Текст книги "Immortality (СИ)"

Автор книги: Ирма Грушевицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Две другие вампирши – обе белокожие блондинки – были настолько красивы, что захватывало дух. Но третья, стоящая рядом с тем, взглянуть на кого пока не хватало духу, поражала воображение. Изящная, высокая, с тонкими чертами лица – за такую внешность многие даже в моё время отдали бы душу. Её белокурые волосы гладкой волной струились вдоль плеч, обтянутых блузкой небесного цвета. Длинные ноги в белых брюках прямого кроя казались бесконечными. До сих пор одетая в мешковатый тренировочный костюм Эсми, я ни в коем разе не могла составить ей конкуренцию. С тем, кто стоял с ней рядом, они представляли идеальную пару.

Когда я осмелилась поднять на него глаза, то первым делом заметила, что восемь лет, прошедших с того момента, когда я последний раз видела Эдварда, оставили на нём свой отпечаток. Даже тогда я не могла дышать при виде его совершенства. Сейчас же он выглядел как воплощение девичьей мечты: красивый, подтянутый, идеально причёсанный, облачённый в классический тёмно-серый костюм – идеальный мужчина, стоящий рядом с идеальной женщиной. Незнакомый. Чужой.

Моего Эдварда больше не было.

Почему-то именно осознание этого факта окончательно меня успокоило. Разве та маленькая девочка, когда-то давным-давно заполучившая его внимание, не полагала, что это неправильно? Разве она смогла до конца поверить, что случившееся с ней – правда? Разве в душе она не знала, что всё это временно, что это счастье – украдено, и что обязательно наступит момент, когда её идеальный возлюбленный уйдёт от неё ради другой – такой же, как он, идеальной возлюбленной.

В который раз я подумала: насколько бы было легче, если бы я всё-таки ушла к Вольтури. И только слова Элис о том, что, так или иначе, Каллены окажутся под ударом, заставляли меня оставаться на месте. Они были семьёй. Пусть не моей, но я знала, что это такое – долгое одиночество. Я знала, как болезненно, как бессмысленно оно в вечности и, в полной мере испытав его, не могла желать подобного ни для кого из Калленов.

Я помогу им. Обязана помочь. В моих бедах их вины нет. Они были счастливы без меня, и не в моих правах лишать их этого. Если я могу защитить их – Карлайла, Эсми, Розали и Эммета, Элис и Джаспера, Эдварда и его возлюбленную, всех этих незнакомых вампиров, – значит, защищу.

Именно потому я не позволила себе задержать взгляд на Эдварде более чем на несколько секунд и снова посмотрела на Елеазара.

– Вы говорили, что при правильном использовании мой дар может стать источником невероятной силы. Это так?

Золотоглазый вампир задумчиво изучал меня несколько секунд.

– Совершенно верно.

– Я этого не умею, – призналась я и прикусила губу от смущения: насколько жалко это прозвучало. Мысленно я чертыхнулась и когда снова заговорила, постаралась придать голосу большую уверенность: – Я знаю, как скрыть себя, но никогда не пыталась растянуть щит на других. Элис сказала, я могу помочь вам в противостоянии с Вольтури, поэтому мне надо учиться. Вы поможете?

– Когда вы посетили нас на Аляске, мы не могли вас видеть. Сейчас же вы не полностью невидимы. Будто прозрачная дымка. Что изменилось?

Елеазар не ответил на мой вопрос, но, может, он не тот, кому я должна его задавать.

Вероятно, неосознанно, желая дистанцироваться от злых слов Эдварда, я спряталась под своим «поломанным» щитом. И сейчас все присутствующие могли видеть меня так же, как до этого Карлайл и Эсми. Именно этим объяснялось выражение ужаса на их лицах. Они приняли меня за привидение.

– Думаю, это из-за человеческой крови, – проговорила я тихо. – В тот момент, когда я… – Я запнулась, не желая до конца произносить страшное признание. – Когда я абсолютно сыта, щит не работает.

По кивку Елеазара стало понятно, что он меня понял.

– Как вас зовут? – спросила стоящая с ним маленькая вампирша.

