Текст книги "Все девушки — невесты"

Автор книги: Ирина Ульянина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Ну… ты представлялся мне таким пофигистом. Плейбоем…

– Душа моя, именно из плейбоев выходят самые лучшие мужья. В том случае, конечно, если они влюбляются по-взрослому.

– Да?

– Да.

– Тогда поцелуй меня и подтверди, что любишь не по-детски!

– Люблю. Я так сильно люблю тебя, Ритка, что слов не нахожу…

Спать рядом с ним решительно не удавалось… Да и вообще, счастье – это такое же испытание, как горе. Только со знаком плюс!..

Глава 11
Софья. Между романом и браком

В субботу 16 августа я проводила маму, отчима и заодно соседей по подъезду на поезд до Симферополя. А в воскресенье уезжали мои замечательные сваты, к которым я успела крепко-накрепко привязаться. Скажи мне кто-нибудь, что чужие люди всего за три дня могут стать родными, никогда бы не поверила. Но это оказалось действительно так…

Накануне нам позвонили Риточка и Стасик. Сказали, что гуляют по Айя-Напе, и более ничего конкретного – дети вырывали друг у друга трубку, дурачились и давились смехом. Из чего мы сделали вывод, что они абсолютно счастливы и прекрасно ладят между собой.

Провожая Рудницких, на вокзальном перроне я изнывала от грусти. Им-то хорошо – они сядут в купе, будут вместе пить чай и смотреть на меняющийся пейзаж за окном. Они поедут вдвоем, а я останусь совсем одна, как круглая сирота…

– Марек, Алечка, когда вы ко мне в следующий раз приедете? – схватила их за руки.

– Теперь твоя очередь, Софья, сама к нам приезжай, – легонько сжала мою руку сватья.

– Приезжай прямо сейчас, пока лето не кончилось, – поддержал ее сват. – Посмотришь, какие у нас в Хакасии изумительные места!.. Махнем на рыбалку, съездим в горы, в долины…

Я уже была готова запрыгнуть в вагон вместе с ними, но строгий окрик проводницы, велевшей пассажирам занять места, а провожающим выйти вон, вернул меня к реальности.

– Сонечка, спасибо тебе за дочку, – обняла меня Альфия.

– И тебе спасибо за сына…

– Не забывай: мы тебя ждем! Мы тебя любим! – крикнул сват с подножки поезда и протянул руку супруге, помогая забраться вверх.

Бывают же такие дружные семьи…

…Дома ждали завалы использованных постельных принадлежностей, грязных скатертей и полотенец. Они-то и помогли мне не спятить. До позднего вечера я стирала, а после полуночи взялась гладить высохшее на балконе белье, одним глазом поглядывая в телевизор. Свернула деятельность одновременно с окончанием трансляции программы передач на канале «Культура». Свалилась на диван и отключилась, как телевизор. А утром бессовестно проспала на работу. Решила: повинную голову меч не сечет. И сразу пошла к шефу каяться.

– Что с тобой делать, Зарубина?! С тебя бутылка, – пошутил Лев Назарович.

– Ой, да я не только бутылку, я вам целый пир горой закачу! – сгоряча выпалила я и сразу вспомнила, что в моем кошельке ничего не шуршит. Только звенят серебро и медь – мелочь да жетоны на метро.

Лев Назарович сдвинул очки на кончик носа и посмотрел на меня поверх них:

– Знаешь, Софья, как отвечал поэт Михаил Светлов на вопрос, что он больше любит писать: стихи или прозу?

– Не знаю. И что же?

– Сумму прописью!

Я хмыкнула: достойный ответ. У шефа вообще все в порядке с чувством юмора – вот и к личной жизни своей дочки, которая успела не только дважды выйти замуж, но и уже дважды развелась, он относится философски… А сейчас посоветовал мне зайти в бухгалтерию и оставить автограф под произведением в любимом жанре Светлова.

