Текст книги "Тегле"

Автор книги: Иван Афанасьев

Соавторы: Сергей Жданов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– А без заложников нельзя обойтись? – с раздражением, которого он не скрывал, спросил Кондрахин. – Ведмедь не на курорт едет, а жизнью рискует. Добровольно, заметьте.

– А заложники не для Ведмедя нужны. Я, отпуская его в Рим, тоже рискую. Я понимаю, вам двоим мой риск кажется смешным, но для меня он столь же велик, как ваш – для вас. Надо мною тоже начальство имеется. Уничтожите вы картину – я на коне; не сможете – мне за многое ответить придется. Быть может, на этаж ниже перееду.

Кудеяр со злостью собрал все бумаги в папку и кинул ее в ящик стола.

Ночевал Кондрахин в гостинице. Перед сном прогулялся по Москве. Нет, перед ним был совершенно другой город, даром что назывался так же и говорили в нем по-русски. Международная конференция в Женеве закончилась провалом. Делегация Немецкого Союза покинула переговоры, обвинив остальных участников в антинемецких настроениях. Дошло до прямых оскорблений в адрес королевы Великобритании. Москвичи на улицах ожидали, что военные действия начнутся уже ночью.

Так и случилось. Слушая утренние новости, Кондрахин узнал, что Московское Ханство находится в состоянии войны с Немецким Союзом. Италия заявила о своем нейтралитете, Турция заявила, что сохранит нейтралитет, если в войну не вступит Балканский Союз. Швеция поддержала требования Немецкого Союза, объявив их справедливыми. Немецкие самолеты бомбили Варшаву и Краков, аэродромы и порты.

Кудеяр встретил Юрия в воротах.

– Война, заниматься тобой некогда. Ведмедя отпускаю в Рим. Вместе с моим человеком он будет проживать вот по этому адресу…

Господин Кудеяр показал бумажку с адресом, не выпуская ее из рук. Юрий кивнул, показывая, что запомнил.

– Ты в Рим как доберешься? Сам, или помочь?

– Мне сначала в Речь Посполитую нужно, в леса под Неманом. Можно меня с самолета с парашютом выбросить? Дальше я сам доберусь.

Кудеяр досадливо помотал головой:

– Война, ты же понимаешь. Могу дать тебе легкий двухместный самолет, но только ночью. Как ты найдешь в темноте нужное место…

– Найду, – прервал его Кондрахин, – и с парашютом прыгну. Ты только самолет обеспечь.

Спустя час он уже находился на подмосковном аэродроме. Пилот неодобрительно следил, как Юрий пальцем прокладывает по карте маршрут в сторону Немана.

– Точное место я найду, не волнуйся, мне темнота не помеха, – успокоил Кондрахин пилота, но тот мрачно сплюнул на землю.

– Темнота мне помеха. У меня не бомбардировщик, я ночью только по ориентирам летаю. По рекам, железным дорогам, населенным пунктам. Сейчас светомаскировка, все города и поселки без света. Едва я сверну от Днепра, как сразу потеряю ориентацию. А кружить возможности не будет, у моей машины топлива до Немана и назад в обрез.

Пришлось успокоить пилота, заявив, что в темноте он видит землю лучше любой кошки.

– Откуда ты такой умелый взялся, – недоверчиво пробурчал пилот.

– Это есть особо охраняемая государственная тайна, – произнес Юрий, приняв подобающий серьезный вид.

Пилот уже без возражений принял утверждение Кондрахина, что он заодно и мастер ночных парашютных прыжков на лес. Юрий, только что взявший из сознания пилота сведения о технике парашютирования, легко ответил на проверочные вопросы.

– Неделю назад на том холме, куда я собираюсь прыгать, случился одновременно смерч и пожар. Целых деревьев там не осталось, только обгорелые пни. Рядом с холмом – озеро. У берега мелко. Постараюсь приземлиться там.

– Разумно, – поддержал его пилот.

