Текст книги "Тегле"

Автор книги: Иван Афанасьев

Соавторы: Сергей Жданов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

В таксомоторе Кондрахин, держа поблизости камень, рискнул вновь применить свои ментальные способности. Он надеялся, что Теглегад, даже обнаружив астральный выброс, затруднится проследить его маршрут среди множества автомобилей. Для предпринятого им действия вполне хватало и двух минут.

Закрыв себя и таксомотор мыслезащитой, Кондрахин придал ей такую форму, которая позволяла установить мысленную связь с областями, лежащими вдоль берегов Немана. Нить его мыслей протянулась туда, отыскивая людей, о которых он знал только со слов Глузмана. Один – неподходящий, другой – не знает, третий… Третьего его мысль не обнаружила. То ли уехал, то ли – умер. Четвертый… Каким-то уголком сознания Кондрахин отметил, что его шофер нервно завертел головой. На дороге что-то происходило. Сзади громыхнуло, в зеркале заднего обзора отразилась вспышка пламени.

– Сворачивай при первой возможности!

Он успел получить ответ от четвертого своего полусобеседника. Полусобеседника – потому что Кондрахин использовал очень низкий уровень мысленной связи, такой низкий, что не всякий человек был способен даже осознать тот факт, что с ним вступили в контакт и о чем-то спросили. Человек давал ответ неосознанно. Это больше напоминало подслушивание, чем беседу, но Юрию было все равно, как его действие называется.

Теперь он знал, что ведуны отметили присутствие на Тегле сильного мастера, стремящегося к власти и разрушению. Его имени не знали, его мощь не позволяла противостоять ему в ментальных схватках, а обнаружить его физическое тело не удавалось. Зато теперь Кондрахин стало известно, через какие нити тащит Теглегад к пропасти всеобщего разрушения этот мир. Сплетение нитей находилось в Риме, а в центре паутины сидел, как насосавшийся крови паук, папа римский, Целестин Пятый.

Тем временем жизнь самого Юрия оказалась в руках водителя таксомотора. Обезумевшие водители встречных машин поочередно выскакивали на встречную полосу, выбирая себе цель для столкновения. Визжали тормоза, кричали в ужасе пешеходы, с лязгом сминался металл. Впереди них полыхнули пламенем автобус и пробивший его борт грузовик. Водитель таксомотора, защищенный Кондрахиным от воздействия Теглегада, сохранил трезвый рассудок. Он сумел увернуться от атакующего его в лоб автобуса – благо, широкие улицы позволяли такие маневры, – а затем направил машину в узкий переулок налево, пересекая встречное движение по команде своего пассажира.

Юрий обхватил руками камень. За долю секунды до этого он успел заметить, откуда действовал организовавший массовое столкновение враг и назвал адрес водителю. Но, как он и ожидал, его встретила ничем не примечательная пустая квартира. Выяснять, кто в ней живет, он не стал, продолжив свой путь в посольство Немецкого Союза. Невольно вспомнилось напутствие наставника, обещавшего, что на Тегле Юрия ждёт что-то вроде легкой прогулки. Что это – чудовищный просчёт Просветленных? Или они просто переоценивают возможности избанника демиургов? Существовал и третий вариант: Предначертанный враг обладал куда большей силой, чем это представлялось Алишеру.

Подчиненный его воле представитель провел его внутрь. Охранника Юрий обездвижил короткой командой, отданной правильно подобранным голосом. Интересовала его встреча с военным атташе, и он ее добился без промедления.

– Герр Пильзень, – немец коротко кивнул, – мне передали, что вы просите устроить Вам встречу с представителем военной разведки в Дрездене. Могу я поинтересоваться, чем вызвана такая необходимость?

– Я обладаю сведениями, что некое лицо, хранящее тайну своего имени, способно влиять на действия итальянского правительства и Святого Престола. Полагаю, разведке будет интересно, какие именно люди находятся под чужим влиянием и, самое главное, какие цели преследует это, не установленное пока, лицо.