– Неужели зарплату дают?!

– Все, кроме тебя, еще в пятницу получили, – подтвердил Лев Назарович, освобождая переносицу от очков. Этот жест всегда означал, что диалог исчерпан.

Кто бы знал, как мне нравится посещать бухгалтерию! Кассиршу Юлечку я готова была облизать, как собака, языком.

– Расписывайся, – протянула она мне бланк.

Увидев цифру, я едва не выронила авторучку: двадцать четыре тысячи рублей! Господи, случается же и на старуху проруха!.. Я о таком богатстве и мечтать не смела… Юля равнодушно объяснила, что Лев Назарович включил в мою зарплату премию от компании «Контур». Понятно: щедрость Паперного не знает границ…

– Спасибо. – Я сунула пачку купюр в сумочку не пересчитывая.

Забежала в кабинет, объявила коллегам, чтобы ждали праздничного обеда, и отправилась в продуктовый поход. Маршрут был привычным – в павильоны Центрального рынка. Купила сыра, сервелата, ветчины и острых корейских салатов. Второй пакет нагрузила яблоками, виноградом и сливой. В мелкооптовом магазинчике взяла литровую бутылку мартини и поллитровую коньяка. Сверху в пакет засунула коробку конфет «Коркунов». Они мне очень нравятся. Почти так же, как заходы в бухгалтерию, – под настроение я способна самостоятельно опустошить всю коробку…

Как всегда, забыла про хлеб насущный. Пришлось с тяжеленными сумками делать крюк до булочной, расположенной на Красном проспекте. Почему-то, когда я проходила мимо Дворца бракосочетаний, сердце заныло. Резко расхотелось праздновать: сколько можно, в конце концов?! И вообще резко расхотелось возвращаться в агентство к забитому бумажным хламом письменному столу и начиненному спамом почтовому ящику в компьютере. Рутина осточертела! Каждый день одно и то же: заказчики, сроки, согласования, бег по кругу… Как представила, что и дома меня больше никто не ждет, кроме пустых, давно не ремонтированных стен, ком к горлу подкатил. Чуть не расплакалась. Поставила пакеты на асфальт, достала из сумочки сигареты…

В Новосибирске не принято курить на улице. Это же не Нью-Йорк и не Москва. Мне самой женщины, курящие на ходу, представляются вульгарными. А еще меньше нравятся мужчины, которые на улицах пьют пиво, присасываясь своими мокрыми, скользкими, как капустные слизни, губами к горлышку бутылок или отверстию банок. Фу… В Новосибирске большинство мужчин предпочитают надуваться пивом именно таким дешевым и неэстетичным способом. Не представляю, как с ними после этого можно целоваться? Уж не то что выходить за них замуж… Да, в этом городе решительно не за кого выходить замуж, будь ты хоть пять раз на выданье!.. Если перефразировать выражение Линки, приличные мужики женаты, а все остальные – дерьмо. Она так говорила про клиентов в «Нью-Йорк таймc»…

Размышляя о подобной дребедени, я закурила. Потому что в данный момент чужое осуждение мне было безразлично. Сигарета, тонкая, как соломинка, осталась для меня единственной опорой, мостиком над пропастью одиночества. На душе стало немного легче… Красный огонек, вспыхивающий на кончике сигареты всякий раз, когда я затягивалась, представлялся маяком в пустыне. Впрочем, в пустынях не зажигают маяков, их сооружают на берегу, чтобы корабли не сбивались с курса…

Прямо по курсу передо мной были ступеньки, ведущие вверх, а над ними вывеска – «Планета путешествий». Туристическое агентство. По рекламному щиту, как гусеницы, ползли названия чужеземных городов: Анталия, Белек, Мармарис, Кемер, Алания. О! Лиля как раз отдыхала в Алании и сказала, что там кормят как на убой и бары открыты круглые сутки… Почему бы мне не отправиться в Аланию, вместо того чтобы глотать пыль на сибирских тротуарах?..

