Текст книги "Ритуал взаимодействия. Очерки поведения лицом к лицу"

Автор книги: Ирвинг Гофман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Далее, выдержка, то есть способность твердо придерживаться избранной линии деятельности и прилагать к этому все усилия, несмотря на препятствия, боль или усталость, но не вследствие какой-то грубой нечувствительности, а благодаря внутренней воле и самодетерминации. Пример этого дают боксеры:

Существует также культ разновидности стойкой храбрости, называемой «сердце бойца», что означает «никогда не мириться с поражением». Боец рано узнает, что проявляемая им храбрость, его способность сражаться до конца, даже проигрывая бой, вызывает уважение, нравится зрителям. Он должен лелеять теплящуюся надежду, что может победить несколькими дополнительными ударами[199]199
  Weinberg К., Arond Н. The Occupational Culture of the Boxer // American Journal of Sociology. V. LXVIII. 1952. p. 462.


[Закрыть].

Нужно добавить, что в отношении такой демонстрации отваги люди не единственные и, быть может, даже не первые существа, обладающие этим качеством. Его великолепно проявляют соответственно обученные быки; вот почему они принимают предложенное им противоборство и продолжают сражаться, находясь во все более ослабевающей позиции, – именно поэтому и могут существовать бои быков. Скаковые лошади, если особым образом истолковывать понятие «класс», также могут обладать этим качеством[200]200
  Cm. Scott M. The Racing Game. Chicago: Aldine Books, 1968.


[Закрыть].

Фундаментальной чертой характера личности с точки зрения социальной организации является честность, означающая здесь склонность сопротивляться искушению в ситуациях, где может быть противопоставление выгоды нормам морали. Честность оказывается особенно важной в ситуациях судьбоносной активности без свидетелей. При всем различии типов характеров, одобряемых различными обществами, ни одно из них не могло бы долго существовать, если бы его члены не одобряли и не поощряли это качество. Все склонны претендовать на высокие стандарты честности, которые, однако, редко реализуются; в этом отношении превосходство считается само собой разумеющимся, и именно о людях, не оправдавших подобных ожиданий, говорят как об обладающих слабым характером[201]201
  Я благодарен Марвину Скотту та предположения относительно особой роли честности как качества характера.


[Закрыть]. (Поэтому мы можем найти примеры честности в мельчайших проявлениях жизни: когда торговец навязывает неподходящий продукт не слишком убедительно; когда девушка приходит на свидание, которое неожиданный случай сделал бесперспективным; когда школьник признается в проступке, виновным в котором считали другого; когда таксист или парикмахер дают с пяти долларов сдачи три доллара банкнотами при стоимости услуги в два доллара.) В чем-то схожие комментарии можно сделать относительно «самодисциплины», способности удержаться от излишнего втягивания в легкие удовольствия – будь то в баре, ресторане или казино.

Ранее было сказано, что социальные ситуации несут в себе некоторые последствия для репутации, особенно в связи со стандартами, которые обязаны поддерживать участники контакта в общении друг с другом; указывалось, что последствия этих контактов обычно не проблематичны. Однако здесь мы рассмотрим, как обстоятельства иногда могут и в этом случае приводить к ситуации выбора.

Например, постоянное поддержание церемониального порядка может время от времени становиться очень накладным, создавая сомнительную привилегию демонстрации особой версии честности. В этих случаях индивид должен решать, уступить под давлением или нет, позволить нормам утратить силу или нет. Благородство относится к способности поддерживать формы вежливости, когда эти формы заполнены содержанием. Это демонстрирует Дуглас Фербенкс, когда в середине кинематографической смертельной дуэли он поднимает упавшую шпагу своего противника и вручает ему с вежливым поклоном, предпочитая отказаться скорее от случайного преимущества, чем от шанса выразительно показать себя. Подобные возможности дают и другие состязания:

В 1902 г. тогдашний чемпион Британии Селвин Ф. Эдж, участвуя в ралли Париж-Вена, проколол камеру и был вынужден остановиться для ремонта. Однако вскоре он обнаружил, что насос в его машине не работает. Без него нельзя было накачать камеру, и машина не могла продолжать движение.

В этот момент на дороге появился на «мерседесе» колоритный граф Луи Зборовски. С одного взгляда он понял ситуацию, остановился рядом с машиной Эджа и кинул собственный насос своему сопернику. Эдж смог продолжить гонку и выиграл кубок Гордона Беннета. Зборовски был вторым[202]202
  Davis S. Chivalry on the Road // Beaumont C, Nolan W. Omnibus of Speed. N.Y.: Putnam and Sons, 1958. p. 32–33.


[Закрыть].

