Текст книги "Провокатор. Роман Малиновский: судьба и время"
Автор книги: Исаак Розенталь
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
Контакт как с департаментом полиции, так и с московской охранкой Малиновский поддерживал и во время открывшегося 29 июня 1913 г. в Москве IV Всероссийского съезда торгово-промышленных служащих. Съезд стал крупным событием общественной жизни, в его работе участвовали 378 делегатов и много приглашенных, в том числе некоторые депутаты Государственной думы[359]359
Правда. СПб. 1913. 3 июля.
[Закрыть]. Председателем съезда избрали депутата трудовика А.Ф. Керенского – он приобрел большую популярность после поездки в составе группы адвокатов на Ленские прииски для неофициального расследования обстоятельств расстрела рабочих. Тон на съезде задавала, однако, социал-демократическая группа, насчитывавшая вместе с сочувствующими свыше 100 человек; в бюро группы вошел и Малиновский. На съезд его пригласили выступить с докладом на хорошо знакомую ему тему – о страховании, особенно волновавшую делегатов, так как уже принятые Думой страховые законы на торгово-промышленных служащих вообще не распространялись[360]360
ГАРФ. Ф. 63. 1913. Д. 459. Л. 98 об.; РЦХИДНИ. Ф. 448. On. 1. Д. 41045, 41791; Антошкин Д. О профессиональном движении служащих. М., 1925. С. 42
[Закрыть].
Белецкий заранее санкционировал разгон съезда «при первом ярком оппозиционно-революционном выступлении»[361]361
ГАРФ. Ф. 63. 1913. Д. 459. Т. 1. Л. 24.
[Закрыть]. Присутствовавший на съезде полицейский пристав Строев то и дело закрывал заседания – за употребление слов «пролетариат», «марксизм», «классовая борьба», а иногда и просто за аплодисменты…[362]362
В декабре 1905 г. Строев отказался вывести воинскую часть, которой он командовал, на подавление московского восстания, за что был арестован; в тюрьме он написал прошение о помиловании, обещая загладить свою вину перед правительством. После этого он был переведен в полицию и прославился как цербер на легальных собраниях и съездах (Поссе В.А. Мой жизненный путь Дореволюционный период (1864–1917 гг.). М.; Л., 1929. С. 436). Малиновскому Строев был знаком еще по 1 – му кооперативному съезду.
[Закрыть] 1 июля Малиновский принес на съезд кипу номеров «Правды» и, несмотря на возражения Керенского, стал демонстративно раздавать их делегатам[363]363
ГАРФ. Ф. 63. 1913. Д. 459. Л. 204
[Закрыть]. Когда же дошла его очередь выступить с докладом, повторилась история с думской декларацией: Строев прерывал доклад в обусловленных местах. После этого Малиновский через полковника Мартынова рекомендовал поскорее закрыть съезд, что и было сделано 4 июля по телеграфному распоряжению из Петербурга за подписью Джунковского[364]364
Там же. Д. 459. Т. 2. Л. 55; Ф. 1467. On. 1. Д. 38. Л. 218 об.-219.
[Закрыть].
На этом Малиновский не счел еще свою миссию законченной. 5 июля члены бюро социал-демократической группы решили собраться на Воробьевых горах, чтобы принять обращение в связи с разгоном съезда, но полиция, предупрежденная Малиновским, арестовала тех, кто явился раньте других: Д. В. Антошки на, Г.К.Голенко, С.М.Нахимсоиа и Н.Ф.Федорова; все они подверглись административной высылке из Москвы на два года[365]365
Там же. Ф. 63. 1913. Д. 459. Л. 11–16, 43; Московская правда. 1962. 28 апр.
[Закрыть]. А перед этим он охотно сфотографировался с делегатами..[366]366
Музей революции. № 1367/4.
[Закрыть].
Главным делом московских большевиков в 1913 г. явилось создание второй ежедневной рабочей газеты[367]367
Деренковский Г.М. Рабочая газета «Наш путь* // Большевистская печать и рабочий класс России в годы нового революционного подъема 1910–1914. М., 1965. С. 113–174.
[Закрыть]. Вопрос этот не мог миновать Малиновского: сборы в фонд будущей газеты решено было открыть еще во время выборов в Думу; Краковское совещание поручило депутатам трех губерний Центрального промышленного района – Малиновскому, Самойлову и Шагову активно взяться за эту работу. Участвовали в ней и московские выборщики. И.Т.Савинов 1 декабря 1912 г. сообщал уполномоченному И.П.Мареву, что предпринимаются первые шаги к изданию газеты, которая «доставляла бы нам здоровую духовную пищу и соответствовала бы нашим взглядам и нашей рабочей жизни»[368]368
ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1912. Д. 5. Ч. 57. Лит. Б. Л. 39 и об.
[Закрыть]. Задержали реализацию этого замысла прежде всего многочисленные аресты; приложил к ним руку и Малиновский.