Отбросив окурок под колеса машин, я подхватила свои раздувшиеся сумки и решительно направилась в «Планету путешествий». За дверью тоже оказались ступеньки, но вели они вниз, и я чуть было не поскользнулась на гладких мраморных плитах. На меня одновременно посмотрели три девушки – все как на подбор нарядные и симпатичные. Но только одна из них, та, что располагалась за столиком в левом дальнем углу, мне обрадовалась:

– Добрый день! Вы желаете куда-нибудь поехать?

– Желаю, добрый… – кивнула я, оглядываясь, куда бы пристроить авоськи.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – жестом указала она на стул, приставленный к столу, и, закинув назад длинные, прямые волосы, вся обратилась во внимание.

– Мне бы в Аланию, – неуверенно вякнула я.

– Вы там уже были?

– Нет, подруга была.

Приветливая девушка выхватила со стойки папочку и, листая ее, принялась сыпать датами вылета, названиями отелей и ценами. Я в уме умножала их на тридцать, переводя доллары в рубли, и сумма полученной зарплаты вместе с премией сразу перестала казаться мне внушительной. Скорее, наоборот… Она все поняла по выражению моего лица и заключила: да, дороговато. Протянула визитную карточку, на которой сообщалось, что зовут ее Ольга Викторовна Титова, а по должности она – директор, и спросила:

– Скажите, а чего вы вообще хотите от поездки?

– Понимаете, я смертельно устала. Чувствую себя буквально выжатой тряпкой и уже видеть никого не могу. Мне бы тихонечко притулиться на каком-нибудь пляже, лежать и слушать шорох волн…

– В Мармарисе есть недорогие, но вполне приличные отели на первой линии, с собственными пляжами, но вряд ли этот город вам подойдет…

– Почему?

– Мармарис – молодежный курорт, там слишком шумно, весело. Непрекращающаяся тусовка.

– Поезжайте лучше в Белокуриху – подлечите нервы, поправите здоровье, – вмешалась другая сотрудница «Планеты путешествий».

За кого меня принимают? По их мнению, я выгляжу больной, старой рухлядью?! Нет, ошибаются!.. В Белокурихе всегда успею побывать – отправлюсь туда лет через пятнадцать, когда выйду на пенсию. А сейчас хочу в Мармарис, потому что мне нравится это название. Оно похоже на барбарис – на розовый леденец-барбариску, на упругость мармелада и все остальное сладкое и приятное. Я сообщила Ольге Титовой, что не настолько устала, чтобы отказаться… тусоваться…

– Сможете вылететь завтра утром? Есть одно свободное место на прямой чартер в Даламан.

– Смогу, – твердо заверила я и через пять минут вылетела из офиса турфирмы с оплаченной путевкой, вполне довольная жизнью. Правда, на грядущую сладкую жизнь в Мармарисе у меня осталось не более сотни баксов. Пустяки, в отеле Ocaktan – полупансион, завтраки и ужины гарантированы, а обед я буду отдавать врагу. Разумеется, гипотетическому, воображаемому врагу!..

На улице я сообразила, что если перейти через дорогу и свернуть за угол, на улицу Крылова, попадешь как раз в салон «Сибирская орхидея», где работает отзывчивая девушка Катя Архипова, обожающая оформлять свадебные композиции. Свадьбы для меня остались позади, но я все равно поспешила в салон – поблагодарила фитодизайнершу за маргаритки для моей дочери Маргариты и всучила ей коробку «Коркунова».

– Так ваши молодожены сейчас на Кипре? Я тоже с мужем и сыном там отдыхала, чудесное место, – разулыбалась Архипова и предложила мне выпить чаю или кофе.