Надежд на сотрудничество с немцами Юрий не питал. Он рассчитывал, раскрывая действия Теглегада то одной, то другой разведке, максимально осложнить его существование. Покинув посольство, где неуступчивый атташе в роскошной форме полковника внимательно выслушал все речи Кондрахина, не дав на его просьбу ни положительного, ни отрицательного ответа, он встретился с Глузманом на площади Северной Звезды. Над площадью возвышалась колоссальных размеров мечеть, еврей ждал Юрия возле входа. Проходящие мимо мусульмане, почти все в халатах, отводили от иудейского носа историка глаза в сторону.

– Странное место ты выбрал для встречи, Моисей.

– Так если бы я знал, что ты придешь в европейской одежде, мы встретились бы на Красной Площади.

– Мы можем до нее пешком прогуляться, если тут не очень далеко.

– Недалеко. Идем. Как устроился?

Вежливо поблагодарив, Юрий сообщил о своем визите в посольство.

– Я собираюсь дать ту же информацию в посольства Турции, Франции, Англии, Швеции. Чем больше компетентных людей заинтересуются и начнут копать, тем лучше.

– Зайдем ко мне в университет, я распечатаю твое письмо в нужном количестве экземпляров. Что же ты будешь сам ноги топать, раз для таких дел почту изобрели. Но ты хоть уверен, что в твоих сообщениях содержится зерно истины?

Они вышли на набережную, и Юрию открылась панорама Кремля. Немного иные стены, чуть иначе выглядят башни, украшенные двуглавым орлом и полумесяцем, но это он, Московский Кремль. Моисей перехватил его взгляд.

– Похож?

– Похож, – вздохнул Юрий, – а истины в моих сообщениях больше, чем мне бы хотелось. Спасибо, что направил меня к Зеерману. Толковый дядя, обещал помочь.

– Денег он тебе дал?

– Более чем достаточно. И обещал кредит в любой европейской столице.

Беседуя, они проследовали через Красную Площадь, ничем не напоминавшую свое земное подобие, и углубились в паутину переулков Китай-города. Юрий держал постоянную мыслезащиту, даже не зная, в какой степени она сможет помешать Теглегаду его обнаружить. Напечатав письма, с чем Моисей справился за несколько минут, они распрощались.

– Чутье говорит мне, что больше я тебя не увижу. Жаль, ты мне ничего про Землю не рассказал. Впрочем, и другие, кто знает о ней, тоже молчат. Лучше ли там люди живут?

– Прощай, Моисей. Ты мне помог, я тебе благодарен. А на Земле мировую войну предотвратить мы не смогли. Не первую, ни вторую.

Кондрахин вышел из университета, упреждая возможные вопросы историка. Никто не запрещал ему удовлетворять чужое любопытство, только Юрий не видел в этом смысла. Каждый мир – самостоятельный мир, и чужая история ничему не научит людей, который не извлекают уроков из собственной.

Письма опущены в ящик, все необходимое в дорогу собрано. На нем одежда шляхтича, в Вильно и Варшаве предупреждены о его возможном визите люди Зеермана. Задержавшись возле тумбы с афишами, Кондрахин вновь проверил астрал. По-прежнему никакой активности со стороны Теглегада не обнаруживалось. Юрий приложил усилие, выныривая в обычное состояние – и ничего не вышло. Что-то держало его в астрале, парализуя его зрение в обычном мире. Сейчас он прекрасно видел удаленные потоки энергии, но окружающий его на расстоянии нескольких шагов мир представлялся коричневой непрозрачной массой.

Юрий мгновенно сообразил, что против него применили специальный прием, пытаясь его задержать. Действительно, он мог идти в любом направлении – ноги слушались – но куда идти? Слева дорога с непрерывным потоком автомобилей, справа стена дома. Прямо перед ним – круглая тумба, а в нескольких шагах за нею – переулок, в котором незрячего пешехода сразу собьет автомобиль. Идти назад, не глядя, до следующего перекрестка? Зачем? Ясно же, что через несколько минут здесь окажется тот, кто ослепил его столь необычным образом. Слепой среди поспешно шагающих зрячих виден издалека.

