Текст книги "Заложница мафии (СИ)"
Автор книги: Ирина Шайлина
Соавторы: Гузель Магдеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Глава 16
Мне херово было.
И не от алкоголя, хотя и от него башка болит тоже.
Гадко. От себя противно. От ситуации.
Славка сидела возле батареи, подол задранный обнажал босые ноги. Заметив мой взгляд, она его отдернула вниз.
Боится. Боится, что снова как животное себя поведу.
Наверное, именно этот ее жест меня отрезвил.
Я злился на себя, что сорвался, что взял ее силой. Не привык раскаиваться в своих поступках, но здесь было другое. Тошно мне.
Я поднялся, поправив свою одежду, достал из кармана брюк ключи от наручников и Славку отстегнул.
Славка руку свою потерла, поморщившись. Затекла, видимо, от неудобной позы. Я ее ладонь перехватил. На изящном тонком запястье натёртый след от стальных оков, алая пометка.
Потёр осторожно, восстанавливая кровообращение, в глаза мы друг другу не смотрели.
Я все ещё был захмелевшим, но уже мог нормально думать. И мысли эти – один черт херовые.
– Так лучше? – спросил, выпуская ладонь. Слава все это время терпеливо сидела, не проронив ни звука, не сопротивляясь моим движениям.
– Лучше, – ответила она.
Я поднялся первым, помог ей встать.
– Где ванна знаешь. В гостевой застелено.
– И даже как собаку на цепь обратно не посадишь?
Не выдержала, подколола. В словах столько горечи, что утонуть в ней можно. Я Славке в лицо заглянул и тут же взгляд отвёл.
– Не посажу, не бойся.
Я до кровати дошел, бухнулся на нее прямо так, в шмотках. Краем уха слышал, как Слава по дому передвигалась.
Звуки чужого присутствия было непривычны. Баб я сюда не водил никогда, жил один.
И уж тем более никого не пристёгивал к батарее, чтобы потом силой брать.
Закрыл глаза, веки налились тяжестью. Так и уснул – сном тяжёлым, беспробудным, до самого утра.
На следующий день хмуро все было. И на улице непогода, и в квартире.
Вчерашний бурбон явно был не к добру, я выпил целый кувшин воды, испытывая дикую жажду. Нужно было вернуть ясность мыслей, пока это давалось с трудом.
Я глянул на свое отражение в зеркале, поморщился недовольно, рожа помятая, невыспавшаяся. Похер.
Славка из гостевой комнаты носу не казала, я собрался в офис, ушел, хлопнув дверью. Думаю, моему отсутствию она обрадуется только.
В кабинете первым делом вызвал Вовчика.
– Сможешь телефон разблокировать? – протянул ей мобильник Славки. Тот покрутил его в руках, пожал плечами:
– Смогу, – и вышел из кабинета.
Славке я не верил. И дело не только в том, что она родила ребенка.
Я слышал разговор ее с сыном. И видел ее. Столько в глазах было любви и нежности к пацану, которых я не видел в жизни.
На меня мать так никогда не смотрела. Никогда. Она воспитывала, учила, кормила, одевала, но нежности не знала.
Как, впрочем, и отец.
Он был военным, часть моего детства мы мотались по гарнизонам, меняя школы, города, одноклассников своих имена я не успевал запомнить.
Меня растили в строгости, избегая бабских нюней и гораздо чаще я видел ремень, чем доброе слово.
Возможно, поэтому меня так переклинило.
Я достал сигареты, прикурил, сегодня горечь табака была особенно заметной. Затянулся глубоко, выпустил дым через ноздри.
Что-то ещё было в этом разговоре. Что-то, что меня смущало.
Страх.
Страх пацана, который был в его оклике, страх в глазах Славки. Нечисто тут, блять, по-любому выяснить надо, что не так.
Вовчик появился только к вечеру. В одной руке телефон, в другой звонков распечатка.
– Молодец, – похвалил я его, разглядывая листы. На первом – пароль от телефона, я провел по экрану, разблокируя его.
Начальник охраны правильно исроколвал мое поведение, не стал задерживаться. Ушел, прикрыв плотно дверь, а я остался один на один с самым сокровенным, что у Славки было.
