Текст книги "Ритуал взаимодействия. Очерки поведения лицом к лицу"

Автор книги: Ирвинг Гофман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Убивание времени часто вовлекает «убийцу» в проблематичную деятельность. Принятие решения относительно журнала или телевизора может быть быстрым, и его детерминация начинается не раньше, чем человек уже готов сесть за это занятие. В таком случае осуществляется проблематичное поведение, не имеющее последствий. (Интересно, что то же самое происходит в случае бросания монетки. Наши юные игроки субъективно могут приписывать большую ценность выигрышу в бросании монетки, но вряд ли этот результат может иметь дальнейшие последствия.)

В противоположность свободному времени у человека есть еще занятое время с его миром коллективно организованной серьезной деятельности, связывающей усилия индивида с потребностями других людей, которые рассчитывают на него в отношении товаров, оборудования или услуг для выполнения своих собственных обязательств. Регистрируются его продукция, доставки и штрафы, налагаемые на него при неудачном исполнении. Короче, разделение труда и организация течения работы связывают текущие моменты жизни человека с последующими моментами жизни других людей весьма последовательным образом.

Однако почти не прослеживаются последствия должного исполнения собственных обязанностей в любом конкретном случае. Конечно, результаты более или менее представляются заранее, но вероятность их осуществления настолько высока, что здесь дело кажется не требующим пристального внимания. Ничего не надо взвешивать, решать или оценивать; не нужно рассматривать альтернативы. Эта деятельность, разумеется, имеет важные последствия, но она хорошо контролируется, она не проблематична. Между прочим, этим качеством будет обладать любой момент времени, рабочий или «убиваемый». Именно из-за всех возможных последствий наши бросатели монетки продолжают делать вдохи и выдохи и не разбивают свои головы о бетонную стену. Любая неудача в первом деле и успех во втором могут оказать очень далеко идущее воздействие на все будущие моменты жизни мальчиков. Однако продолжать дыхание и не разбивать голову о стенку – это цели, преследуемые столь постоянно и бездумно и реализуемые столь уверенно и привычно, что последствия ошибки даже не требуют специального рассмотрения.

Итак, занятия в свободное время могут быть проблематичными, но, скорее всего, не имеют последствий, а занятия в рабочее время, вероятно, имеют последствия, но не проблематичны. Таким образом, оба типа деятельности вполне могут быть бедны событиями: либо не происходит ничего важного, либо не происходит ничего неожиданного, такого, к чему не готовы.

Однако возможна деятельность, которая может быть проблематичной и иметь последствия. Такую деятельность я называю судьбоносной (fateful), хотя термин «событийная» также подошел бы; именно этот тип рискованности нас сейчас интересует.

Надо признать, что хотя свободное время и время хорошо организованной работы обычно не являются судьбоносными, обстоятельства жизни человека таковы, что некоторая степень судьбоносности всегда присутствует.

Во-первых, есть авантюрный или буквальный тип судьбоносности. Событие, обычно хорошо организованное и не заслуживающее внимания, может иногда отбрасывать отсвет судьбоносности назад в прошлое, придавая определенным предшествующим моментам нетипичную для них способность быть первым звеном в роковой связи двух событий. Если одному из наших юных игроков необходима монетка, чтобы сделать важный телефонный звонок в тот момент, когда она найдена, то вероятность выигрыша при бросании монетки может стать судьбоносной. Точно так же наш убивающий время человек может настолько увлечься журнальной историей, что перестанет замечать течение времени[119]119
  В нашем урбанистическом обществе человек, как правило, периодически контролирует время и почти всегда может довольно точно оценить его. Даже дремлющие люди могут постоянно ориентироваться во времени. Столкнувшись в каком-то случае с тем, что «время ушло незаметно», человек на самом деле может иметь в виду один или два часа. Обнаружив, что его часы остановились, он может выяснить, что в действительности это случилось лишь несколько минут назад и что он, видимо, постоянно контролирует время.


[Закрыть] и не сможет оторваться, пока не опоздает – досадная мелочь, если только пропущенная встреча не оказывается важной. Или, листая журнал, он может наткнуться на статью об интеллектуальных тестах, содержащую образцы вопросов. Его встреча – это экзамен, на котором встретится один из этих вопросов. Момент пустой траты времени не отрезан полностью от последующих моментов, он может иметь с ними неожиданные связи.