Вылетели еще засветло. Небольшой фанерный самолетик с открытой двухместной кабиной немилосердно трясло воздушными потоками. Когда землю укрыло сумерками, стало тише. Пилот не набирал высоты, держась над землей в трех сотнях метров. Промелькнул под крылом Днепр, и Юрию пришлось регулярно давать пилоту точное направление. Вот и священный холм. Тронув пилота за плечо, Юрий подал условленный знак, показывая на озеро. Пилот кивнул, вводя машину в медленный вираж, пока Юрий выбирался на крыло.

– Пошел! – крикнул пилот, и Юрий соскользнул с крыла, с небольшим запаздыванием дергая кольцо. Его встряхнуло, под ногами стремительно завертелся лес. Подтянув стропу, Кондрахин остановил вращение, целясь на край озера. Попасть на берег он не сумел, с громким всплеском плюхнувшись в воду. Пришлось окунуться с головой. Выйдя на берег, он смотал парашют и принялся выжимать одежду.

– Трихор, ты?

– Ярилка…, – прижал к себе женщину Кондрахин, испытывая ощущение возвращения домой, – живая. Кто здесь еще?

– Остог, ты его и раньше видел. А все другие пропали.

Ученик Радомысла смущенно стоял в отдалении. Кондрахин понял, что среди братства Увилбене Ласа он успел стать живой легендой. Ночевать его положили в шалаше на берегу озера. Здесь сосны уцелели, только хвои на них стало меньше.

– Спи спокойно, шалаш закрыт надежной защитой.

Утром последовал скудный завтрак: репа, сушеная рыба, щавель, травяной отвар и небольшие кусочки хлеба. При дневном свете Кондрахин смог оценить картину разгрома братства. Засыпанный золой холм покрывали обгорелые пеньки. Под ногами рассыпались не до конца прогоревшие древесные стволы. Две сломанные, но не тронутые огнем сосны закрывали навес, под которым с деловитым видом расхаживала Олкона. Юрий присел рядом с птицей.

– Трихор, Трихор! – прокричал ворон, прыгая к нему. Протянутый хлеб Олкона приняла. Рядом с Олконой Кондрахин почувствовал себя спокойно. Внезапно пришло ощущение громадности окружающего мира, в котором и этот холм, и Неман, и весь Тегле представлялись лишь пылинками. А он, Юрий, берущая из его рук пищу Олкона, молча стоящая позади Ярилка – они все были такими огромными, заключая в себе каждый целый бесконечный мир, невероятно сложный и прекрасный.

Глядя на Олкону, он видел другой мир, чтобы попасть в который, ему достаточно было сделать лишь небольшой шажок. И он знал, что отныне и навсегда способность сделать этот шаг останется в его власти. Трихор… Посвященный братства Увилбене Ласа, способный перемещаться в любой из миров земной грозди, в Розгор. Неподвластный действию пяти Печатей Розгора, потому что Олкона, одна из шести Печатей, дала ему свою силу и защиту.

Ощущение своей громадности и всесилия прошло. Олкона доела хлеб, отвернулась от Юрия, занявшись своими делами. Вставая, Юрий обратил внимание на вкопанные неподалеку саженцы сосны. Всего десяток.

– Засаживать начали? – он кивнул на зеленые побеги, обращаясь к глядящей на него с немым обожанием Ярилке.

– У нас мало денег. Саженцы надо купить, привезти сюда, посадить. Ученики заняты ремонтом школьного здания, домиков для братьев. Ночами здесь только мы с Остогом, а днем людей намного больше. Гривасом сейчас Любомир, он днем придет вместе с крестьянами. Зал Совета восстанавливаем…

– Деньгами я помогу. Этого добра у меня как раз навалом. Московские рубли в здешних селах примут?

И увидев радостный кивок ведуньи, продолжил:

– Ничем другим помочь не смогу. Направляюсь в Рим. Пока картина Третьей Печати находится в этом мире, Джироло всегда будет угрожать братству.

– Так он жив? – глаза Ярилки наполнились слезами.

– Я смог только оторвать ему одну ногу. Он, может быть, уже отрастил себе новую. Тибура удалось убить, и это очень хорошая новость. Он был настроен на меня, замечал каждое мое движение. Джироло, похоже, еще не выделяет меня среди прочих своих врагов. А я знаю, где находится картина и смогу выбросить ее в Розгор.