Открыл галерею.
Фотки сына. Пацан мелкий, волосы светлые. Я листал его снимки, вглядываясь в черты лица. Он удивительным образом был похож и не похож на Славу одновременно.
Белобрысый, без одного нижнего зуба, худой, с серьезным выражением лица.
Фото самой Славы было немного, пару сэлфи, все приличные. И не скажешь, что ее когда-то под меня контракта ради подложили.
Я методично залез во все приложения, где она могла общаться, но ничего не нашел.
Переписки с массажистом, шугаринг, косметолог, репетитор по шахматам и английскому для пацана.
Она вела максимально праведный образ, не прикопаться. И только один контакт вызывал у меня подозрения больше прочих.
Виктор Васильевич. Ему она звонила чаще прочих и в последний раз – вчера.
Я одну сигарету затушил, тут же вторую достал. Откнулся в кресле, удобнее ноги вытягивая, и набрал Виктора Васильевича со Славкиного номера.
Трубку взяли почти сразу, точно моего звонка только и ждали.
– Алле, – сказал мужской голос, я узнал его.
– Здравствуй, мил-человек, – протянул я. Возникла пауза, она затягивалась, Виктор молчал, да и я не торопил.
– Позвольте узнать, с кем имею честь?
– Давид Чабашев меня зовут, – представился я, – а вы, собственно, кто такой?
Ну и похер, что это я ему звоню с таким вопросом, да ещё с чужой мобилы. Когда я вопросы задаю, отвечать положено.
– Меня зовут…, – начал он, но я перебил. – Да знаю я, как тебя звать, ты мне скажи, кто ты такой.
– Я владелец клиники «Медикал плюс», – в голосе Виктора послышались нотки недовольства. – Не пойму, почему вы мне звоните с чужого номера? Нашли телефон?
И вот вроде бы вел он себя правильно, а все равно что-то не так было.
– Можно и так сказать, – не стал я спорить, – у вас пацан находится, Сережа, вот я от лица его мамы звоню, хочу узнать, как у него дела.
– Это конфиденциальная информация, – отрезал собеседник, – извините, но обсуждать ребенка мы можем только с его опекуном.
Я сбросил звонок, так ничего нового и не узнал. Посмотрел в стенку, глядя перед собой, побарабанил пальцами по столу.
А потом снова набрал Вовчика:
– Мне нужно знать все о клинике «Медикал Плюс», всю подноготную ее владельца. Нарой все что можно и что нельзя.
Глава 17
Мирослава
Проснулась я одна. Полежала, слушая тишину пустой квартиры. Вскинула руку, полюбовалась алым браслетом на запястье. Почти красиво. Если бы могла, оставила бы на память. Если у меня ещё будут дни, хранить эту память.
– Всё будет хорошо.
Больше всего меня беспокоило то, что я не могу позвонить, не могу принять звонок – телефон забрали. А содержимым телефона Давид будет разочарован. Может он и воображает из меня шпионку, но последние годы я живу очень спокойно. Материнство изменило все за какое-то мгновение. Любовь к ребёнку. И именно эта любовь толкнула меня на участие в сумасшедшей авантюре.
Я не боялась того, что Давид все проверит. И Виктор вполне может принять звонок. И это будет правдоподобно – у него элитная клиника, деньги начал отмывать, и просто для солидности. Главное, чтобы Давид поверил…
В квартире все так же тихо. Встала. Приняла душ в роскошной ванной, здесь бы со свечами валяться, пить шампанское и заедать свежей клубникой, а не это все. Нашла зубную щётку, запаянную в упаковку, чистый пушистый халат. Наступила некая стабильность состояния. Жизнь давно научила меня – не пытайся изменить то, чего не можешь. Просто сломаешься. Жди удачный момент.
Сейчас от меня ничего не зависело, я находилась в огромной и роскошной квартире самого богатого человека из тех, что я знала, а знала я много. Наверняка, кто-то из охраны наблюдает за мной сейчас через глазки камер, но мне все равно. Пусть смотрят.