Я выбрала кофе. Устроилась на диванчике в углу, напротив миниатюрного бассейна, отделанного камнем, и разоткровенничалась:

– Представляете, Катя, я и сама завтра улетаю в Мармарис, это такой молодежный курорт в Турции, на Эгейском море…

– На Эгейском море? Потрясающее совпадение! Мы с Сережей, моим мужем, как раз познакомились на курорте у побережья Эгейского моря, только в Греции.

– А Эгейское побережье современной Турции и есть бывшая Древняя Греция.

Мы восторженно разахались. Катя делилась воспоминаниями, а я – предвкушениями. Выяснилось, что в Лутраках, где она отдыхала, Эгейское море сливается с Ионическим, а в Мармарисе – со Средиземным. А еще цветочница высказала мнение, что из курортных романов получаются очень счастливые браки. Я ей не поверила и попросила вторую чашку кофе. Голод не тетка. Утром, которое для меня началось ближе к полудню, я не успела позавтракать.

– Вот увидите, вам там очень понравится, – пообещала Архипова, наполнив мою чашку и придвигая открытую коробку конфет. – А мы этим летом никуда не поедем, потому что ждем гостей из Америки – бывшую жену Сережи с ее новым мужем.

– По-моему, это ужасно, – ляпнула я, представив себе Мирошник, которая чуть было не сделалась женой моего экс-мужа. Помнится, я ее тоже принимала в гостях…

– Что вы? Я прямо жду не дождусь! Лялька ведь мне не чужая, а Ксюшеньку, старшую дочку мужа, я просто обожаю!.. Я без них извелась: представьте – целый год не видела!

А я бы Линку с удовольствием вообще бы никогда не встречала… За интригующей беседой сама не заметила, как слопала половину коробки конфет. Попрощалась с Катей и стремглав помчалась на работу.

…В офисе меня ждали как ясного солнца. Вернее, солнце, в отличие от меня, не заставляло себя ждать, пробиваясь сквозь щели жалюзи.

– Оксаночка, помогай, – сунула я дочкиной подружке, исполняющей обязанности курьера, пакет с фруктами.

Петренко рассеянно зевнула, но послушно отправилась мыть их в туалет. Пока резала колбасу, вспомнила, что так и не купила хлеба. Пришлось снова обращаться за помощью к Оксанке, которая сегодня, против обыкновения, спала на ходу. Она просьбу исполнила и спросила совета: что сказать маме насчет того, почему не ночевала дома?

– А почему ты не ночевала? – насторожилась я.

– Стасик перед отъездом оставил Максу ключи от своей комнаты в общежитии, ну и мы там… не по-детски…

– Какому Максу?

– Как, Софья Николаевна, неужели вы его не заметили? Мы же с Максимом познакомились на Риткиной свадьбе. Он там был самым симпатичным, похож на Джастина Тимберлейка…

– А кто это – Джастин Тимберлейк?

Кажется, я совершенно упала в сонных глазах Оксаны Петренко. Говоря языком молодежи, опустилась ниже плинтуса. А еще – тормозила по полной программе. Даже сыр резала как-то замедленно, неровно, неаккуратно.

– Сонь, я скоро слюной захлебнусь, – сообщил наш дизайнер Денис.

– Да уже все готово, прошу к столу со своими стаканами!

Наша офис-менеджер Ниночка сходила за шефом и кассиршей Юлей. Денис достал из морозилки лед и раскидал его по стаканам с мартини.

– За что пьем? – поинтересовалась Наташа Белякова, PR-менеджер.

– Событий масса. – Я начала загибать пальцы. – Во-первых, я выдала мать и дочь замуж. Во-вторых, развелась с мужем, и отныне моя фамилия – Померанцева. В-третьих, собираюсь в отпуск…

– Куда собираюсь? – прикинулся слабослышащим Лев Назарович.

– Когда ты успела развестись? – вытаращилась Нина.