Хотя индивиды и их деятельность всегда не лишены судьбоносности, есть некоторые занятия, уязвимость которых в этом отношении заметна и характерна для них. Там, где жизненно важны координация и сохранение тайны, целый диапазон второстепенных непредвиденных помех утрачивает свое обычное качество корректируемости и становится фатальным. Истории о почти совершенных преступлениях и чуть было не провалившихся рейдах десантников, так же как истории о стратегических промахах, хранят эти примеры судьбоносности.

Мейдстон, Англия: Вчера банда людей в масках с дубинками и молотками напала на машину, везшую в банк 28000 долларов, но они захватили не ту добычу – пакет с сэндвичами. Деньги были заперты в багажнике машины, а на сиденье находился пакет с завтраками сотрудников банка[120]120
  San Francisco Chronicle, March 10, 1966.


[Закрыть].

Трое грабителей, полностью провалившие задуманное ими простое ограбление маленького банка в Родео, были осуждены федеральным судом. […] Все трое были задержаны на месте преступления сорока полицейскими 7 января, когда они пытались скрыться с засунутыми в бельевой мешок 7710 долларами, только что взятыми в банке Юнайтед Калифорния, единственном банке в Родео. […] Пью вошел внутрь с обрезом и выстроил в ряд 13 сотрудников и двух клиентов банка, а в это время Флеминг, держа пистолет, вошел в хранилище и начал наполнять бельевой мешок ассигнациями и, к своему несчастью, монетами. «Монеты проследить нельзя», – здраво сказал он. Он нагружал мешок монетами, пока его вес не достиг 200 фунтов. Затем он подтащил мешок по полу к двери – и старая веревка оборвалась. Затем оба грабителя потащили мешок за дверь, но он зацепился и порвался, и пока они волокли мешок к машине, за рулем которой находился Дарен, за ними тянулась дорожка из монет. Однако машина была припаркована слишком близко к тротуару, и им не удалось открыть дверцу, чтобы втащить добычу внутрь. Наконец они сделали это, подвинув машину, и поехали. Завернув за угол, машина остановилась, так как они увидели шерифа, дорожный патруль и полицейские машины[121]121
  Там же, May 6, 1966.


[Закрыть].

Такие ошибки случаются ежедневно, и обычно они легко могут быть исправлены за счет ресурсов, имеющихся в большинстве занятий. Преступные же акции (как и другие вооруженные операции) отличает узость этих ресурсов и, следовательно, высокая цена, которую приходится платить за необдуманность и невезение. Есть разница между тем, чтобы не потерять место и завоевать его; здесь действие становится поступком[122]122
  В вымышленных литературных мирах преступления (так же как структурно подобные им тайные операции различных правительственных агентов) осуществляются в условиях длинной последовательности потенциальных и реальных помех, каждая из которых с большой вероятностью может все разрушить. Герою удается выживать от эпизода к эпизоду, но только грубо нарушая законы вероятностей. Те из молодых претендентов на эти роли, кто склонен к вероятностному мышлению, должны быть в душе разочарованы.


[Закрыть].

Во-вторых, независимо от того, насколько момент жизни индивида свободен от последствий и изолирован и насколько безопасно и хорошо организовано место выполнения им его влекущих последствия обязанностей, человек должен находиться там во плоти, если это его жизнь, и именно в этой плоти он остается и несет ее с собой, куда бы он ни шел, со всеми повреждениями, когда-либо с ней случавшимися. Как бы он ни был осторожен, целостность его тела всегда в какой-то степени под угрозой. Читая, он может упасть со стула на пол и получить повреждения. И хотя это не так уж вероятно, но если бы он стал убивать время, принимая ванну, или зарабатывать на жизнь, работая на токарном станке, в шахте или на строительстве, возможность повреждения была бы значительно более вероятной, как показывает статистика. Физическая опасность красной нитью связывает все моменты жизни индивида. Тело уязвимо для падения, удара, отравления, пореза, выстрела, крушения, затопления, ожога, болезни, удушья, удара электрическим током. Тело – это часть снаряжения, обеспечивающего возможные последствия, и его владелец всегда рискует им. Конечно, во многие моменты своей жизни он может использовать и другие основные средства, но его тело – единственное, что он никогда не может оставить в стороне.

Третий относящийся к делу аспект человеческой ситуации касается соприсутствия. Можно определить (для начала) социальную ситуацию как любое окружение, содержащее возможности взаимного наблюдения, которое длится, пока два или более человека находятся в непосредственном физическом присутствии друг друга, и распространяется на всю территорию, на которой это взаимное наблюдение возможно.