Обеспечить выпуск московской газеты и руководство ею В.И.Ленин поручил Н.Н.Яковлеву. Арестованный вместе с Бухариным и затем эмигрировавший в Германию Яковлев вернулся в начале апреля 1913 г. в Москву, воспользовавшись амнистией по случаю 300-летия дома Романовых. В июне вернулся и Н.Осинский, отбывший срок ссылки в Твери. И Яковлев и Осинский знали Малиновского с 1910 г. и симпатий к нему не испытывали. Избежать соприкосновения с московским депутатом и членом ЦК РСДРП было, конечно, невозможно; к тому же редакция помещалась в квартире в Косом переулке, снятой на его имя. Но предоставить ему возможность контролировать работу редакции они отказались.
Первый номер газеты «Наш путь» вышел 25 августа 1913 г. Придя однажды в редакцию, Яковлев застал Малиновского за распечатыванием лежавших на столе пакетов. Когда Малиновский, оправдываясь, сослался на то, что в Петербурге, в редакции «Правды» депутатам это позволяется, Яковлев резко возразил: «А у нас в Москве вам это не позволят». Не удалась и попытка Малиновского установить контроль над газетой путем введения в редакцию уполномоченного ЦК с правом вето[369]369
Максаков В. Тернии «Нашего пути* // Из эпохи «Звезды* и «Правды*. М.; Пг., 1923. Вып. 3. С. 134–137.
[Закрыть]. В роли такого уполномоченного он видел, вероятно, В.Н.Лобову; с подобным же предложением обращался он к вернувшемуся из ссылки А.И.Рыкову, но тот предложение отклонил, так как считал, что газета должна контролироваться Московской партийной организацией[370]370
Дело провокатора Малиновского. С. 32.
[Закрыть]. Предложение Малиновского было отвергнуто еще до выхода газеты в свет, когда формировалась редакция.
Лобовой Малиновский сумел без труда внушить, что Яковлев и Осинский – узкомыслящие сепаратисты, не желающие считаться с общероссийскими задачами и подчиняться «всем требованиям и желаниям центра», то есть Русского бюро ЦК РСДРП. В своих донесениях Малиновский изображал дело так, что он и Лобова стоят за упрочение газеты как легального органа и хотят для этого отделить ее от всякой связи с подпольем, тогда как Яковлев, Осинский и Максимовский не дорожат ее будущностью. На самом же деле Яковлев следовал договоренности с Лениным: как секретарь редакции он должен был осуществлять прямую связь с Заграничным бюро ЦК и нес за газету политическую ответственность. Газета вместе с тем имела свои отличительные черты, авторы ее старались ставить вопросы более глубоко, менее «агитационно», чем «Правда», – это отчасти вызывалось более трудными, чем в Петербурге, условиями существования печати[371]371
Максимовский В. «Наш путь* // Современник. 1922. N* 1. С. 253–256.
[Закрыть]. Избежать репрессий все равно не удалось, но Малиновскому самостоятельность редакции дала повод еще раз изобразить себя самым последовательным ленинцем, стоящим во всем на страже принципов большевизма.
В советское время Осинский объяснил свой и Яковлева отпор притязаниям Малиновского сложившимся у них еще в 1911 г. убеждением в том, что тот – провокатор; Яковлев «был в этом убежден наполовину и полагал, что во всяком случае Малиновский – личность весьма подозрительная»[372]372
Максаков Вл. Указ. соч. С. 137.
[Закрыть]. Степень своей убежденности мемуарист преувеличил, но нерасположенность членов редакции Малиновский, бесспорно, ощущал. В.Н.Максимовский также свидетельствует, что Лобова и Малиновский с самого начала производили на него, Яковлева и Осинского «весьма неблагоприятное впечатление».
«Наш путь» быстро прикрыли, большинство работников редакции было арестовано. Малиновский не имел к разгрому московской газеты прямого отношения; в своих донесениях он уверял, что «Наш путь» погибнет естественным образом из-за финансовых и технических трудностей. По мнению Осинского, провокатор хотел расширить масштабы своей деятельности, превратив газету в «очаг для уловления людей» и, возможно, в «кристаллизационный пункт рабочего движения для усиления своего влияния и более отчетливого выявления брожения в массах» – идея своего рода «провокатора-организатора»[373]373
Там же. С. 132.
[Закрыть]. Малиновский присутствовал на совещании московских большевиков, которое решило призвать рабочих к всеобщей забастовке протеста против разгрома «Нашего пути», участвовал он и в попытках возродить газету под новым названием. Тем не менее, когда вместо «Нашего пути» стал создаваться журнал «Рабочий труд», члены его редакции (В. Н. Лосев, В. И.Яхонтов и И. И. Скворцов-Степанов) решили обойтись без Малиновского. Секретный сотрудник «Старый» сообщал, что они порвали с ним всякие связи[374]374
ГАРФ. Ф. 1467. On. 1. Д. 38. Л. 304.
[Закрыть].
Но это было уже в 1914 г., на закате его карьеры. Недоверие к Малиновскому в Москве, видимо, не вышло за пределы узкого круга большевистской интеллигенции.