Собственно, делать ему здесь было нечего. Деньги он отдал Ярилке, Олкона поделилась с ним своей силой, все, кого он знал, ушли с холма, ушли в неизвестность. Их возвращения не ждали. Припоминая немигающие глаза монстра-осьминога, Юрий понимал, как встретили свой конец его братья. Джироло, появившись во плоти, просто разбрасывал свои метки во все стороны. Быть может, он и смерч организовал специально для этого.

– Остог, а где Радомысл?

– Сгинул.

– Он был в ту ночь на холме?

– Был. Из тех, кто был тогда на холме, уцелела только Ярилка. Она была в школьном доме, когда он заполыхал. Прыгнула в озеро, чтобы потушить горящую одежду. Потом выносила раненых, ухаживала за ними. Недолго ухаживала, они все пропали через два дня.

– Значит, в горящем здании или потом, в озере она очистилась от меток Джироло. А остальные не догадались… Куда Ростиг с Белогором смотрели?

– Ростиг исчез сразу, еще в ночь пожара. А Белогор был ранен упавшей сосной, лежал без сознания.

У Кондрахина оставался последний вопрос.

– Скажи, Остог, Любомир или кто еще из ведунов сможет мне рассказать что-то о картине Третьей Печати? Я стремился сюда за знаниями, а никого из старейших не застал.

– Все старейшие сгинули, Трихор. Любомир немногим старше тебя. Его избрали гривасом за то, что он сможет организовать жизнь школы, отремонтирует зал Совета. К древней мудрости он непричастен.

Наняв в ближайшей деревне повозку, уже к вечеру Кондрахин достиг железнодорожной станции. Добравшись до ближайшего аэродрома, он принудил командира авиачасти отправить его на бомбардировщике к румынской границе. Ее он пересек на угнанной машине, предъявив пограничникам чистый лист бумаги вместо документов. Из Бухареста Юрий вылетел в Афины, а оттуда – в Рим. Каждый раз он пользовался гипнозом, подкрепляя его легким ментальным воздействием. После того, как Олкона поделилась с ним силой, Юрий мог гипнотически воздействовать уже сразу на трех человек. Для пересечения границы большего и не требовалось.

В Риме он навестил квартиру, которую снял в прошлый приезд под именем Джузеппе Рико. Паспорт на это имя лежал на квартире, там же хранилась одежда для разных случаев, оружие, деньги. Приняв с дороги ванну и переодевшись, Юрий навестил пустующую квартиру неподалеку от дворца понтифика, на Трастевере. Оттуда он послал свою бесплотную душу осмотреться в ватиканских садах. Охраны в садах практически не было, да и снаружи дворец охранялся кое-как.

Видимо, после ареста еретика Марка и удаления сторонников Джироло понтифик и римская курия покушений на свою жизнь не опасались. Посылать бесплотную душу в разведку внутрь дворца Юрий поостерегся. Мало ли какие ловушки мог расставить там владелец картины Третьей Печати. Во дворец следовало идти самому.

Покинув пустующую квартиру, Кондрахин прошелся по площади перед собором Святого Петра. Даже отсюда он чувствовал присутствие картины Третьей Печати. Она находилась на прежнем месте. Подождав, пока работники дворца начнут покидать его, расходясь по домам, Юрий принялся выискивать среди них тех, кто имел доступ к комнатам, соседним с картиной Третьей Печати. Выбрав подходящего человека, Кондрахин немного прошелся, держась в двух шагах от него. На таком расстоянии осуществленный им незаметный ментальный допрос не смог бы засечь издали даже Джироло.

Судя по всему, комнату с картиной замуровали. Ни одного входа в нее не существовало, а окно комнаты, как хорошо помнил Юрий, плотно закрывало бронестекло, способное выдержать пулеметную очередь. Очевидно, что Джироло мог использовать картину, не вступая с ней в непосредственный контакт.

"А может, и мне такой контакт не требуется? Отец Дмитрий, как и Ведмедь, предупреждали, что касаться картины нельзя. Похоже, пока я нахожусь за пределами запечатанной комнаты, опасности для меня картина не представляет. Без Ведмедя не справиться".