"Сжать камень в ладони. Не помогает. Мыслезащита! Не получается, не могу замкнуть сферу. Тогда поищем, кто мешает. Ага, вот он. Неизвестный, не очень сильный. Просто выбрал самый удачный момент. А вот сейчас я тебя по нервным центрам пощелкаю, чтобы ты и удушье, и страх смерти ощутил". В образовавшемся контакте Юрий ощутил, что воздействующий на него мастер не стремится убить его или как-то навредить. Он всего лишь пытался его задержать. Поэтому Кондрахин в качестве ответного действия выбрал воздействие не повреждающее, позволяющее лишь освободиться от чужой воли.

Мастер астрала оказался парнем крепким. Больше минуты он держался, хотя Кондрахин не позволял ему дышать. А затем, когда их связь уже готова была разорваться, послал Кондрахину последний волевой импульс и освободил его из своей хватки. Последнее послание мастера новизной не отличалось. Он парализовал зрительные нервы Кондрахина, так что тот оставался слепым, хотя природа этой слепоты теперь была совершенно иной.

Время шло. Несомненно, уже неслась к застывшему возле афиши Кондрахину машина с соратниками неведомого мастера, а он все так же стоял неподвижно, настраиваясь на самовнушение, подготавливая свое сознание к восстановлению утраченной способности видеть. Проверка показала, что горное зрение, чья природа была совершенно иной, сохранилось. Юрий мог видеть асфальт под ногами и стены знаний. Видел он и многое иное, находящееся под асфальтом, но сейчас это было ни к чему.

Вслушиваясь в шаги прохожих, Кондрахин двинулся в сторону перекрестка. Людей он слышал, стены – видел. После того, как он завернул за угол, передвигаться стало легче. Редких прохожих он слышал издали, потому что в переулке меньше шумели машины. Приказ неведомого мастера его сознание преодолело, но зрение восстанавливалось постепенно. Пока что он видел только свет. Ему оставалось несколько секунд до восстановления ориентации, несколько шагов. И в этот момент на полном ходу Кондрахин врезался всем телом и лицом в деревянный забор.

То, что это дерево, он понял сразу. Камень или металл он увидел бы горным зрением, а вот дерево, как любая живая материя, пока была его восприятию недоступна. Горное зрение показывало – переулок уходил дальше. Обычное зрение, уже почти восстановившееся, утверждало – впереди забор из сплошных неструганных досок.

Юрий был вынужден повернуть назад. Он сразу понял, что свернувшая в переулок машина прибыла по его душу. Небольшой автобус, задернутые шторами окна, неброский серый цвет. Автобус остановился в двадцати шагах, из распахнувшейся дверцы выскочили трое, бросились к Кондрахину. Они остановились в пяти шагах, когда Юрий уже сделал первый легкий шаг в сторону, начиная боевой маневр и оценивая противника.

В глазах еще двоилось, лица он воспринимал нечетко, но характер движений сомнений не оставлял: перед ним мастера рукопашного боя, которым для задержания оружие не требовалось. Было, впрочем, и оружие. Сзади троицы мастеров в коротких обтягивающих куртках без карманов и шароварах стоял здоровенный детина в длинном кафтане вишневого цвета и таких же брюках, заправленных в высокие черные сапоги. На широком поясном ремне детины болталась здоровенная кобура, а в руках он держал легкий короткоствольный автомат. Дуло автомата смотрело точно на пупок Кондрахина.

Юрий понял, что шансов на победу у него практически нет. В честном бою его уложат, если не руками, так пулей. Тот, кто ослепил его несколько минут назад, вновь свершит это, стоит лишь Юрию попытаться нанести ментальный удар. К тому же, скорее всего, неведомый мастер мог не только лишать зрения. Наверняка в его арсенале имелись и другие приемы.

С Юрием произошло то, что считалось практически невозможным: ему противостояли одновременно равные или превосходящие его по силе бойцы и в физическом и в ментальном мире. Юрий огляделся. На его стороне переулка – стена трехэтажного дома. Окна первого этажа высоко, но он допрыгнет. Сзади – забор, который может скрыть его от прицельных выстрелов. Сбить детину ментальным ударом, закрыться камнем и прыгать через забор, не зная, что там?