Полоса неприятностей для Малиновского началась летом 1913 г., когда некоторые факты впервые заронили подозрения у Е.Ф.Розмирович. Заграничное бюро ЦК направило ее с рядом партийных поручений в Россию; из Петербурга в июне она отправилась в Киев и тут же была арестована, причем местные жандармы продемонстрировали обширную осведомленность о ее встречах и планах. Один из офицеров, заявивший что служит «не по призванию, а по нужде», предложил ей даже назвать «за приличную сумму» того, кто ее выдал, (у Розмирович были в Киеве состоятельные родственники, о чем охранка тоже знала).
Муж Розмирович А.А.Трояновский еще со времен Краковского совещания был предубежден против Малиновского; теперь он получил от жены письмо из киевской тюрьмы, в котором она писала, что, кажется, его предположения подтверждаются фактами. Желая окончательно удостовериться в справедливости предположений, Трояновский послал два письма – умышленно одинакового содержания – Зиновьеву (не сомневаясь, что тот покажет его Малиновскому, находящему в Поронине) и своему брату в Черниговскую губернию, в расчете на перлюстрацию. В письмах сообщалось об аресте Розмирович и о подозрениях относительно «одного видного члена партии»; если Розмирович не будет немедленно освобождена, писал Трояновский, это явится доказательством его провокаторства. Освободили Розмирович, как только Малиновский вернулся в Петербург[375]375
Дело провокатора Малиновского. С. 77–78, 96.
[Закрыть].
Белецкий в своих показаниях 1917 г. много раз подчеркивал «подозрительность», проявлявшуюся Розмирович. Арестовали ее в Киеве, а не в Петербурге, чтобы обезопасить Малиновского и по его же совету, и он же настоял на ее освобождении, хотя Белецкий предлагал отреагировать на намек Троянского противоположным образом, не торопиться с освобождением.
Согласно тем же показаниям Белецкого, и он, и Малиновский опасались из всех депутатов только Петровского – в силу партийной выдержанности, замкнутости и чуткости, свойственных ему больше, чем другим членам фракции. При всем том Петровский был очень осторожен в своих выводах и не поддавался настроению без фактических оснований. Белецкий все же приказа! установить за ним постоянное наблюдение, так как Петровский начал кое-что скрывать от некоторых «софракционеров»[376]376
Там же. С. 109, 117–118.
[Закрыть]; еще в марте 1913 г. департамент полиции установил особо тщательное наблюдение за его корреспонденцией[377]377
Перегудова З.И. Важный источник по истории революционного движения // Исторический опыт Великого Октября. К 90-летию академика И.И.Минца. М., 1986. С. 382–383.
[Закрыть]. В Киеве, куда Петровский приехал для участия во 2-м Всероссийском кооперативном съезде, разговаривая с Розмирович после ее освобождения» он тоже высказал сомнения насчет Малиновского, удивлялся, в частности, широкому образу жизни, который тот ведет (Малиновский объяснял это тем, что его жена получила наследство).
Ленин и Зиновьев отвергли подозрения. На заявление Трояновского и Розмирович они официально ответили, что берут на себя полную ответственность за Малиновского[378]378
Дело провокатора Малиновского. С. 78, 96.
[Закрыть].
Своего рода якорем спасения для него невольно стал работавший в «Правде» Мирон Черномазое. Приехав в Петербург из Парижа в апреле 1913 г., Черномазое вскоре занял место ночного (выпускающего) редактора газеты. Рекомендовавший его Л.Б.Каменев вначале предполагал, что он работает, «как вол», и все им довольны[379]379
ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 888. Л. 43.
[Закрыть], на самом же деле работа Черномазова все чаще вызывала нарекания. Оказалось, что прав был С.Г.Шаумян, потребовавший, когда ему предложили возглавить редакцию, прежде всего удалить из нее Черномазова, хорошо известного ему по Баку (на что шестерка депутатов-большевиков не согласилась). Черномазов не желал считаться с мнением других членов редакционной коллегии и единолично проталкивал в печать хлесткие материалы, ставившие газету под удар, вопреки напоминаниям Ленина о необходимости соблюдать «цензурность». Настроение против него все более накалялось[380]380
Логинов В.Т. Ленинская «Правда* 1912–1914 гг. М., 1972. С. 80–82, 94.
[Закрыть].
Видимо, все это и учел Малиновский. Возникшие у Розмирович подозрения он повернул в другую сторону – против антипатичного всем Черномазова, который, между прочим, сам рассказывал после своего ареста летом 1913 г., как ему предлагали в охранке стать осведомителем, а в доказательство того, что и без него «все знают», указали на нелегальное пребывание жены Трояновского «Галины» в Петербурге и предстоящую ее поездку в Киев[381]381
Большевики… С. 209.
[Закрыть].
В результате маневра Малиновского Петровский и Розмирович отказались от сомнений на его счет. Некоторое время, по словам Розмирович, она доверяла ему вполне[382]382
Правда. Пг., 1917. 28 июня; Материалы следственной комиссии… // Вопросы истории. 1993. № 11–12. С. 50, 51.