Коллегия Охраны Безопасности поселила нигилиста-ведуна не на квартире. Для Ведмедя сняли целый дом с собственным садиком, в котором журчал фонтан и стояли мраморные статуи. У входа Кондрахина встретил слуга в ливрее.

– Как прикажете доложить, господин….

– Сообщите, что пришел Юрий из Москвы. Этого достаточно.

Слуга вскоре вернулся, пригласив Юрия пройти в дом. Поднимаясь по лестнице между статуями из ослепительно белого мрамора, он изменил свое мнение. Ведмедя поселили не просто в доме. Его поселили на вилле, которой не погнушался бы любой римский патриций. Только обстановка не соответствовала архитектуре. Мебели в комнатах не было. Ведмедя Кондрахин обнаружил в пустой комнате. Ведун сидел на полу перед камином. Не открывая глаз, он мысленно предложил Юрию присоединиться. Вступив в контакт, Кондрахин так и не понял, в каких пространствах блуждало сознание нигилиста. Юрий видел – чужими глазами – сплошной густой лес, изрезанный оврагами. В оврагах рылись в земле кабаны. А между деревьев ползла огромная, больше метра в поперечнике металлическая чешуйчатая змея. Ведмедь с интересом наблюдал за ее продвижением. Наконец, змея доползла до норы в обрыве и скрылась в ней. Тогда Ведмедь соизволил заговорить с Юрием нормальным русским языком.

– Долго ты добирался. Есть хочешь?

– Не откажусь.

Ведун провел его на первый этаж, где обнаружилась кухня, обставленная приличной мебелью. Ведмедь вытряхнул из кастрюли макароны, полил их соусом из бутылочки.

– Ты мясо употребляешь? – с сомнением в голосе спросил бывший узник, – Я – нет. Возьми сам в кастрюльке у стены.

Сев за стол, ведун с грустью смотрел на жующего Кондрахина. Пододвинул к нему графин с соком.

– Вкусно едят в Италии. А картошки здесь не знают.

Юрий кивнул. Доев, осведомился, кто же за Ведмедем доглядывает.

– Слугу у входа видел? Сашка, по-здешнему – Алессандро. Сей дворец принадлежит Коллегии, и сейчас я – его единственный жилец.

– А почему мебели нет? Ты что, на полу спишь?

– Мебели здесь полно: есть и картины, несколько роялей, рыцарские доспехи, вазы для цветов. Дворец, одним словом. Только все сейчас убрали в подвал и чехлами закрыли. Для меня оставили диван и стол, я их на балкон перенес. Там и сплю. А ем на кухне, вместе с Сашкой. Он и поваром, и слугой, и моим охранником – один за всех.

– А Сашка где спит?

– Где положено слуге, в своем домике, в саду. Справа, за деревьями, как войдешь в сад.

– Ты неплохо устроился, как я погляжу. В город выходишь?

Ведмедь покачал головой:

– Разрешен выход вместе с Сашкой, но я сам не хочу. Не люблю я городов. Он меня однажды в музей водил, так я там так измучился, что потом весь вечер проспал и ночь следом. Да и что я там делать стану, на их языке ничего не понимая?

– А я хотел с тобой до дворца Папы Римского прогуляться, демонов ночных погонять. Знаешь что про таких?

Кондрахин оживил в сознании воспоминания о демонах, как он их отгонял энергетическими ударами. Ведмедь подключился к его сознанию, посмотрел, вернулся к обычному человеческому разговору.

Демонов он не встречал, но предполагал, что такие твари легко могут быть уничтожены при помощи заклятия Живого Тепла. По его словам, такое заклятие применялось еще в старину для защиты от любых тварей, что высасывали из живых людей астральную энергию.

– Есть разумные упыри, они к этому заклятию близко не подойдут. А неразумные сползаются и слетаются на него – не остановишь. Заклятие выбрасывает их в другой мир, куда направишь, туда они и попадут. Умеешь в иные миры отправлять?

С сожалением пришлось признать, что этого Юрий никогда не делал. Договорились, что ночью посетят дворец, и там Ведмедь покажет, как выполнить такое заклятие. Заодно ведун собирался посмотреть, как поведет себя картина Третьей Печати, когда они вышвырнут демонов в Розгор.

