Текст книги "Immortality (СИ)"

Автор книги: Ирма Грушевицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Не представляю, что подобное возможно.

– Я же говорил, что у меня дар чувствовать таланты, – улыбнулся Елеазар. – А свой вы толком ещё не знаете.

Часть 19

Soundtrack – The one by Kodaline

Итак, возможно вселенная супергероев скоро пополнится новым видом – супервампиром, владеющим даром как губка впитывать в себя сущности и возможности окружающих.

Вампирский вариант Спанч Боба.

Мне понадобилось время, чтобы перестать смеяться и серьёзно задуматься над словами Елеазара. Он пердположил, что под щитом я могу проецировать на себя чувства других существ, укрытых им. Для этого всего-то и надо, что растянуть его. Но разве подобного не случалось со мной ранее? Разве, выпивая свои жертвы, я не чувствовала их ужас и боль?

Бывало, но точно не всегда. Вероятно, только в те разы, когда в финале охоты я забывала снять щит. Но тогда мне не казалось странным ощущать агонию умирающих. Я не стремилась к этому, но определённо знала, что происходит в их душах и телах. Исходя из теории Елеазара, моё знание было вовсе не знанием.

Не терпелось проверить это на практике, но для начала необходимо, чтобы щит полностью восстановился. Следующие дни я то и дело натягивала его на себя, а заодно и на окружающие меня предметы. Ведь, чтобы учиться растягивать щит, достаточно и такого его состояния.

Занятное, полагаю, представлялось зрелище: сидя посреди комнаты, я раздувала щёки и растопыривала пальцы, стараясь охватить собой как можно больше пространства. Хорошо, что Розали оказалась настолько самовлюбленной – недостатка в зеркалах в доме не было. Расставив и разложив их по кругу, я внимательно следила за своим отражением.

Это была работа наоборот, которая вернула меня в первые месяцы вампирского существования. Тогда я училась стягивать энергию жажды, превращая её во вторую кожу, теперь же старалась вытолкнуть её наружу, сделать чем-то вроде плаща.

Сначала колебания в воздухе были едва ощутимы, но в тот день, когда вокруг послышались знакомые щелчки, я поняла, что у меня начало получаться.

Исчезнувший стул, на котором я сидела, стал первой из моих побед. Конечно, он не исчез полностью, но начал подрагивать и мерцать вместе со мной. Радиус зеркального круга постепенно увеличивался, и вот уже диван и маленький столик мебельными призраками покачивались в разноуровневом зеркальном ряду. С каждым днём отражения становились менее отчётливыми – яд в моем теле постепенно растворял человеческую кровь.

Я концентрировалась на происходящем, запоминала ощущения. Испытывая щит на прочность, с каждым разом я продвигалась на дюйм дальше. Нестерпимо хотелось испробовать то, что делаю, на ком-то, кто сможет оценить мои старания.

Я попросила Елеазара и Карлайла на некоторое время оставить меня одну. Они выполнили просьбу, и за следующую неделю меня побеспокоили всего лишь раз. Конечно, это была Эсми. Она интересовалась моим состоянием, предлагала помощь – всё что угодно, лишь бы я не чувствовала себя покинутой. Он неё же я узнала, что Денали уехали – все, кроме Елеазара и его жены. Ну, и Эдварда.

Его относительная близость волновала меня. Не было и часа, чтобы я не думала о том, что нас разделяет всего пара десятков миль. Я понимала, почему Эдвард не приходил, и в то же время хотела, чтобы он не был таким правильным.  Иногда мне казалось, что я чувствую его запах, но это были лишь фантомные воспоминания; никакого движения за окном, ни единого звука снаружи. Лишь однажды вдалеке промелькнула знакомая светло-желтая искра: Розали то ли возвращалась с охоты, то ли убегала на неё. В нетерпение и беспокойство белокурой вампиршы относительно моей персоны до сих пор верилось с трудом.

Но именно ей я и позвонила, когда почувствовала, что нуждаюсь в практике другого рода.

Я долго ходила вокруг да около, не зная с чего начать. Буквально. Розали сидела в кресле и с тщательно скрываемым интересом смотрела за моими метаниями по её небольшой гостиной.