[Закрыть]. Это подтверждают ее письма из Петербурга в Краков, относящиеся к январю – началу февраля 1914 г., когда Малиновский находился за границей: «Жаль, что нет Кости, надо бы сейчас же приняться за реформы» (в «Правде»); «Прежде всего тормозит работу отсутствие Кости»; «Я до приезда Романа не хочу поднимать этот вопрос…» (о Черномазове); «А где же наш приятель? Почему он до сих пор не с нами?»[383]383
Деятельность ЦК РСДРП по руководству газетой «Правда» (1912–1914 гг.) // Исторический архив. 1959. N? 4. С. 45, 46, 47, 50.
[Закрыть]. Показателем полного доверия можно считать и тот факт, что, работая согласно решению Поронинского совещания секретарем большевистской шестерки и Русского бюро ЦК, Розмирович с января 1914 г. снимала комнату в квартире Малиновских (с согласия Стефы, так как сам Малиновский еще не вернулся тогда из-за границы).
В начале февраля, не дождавшись возвращения «Кости», Розмирович вместе с депутатами отстранила Черномазова от редакторской и литературной работы в «Правде»[384]384
Там же. С. 50–52.
[Закрыть]. Зиновьев предлагал оставить его на хозяйственной работе, но только в том случае, «если новые данные не делают его и здесь невозможным»[385]385
ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1914. Д. 5. Ч. 51. Лит. Б. Л. 47.
[Закрыть]. В письменном объяснении, которое от него затребовали, Черномазов обиженно заявил, что уходит из партии, и этим лишь убедил всех в основательности подозрений[386]386
Подготовка съезда большевистской партии в 1914 г. // Исторический архив.1958= № 6. С. 12; Материалы следственной комиссии… // Вопросы истории. 1993. № 11–12. С. 51–52. Черномазова арестовали 20 марта 1917 г., после того, как 11 марта «Биржевые ведомости» объявили его крупным осведомителем петербургской охранки. В официальный список провокаторов его фамилию включили без каких-либо сведений. Сам он сотрудничество с охранкой категорически отрицал, признавая лишь, что оно ему предлагалось, когда в 1913 г. он был арестован. 27 августа 1917 г. он умер (покончил с собой?) в заключении. В результате экспертизы двух расписок «Москвина» (за июнь и декабрь 1915 г.) в получении от начальника Петроградского охранного отделения 75 и 100 руб. было признано, что «вероятнее всего» этим Москвиным был Черномазов (ГАРФ. Ф. 1467. On. 1. Д. 39. Л. 59). А.С.Сереб-ренников считает, что обвинение Черномазова в провокаторстве было сфабриковано (см.: Большевики. 1903–1916. Нью-Йорк, 1990. С. 30, 344).
[Закрыть]. Когда позднее Ленин писал, что Черномазов «почти сознался в неблаговидном полицейском деле», он ссылался на информацию Каменева и Малиновского[387]387
Ленин В.И, Полн. собр. соч. Т. 49. С. 265.
[Закрыть].
Еше одним проявлением «бдительности» Малиновского явился такой факт: на Поронинское совещание не допустили петербургского делегата рабочего Н.В.Заему, его заподозрили в провокации в связи с провалом Колпинской типографии ПК РСДРП в августе 1913 г., причем инспирировали это дело и Черномазов и Малиновский[388]388
РЦХИДНИ. Ф. 124. On. 1. Д. 686. Л. 3 об.; Материалы следственной комиссии… // Вопросы истории. 1993. 11–12. С. 86–88.
[Закрыть].
Тем не менее во время совещания Малиновский изображал несправедливо обиженного (было решено передать часть его функций в «Правде» другим депутатам, прежде всего, обязанности казначея). О совещании Н.К.Крупская писала: «…Сутолока была отчаянная. В общем совещанием мы довольны, хотя публика нервничала чересчур, особенно Костя, который издергался весь»[389]389
Из переписки ЦК РСДРП с местными большевистскими организациями (1912–1914 гг.) // Вопросы истории КПСС. 1966. № 11. С. 79.
[Закрыть]. В воспоминаниях она расшифровала это место: «…Малиновский нервничал вовсю, по ночам напивался пьяным, говорил, что к нему относятся с недоверием. Я помню, как возмущались его поведением московские выборщики Балашов и Новожилов». Далее идет фраза, видимо, из области домысливания: «Почувствовали они какую-то фальшь, комедию во всех этих объяснениях Малиновского»[390]390
Воспоминания о В.И.Ленине: В 5-ти т. Т. 1. С. 386; Материалы следственной комиссии… // Вопросы истории. 1993. М® 11–12. С. 54–55.
[Закрыть]. Объяснений – в прямом смысле этого слова – как раз и не последовало, а истерика Малиновского другим делегатам совещания была не внове.
