосновался в штате Иллинойс и стал работать инженером-топографом в железнодорожной компании. Джон Бэзил Турчин (имя, которое он носил после получения гражданства США) вскоре стал известен как горячий противник рабовладения. Естественно, что в начавшейся Гражданской войне полковник Турчин оказался на стороне северян и даже командовал 19-м Иллинойским полком, с которым выступил 12 июля 1861 г. на фронт.

Турчин удачно сочетал казачьи способы боевых действий с патриотизмом и идейностью американских солдат, военное воспитание которых он основывал на принятой у станичников строгой, но сознательной дисциплине. Таким образом удалось создать отличный по боеспособности полк. Для руководства подчиненными Турчин выпустил брошюру «Обучение бригады», которую приняли в военных кругах Севера как лучшее наставление по тактике полевой войны.

«Неистовый казак», как его прозвали сослуживцы, со славой шел в авангарде наступающей дивизии Митчела. Но во время одного удачного рейда по тылам противника его молодцы не устояли перед соблазном легкой наживы и разграбили город Афины. Под давлением некоторых начальников, которые, по словам газет того времени, «вероятно, завидовали успехам бешеного казака», командиру боевой группы войск генералу Бюлю пришлось отдать его под суд за нарушение уважения к личности и частной собственности.

Суд ограничился постановлением об увольнении Турчина из армии. Солдаты же негодовали, считая, что их командира, противника рабства, осудили именно рабовладельцы. К их радости, постановление суда осталось без выполнения. Более того, президент Линкольн произвел его в генерал-майоры и назначил командиром бригады.

Турчин вскоре заслужил новые лавры «маршем к океану», победами в сражениях при Чикамога (19–20 сентября) и на горном хребте Миссионери-Ридж (25 ноября 1863 г.). На этом участке фронта, имевшем решающее значение для всей кампании, он считался лучшим командиром.

Негры практически не принимали участия в Гражданской войне. Лишь около 300 000 чернокожих вступили добровольно или по принуждению в ряды войск северян. Впоследствии освобожденные, но не получившие земли, которая могла бы обеспечить им действительную независимость, негры оказались брошенными в жизненную борьбу без союзников. Им пришлось принять себе девизом выражение, вошедшее в поговорку на Юге: «Рой землю рылом, свинья, или умирай!»

В конце XIX в. чернокожие составляли лишь девятую часть населения США, но число их во многих местах равнялось или даже превышало белых. Примирение далеко не достигнуто, так как к различию социального положения присоединяются контраст цвета кожи и сохранившееся от прежнего времени взаимное озлобление.

В это же время американцы начали задумываться, не грозит ли их судьбе другой расовый вопрос. Часто стали толковать о китайцах, как будто предстояло настоящее нашествие желтых, готовых отнять у белых территорию, только что завоеванную у краснокожих. Вскоре в Сан-Франциско и во всех городах западного ската Скалистых гор китайцы, казалось, кишмя кишели в бедных кварталах, и каждый корабль с Дальнего Востока привозил оттуда сотни новых эмигрантов. Правда, успокаивало то, что эти кули не были свободными работниками. Их на грабительских условиях вербовали китайские компании. Поэтому китайцы почти все прибывали в США сильно задолжавшими. Большая часть их скудного заработка уходила на уплату, с кабальными процентами, издержек перевозки, к которым предусмотрительно прибавлялась плата за будущее обратное путешествие либо в живом состоянии, либо в красивом гробу.

Как бы то ни было, янки в конце XIX в. достигли такого могущества, что никакое другое государство мира уже не могло и думать мериться с ними. Почти без армии и располагая лишь второклассным военно-морским флотом, США не боялись наций с наилучшим образом организованными вооруженными силами. Янки могли себе позволить пренебрежительно относиться к обороне, зная, что никогда неприятельское нашествие не достигнет берегов Соединенных Штатов. Или, по крайней мере, что они сумеют отразить нападение.

История США поражает тем, что ранее этот континент, населенный звероловами, знавшими лишь самое примитивное земледелие, даже не считали принадлежащим к цивилизованному миру. Тем не менее в короткий срок нескольких поколений страна заняла первое место по росту населения и развитию промышленности. Что касается сознания своей силы, то американский народ обладает им в такой степени, что его правительство может позволять себе иногда злоупотреблять этим. Без сомнения, народ Соединенных Штатов, рост которого совершался такими изумительно быстрыми темпами, представляет собою смесь всех этнических элементов Европы. Но самое это смешение разных национальностей, а также различие среды и новые условия быта создали американцев как необычный и оригинальный тип людей.