Мимо автобуса пронесся длинный роскошный автомобиль, с визгом затормозивший на расстоянии локтя от спины одного из бойцов. Тот даже не шелохнулся. Юрий тоже ждал, полагая, что задержка в атаке против него не случайна. Возможно, ситуация могла разрешиться без применения силы. Из автомобиля медленно выбрался тощий лысый мужчина. Военная форма без знаков различия, висящий на груди большой серебряный крест, короткая бородка. Восстановившимся зрением Юрий увидел, что тощий с крестом принялся буравить его внимательными глазами.

Тем временем из автомобиля выбрался второй мужчина, с полумесяцем на груди, почти точная копия первого. Только на голове его сидела богатая меховая шапка, украшенная самоцветами, и нельзя было определить, остались ли еще на его голове волосы.

Лысый с крестом подошел к Юрию.

– Ты какой веры будешь, человече?

– Православный, – твердо ответил Кондрахин, припоминая, как на Тегле относились к атеистам.

– Тогда перекрестись, – ласково предложил лысый.

Юрий исполнил требуемое, и второй, что в шапке, обратился к лысому:

– Он твой, Дмитрий.

Лысый кивнул, не отрывая взгляда от Кондрахина. Детина с автоматом и трое рукобоев стояли недвижно, а мужчина в шапке пошел в автобус. Не дожидаясь, пока тот скроется в нем, лысый Дмитрий предложил Юрию:

– А поехали с нами, православный? Чаю попьем, о жизни потолкуем. Человек ты интересный, да и мы не лыком шиты. Время не зря потратишь, Юрий. Я ведь не ошибся, тебя так зовут?

Он улыбнулся, и Кондрахин понял – лысый Дмитрий сам мастер изрядный. Ослеплял Юрия восемь минут назад другой, но и Дмитрий, несомненно, мог многое. Прочесть его мысли было невозможно, а короткий, на долю мгновения взгляд в астрале показывал – защищен Дмитрий почти так же хорошо, как и сам Кондрахин. А вот рукобои и автоматчик защиту имели слабенькую, они могли закрыться только от чужих приказов, но не от чужой энергии.

– Можешь звать меня Юрой, не возражаю. Только я в гости под принуждением не езжу, ты уж прости, Дмитрий, воспитание не позволяет.

– Сторож ли я брату моему? – смиренно ответствовал Дмитрий, – Я пригласил тебя к себе, поелику невежливо напрашиваться в гости. Коль скоро ты меня к себе пригласить не хочешь, ибо догадываюсь я, что ты не москвич, остается нам беседовать здесь. Только я предпочел бы разговаривать в машине. Иноки, – он повернул голову в сторону автоматчика и рукобоев, – в автобусе подождут, а мы поговорим. Не надо, чтобы любопытствующие взоры запоминали мой, да и твой, образ.

"Да ведь он и его команда к властям не относятся, оттого и светиться лишний раз не хотят. Это не охранка, не полиция и не армия. Те бы не стали вести себя столь интеллигентно. Скорее тайная церковная стража, быть может, настолько тайная, что и сам патриарх о ней не ведает. Или при разбирательстве станет утверждать, что не ведает".

– Дмитрий, а кто у тебя там, в машине?

– Токмо водитель. Без него никак не выходит. Мне самому невместно за руль садиться. Но ты не опасайся – он за стеклом сидит и наших речей не услышит.

Юрий проверил – водитель казался обычным человеком. Как бы там ни было, принимая предложение, он не ухудшал своего положения. Дмитрий не казался достойным противником в рукопашном бою, а рукобои с автоматчиком мгновенно придти ему на помощь не смогут. Он кивнул и подождал, пока иноки не скроются в автобусе. Затем залез на заднее сиденье просторного автомобиля. "А ведь лучше, чем мерседесы Раунбаха, машина будет".