По существу дела московские выборщики могли подтвердить (и подтвердили) все, что говорил Малиновский о партийной работе в Москве и Московской губернии: она развивалась успешно, большевистское влияние неоспоримо росло, «Правда» и «Наш путь» распространялись все шире, а «Луч» – наоборот и т. д. – все это не могло не ставиться в заслугу Малиновскому, его энергии и уменью направить усилия выборщиков и уполномоченных в своем избирательном округе. Ленин тщательно записывал данные из выступлений московских делегатов[391]391
Ленинский сборник XXXIX. М., 1980. С. 102–104; Володарская А.М. Указ, соч., С. 200–202.
[Закрыть].
Ф.А. Балашов и Я.Т.Новожилов вернулись с Поронинского совещания доверенными лицами ЦК, но уже в конце 1913 г. – начале 1914 г. их арестовали; вскоре арестовали и других московских выборщиков и многих связанных с ними рабочих-активи-стов: одним ударом охранка разорвала с таким трудом налаженные связи[392]392
Миритеев И.Н. Указ. соч. С. 314–315.
[Закрыть]. «… у нас здесь половина Москвы», – писали в конце 1913 г. из Нарыма[393]393
Володарская А.М Из истории борьбы большевиков за единство пролетариата. С. 69.
[Закрыть].
Зато, несомненно, укрепил положение Малиновского раскол думской фракции. 15 ноября 1913 г. Малиновский подал в президиум Думы заявление от имени шести депутатов-большевиков о выделении их в самостоятельную фракцию. Председателем новой фракции депутаты избрали Малиновского.
Еще в начале деятельности IV Думы Ленину стало ясно, что депутаты-меньшевики будут активно пользоваться своим количественным перевесом в один голос. Решения о тактике большевиков в связи с этим принимались па Краковском и Поронинском совещаниях, неоднократно писал об этом Ленин. Малиновский следовал здесь партийным решениям и, поскольку имел соответствующие инструкции Белецкого, никаких колебаний не испытывал – в отличие от некоторых других депутатов-большевиков, которые поначалу думали, что «ликвидаторство изживается, и ликвидаторы возвращаются к старому меньшевизму» (так объяснял свою позицию Г.И.Петровский)[394]394
Правда. 1913. 8 февр.
[Закрыть]. Когда в декабре 1912 г. меньшевики поставили вопрос об объединении двух легальных рабочих газет и предложили, чтобы уже теперь все рабочие депутаты сотрудничали и в «Правде», и в «Луче», не приняли это предложение только Малиновский и Муранов; другие депутаты-большевики согласились. От участия в «Луче» они отказались лишь 30 января 1913 г., после Краковского совещания.
Впоследствии Чхеидзе утверждал, что Малиновский выискивал любой повод, чтобы обострить отношения внутри фракции[395]395
Падение царского режима. Т. 3. С. 489–491.
[Закрыть]. Возможно, доля истины здесь есть и немалая. Но бесспорно и то, что «раскольническую» роль Малиновского меньшевики преувеличивали.
Претензии большевиков, усиленно подогреваемые Лениным, сводились к требованию равноправия, так как шестеро депутатов представляют большую часть рабочих, принимавших участие в выборах. Меньшевики возражали: нельзя исходить из недемократической избирательной системы, каждый член думской фракции защищает интересы рабочего класса. Большевики заявляли, что их постоянно ущемляют: в течение первой сессии они получили возможность выступить 39 раз, а меньшевики – 95; большевики были представлены в 9 думских комиссиях, меньшевики в 20; из комиссий, где было по одному социал-демократу, большевики входили в б, а меньшевики в 16. Только двое большевиков участвовало в двух комиссиях одновременно, тогда как Чхенкели – в шести, Скобелев – в пяти, Маньков – в четырех, Чхеидзе – в трех [396]396
Кочетов Ю И Указ. соч. С. 56, 94.
[Закрыть]. Но для такой работы были более подготовлены депутаты-интеллигенты, а они имелись только среди меньшевиков. К тому же большевик Самойлов часто отсутствовал по болезни.
Раскол между большевиками и меньшевиками есть в сущности течение «противуинтеллигентское», оно отражает скептическое отношение народа к интеллигенции, говорил член кадетского ЦК Л.М.Колюбакин, подметивший тенденцию, проходящую через всю историю большевизма[397]397
ГАРФ. Ф. 523. On. 1. Д. 31. Л. 98 об.
[Закрыть]. А меньшевикам превращение малочисленной думской фракции в две микроскопические представлялось тактикой «левее здравого смысла».
Так или иначе, но намеченный ленинским сценарием разрыв произошел. Исчез последний заметный остров социал-демократического единства. Реакция на это была неоднозначной, многие рабочие не знали, как отнестись к очередному расколу. Шестерка все же получила поддержку большинства партийных организаций и более, чем двух третей (69 %) всех, кто подписал резолюции, в которых выражалось отношение к отделению большевиков (в Петербурге – 74 %)[398]398
Иванова Н А. Структура рабочего класса России 1910–1914. М., 1987. С. 196.