– Ради бога, Белла, у меня уже голова кружится! Сядь и скажи первое, что придёт в голову.

– Они женаты?

Она неожиданно громко расхохоталась. Такой реакции я не ожидала, впрочем, как и того, что когда-нибудь осмелюсь спросить кого-нибудь об этом. Немедленно захотелось провалиться под землю.

– Я знала, что ты не так непроницаема, как кажешься, – сказала Розали, отсмеявшись. – Вернее, пытаешься казаться.

– О, да, ты меня раскусила, – съехидничала я.

– Ладно, извини. – Изящные руки взлетели вверх. – Они там все с ума посходили. Особенно мой малахольный братец. Только и разговоров, что о твоей несчастной судьбе. Не то чтобы я не разделяю их точку зрения, но это утомляет.

– Спасибо за честность. Ты не ответила на вопрос.

– Нет, Белла, они не женаты. – Розали постаралась сказать это как можно мягче, выделяя каждое слово. – Но я прошу тебя не строить на этот счёт иллюзий.

Не то чтобы я их строила, но сил сдержать улыбку понадобилось много.

Розали продолжила:

– Не скажу, что мы с Таней подруги, но за последние годы я хорошо её изучила. Она умная, целеустремленная и я бы даже сказала опасная в плане достижения своих целей. Эдвард был для неё лакомым кусочком задолго до того, как познакомился с тобой. В первые годы мы все сосредоточены исключительно на себе, и тогда у Тани с ним просто не было шансов. После она предпринимала попытки привлечь его, но в нашем мире это происходит не так. У вампиров связей на одну ночь не бывает, да и Эдвард на подобное никогда бы не согласился.

– Так почему же они не женаты?

– Не знаю, – Розали пожала плечами. – Вернее, мы все знаем почему, но до сегодняшнего дня внятного объяснения не существовало.

– Ты хочешь сказать, Эдвард не женился на Тане потому что всё ещё…

 Не дав мне договорить, Розали вдруг вскочила с кресла.

– Ты для этого меня позвала, да? Чтобы сделать своей наперсницей? – Она по-звериному ощерилась и выставила вперёд указательный палец. – Так вот, знай, я не стану помогать тебе вернуть Эдварда.

– Значит, тебе легко удастся убедить его, что в мои планы это не входит.

От изумления её лицо вытянулось.

– Ты говоришь это серьёзно?

– Вполне.

– Неожиданно. – Не отрывая от меня глаз, белокурая вампирша без присущей ей грациозности плюхнулась в кресло. – Значит, я была права: ты не любила его тогда. Не любишь и сейчас.

Она смотрела на меня выжидающе. На мгновение показалась, что сестра Эдварда страшится услышать подтверждение своим словам.

Настала моя очередь усмехаться.

– Нет. Ты снова ничего не поняла. Я люблю Эдварда, и всегда буду любить. Полагаю, он испытывает те же чувства. Но ты видишь, что сделала с нами эта любовь. Где мы из-за неё оказались. Слишком многое изменилось, чтобы снова начать с того, на чём мы закончили. Если он счастлив с Таней, пусть так и будет.

Розали долго молчала, изучала меня исподлобья.

– Альтруистка, значит. – Её губы скривились в некоторое подобие улыбки. Она покачала головой. – Да не будет так, пойми ты. Всё не так было с самого начала вашей истории. Раньше мы жили, как обычная семья: родители и дети. Я понимаю, некому было объяснить тебе это, но при обращении мы застываем не только в своих телах, но и в мыслях, желаниях, эмоциях. Только потрясения могут изменить нас, заставить чувствовать по-другому, раскрыть в себе что-то новое.

Я понимала, Розали сейчас говорит о том, что её очень волнует, поэтому внимательно вслушивалась в её слова.

– Твой призрак все эти годы витал между нами. До твоего появления мне всегда было восемнадцать. Теперь же я чувствую себя гораздо старше. То же самое произошло и с остальными. Разве только Карлайл и Эсми справились лучше. Последняя попытка походить на семью провалилась, едва начавшись. Это было восемь лет назад, здесь же, в Форксе. Насколько я понимаю, именно тогда Элис нашла тебя. То, что с ней стало после этой встречи, окончательно отдалило нас друг от друга.

