Текст книги "История Авиации 2004 04"

Автор книги: История авиации Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Во-первых: в архивных документах и в различных статьях летом и ранней осенью 1941-го нигде не говорится о том, что в этот период летчики в Заполярье летали в составе ударной и прикрывающей группах, которые действовали как единый взаимодействующий боевой строй. Как раз все имеющиеся документы говорят обратное. А по другому и быть не могло, чтобы слаженно действовать в этом боевом построении, необходимо было обязательно пользоваться радио. А радиостанциями летчики-североморцы в этот период не пользовались. В воспоминаниях английских летчиков впервые упоминается о том, что североморские летчики только в сентябре 1941 г. лишь заинтересовались таким построением боевого строя, в котором имелась ударная и прикрывающая группы.

Во-вторых: если верить тому, что вражеские бомбардировщики атаковало лишь одно звено, ведомое Сафоновым – сам Покровский и Максимович, а Коваленко со своим ведомым «обеспечивал» действия этого «ударного» звена, то как объяснить тот факт, что в «Журнале учета сбитых самолетов», отмечено, что в воздушном бою по одному Ю-87 сбили: Сафонов, Коваленко и Покровский 7*

[Закрыть]. Выходит, что Александр Коваленко также участвовал вместе с Сафоновым в атаке по «Юнкерсам», а кто тогда обеспечивал действия «ударного звена» и кто подавал сигнал о приближении «Мессершмиттов»? Конечно, здесь вполне возможно предположить, что Сафонов действительно «подарил» одного «лапотника» Александру Коваленко, то есть сбил две «штуки», но себе приказал записать одну, а другую из чувства благодарности и справедливости своему другу, который хоть и «не стрелял, но дал возможность это сделать Сафонову». Вполне логично. Но в таком случае не вполне логичен сам воздушный бой – не совсем понятно, каким образом мог дать «сигнал» Коваленко ведущему группы Сафонову, который устремился вперед на вражеские бомбардировщики.

Как уже отмечалось выше, в это время наши летчики радио не использовали, значит Коваленко мог лишь «помахать крыльями» или в сторону противника выпустить пулеметно-пушечную очередь, по другому Александр Коваленко никак не мог «просигнализировать». Но атаковать «Юнкерсы» – то есть стремительно сближаться с вражескими бомбардировщиками, «ловить» их в прицеле, точно определять расстояние до ближайшего самолета противника, не пропустить начало открытие огня с близкой «сафоновской» дистанции, а то можно просто в него врезаться и одновременно периодически высовываться и смотреть назад на Коваленко – не «помашет ли он крыльями». Что-то с трудом в такое верится. А не проще было бы Сафонову во время атаки смотреть не назад, а вперед, где находились «Мессершмитты», поджидавшие своих подопечных. Вполне логично было бы по «сигналу» не Коваленко, а самого Сафонова при приближении Ме-109, немедленно образовать «оборонительный круг», так как самолет Сафонова был на острие удара, а значит у всех на виду. Да и Коваленко был не где-то то там позади, а рядом с Сафоновым, что позволило им быстро и своевременно организовать «карусель» и отбить все атаки «стодевятых». Думаю, что такие действия «сафоновцев» более естественны, чем то, что поведал Владимир Покровский.

Именно так, а не иначе, действовали Сафонов и его подчиненные во время вылета на перехват 9 сентября – группы бомбардировщиков Ю-87, которых атаковали единым строем все шесть И-16 во главе со своим командиром эскадрильи. Не было ни ударной, ни прикрывающих групп. Несмотря на то, что посты ВНОС подтвердили падение лишь трех Ю-87 8*

[Закрыть] , тем не менее, после боя на свои боевые счета записали по одной сбитой «штуке» сразу пять летчиков: капитан Сафонов, старший лейтенант Коваленко, лейтенант Покровский, лейтенант Максимович и старшина Семененко, лишь молодой и неопытный летчик сержант Романов промахнулся, но он лишь только ещё учился азам «сафоновской» тактики внезапных атак.