Мне хотелось утолить свое любопытство. Я хотела увидеть, как он живёт, мужчина, который никогда не будет моим. Я медленно ходила по широким коридорам. Темный тёплый пол. Светлые стены, никакой вычурной роскоши, но все дорого и солидно. Касаюсь стен пальцами. Думаю о том, что меня здесь уже не будет, а следы моих прикосновений останутся.
По лестнице поднимаюсь на второй этаж, выхожу на огромную лоджию, смотрю на город, раскинувшийся внизу, серый ещё лес, блестящую вдали ленту реки. Красиво. Я могла бы быть счастлива здесь.
К обеду так никто и не появился. Я пожала плечами и соорудила себе обед – холодильник был полон, умереть от голода мне не грозило. Не явился никто и вечером. Я успокоила себя – у него тьма дел. Это чёртово покушение…он не успокоится, пока не найдёт виновных. Но пугало меня не это. Он мог тратить время на то, чтобы копаться в моем прошлом, а это могло принести проблемы.
Спать я легла все в той же, судя по всему, гостевой комнате. Ворочалась долго. Думала о Серёже. О том, что если Давид все узнает, будет плохо. Меня лишат шанса выполнить задание. Виктор меня накажет. А если не дай бог Давид узнает…он захочет отнять ребёнка, забрать его у Виктора. А тот слишком жесток. Он играет по правилам, но я могу верить ему только до тех пор, пока сама следую правилам этой игры. Одним словом – буду паинькой, заберу сына. Если нет… страшно об этом думать, не хочу.
– Мой мальчик, – прошептала я. – Мама любит тебя. Когда это закончится, мы спрячемся сильнее, чем прежде. Нас больше никто не найдёт.
Давид не вернулся и утром. Моё беспокойство достигло апогея. Я попыталась открыть дверь, разумеется, не смогла. Начала долбить в неё – тщетно. Нашла на кухне молоток для отбивания мяса и долбила им, громко получилось, но никто не откликнулся.
– Я выпрыгну в окно! – крикнула я. – Сколько здесь этажей, тридцать, сорок? Красиво буду лететь, долго! Сами потом Чабашу объясняйте, какого хрена за мной, вверенной вам, не уследили!
Высказалась и налила кофе. Для показательности пошла его на лоджию пить, здесь окна были огромными и открывались. Пусть боятся. Села в красивое кресло качалку, глаза закрыла. Шаги раздались уже через пару минут.
– Что шумишь? – спросил мужской голос.
Повернулась – один из охраны. Как зовут не знаю, но на лицо помню.
– Хочу и шумлю, – отозвалась я. – А ещё хочу знать, почему Чабашева до сих пор дома нет.
– Думаешь он стал бы отчитываться перед…
Перед шлюхой, мысленно закончила я. Для него я такая. Красивая, пусть и за тридцать мне уже. Знающая себе цену, но шлюха. От этого даже не горько – давно смирилась с тем, что кроме оболочки никто не видит. Давид видел…когда-то.
– Ты отчитаешься, – ровно и спокойно сказала я. – Если не хочешь проблем.
– Занят он… все с ним нормально. Звонил недавно.
Если звонил, значит хотя бы живой, успокоилась я этим фактом. И значит, беспокоится обо мне. Значит я, как минимум, вызываю его любопытство. А чем дольше я рядом с ним, тем больше шансы воплотить в жизнь план Виктора и забрать своего сына.
К вечеру я снова себя накрутила – сидеть на одном месте было сложно. Когда дверь квартиры открылась, подумала, снова охрана. Но нет, Давид вернулся. Повязку надоевшую содрал, ранка покрылась подживающей корочкой, скоро можно будет швы снять. На меня глянул – глаза тёмные.
Наверное, чувствует вину. В ярости он превращается в дикого зверя, для которого нормы морали лишь пустой звук. Но я знаю, каким нежным он может быть. А ещё знаю, что извиняться за то, что сделал, с букетом цветов – не его вариант.
– Я соскучилась, – шепнула я.
Не подойти к нему, не обнять – совсем чужой. Подбородок щетиной зарос, в глазах усталость. Правда в том, что каким бы он не был, я скучала. Если не вижу его два дня. Даже если семь лет… Это не лечится.