Интересно, что примеры проявления благородства обычно именно такого типа, как приведенные здесь, а в повседневной жизни этим качеством пренебрегают. На самом деле, лавочник благороден, если он без необходимости и вежливо принимает назад большую покупку от туриста, у которого вдруг появились сомнения в ее целесообразности. Конечно, пассажир проявляет благородство, когда добровольно уступает свое предпоследнее место, чтобы следующая в очереди молодая пара могла остаться рядом и при этом не стоять[203]203
  В казино благородство институционализировано и установлены определенные права и обязанности хозяина зала. Он рассматривает возникающие споры в традиционно предпочитаемом стиле: мягкое внушение клиенту, в чем могла быть или есть его вина, а затем, когда таким образом крупье обелен, милостиво предлагается решение спора не в пользу казино. Я видел боссов залов, которые вели себя таким образом, когда ставки были достаточно велики, чтобы ощутимо сказаться на прибыли стола за смену. Конечно, здесь казино само озабочено созданием и поддержанием репутации обладания тем, что в данном контексте называется «классом», в противоположность «дешевке». (Общую трактовку организационного характера дает Selznick Р. Leadership in Administration. White Plains: Row, Petterson, 1957. Особенно p. 38–42.)


[Закрыть].

Конечно, благородство – не единственное качество характера, которое проявляется в связи с поддержанием церемониального порядка, порождая проблемы и обходясь подчас дорого. Точно так же как индивид обязан перед другими соблюдать долг вежливости, так и другие обязаны соблюдать долг вежливости по отношению к нему. Каждый, к кому не отнесутся должным образом, может посчитать, что необходимо рискнуть и пойти на карательные действия, чтобы показать, что он не позволит так с собой обращаться. В нынешние времена полиция дает великолепную иллюстрацию вышесказанного, так как иногда полицейские вынуждены пускать в ход свои кулаки, дубинки и даже пистолеты, чтобы обеспечить себе достаточное уважение от тех, кого они арестовывают или к кому обращаются[204]204
  См. Westley W. Violence and the Police // American Journal of Sociology. 1953. V. LIX. p. 39–40.


[Закрыть].

Карательные действия такого рода предполагают, конечно, что оскорбленный человек обладает достаточным авторитетом и ресурсами. Если это не так, он может чувствовать себя обязанным пожертвовать собственной сущностью ради поддержания формы. Благородство может проявляться в противоположных действиях: не дорого обходящаяся вежливость, а дорого обходящееся презрение. В экстремальных ситуациях, воспеваемых во многих современных боевиках (романах действия), герой, раздетый и привязанный к креслу, плюет или, по крайней мере, улыбается в лицо злодею, угрожающему ему смертью и пытками; герой добровольно обостряет непрочную ситуацию, чтобы продемонстрировать презрение к самонадеянности и манерам злодея. Ближе к реальности стоит случай, когда мы обнаруживаем, что обслуживающий персонал всех категорий может с достоинством отклонить любую плату, если оспаривается ценность их услуг или их самих, предложить клиенту идти со своим покровительством куда-нибудь еще, то есть эти люди способны причинить вред себе, желая досадить другому. Эти пирровы победы часто не одобряются, наряду с качеством характера, которое считается ответственным за такое поведение, и подобные инциденты случаются не часто. Тем не менее, истории о них встречаются повсеместно и играют важную роль в поддержании самоуважения прислуги, а также способствуют сдержанности тех, кому услуги оказывают.

Из всех качеств характера, связанных с управлением судьбоносностью, наибольший интерес для данного очерка представляет самообладание, то есть самоконтроль, владение собой, уравновешенность. Это свойство имеет двоякие последствия: через прямое влияние на функционирование первичных качеств и как самостоятельный источник репутации.

Самообладание имеет поведенческую сторону – способность выполнять физические задачи (обычно включающие контролирование мелкой мускулатуры) в согласованной, ровной, самоконтролируемой манере в судьбоносных обстоятельствах. Примером служит игра в бильярд на деньги:

…С другой стороны, шулер должен обладать храбростью. Это sine qua non[205]205
  Обязательное условие (лат.) – Примеч. перев.


[Закрыть]того, чтобы он был хорошим «игроком на деньги», мог сохранять класс игры тогда, когда в игре возникают сложные ситуации (чего не могут многие не-шулеры). Также предполагается, что он не позволит себе раздражаться из-за неуместных замечаний или иных отвлекающих факторов, исходящих от зрителей. (Он может делать вид, что выходит из себя из-за этих происшествий, но это только часть его тактики.) Качество его игры не должно снижаться и тогда, когда вследствие неверных подсчетов или почему-то еще он обнаруживает, что значительно отстает от намеченного им уровня[206]206
  Polsky N. The Hustler // Social Problems. 1964. V. XII. p. 10.


[Закрыть].