– Зачем ты мне всё это рассказываешь?

– Затем, чтобы ты поняла. – Розали сделала ударение на последнем слове. – Эдвард больше не столетний мальчишка, который влюбился в тебя много лет назад. Он изменился, и поступки его соответствуют возрасту взрослого человека. Мой брат не сошёл с ума, расставшись с тобой. Был на грани, да, но не сошёл. И, узнав о твоей смерти, пусть не сразу, но нашёл в себе силы жить дальше. Такого не бывает, Белла. Среди вампиров такого не бывает. – Розали покачала головой. – Мы погибаем, когда что-то случается с нашей второй половинкой. Действительно погибаем. Не важно, как это случается, но смысл один: вампиры – однолюбы.

– Эдвард жив, значит, я – не его любовь.

– Ты опять ошибаешься. Эдвард жив, потому что жива ты. Только то.

Смысл, сказанных Розали слов, не сразу дошёл до меня. Но когда я несколько раз прокрутила их в голове, то пришлось надолго замолчать.

Это была интересная теория. Поверить в сверхъестественные обстоятельства, сопутствующие истории наших с Эдвардом отношений, было бы труднее, если бы мы оба не принадлежали к сверхъестественному миру. Может, подобные истории случались и раньше, вот только кто может поведать об этом? Карлайл? Эдвард? Вольтури, которые прожили на свете дольше любого из нас? Нет повода не верить Розали. Но и доверять ей не получалось.

– Моя версия выглядит правдоподобнее.

Она хмыкнула:

– Думай, как хочешь, но теперь всё становится на места. Если это понимаю я, понимает и Таня. Уверяю тебя, она так просто не отступит. У неё получилось изгнать твой призрак, за живой Беллой Свон дело не станет.

– Если Эдвард изменился, то он тем более не может бросить её. Обязательства.

– Думаешь, ей этого будет достаточно? Имея всё, довольствоваться отношениями из-за обязательств? Э, нет, – протянула Розали. – Именно поэтому Таня уехала. Она предоставила Эдварду самому решать их дальнейшую судьбу. И если он решит неправильно, берегись, Белла: Вольтури – не самый главный твой враг.

– В таком случае, ты точно мне поможешь.

– И напрасно потрачу время. Увещевать и уговаривать? Вот уж уволь. Если хочешь знать, он целыми днями торчит на границе леса, сторожит тебя. Боится, что ты исчезнешь так же внезапно, как и появилась.

От этой новости я почувствовала пульсацию в горле. Значит, мне не казалось: я действительно уловила аромат Эдварда.

– У тебя плохо получается скрывать радость. – А я так старалась! – Прежде, чем показать Эдварду, что он тебе безразличен, для начала убеди в этом саму себя.

С каждым сказанным словом всё только больше запутывалось. Уверенность в правильности принятых решений таяла на глазах. Многих факторов я не учла и не предвидела, и теперь не знала, как поступить, чтобы выйти из этой ситуации с наименьшими потерями.

– Что мне делать, Розали?

Не ей я должна задавать этот вопрос, тем удивительней, что она на него ответила.

– Для начала встреться с ним. Поговори. А там сама решишь, что тебе нужно. С ума сойти, – воскликнула она внезапно. – Я даю советы Белле Свон! Кто бы мог подумать!

– Получается, мне удалось сделать из тебя свою наперсницу, – улыбнулась я.

– Получается, что, несмотря на прожитые годы, в чём-то ты осталась прежней. А вот я изменилась. Это радует и печалит одновременно.

– Повторюсь: ты хорошая сестра, Розали.

– Эдвард наверняка где-то поблизости, – сказала она, поднимаясь. – Я скажу, что ты ждёшь. Чёрт, а это дерьмо заразно, знаешь?

Ещё раз чертыхнувшись, Розали вылетела из дома, изо всех сил стараясь не походить на человека.

