Текст книги "Дождь в моем сердце (СИ)"
Автор книги: Ива Лебедева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Глава 47
– Бум! – Казалось, сотрясается вся коллегия. Гурай, свернувшийся калачиком посреди двора, тревожно вытянул шею и заревел, добавляя свою ноту в общее безумие.
– Беги в купальню, она дальше всего от ворот! – приказала я пищащей от ужаса, съежившейся Вивиан. – Беги, быстро! Ну?
Какое там, бедолага впала в истерический ступор, одной рукой вцепилась в ступеньку, другой в меня, зажмурилась изо всех сил и тихо верещала на одной ноте. Та-а-ак...
– Кому сказала! Пошла! – Бедную девчонку пришлось резко тряхнуть за плечи, вздернуть на ноги и от души добавить ускорения ладонью пониже спины. Потому что просто трясти бесполезно, а по лицу я ударить все равно не могла. Даже ради дела… Терпеть не могу такие методы, но в ситуации, когда человек впадает в ступор, они самые быстрые и самые действенные, а мне сейчас некогда.
Девчонка еще раз взвизгнула и со всех ног кинулась куда сказано. А я развернулась и пошла почти спокойным шагом к содрогавшимся от мощных ударов воротам. Я осталась здесь старшая… За спиной у меня больше никого нет. То есть мужчины есть, но это не то. Нет старшей женщины, умной, понимающей и той, что решит все проблемы. Это очень-очень страшно. Ужасно хотелось развернуться и со всех ног кинуться туда, куда умчалась мною же ускоренная Вивиан. Спрятаться, забиться в щель и ждать, пока другие… взрослые... пока взрослые решат, уладят, защитят, и даже если накажут… то это ерунда.
Когда взрослый – это ты, почему-то ни капли не здорово… а я раньше не знала.
Подняться в надвратную башню было не трудно, особенно в том состоянии ледяного бешенства, в которое я вдруг провалилась с головой. Что они творят, идиоты?!
– Лейсан! – как сквозь вату донесся до меня крик кого-то из мужчин, но я даже не разобрала, кто из них кричит: Лиль, Сириан или вообще эсс Гурзиш. Мне было… все равно. Или я сейчас остановлю это безумие, или… или остановлю его. Другого исхода событий для меня сегодня не предусмотрено.
В надвратной башне было пыльно, сухо и темновато, пахло старым деревом и немного порошком от короедов. Здесь обычно никто надолго не задерживался, даже стражи либо торчали внизу в оружейной, что слева от ворот, либо патрулировали стены и двор. Никому и в голову не приходило, что коллегию будут штурмовать. Раньше не приходило… Однако когда ее строили – несколько сот лет назад, – все сделали по правилам оборонительной науки тех времен. Положена крепости ограда с крепкими воротами и надвратная башня над ними? Вот и построили.
Я подошла к бойнице и посмотрела вниз. Там, вооружившись двумя огромными бревнами, бесновались почти все мужчины города. Во всяком случае в первый момент мне так показалось – их было очень много, и они орали, ругались самыми непотребными словами, обещая засевшим в крепости «гулищим девкам» всяческие ужасы и такую мерзкую грязь, что меня затошнило. И вот их мы лечили? Им помогали? Да раздавить эту мразь разом, вот этими самыми бревнами, что они с ревом таскают по площади, чтобы разбежаться и со всей дури врезать по обгорелым воротам!
Один из штурмующих вдруг поскользнулся, упал и вскрикнул от боли, его же товарищи безжалостно прошлись по нему. Хорошо, бревно сверху не уронили. Этот вскрик разом привел меня в себя, и я устыдилась собственной злости. Чем я лучше них? Тоже ведь хочу убивать, не разобравшись, да?