– Автомобиль бронированный? – спросил Кондрахин закрывавшего дверцу Дмитрия. Тот кивнул и спросил:

– На месте будем стоять или покатаемся по Москве?

Вопрос, на первый взгляд невинный, определял направление дальнейшей беседы. Если Юрий доверял своему собеседнику, стояние на месте казалось бессмысленным. Если нет, то ему было куда легче покинуть стоящий автомобиль, чем прыгать из него на ходу в случае столкновения с командой Дмитрия.

– Я тут недавно ехал по оживленной улице, и вдруг все встречные автомобили выехали на нашу сторону и пошли в лобовую атаку. Хорошо, водитель сумел вовремя отвернуть. Так что я ездить по Москве теперь побаиваюсь.

– Быть может, ты догадался, кто это свершил и где он находится?

Юрий сообщил, что знает, откуда действовал Теглегад и честно признал, что не знает ни имени своего врага, ни его сущности.

– Подозреваю, что этот адепт разрушения намеревается втянуть в назревающую войну как можно больше участников.

– Где он находился? – перебил его взбудораженный Дмитрий, – назови место!

Юрий сказал одно слово: "Рим", и Дмитрий, пробормотав: " Минутку", – откинулся на спинку сиденья, прикрыв глаза. Ясно было, что он отправляет мысленное сообщение. Справившись с этим за секунду, он вновь повернулся к Кондрахину.

– Вот, Юра, ты нам и сказал то, из-за чего мы так хотели с тобой поговорить. Нас давно интересует сие бесовское создание, и мы, наконец, найдем тех, кто ему помогает в Москве.

– Но квартира, откуда был послан сигнал для московских водителей, оказалась пуста. Я ее проверил немедленно, – сказал Кондрахин, поясняя свое утверждение в ответ на вопросительный взгляд Дмитрия.

Тот кивнул, показывая всем своим видом, что ничего иного он и не ожидал.

– Ты чем-то беса раздразнил, и он все проявления твоих усилий сразу замечает. Но мы можем покататься, если ты не возражаешь. Пока ты просто разговариваешь словами, как обычный человек, ты в безопасности.

После утвердительно кивка Кондрахина тощий лысый человек с крестом, всем своим видом изображая крайнее блаженство, приоткрыл перегородку и продиктовал водителю маршрут. Юрий мгновенно заметил, что автобус их сопровождать не стал.

– Я не хотел стоять на месте, чтобы не вызвать ненужного внимания, – Дмитрий погладил цепь, на которой висел крест, – мы для большинства обывателей не существуем, а тут такая роскошная машина в случайном переулке.

– Тогда почему бы Вам не пользоваться машиной попроще? И кто такие "мы"?

– Эх, человече! Любопытство кошку умертвило, слышал? Не спрашивай лишнего и тебе не придется столкнуться с ложью. А машина попроще ездит не столь быстро, и пули ее пробивают насквозь. Меня это не устраивает. Хочу предстать перед Всевышним, исполнив свою службу в этом мире полностью.

Мысли Юрия несколько изменили направление. Никаких своих тайн Дмитрий ему не раскроет, но не станет же он охранять чужие тайны? Скажем, тайны Святого Престола? Пока машина пробиралась по узким переулкам и второстепенным улицам, Юрий расспрашивал своего собеседника о делах Ватикана, и здесь его ожидания полностью оправдались. Дмитрий знал многое и, главное, он не сомневался, что действия многих кардиналов Рима направлялись непосредственно Теглегадом.

– Так ты полагаешь, что скоропостижная смерть Целестина Пятого нарушит планы бесовского отродья? Возможно, возможно… Но я тебя на это дело не благословляю и советами помогать не стану. Не гоже православному такой грех брать на душу.

– А если я нигилист? Тогда меня никакой грех не смутит.

– Ну, какой из тебя нигилист, – улыбнулся широкой улыбкой человек с крестом на груди, – поверь мне, нигилистом ты быть никак не можешь. Удивляешься? Я в свое время по нигилистам докторскую диссертацию защитил. Если излагать коротко, их всего три вида. Первые – со склонностью к служению врагу человечества. Эти поклоняются сатане, хулят церковь, никто из них не стал бы сражаться против бесовского отродья. Ты не из них, согласен, человече?