По определению, деятельность человека может осуществляться либо в социальных ситуациях, либо в уединении. Влияет ли это обстоятельство на судьбоносность этих моментов?

Для того особого вида последствий, которые нас интересуют, а именно судьбоносных, включающих значимое проблематичное воздействие одного момента на следующие, не должно иметь значения, находится ли событие в социальной ситуации или нет. В конце концов, нас интересуют конечные эффекты действия, а не текущие условия. Тем не менее, различие между деятельностью, осуществляемой в одиночестве, и деятельностью в социальной ситуации, по-своему важно.

Точно так же как человек всегда привносит свое тело в каждое событие своей деятельности, в котором существует возможность случайной связи уже происходящего события с тем, которое в ином случае могло бы не иметь последствий, он привносит себя и как носителя таких стандартов поведения, как физическая искусность, честность, бдительность, набожность, аккуратность. Анализ индивидуального содержания этих стандартов дает ту основу, на которую опираются другие, приписывая ему персональный образ. Потом они опираются на эту характеристику для определения манеры, стиля обращения с ним, что влечет за собой последствия. Конечно, большинство этих стандартов бездумно и последовательно поддерживаются взрослыми людьми; скорее всего, они осознают эти нормы, только когда происходит какой-то странный случай или если в зрелые и в ритуальном плане значимые годы они, например, в первый раз пытаются ездить на лошади, кататься на коньках или заниматься другими видами спорта, требующими специальной техники для поддержки их физических притязаний.

В некоторых случаях неверное поведение в одиночестве приводит к заметному повреждению, по которому можно позднее выследить человека, который нарушил правила. Однако во многих других случаях такая ответственность не возникает – либо эффекты неверного поведения эфемерны (как в жесте неуважения), либо нельзя проследить их источник. Только совесть самого человека может придавать такой деятельности значимые для него последствия, но такая совесть обнаруживается не везде. Однако если деятельность проходит в социальной ситуации – то есть в присутствии свидетелей, – тогда эти стандарты немедленно становятся существенными и создают некоторый риск, хотя и невысокий.

Подобное утверждение относится и к возможностям изобразить безупречные личные качества. При отсутствии свидетелей индивидуальные усилия вряд ли могут привести к определенному долгосрочному эффекту; в присутствии других людей они с гарантией будут так или иначе замечены.

Итак, в социальных ситуациях обычные риски и возможности смешиваются с проявлениями самоподачи. Мелкие факты оказываются на виду, порой чересчур. Таким образом, социальные ситуации предоставляют возможности для введения благоприятной информации о человеке и становятся рискованными, если могут выявиться неблагоприятные факты.

Из разных видов объектов, с которыми человек должен управляться во время его присутствия среди других людей, один заслуживает особого внимания: сами другие люди. Впечатление, которое индивид создает при общении с ними, и черты, которые они приписывают ему в этой связи, специфическим образом связаны с его репутацией, ибо здесь свидетели прямо лично заинтересованы в наблюдаемых событиях.

Характерно, что когда бы человек ни находился в присутствии других, он связан обязанностью придерживаться церемониального порядка посредством межличностных ритуалов. Он обязан гарантировать, что экспрессивный смысл всех местных событий совместим со статусом, которым обладают он и другие присутствующие люди; это подразумевает вежливость, учтивость и карательные санкции к тем, кто пренебрегает этим. И поддержание этого порядка, будь то в свободное или в рабочее время, более проблематично, чем может показаться вначале.

Заключительная реплика о социальных ситуациях: церемониальный порядок, поддерживаемый людьми в присутствии друг друга, не только гарантирует, что каждый участник вносит и получает то, что полагается. Через осуществление подобающего поведения индивид придает значимость и содержательность самим единицам взаимодействий, таким как беседы, собрания и социальные события, открывает себя коммуникации. Определенные виды неадекватного поведения (такие как потеря самоконтроля) серьезно нарушают пригодность участника к взаимодействию лицом к лицу и могут нарушить само взаимодействие. Этим обеспечиваются интерес других участников к социальному событию и результаты, которых они ожидают, ибо все это вместе гарантирует, что будет придаваться значение соблюдению приличий в поведении участников.