К Монте-Ватикано добрались на такси. Сашка увязался с ними, хотя ему сказали, что толку от него не будет. Обычный офицер охранки, умеющий вести агентурную работу, слежку, контрнаблюдение, мастер рукопашного боя. Но при этом – никаких ментальных способностей. Сашка своей ущербности не понимал, но инструкции начальства выполнял точно. Ему было приказано не вмешиваться в дела ведуна, он и не вмешивался. Насчет Юрия Сашка никаких инструкций не получал, в некотором замешательстве замечая, что Ведмедь полностью подчинен Юрию.

На территорию Ватикана забрались уже привычным для Кондрахина путем – с помощью веревки с крюком через стену. В садах – ни охраны, ни собак. Демонов тоже не было. Кондрахин с Ведмедем открыли дверь во дворец, просто потянув за ручку. Ни охраны, ни замков: страх перед демонами охранял дворец лучше всего. Ведмедь отпугнул нескольких демонов, даже не используя астральную энергию.

– Как ты это делаешь? – поразился Кондрахин.

– Ты не был на Розгоре? Не знаешь, какой страх внушают большинству его обитателей Рыскалы? Я просто показывал демонам его образ.

– Я видел Розгор, но сам в этом мире не присутствовал. Позже расскажешь мне о Рыскалах. Ты не забыл, зачем мы сюда пришли?

Ведун не забыл. Он продвигался поближе к комнате, где находилась картина Третьей Печати. Остановившись почти точно под ней, Ведмедь обвел вокруг себя круг, наверчивая на мощнейшую белую линию основы слабые нити астральных потоков: желтых, зеленых, оранжевых, синих, голубых. Линии свивались в спиралеподобный узор, стягиваясь к центру. Кондрахин наблюдал, запоминая. Пока что производимые ведуном манипуляции были ему вполне посильны.

В центре круга Ведмедь установил слабо светящийся толстый световой столб, равномерно пульсирующий. Юрий для себя отметил, что столб этот забрал у ведуна слишком много сил. Движения Ведмедя замедлились, его энергетическое поле изменило свой цвет, перейдя к темным зеленым тонам.

– Юрий, помогай!

Ведун открыл свой мозг, показывая, что необходимо было сделать. Следуя подсказкам, но используя свою собственную энергию, Кондрахин установил для светящегося столба точку выброса, расположив ее на экваторе Розгора.

– Теперь разомкни в любой точке основную линию, – пришла последняя мысленная подсказка от ведуна.

Размыкая линию, Юрий почувствовал, что заклинание Живого Тепла начало отдавать во все стороны свою энергию.

"Так оно за два часа полностью разрядится, даже если никто к нему не подойдет". Но заклинание не осталось без внимания. Демоны вылезали из стен, спешили по коридорам. На ведуна и Юрия они не обращали внимания. Поспешно прижимаясь к силовым линиям заклинания, демоны исчезали один за другим, лишь на мгновение темнел пульсирующий световой столб в центре.

Кроме обычных демонов: грибоподобных, с короткими руками, к заклятию поспешали и другие. Их Юрий видел впервые. Они походили на ползущий по земле ковер на многочисленных щетинках. Верх ковра украшал красивый переливающийся узор, а по углам виднелись гибкие щупальца, напоминающие голые крысиные хвосты.

Прошло всего полчаса, а поток демонов иссяк. Ведмедь, сидящий на полу в позе медитации, ткнул пальцем вверх. Кондрахин устремил туда астральный взор. Картина Третьей Печати ожила. Происходящего понять он не мог, знал только, что с Розгора в запечатанную комнату вливались потоки энергии, которыми можно было оплести весь дворец. Но вся эта энергия сейчас копилась в запечатанной комнате. Лишь небольшая ее часть уходила на юг, к одному из небольших островов у побережья Италии. Без всякой подсказки Юрий понял, что сейчас необходимо затаиться.

По непонятным ему причинам картина не замечала присутствия рядом с собой двух астральных мастеров. Сейчас она накопила невероятную силищу, но не могла определить, против кого ее использовать. Очистив свое сознание, оба мастера сидели на полу коридора первого этажа апостольского дворца, ожидая наступления утра. Они понимали, что выходить из дворца сейчас нельзя. Уж это действие картина определенно заметит, а сил ее хватит, чтобы испепелить любого астрального мастера со всеми возможными защитами.