Юрий кивнул, мысленно припоминая знакомых нацистов и коммунистов там, на Земле, примеряя их к образу поклоняющихся сатане.

– Другие ближе к истинному пониманию Бога, но их сбили с толку лживыми речами, они поверили, что вера не в моде. А такие люди следят за модой и хотят не отстать. Их нигилизм рассыпается при первом же жизненном испытании. Ты не похож на человека, зависящего от моды, да и в серьезных схватках участвовать тебе приходилось, я уверен.

– А третий вид каков? – с интересом спросил Дмитрий.

– Третий вид редко встречается, – доктор теологии выпустил крест из пальцев, – это люди, добившиеся значительных успехов своим собственным трудом и талантом. Попадаются среди них такие, что впали в гордыню и считают Божий Промысел либо несуществующим, либо рядовым законом природы.

– Но раз они считают Божий Промысел существующим, то они уже не нигилисты? – попробовал возразить Юрий. Он как-то сразу понял, что относится к этой категории людей, и лысый Дмитрий очень быстро придет к такой же мысли. Следовало увести разговор с опасной темы.

– Приравнять Создателя к закону природы – это и есть нигилизм, даже худший, чем вообще отрицать его существование. В первом случае возникает соблазн использовать существование Творца для достижения собственных целей. Это такая мерзость, что о ней христианин и помыслить не может. А во втором случае нигилисту приходится искать обоснование всему сущему. Быть может, Всевышний в своей мудрости даст нигилисту на его неправедном пути спасительный знак.

– Прости, Дмитрий, я твои мысли плохо улавливаю. Диссертаций не писал, меня более приземленные проблемы волнуют. Почему бесовское отродье мою мысленную связь заметило, а твою – нет? Почему квартира к моему появлению была пуста; если он ожидал моего появления, то почему не оставил засады?

Кондрахину после рассуждений Дмитрия о нигилистах и творце сразу расхотелось продолжать беседу. Миры нашей Вселенной творил не Всевышний, существование которого Юрия просто не интересовало. Миры творились демиургами, которые существовали во вполне физическом смысле. Это знал каждый Вступивший-на-путь. Дмитрий, при несомненной ментальной мощи, к ним не относился, и в силу своей ограниченности был заведомо слабее Юрия.

Но, как к нему ни относись, лысый крестоносец владел знаниями и навыками, которых у Юрия не было. Делиться ими он не станет, гипнозом его тоже не возьмешь – искушен, нет сомнений. Заболтать или перехитрить доктора теологии – задача не для Юрия, его талантов на это не хватит. Запугать? Чем? Остается просто попросить о помощи – по-христиански.

– Бесовское отродье после любого вмешательства в ход событий немедленно удаляется с этого места. Такова его природа, я полагаю. Он просто исчезает в одном месте и появляется в другом. Расстояние для него значения не имеет. После своего исчезновения около часа бес ничем себя не проявляет.

Юрий истолковал поведение Теглегада иначе. Место, откуда эта сволочь осуществляла воздействие, мог засечь любой астральный мастер, и очень разумно было его немедленно покинуть. Видимо, мгновенное перемещение требовало изрядной подготовки и энергии, и после этого Теглегаду приходилось восстанавливать силы. Потому и на засаду сил у него не оставалось.

– Метки Нечистого на тебе не стоит, ее я бы сразу обнаружил. Да если бы бес поставил на тебе свою печать, он бы тебя мог найти в любой момент. Похоже, тот, о ком мы говорим, неплохо с тобой знаком. Тебе виднее, Юра, почему так. Расскажешь – помогу советом, нет – справляйся сам.

Собеседник Кондрахина расслабился, с безразличием глядя в окно. Дорога пошла на подъём, и панорама Москвы здешнего мира открылась во всей красе. Золото луковок православных храмов, синева куполов мечетей, белые иглы минаретов, решетчатые башни радиосвязи – и крыши. Зеленые, красные, чуть покатые и остроконечные, образующие ровные ряды и дерзко взлетающие вверх острыми пиками.