Я уже утверждал, что человек в определенной степени всегда находится в опасности вследствие случайной связи событий, уязвимости его тела и потребности поддерживать приличия в социальных ситуациях. Конечно, судьбоносные источники являют нам себя, когда происходят несчастные случаи – незапланированные безличные происшествия со случайными зловещими результатами. Но здесь нужно учитывать кое-что и помимо несчастных случаев.

Физические способности любого нормального взрослого человека предоставляют ему возможность оказывать разрушительное воздействие на мир, непосредственно окружающий его. Он может разрушать объекты, себя и других людей. Он может осквернять себя, оскорблять и разлагать других, ограничивать их свободу.

Дети не в состоянии самостоятельно воздерживаться от этих легкодоступных возможностей (для полного использования которых они в любом случае недостаточно развиты), и их так или иначе физически удерживают от совершения плохих поступков. Личное развитие есть процесс, посредством которого индивид учится добровольно удерживаться от подобных возможностей, пусть даже его способность разрушать мир непосредственно вокруг него возрастает. И этому воздержанию обычно так хорошо выучиваются, что при рассмотрении социальной жизни остается незаметным систематическое воздержание, происходящее в повседневной жизни, и не удается предугадать те крайние разрушения, которые могли бы произойти, если бы человек отказался быть джентльменом. Осознание этого наступает только тогда, когда мы детально изучаем масштабное разрушение социального окружения, производимое гипоманиакальными детьми, юными вандалами, самоубийцами, людьми с патологической потребностью в самоуничижении и умелыми саботажниками. Хотя можно полагать, что наши бросатели монетки не прекратят дышать, не будут разбивать головы о бетонную стену, плевать друг в друга или мазаться фекалиями, известно, что пациенты психиатрических больниц поступают именно так, наглядно демонстрируя трансформацию непроблематичной деятельности, имеющей последствия, в судьбоносные действия.

IV. Практические азартные игры.

Условия человеческого существования предполагают, что все может быть чревато событиями, особенно в социальных ситуациях. Все же человек обычно так управляет своими действиями, чтобы они не стали судьбоносными. К тому же большая часть происходящих событий разрешается путями, выходящими за рамки того, что нас интересует. Есть много случаев неустранимой судьбоносности, когда их участники остаются в неведении относительно рисков, которые они на самом деле избежали. (Существование таких моментов, например во время вождения машины, само по себе является интересным объектом для исследований.) И со многими судьбоносными поворотами, возникающими вследствие неординарных, невероятных событий, разбираются уже ретроспективно – только после завершения события человек переосмысливает ситуацию как бывшую для него судьбоносной на всем протяжении, и только потом он оценивает, в связи с чем она была судьбоносна. Ретроспективной судьбоносности и незамеченной судьбоносности встречается предостаточно, но они здесь рассматриваться не будут.

И конечно, в социальной жизни существуют экстраординарные ниши, где деятельность столь явно проблематична и обладает определенными последствиями, что участникам необходимо ориентироваться на перспективу их судьбоносности, с учетом этого воспринимая происходящее. Судьбоносные ситуации подвергаются тонким трансформациям, человек, которому предстоит их пережить, их когнитивно реорганизует. Так, правила, используемые нашими двумя мальчиками, переносятся в реальную жизнь серьезными людьми. Принимая во внимание практическую необходимость следования курсу действий, успех которых проблематичен, и пассивно ожидая их исхода, человек может обнаружить наличие альтернативы, пусть даже имеющей высокую цену, и затем определить себя как сделавшего свободный выбор между нежелательной определенностью и доступной неопределенностью. Это фиктивный выбор, но его достаточно, чтобы интерпретировать ситуацию как основанную на самодетерминации. Вместо ожидания своей судьбы вы встречаете ее около двери. Опасность превращается в принятие риска, благоприятные возможности – в пойманные шансы. Судьбоносные ситуации становятся рискованными предприятиями, а столкновение с неопределенностью истолковывается как добровольное участие в практической азартной игре[123]123
  Представители теории принятия решений в настоящее время демонстрируют, что почти любую ситуацию можно с пользой представить как матрицу платежей, включающую все возможные результаты, где каждый результат характеризуется ценностью, соотнесенной с его вероятностью. В итоге поведение, которое может строиться как непроблематичное и автоматическое или как обязательная реакция на негибкие традиционные требования, может быть переформулировано как рациональное решение, добровольно принятое в отношении определенных альтернатив. Далее, так как выбор делается из множества исходов, обладающих лишь вероятностью осуществиться, или, если вероятность исхода высока, он только с определенной вероятностью будет удовлетворительным, решение может рассматриваться как рассчитанный риск, практическая азартная игра. Характерно, что матрица результатов одинаково хорошо работает и с возможными исходами, вероятность которых является природной закономерностью (как, например, когда решение о вторжении рассматривает вероятность хорошей или плохой погоды в нескольких возможных пунктах высадки), и с исходами, вероятностные характеристики которых специально заданы с помощью игрового оборудования (как тогда, когда одна из доступных альтернатив включает игру в кости ради определенного приза). Сопротивление такого рода формулировке может быть приписано нежеланию осознавать все выборы, включенные в действия человека. Принятие этой формулировки включает в какой-то мере договор с дьяволом; риск принимают, но без особого удовольствия. Каковы бы ни были социальные и политические последствия этой точки зрения теории принятия решений, можно предвидеть чисто культурный результат, а именно тенденцию все больше и больше воспринимать человеческую деятельность как практическую азартную игру. В заключение можно добавить, что атомная бомба может иметь чем-то похожий эффект – трансформацию мыслей о будущем обществе в мысли о шансах на существование будущего общества, при том, что сами эти шансы меняются от месяца к месяцу.