Вместо ответа, я собралась силами и посмотрела на Эдварда.

Он был белее снега. Громадные, в момент потемневшие глаза неотрывно глядели на меня. В какой-то момент он поднял руку и протянул её ко мне. Я заметила, как она дрожит.

Дрожь. Нетипично для вампира.

И так же нетипично где-то в районе горла я чувствовала свой пульс. Если я и должна была что-то сказать или сделать, – например, так же протянуть ему руку, – это было невозможно. Единственно на что я была способна – смотреть на него. Как тогда на Аляске, я превратилась в соляной столб, готовая именно так провести остаток своих дней.

Всё вернулось в один момент. Все благие намерения, обещания, данные самой себе, клятвы и зароки – всё ушло, оставив место одному разрушительному чувству – необходимости в нём. Как же я любила его! В этот момент и всегда.

Моя любовь, моё сердце, моё дыхание. Моё проклятье, мой крест и моё наваждение. Он был всем, что олицетворяло для меня как жизнь, так и смерть. И я охотно принимала от него и первое, и второе.

Любимый мой, единственный. Такой близкий и такой далёкий. Как же так вышло, что мы разминулись в вечности? Почему именно ты оказался тем, кого я полюбила, и почему до конца времён я должна жить с осознанием твоей нелюбви? Неужели, в том, что ты не любишь меня и состоит моё искупление? Так за какие грехи я наказана? Розали права: я полюбила не того, но разве любовь – это грех? А если она живёт более века, разве может она быть проклятьем? Я знаю, что ты меня не любишь, но я-то люблю и именно в этой любви нахожу силы. Но вот я вижу тебя, и силы эти тают.

«Эдвард! – кричала моя душа. – Увидь меня! Произнеси моё имя. Дай знать, что ты всё ещё помнишь».

Если кто-то и был в комнате, я их не видела. Только когда рядом с Эдвардом появилось лицо его спутницы, я вздрогнула и моргнула.

– Кто это, милый? Вы знакомы?

Он не отвечал. Никогда Эдвард так не напоминал камень: белый, холодный, неподвижный. Эмоции на его лице были не читаемы.

Но вот я вижу, как он собирается с силами и делает шаг ко мне. Рука Тани, лежащая на его плече, безвольно падает, словно мирясь с неизбежным. Ещё один шаг, другой, третий…

А затем его протянутая рука проходит сквозь щит и касается моей щеки.

Всё оказывается даже лучше, чем я предполагала. Его ладонь твёрдая и тёплая. От неё веет силой, и я купаюсь в этой силе, расслабляюсь и на секунду теряю контроль. Я закрываю глаза и позволяю всем эмоциональным рецепторам сосредоточиться на этом крохотном клочке моего кожного покрова, которого касается его ладонь. Я вся – её абрис. Вся Белла – это ладонь Эдварда. Уничтожьте моё тело, я буду жить там, где он касается меня.

И вот, наконец, это происходит: он делает последний шаг и становится совсем близко. Я слышу потрясённый выдох всех находящихся в комнате. Не знаю, что произошло, но я чувствую, будто он входит прямо в мою душу. Клетки мозга наполняются им, мы становимся единым организмом. Я чувствую, как мой щит, будто незримая вуаль, чуть потрескивая, окутывает нас.

Мы одни. Во мне.

Я открываю глаза и ловлю его изумлённый взгляд.

– Это невозможно, – шепчет Эдвард. – Не верю. Это не может быть правдой.

Потрясённая, что он не убегает от меня с проклятиями, я молчу.

Его рука подрагивает на моей щеке. Сначала неуверенно, но затем все смелее она начинает двигаться. Пальцы Эдварда порхают по моему лицу: лоб, скулы, веки – ни одну чёрточку он не оставляет без внимания.

– Чем бы ты ни была, спасибо за эту иллюзию.

Он не верит в моё существование, полагая, что я специально вызываю в нём воспоминания.

Я первая делаю шаг назад, и его пальцы покидают моё лицо.