– Не доводилось раньше у нас бывать? – голос Дмитрия все так же источал мед. Казалось, этот благожелательный спутник готов решить все проблемы, помочь в любой беде. "Стоп. Это он меня начинает обрабатывать. Паузу выждал, да не просто выждал, а о деле поговорить немного позволил. Терпеливый".

Покачав головой, Юрий подобрал скучающе-просительную интонацию. Дескать, я тебя о чем-то прошу, но это лишь потому, что к слову пришлось. А так – не очень-то и надо.

– Лучше помоги мне в Риме. Инока пошли своего, опытного в мысленной связи, Ватикан знающего, такого, чтобы бесовского отродья не испугался. Да еще – добровольца.

– Инока, говоришь? – голос собеседника перестал источать мед, – способный к мысленной связи, да умеющий беса почувствовать? Такие умения иноку не по чину. А ты подумал, что произойдет, если со смертью Целестина Пятого окажется связан кто-то из Московского Ханства? А тем паче, человек из православного клира?

– Папу римского я трогать не стану. Усовестил ты меня, Дмитрий.

Юрий замолчал, предоставив инициативу разговора собеседнику. В его голове уже забрезжила туманная возможность определенной комбинации. "Теглегад, почувствовав мою активность в Риме, подумает в точности то, что и Дмитрий – что я явился убить Целестина Пятого, его главного подручного. Что он сделает? Явится во плоти или в теле приближенного к папе человека? А если за полчаса до того я его сумею принудить к перемещению, и при этом он будет знать, что папа подвержен угрозе? Не сочтет ли он нужным оказаться поближе к папе, в тщательно охраняемых покоях, но без сил и возможности внезапно исчезнуть?"

– Тогда что же ты задумал, Юрий? Помощь для чего?

– Ловушку я задумал для бесовского отродья. Целестин Пятый будет в ней одной из наживок…

Ночью Юрия разбудили. Внутренние часы подсказывали, что поезд находился между Вязьмой и Смоленском.

– Проверка документов. Господа пассажиры мужского пола, предъявите паспорта и иные документы.

Жандармы шли вдвоем, а сзади маячил не бросающийся в глаза субъект в гражданской одежде, внимательно за ними наблюдающий. Юрий глянул на них астральным зрением – приходилось рисковать, его паспорт был рассчитан на пограничный контроль, но не на проверку патрулем охранки – и заметил, что все они защищены от астрального воздействия. Субъект в гражданском немедленно почувствовал проявления ментальной активности, но не смог распознать ее источник.

Сосед по купе, сонно ворча, вытаскивал фальшивый паспорт. Кондрахин, немного побеседовавший с ним вчера, легко разузнал о нем все. Борис Нигодин, лейтенант-зенитчик, направлялся в Речь Посполитую под прикрытием гражданского паспорта на вымышленное имя. Большая часть его батареи и все орудия уже прибыли на место. Московское Ханство, не вмешиваясь явно в конфликт немцев с Речью Посполитой, укрепляло оборону союзников артиллерией, зенитками и истребителями. Военнослужащие Московского Ханства пользовались формой местного ополчения, а что касаемо русского языка, так он был родным для жителей многих восточных земель Речи Посполитой, и удивления вызвать не мог.

Коллегия охраны безопасности не знать об этом не могла. Что они станут делать, обнаружив фальшивый паспорт его соседа? Возможно, в таких паспортах имелся какой-то специальный знак, и охранка не проявит к нему интереса. Но паспорт господина Пильзеня их вполне мог заинтересовать. Нельзя было исключить и того, что именно Игнатия Пильзеня и ищут сейчас патрульные. Отделение Подорожного Приказа наверняка отчитывалось о выданных паспортах, прилагая документы, обосновывавшие такую выдачу. А Юрий употребил в качестве обоснования гипнотический приказ. Служащие, выписавшие ему паспорт, наверняка и сейчас считают, что действовали строго по правилам и ломают головы, куда же они задевали необходимые документы.