Я несколько раз вдохнула и выдохнула. А потом сосредоточилась, и…
Разбежавшиеся, чтобы в очередной раз протаранить ворота, бойцы вдруг заорали хором и действительно уронили свое бревно. На камни, которыми была вымощена площадь, и, кажется, все-таки кому-то на ногу. Ничего, потом вылечим, как и ожоги. Да, ожоги, потому что дерево в их руках вспыхнуло и обуглилось. А пока…
– Прекратите орать и драться, – спокойно сказала я, зная, что мой голос сейчас слышен в любом уголке площади и в ближайших переулках. – Взрослые люди, солидные мужчины, у многих из вас дети, жены. А ведете себя как опьяневшие от безнаказанности недоросли.
Они бы меня, конечно, не послушали. Если бы не один маленький секрет. Нет, сила дракоши не дала мне никаких особых способностей убеждения или власти влиять на человеческие умы и души. Я не могла никому приказать, не могла просто заставить их поступать так, как мне надо.
Но все же маленькое преимущество стояло за мной. Хитрость, вроде бы глупость, но сейчас она пригодилась.
Толпа опасна своей безнаказанностью. Когда ты творишь страшные вещи в толпе, сам ты вроде бы не так и виноват – ты как все, а все ведь не могут ошибаться, значит, сделанное верно и правильно. Любое зверство, любая мерзость, от которой в другое время ты сам отшатнешься с ужасом.
Так устроены люди, глупо обижаться на них за это. Но можно заставить каждого из них вдруг оказаться в одиночестве. Точнее, наедине с самим собой.
Магия Лирити всего лишь дала легкий толчок, но каждый, кто сейчас слышал мои слова, почувствовал себя так, словно он один стоит перед воротами коллегии, пьяный от злобы и крови, с бревном и огнем, готовясь ворваться и убивать.
– Ну и что ты собрался делать? – устало переспросила я. – Мало уже наворотил? А подумать головой, прежде чем крушить и орать, ты не пробовал?
Люди на площади удивленно замерли и принялись оглядываться. Они не видели теперь других людей, и творящийся вокруг кошмар вдруг открылся перед их глазами во всей своей неприглядности.
– Что, не нравится? – Я горько усмехнулась. – Строили город, жили нормально, чуть что – бежали к светлым за помощью. А теперь? Пришел убивать девчонок и старух за то, что они тебя лечили?
Я не могла заглянуть в их мысли, но я видела их лица. Каждому было что вспомнить, каждому. И как его лечили, и как спасали, и как просто помогли. И не только его самого, но и ребенка или подругу, жену.
В толпе об этом можно забыть. А наедине с собой уже не получится. Если ты нормальный человек, конечно. А они нормальные. Они просто люди.
Оба бревна упали на брусчатку. А люди стояли и растерянно оглядывались, словно у них с глаз вдруг морок упал. И многие опускали глаза, я это видела. У кого-то задрожали руки, кто-то, наоборот, упрямо набычился, но это была скорее защита против собственной совести.
– Будем нормально разбираться, как жить дальше, или еще недостаточно побуянил? – спросила я. – Что? Хватит? Ты как считаешь?
– Жить дальше? – выкрикнул вдруг мужчина лет сорока в костюме охотника. Ой, он был в караване, я его помню. – Мы все умрем! Твари нападают на город!
– Хм. Твари нападают на город, а ты, вместо того чтобы защитить от них свою семью, пошел громить крепость, где мог бы укрыться, и убивать тех, кто тебя вылечит от ран? – нарочито удивленно переспросила я. – Умно, да.
– Это вы их наслали! Приманили! – упрямо не унимался мужчина.
Глава 48
– Скажи мне: твари убили кого-нибудь из твоих родных? – поинтересовалась я устало. – Или только ранили, а то и вообще напугали?
Ответом мне было озадаченное молчание. За всю историю освоения острова смертельных случаев было не так много. И в основном виноваты были не животные, а несчастный случай или сами старатели-охотники. Ну или болезни, привезенные еще с материка. От старости люди умирали – но от этого нигде лекарства нет. А с остальными напастями вполне справлялись светлые целительницы. Даже самого переломанного умудрялись на ноги поставить, если его довезли живым.
И сейчас все это всплывало в памяти людей. Поскольку они больше не были толпой, немного успокоились и начали думать.