– Нет! – выдыхает он, и в этом потрясённом выдохе я слышу агонию. Совершенные черты перекашиваются, и Эдвард бросается ко мне, заключая в объятья. – Останься ещё на мгновение. Умоляю!

Если бы я была человеком, он в мгновение ока задушил бы меня. Даже сейчас его объятья настолько крепки, что я чувствую, как трескаются мои кости. Это почти не больно. Эта боль – ещё одна моя нечаянная радость.

Словно сквозь вату я слышу голоса – мужские и женские. Кто-то требовательно кричит, кто-то возмущается, кто-то умоляюще о чём-то просит… Они спорят, пока я пребываю в личном раю, сжимаемая Эдвардом.

– «Здесь вечный отдых для меня начнётся», – шепчет он, и я с удивлением узнаю знакомые слова известной трагедии. – «И здесь стряхну ярмо зловещих звёзд с усталой шеи. Ну, в последний раз, глаза, глядите; руки, обнимайте!»

Объятья становятся ещё крепче, заставляя меня стонать от боли.

– Эдвард, ты её убиваешь.

Я не могу понять, чей голос произносит эти слова. Чьи-то руки пытаются оторвать от меня Эдварда, но он в мгновение перекидывает меня через плечо и становится в защитную стойку.

Я слышу рычание, раздающееся из его горла, и впервые вижу объятые ужасом лица собравшихся.

– Эдвард, – Карлайл делает шаг вперёд, поднимая руки ладонями вверх. – Всё в порядке, сынок.

– Не подходи, отец. – Предостерегающие слова едва можно различить между клокотаниями в его груди. – Если я сошёл с ума, не лишай меня этой радости.

Я всё ещё спрятана за ним. Левой рукой Эдвард прижимает меня к своей спине.

На мгновение я прислоняюсь к нему щекой, кожей ощущая шелковистую ткань его костюма. Не в силах удержаться, я закрываю глаза и вдыхаю его запах.

Перед глазами пробегают яркие картинки наших встреч. Вот я впервые вижу его в школьной столовой – ослепительно красивого, сидящего в окружении своих таких же блистательных братьев и сестёр. Урок биологии, и его обращённые на меня полные ненависти глаза. С какой мукой они смотрят на меня после той аварии с фургоном Тайлера. С той же мукой во взгляде Эдвард признаёт, что нам нельзя дружить. Поездка в машине из Порт-Анджелеса, где я ошарашиваю его словами, что мне всё равно, кто он такой. А после – наша поляна. Признания. Первый поцелуй. Последний поцелуй…

Видения не заняли и доли секунды, но щекой я почувствовала, как напряглась его спина. Эдвард замер, чтобы в следующую секунду оказаться лицом ко мне.

Он долго меня изучает. Я мечтаю, чтобы Эдвард снова меня коснулся, но он неподвижен.

Наконец, он неуверенно произносит:

 – Белла?

В первую секунду он морщится, будто звук моего имени причиняет ему боль, но быстро справляется с собой и произносит уже более уверенно:

– Белла.

Эдвард всё повторяет и повторяет моё имя, будто вспоминая его звучание, пробуя на вкус, и с каждым разом изумление и неверие в его голосе сменяются надеждой и радостью.

Сколько времени мы так стоим – не знаю. Знаю одно: ради этих мгновений я готова прожить в одиночестве ещё девяносто лет. Я буду смаковать их, перебирать в своей совершенной памяти. До скончания времён они будут моим успокоением.

Теперь уже я первая протягиваю руки и касаюсь его безвольно повисших ладоней. Эдвард замирает. Я переплетаю наши пальцы.

– Ты тёплый, – шепчу я.

– И ты, – отвечает он спустя несколько мгновений и улыбается. От этой знакомой кривоватой улыбки перехватывает дыхание.

Мы снова молчим, соприкасаясь ладонями, не желая отводить друг от друга глаза.

Я не хочу ни о чём думать. Не хочу бояться. Не хочу шевелиться и дышать. Лишь когда Эдвард снова притягивает меня к себе, я позволяю себе короткий стон.

Между нами проплывают столетия. Уходят миры, сменяются эпохи. Цивилизации тонут в пучинах волн и солнечных вихрях, пока меня обнимает любимый.