Вот пример того, что не является этой способностью:

Прошлой ночью нервный мужчина, одетый в плащ и темные очки, стоял перед кассой магазина на Мишн стрит, 4940.

Сунув руку в карман, он вытащил из него вороненый автоматический пистолет 32-го калибра. Или, по крайней мере, попытался вытащить. Пистолет застрял в кармане, выстрелив в плинтус будки кассира.

Около 15 посетителей и 10 клерков уставились на мужчину. Он нервно облизнул губы. «Это ограбление, – выпалил он кассиру Розе Кателли, тридцати лет, с Нэпл стрит, 579. – Я требую все деньги из кассы». После чего повернулся и удрал из магазина, преследуемый управляющим Взлом Андреаччи и клерком Томом Холтом.

Даже не оглянувшись, вооруженный преступник беспорядочно сделал еще три или четыре выстрела, пробежав полквартала вверх по аллее к Лондон стрит, вскочил в свою машину и поспешно уехал[207]207
  San Francisco Chronicle. November 17. 1963.


[Закрыть].

Самообладание включает в себя также то, что считается его аффективной стороной, – эмоциональный самоконтроль, требующийся, когда имеешь дело с другими людьми. На самом деле здесь должен включаться физический контроль за органами речи и жестикуляции. Сэр Гарольд Николсон, делая обзор требующихся профессиональному дипломату качеств, иллюстрирует это так:

Третье качество, существенное для идеального дипломата, – это спокойствие. Ведущий переговоры не только должен избегать проявлений раздражения, сталкиваясь с глупостью, нечестностью, жестокостью или чванством тех, в ведении переговоров с кем состоит его неприятный долг, но он должен воздерживаться от любой личной неприязни, любого энтузиазма, предубежденности, тщеславия, преувеличений, драматизации и морального негодования…

Качество спокойствия, в приложении к идеальному дипломату, должно выражаться в двух основных направлениях. Во-первых, он должен быть уравновешенным или, по крайней мере, должен быть в состоянии держать свою раздражительность под совершенным контролем. Во-вторых, он должен быть исключительно терпелив.

Случаи, когда дипломаты утрачивали свою сдержанность, с ужасом вспоминаются поколениями их преемников. Наполеон утратил сдержанность при встрече с Меттернихом во дворце Марколини в Дрездене 26 июня 1813 года и швырнул свою шляпу на ковер с самыми печальными последствиями. Сэр Чарлз Эуан-Смит утратил сдержанность при встрече с султаном Марокко и разорвал договор в высочайшем присутствии. Граф Таттенбах потерял сдержанность на Альхесирасской конференции и подверг свою страну тяжелому дипломатическому унижению. Герр Стиннес утратил сдержанность в Спа[208]208
  Nicolson Н. Diplomacy. N.Y.: Oxford University Press; Galaxy Books, 1964. p. 62.


[Закрыть].

Этих людей «захлестывает», они перестают быть хозяевами самих себя, подпадая вместе со своим руководством под контроль со стороны других.

Вместе с ценностью плавных движений и невозмутимых эмоций мы можем рассмотреть ценность психического спокойствия и бдительности, то есть присутствия духа. Это умение важно для надлежащего исполнения многих безличных задач, например при сдаче экзаменов. Последние мыслятся как испытательное средство для нахождения верного и единственного ожидаемого исхода. Но на самом деле экзаменационная оценка зависит от мобилизации памяти и знаний под давлением и последующего формулирования правильного всестороннего ответа в сжатые сроки; отсутствие этого умения иногда называется «блокировкой»[209]209
  Как часть социализации, школьные экзамены могут быть важны не столько потому, что ученики должны выучить предмет для его сдачи, но благодаря тому, чему они учатся в процессе сдачи. Ведь здесь (по крайней мере, в нашем обществе) наступает, быть может, наиболее важная, первая тренировка в выполнении сложных задач в условиях ограниченного времени. Недостаток душевного самообладания, вероятнее всего, приведет к потере части и без того ограниченного времени, что может вызвать рост этого недостатка в дальнейшем. Интересно, что в нашем обществе официальные испытания, требующие физического самообладания в сложных обстоятельствах, наступают в жизни значительно позже, если вообще наступают.


[Закрыть]. Присутствие духа важно и в задачах, непосредственно включающих других людей. Этим типом присутствия духа, как известно, обладают люди остроумные и не обладают застенчивые. Сборники знаменитых острот, ярких проявлений такта, эффектных уничтожающих ответов и резких замечаний свидетельствуют об общем интересе к такому складу ума.

Самообладание имеет и другую сторону – способность созерцать крутые изменения в судьбе – своей собственной и других – без утраты контроля над эмоциями, без волнения[210]210
  Рассмотрение этого вопроса см. Glaser В., Strauss A. Awareness of Dying. Chicago: Aldine, 1965. Ch. 13 «Awareness and the Nurse’s Composure». p. 226–256.