[Закрыть].

Рассмотрим теперь профессии, в которых имеют дело с проблематичными последствиями и в которых легко было бы определить деятельность человека как добровольно принятую практическую азартную игру.

1. Есть специальности в коммерции, финансово опасные или, по крайней мере, подвергающие индивида относительно большим колебаниям успехов и неудач за короткий период; это занятия рыночных спекулянтов и спекулянтов недвижимостью, рыбаков[124]124
  См. Barth F. Models of Social Organization // Royal Anthropological Institute Occasional Paper. № 23. 1966. p. 25.


[Закрыть], геологоразведчиков, изыскателей.

2. Есть специальности в промышленности, опасные физически: горное дело, высотные строительные работы[125]125
  Описание см. в книге Talese G. The Bridge. New York: Harper & Row, 1965.


[Закрыть], испытательные полеты на самолетах, перекрытие скважин.

3. Есть «суетливые» работы в деловом предпринимательстве, где продавцы и агенты работают на основе комиссионных или выплат за заключенный контракт в условиях напряженной конкуренции. Здесь доход и престиж легко могут быть приобретены и потеряны вследствие второстепенных случайностей: врёменного ослабления усилий, погоды, мимолетного настроения покупателя.

4. Существуют сценические функции, выполняемые политиками, актерами и другими публичными деятелями, которые при каждом появлении на сцене должны работать на победу и «держать» аудиторию в условиях множества непредвиденных случайностей. Здесь опять любое ослабление усилий и ошибка в мелочах легко могут привести к серьезным последствиям.

5. Существует призвание солдата[126]126
  Которое отличает, конечно, интересная дилемма: в бою солдаты должны поддерживать традиции чести и принятия риска, но за линией фронта организации нужны спокойные люди в серой униформе. См. Janowitz М. The Professional Soldier. N.Y.: The Free Press, 1960. p. 35–36.


[Закрыть] и судьба полицейского – участки в жизни общества, выходящие за пределы обычного понятия работы и делающие человека официально ответственным за риск подвергнуться физической опасности от людей, ее замышляющих. Тот факт, что эти профессии стоят вне гражданской иерархии, видимо, подкрепляет идею самодетерминации.

6. Существует криминальная жизнь, особенно мелкие ее разновидности, не связанные с рэкетом, которые предоставляют значительные возможности, но непрерывно вновь и вновь подвергают человека действию огромного числа непредвиденных обстоятельств – физической опасности, риска потерять гражданский статус, широких флуктуаций дневной выручки[127]127
  Интересный автобиографический портрет трущобного вора, специализирующегося на грабежах, в жизни которого постоянно присутствует риск, можно найти в книге: Williamson H. Hustler! N.Y.: Doubleday, 1965. См. также гарлемскую версию: Brown С. Manchild in the Promised Land. N.Y.: Macmillan Со., 1965.


[Закрыть]. «Достижение цели» на улице требует постоянной ориентации на непредсказуемые возможности и требует готовности быстро принимать решения относительно ожидаемой ценности предполагаемых схем – все это подвергает человека большой неопределенности. Как мы уже видели, приближение к или удаление от сцены преступления подчиняет участников роковой игре того, что в обычной жизни могло бы стать просто мелким инцидентом.