Эдвард зарывается лицом в мои волосы, и я чувствую его дыхание. Оно тёплое, как и его ладони, как и всё его тело.

– Я всё ещё слышу его.

– Что?

– Твоё сердце. Ты пахнешь по-другому, не такая хрупкая, но ты всё ещё моя Белла.

Он произносит эти слова, и в сердце моём ядерным топливом разливается громадное, всепоглощающее счастье…

… чтобы в следующее мгновение уступить место холодной атомной зиме.

– Но ты больше не мой Эдвард.

Я говорю это и со страхом жду, что же будет дальше.

Сколько раз я умирала – счёт своим смертям я уже давно не веду. Сколько неправильных дорог я выбрала, вместо того, чтобы навсегда довериться одной верной тропинке. Все пути, пройдённые мной в жизни, так или иначе привели бы меня к нему – я понимаю сейчас, что другой судьбы для меня быть не могло. И сейчас я в самом её конце. И больше ничего и никогда для меня не будет.

Это случается ещё не скоро, но Эдварду приходится впустить меня из объятий.

И я прекрасно понимаю, что теперь это навсегда.

А дальше наступает пустота…

Часть 16

Soundtrack – My skin by Natalie Merchant

– … здесь тебе будет удобно. Пыльно немного, но вряд ли ты страдаешь аллергией на пыль.

Небольшой смешок.

– … в этот приезд мы не собирались здесь останавливаться. Не волнуйся – ты никого не стеснишь.

Пауза. Довольная долгая.

– … знаешь, за время, пока мы жили отдельно, Эммет мне порядком надоел. Тем более, сейчас мы оба нужны нашей семье.

Снова пауза. Тихий вздох и ещё более тихое:

– Прости. Мне как всегда не хватает такта.

Надо что-то сказать.

– Всё в порядке. Спасибо, Розали.

– Не стоит, Белла.

Ещё более оживлённо, чем раньше. С ещё большим энтузиазмом.

Как раздражающе.

– Мы с Эмметом заглянем завтра. И, пожалуйста… – Снова запинка и почти что человеческое покашливание.  – Пожалуйста, если Эсми захочет тебя навестить…

Не хочу никого видеть. Ни сейчас, ни потом.

– Конечно, Розали.

– Белла…

– Пожалуйста!

Жалко прозвучало. Но, может, поможет? Как хочется остаться одной.

Получилось.

Он взял с меня обещание, что я не исчезну. А я сдуру его дала. Хотя, почему сдуру: если отталкиваться от того, с какими мыслями я входила в гостиную Калленов, исчезнуть и оставить их с Денали самим разбираться с Вольтури в мои планы не входило. Необходимо быть последовательной. Хотя бы в этом. Потому что в другом быть последовательной не получилось.

Но я молодец, первая пришла в себя. Нашла правильные слова, заставившие Эдварда меня отпустить.

«Но ты больше не мой Эдвард». Хорошо прозвучало, нечего сказать.

Действие заканчивается. Герой уходит в туман. Героиня на пыльных подмостках в ожидании грома аплодисментов.

Занавес.

Грома не было. Была громоподобная тишина.

Не знаю, как у меня, но эмоции на лице Эдварда читались очень легко.

«Но ты больше не мой Эдвард».

А он даже не попытался возразить. Ничегошеньки: ни словечка, ни движения. Ни отрицания, ни заверений. Но я видела, что это не так. Он мой! Всегда им был и до сих пор остался. И он это понимает, но…

Словно озарение пришла мысль: наверняка этот глупец подумал, что больше меня не интересует. Ничем другим этот переход от непонимания к боли, от боли к пустоте во взгляде, от неё к смиренной безысходности объяснить нельзя.

Ну и кто из нас больше предатель: я, однажды поверившая, что не нужна ему, или он, кто так легко принял моё безразличие?

Мы заговорили одновременно.

– Я…

– Я…

Эдвард кивнул, побуждая меня продолжить.