– Это тебе, – сказал он.
Я сидела за столом, поджав ноги, пила чай и читала одну из книг его библиотеки. Читать я любила всегда. Сейчас же отодвинула в сторону книгу и с ожиданием смотрю на Давида.
Он из кармана пальто достал кулёк и бросил его на стол. Небольшой такой, из крафтовой бумаги. Кулёк проскользил ко мне по полированному дереву, и открылся. Из него с лёгким стуком высыпались конфеты в знакомой хрусткой красно-белой обертке. Рачки.
– Ты помнишь, – с трудом, еле слышно произнесла я.
С трудом, потому что слезы снова душат. Могла ли я поверить, что он, спустя семь лет помнит, что я люблю эти непримечательные копеечные конфеты?
– Ешь, – спокойно ответил Давид, мне показалось, что по усталому лицу пробежала тень улыбки.
Я развернула первую. Положила на язык. Закрыла глаза и с хрустом раскусила. Рот заполнила сладость, а душу терпкая, но светлая печаль.
Вкус этих конфет возвращал меня в детство. Я в школе начальной учусь, на дворе девяностые, кроме мамы у меня никого нет. Она крутится, как белка в колесе, но у нас все равно ничего нет. Ничего. И когда она меня хотела побаловать, покупала эти конфеты.
И я, когда ем их, вспоминаю, какое на вкус счастье. Когда у тебя только мама, комната в коммуналке и горстка рачков, а тебе и не надо ничего больше. Ты абсолютно счастлив.
Слезы все же текут. Смахиваю. Я покупала эти конфеты Серёжке, он сказал – мама, ну отстой же. Нахватался слов в садике… Покупала себе и была жёстко разочарована. Купленные самой они теряли все свое волшебство. А эти – волшебные. Эти мне принёс Давид. Господи, до сих пор помнит…
Развернула ещё одну и не торопясь съела. А с третьей встала. Подошла к Давиду. Высокий, голову пришлось запрокинуть. Молчит, но сейчас его молчание меня не мучает, как и тяжёлый взгляд тёмных глаз.
– Открой рот, – попросила я. Он открыл, я вложила в него конфету, нечаянно коснувшись кончиком пальца его языка. – Вкусно?
– Наферное, – пытаясь разжевать конфету, невнятно отозвался Давид, в его голосе читалось явное сомнение.
Я рассмеялась. Встала на цыпочки, потянулась, поцеловала в губы. Он с готовностью раскрыл рот, меня к себе притянул удерживая рукой за затылок, чтобы поцелуй ещё крепче был.
Меня ноги едва держат. Думаю о том, что это самый сладкий поцелуй в моей жизни. А ещё, что рачки и правда волшебные, что они снова подарили мне счастье, пусть и на несколько минут только…
Глава 18
Давид
Больше всего на свете я терпеть не мог, когда меня наебывают.
Особенно, люди приближенные.
Оттого и бесился на Славку, на ситуацию.
Вовчик мне ничего толкового в первый день про клинику сказать не смог. Я поначалу разозлился: я какого хера столько денег плачу, чтобы от меня отделались парой слов?
Рявкнул на него даже:
– В смысле «клиника как клиника»? Обо всем и ни о чем слова.
Закурил, в последние дни курил я много. Киллеры, покушение, ситуация эта со Славкой, поводы даже выдумывать не надо. Но на самом деле мне просто курить нравилось, вкус и горечь сигаретного дыма во рту.
Дым выдыхаю, из приоткрытого окна воздух весенний тянет, снег в центре почти растаял весь. Апрель.
– Клиника действительно существует, – терпеливо отвечает Вовка, в нем терпения – вагон и маленькая тележка. – И людей в ней действительно лечат, от мала до велика, врачей штат хороший.
– Но?.. – подгоняю Вовку. Что-то должно быть еще. Я своей интуиции доверять привык, она мне жизнь не раз спасала, а в этот так просто кричала – все вокруг пиздят, Чабаш, соберись и не верь никому. Вообще никому.