7. Другие источники судьбоносности можно найти на аренах, в профессиональных зрелищных видах спорта, участники которых рискуют одновременно деньгами, репутацией и физической безопасностью: примерами могут служить американский футбол, бокс и бой быков. Еще один пример демонстрирует цитата из книги Стерлинга Мосса: «…мотогонки на высочайшем уровне, в быстрейшей компании сильнейших конкурентов, гонки на Гран-при – наиболее опасный спорт в мире. Это один из самых рискованных видов человеческой деятельности. Мотогонки убивают людей. В последние годы смертность иногда составляла 25 %, или один из четырех. Эти шансы можно сравнить с опубликованной вероятностью гибели летчиков-истребителей и десантников-парашютистов»[128]128
  Moss S. (with K. Purdy) All But My Life. N.Y.: Bantam Books, 1964. p. 10.


[Закрыть].

8. Наконец, существуют незрелищные развлекательные активные виды спорта, полные риска: альпинизм, охота на крупных животных, дайвинг, парашютизм, серфинг, бобслей, спелеология.

V. Адаптация.

Не отмеченные событиями моменты были выше определены как моменты, не являющиеся проблематичными с точки зрения их следствий. Они имеют обыкновение быть скучными, не захватывающими. (Когда во время этих моментов ощущается тревога, она касается насыщенных событиями моментов, которые должны наступить позднее.) Однако есть много серьезных оснований чувствовать себя комфортно в этой бессобытийности и искать ее, добровольно отказываясь от практических игр с риском и возможностью – или возможностью, поскольку она так часто связана с риском. Весь вопрос в безопасности. В не отмеченных событиями ситуациях можно надежно управлять течением действий, и достигать цели последовательно и предсказуемо. С помощью такого самоуправления человек позволяет другим включать его в их планы эффективным и упорядоченным образом. Чем меньше неопределенного в его жизни, тем полнее общество может использовать его. Далее, понятно, что человек может предпринимать решительные усилия для минимизации событийности – судьбоносности – моментов своей жизни и что общество будет поощрять его к этому. Он занят совладанием.

Одной из базовых техник является физическая забота. Индивид обращается с собой так, чтобы минимизировать опасность повреждения своего тела при несчастном случае. Он не откидывается вместе со стулом слишком далеко назад и не витает в мечтах, переходя оживленный перекресток[129]129
  Значительная часть этой заботы, конечно, встроена в окружающую среду через безопасные конструкции. Стулья конструируются так, чтобы ограничить возможность поломки, табуретки – возможность опрокидывания и т. д. Даже автомобили проектируются с учетом минимизации возможных повреждений.


[Закрыть]. И в отношении осуществления физической заботы и в отношении самой потребности поступать так праздное времяпрепровождение предъявляет те же требования, что и обязательные, серьезные занятия. Некоторая забота должна проявляться всегда. Осуществление заботы – постоянное условие существования. Так, это одна из основных задач, которую во всех обществах родители должны воспитывать в детях[130]130
  Мысль Эдварда Гросса.


[Закрыть], предписывая им «беречь себя»[131]131
  Take care (англ.) – буквально «заботься», «береги себя» – в современном английском языке одна из распространенных формул прощания, означающая примерно «будь здоров». – Примеч. ред.


[Закрыть] и без необходимости не вовлекаться в судьбоносные события, которых можно избежать.

Еще одно средство контроля за событийностью, почти столь же активно используемое, как физическая забота, иногда называют предусмотрительностью: это ориентация на долгосрочные цели, выраженные через действия, обладающие очень небольшими, но накапливающимися долговременными последствиями. Примером служат действия по созданию сберегательных счетов, стремление к повышению по службе и профессиональный рост путем постепенного обучения. Поднятие на ноги большой семьи также может служить примером. Здесь важно то, что в любой отдельный день усилиями, обеспечивающими лишь небольшой прирост, можно пожертвовать с небольшой потерей для целого. Это четко выражено в кальвинистском подходе к жизни: как только человек делит свою ежедневную деятельность на ту, что не имеет следствий, и ту, что является маленьким вкладом в будущее, ничто в его жизни не может отклониться от правильного пути.