Вот, пожалуй, и весь секрет «наступательного порыва» североморского аса летом 1941 г. Внезапные атаки – вот главный «козырь» успеха легендарного североморского аса. По сути, Сафонов применял «азбучную» тактику ведения воздушного боя, но кому-то показавшуюся для начального периода Великой Отечественной войны весьма «прогрессивной»: заметить противника первым, провести внезапную атаку, используя для этого облака или солнце и, наконец, атаковать самолеты противника с близкой дистанции – с «сафоновской». Но можно ли считать, что этот тактический прием был «изобретен» североморским асом? Можно ли говорить о Борисе Сафонове как о «творце тактики воздушного боя современной войны на Севере»? Конечно, нет. Ещё в Первую Мировою войну русские летчики широко применяли этот тактический прием, основанный на принципах внезапности, что было отражено в их первых трудах по тактике воздушного боя: «Как и во всяком бою, тем более в воздушном, обладающим исключительной скоротечностью, необходимо, пользуясь той или иной обстановкой, всемерно, стремиться к внезапности. Она дает атакующему, во первых, инициативу (даже при меньшей скорости его аппарата) и, следовательно, выбор более удобной позиции для обстрела, а во-вторых, и лучшее использование огня. У атакующего в этом случае будет также значительный перевес и в моральной стороне – противник, застигнутый врасплох, не сразу оценит обстановку и запоздает открыть стрельбу» 9*

[Закрыть] .

Безусловно, нужно признать, что в условиях современной воздушной войны Борис Сафонов сумел эффектно применять этот тактический прием, успех выполнения которого полностью зависел от командира – ведущего группы, который должен был, обнаружив противника, мгновенно оценить обстановку, выбрать наиболее отвечающий сложившимся условиям вариант атаки, быстро и скрытно занять группой исходное положение и первым, показывая пример хладнокровия и бесстрашия, броситься на врага. Все это было присуще командиру 4– й эскадрильи 72-го САП ВВС Северного флота, заслуженно получившему одним из первых на Мурманском фронте высокое звание Героя Советского Союза.

Но в тоже время говорить о каких то особых приемах ведения воздушного маневренного боя Сафоновым и его подчиненными не приходится. В этом отношении было бы более интересней исследовать боевые действия эскадрильи «чаек» под командованием капитана Туманова, перед которой стояла основная задача – противодействовать истребительной авиации противника, то есть вести борьбу за господство воздухе. Если Сафонов просто избегал воздушных боев с месершмиттами во имя главной своей задачи, то летчики эскадрильи И-153 наоборот искали, вступали и вели бой непосредственно с истребителями противника.

Но надо заметить, что «сафоновская» тактика внезапных атак в «современной воздушной войне» имела свои существенные недостатки и могла успешно использоваться только в небе Заполярья, где противодействие малочисленной истребительной авиации было очень незначительным. Как правило, Сафонов атаковал бомбардировщики противника одной группой, без прикрытия; атаковали самолеты противника все летчики группы. Бесспорно, такой внезапный удар сразу пятью – шестью истребителями действовал на противника ошеломляюще. Но в тоже время он имел и свои минусы. Сами атакующие, при внезапном появлении истребителей противника сразу же превращались из «охотников» в «добычу». Рации в полете «сафоновцы» не использовали, хотя большая часть И-16 была ими оборудована, вот поэтому, как командир эскадрильи и ведущий группы, Борис Сафонов строго требовал от своих подчиненных выполнения двух основных его заповедей:

1. Максимальная осмотрительность в воздухе. «Грош цена бойцу, которого первым обнаружил враг. В воздухе надо смотреть так, чтобы видеть «пятку костыля собственной машины» – часто говорил Сафонов своим подчиненным. Бесспорно, в применяемой тактике внезапных атак первым обнаружить противника – это уже «половина победы».

2. Действовать единой группой, никому не отрываться от группы, не выходить из боя и не терять зрительную связь во время атаки.