[Закрыть].

Самообладание имеет и телесную сторону, называемую иногда достоинством, то есть способность поддерживать телесную благопристойность перед лицом расходов, трудностей и настоятельных потребностей[211]211
  Достоинство может быть предметом газетных сообщений. Так, публикация в Sun-Times, April 17, 1953 (с портретом) гласит: «Вивиан Романс, французская звезда экрана, отказавшаяся позволить актеру плюнуть себе в лицо и обругать себя в сцене фильма, была оштрафована в Париже на 11 428 долларов за нарушение контракта. Звезда сказала, что действие было „ниже моего достоинства“». Интересный пример поведения, которое могли бы расценить как недостойное, можно обнаружить в книге: Ross L. Picture. N.Y.: Dolphin Books, 1962, где Лилиан Росс описывает лакейские обязанности, которые Альберт Бэнд, видимо, выполнял в качестве ассистента Джона Хьюстона и Готфрида Рейнхардта. Особенно см. р. 32–57 и 91–97.


[Закрыть]. Особый интерес представляет серфинг (даже больше, чем лыжный спорт). Физический апломб и достоинство вертикальной позы должны сохраняться на плоской узкой доске под давлением сил природы, толкающих спортсмена к пределу человеческих возможностей телесного самоконтроля. Здесь поддержание физического равновесия – не просто условие эффективного владения этим видом спорта, но центральная цель его.

Последним из аспектов самообладания можно считать сценическую уверенность – способность выдерживать без смущения, стеснения, замешательства или паники появление перед большой аудиторией. За этим стоит особый тип самообладания, близкий тому, который необходимо иметь под взглядами других людей во время исполнения уязвимой роли. Интересные вариации встречаются в мире тайных агентов, сыщиков и преступников, где может требоваться «действовать естественно» перед опасной аудиторией, когда человек знает, что за несколько секунд все «шоу» может завершиться. Вот что пишут об эпизоде биографии одного из лучших взломщиков Нью-Йорка сразу после совершения им очень большого ограбления на девятом этаже отеля:

Он вернулся назад на восьмой этаж и спустился на лифте в вестибюль. Обладая тем, что полиция называет «нервами взломщика», он позволил швейцару поймать ему такси. «Первый раз в жизни я не мог дать чаевые швейцару, – рассказал он полиции. – Мои карманы были так набиты драгоценностями, что я не мог бы достать мелочь. Я испытал замешательство»[212]212
  Black S. Burglary. Part Two // The New Yorker. December 14. 1963. p. 118.


[Закрыть].

Здесь присутствует важный ряд допущений. Люди, имеющие серьезные причины бояться скорого ареста, склонны убегать или, по крайней мере, постоянно остерегаться возможной опасности. Эти вполне естественные тенденции можно контролировать, но редко удается полностью скрыть все признаки возбуждения. Следовательно, специалисты, ищущие среди вероятно невиновных действительно виновного, будут закономерно обращать внимание на людей, проявляющих осторожность или тревогу без видимой причины. В этом случае выглядеть смущенным означает разрушить маску, которую можно назвать «выглядеть как все». Но если индивид ощутит, что его вид выдает его, у него появится еще одна причина бояться; подавление желания покинуть создаваемое этим новым страхом поле породит дополнительные признаки неестественности, которые, в свою очередь, будут по кругу усиливать замешательство.

Самообладание во всех его различных аспектах традиционно ассоциировалось с аристократической этикой. Однако в последние годы варианты этого качества усиленно рекламируются беспутными городскими элементами под ярлыком «холодность». Сэру Гарольду мог бы быть отвратителен этот оборот речи, но его совет странствующему дипломату точно выражается словами: «Малыш, не сдувай свою холодность»[213]213
  Однако нынешняя холодность, по-видимому, имеет свою специфику. Используемое выражение предполагает, что хотя холодность – черта личности, обладающий ею находится в отстраненном отношении к ней, так как сохранение холодности всегда проблематично. Как можно потерять бумажник, так можно и утратить холодность. Понятие это расширилось, охватив не только вовлеченность в разрушительные дела, но и вовлеченность во что бы то ни было, причем предполагается, очевидно, что для людей с уязвимой социальной позицией любое беспокойство может породить неудачу, а безразличие является единственным защитным курсом. Наконец, во фразе «охладись» выражен запрет на поведение, которое может возбуждать нежелательные реакции других и, следовательно, увеличивать угрозу собственной ситуации человека и, вследствие этого, его собственной холодности.
  Я мог бы добавить, что определенные трущобные стили речи настолько проникают вверх, что язык, от которого отрекается сэр Гарольд, несомненно, используется его более хипповыми коллегами как доказательство их связи с миром.