Рассвело. Не сговариваясь, ведун и Юрий создали астральную картину невидимости. По коридору мимо них промаршировали сменяющиеся швейцарские гвардейцы. Когда один из патрулей хлопнул выходящей в сады дверью, Ведмедь поднялся с пола.

– Теперь мы – патруль.

Ведун легко придал им облик гвардейцев, и в таком виде они без помех вышли из дворца, пересекли сады и спокойно спустились со стены на глазах немногочисленных в это время римлян. Ведмедь легко затуманил их сознание, заставляя не замечать очевидное. По своему умению ментального воздействия одновременно на десятки людей ведун ничуть не уступал Павлу Недрагову из родного мира Кондрахина. В пустующей квартире на Трастевере их ожидал суетливый Сашка.

Агент охранки испуганно прикрыл за ними двери.

– За вами слежки не было? Точно? Я звонил своему человеку, который нас страхует. На вилле засада, нам нельзя туда возвращаться.

– Что, Сашка? Сдала тебя твоя охранка? – с явным довольством спросил Ведмедь.

Юрий потрясенно смотрел на ведуна. Он явно верил в то, что сейчас произнес. Да и реакция Сашки не допускала сомнений: он рассматривал предположение бывшего узника, как вполне вероятное. Кондрахин не мог в это поверить. Ни одна разведка мира не станет сдавать своих агентов, тем более – редких астральных мастеров. Ему казалось, что их просто выследили. Но Ведмедь посмеялся над его предположениями.

– Виллу эту итальянцы прекрасно знают. Знают, что охранка никогда не поселит на ней агентов, которые собираются нарушать здешние законы. Сашка им прекрасно известен. Они приглядывают за жителями виллы, только чтобы знать, кто там, сколько человек, какими именами пользуются. Нет, засаду на нас могли организовать, только если охранка сообщила итальянцам про нас что-то, что позволит нас задержать.

Сашка его поддержал, кивнув в ответ на вопросительный взгляд Кондрахина.

– Завтра мой человек сообщит, кого подстерегают итальянцы. Скорее всего, тебя, – он взглянул на ведуна, – нигилистов католики не любят так же, как и православные.

– Что те, что другие готовы сжечь человека, лишь бы он не подвергал сомнениям их сказки про Христа. Разницы между ними нет. Согласен, Юрий?

Кондрахин дипломатично пожал плечами. Он все никак не мог понять, зачем выдавать Ведмедя итальянцам. Ситуацию объяснил Сашка:

– Существует соглашение о выдаче нигилистов. Если католики узнали, что на их территории находится нигилист из Московского Ханства, они обратились либо к патриарху, либо к муфтию. В обоих случаях Коллегия Охраны Безопасности обязана помочь итальянцам задержать нигилиста. Кудеяр подчинится приказу и сообщит, где Коллегия держит Ведмедя.

– Но для того, чтобы итальянцы сделали запрос, они должны были узнать, что ты находишься в Риме, – обратился Юрий к ведуну, – либо тебя выдал сам Кудеяр, либо итальянцы сами тебя раскрыли. В первое поверить трудно – зачем ему это? Значит, второе. Либо твои подвиги во дворце раскрыли тебя, либо про тебя кто-то, возможно даже Джироло, знал и раньше.

Ведмедь спокойно сообщил, что и Джироло, и католический орден Персифаля давно знают о его существовании, способностях, и предыдущем месте заключения. Все церкви объединялись в борьбе с нигилистами. А орден Персифаля играл при Святом Престоле роль специальной группы по борьбе с ведунами, не признающими христианской веры.

"На что же тогда рассчитывал Кудеяр? С него же спросят, каким таким образом его узник оказался в самом сердце католицизма. Единственное, что спасет его – если итальянцы не смогут взять Ведмедя. Тогда Кудеяр сможет отрицать, что сам послал его в Рим. А на что рассчитывал Ведмедь, зная, что его сдадут после первого же его шага? Нет, мне этих людей никак не понять".