Здесь хотелось бы опровергнуть ещё одно ложное утверждение о том, что Борис Сафонов «первым на Севере практически доказал преимущество пары, как тактической единицы истребителей перед звеном трехсамолетоного состава». Действительно, записи «Журнала учета боевых вылетов 72 САП» показывают, что накануне войны и первые недели боевых действий в Заполярье Борис Сафонов часто поднимался в воздух в составе пары – со своим командиром звена старшим лейтенантом Геннадием Антипиным. Так, в июне – июле 1941 г. каждый третий боевой вылет совершался в паре. Но в августе, этот показатель существенно изменился… в сторону звена трехсамолетного состава – лишь только каждый пятый стал совершаться в паре. А в сентябре, то есть в период, когда мастерство Бориса Сафонова, образно говоря, было в зените его боевых успехов, из 38 боевых вылетов лишь три можно с некоторой оговоркой считать, что они были выполнены в составе пары, так как в двух случаях он вылетал в составе четырёх самолетов и один раз – в составе восьми. Все остальные вылеты в этом месяце в основном были выполнены в составе трёх и шести самолетов! И если следовать логике, то получается, что с приобретением боевого опыта североморский ас все более склонялся к звену из трех самолетов и свои громкие сентябрьские воздушные бои провел исключительно в составе этого устаревшего тактического построения.

Так что же было в действительности. Прежде всего, надо сказать, что в начале боевых действий Борис Сафонов был просто вынужден летать в паре с Геннадием Антипиным. Дело в том, что в после того, как в апреле 1941 г. потерпел аварию И-16 с зав. № 24Р21891 в составе его эскадрильи осталось всего три самолета. Из этих трех истребителей на одном самолете молодые летчики продолжали выполнять учебно-тренировочные вылеты, а на двух оставшихся Сафонов и Антипин выполняли боевые задания, в частности вылетали на перехват самолетов противника.

После того, как «сафоновская» эскадрилья пополнилась матчастью, получив 12 И-16, прибывших с Краснознаменного Балтийского флота, Сафонов начал вылетать в составе трёх и шести самолетов. Но 29 июня 1941 г. после массированного первого удара по аэродрому Ваенга, практически все сафоновские «ишачки» получили повреждения, а пять из них в этот день были уничтожены. Последующие бомбардировки аэродрома в июле месяце также периодически выводили из строя часть И-16. И в первые недели июля Сафонова абсолютно не «мучили» мысли, что лучше: парой вылетать по тревоге на перехват самолетов противника или звеном трехсамолетного состава. В этот период у него были мысли совсем другого характера – сколько самолетов он всего сможет поднять в воздух и кого из молодых летчиков, прошедших курс обучения, записать в боевой состав.

6*Существует немало документальных свидетельств, что пилоты истребителей Люфтваффе сами частенько подходили к линии фронта или объекту удара в плотном строю, за что нередко бывали наказаны.

7*ЦВМА, Ф.767, оп.2, д.272, л. 11об.

8*О ЦВМА, Ф.20, д.23681, л. ЗЗ.

9*В.К.Бабич. Воздушный бой. Военное издательство. М., 1991, стр.32 со ссылкой на книгу В.Ткаченко «Материал по тактике воздушного боя» изданной в 1917 г.

И-16 из состава 4-й эскадрильи старшего лейтенанта Б.Ф.Сафонова взлетает по тревоге. Обратите внимание на то как блестит верхняя поверхность консоли, на которой отражается лозунг «За СССР!», написанный на борту. Судя по всему, за состоянием «ишачков» техперсонал внимательно следил

Судя по записям боевых журналов, в начале июля Сафонов поднимался в воздух с летчиками из управления 72-го САП и ВВС СФ: заместителем командира авиаполка капитаном А.В.Полковниковым, с командиром полка полковником Г.П.Губановым и инспектором по технике пилотирования УВВС капитаном Т.Т.Раздобудько. Думается, не от хорошей жизни на перехват самолетов вылетали на И-16 старшие офицеры, давая возможность молодым летчикам закончить курс обучения. Лишь по мере готовности пилотов Борис Сафонов включал их в боевой состав и брал с собой на выполнение боевого задания. Этим ещё объяснятся и тот факт, что в начале июля Борис Сафонов на разведку в тыл противника и в за линию фронта летал только в паре со старшим лейтенантом Антипиным.