– Они пришлые, неизвестно откуда, может, нарочно добренькими притворялись, чтобы потом… – все еще пытался гнуть свою линию тот же упрямец.
– Хорошо как притворялись, надо же. – В моем голосе прорезалась ирония. – Столько людей лечили исключительно из злого умысла, чтобы потом… а кстати, чтобы что?
И снова озадаченное молчание в ответ.
– Богатства себе все захапать! – выкрикнул еще кто-то, но тут же замолчал, словно сам себе удивился.
– Много захапали? – В моем голосе уже вовсю слышалось ехидство. – Больше, чем старатели, да? Отгрохали себе каждая по усадьбе, едят с золота, ходят в шелках? Ладно… Я думаю, ты сам понял, что это все глупости. Иди проверь, чтобы все было в порядке дома, с семьей, посмотри, что стало с целительницами, которые застряли в городе, и помоги им добраться до коллегии. Если они еще живы… А то ведь звери никого не убили, а вот люди вполне могли, – закончила я безжалостно. – Иди. Наведем порядок, потом будем разговаривать, как нам жить дальше.
И они… послушались. Постояли еще немного, а потом развернулись и ушли. И те, что были в переулках вокруг площади, я их не видела, но чуяла – они тоже… по домам отправились. Словно спохватились вдруг – причем сначала шли медленно, потом быстрее и быстрее, а потом побежали. Каждый, наверное, вспомнил о том, что его может ждать в собственном доме.
Я сама до конца не верила в то, что у меня получится, но ведь получилось! Впрочем, взобравшийся во время нашей беседы на макушку надвратной башни гурай тоже, наверное, сыграл какую-то роль в сговорчивости горожан?
Бессильно осев на каменный пол башни, я какое-то время хватала воздух ртом, словно вынырнула из глубокого и очень холодного озера. Сил почти не осталось, я только теперь поняла, что напрягла их почти до предела, выложилась полностью, досуха. И теперь даже не встать… Но это ничего, посижу немного, приду в себя и пойду потихоньку. В самой коллегии тоже еще полно работы. И первым делом – Маирис!
Я еще какое-то время собиралась с силами, чтобы просто встать, но тут мне на плечи кто-то накинул платок, а к губам поднесли чашку с горячим укрепляющим чаем. Я благодарно выдохнула и, почти не обжигаясь, выхлебала напиток, только потом подняла глаза. Я думала, что поухаживать за мной пришел Лильрин, и собиралась улыбнуться ему… но это оказался эсс Гурзиш. Он подбадривающе кивнул и подхватил меня под мышки, помогая подняться на ноги.
– Вот и умница, вот и молодец, – приговаривал он, выводя меня на лестницу. – Теперь, значит, на солнце постоять надо, погреться. Силы восстановятся – свояченица завсегда так делала. Ну что, полегче тебе?
– Ага, – коротко отозвалась я. Почему-то мне было беспокойно оттого, что Лиль, вроде бы всегда старавшийся оказаться в такой ситуации рядом, на этот раз не появился. – Спасибо. Проводите меня к Маирис?
– А как же. Да только ты уверена, что сейчас ко времени тебе? Вон силенок сколько потратила. А там лечение непростое, как я понял. Не надорвешься?
– Я только позову, а дальше девочки подхватят, – немного поразмыслив, решила я. – Да и силы быстро восстанавливаются. Наверное, Лирити помогает.
«Мр-р-р...» – сказало что-то у меня в голове, и я от облегчения засмеялась. Тень беспокойства ушла куда-то в самую глубину души – мне стало не до него.
С Маирис все получилось так, как я и рассчитывала. Ранение было довольно серьезное, но залечить его у девочек хватило сил, а вот вернуть наставницу в сознание у них не вышло, так что пришлось звать мне. Я думала, что опять выбьюсь из сил, но нет, ничего подобного. Стоило положить пальцы на виски лежавшей в кровати пожилой женщины и на пробу пропустить сквозь них силу, негромко окликнув наставницу по имени, как она открыла глаза.