– Давайте не будем смешивать котлеты с мухами, – высказал пожелание Дениска. – Выпьем за каждое событие по отдельности…

По ходу спонтанной корпоративной пьянки я кое-как объяснилась с шефом, и он, скрепя сердце и скрипя перьевой ручкой, подписал мне заявление на очередной отпуск. А еще пожелал, чтобы я как можно скорее покинула офис – прекратила деморализовывать трудовой коллектив своим присутствием. Это было очень кстати. По совету Наташи я подалась в салон Yves Rocher на Красном проспекте и успела до его закрытия на маникюр и педикюр. Пока приводили в порядок мои ногти, надумала также сделать эпиляцию в области бикини. Пусть мой купальник оставляет желать лучшего, зато под ним все будет идеально…

Процедура не только не отличалась приятностью, но и напоминала пытку эпохи инквизиции: казалось, вместе с горячим воском с меня – живой – сдирают кожу. В разгар нее зазвонил мобильник – Риточка после больницы вернула его мне, и я на всякий случай таскала телефон в сумочке.

– Да! Алло! – выкрикнула я голосом, полным отчаяния.

– Сонечка, это не ты, случайно, подкинула мне в машину книгу «Остров Лесбос»?

Интонация Паперного, напротив, располагала к кокетству, приправленному интеллектуальной игрой в бисер. Если бы он видел, где я нахожусь и в какой позе…

– Да, это одна из моих любимых книг, но, право, не знаю, как она очутилась в твоем автомобиле… – пролепетала я.

– А я решил, что это некий тайный знак. Забавные стишки. – Заявление Вадима меня покоробило. Он рассуждает прямо как Ленчик!

– Не вижу ничего забавного.

– А я считаю стихи смешными, – упорствовал Паперный.

– Вадик, обсудим это в следующий раз. Я занята. Перезвоню позднее, если позволишь.

Он заверил, что всегда к моим услугам. И назвал киской. Косметолог салона красоты предупредила, что область бикини нельзя мочить в течение двадцати четырех часов во избежание покраснения и раздражений.

– Спасибо, – облегченно перевела я дух, наивно полагая, что мои мучения на этом закончились. А они лишь начинались…

Сборы много времени не отняли – багаж уместился бы в одном из пакетов, в которых я обычно ношу продукты с базара. Шорты, две майки – одну из них пришлось позаимствовать из Риткиного гардероба, – сланцы, выгоревший сарафан и умывальные принадлежности. Мирошник правильно подметила: я себя совсем запустила… Но почему я о ней сегодня постоянно вспоминаю?..

Когда сумка была собрана, позвонила Вадику. Сказала ему спасибо за премию и за Кипр, где моим детям очень нравится.

– Не стоит благодарности, – проявил он благородное великодушие. – Когда встретимся?

Я хотела признаться, что не скоро – не раньше чем через две недели, но Паперный перебил, выпалив последнюю новость: с Элины Владиславовны сегодня сняли подозрения и дело закрыли за недостаточностью улик.

– Как тебе это нравится? Я в ярости!

Помолчав в задумчивости, я ответила расплывчато:

– Все хорошо, что хорошо кончается… Мы же знаем, Вадик, что есть и высший суд…

– Сонь, у меня складывается такое впечатление, что ты не расположена со мной общаться, – более чем сухо простился он.

Я завела будильник на три часа утра и вызвала такси. Только положила трубку, как телефон зазвенел вновь.

– Вадик, ты не дослушал, я улетаю…

– Это не Вадик, – возразил робкий мужской голос.

Я с трудом узнала Леонида.

– А-а, здравствуй…

– Соня, умоляю: не бросай трубку, выслушай меня!

– Да-да, я слушаю…

Несколько странно, что человек, который на протяжении двадцати лет был для меня светом в окошке, практически в одночасье сделался посторонним. Я испытывала сейчас лишь досаду, приправленную толикой презрения.

– Понимаю, ты меня теперь ненавидишь. Но я изменился, Сонечка, звезда моя!.. Я осознал, что… не могу без тебя… Отныне я хочу жить только для вас с Риточкой! Мне больше никто не нужен!