Если в июле самое большое число «ишачков», которое мог Сафонов поднять в воздух, не превышало четырех, то во второй половине августа это число достигло уже десяти. К этому времени все летчики его эскадрильи уже имели боевой опыт, и с этого времени Борис Феоктистович в основном старался вылетать на боевые задание в составе одной большой группы из шести – девяти самолетов. Судя по действиям этих звеньев во время атаки вражеских бомбардировщиков, каждый летчик был «бойцом», а не ведомым и ведущим в этих группах. Практически каждый летчик во время атаки действовал самостоятельно. А при появлении истребителей противника, «сафоновцы» по сигналу ведущего, тотчас образовывали «оборонительный круг». Вообще надо заметить, что в «сафоновской» эскадрилье «образца лета 1941 г.» совсем не практиковалось закрепление летчиков по звеньям. Поэтому не случайно Сафонов очень строго требовал от своих подчиненных во время нахождения в воздухе постоянного зрительного контакта, чтобы вовремя прийти друг другу на помощь, а при необходимости своевременно образовать «оборонительный круг». Поэтому тезис о том, что «Сафонов ещё до войны пришел к выводу о тактическом преимуществе пары истребителей над звеном из трех самолетов», не соответствует действительности.

Поэтому не слетанность в звеньях, а взаимовыручку в самой группе Сафонов считал самым главным фактором успеха его эскадрильи. В своей статье «Враг будет уничтожен», опубликованной в газете «За Родину!» (№№ 37–38 от 7.11.1941 г.) прославленный ас писал: «Меня часто спрашивают: «Чем объяснить успех? Может быть это военное счастье? Конечно, дело не в военном счастье. Наличие нашей замечательной техники, помноженное на отличные качества летно-технического состава, плюс выработанная намн тактика внезапного и смелого удара – всегда обеспечивают победу. В воздушном бою каждый из летчиков нашей части внимательно наблюдает за товарищем, взаимная выручка – вот в чем сильны мы…».

Но и здесь мы должны констатировать тот факт, что «Драться, как Сафонов!» и в этот период боевых действий (август – сентябрь 1941 г.), могли кроме самого Сафонова лишь ограниченное число летчиков ВВС Северного флота. Это опять же пилоты его эскадрильи, летавшие на И-16 и МиГ-3. Поэтому не случайно в основном именно эта категория летчиков в указанный период возглавляла список самых результативных летчиков-истребителей в составе ВВС Северного флота. Первым, после Сафонова, был старшина Петр Семененко, на счету которого к концу активных боевых действий на Мурманском направлении, числилось семь лично сбитых самолетов противника и два в группе (по «Журналу учета 72 САП» – шесть лично. – Прим. Авт.), за ним шли: старший лейтенант Александр Коваленко – лично шесть и четыре в группе, младший лейтенант Виктор Максимович – четыре лично и четыре в группе, капитан Тимофей Раздобудько – четыре лично и два в группе, младший лейтенант Владимир Покровский – четыре лично и один в группе. Среди летчиков, летавших на «МиГах», отличился старший лейтенант Захар Сорокин – пять лично.

Значительно отставали от вышеперечисленных летчики, летавшие на истребителях– бипланах. Самым результативным среди них был старший лейтенант Воловиков, записавший за этот период три личные воздушные победы и три в группе, причем во время одного боевого вылета – 17 июля 1941 г., он согласно своему докладу, он сбил сразу два Ю-88.