Другое стандартное средство защиты себя от судьбоносности – это перестраховка в любой форме. Например, хозяева тратят деньги на свечи и запасные предохранители на случай отключения электричества, водители – на запасные покрышки, и все взрослые – на медицинское страхование. Таким образом, цена возможной неприятности может быть легко растянута на всю жизнь индивида, «конвертируя большие случайные потери в меньшую фиксированную плату»[132]132
  Knight F. Risk, Uncertainty and Profit. Boston: Houghton Mifflin, 1921. p. 246.


[Закрыть].

Системы вежливости и этикета также могут рассматриваться как формы страхования против нежелательной судьбоносности, на этот раз в связи с личным оскорблением, которое один человек может непреднамеренно нанести другому. Надежное управление взаимодействием лицом к лицу особенно зависит от этого способа контроля.

Заметим, что доступность и одобряемость мер по снижению риска создают новые непредвиденные обстоятельства, новые основания для тревоги. Когда в течение отрезка времени, который должен проходить без событий, происходит непредвиденное неприятное событие, которое распространяется за пределы текущего момента и затрагивает будущее индивида, он сталкивается с двойной потерей: первоначальная потеря плюс его появление перед собой и другими в качестве потерпевшего неудачу в осуществлении интеллектуального контроля, разновидности «заботы», которая позволяет разумным людям минимизировать опасность и избежать угрызений совести.

Таковы некоторые средства – в основном избегающего плана, – посредством которых индивид достигает реалистичного совладания с судьбоносными ситуациями. Теперь рассмотрим другой вопрос, который легко спутать с этим, – защитное поведение.

Предвосхищаемая судьбоносная активность порождает тревогу и возбуждение. Вследствие этого предполагается, что ценность того, что ставят на кон, и ценность самой игры совершенно различны. Предполагается также, что человек часто испытывает угрызения совести, если происходит что-то нежелательное, вероятность чего он не сумел уменьшить, и разочарование, если не происходит что-то желательное, совершение чего он не смог обеспечить. Любая практика, управляющая аффективными реакциями, порождаемыми судьбоносными ситуациями (такими реакциями, как тревога, угрызения совести и разочарование), может быть названа защитой[133]133
  Различие между совладанием и защитой заимствовано из работы: Mechanic D. Students Under Stress. N.Y.: The Free Press, 1962. p. 51. Чем-то похожее различение используется в статье: Anderson В. Bereavement as a Subject of Cross-Cultural Inquiry: An American Sample // Anthropology Quarterly. 1965. V. XXXVIII: «Направленное на стрессор поведение ориентировано на устранение, разрешение или смягчение самих обстоятельств, с которыми оно столкнулось; направленное на напряжение поведение ориентировано на успокоение физического или психологического дискомфорта, вызываемого этими происшествиями» (p. 195).


[Закрыть].

Сдвиг нашего рассмотрения с управления судьбоносностью на управление порождаемым ею аффективным состоянием требует от нас снова вспомнить фазы игры. Ибо на самом деле часто складываются ситуации, когда на фазы игры, объективно не имеющие последствий, реагируют с ощущением, что они судьбоносны. Например, собираясь вскрыть письмо с результатами экзамена, индивид может испытывать возбуждение и тревогу настолько, что прибегает к маленьким ритуалам умиротворения и контроля, прежде чем опустить глаза на столь важную новость. Или когда медсестра подходит к человеку с информацией о самочувствии его жены или сообщает пол его новорожденного ребенка, он может чувствовать, что это судьбоносный момент; то же он чувствует и когда сотрудник больницы возвращается с данными биопсии, говорящими, злокачественна или доброкачественна его опухоль. Однако реально эти моменты являются не судьбоносными, а просто раскрывающими. Во всех этих случаях судьба человека определилась раньше, чем он узнал новости, он только получил информацию о том, что уже было в силе, о том, с чем в этот день уже ничего нельзя было поделать. Открывание письма или анализ результатов биопсии не могут породить или определить реальность, а могут только раскрыть то, что уже возникло[134]134
  Конечно, когда не стоит вопрос немедленной жизни или смерти, с простой информации о том, что произошло, может начаться приспособление к повреждению, так что незнание о возможной потере само по себе может быть фатальным. Здесь раскрытие судьбы не может повлиять на то, что раскрывается, но может влиять на организацию усилий по восстановлению. Подобным образом, если быстрота реакции индивида на ситуацию стратегически важна в его состязании с другой стороной, то время, когда он узнает о результате, может быть судьбоносным, даже если само раскрытие результата на этот результат повлиять не может.