– Но держат ее, по всей видимости, непростые люди, про пацана пока пробить не смог до конца, там он или нет. Охраняют людей серьезно.
– Я не пойму, а мы че – несерьезные люди? Чабаш у нас кто, Чабаш у нас хрен с горы?
Опять разозлился, затушил сигарету о пепельницу, вдавливая окурок с силой.
– Все будет, Давид Русланович, но не сразу.
Я еще кипятился. Впереди сделка серьезная, месяц до нее остался. Мы к ней готовились – будь здоров, и все лишние движения сейчас вообще не в тему, ой как не в тему.
Я прошелся по кабинету, на месте не сиделось. Но и домой ехать не стал.
Там – Славка. Я пока не готов был к общению с ней. Пока не убедился, врет она или правду говорит про сына своего…
И снова вспомнил про ребенка. Про то, как он на свет появился.
– Блядство, – вытащил из кармана пиджака пачку от сигарет, она пустой оказалась. Можно было секретаря набрать, у нее там стратегический запас годовой, но не стал.
Ночевал эту ночь в офисе, здесь под такие дела была специально отведенная комната, которая ничуть гостиничному номеру не уступала.
Только сон не шел, я проворочался всю ночь, несколько раз решая домой отправиться. Но – не стал пока, без точных сведений о клинике этой, без фактов на руках не решил еще как разговор строить.
На утро позвонил охране, что Славку охраняла.
– Все в порядке, – отчитались они, – ест, спит, дверь молотком ломает.
– И как дверь? – ухмыльнулся, представляя Славку, ломающей входную дверь. В этом она вся была, другие бабы бы слезы по лицу размазывали, а Славка – с молотком.
– Дверь держится, а она устала.
– Глаз с нее не спускайте, – предупредил я.
Остальная часть утра прошла на телефоне. Созвонился с Гараем, но тот новостями порадовать не смог.
– Залетные парнишки, незасвеченные, – вздохнул он, хотя в его сожаления я особо не верил. Пока мы с ним были закадычными товарищами, – за кадык друг друга державшими, сотрудничать нам было выгодно. Но на счет Гарая я не обманывался, помня, что человек человеку волк.
– Да быть не может, чтобы ни разу нигде ни-ни, – в это я особо не верил.
– Ты мне не веришь, что ли? – в голосе ноты металла, только я на попятный не пошел:
– Ну почему – тебе? Может, ребята твои зазря хлеб свой едят.
– С их хлебом я и сам как-нибудь разберусь, – отрезал губернатор, на том и простились. После разговора осадок остался неприятный. Мелькала у меня мысль о том, чтобы попросить его клинику, где Славкин сын, пробить, но я не стал. Во-первых, не хотел его в свои дела посвящать, и без него справимся, а, во-вторых, я помнил, как он на Славку смотрел.
Как на мясо.
Извращенец хренов.
– Давид Русланович, – Вовчик поймал меня, когда я с обеда шел, – пацана удалось сфотографировать. В клинике он, все чисто, от астмы лечится.
– Это хорошо, – кивнул задумчиво, – поехали-ка домой.
О том, что Мирослава в мое отсутствие творила, ребята докладывали почти каждый час. А я думал, что вел себя совершенно по-скотски, взяв ее почти силой. И что за поступки свои нужно отвечать.
Не извинениями, слова в таких делах мало помогают, не корзинами цветов и прочей лабудой. Чем-то иным.
Мы по проспекту катили, я на светофоре голову повернул и наткнулся взглядом на вывеску магазина. Продуктовый, такой, что еще с советских времен сохранился на этих старых улочках.
– Сверни-ка туда, – хлопнул водителя по плечу, – в магазин загляну.
– Давид Русланович, – укоризненно повернулся Вовка, сегодня он в машине со мной ехал.
– Что? – спросил недовольно, – я тебе сто раз уже сказал, я вас не для того нанял, чтобы как крыса везде прятаться.
Зашел внутрь, и как в прошлое попал. Прилавки длинные, товар за спиной у продавщицы, что в синем фартуке стояла возле кассы. Разглядывала меня, как диковинного зверя, на охрану за спиной покосилась.