Что касается армейских летчиков, защищавших небо Заполярья, прежде всего из состава 145-го ИАП ВВС 14-й Армии, также воевавших, как и «сафоновцы», на И-16, то и они при всем желании не могли следовать боевому призыву североморского аса, так как перед ними стояли совсем иные боевые задачи в отличие от эскадрильи Бориса Сафонова – обеспечение боевых действий на сухопутном фронте. В то время когда Борис Сафонов вылетал в составе всей эскадрильи к линии фронта на «свободную охоту» (в то время это боевое задание называлось «на перехват самолетов противника». – Прим. Авт.), армейские И-16 вылетали на сопровождение СБ из состава 137-го СБАП, а также истребителей– штурмовиков 147-го ИАП, да и сами нередко привлекались к штурмовым действиям, а вот воздушные бои с вражескими бомбардировщиками для них были редким исключением. Тем более не могли «Драться, как Сафонов!» летчики 147-го ИАП, летавшие на «бисах» и «чайках» в качестве штурмовиков.

К примеру, такой же командир эскадрильи пушечных И-16 из 145-го ИАП ВВС 14– й Армии капитан Александр Зайцев за период с 22 июня по 22 июля 1941 г., то есть за первый месяц войны совершил 43 боевых вылета с налетом 33 часа 9 минут. За этот же период боевых действий Борис Сафонов, что удивительно, произвел аналогичное число боевых вылетов – 43, но с меньшим налетом – 25 час 50 мин, это объясняется прежде всего тем, что Сафонов часто вылетал на прикрытие или на отражение налетов на свой аэродром Ваенга, которые длились от 20 до 30 минут, в свою очередь Зайцев чаще вылетал на воздушную разведку в ближний тыл противника, где нередко штурмовал со своими подчиненными обнаруженные цели, такие вылеты длились более часа. Из общего количества боевых вылетов эти летчики произвели (в числителе – Сафонов, в знаменателе – Зайцев): на воздушную разведку – 4/17, на ПВО пунктов – 6/12, на перехват и отражение налетов – 25/0, на сопровождение штурмовиков и штурмовку – 0/14, на отсечение истребителей противника от своих СБ – 5/0, вылет на поиск сбитых самолетов противника – 3/0 10*

[Закрыть].

Как видим, из 43 боевых вылетах лишь в 12, то есть при выполнении обеспечения «ПВО пунктов», капитан Зайцев имел возможность «Драться, как Сафонов!», то есть перехватить и атаковать бомбардировщики противника, все остальные боевые задания этому не способствовали. Что касается североморского аса, то картина здесь совсем иная – значительная часть боевых вылетов как раз соответствовала и способствовала тому, чтобы сбивать и увеличивать свой боевой счет воздушных побед. Из 43 боевых вылетов лишь четыре выполнены на разведку и пять – на отсечение вражеских истребителей от своих СБ, которые лишали возможности Сафонова выполнять главную его задачу – сбивать вражеские бомбардировщики. Таким образом, из 43 боевых вылетов Борис Сафонов 34 раза мог воплотить в жизнь свой боевой призыв, а капитан Зайцев лишь – 12 раз. Но, тем не менее, капитан Зайцев за рассматриваемый период заявил о трех сбитых в группе самолетах противника – двух Ме– 110 и одном двухмоторном «Фокке-Вульфе» 11*

[Закрыть]и «За образцовое выполнение боевых заданий командования …» Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июля 1941 г. был награжден орденом Ленина. А Сафонов за этот же период заявил о четырех лично сбитых самолетах противника и одном в группе, за что был награжден орденом «Красного Знамени» и представлен к званию Героя Советского Союза.

Вот поэтому у армейских летчиков-истребителей боевой счет воздушных побед, несмотря на то, что они летали в «одном небе с летчиками-североморцами», был на порядок' ниже. Так самый результативный ас ВВС 14– й Армии капитан Леонид Гальченко к концу активных боевых действий в небе Заполярья в 1941 г., заявил всего о шести сбитых самолетах, причем три из них были истребители Ме-109, один Ю-88 – одиночный разведчик и лишь два бомбардировщика – Ю-87 и Ю-88, сбитые им над линией фронта во время последнего сентябрьского немецкого наступления на Мурманском направлении. А что касается «штурмового» 147-го ИАП ВВС 14-й Армии, то лишь два летчика – капитан Василий Королев и старший лейтенант Александр Жгун имели на своем боевом счету по одному сбитому вражескому самолету.