Почему-то вспомнился наш давешний урок биологии, когда он впервые заговорил со мной. «Уступаю даме!» Истинный джентльмен. Всегда, во всём и со всеми.

– Я должна извиниться, что поставила под удар твоих близких.

– Белла…

– Нет, ты прав. – Я не позволила ему перебить себя. – Мне опасно находиться рядом с ними. Но с твоего разрешения я бы всё-таки хотела поговорить с Елеазаром. Когда ты вошёл в щит… я до сих пор не понимаю, что произошло, но может это то, что должно помочь? И ещё. – Я поколебалась, прежде чем назвать следующее имя: – Элис.

– Элис знала о тебе? – спросил он еле слышно.

– Да. Она обещала появиться. Так я поняла по нашему последнему разговору, и… Эдвард!

С изумлением я увидела, как он пошатнулся, неловко взмахивая рукой, будто в попытке найти опору. Забыв, что падение в любом случае не причинит ему вреда, я кинулась к Эдварду.

– Что с тобой?

Подставив плечо, я заглянула в янтарные глаза, читая в них растерянность и неверие. Это было ещё больнее, чем обречённость, затапливающая их до этого.

– Всё это время она знала о тебе? – прохрипел он. – Знала и ничего мне не говорила?

– Нет. Всё не совсем так.

– Она же… я же…. Я видел, Белла, видел! – Эдвард стремительно развернулся и схватил меня за руки. Его пальцы больно впились в мои плечи: ещё немного и они раскрошат мраморную кожу. Я поморщилась, но он этого не заметил. Его вмиг потемневшие глаза заглядывали прямо мне в душу. – Я видел тебя. Всю жизнь твою видел в её видениях. Что это? Зачем?

Эдвард довольно ощутимо встряхнул меня в попытке побыстрее услышать ответ.

– Ты делаешь мне больно.

В мгновение ока он оказался на другом конце комнаты, а потом снова метнулся ко мне, нежно прикасаясь к повреждённым предплечьям.

– Прости, пожалуйста, прости. Я не хотел. Я забыл насколько ты хрупкая.

– Определённо, для меня быть вампиром намного выгоднее, чем человеком.

Я попыталась пошутить, но улыбка сошла с моих губ, как только я увидела выражение ужаса на его лице.

– Это сделала Элис?

– Господи, нет!

– Но она знала?

– Нет! – выкрикнула я. – Элис не знала. Она предполагала, что я умерла.

На последних словах Эдвард отшатнулся. Его глаза лихорадочно бегали по моему лицу. Губы были плотно сжаты, но я отчётливо слышала за ними скрип зубов. Эдвард был в ярости, и вряд ли до него доходит весь смысл моих слов.

– Всё это время Элис считала меня мёртвой, – докрикивалась я. – Меня не было в её видениях. Именно это она и скрывала от тебя.

– Зачем?

– Чтобы…чтобы… – Надо было подобрать правильное слово, но как же трудно был сделать это. – Спасти!

Да, это определённо подойдёт.

– Спасти меня? От чего? – прорычал он сквозь зубы.

– Да от тебя самого! – снова крикнула я.

Его ярость передавалась мне. Стараясь успокоиться, я сделала глубокий вдох.

– Что бы ты сделал, если бы узнал, что через полгода после вашего отъезда я исчезла? Брошенный грузовик и кровавый след – всё, что осталось от Беллы Свон. Что бы ты сделал тогда, Эдвард? – допытывалась я.

Он нахмурился, пытаясь понять, какой ответ мне нужен. Я решила облегчить ему задачу.

– Что ты хотел сделать, когда узнал, что я умерла?

Вопрос прозвучал как обвинение. Эдвард задрожал. Сложно было определить, от ярости или от боли.

Закрыв лицо руками, он со стоном упал передо мной на колени.

От боли.

– Она видела это, – продолжала я безжалостно. – Видела, как ты идёшь к Вольтури. Ты ведь этого хотел, да? Умереть? Какая непозволительная роскошь для вампира самому назначить себе дату смерти. – На последней фразе мне не удалось скрыть горечь.

– Не надо, Белла, – услышала я приглушенную мольбу.