"Их могли и под гипнозом допросить. Коллегия Охраны Безопасности – далеко не земное НКВД, особой прыти местная охранка не проявляла. Но Теглегад вполне мог ее подстегнуть, подсказав при этом нужные действия. Ах, как неудачно получилось. Что же я в этом мире, как белая ворона, на каждом шагу попадаюсь – то Теглегаду, то местным мастерам астрала. Пока не пойму, в чем дело, в Рим лезть незачем, враз сгорю".

– Господин Пильзень, какое отделение Подорожного Приказа выдало Вам паспорт?

– Там же указано – то, что на улице Адмирала Орлова-Босфорского. С паспортом что-то не в порядке?

"Понятно, искали меня. И искали в поезде, направляющемся на запад. Хотя, если я по происхождению – мелкопоместный шляхтич из Мазурии, то все логично. Тогда почему патруль защищен от астральных воздействий? Нет, это не простая проверка. Ищут не шпиона и не жулика, ищут ведуна. И угораздил меня черт выйти сейчас в астрал! Теглегад наверняка меня засек. Теперь жди неприятностей. Сейчас стрелочник на первом разъезде состав в тупик отправит или на занятый путь".

– Секунду, господа охранники!

Юрий рванулся в тамбур, никем не преследуемый, и там повернул тормозной кран. Жандармы спокойно ждали его возвращения. Войдя вслед за ним в купе, субъект в гражданском закрыл за собой дверь.

– Выдавшие Вам паспорт служащие действовали с нарушением правил. Сейчас мы с Вами выйдем в Смоленске, Вы сообщите нам сведения о своей особе, мы запросим Москву телеграфом. После подтверждения сообщенных Вами сведений продолжите свой путь. Кажется, Вы направлялись в Менск? Заранее приношу извинения за задержку. Служба.

Тем временем поезд останавливался, в коридоре слышались встревоженные голоса, но вежливый субъект ничего этого как будто не замечал. Он безразлично взирал на Кондрахина близко посаженными светлыми глазами, стоя в полушаге от него в узком пространстве купе. За дверью стояли двое жандармов, более не озабоченных проверкой документов. На секунду возникла мысль, что эту ситуацию можно разрешить тремя быстрыми ударами.

Вырубить мгновенно патруль, тела положить в купе на полке, Нигодина, который вышел в коридор, ввести в транс – пусть спит до границы? Но тогда придется выйти из поезда в Смоленске. С тем же успехом можно выйти и вместе с патрулем – их вырубить он всегда успеет. Юрий не мог решить, что будет правильнее. Похоже, въехать в Речь Посполитую по своему нынешнему паспорту не получалось.

Мешал ему и неприятный субъект с близко посаженными глазами, стоящий молча в полушаге. Чего он ждал? Атаки Кондрахина, попытки подкупа, объяснений? И мысли не прочитаешь – закрыт, и в астрал лучше не выходить, это опасно. Поезд тем временем остановился. Послышались голоса за окном, на полотне дороги. Поездная бригада осматривала колеса вагона. В дверь купе постучали. Юрий открыл. На пороге появился проводник.

– Господа пассажиры, может, знаете, кто и зачем остановил поезд?

– Поезд остановил я. На ближайшей станции стрелочник постарается устроить крушение.

Кондрахин сказал это твердым голосом, не сводя глаз с вежливого субъекта. Тот, ничем не выказав удивления, обратился к проводнику:

– Слышали, что сказал господин Пильзень? Примите меры к предупреждению крушения.

Проводник мгновенно исчез, как будто его ветром сдуло. Вежливый субъект кивнул на нижнюю полку:

– Присядем, Игнатий Давтурович? Ваш сосед до Смоленска собирается посидеть у проводника. Чаю попить. А мы уж здесь время скоротаем.

Присели напротив друг друга, настороженно поглядывая на неразборчиво белеющие в полутьме лица.

– Если хотите спать, господин Пильзень, можете свет выключить. Я без него умею обходиться.