Они переночевали на квартире Юрия, сменили одежду. Утром Сашка пошел звонить своему агенту, и Кондрахин отправился с ним. Сашке он не доверял. Офицер охранки не испытывал к ведуну и его непонятному спутнику никакой личной вражды, но он был обязан выполнить любой отданный ему приказ. Кондрахин стоял неподалеку от телефонной будки, читая содержание разговора прямо из мыслей Сашки. В случае, если бы офицер получил приказание сдать их, Юрий лишил бы Сашку сознания на весьма длительный срок без всякого сожаления. Но полученный агентом приказ Кондрахину и Ведмедю ничем не грозил.

Сашке предписывалось по возможности помочь ведуну покинуть Италию. Лучше всего будет, если тот, используя свои способности, вообще покинет мир Тегле. Кудеяр сообщал, что освободил всех задержанных родственников ведуна, а самого Ведмедя по документам числили пропавшим в Риме. Сашке предлагалось, используя запасные документы, немедленно покинуть Италию и возвратиться в Москву. Причем сделать это он должен был отдельно от ведуна.

Прослушав разговор, Юрий подошел к Сашке и стер из его памяти события последних суток и свой образ. Забывший адрес квартиры Юрия агент побрел улаживать свои дела, а Кондрахин, забрав Ведмедя с квартиры, которая отныне могла стать опасной, отправился разыскивать новое жилище. В квартире он оставил хитрое охранное заклятие, которое сообщило бы ему о любом нежелательном визите.

С ведуном пришлось помаяться. Он очень быстро уставал от городского многолюдья, так что квартиры для него не подходили. Пришлось снять виллу на окраине Рима, заплатив за нее сумасшедшие деньги. Оставив Ведмедя отлеживаться на травке в принадлежащем им теперь саду, Кондрахин потратил время на то, чтобы создать себе новые документы и раздобыть деньги. Последнее он сделал, просто приказав священникам нескольких храмов отдать ему все дневные пожертвования. Он рассудил, что услуги, оказанные им католицизму, стоят намного больше взятой им сегодня суммы.

Юрий заодно прикупил и небольшой автомобиль, чтобы добираться с окраины Риму к дворцу понтифика. Вечер прошел в кухонных заботах. Ведун умел готовить, но Юрий решил завтра же нанять слугу. Тратить время на приготовление пищи казалось ему слишком расточительным. К тому же владелец такой виллы, не имеющий слуг, естественным образом вызывал всеобщее подозрение. Добиться же молчания слуги что Кондрахин, что Ведмедь могли без особых усилий.

– Ты думаешь, мы здесь долго проживем, Юрий? Это ведь твое настоящее имя?

– Настоящее. Проживем мы здесь столько, сколько потребуется. Сегодня ночью никуда не идем, ночуем здесь. Нам обоим требуется восстановить силы.

И Кондрахин, и Ведмедь силы восстановили быстро. Оба были готовы к самым решительным действиям, но вот не знали, что им предпринять. Картина Третьей Печати по-прежнему оставалась недоступной. Даже если бросить в нее гранату, как уверял Ведмедь, да и Юрий слыхал и от других, это не причинит ей малейшего вреда. Граната просто отправится в свой мир – Разгор. Там шуму она, несомненно, наделает, но проблемы Печати не решит.

Время шло, и работало оно не в их пользу. Джироло никогда не оставит свое главное оружие. Он более кого-либо на Тегле знаком с его свойствами и рано или поздно найдет способ вернуть картину. Вполне вероятно, его нынешнее промедление связано с тяжелой травмой, но как знать, влияет ли расстояние на управление Печатью. Может быть, Джироло, отлеживаясь в безопасном месте, ничего не предпринимает, просто выжидая удобного случая для смертельного удара. Возможно, он временно потерял своего противника из виду. Но если Кондрахин рискнет предпринять что-либо действенное, он, конечно же, будет обнаружен.

Ведмель же, единственный реальный помощник, наделенный к тому же пока недоступными для Юрия возможностями, страдал одним, но очень важным в глазах Кондрахина недостатком – он не мог причинить вред живому существу. Даже если это существо – Джироло.