Дверь она оставила открытой. Нарочно или нет – не знаю. За порогом сумеречный лес дышал холодом, который я не чувствовала, но ощущала. Сквозь серо-зеленое марево стелился туман – рваный, будто облака. Деревья, вплотную окружившие дом, выступали из него, как безмолвные стажи. Заросшие мхом и лишайником, они стояли здесь не одно десятилетие, и, дай бог, простоят ещё столько же, прежде чем упадут от ветра или будут изъедены паразитами. Обездвиженные отсутствием ветра, безмолвные без птичьего щебета, даже в этом состоянии они казались живее меня. И всё-таки я превосходила в одном важном показателе: в отличие от вековых сосен, я сама могла решить, когда мне упасть. Способ сделать это был, оставалось лишь выбрать время. В моём случае это время измерялось не минутами или часами, а завершёнными делами.

Сейчас до завершения было далеко, а слова Розали, её предположения вновь заставили меня задуматься: так ли вольна я в своих решениях и поступках? И пусть это всего лишь безумная теория, но разве могу я рисковать кем-то ещё, кроме себя, тем более, если этот кто-то – единственно важный для меня человек.

Мои мысли вернулись к Эдварду, и неожиданно для себя я ощутила чувство дежавю. Тот же сумеречный лес, тот же клубящийся туман и изморозь, утяжеляющая воздух. Мне снова семнадцать, и Эдвард снова открывается мне. И мне снова всё равно: кто он, что он и чем это для нас обоих грозит.

Как легко было принимать всё тогда и как сложно делать это теперь.

Ноги сами понесли меня к двери, и вот уже я стою на пороге и вглядываюсь в сумерки. Туман наполнен его ароматом – таким знакомым и таким сладким. Он смешивается с запахом прошлогодней листвы и подмороженной хвои. Эдвард не виден, но я знаю, что он близко. Я натягиваю на себя щит и мысленно громко зову его по имени.

Мои совершенные вампирские уши улавливают каждый шорох. Его движения отточены и тихи, бег лёгок и быстр.

Он откликается.

Он приближается.

Он здесь.

Часть 20

Soundtrack – Ghost by Charlene Soraia 

Эдвард шёл ко мне медленно. Слишком медленно даже для человека. По шагу в вечность. Но что стоила бы вечность без этих шагов?

Трепет в груди и боль в ногах, желающих нести меня на встречу, приходилось сдерживать с большим усилием. Вся моя сущность рвалась к нему. Всё, из чего я состояла, с нетерпением жаждало воссоединения. Как шарик ртути, что катится к другому, чтобы стать единым целым. И не было ничего больше в этом мире, только я и он, он и я; он, идущий, и я – ожидающая. Всегда. Навечно.

Я вдруг поймала себя на мысли, что для меня не происходит ничего нового. Ожидание – моё второе имя. Я всегда ждала Эдварда, даже когда знала, что делаю это напрасно. Можно перестать чувствовать что угодно – любовь, связь, родство душ, – но невозможно перестать ждать. Если надежда умирает последней, то ожидание хоронит её и продолжает существовать дальше. Оно бессмертно. Ожидание – тот же вампир, кровь пьёт даже у кровососущих и перестаёт существовать только вместе с нами, выходит с последним вздохом, или как мы там умираем…

Эдвард выглядел настороженным. Разумеется. Боится, что я выкину что-нибудь неожиданное. На мгновение нестерпимо захотелось подтвердить его опасения и действительно что-то эдакое сделать: взлететь, взвиться вихрем или исчезнуть. Впрочем, последнее я могу, но выглядеть это будет по-детски. Несерьёзно. А разговор нам предстоит не то что серьёзный – судьбоносный! Но при взгляде на идущего ко мне мужчину все мысли, все подготовленные слова, доводы и рассуждения вылетели из головы.

Как же он красив! Невозможно, непростительно, невыносимо. Этот тёмно-зелёный свитер и рубашка в тон, чёрные джинсы и мягкие кожаные ботинки. Эдвард никогда не носил зелёный раньше, но он ему удивительно шёл. Волосы не растрёпаны, но было заметно, что он неоднократно запускал в них руки. Мягкая, кошачья походка. Тёмные глаза. Давно не охотился, но дискомфорта от этого не ощущает. Фигура та же, что и столетие назад, не совсем сформировавшаяся, но сейчас никто не смог бы принять его за семнадцатилетнего подростка. Мы больше не были детьми – ни он, ни я. Розали права – многое изменилось, и теперь я вижу, что не только внутри.