[Закрыть]. Важным моментом здесь является то, что мы обнаруживаем самообладание в качестве предмета ценности и заботы во многих разных культурах и во многих разных слоях общества. Этому, видимо, есть две основные причины.

Во-первых, всякий раз, когда человек находится в непосредственном присутствии других, особенно когда он сотрудничает с ними, например, в совместном поддержании состояния беседы, – для них важна его способность быть компетентным участником взаимодействия. Социальный порядок, поддерживаемый в собрании, строится его участниками из маленьких дисциплинированных поведений каждого. Вклад подобающего поведения объединяется с вкладами других людей, производя социально организованное соприсутствие. Человек должен будет поддерживать контроль над собой, если хочет быть доступным для совместных действий, не разрушая их. Отсутствие самообладания дисквалифицирует его для этих обязанностей и угрожает совместно поддерживаемому миру, в котором другие люди считают себя вправе находиться.

Во-вторых, находится человек в присутствии других людей или нет, любая задача, которую он выполняет, предполагает необходимость свободного умелого использования человеческих способностей – разума, конечностей, особенно мелкой мускулатуры. Часто контроль над ними должен приобретаться и поддерживаться в очень специфических обстоятельствах: любая временная утрата контроля, вызванная беспокойством за ситуацию, сама по себе дает основание для еще большего стеснения и, следовательно, дальнейшей неловкости и т. д. до тех пор, пока человек не смутится настолько, что будет неспособен справиться с задачей. Хорошим примером служат шпагоглотатели. Прикосновение и температура лезвия заставляют неопытных давиться, что, естественно, делает задачу невыполнимой. Как только эта реакция успешно подавляется, обучающийся обнаруживает, что шпага заставляет его горло туго смыкаться. Требуются дальнейшие тренировки, прежде чем эти мышцы расслабятся и шпага сможет проходить без прикосновений. Чем больше шпага касается стенок глотки, тем более вероятен непроизвольный спазм, который, конечно, будет увеличивать количество прикосновений[214]214
  См. Mannix D. Memoirs of a Sword Swallower. N.Y.: Ballantine Books, 1964. p. 94–98.


[Закрыть]. (Соответственно, чем спокойней шпагоглотатель, тем меньше будет прикосновений и тем менее сжатым будет горло и т. д.) В соответствии с высказанным ранее предположением, подобное затруднение случается в условиях ограниченного времени. Неловкость может приводить к пустой потере времени, что напрягает ситуацию, а это, в свою очередь, создает еще больше оснований для замешательства.

Вследствие того что люди во всех обществах должны вести большинство своих дел в социальных ситуациях, мы должны ожидать, что способность поддерживать социальные события в сложных обстоятельствах встретит повсеместное одобрение. Аналогичным образом, так как во всех обществах и социальных слоях люди должны выполнять задачи, везде будут заботиться о требующемся для этого самообладании.

Я выделил несколько оснований сильного характера: храбрость, выдержка, честность, самообладание. Должно быть очевидным, что они могут совмещаться, украшая этим моральную жизнь сообщества. Радист, который вежливо отказывается покинуть тонущее судно, хладнокровно занимаясь починкой передатчика, и идет ко дну, уверенно управляет собой, несмотря на боль в обожженных руках, – он соединяет в своем подвиге почти все, о чем общество может просить кого-либо. Он передает важное сообщение, даже если его SOS не будет принят.

Теперь я хотел бы вернуться к предположению, что, хотя черты характера обычно ярче проявляются в судьбоносные моменты, они также обнаруживаются в периоды, судьбоносные чисто субъективно, когда судьба, которая уже детерминирована, раскрывается и выявляется. Порождаемые в эти моменты чувства требуют самоконтроля, ими необходимо хорошо управлять. И конечно, это владение собой будет иметь особое значение в непосредственном присутствии других, так как поддерживаемое ими надлежащее взаимодействие может оказаться в опасности из-за потери самообладания у обреченного.

Нет лучшего примера, чем качества, проявляемые тем, кому предстоит повешение, гильотинирование, расстрел или газовая камера. Казни происходят в условиях, где аудитория совершенно неустойчива, где, чтобы все шло гладко, от осужденного требуются физическое сотрудничество и физическая невозмутимость. В описаниях казней зафиксированы люди, которые боролись, извивались, брызгали слюной, вопили, падали в обморок и были несдержаны в моменты перед казнью, доказывая тем самым отсутствие характера:

Жители Йорка были свидетелями другого неприятного повешения: Джозеф Терри дрался, кричал и кусался, когда палач пытался накинуть петлю ему на шею. Шесть человек поднялись на эшафот, чтобы удержать его, и в конце концов веревку перетащили ему через голову, но в новой схватке упал колпак. В этот момент рухнула платформа. Терри прыгнул и ухитрился поставить ногу на край эшафота, схватившись руками за один из столбов виселицы. Здесь ему удалось минуту справляться с объединенными усилиями палача и его помощников, прежде чем они стащили его. Он умер с лицом, искаженным неприкрытой гримасой страха[215]215
  Atholl J. Shadow of the Gallows. London: John Long, 1954. p. 77. История казней обычно описывается в терминах эволюции, начиная с жестоких смертей, следующих за множеством преступлений, и двигаясь к нашему времени, когда к смертной казни приговаривают только за несколько преступлений и существует широкое движение за полную отмену смертной казни. На самом деле, историю казней можно лучше описать в терминах взаимодействия, ибо эволюция методов казней во многом связана с развитием средств и способов обеспечения гладкого течения этого социального события. Принимая во внимание, что зрители, палач и жертва будут нервничать, можно ли управлять актом так, чтобы способствовать сдержанности всех трех групп участников? История казней есть история медленного накопления ответов на этот вопрос. Возьмем, к примеру, искусство повешения. Были созданы виселицы, которые могли за ночь сооружаться на тюремном дворе для того, чтобы свести к минимуму отвратительное зрелище и звуки; «таблица падения», позволяющая рассчитать при соответствующем весе и состоянии шеи параметры веревки, чтобы длина свободного падения не заставляла человека корчиться и ему не отрывало голову, а точно ломало шею; узел и тип веревки, разработанные для облегчения этого приспособления; связывание рук, чтобы не дать человеку помешать падению; двери ловушки, надежно закрытые до тех пор, пока веревка не натянется, и затем быстро открывающиеся и (один из тончайших штрихов) созданные так, чтобы они не хлопали взад-вперед в скорбном резонансе с падением тела.
  Можно утверждать, что степень гуманности казни не особенно важна для жертвы, так как вопрос о том, как именно с человеком вскоре расправятся, может рассматриваться как не столь важный по сравнению с фактом, что человек близок к лишению жизни. Только те, кто остается, могут чувствовать себя комфортнее, зная, что смерть была практически безболезненной и никто не получил удовольствия от ужасного дела подготовки и наблюдения за ней.


[Закрыть].

Наоборот, источники рассказывают о других осужденных, которые обменивались шутками со зрителями, сохраняли социальное обаяние, помогали палачу надевать на них петлю и вообще облегчали дело для всех присутствующих. Юмор висельников действительно существует, например, когда аристократ перед тем, как быть гильотинированным, отклоняет традиционный стакан рома со словами: «Когда я пьян, я полностью теряю способность ориентироваться в пространстве»[216]216
  Kershaw A. A History of the Guillotine. London: John Calder, 1958. p. 71.


[Закрыть].

Процедурные сложности, которые может вызывать сопротивление жертвы казни, и общая тенденция этих людей идти на смерть сотрудничая, демонстрируют желание людей показать сильный характер. Обычно осужденный готов сотрудничать, он хороший спортсмен, он не ребенок, он принимает свой проигрыш без вспышек гнева и рыданий[217]217
  Конечно, не только дети, но и плохие спортсмены утрачивают хладнокровие и, следовательно, характер, когда игра проиграна. Как рассказывает эксперт по женским шахматам: «В одной игре у шахматистки из Нидерландов русская соперница внезапно взяла ферзя. Нидерландка убежала со сцены в слезах» (мисс Лиза Лэйн процитировала этот рассказ в «Talk of the Town» // The New Yorker. September 19. 1964. p. 43.)


[Закрыть], даже может проявить характер бойца, с презрительной улыбкой считая ниже своего достоинства последнюю традиционную ставку – обращение к богу, молитву, просьбу к остающимся простить его и получить самим прощение[218]218
  В связи с тенденцией к «гуманным» казням наблюдалось снижение требований к грации и характеру осужденного. В газовых камерах в американских тюрьмах жертву казни могут попросить дышать глубже, когда цианид уже начал поступать, но никто не будет просить его произнести предсмертную речь в той манере, которая была типична для XVII и XVIII столетий (о предсмертных речах см. Atholl J. Shadow of the Gallows. London: John Long, 1954. p. 56).


[Закрыть]. Этот вид приличий является последним и страшно социализированным актом, ибо осужденный сглаживает социальную ситуацию, поддерживая наиболее хрупкую часть нашей социальной жизни – ее социальные случаи – как раз тогда, когда он имеет очень малый шанс далее участвовать в том, что он поддерживает. В конце концов, здесь присутствуют и другие. Проходите через челюсти вечности, если уж вам пришлось, но не ропщите.