Корреспондент Гильярди (в центре) беседует с командиром 4-й эскадрильи 72-го САП капитаном Б.Ф.Сафоновым (слева) и комиссаром авиаполка П.А.Редковым (справа). Аэродром Ваенга, осень 1941 г.

Это не говорит о том, что армейские летчики были хуже подготовлены, чем летчики– североморцы. В составе ВВС 14-й армии было много летчиков, имеющих боевой опыт финской и японской кампаний, но, тем не менее, при всем желании основная масса летчиков, воевавших на самом северном ТВД, по ряду объективных причин, не могли на практике подхватить почин «Драться, как Сафонов!». Вот такая «несправедливая» статистика: были «стахановцы» и были «рабочие лошадки».

Очень спорен и тезис из «Наследия», согласно которому, Борис Сафонов «Стремился постоянно учиться и совершенствоваться в своем мастерстве». Его последний боевой вылет как раз и ставит под сомнение это мнение. Весной 1942 г. в небе Заполярье обстановка резко изменилась. Первопричиной тому были союзные морские конвои, следовавшие в северные порты Архангельск и Мурманск. Германская авиационная группировка весной 1942 г. на северном побережье Норвегии резко увеличилась, как в количественном, так и в качественном отношении. Особенно это коснулось истребительной авиации противника. На Мурманском направлении появились скоростные и обладавшие достаточной тяговооружённостью, Bf109F-4. Уже первые воздушные бои с ними показали изменение характера боевых действий: теперь нилоты «мессеров» не избегали воздушных боев с нашими истребителями, а наоборот, их действия приняли наступательный характер, особенно в этом преуспели весной 1942 г. пилоты двухмоторных Bf110 из эскадрильи 13.(Z)/JG5.

Изменение характера боевых действий в воздухе на Мурманском направлении стало одной из причин больших и, порой, неоправданных потерь. Так, например, «сафоновцы» во время воздушного 10 мая 1942 г. пытались на «Харрикейнах» в лоб атаковать двухмоторные Bf110: в результате с боевого задания из 10 «Харрикейнов» не вернулась ровно половина. Но главным недостатком по-прежнему было плохое взаимодействие в звеньях и между ними. Первая атака в составе группы, как правило, была организованная, но в последующем воздушном бою звенья распадались и практически каждый летчик вел бой в одиночку. Если в 1941 г. это не проводило к большим потерям, то в 1942 г. началось массовое избиение ВВС Северного флота. Именно плохое взаимодействие в звене и стало главной причиной гибели североморского аса.

И в этом вылете североморский ас был верен своей далеко не совершенной тактике, напутствуя перед вылетом своих подчиненных: майора Кухаренко, капитана Орлова и старшего лейтенанта Покровского – «лучших своих учеников», следующим наставлением: «Если над конвоем не будет истребителей – всем атаковать!» Это была вторая ошибка Сафонова, которую он допустил в своем последнем вылете, ставшая, пожалуй, роковой для североморского аса.

А первая ошибка заключалась в том, что он не должен был атаковать группу «Юнкерсов», которая уже сбросила свой смертоносный груз на конвой и уже выходила из пикирования. Для судов конвоя эта шестерка Ju88 уже не представляла опасности, под их плоскостями уже не было бомб. Имея перед собой конкретную задачу – защищать союзный конвой от налетов фашистских бомбардировщиков, Сафонов должен был проводить взглядом эту группу уходящих Ju8o, занять выгодную позицию и до боли в глазах всматриваться в горизонт, чтобы не пропустить следующую группу бомбардировщиков или торпедоносцев, которые могли появиться в любую минуту со стороны суши.