Почему-то вдруг важным стало то, что на мне до сих пор красуется спортивный костюм Эсми. За эти дни даже в голову не приходило надеть что-то другое. Да и не было у меня ничего другого. Я принимала душ и снова облачалась в серо-голубой хлопок с эмблемой штата. Выделительная система вампира работает исключительно на выработку яда, и я знала, что пахнет от меня так же, как всегда, свежестью, но на одежде были видны следы долгой носки. В памяти всплыло видение, которое, казалось, никогда больше меня не побеспокоит: три вампира, выходящих из леса – дикие, грязные, босые. Джеймс в куртке убитого им Уэйлона, Виктория с гривой растрёпанных рыжих волос, Лоран в камзоле восемнадцатого века… Сейчас я выглядела не лучше, и этот факт меня порядком смутил. Правда, Эдвард вряд ли заметил, во что я одета: весь путь он неотрывно смотрел мне в глаза. И под этим взглядом я снова начала чувствовать себя семнадцатилетней Беллой Свон: неуверенной в себе, сомневающейся, растерянной. И, ох, как не понравилось теперешней Белле это состояние!

Может, именно поэтому по старой, нажитой за долгие годы привычке я натянула щит. Это произошло неосознанно, и мои тренировки оказались весьма успешны: я чётко уловила момент, когда Эдвард в него вошёл. И дело даже не в том, что в это мгновение по его лицу пробежала тень сомнения, и не в том, что он едва замедлился перед тем, как сделать следующий шаг. Я вдруг почувствовала его внутри себя. Шарик ртути проскользнул в моё сознание, наполнив его непривычными ощущениями. Уверена, бейся в груди Эдварда сердце, я бы его почувствовала. Но я чувствовала – именно чувствовала! – его движение. Его мышцы сокращались во мне. Его глаза смотрели на меня изнутри меня.

Я испуганно дёрнулась и выставила вперёд руку:

– Остановись!

Эдвард замер в пяти шагах от меня.

Я ощутила тревогу. С каждым мгновением, что я не отвечала ему, она разрасталась, а затем…

«Господи, я напугал её! Опять всё наперекосяк. Белла, милая, что я сделал не так? Как мне…»

По-девчоночьи взвизгнув, я метнулась в дом и захлопнула за собой дверь.

Буквально сразу же она слетела с петель, оказавшись посреди гостиной, а в следующее мгновение Эдвард сдёрнул меня со спинки дивана, на которую я заскочила прямо с ногами, и сжал в объятиях.

Меня била дрожь. Конечно, ничего подобного я не могла чувствовать, но тело вибрировало, как при ознобе.

– Что это было? – проклацала я зубами. – Что это, Эдвард?

– Я остановился, как ты просила.

– Не понимаю, не понимаю.

Я твердила это, как заведённая, пугая и себя, и Эдварда. Но теперь его испуг не чувствовался, но ощущался. Я не была ртутью, я видела, как шарик скатывается к ней.

– Скажи, что ты почувствовала, когда я вошёл в щит?

Его слова заставили меня замереть. Глаза взметнулись вверх.

– Ты понял это?

– Да. Ты почти исчезла, как тогда, в гостиной, но я продолжил идти и через несколько шагов снова тебя увидел. Мне известно про щит, и, по словам Елеазара, тебе необходимо научиться его растягивать.

– Я занималась этим последнюю неделю.

– Не безрезультатно. Именно это тебя испугало?

– Нет.

Я смотрела в его глаза и видела неподдельное волнение. Эдвард переживал за меня, как делал всегда. Но я больше не была маленьким хрупким человечком, сейчас я была ему равной. Но почему же так приятно видеть, как этот великолепный мужчина не находит себе места от тревоги? Очень эгоистично, Белла!

Я повела плечами, высвобождаясь из крепких объятий. Эдвард не стал меня удерживать, что одновременно и порадовало, и огорчило. Тем не менее необходимо было обдумать произошедшее. И прямо сейчас.

– Ты не мог бы дать мне минутку?

Идеальные тёмные брови взметнулись вверх.

– Мне уйти?