К тому же Ведмедя усердно искали полиции всех стран Европы, какого бы религиозного направления они не придерживались. Нигилист был опасен для любой конфессии и любого правительства. А возможностями спецслужбы – в этом Кондрахин убедился на примере Кудеяра – обладали немалыми. Разве что Германский Союз, занятый войной, мог бы какое-то время не обращать на них внимания, отвлеченный более актуальными на сей момент задачами. Но шанс, что Джироло нашел убежище там, были ничтожно малы. Реально ли человеку с оторванной по колено ногой, пусть даже он величайший мастер, в считанные дни восстановить свое здоровье и перебраться в другое государство? Особенно учитывая ту репутацию, о создании которой столь успешно позаботились недавно Кондрахин и инок Алексий?

И еще: возможно ли уничтожить картину Третьей Печати, не расправившись с Джироло? И наоборот?

Решение, словно откровение, пришло внезапно. Точнее, даже не решение, а лишь подходы к нему. Ведмедь, конечно, обладал огромными, но не беспредельными познаниями, но Юрия зато вполне сознательно готовили для единственной цели – устранить или лишить силы врага Просветленных. Посему он располагал сведениями, которых был лишен Ведмедь. Если бы ситуация не зашла в тупик, он, пожалуй, не посвятил в них даже самого надежного напарника.

А вспомнил он о том, что Враг представлен на Тегле не в своем физическом плане, а виде проекции. И картина Третьей Печати тоже являлась лишь тождественной той, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не могла покинуть Разгор. По крайней мере, до тех пор, пока существует этот странный мир. Правда, вот Олкона… Но с выяснением истинной сущности Олконы Юрий решил обождать до лучших, более спокойных времен.

Итак, складывалась мозаика, в которой и Враг в образе Джироло, и картина Третьей Печати – лишь проекции, не существующие в реальном плане, но, тем не менее, обладающие чудовищными по своей силе возможностями. Что-то сродни астральным двойникам. Подобно тому двойнику, который создал Кондрахин в случае с радиоуправляемой миной. Что создал их Враг, не оставляло сомнений. И эти двойники, вне всякого сомнения, были полярны, дополняя друг друга, как полюса магнита. Это создавало новые возможности.

Юрий подробно обсудил их со своим напарником. Тот согласился, что такой вариант кажется ему вполне допустимым. А из этого следовало, что Джироло необходимо заманить обратно в Ватикан и дать возможность проникнуть к картине. А вот здесь и наступало самое сложное. Опальный кардинал должен быть каким-то образом вышвырнут в пространственную спираль, аннигилировать вместе с ней. Вот только хватит ли для этого сил? Не получит ли Джироло от непосредственного контакта с картиной еще большую мощь, которая и без того огромна? Даже страшно подумать, каким же потенциалом обладает настоящий Враг, против которого Просветленные бросили Юрия на Землю совсем недавно. Не представляли его возможностей? Вряд ли. Он подумал об этом, и не слишком теплые чувства шевельнулись в его душе в отношении своих наставников. Не играют ли им, словно механической куклой? Но Просветленный, который готовил его к нынешней операции на Тегле, заверил, что с проекцией Врага Юрию справиться вполне по силам. Неужели, Просветленные способны лгать?

Сомневаясь, и в то же время надеясь, Кондрахин решил пойти на риск. Ведмедь добродушно согласился на дальнейшее сотрудничество. Казалось, что вполне вероятная гибель его не особенно волнует. То ли знал он что-то высшее, то ли просто пребывание в застенках лишило его страха перед будущим.

Условились прежде всего расставить в папском дворце, во всех коридорах, ведущих к ныне замурованной комнате, специальные сигнальные метки, настроенные только на Джироло. Ведмедь подсказал, как сделать их незаметными. Для Юрия это оказалось чем-то новым, но достаточно простым. Эти метки не создавали цветных энергетических завитков, а походили, скорее, на механические детекторы. Заметить их можно было только в момент срабатывания. Конечно, это накладывало значительные временные ограничения – ведь надо было достичь Джироло до того, как он исполнит задуманное. А вилла, приобретенная Кондрахиным, располагалась на окраине Рима, далеко от Ватикана. В их распоряжении, правда, имелся автомобиль.