Но соблазн для летчиков-истребителей был велик, именно в этой стадии полета бомбардировщики всегда наиболее уязвимы, так как после перенесенных перегрузок во время пикирования, из-за оттока крови из мозга, членам экипажей пикировщиков требовалось какое то время для того, чтобы прийти в себя, а главное, в этой стадии полета воздушные стрелки бомбардировщиков ещё не имели возможности вести организованный оборонительный огонь. Каждый самолет противника представлял собой одиночную цель, чем и постарались воспользоваться «сафоновцы», каждый из которых выбрал себе «жертву». Экипажи «Юнкерсов», застигнутые атакующими истребителями врасплох, естественно, бросились наутек в разные стороны.

Сафонов бросает конвой и начинает преследовать немецкие бомбардировщики. Вместо того, чтобы обеспечивать и прикрывать действия своего ведущего, ведомые Орлов и Покровский, в свою очередь, бросают своего командира! Это непостижимо ещё оттого, что у них не было связи с ведущим, поскольку рация Сафонова работала на другой волне, нежели у его ведомых, так как он в воздухе постоянно держал связь с КП полка. В этом случае они просто обязаны были ни на секунду не спускать глаз с самолета своего командира. Но азарт погони затмил разум даже гвардии старшего лейтенанта Покровского, который в свое время перед строем давал клятву, что будет в бою всегда беречь жизнь своего командира. Случилось то, что рано или поздно должно было случиться: ученики вернулись на аэродром без своего учителя…

10*ЦАМО, Ф.760 ИАП, on. 11808, д. 1, л. 13.

11*ЦАМО, Ф.760 ИАП, оп. 11808, д. 1, л. 13. За двухмоторный «Фокке-Вульф», скорее всего принят всё тот же Bf 110. Дело в том, что FW187 в это время во многих справочниках числился, как поступавший на вооружение Люфтваффе новый двухмоторный истребитель.

Взлетают «Китгихауки» из состава 2-го ГКСАП ВВС Северного флота, весна – лето 1942 г.

Гибель Бориса Сафонова

Как уже отмечалось выше, боевой деятельности Бориса Сафонова посвящено огромное количество книг и различных публикаций, тем не менее, до сих пор нет однозначного ответа на вопрос – при каких обстоятельствах погиб легендарный североморский ас? Хотя надо признаться, что в Интернете на сайтах, посвященных Героям Советского Союза Великой Отечественной войны, можно найти довольно любопытные подробности гибели Бориса Сафонова. Правда, даже при беглом прочтении этих публикаций явно чувствуется, что авторы абсолютно не представляют реальных событий, происходивших в Заполярье в те драматические дни, когда в северные порты Архангельск и Мурманск пробивался союзный конвойРQ-10.

На протяжении последних нескольких десятков лет в печати рассматривались лишь две версии гибели Бориса Сафонова:

– ненадежная работа мотора «Аллисон» на американском самолете Р-40Е «Киттихаук»;

– убит оборонительным огнем воздушного стрелка с одного, из атакованных Сафоновым, «Юнкерсов-88».

В одной из своих ранних работ, принадлежащих перу автора, была выдвинута ещё одна версия, третья – сбит немецким асом Рудольфом Мюллером. До этого в официальной печати такая версия даже не рассматривалась, считалось, что в годы войны ни один из немецких асов не заявил о том, что сбил выдающего советского аса. Но, что интересно, при первом же обсуждении этого вопросами с ветеранами, воевавшими в небе Заполярья, все как один заявили, что Бориса Сафонова сбил Рудольф Мюллер.

Тем не менее, давайте рассмотрим, какая же из трех существующих версий ближе к истине.

Официальная историография Северного флота придерживается первой версии: в начале шестидесятых были опубликованы мемуары Арсения Григорьевича Головко – в годы войны Командующего СФ. По его мнению, причиной гибели Бориса Сафонова были «технические неполадки, свойственные «Киггихаукам»» 12*

[Закрыть]. Это утверждение стало основной версией гибели Бориса Сафонова. Но есть одно свидетельство, которое вызывает большое сомнение чтобы, можно было бы придерживаться только этой версии. Это доклад с миноносца «Сокрушительный», с которого заметили как одиночный «Томагаук» 13*

[Закрыть] с высоты 300–200 м на расстоянии около 30 кабельтовых от корабля перешел в отвесное пике и мгновенно затонул 14*

[Закрыть] . Что это значит?