[Закрыть]. Иначе обстояло дело в эмигрантских колониях. С желанием Ленина воздействовать в большевистском духе на заграничные организации была связана поездка Малиновского во время рождественских думских каникул в Западную Европу. Эта поездка позволила бы политическим эмигрантам судить о лидере большевистской фракции уже не понаслышке.
6(19) января 1914 г. он приехал вместе с Лениным в Париж – центр русской политической эмиграции и на следующий день выступил перед большой аудиторией – 400–600 человек – с докладом о работе думской фракции. Доклад продолжался два часа и произвел сильное впечатление. Эсер А. Воронов писал, что «давно не слышал такой содержательной, дышащей жизнью и верой речи». Малиновского он воспринял как живую иллюстрацию к публиковавшимся тогда в русских журналах очеркам публициста Л.М.Клейнборта о «рабочей интеллигенции»[399]399
Киевская мысль. 1914. 15 янв.
[Закрыть]. Докладчик рассказывал с множеством подробностей, как проходили выборы в IV Государственную думу, описал первое свое выступление в Думе («и у меня тряслись поджилки», – признался он), особо остановился на тесных отношениях рабочих депутатов со своими избирателями, избегая, однако, прямых упоминаний о партии, революции и т. п. – такое условие поставил перед ним Ленин, опасавшийся, что чрезмерная откровенность повредит Малиновскому, когда он вернется в Россию, так как на собрании не могли не присутствовать агенты охранки. Доклад, по мнению Ленина, был очень удачный[400]400
Ленин В.И. Полл. собр. соч. Т. 48. С. 251–252; Каганова Р.Ю. Ленин во Франции. Декабрь 1908 – июль 1912. М., 1977. С. 230–232.
[Закрыть]. «Правда» сообщила, что Малиновского слушали «с затаенным дыханием», он кончил доклад под бурные аплодисменты.
В этой информации не все точно: в действительности многие из собравшихся были настроены против ленинцев; Малиновского, несмотря на все его красноречие, прерывали. Выступившие в прениях А.В.Луначарский, Г.А.Алексинский, Павлович (М.Л.Вельтман) обвинили его в расколе фракции и в стремлении делить рабочих «на овец и козлищ»; для раскола, утверждал Алексинский, не было никаких серьезных оснований, что вполне доказано только что произнесенной речью Малиновского. Слушая их выступления из-за кулис, Малиновский плакал навзрыд, но в заключительном слове, вытирая глаза, подтвердил большевистскую позицию, заявив, что депутаты-большевики выполняли свой долг пе-1>ед рабочим классом, и большинство «сознательных рабочих» эту позицию одобрило[401]401
ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1913. Д. 28. Т. 2 Л. 5, 32 и об.; Путь правды. 1914.2 февр.; Хонявко И.П. В подполье и в эмиграции (1911–1917 гг.) // Пролетарская революция. 1923. 4. С. 165–166; Деготь В. Под знаменем большевизма: Записки подпольщика. М., 1933. С. 176.
[Закрыть].
Выступил Малиновский и на собрании Парижской большевистской группы, а затем – также в присутствии Ленина – на IV съезде Социал-демократии Латышского края в Брюсселе по 2-му пункту повестки дня «Русские дела и думская фракция»[402]402
ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 968. Л. 15.
[Закрыть].
И еще одно далеко не ординарное поручение Ленина «выполнил» Малиновский в Париже: посетил знаменитого разоблачителя провокаторов В.Л.Бурцева. Само это поручение явилось знаком исключительного доверия, так как незадолго до поездки в Париж Ленин получил из Вены от Бухарина тревожное письмо с длинным перечнем слухов, касавшихся Малиновского. Речь шла о старых подозрениях 1910–1911 гг., но серьезность положения заключалась, по мнению Бухарина, «в страшной распространенности слухов» – о чем он впервые узнал из беседы с Шером 12 декабря 1913 г. – в то время как сам Малиновский, несомненно, зная, что его подозревают, не потребовал хотя бы негласного расследования[403]403
Из эпистолярного наследия Н.И.Бухарина // Известия ЦК КПСС. 1989. № 4. С. 206. 207.
[Закрыть]. Усилившиеся сомнения Бухарина не заставили Ленина изменить свои планы. Не произвела на него впечатления и информация газеты «Речь» о странном разгроме квартиры Малиновского, что Шер в том же разговоре с Бухариным квалифицировал как «товарищеский обыск» (в чем он ошибся: это была московская квартира, нанятая на имя Малиновского для редакции «Нашего пути» и московского отделения «Правды»; Малиновский там не жил и своих личных вещей и бумаг не держал)[404]404
Материалы следственной комиссии… // Вопросы истории. 1993. М» 10. С. 93–94.
[Закрыть].
Парижская встреча Малиновского с Бурцевым явилась продолжением прежних контактов с ним большевиков. Еще в 1909 г. приехавшие в Париж из Петербурга И.П.Гольденберг и А.П.Голубков советовались с Бурцевым по поводу подозрений против секретаря Петербургского комитета РСДРП Ю.О.Серовой[405]405
Голубков А.П. На два фронта (Из эпохи реакции). М., 1933. С. 76.