Я прошел медленно вдоль витрины, вглядываясь в витрину.
– Рачки есть? – кивнул на конфеты.
– Есть.
Я расплатился, аккуратно в карман кулек с конфетами сложил, чувствуя себя почти дедом морозом. Почему-то важным казалось именно их привезти Славке, показать, что я помнил, все помнил.
А потом, когда она конфетами этими меня кормила, я ощущал сладость на языке, сладость от ее поцелуев, думал только об одном: очень хотелось мне верить в случайности.
И чтобы такое неожиданное, но яркое возвращение Славы в мою жизнь было именно ею – счастливой случайностью.
Глава 19.
Мирослава.
Больше всего меня беспокоило то, что Виктор не может со мной связаться. Тревога за сына ела меня изнутри. Как он до меня здесь достучится? Никак! Я просто сижу в неприступной крепости. Я постоянно мысленно подбирала повод выйти из дома.
Он нашелся, когда привезли мои вещи из гостиницы. Давид сидел в кресле, поджав ноги, я на полу, разбирала чемодан. Как счастливая семья. Только не семья. И не счастливая.
– Давид, – сказала, решившись, я. – Ты держишь меня в плену.
– Ну, да, – равнодушно откликнулся он. – И что?
Я отбросила платье, которое держала в руках, подошла к Давиду. Села на подлокотник кресла, прижалась ближе, теснее.
– Милый, – шепнула я. – Мой скудный набор одежды не приспособлен для долгого пленения. Мне нужно что-то носить.
– Ходи голая, в чем проблема? Мне нравится, – рука скользнула по моему бедру, выше. – И мои футболки тебе идут.
– Я задыхаюсь, Давид. Мне нужно хоть немного воли, даже если это полчаса по торговому центру.
Ушёл курить на балкон. За ним не пошла – пусть поварится в своих мыслях. Мне своих хватало, все они нерадостные. Зато, когда вернулся, кивнул.
– Езжай с моими парнями, я поработаю.
Я взвизгнула и расцеловала его в обе щеки, вынудив смешно морщиться. Рассмеялась, убежала одеваться. От охраны я оторваться не смогу, но больше чем уверена – за нами будут следить. Если Виктор и правда говорит, что на кону его жизнь, он найдёт способ со мной связаться.
– Вы будете след в след за мной ходить? – усмехнулась я.
– Да, – спокойно ответил один парень из охраны.
Ну что же, ребята, сами напросились. Следующие два часа я старательно их уматывала. Я состроила из себя классическую дурочку, дорвавшуюся до шоппинга. Перемерила двадцать платьев, и заставила их сравнивать, в каком мне лучше. Заставила их задыхаться в парфюмерном отделе – духи я выбираю очень тщательно. Они хранили невозмутимые лица и молчали почти все время, но мне казалось, они меня искренне ненавидят. Все свои покупки вешала на них.
Да, милые мои, это Чабаша легко охранять, смотри только, чтобы не пристрелили. Вот по магазинам ходить сложнее… Я не смотрела по сторонам. Я вела себя максимально легко. Съела огромный бургер прямо на фудкорте.
– Теперь я пойду пописать, – хихикнула я.
Опасалась, что они пойдут вслед за мной. Поступили иначе. Вошли в туалет, под вопли какой-то женщины, проверили – окон нет. Заглянули во все кабинки, потом вышли и позволили мне писать.
– Беспредел какой-то, – возмутилась взрослая женщина.
– Просто мой муж меня очень любит, – улыбнулась я.
Ее спутница помоложе одарила меня завистливым взглядом. Уж не они ли те, кто должен передать мне, что делать? Прошла уже минута, ничего не менялось. Тянуть время было страшно. Вошла ещё одна девушка, сразу устремилась к зеркалу – поправлять макияж. От скуки я и правда пописала. Потом принялась мыть руки – один из охранников заглянул проверить на месте ли я – подмигнула ему в зеркале. Он посторонился, пропуская молодую женщину с ребёнком. Та усадила малыша на стойку у раковины и принялась расстегивать на нем боди. Затем повернулась к моему сторожу:
– Вы так и будете стоять? – едко спросила она. – Грудью кормить мне тоже при вас?