– Ты не имел права лишать себя жизни ради меня. Не имел права даже думать об этом. Если бы ты это сделал, всё, что было между нами когда-то, оказалось бы ложью. Я бы презирала тебя даже на том свете.

Он убрал руки от лица и поднял ко мне белое, как полотно, лицо.

– Ты не поверила мне тогда, в лесу – прошептал он, едва шевеля губами. – Скажи, что ты не поверила тому, что я тебе говорил.

– Тогда поверила.

Нестерпимая мука на его лице выбила из моих лёгких и так не нужный воздух.

– Именно поэтому ты не искала меня?

Он уже знал ответ на мой вопрос. Я лишь подтвердила его догадки.

– Да.

– Как же ты могла, Белла? – Эдвард покачал головой. – Как ты могла так легко поверить, что не нужна мне? Как могла допустить мысль, что я могу тебя не любить?

Квинтэссенция страдания была в его голосе. Он будто горел заживо, стоя передо мной на коленях. А я горела вместе с ним, понимая, что нам обоим это необходимо. И пусть эти слова причинят ему боль – а они причинят, в этом я не сомневалась, – лучше сказать всё сейчас. Другого времени у нас может не быть.

Мне вдруг снова стало невыносимо больно. Словно это произошло только что. Сотни миллионов раз он уходил от меня в моих воспоминаниях, и сотни миллионов раз я объясняла себе его уход. Но как же трудно переживать это снова!

– Как человек, всю жизнь считавший себя хуже других, я так до конца и не поняла, что ты нашел во мне. Я искренне считала себя посредственностью. Мой запах, тишина в моей голове – да, это определённо привлекало, с этим я согласна. Но чтобы полюбить меня… прости, поверить в это было невозможно. В обратное верилось легче. На самом деле, подсознательно я всегда ждала твоего ухода. По крайней мере, ему объяснение я находила.

– А сейчас? – проговорил он. – Сейчас веришь, что я любил тебя?

– Да, – кивнула я.

– И ты поверишь, если скажу, что никогда не переставал?

Он смотрел на меня именно так, как смотрел почти сотню лет назад.

И как сотню лет назад от его взгляда у меня защемило в груди.

– Я не могу себе этого позволить.

Эдвард опустил голову.  Он всё ещё стоял передо мной на коленях. Его поза выражала покаяние и смирение. Когда же он поднялся, это выглядело так, будто все двести прожитых лет давили ему на плечи.

– Долгое время я представлял себе, как возвращаюсь, – заговорил он. – Я подбирал слова, какими уговаривал бы тебя принять меня обратно. Но я снова и снова останавливал себя. Ты должна была жить нормальной жизнью. Без монстров и страшных историй. Этого не должно было случиться с тобой.

Он снова смотрел на меня, и я видела в его взгляде скорбь.

Как же она меня разозлила! Не надо по мне скорбеть, не надо жалеть.

– При нашей последней встрече я обвинила Элис в игры в бога. Ты ничем не лучше её. Ты всё решил за меня. К сожалению, сейчас я прекрасно понимаю, что тобой двигало.

Лицо Эдварда немного смягчилось, когда он услышал последнее признание. Но я собиралась задать свой самый главный вопрос, ответ на который желала услышать всю свою вечность.

– Только что ты обвинил меня в том, что я легко поверила в твою нелюбовь. Как же ты мог поверить, что без тебя у меня могла быть нормальная жизнь? Неужели ты думал, что я когда-нибудь смогу забыть тебя, найти замену? Как ты мог хоть на секунду предположить, что я смогу впустить кого-то в свою жизнь, после того, как в ней был ты. Что я не буду сравнивать, позволяя кому-то другому касаться себя, целовать…

– Белла, пожалуйста! – Эдвард закрыл глаза и затряс головой, прогоняя мучительные видения.

– Мы оба обманулись в чувствах друг друга. Оба не до конца в них поверили.

Это была ужасная правда. И в этом я чувствовала свою вину не меньше, чем он.

Прежде чем продолжить, мне пришлось проглотить горький комок, стоявший в горле.