[Закрыть]. Сразу после Пражской конференции ленинский ЦК постановил создать комиссию из трех лиц для расследования дел о провокации в рядах РСДРП. С этой целью также было решено прибегнуть к помощи Бурцева[406]406
Большевики… С. 175.
[Закрыть]. В первую очередь имелось в виду разобраться в подозрениях насчет старого члена парижской группы большевиков Якова Житомирского, – они появились в 1910 г., назвал его как возможного провокатора приехавший за границу бывший чиновник департамента полиции Л.П.Меньшиков. По-видимому, предполагалось снова поднять вопрос и о приятеле Житомирского, бывшем члене ЦК РСДРП и Большевистского центра Викторе Таратуте, заподозренном еще в 1908 г., но в 1910 г. оправданном межфракционным судом.
18 апреля 1912 г. Ленин направил Бурцеву письмо, удостоверявшее, что по соглашению с ним ЦК сформировал комиссию в составе Бурцева, Николая Васильевича (Н.И.Сапожкова-Кузнецова) и Юрия (А.А.Бекзадяна)[407]407
ГАРФ. Ф. 5802. On. 2. Д. 378. Л. 2. М.Кун ошибочно расшифровал «Николая Васильевича» как М.Ф. Владимирского, а «Юрия» как Л.Б.Каменева Неверно также, что Малиновский посетил Бурцева по собственной инициативе (Кун М. Бухарин, его друзья и враги. М., 1992. С. 37–38).
[Закрыть]. Все они жили, как и Бурцев, на положении эмигрантов в Париже. Но когда Бурцев обратился от имени этой комиссии к действовавшей там же аналогичной комиссии, состоявшей из меньшевиков, впередовцев и примиренцев, с просьбой выдать ему материалы и документы по делу «о центральной провокации в РСДРП», меньшевики ответили отказом. Отказ мотивировался тем, что название Центрального Комитета присвоено «ленинской группой», которая не пользуется доверием «огромного большинства партии». Уполномоченным-большевикам предлагалось войти в состав существующей уже комиссии с тем, чтобы она стала общепартийной, на что большевики не пошли[408]408
ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 2. Д. 257. Л. 1–2 об.; Ф. 1005. Оп. 8. Д. 2. Л. 88–90; Богданов А. История частной финансовой группы с.-д. большевиков // Родина. 1992. № 8–9. С. 146.
[Закрыть].
Нежелание действовать совместно с меньшевиками даже в борьбе с провокацией вписывалось в логику реализации решений Пражской конференции. В литературе можно встретить утверждения, будто тем самым облегчалось пресечение действий полицейской агентуры[409]409
Кознов А.П. Борьба большевиков с подрывными акциями царской охранки в 1910–1914 гт. // Вопросы истории КПСС. 1988. J(i> 9. С. 62.
[Закрыть]. Факты этого не подтверждают. С другой стороны, обращение к Бурцеву говорит о том, что ленинский ЦК не намеревался пренебрегать опытом, которым располагали по крайней мере силы, считавшиеся нейтральными. Опыт и информированность Бурцева в этой области были уникальными, с 1906 г. по 1914 г. он сумел разоблачить несколько десятков провокаторов, а разоблачение Азефа снискало ему непререкаемый авторитет[410]410
Сидоров Н.А., Тютюнник Л.И. В.Л.Бурцев и российское освободительное движение // Советские архивы. 1989. Т 2. С. 56–62.
[Закрыть]. Но Бурцев, видимо, не понял причин взаимной нетерпимости большевиков и меньшевиков, и реальное сотрудничество тогда не получилось.
Теперь, в начале 1914 г., была предпринята вторая попытка. Перед этим Бурцев присутствовал на том собрании, где «знаменосец чистого большевизма» выступал с докладом. О неожиданном визите Малиновского Бурцев впоследствии дважды давал показания Чрезвычайной следственной комиссии (1 апреля и 1 июня 1917 г.) – многословные и несколько путанные. Сходится лишь то, что Малиновский явился с письмом от Ленина, в котором Ленин рекомендовал его как члена ЦК, и что главным предметом разговора были подозрения, касавшиеся опять-таки Житомирского.
В первый раз Бурцев показал, что, начав «интимную» беседу издалека, в ходе ее он по собственной инициативе назвал имя Житомирского, и Малиновский «этим заинтересовался». Из показаний, данных второй раз, явствует, что в письме Ленина было прямо сказано, что Малиновский интересуется делом Житомирского. В первый раз Бурцев говорил о комиссии из двух эсдеков во главе с ним – Бурцевым, безотносительно к визиту Малиновского, из чего можно понять, что имелась в виду комиссия 1912 г. Однако в июне 1917 г. Бурцев утверждал, что о постановлении ленинского ЦК назначить Бурцева председателем комиссии по расследованию деятельности Житомирского говорилось в том письме Ленина, с которым приехал Малиновский, и, следовательно, речь шла о новой комиссии.