– Поздно ты спохватился, Ленчик. У Риточки – своя семья. А я, напротив, вошла во вкус несемейной жизни.

– Да, это я уже понял: у тебя появились какие-то Вадики, мопсики, пупсики… Быстро же ты нашла мне замену!

Не хватало еще выслушивать упреки! Я сказала:

– До свидания.

– Нет, погоди, Софья, мы должны объясниться! Я сейчас приеду!

Я вспомнила, каким видела Ленчика во Дворце бракосочетаний в минувший четверг, и воскликнула:

– Ни в коем случае!

– Ты не можешь мне этого запретить: я прописан в нашей квартире и имею точно такое же право находиться в ней, как и ты!

– Леонид, я не впущу тебя.

…Это была сумасшедшая ночь. Мне пришлось запереться изнутри на щеколду, выключить свет и затаиться. Я не подходила ни к входной двери, в которую ломился бывший муж, ни к звонившему телефону. И соответственно, не сомкнула глаз до самого приезда такси. Как следствие, в аэропорту едва держалась на ногах. У любого человека есть определенный запас прочности, и он не беспределен. Мой окончательно исчерпался…

В самолет вошла в полубессознательном состоянии. Рухнула в кресло, отвернулась к иллюминатору и будто провалилась. Больше ничего не видела и не слышала. Меня разбудила бортпроводница, когда остальные пассажиры уже покинули салон.

– How are you? [1]1
  Как дела? (англ.)


[Закрыть]– спросил смуглый откормленный таможенник.

– Fine! [2]2
  Прекрасно! (англ.)


[Закрыть]– как положено, отозвалась я, отчаянно моргая заспанными глазами.

– Take care [3]3
  Береги себя (англ.).


[Закрыть], – двусмысленно подмигнув, пожелал он.

За пределами родины, в аэропорту Даламан, в самом деле все было прекрасно. Теплый ветерок трепал ветви раскидистого дерева, похожего на акацию, срывая с него отцветшие лепестки. Сквозь этот сиреневый дождь я прошла к стойке встречающей компании Turtess, и девушка в белой блузке показала мне автобус, который должен домчать меня до отеля.

– Добро пожаловать в Турцию! Меня зовут Бахыт, – в микрофон представился гид. И я сразу про себя окрестила его Бахыт-Компотом по имени популярной прежде группы.

Дорога из Даламана в Мармарис оказалась ошеломительно красивой: у меня даже сердце защемило и на глазах выступили слезы от прелести здешних мест. Сначала трасса тянулась по равнине, вдоль белостенных домов с красными черепичными крышами, над которыми парили самые настоящие аисты. Первый раз их видела воочию… Деревеньки сменялись плодородными садами, оливковыми и апельсиновыми рощами. Затем мы выехали на длинную аллею, засаженную могучими эвкалиптами с полуголыми, будто ободранными стволами. Бахыт пошутил: «Туристы – как эвкалипты. Много пьют, целый день жарятся на солнце и сбрасывают свою кожу». Советовал меньше торчать на пляже, больше ездить на экскурсии. Автобус между тем взлетел вверх, на горный серпантин, извивавшийся над пропастью. Внизу открылся дивный вид на благословенные Аллахом зеленые долины. А слева, по камням, едва припорошенным красноватой глиной, с отважностью альпинистов карабкались альпийские сосны. За ними вдогонку лезли буйно разросшиеся миртовые кусты. Дорога была настолько узкой, что хвойные лапы царапали оконные стекла, бились, будто хотели забраться внутрь. Я зачарованно взирала на все это великолепие и непроизвольно воскликнула, когда показалась бирюзовая лагуна: «Море!»