Понятно, что в дни публичных казней за последним поведением осужденного внимательно наблюдают, и это вносит значительный вклад в его посмертную репутацию. Таким образом, герои могут рождаться, подтверждать свою репутацию и разрушить или подтвердить ее во время смерти. В обществах, где существует возможность казни, интерес к этому все еще можно обнаружить. Вот как описывает его Клод Браун в своих гарлемских мемуарах:

Казалось, будто множество людей по соседству, парней, с которыми мы вместе росли и ходили в школу, были казнены на электрическом стуле в Синг-Синге. Соседи старались поговорить с матерями и родственниками этих парней. Помню, в юности, находясь в Варвике (тюрьме) и вскоре после выхода оттуда, я услышал о попавших на электрический стул людях, с которыми был знаком. Все мы хотели знать, что они говорили, потому что пытались обнаружить что-то для себя. Мы хотели знать, что они чувствовали в последнюю минуту: стоило ли делать все это, чувствовали ли они, что оно того стоило, в тот момент, когда они шли на смерть.

В юности, через несколько лет после Варвика, я хотел знать, действительно ли эти парни были крепкими. Думаю, что большинство ребят моего возраста смотрели на них как на героев. Мы хотели знать их последние слова. Кто-то сказал мне, что, когда посадили на электрический стул Леденца (он был помешан на сладостях, и из-за этого мы звали его Леденцом), прямо перед уходом он сказал: «Ну, похоже, Леденец лизнул последний раз». Вот так. Каждый восхищался им за то, как он ушел. Он не вопил и не делал ничего подобного[219]219
  Brown С. Manchild in the Promised Land. N.Y.: Macmillan Со., 1965. p. 211.


[Закрыть].

Делая обзор личных качеств, влияющих на способ поведения человека в отчаянных ситуациях, я предположил наличие связи между действием и характером. Эта взаимосвязь не простирается слишком далеко. Те, кто поддерживает нравственность, вероятно, почувствуют, что она требует слишком многого, даже несмотря на то, что общество может извлечь пользу из примеров крайней преданности. Нужно также учитывать, что есть определенные позитивно оцениваемые качества характера, формирующиеся в ходе кропотливого занятия лишенной всякого драматизма задачей на протяжении длительного времени; следовательно, поведение в любой момент времени не может содержать завершенное выражение черты характера. Более того, в судьбоносных ситуациях осознанного долга, например, когда люди идут на битву, недостаточно проявлять неустрашимость и приличия, демонстрируемые профессиональными игроками и гонщиками, которые направлены на то, чтобы выделиться среди других. Как заметил Уильям Джеймс в своем восхвалении военных добродетелей, есть необходимость отказаться от частных интересов и продемонстрировать подчинение приказам[220]220
  James W. The Moral Equivalent of War // James W. Essays on Faith and Morals. N.Y.: Meridian Books, 1962. p. 323.


[Закрыть]. Кризис может потребовать не только те качества, что заставляют индивида превосходить других и дистанцироваться от них, но и те, что заставляют его подчиниться непосредственным нуждам целого. Даже эгоистичные интересы могут требовать послушного проявления совершенно негероических качеств. Примером служит профессиональный игрок в бильярд на деньги: «Шулер должен удерживаться от осуществления многих крайне трудных ударов. Такое ограничение дается нелегко, потому что трудно противиться возбуждению от осуществления фантастического удара, приносящего аплодисменты зрителей. Но шулер должен сдерживаться, иначе это снизит доверие к его промахам при более обычных ударах»[221]221
  Polsky N. The Hustler // Social Problems. 1964. V. XII. p. 6.


[Закрыть].

Здесь должны проявиться более глубокие качества характера, подавляющие стремление демонстрировать максимум своей компетентности. Наконец, как уже упоминалось, есть качества характера, традиционно ассоциирующиеся с женственностью. Они заставляют женщину избегать всяких столкновений, чтобы сохранить ее чистоту, гарантируя, что даже ее чувства останутся незапятнанными. Там, где требуется действие для обеспечения этой добродетели, предполагается, что его предпримет ее защитник-мужчина.

Я предположил, что, когда индивид находится в социальной ситуации, он подвергается оценке со стороны других присутствующих, в том числе оцениваются его первичные способности и черты характера. Никакая картина связанных с репутацией непредвиденных случайностей не будет полной без рассмотрения распространенных в обществе народных поверий относительно природы людей, ибо они дают систему отсчета для суждений о чертах наблюдаемого человека.