Впрочем, Малиновского интересовали, помимо Житомирского, вообще сведения о провокаторах, и состояние его во время разговора было «тревожное». Когда Бурцев выразил сожаление по поводу того, что члены Государственной думы не борются с провокацией, Малиновский, спохватившись, «возразил, что это такая гадость, что не хочется даже к ней прикасаться». Правда, он мог бы при желании записать в свой актив речь 30 октября 1913 г. в защиту спешности запроса о провокации, приведшей к аресту социал-демократических депутатов II Государственной думы, – эта речь еще выше подняла его авторитет среди рабочих.
Бурцев указал Малиновскому на двух чиновников департамента полиции, с которыми можно установить связь на предмет получения доказательств провокаторства Житомирского. Договорились, что через месяц Малиновский сообщит о результатах, и тогда Бурцев будет давать новые сведения. Малиновский ничего в назначенный срок не сообщил и только в марте послал письмо, в котором объяснил, что ему было некогда съездить для наведения нужных справок[411]411
Дело провокатора Малиновского. С. 58–59; Падение царского режима. М.; Л., 1924. Т. 1. С. 313–314.
[Закрыть]. Как отчитался он перед ЦК, неизвестно. По другим данным, полученным Б.И. Николаевским уже в 30-е гг. от Бурцева, он назвал Малиновскому чиновника московской охранки Сыркина, и в результате Сыркин был уволен и сослан в Сибирь[412]412
Wolfe Bertram D. Three Who Made a Revolution. A Biographical History. London, 1956. P. 537.
[Закрыть]. Наконец, есть еще показания Малиновского на суде в 1918 г.; Бурцев будто бы предложил ему повидаться с каким-то провокатором (который «выдавал так же, как я, других» и «сделал больше»), но его удержало «чувство отвращения»[413]413
Дело провокатора Малиновского. С. 219.
[Закрыть]. Это очень похоже на Малиновского – и на суде ему во что бы то ни стало хотелось морально отделить себя от прочих провокаторов, – но потому это свидетельство и сомнительно, тем более, что фамилию провокатора Малиновский не назвал.
Чем выше поднималась волна рабочего движения, тем чаще арестовывались большевики, и оставшиеся на свободе снова и снова строили догадки, кто из них может быть тайным агентом охранки. 18 февраля полиция арестовала членов редакции правдистского журнала «Работница», собравшихся накануне выхода 1-го номера у секретаря редакции П.Ф.Куделли. Среди арестованных была и Розмирович. Одновременно в комнате Розмирович провели обыск под руководством переведенного в Петербург бывшего опекуна Малиновского ротмистра Иванова. Конечно, ни Малиновского, ни его жены в этот момент в квартире не оказалось, и охранка получила в свое распоряжение все необходимые ей улики[414]414
Путь правды. 1914. 19 февраля.
[Закрыть].
За два дня до этого Розмирович направила в Краков очередное письмо. Она писала, что в Петербурге идут усиленные толки о провокации, о ней говорят все освобожденные из тюрем, а К., то есть М.И. Калинин, категорически отказался войти в Русскую коллегию ЦК, мотивируя это «наличностью провокации на верхах»: его товарищу И.Г.Правдину, арестованному в декабре, сообщили на допросе «об одной такой вещи, о которой знали здесь только два лица: Костя и Марк (Г.И.Петровский], следовательно, делает он (Калинин] заключение, провокатор за границей». Прав-дину, поясняла Розмирович, было сказано в охранке, что во время осеннего (Поронинского) совещания его кооптировали в ЦК, о чем не знала и она сама[415]415
РЦХИДНИ. Ф. 17. On. 1. Д. 1400.
[Закрыть]. Таким образом, никого из депутатов, в том числе и Малиновского, Калинин не подозревал.
Дополнительные сведения об этом эпизоде содержатся в неопубликованных (что не случайно) воспоминаниях М.И.Калинина (1924 г.). История с Правдиным обсуждалась на узком собрании, в котором участвовали Калинин, Малиновский, Петровский, Правдин и Медведев; эта история «проливала некоторый свет, что среди нас, где-то очень близко есть провокатор. Петровский говорил: или я или Малиновский провокатор – больше некому»[416]416
Там же. Ф. 70. Оп. 3. Д. 842. Л. 27.
[Закрыть]. О своем собственном тогдашнем подозрении («провокатор за границей») Калинин здесь умолчал, так как в таком случае речь могла идти только о Ленине или Зиновьеве. Но в 1914 г. он склонен был подозревать скорее их, чем Малиновского. В июле, в Поронине, повторно рассказывая об этом членам Заграничного бюро ЦК, Розмирович передавала слова будущего всероссийского старосты еще определеннее, чем в письме: «Я, – говорит Калинин, допускаю, что один из заграничных членов ЦК, может быть, Ленин – провокатор», а «к Малиновскому у него было полное доверие»[417]417
Материалы следственной комиссии… // Вопросы истории 1993. № 11–12. С. 51.
[Закрыть]. Фразу Петровского Калинин в 1924 г. явно сочинил: ни в одном документе 1914 г. ее нет.