– Нет. Просто…

Не закончив фразу, я отвернулась. Не видя Эдварда, было легче сосредоточиться.

Восстановление хронологии событий не заняло и доли секунды: я натягиваю щит, Эдвард в него входит, я начинаю чувствовать его в себе, сосредотачиваюсь на этом ощущении, затем останавливаю Эдварда, а после слышу его безмолвный призыв.

Неужели, так просто? Неужели, Елеазар оказался прав? Щит перетянул на меня Эдварда – всего без остатка, от эмоций и движения до дара чтения мыслей. И это при условии, что он не совсем восстановился. Что же будет, когда я снова начну полностью исчезать?

Это действительно страшное оружие. Я сама – это оружие. Сколько бед можно натворить, неправильно распорядившись им. Теперь беспокойство Элис относительно меня и Вольтури обрело новый смысл. Не единого шанса у Калленов не будет, если я присоединюсь к ним. Аккумулируя в себе возможности этого войска, нет нужды в активных действиях, всё решится в одно мгновение. По словам Елеазара, Аро коллекционирует одарённых вампиров. Какими же способностями они обладают, и какие из них помогут в борьбе с ними; какие помешают.

Я повернулась к Эдварду.

– Ты знаешь что-либо о вампирах Вольтури? Об их даре?

Не этого вопроса он ожидал – это было видно по тому, как вытянулось его лицо. Но Эдвард быстро взял себя в руки, поняв, что речь идёт о том, что важнее наших отношений.

– Немного. Отец и Елеазар знают гораздо больше меня.

– И всё-таки.

– Аро читает мысли, но в отличие от меня, для этого ему нужен непосредственный контакт. Маркус чувствует духовное родство между людьми и вампирами. У них есть близнецы, Джейн и Алек. Джейн вызывает иллюзию нестерпимой боли, её брат, напротив, лишает всех чувств. Тебя могут порвать на куски, и ты ничего не будешь чувствовать.

Одного этого было достаточно, чтобы понять: мы имеем дело с могущественным кланом, против которого ни Эдвард, ни Элис, ни Джаспер не выстоят и минуты. Лишить чувств, порвать дружеские связи, заставить корчится от боли – даже с одной из этих способностей можно легко уничтожить Калленов и их друзей.

– Необходимо выяснить, какие ещё возможности есть в арсенале у Аро и его приспешников. Идём к Карлайлу.

Моё стремительное движение в сторону двери было остановлено неожиданным способом. Со скоростью света Эдвард метнулся вперёд, поднял выбитую дверь и приставил её на место. После чего обернулся ко мне с самым решительным видом.

– Это подождёт.

Я обалдело таращилась, переводя взгляд с Эдварда на дверь и обратно. Моё затворничество подошло к концу. Я сделала то, что от меня хотели даже раньше, чем предполагала, и теперь чувствовала острую необходимость поделиться этой новостью.

Но что-то во взгляде Эдварда заставило меня мгновенно забыть об этом желании и вспомнить, зачем я его позвала. Мы должны поговорить. Война кланов действительно подождёт.

Между нами не было и трёх шагов, но, казалось, никогда мы не были настолько далеки друг от друга. И это при условии, что я только что побывала в его объятиях. Жалко, что не на них я была сосредоточена. Хотя, есть вероятность, что от этого мне вряд ли стало бы легче.

– У Розали есть интересная теория: мы оба живы, потому что мы оба живы. Что ты думаешь по этому поводу?

Я выпалила это, не подумав, а в следующее мгновение только этот вопрос и казался правильным.

– Думаю, это не лишено смысла.

– Судя по всему, если кто-то из нас перестанет существовать, пусть даже это произойдёт не на глазах другого, то этот другой тоже перестанет существовать.

– Ты желаешь проверить это на практике?

Меня передернуло.

– Нет, но…

Эдвард отошёл от двери и встал почти вплотную ко мне. Захотелось отшатнуться, но я с вызовом подняла на него взгляд.

– Не делай глупостей, Белла. Заклинаю тебя.

Не этих слов я ждала.

– Ты повторяешься. Но, в любом случае, это мои глупости, и тебя они не должны касаться.