Покачала головой укоризненно, охранник закрыл дверь. Девушка расстегнула и подгузник, малыш, а это был мальчик меньше года, рассмеялся и дёрнул маму за волосы.
– Скоро приём у губернатора, – тихо сказала девушка. – Чабашев идти не хочет. Ты должна на него повлиять.
– Но как?
– Твои проблемы.
Ребёнок смеялся. Я смотрела на него жадно – на моего совсем не похож, но Господи, сколько счастья в его смехе.
– Как мой сын?
– С мальчиком все хорошо. Приступ сняли. Он в клинике, под присмотром врачей. Жена губернатора сейчас в салоне красоты на третьем этаже, поспеши, можешь нарваться на приглашение.
Я кивнула, вытерла руки одноразовым полотенцем, и не сдержалась все же, сказала:
– Не играла бы ты в эти игры. У тебя сын. Видишь, я доигралась…
– Это моя жизнь.
Сказать мне больше было нечего. Я вышла из туалета и снова на лицо натянула улыбку. Посмотрела на свой маникюр – все ещё идеален, но какая разница?
– Теперь будем делать ноготочки! – воскликнула я, и один из охранников чуть поморщился. – Где здесь салон красоты?
Салон был элитным, и простых смертных туда явно не ждали. Но я давно научилась вести себя так, что никто не видел во мне нищей девочки, которая рано потеряла мать и несколько лет в детдоме провела. Поэтому администратор сразу устремилась мне навстречу.
– Чем вам помочь?
Мои охранники осмотрели салон и замерли у дверей снаружи. Я бегло осмотрела посетителей – день, их было не так много, сразу определилась, кто из них жена губернатора. Отлично выглядит, в глазах тоска и лёгкое алкогольное опьянение. Купилась в свое время богатой жизнью, теперь не знает, что делать с ней, и вовсе не так сладко, как раньше казалось… ей делали ванночки рук, она явно скучала.
– Мне нужно увлажнить кожу рук, – капризно произнесла я.
Усадили в комфортное кресло рядом с нужной мне женщиной. От неё и правда алкоголем пахло. Я ни о чем болтала с девушкой, которая занималась моими руками, а потом, когда она обернула их в плёнку и мягкие пушистые варежки, откинулась на спинку кресла.
– Скучно, да? – спросила я у соседки.
– Что? – удивилась она. – Ах… Да, скучно.
Я решила играть дурочку до победного.
– Меня Мира зовут, а вас?
– Меня Инга.
Разговор ей явно досаждал, она была немного пьяна, устала, и далеко не так глупа, как можно было подумать.
– Ах, как же я сразу вас не узнала! Ведь мы с Давочкой скоро идём к вам на приём!
Она удивлённо приподняла брови и ко мне повернулась первый раз.
– С Давочкой?
– Давид Чабашев. У нас любовь, – на этом месте я хихикнула. – Ведь вы нас приглашали?
– Наверное, – с сомнением отозвалась она.
Большего мне было и не нужно. Теперь я и правда могу сказать Чабашу, что познакомилась с Ингой и она позвала меня на приём. До конца процедуры я закрыла глаза, а потом с чувством выполненного долга поехала обратно – в плен.
Ночь первый раз была тёплой. Окно чуть приоткрыто, звезды кажутся так близко, лежим с Давидом вдвоём, оба нагие, я как всегда чуточку счастлива – иначе и быть не может, и за каждый момент этого счастья я потом заплачу сполна.
– Я познакомилась сегодня с Ингой, – начала я. – Женой вашего губернатора. Она позвала нас на приём. Обиделась, что ты к ним так редко заглядываешь.
– Нас позвала? – охренел он. – Ты всем встречным говоришь о том, что я тебя трахаю?
Можно было всхлипнуть, но я не стала – Давид слишком хорошо меня знает, лучше не переигрывать. Поэтому просто погладила его по плечу и сказала тихо:
– Можно было и не так грубо… Да, я у тебя в плену. Но, я люблю тебя…
Начало было положено.