Во-первых, в отличие от первичных свойств, в отношении качеств характера есть тенденция рассматривать единичное их проявление как решающее. Так как свойства характера востребуются только в тех редких случаях, когда ситуация неизбежно чревата последствиями, маловероятны немедленные дополнительные его проявления, подкрепляющие или корректирующие это впечатление. Волей-неволей приходится доверять единственному проявлению. Еще важнее, что в представлении об этих чертах исключения не допускаются. Именно тогда, когда человек испытывает наибольшее искушение отклониться от своей линии, у него есть самая эффективная возможность сохранить постоянство и тем самым продемонстрировать свой характер; это постоянство-несмотря-ни-на-что, собственно, и есть характер. Верно, что житейские упреки импульсивны и необъективны и что в другое время и в разных ситуациях индивид может и не сохранять тот характер, который он в настоящее время проявляет, но это к делу не относится. Меня здесь интересует не то, обладает или нет данный человек специфическими характеристиками, а то, как функционируют представления о характере в повседневной жизни. Имея дело с другим человеком, мы допускаем, что выражаемый им в текущий момент характер – полный и устойчивый его портрет; со своей стороны, он делает такие же допущения относительно того, как его будут воспринимать. Конечно, предлагаются оправдания, даются объяснения и делаются исключения, но эта коррекция осуществляется в связи с исходным допущением, что данное проявление является решающим, и часто она недостаточно эффективна.

Во-вторых, как только обнаружено свидетельство силы характера, ее не надо специально вновь доказывать, по крайней мере, прямо сейчас; на время субъект может положиться на эти данные. Он может положиться на допущение других людей, что при возникновении соответствующих обстоятельств он подтвердит представление о своих манерах и будет действовать с характером. Но, конечно, это добавляет опасности в моральной жизни, так как мы склонны действовать в свете оптимистических представлений о самих себе, которые были бы опровергнуты, если бы подверглись проверке.

В-третьих, существует убеждение, что, как только человек потерпел неудачу в определенном отношении, он с этого момента становится совершенно другим и может просто сдаться. Солдат, которому была внушена идея, что он обладает волей и эта воля либо все выдерживает, либо бывает полностью сломана, может вследствие этого быть склонен выдать все, что знает, на вражеском допросе, если он уже выдал хоть что-то[222]222
  Biderman A. Social-Psychological Needs and Involuntary Behavior as Illustrated by Compliance in Interrogation // Sociometry. Vol. 23. 1960. p. 138–139. Также см. Goffman E. Asylums. N.Y.: Doubleday Anchor Books, 1961. p. 89–90.


[Закрыть]. Подобным образом, тореадора можно считать утратившим всю свою доблесть после первого ранения[223]223
  Hemingway E. The Dangerous Summer, p. 89.


[Закрыть]. Также и на ипподромах говорят о жокеях, «потерявших кураж» и затем либо плохо скакавших, либо вообще отказывающихся скакать. Рассказывают истории о знаменитых жокеях, которые, чувствуя, что потеряли кураж, объявляли об этом и бросали скачки[224]224
  Leach J. Unseated by Nerves // The Observer. March 3. 1963.


[Закрыть]. Похожие истории рассказывают о дайверах. И в детективных романах часто описываются крутые полицейские и преступники, которые, получив жестокую трепку, никогда уже полностью не могли восстановить свою храбрость. И конечно, есть общее убеждение, что, как только цена человека установлена и оплачена, он утратил свою надежность и с тем же успехом может теперь принимать небольшие, но частые взятки.

Наряду с убеждением в «легкой утрате» куража, непрочности моральных устоев и постоянной изменчивости есть и другое: после долгого отсутствия куража и моральных устоев человек внезапно может обрести отвагу, и с этого момента продолжать обладать ею.

Каэтано Ордонес, Нико де да Пальсия, который мог бы замечательно справиться с мулетой любой рукой, был замечательным исполнителем с большим художественным и драматическим чувством фаэны, но он никогда не стал таким, как прежде, после того как обнаружил, что быки приносят неизбежный срок пребывания в госпитале и, быть может, смерть на своих рогах, так же как и пять тысяч песет на своих загривках. Он хотел денег, но был не расположен подходить за ними к рогам, после того как открыл плату, собираемую с их острия. Храбрость проходит такое короткое расстояние от сердца до головы, но, когда она идет, никто не знает, насколько далеко она уходит; может быть, в кровотечение или в женщину, и плохо оставаться в деле боя быков, когда она ушла, не важно куда. Иногда вы получаете ее назад при следующем ранении, первое может принести страх смерти, а второе может забрать его обратно, и иногда одна женщина забирает храбрость, а другая возвращает ее. Тореадоры остаются в деле, полагаясь на свои знания и способность ограничивать опасность, и надеются, что храбрость вернется, и иногда она возвращается, а в большинстве случаев – нет[225]225
  Hemingway E. Death in the Afternoon, p. 222.


[Закрыть].

В художественной литературе и мифе возвращение часто достигается только в поступке, дающем человеку достаточно силы, чтобы умереть за свои принципы; в смерти восстанавливается репутация человека, опровергается мнение, что падение – навсегда и что сломавшийся человек не может возродиться.