– Меня касается всё, что касается тебя. Так было всегда. И всегда будет.

– Ты женат.

– Я не женат.

– У тебя есть пара.

– Моя пара ты.

– Хватит заниматься семантикой! – выкрикнула я и с силой толкнула Эдварда в грудь. Он даже не пошевелился. – Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

– Знаю. Но это ничего не меняет. Ты моя пара.

– Прекрати это повторять, иначе я подумаю, что ты превратился в социопата.

– Но мы и есть социопаты! – воскликнул Эдвард – Должны быть ими. Вампиры, которые уживаются с другими вампирами – это не норма. Мы все – одно большое исключение, и почти каждому из нас повезло найти свою пару. Это природа нашего вида.

– Не обманывай себя. – Мне не понравилось воодушевление, с которым он всё это говорил. – Ты жил без меня почти век. Почти век прожил и после. Необходимости в моём существовании в твоей жизни не было.

Эдвард внезапно схватил меня за плечи и с силой встряхнул.

– Ты не имеешь права так говорить! Годы до тебя – я не могу их даже вспомнить. Годы после… – Я услышала, как скрипнули его зубы. – Тех месяцев, что мы были вместе, мне хватит ещё на тысячелетия.

Его признание лишило меня дара речи. Я запуталась в его словах, как в паутине.

– Ты собирался так и прожить жизнь? Под сенью моего призрака?

– Я бы выбрал другое выражение, но суть передана верно.

– А как же Таня?

– Она уверяла, что для неё этого достаточно.

– Теперь её мнение поменялось. А твоё?

Я внимательно изучала Эдварда, стараясь поймать хоть малейшее изменение в его лице. Он был непроницаем. Что удивительно, ведь следующие слова, сказанные им, должны были звучать более эмоционально.

– Насколько было бы проще, если бы мы не старались так сильно походить на людей.

– Ты сейчас о связях и обязательствах или о том, чтобы не дать мне выйти из класса биологии?

Эдвард не отреагировал на насмешку.

– Мог ли я предполагать, что когда-нибудь мы окажемся здесь?

– Ты сделал всё, чтобы этого не случилось, – ответила я шепотом. И сразу же уточнила: – Всё, что на тот момент считал правильным.

– Ты сейчас меня оправдываешь? – спросил он с удивлением.

– Я просто хочу, чтобы ты перестал говорить в сослагательном наклонении.

– Хорошо.

Кивнув, Эдвард меня отпустил. Я зябко поёжилась – вероятно, остаточные воспоминания, – но удивилась этому не меньше Эдвард. Темно янтарные глаза сузились, пристально разглядывая меня, я же смутилась.

Снова.

Мы всё ещё стояли близко друг к другу, поэтому я опустила взгляд. В ту же секунду его пальцы метнулись к моему подбородку, чтобы мягким жестом его приподнять.

– Я счастлив, что ты здесь. Вопреки всему и безо всяких если.

Счастлив. Не рад, а счастлив. Счастлив – это нечто более тёплое. И глаза его тёплые, и голос. А прикосновение теперь обжигает. Согревает лёд в душе и холод к груди. И так хочется подольше задержаться в этом состоянии, что лучше молчать. Молчать и смотреть на него всё то время, пока он смотрит на меня.

В голове ни единой мысли, лишь отстукиваются секунды этой украденной близости. Раз. Два. Три. Я начинаю понимать, что и Эдвард тянет, не хочет прерывать эти мгновения. Четыре. Пять. Это наше. Кое-что давнее. Не совсем забытое. Шесть. Семь. Восемь. И совсем не отпущенное. Его пальцы двигаются выше, проводят по щеке и убирают с лица волосы. Моя рука обхватывает его руку, и это едва ли ни первый раз, когда я чувствую его кожу. Девять. Десять.

– Расскажи мне, – говорит он тихо.

Я смотрю ему в глаза, хмурюсь, а потом начинаю говорить…

Удивительное дело, но если отбросить всё лишнее, то рассказ о почти веке жизни можно уложить в три минуты. Я никогда не была зациклена на себе, но подобный дайджест даже мне показался довольно скупым. Впрочем, Эдвард с лихвой компенсировал это, сразу после окончания моего рассказа начав задавать вопросы.