Уф-ф-ф, сразу поднялась суета и беготня, кто-то уже помчался выводить самых младших учениц из купальни, кто-то спохватился, что в самой коллегии ни еды нормально приготовленной, ни даже воды горячей… а потом в ворота постучали, и это оказались еще две старшие наставницы – эсса Калистра и эсса Малена. Обе выглядели осунувшимися, постаревшими, безумно уставшими… но были живы, и это главное. И сразу включились в работу, отдавая распоряжения направо и налево.
Благодаря этому у меня появилось время присесть в сторонке и передохнуть. И подумать.
Ох уж эти думы. Я видела, как по двору коллегии туда-сюда бегают девчонки, как суетится на конюшне эсс Гурзиш. От ворот мне уже улыбнулся Сириан, прежде чем ускакать в город, – надо было понять, что творится в башне стражей и вообще как дела.
А вот Лильрина я так и не увидела. Он словно сквозь землю провалился. Странно, казалось бы – ну занят человек где-то своими делами, и слава богам. Я же всю дорогу только об этом и мечтала. Почему же мне так… неспокойно?
Может, это интуиция? Может, я чувствую, что с ним случилось нечто нехорошее? Но что? Все вроде наладилось… и я его видела там, на надвратной башне, когда бежала по лестнице наверх, он вроде бы даже меня окликнул. И, кажется, поднимался следом по ступенькам. Или мне показалось?
Оф-ф-ф, с чего я вообще так много об этом думаю? У меня что, проблем мало? Ведь ничего еще не закончилось. Еще столько всего предстоит решить…
Я выдохнула и строго приказала себе прекратить маяться дурью, вставать и идти к себе в комнату. В любой сложной ситуации надо сначала поесть, а потом поспать. Когда ты сытый и отдохнувший, мозги работают гораздо лучше. Сейчас никакой срочной беды не наблюдается, значит, самое время позаботиться и о себе.
Сделав это строгое внушение, я и правда встала, обернулась к лестнице и застыла от открывшегося мне зрелища.
Глава 49
Казалось бы, мне какое дело? Почему это должно меня трогать и тем более огорчать? Но почему тогда в горле вдруг встал колючий ком, который ни сглотнуть, ни выдохнуть?
Да и что такое, в самом деле? Ну идет Лильрин по двору. Несет на руках юную ученицу с пшеничными косами, которые рассыпались по его плечам, потому что девушка доверчиво прижалась к его груди. И смотрит на него снизу вверх восторженно сияющими глазами, а сама раскраснелась и дышит прерывисто, и губы полуоткрыты, как для поцелуя. Или… после поцелуя?
Меня-то чего к лестнице так приморозило, что я стою столбом и глаз не могу отвести от этой картины?
Кажется, Лильрин этот мой взгляд почувствовал. Повернул голову, и мы встретились глазами. Но всего на короткое мгновение – он отвернулся и пошел дальше. Вроде бы в сторону ученических комнат, где сейчас устроились все наши старшие наставницы, оказывая помощь пострадавшим ученицам. То есть, кажется, по делу понес… У Вивиан – а это была именно она – была перебинтована лодыжка. Когда успела-то? Но если она не может идти сама, то все логично – почему бы мужчине ей не помочь, верно?
Я с силой вытолкнула воздух из легких, потому что они уже начали гореть. И ужасно разозлилась. На себя. С какой стати, вообще? Это что, ревность? Но я же не люблю Лильрина, я даже в него не влюблена. Тогда почему мне так больно?
Собака на сене? Сама не ам, но и другим не дам?
Фу… Неприятно открывать в себе такие черты характера.
Да вот только все эти правильные мысли ничуть не уменьшают тянущей боли в груди. Лильрин уже скрылся со своей прекрасной золотоволосой ношей, а я все стояла на лестнице, как дура, и пыталась собраться с мыслями. Что же меня обидело?
Может быть, этот взгляд вскользь? Словно по пустому месту? Он по-разному на меня смотрел – с презрением, со злостью, вопросительно или даже страстно. Но никогда не был так равнодушен. Это оказалось неприятнее всего.