Дело в том, что когда выходит из строя мотор, у летчика всегда есть шанс совершить вынужденную посадку. Довольно часто такие вынужденные посадки совершались и на поверхность воды. Даже летчики, летавшие на тяжелых штурмовиках Ил-2, с подбитыми моторами совершали вынужденные посадки на воду. Напомню, что у штурмовика передняя часть фюзеляжа представляла собой цельную бронированную коробку, и тем не менее, экипажу хватало времени чтобы покинуть стремительно тонущий самолет. Истребитель «Киттихаук» имел довольно большую площадь крыла и хорошо планировал с остановившемся мотором, что позволяло летчику даже средней квалификации без особых затруднений совершить подобную посадку.

Но в нашем случае самолет резко перешел в пике, а это значит, что причина была не в плохой работе мотора. Самолет переходит в резкое пике обычно в двух случаях: при повреждении органов управления самолетом или при внезапном потери летчиком сознания. А это уже говорит о том, что самолет подвергся обстрелу со стороны противника. Здесь можно выдвинуть ещё одну версию: нельзя забывать и о том, что по существующим инструкциям при следовании в составе конвоя зенитные расчеты кораблей охранения и торговых судов могли открывать огонь по любому самолету, появившемуся в их зоне обстрела. Часто это имело очень печальные последствия. Так, например, 26 декабря 1942 г. был сбит зенитным огнем с транспортов на американском истребителе «Аэрокобра» над союзным конвоем в районе Кольского залива Владимир Покровский. Правда, тогда летчику удалось спастись, выбросившись из горящего самолета на парашюте. Отсюда можно сделать вывод, что версий гибели Сафонова может быть не три, а уже четыре.

Но, безусловно, более вероятной причиной перехода в отвесное пике, мог быть оборонительный огонь воздушных стрелков с Ju88, которых атаковал Сафонов и тем самым реально подвергался опасности получить повреждения самолета или ранение. Но каких либо подтверждающих или наоборот опровергающих эту вторую версию фактов до сих не было, чего нельзя сказать о третьей версии, которую свое время выдвинул автор. Хотя было бы правильнее сказать – поставил в один ряд с вышеперечисленными версиями, которые официально рассматривались на страницах советской печати.

В свое время, работая над статьей о немецком асе Рудольфе Мюллере, в поле зрения автора попал очень любопытный документ – воспоминания командира 95-го АП Анатолия Владимировича Жатькова, где в частности говорилось: «Возвратившись из первого полета на задание, ты встретились с Борисом Феоктистовичем Сафоновым, о чем условились ещё до моего вылета. Я рассказал ему, где находится конвой, в каком порядке он идет и каким курсом, с какой скоростью следует к берегам Кольского залива. Но эта встреча с Сафоновым была последней, он вылетел в одной из первых четверок и сразу вступил в бой с большой группой Ю-88 <…> Только позже, когда летчик Бокий подбил фашистский самолет Ме-109 и летчик Рудольф Мюллер был вынужден сесть на лед Средне-Ваенгского озера, а затем взят в плен, то при допросе, на котором мне пришлось присутствовать вместе с капитаном Животовским Н.С., стали очевидны обстоятельства гибели Сафонова. Оказывается, когда завопили о помощи фашистские бомбардировщики и торпедоносцы, были подняты с аэродрома Луостари одномоторные истребители, среди которых был и Мюллер. Он, придя к о. Кильдин для перехвата наших самолетов, заметил дымящийся одиночный самолет Киттихаук и сбил его. Это событие было трауром не только для авиации СФ, но и для всего флота…» 1 5*

[Закрыть].