Его интересовало всё: от первых мгновений в новой ипостаси, до последних тренировок с щитом; от вкусовых предпочтений, до эмоционального срыва, связанного с событиями в Сиэтле. Он подталкивал меня, и я говорила о путешествиях, о городах и людях, которых встречала. О других вампирах. Заговорив и Вольтерре, я увидела, как Эдвард напрягся, а при упоминании имени Элис его лицо снова приняло каменное выражение.

Он не жалел меня. То есть, я не видела на его лице жалости и сострадания. Если Эдвард и чувствовал свою вину за произошедшее, то великолепно это скрывал. В самом деле, я была ему за это благодарна: очередных приступов самоуничижения и самобичевания от него я бы не выдержала.

Мы сидели друг напротив друга в гостиной Розали. И будто и не было прошедших ста лет. Смущение так же ушло, хотя я и чувствовала отсутствие той лёгкости, что была меж нами раньше. Хотя, может, я обманываю себя – не было между нами никакой лёгкости. Будучи человеком, я всегда боялась, что каждая наша встреча может оказаться последней. Что Эдвард придёт в себя, с его глаз спадут шоры, и он поймёт, что я ничего из себя не представляю…

Сейчас же мы были на равных. Я очень радовалась, когда это чувство то и дело возникало во мне. Эдвард это тоже понимал, потому что даже не пытался выглядеть снисходительным, чем довольно часто занимался раньше. Он слушал меня внимательно, серьёзно, почти как на собеседовании. Сдержанность изменила ему при упоминании Сиэтла. Я видела в его глазах сочувствие Эмили Клируотер и её родственникам, которое после сменилось на удивление от известия о том, что Джейкоб Блэк жив.

– Значит, он теперь вожак стаи. Что ж, в этом парне всегда чувствовались задатки лидера.

– Эмили – его внучка.

Эдвард на мгновение замер, а после покачал головой.

– Как интересно переплелись ваши судьбы.

– Джейк был рядом со мной, когда ты ушёл.

Что это мелькнуло в его глазах? Неужели, неудовольствие? Или ревность?

– Но он не спас тебя. Не научил, что бродить по лесу одной опасно.

– Всё, что могло случиться опасного для меня на тот момент, случилось. Больше мне нечего было страшиться.

Эдвард прекрасно понял, что я говорю о нашем расставании, и не стал развивать эту тему.

Моя идея о помощи стаи в войне с Вольтури вызвала его интерес. Мы оба решили, что есть смысл поговорить с Джейком вместе с Карлайлом и Елеазаром, обрисовать всю ситуацию. В прямое противостояние волков впутывать не хотелось. Это не их война, но тот факт, что волчьи зубы и когти являются эффективным против вампиров, нельзя игнорировать. В любом случае, стаю можно призвать для защиты Форкса и ближайших территорий. В том числе и Ла-Пуш.

Но за всё время нашего разговора, меня не отпускала мысль, что мы оба малодушничаем. Боимся заговорить о главном. Эдвард дал понять, что не намерен отпускать меня из своей жизни. Но в качестве кого я буду присутствовать в ней? Как вновь обретённая родственница? Ещё одна сестра, как Элис и Розали?

Подумав об этом, я не смогла удержаться и фыркнула.

Эдвард нахмурился:

– Что?

За мной стояли долгие годы, прожитые в одиночестве и без оглядки на кого-либо. Опыт, мудрость, целостность. Эмоциональный альтруизм и самодостаточность.

– Мне жаль, что так получилось в Сиэтле.

Эдвард долго смотрел на меня, прежде чем произнести:

– А мне нет. Иначе, ты бы нам не открылась, ведь так?

Вот оно!

– Так.

Эдвард тяжело вздохнул и, опираясь на локти, склонился к коленям. Он долго молчал, глядя на свои переплетённые пальцы.

– Я не могу просто уйти от неё, – сказал он, наконец.

– А я тебя об это и не прошу.

– Мне нечего пока предложить тебе, Белла.

– Ты сам сказал, что мы пара, – улыбнулась я. – Так что, твоё «пока» довольно относительно.

– Ты получишь от меня любую помощь, любую поддержку.