[Закрыть].

Раскрытие может вызвать возбуждение и беспокойство о дальнейшей судьбе; их же может породить и завершение (то есть случаи, когда наконец выполнено то, что уже было детерминировано определенным образом). Так, в современной Европе последняя прогулка приговоренного к высшей мере не является судьбоносной, даже несмотря на то, что каждый шаг приближает его к смерти. Его казнь просто драматична, судьбоносным же был суд. В XVIII в., когда выносилось много смертных приговоров, но большинство из них затем смягчалось, суд был не настолько судьбоносен, как в последовавший за этим период. Конечно, в последнее время вместе с публичными выступлениями против смертной казни период после суда снова стал ощутимо судьбоносным.

Теперь мы можем, хотя бы вкратце, рассмотреть защиты, чтобы связать эту широко обсуждаемую тему с предметом данной работы.

Быть может, наиболее очевидный тип защиты – тот, который объективно совсем не влияет на судьбу, как в случае суеверных ритуалов. Примером может служить описание поведения боксеров.

Так как многие схватки непредсказуемы, у боксеров обычно есть суеверия, служащие для создания у них уверенности и чувства защищенности. Иногда менеджеры и тренеры используют эти суеверия для контроля над бойцом. Одни верят, что обязательно побеждают, съедая определенную пищу, потому что эта пища придает силу, другие надевают ту же форму, в которой выиграли свой первый бой (один из спортсменов, выходя на ринг, накидывал индейское одеяло); многие имеют талисманы или приписывают особую важность выходу на ринг после противника; некоторые считают, что если женщина наблюдает тренировку – это приносит несчастье. Один боксер, чтобы продемонстрировать, что он не суеверен, проходил под лестницей перед каждым боем, пока это само не стало магическим ритуалом. Соответственно этому, многие укрепляют свою религиозность и хранят Библию в своих шкафчиках (один боксер держал четки в своей перчатке; если он терял четки, то проводил утро перед боем в церкви). Хотя суеверные установки могут приходить из местной или этнической культуры, они усиливаются среди боксеров, будь то белые или черные, начинающие или чемпионы[135]135
  Weinberg К., Arond Н. The Occupational Culture of the Boxer // American Journal of Sociology. 1952. V. LXVIII. p. 463–464.


[Закрыть].

Игроки в азартные игры демонстрируют подобные же, если не более, религиозные суеверия[136]136
  В современном обществе использование таких практик отличается ощутимой амбивалентностью и явно имеет тенденцию к снижению. Об изменениях у одной традиционно суеверной группы – профессиональных рыбаков – см. Tunstall J. The Fishermen. London: Macgibbon & Кее, 1962. p. 168–170.


[Закрыть].

Ясно, что любые реальные практические действия, направленные на избегание или снижение риска, – любое совладание – должно, вероятно, в качестве побочного эффекта иметь снижение тревоги и угрызений совести, короче, выполнять защитные функции. Человек, хладнокровно прибегающий к матрице теории игр, сталкиваясь с жизненно важными решениями, сводит болезненный риск к рассчитанному. Его сознание организовано так, что привносит душевный покой. Подобно опытному хирургу он может чувствовать, что делает все, что в человеческих силах, и, следовательно, может ожидать результата, не испытывая боли и чувства вины. Подобным образом, ясное признание различия между фазами игры – детерминацией, раскрытием и завершением – может помочь человеку справиться с тревогой, продуцируемой в ходе деятельности, выполняя тем самым защитные функции.

Не удивительно, что если причина снижения детерминирующей силы текущей ситуации не обнаруживается сама, ее можно пытаться найти, а если найти не удается, то можно вообразить. Так, например, мы находим, что локально детерминированные события могут интерпретироваться как следствия предшествующей детерминации. Версия этого «защитного детерминизма» обнаруживается в вере в судьбу, предопределенность, рок – представление о том, что основные исходы, касающиеся человека, уже предписаны и человек не в силах улучшить или ухудшить свои шансы. Иллюстрацией служит солдатский афоризм: «Я не подорвусь на мине, пока моя песенка не спета, так зачем беспокоиться»[137]137
  См. обсуждение судьбы в статье Miller W. Lower Class Culture as a Generating Milieu of Gang Delinquency // Journal of Social Issues. 1958. V. XIV. p. 11–12. Религиозные корни этого можно найти у Жака Кальвина и пуритан-аскетов.


[Закрыть].