– У меня не было мужа Стивена. Не было детей, внуков. Я никогда не изменяла тебе даже в мыслях. Это ты изменил мне, думая, что я на это способна.

Эдвард открыл глаза, и некоторое время смотрел на меня, прежде чем снова заговорить.

– Ты обвиняешь меня в мысленной измене, но ничего не говоришь об измене физической.

Он ждал, что я буду обвинять его за то, как и с кем он живёт сейчас? Ещё больший глупец!

– Я была рада увидеть, что ты счастлив. – Произнеся эти слова, я с удивлением поняла, что нисколько не кривлю душой. Радость при встрече с ним тогда и сейчас захлестнула все остальные чувства. Горечь обычно приходила позже. – Ты был жив, ты не был одинок, и ты был счастлив. Ничего другого я для тебя не желала.

– Так почему ты обвиняешь меня том, что я желал тебе того же? – вскричал он.

Ответ на этот вопрос был предельно прост.

– Потому что моё счастье – рядом с тобой. И я бы ни за что на свете от тебя не отказалась.

Эдвард снова простонал моё имя.

– Белла.

– Я был смелее тебя. Я бы прошла через все трудности нашего совместного существования. Даже если бы ты наотрез отказался изменить меня, вряд ли я нашла бы в себе силы когда-нибудь тебя оставить. Может, мне удалось бы уговорить тебя – кто знает? – Я позволила себе лёгкую улыбку. – В свои восемнадцать я понимала, что происходящее между нами – бесценно. Ты был в несколько раз старше и позволил себе это потерять.

– Ты не справедлива, – Эдвард покачал головой. – Твоя жизнь только начиналась. Как я мог её отнять?

– А ты и так отнял её, Эдвард. Бессмысленной она стала. Безнадежной и безрадостной. Всё ушло с тобой.

– Ты должна была попытаться.

– И ты всерьёз считаешь, что у меня могло получиться? – невесело усмехнулась я.

Я вспомнила, как пыталась залечить дыру в груди с помощью Джейкоба Блэка: доброго мальчика, ненадолго ставшего моим лучшим другом. Но, как оказалось, даже он был из того мира, о существовании которого люди не подозревали. Как же глубоко уже тогда я погрязла в сверхъестественном!

– Мысли об этом были моим утешением, – ответил Эдвард.

– Я рада, что хотя бы один из нас всё это время жил в мире с собой.

Мы замолчали. Теперь тишина между нами была ещё более осязаема.

Я не знала, что ещё сказать. И в то же время понимала, что сказанного совершенно недостаточно. И Эдвард, и я были слишком ошеломлены, чтобы задавать правильные вопросы. Ответы же, звучавшие сейчас, не удовлетворяли никого. Необходимо было о многом подумать, но вот могли ли мы себе это позволить?

Как ответ на мои мысли, в комнату осторожно вошла Эсми.

– Простите, я не хотела вам мешать. – В первую очередь она обратилась ко мне, а затем уже к Эдварду. – Я предложила Елеазару и Кармен остаться у нас. Они остановились в твоей комнате. Кейт, Ирина и… – мимолётный извиняющий взгляд на меня, – Таня собираются уезжать.

– Спасибо, мама.

– Сынок, мне надо знать твои планы, чтобы…

– Дай нам ещё пару минут, – попросил Эдвард.

– Конечно.

Прежде чем выйти из комнаты, Эсми бросила на меня ещё один полный сострадания взгляд.

Что дальше?

Некоторое время мы молча изучали друг друга.

– Пожалуйста, не исчезай больше.

– Мне надо поговорить с Елеазаром.

– Я хочу знать, как это случилось.

– Спроси у Карлайла.

– Не надо так, Белла, – Эдвард покачал головой.

Я понимала, что поступаю жестоко, заведомо отстраняясь. У меня было время подготовиться к нашей встрече, смириться с ней, а вот он… Что бы я чувствовала, окажись я на месте Эдварда? Обнаружив, что бывший возлюбленный, который давно считается умершим, жив – разве смогла бы я сохранить рассудок? Эдвард ещё неплохо справляется.

– Прости.