И я даже себе самой не смогла объяснить почему.
– Ну так бывает, девочка, – сказали вдруг у меня за спиной, и я резко обернулась. Там, зажав в зубах длинную изогнутую трубку, устроился на ступеньках эсс Гурзиш. – Ты-то всю дорогу показывала, что защита тебе не нужна, взрослая ты и самостоятельная целительница. Сила у тебя немереная. А как у драконы-то побывали, так вообще. Он за тобой на башню-то рванул – защищать и спасать, ан нет, сама справилась, да так, как не всякий мужчина бы смог. Ты, когда говорила, силой-то так и пыхала, так и пыхала, каждый ее на своей шкуре прочувствовал.
– И что? – немного глупо переспросила я, уже начиная кое о чем догадываться. Особенно вспомнив наш последний разговор с Лильрином.
– Да просто все. Не каждый, значит, мужик-то возле сильной женщины выстоит. Нам ведь как – охота беречь да защищать, да чтоб на фоне жены себя героем чувствовать, – спокойно объяснил старик, выпуская колечко довольно приятно пахнущего дыма. – А ты вон как силу-то показала. А тут она. Зашиблась, ножку подвернула, сидит, плачет, такая маленькая и беззащитная. Ну он и подхватил. А там уж… против восхищения в глазах девицы, да еще молодой и красивой, не всякий парень устоит. Особенно такой, который, значит, привык, что он самый-самый.
– Понятно. – Я поднесла руку к губам и зачем-то подула на пальцы. Потом посмотрела в ослепительно-синее небо и подумала: главное – не заплакать.
– Ну, ежели тебе он нужен, дык ты не теряйся. Пара взглядов, да тоже притворись, что ногу зашибла или устала, силы потратила, – спокойно посоветовал эсс Гурзиш. – Подвернись ему пару раз на дороге, посмотри жалобно. Ты девка красивая, да и влюблен он в тебя давно, перебьешь златовласку-то.
– Нет, – помотала я головой. – Я… не хочу притворяться. И не буду. То есть… если мне правда нужна будет помощь – я ее попрошу и буду благодарна. А обманывать… не хочу.
– Ну и дура, – хмыкнул старик. – Хотя сила твоя такая, что подолом не накрыть и в горшке не утаить, все равно вылезет. Может, и правильно. Коли он сейчас уже отступился, силы твоей не выдержал, так всю жизнь потом прятаться – то не семья будет, а не пойми что.
– Да… – эхом отозвалась я и вдруг встряхнулась: – Да я и не собиралась с ним никакой семьи строить. Так что…
– Ну да, ну да, – хмыкнул эсс Гурзиш, выколачивая пепел из прогоревшей трубки о ступеньку. – Оно и видно, как не собиралась. Глаза стали больше лица, вся побледнела аж, губы дрожат. Прям-таки ни разу не собиралась.
– Просто устала, – упрямо вздернула подбородок я. – Так что пусть… носит на руках кого хочет. Я и не удивлюсь. В нашем мире, в том, откуда мы пришли, он привык, что женщина – это не человек, а хрупкая кукла. Если для того, чтобы быть с ним, мне надо притвориться… как делают все женщины у меня дома… то я не хочу.
– Ну тогда и не смотри, и не трави душу, – рассудительно заметил эсс Гурзиш, вставая и подавая мне руку. – Пойдем-ка, провожу тебя до комнаты, а то и правда одни глазюки остались. Вымоталась, бедолага. Еще бы, такую махину провернуть – мозги нашим обалдуям вправить. А ежели мужик только рядом со слабой куклой герой – то и верно, зачем он такой нужен. Жить надо с тем, кто с тобой ровня. Чтоб и уважать было за что, и к себе уважение иметь.