– Обещай, что поговоришь со мной.

– Обещаю. – Мне даже удалось снова выдавить подобие улыбки.

– Мне… я… – Он хотел сказать что-то ещё, но слова не находились. Впрочем, как у меня.

– Тебя ждут.

Эдвард ещё немного помедлил, прежде чем сделать шаг в сторону двери. От меня он так и не отвернулся; всё пятился назад, боясь даже на секунду выпустить меня из виду.

– Иди. Всё в порядке.

– Белла…

– Я никуда не денусь, Эдвард.

«По крайней мере, в ближайшее время», – добавила я про себя.

Бросив на меня ещё один долгий взгляд, он вышел из комнаты.

Всё вернулось в тот же миг: все картинки, все звуки. Я стояла посреди гостиной Калленов, в которой провела до этого целую неделю, но никогда ещё она не казалась мне такой чужой. Я услышала множество голосов за стенами дома. Они спорили. Высоким женским голосом кто-то всё время повторял, что хочет уехать. Мягкий, ласковый, уговаривающий, в котором я узнала голос Эсми, отговаривал. Ему вторили ещё несколько, к которым через пару мгновений присоединился мягкий баритон Эдварда.

Моё присутствие вносило сумятицу. Необходимо было прекратить спор и уйти самой. Но куда? В мотель пока было нельзя: я всё ещё не была уверена, что могу спокойно переносить присутствие людей. В принципе, я могла уйти в лес, но тогда необходимо было предупредить Калленов, где в случае чего меня можно найти. Никакого мало-мальски приметного места в голову не приходило. Не возвращаться же мне снова на мою поляну. Нашу поляну. Впрочем…

Моё появление разом прекратило все споры. Спустившись с крыльца, я отыскала глазами хозяев дома.

– Доктор Каллен, Эсми. Спасибо за помощь. Думаю, дальше я справлюсь сама.

– Белла, ты обещала! – услышала я недоумённый голос Эдварда. За ним последовал протестующий женский возглас. Тут же раздалось тихое: «Таня, держи себя в руках».

– Куда ты пойдёшь? – поинтересовался доктор Каллен.

– Пока не знаю, но буду поблизости.

И тут вперёд вышла Розали.

– Идём со мной.

Эммет попытался вмешаться, но она упреждающим жестом заставила его оставаться на месте.

– Я отведу её к нам. Никому не придётся уезжать.

Это был маленький одноэтажный коттедж в глубине леса примерно в получасе пути от дома Калленов. Одной стороной он упирался в горный отрог. Если не знать, куда смотреть, его вряд ли кто заметит среди густо растущих деревьев. Здесь было две спальни, разделённые между собой крошечной гостиной. Домом и вправду давно не пользовались: это я поняла по толстому слою пыли, лежащему на подоконнике и тёмных досках пола. Минимальное количество мебели – довольно добротной, без лишнего изящества, – и отсутствие какого-либо намёка на то, что кто-нибудь когда-нибудь занимался здесь приготовлением пищи, могли сбить с толку любого забредшего сюда пютника. Но, как я заметила раньше, ни одна живая душа не смогла бы, перебравшись через непроходимый бурелом, даже случайно забрести в подобную глушь, а тем более – рассмотреть этот домик. А неживой душе думать в нём о хлебе насущном не пришло бы и в голову.

– Розали, что случилось, когда Эдвард вошел в мой щит?

– Стал таким, как ты.

– Исчез?

– Нет. Ведь ты не исчезаешь.

– Это пока.

Она нахмурилась.

– Всё было так, будто я смотрела сквозь вас. Вы были и одновременно не были. Как привидения. Это было странно.

Перед тем, как Розали ушла, мне снова пришлось давать обещание. На этот раз, что обязательно позвоню, если мне что-то понадобится. Вряд ли когда-нибудь это произойдёт, но телефон, что она мне дала, я положила на журнальный столик, стоящий напротив низкого кожаного дивана. Затем опустилась на пол рядом с этим столиком и впервые за всё своё существование в ипостаси вампира почувствовала, что устала.

А через час в дверь моего неожиданного пристанища постучали.