– Да. – Я снова кивнула, улыбнулась онемевшими губами, протянула ему руку, и мы пошли… Добрый старик проследил, чтобы я добралась до комнаты, чтобы мне принесли туда ужин и горячий чай, посидел со мной, пока я поела, и даже сам укрыл одеялом. В этом не было ни капли неприличного, так мог бы, наверное, позаботиться обо мне кто-то родной. Дедушка? Ну нет, как раз кровный дед никогда бы не опустился до такого. Он был важный и властный, всегда помнил о том, кто в семье глава рода, кто ценный родственник, а кто просто женщина, одна из многих. Он даже по именам внучек никогда не запоминал, только внуков.
Я дождалась, пока за эссом Гурзишем закроется дверь, задула лампу и уткнулась лицом в подушку. Да. Все верно. Все правильно. Мне не нужна защита ценой обмана. Я не хочу быть чьей-то хрупкой куклой, даже если меня такую будут беречь и охранять. Я не хочу больше притворяться… и если я плачу в темноте, то это не страшно. Это пройдет. К утру так точно, а может, и раньше. Я ведь действительно устала, так что страдать от несбывшегося долго не смогу. Переверну подушку мокрой стороной вниз и усну...
Глава 50
Наутро жизнь и правда уже не казалась такой ужасной, чтобы реветь из-за этого. Горечь затаилась где-то на донышке души, но больше не выливалась слезами. Ну и хорошо.
А то совсем не ко времени любовные страдания. Еще ничего не ясно, опасность не миновала. И дел по горло, как в коллегии, так и в городе.
А Лильрин… да боги с ним. Это место в моих мыслях, если задуматься, всегда было болезненным. Там, в нижнем мире, я его боялась. То есть… сначала, когда я была совсем маленькой и видела его как друга Гойчина только мельком, больше слышала о нем, – он мне казался… красивым. Привлекательным. Другие девочки на женской половине часто его обсуждали, и многие даже мечтали о таком муже. И я… наверное, заразилась.
Потом была обитель, и я просто забыла о подобных глупостях. А еще позже… еще позже он, что естественно, разонравился мне совсем.
Почему же ночью мне снилось то время, когда я вместе со стайкой девчонок тайком подглядывала за тренировкой братьев и их друзей? Самое смешное, что в реальности такого никогда не было, хотя я и знала, что для обитательниц женской половины такая слежка за парнями – дело обычное…
Оф-ф-ф… все. Прочь воспоминания и сновидения, тут наяву бы разобраться.
Хорошо, что Маирис к утру достаточно оправилась, чтобы встать. Остальных старших наставниц я своей волей и авторитетом драконьей Маа разогнала по кроватям – пожилые женщины и так вымотались после того, что пережили в городе, так они еще и в коллегии не присели всю ночь.
А нам ведь еще предстояло разбираться, как мы будем дальше жить.
Выходить в город целительницы больше не спешили. Оно и понятно – хотя по счастливому стечению обстоятельств никого не убили и не изнасиловали, но постепенно возвращающиеся в коллегию женщины все, как одна, едва держались на ногах и постарели, кажется, лет на десять. Особенно страшно было видеть эти признаки старения души на лицах совсем молодых женщин… Я даже спрашивать боялась о том, что им пришлось пережить за тот день и ту ночь, пока в городе царило безумие.
Не знаю, почему до самого ужасного так и не дошло – то ли драконья сила как-то удержала людей, то ли откровенных подонков на острове не водилось. Испуганные люди, озлобленные, агрессивные… такие могут зашибить в запале. Но насиловать нарочно или измываться… таких в городе не оказалось. Или чуть более здравомыслящие соседи не дали им разгуляться, не знаю. Целительниц, не успевших вернуться в коллегию, запирали в подвалах, обзывали, плевали в лицо, какая-то совсем ополоумевшая женщина выдрала половину косы у эссы Тарании… Ну и наговорили им кучу «приятного».
И главное, стражи то ли не успели, то ли не захотели помочь. Нет, они все же были заняты – пока мы не прилетели на крыльях гурая, местная живность продолжала атаковать внешнюю стену города, так что мужчинам было чем заняться. И почти все охотники тоже были на внешней стене, в городе буянили в основном не самые удачливые старатели и ремесленники.
Но Сириан, как я поняла из скупых фраз эсса Гурзиша, все равно устроил своим подчиненным такой разнос… что теперь, когда атаки извне прекратились, стражи, как наскипидаренные, носятся по городу и наводят порядок везде, надо или не надо. Ну, и на стенах коллегии опять часовые.
Без забавных случаев не обошлось, и это даже немного помогло скинуть с плеч груз пережитых неприятностей. Все, кто был во дворе, с удовольствием наблюдали, как эсс Гурзиш воспитывает молоденьких караульных.
– А вот неча до крылана цепляться, неча, ковырялку свою убери! – ругался старый охотник на такого вот новобранца, когда тот робко попробовал согнать нашего гурая с надвратной башни. – Сидит зверушка, тебя не трогает. За каким ты к нему полез, олух богов небесных? Даст тебе лапой по башке, да и прав будет! Чего ты ему копьем, извиняюсь, в зад тычешь, дурень? Вот я тебе сейчас потыкаю, понравится аль нет?
Я еще порадовалась, что даже вернувшиеся из города светлые не разучились смеяться, и этот смех словно стер с их лиц половину прибавившихся лет. А потом снова погрузилась в хозяйственные дела – надо было для начала опять же всех накормить.
И тут мне в голову пришла одна интересная мысль. С которой я и побежала к эссу Гурзишу, а наткнулась в караулке на вернувшегося Сириана.
Он мне так обрадовался, что подхватил за пояс и закружил, смеясь. А я растерялась и не стала брыкаться – ну, глупо как-то. И когда белокурый капитан поставил меня обратно на брусчатку, улыбнулась ему. Только потом краем глаза поймала какое-то движение и через секунду поняла, что это был Лильрин – он как раз вышел из-за угла, но, увидев нас, резко развернулся и ушел обратно.
– Кхм… Сириан. – Я прогнала из головы всякие дурацкие посторонние мысли. – Я по делу.
– Да, милая эсса, всегда и во всем к вашим услугам!
– Запасы еще есть, но их маловато. А к воротам уже несут больных и раненых. Сейчас будем всех лечить, а уже потом разбираться, кто из этих людей чего плохого про целительниц говорил… И их тоже кормить надо. Так я вот это к чему. Мне сказали, что очень много зверья на стены лезло. И наши стражи всех отбили.
– Да, милая эсса, хоть с этим справились, и то хорошо. – Скулы Сириана затвердели, когда он произносил эту фразу, и его взгляд, брошенный в сторону вытянувшихся в струнку караульных, был весьма неласков.
– Ну так вот… пошли, пожалуйста, кого-нибудь из твоих подчиненных собрать этих… ну, тех зверушек, которые съедобные, – попросила я. – Они все равно погибли. И если протухнут у нас под стеной, никому от этого лучше не станет. А так – хоть какая-то еда.
– А вот это ты дело придумала, светлая! – Эсс Гурзиш, как обычно, появился в самый подходящий момент, словно вынырнув из-под земли. – Вот кто у нас больше всех в городе буянил, тех и пошлем, значит, на добычу. А бабы пущай займутся готовкой, значит, перья повыщипают да шкурки обдерут. А то забаловался у нас народ, пока все гладко было – никто не перетруждался, вот от безделья всякой глупости полна голова набилась. Энто дело работой лучше всего лечится. Давай, внучок, отряди-ка мне пятерых в помощь, сам схожу да самых борзых в строй приспособлю. Ишь, город они рушить придумали, олухи богов небесных… Я им живо занятие поумнее найду!
Я убедилась, что моя помощь тут больше не требуется, и с улыбкой отошла. Думала еще сходить проведать Маирис – она, хоть и распоряжалась уже ученицами вовсю, руководя половиной работ в коллегии, с кровати не вставала – я велела ее не пускать. И вот диво, меня послушались…
– Эсса Лейсан! – на полпути к комнате наставницы нагнал меня тот самый молоденький парнишка, которому эсс Гурзиш не разрешал тыкать в гурая копьем. – Эсса Лейсан! Срочные новости!