– Город Мармарис, куда мы сейчас подъезжаем, сравнивают с жемчужиной в раскрытой раковине земного шара, – вновь включил микрофон Компот. – Вот перед вами символ города в металле… посмотрите налево…

Автобус уже въехал на оживленную улицу, пестревшую вывесками магазинов. Чаще других на них значилось имя Али-Баба. Я-то думала, Али-Баба встречается только в сказках, а здесь предводитель разбойников фигурировал и в качестве кондитера, ювелира и даже сувенира.

И вновь показалось море – уютная бухта, со всех сторон укрытая горами и рифами. На набережной высилось скульптурное изваяние, отдаленно напоминающее памятник Ленину, – дядька в фуражке, глядящий вдаль из-под сложенной козырьком ладони. Вокруг него били фонтаны, за ним ощетинились частоколом яхтенные мачты.

– Кто это? Кто это? – наперебой спрашивали туристы.

– Мустафа Кемаль Ататюрк, – компетентно объяснил гид и пригласил всех вечером на обзорную экскурсию и информационный коктейль.

Автобус притормозил на суматошной трассе, по которой сновали микроавтобусы и мотоциклисты. До отеля, расположенного на берегу, пришлось добираться пешком, по переулку, забитому ресторанчиками и лавчонками.

– Мадам, захады, just посмотреть, only хорошо! – кричали нам торговцы, забавно смешивая русские и английские слова.

– И как они догадываются, что мы русские? – спросила миловидная блондинка, катившая за собой чемоданчик на колесиках. – Вот на мне лично все фирменное, дорогое…

– А иностранки – всякие немки, шведки и другие европейки – наоборот, одеваются отстойно. Сама увидишь, Ксюха, – заверила ее подружка, рослая шатенка с точеными скулами.

Мы познакомились: девчонки оказались двоюродными сестрами из Барнаула. Блондинка Ксюха работала в парикмахерском салоне, Лена держала магазин канцелярских принадлежностей. Они тоже приехали в Мармарис впервые, но, в отличие от меня, побывали уже во многих местах и везли с собой целый воз нарядов. Нам пришлось дожидаться очереди возле ресепшн, пока нас оформят и выдадут ключи от номеров. Устроились в низких креслах, за столиками с живыми цветами и с комфортом выкурили по сигаретке. Холл мне понравился – мрамор, ковры и огромный плазменный экран. А номер и вовсе привел в экстаз, я чуть не запела: «ну зачем так много мне одной?!» Две кровати, телевизор, мини-бар и вся необходимая мебель. Проводил меня в номер портье, показавший, что электричество включается с помощью брелка, а кондиционер – с помощью пульта. Спросил, все ли хорошо, и замер в ожидании чаевых. После оплаты визы в аэропорту у меня осталось всего 80 долларов разными купюрами, и ни с одной из них не хотелось расставаться, тем более за столь мелкую услугу.

– Later [4]4
  Позже (англ.).


[Закрыть], – пообещала я.

Лицо у парня стало огорченным. Я поспешила закрыть за ним дверь и осмотрелась. Из огромного пластикового окна открывался вид на бухту, напротив него располагалось такое же огромное зеркало, а еще на стенах висели три картины и целых пять светильников. Большая ванная комната, отделанная изумрудно-зеленым кафелем, с новехонькой сантехникой сверкала чистотой. В ней был и фен, и полный набор полотенец, пепельницы, стаканы, жидкое мыло. Даже глазам не верилось!

Я быстро переобулась в сланцы, надела купальник и, сунув сумку во встроенный шкаф, отправилась на пляж – он располагался непосредственно перед отелем. Белые шезлонги с синими матрасиками перекликались с оттенками моря, которое бороздили белые кораблики. Плетенные из веток грибки навесов рассеивали кружевную тень. Но моему по-сибирски бледному телу не лежалось, его тянуло в воду, и я подчинилась своим желаниям.

– Эгей, радуйся, я приехала! – поздоровалась с морем, оказавшимся теплым, как парное молоко, и нежным, как идеальный любовник. Заигрывая с ним, я поплыла, переворачиваясь с живота на спину; кувыркаясь, ныряла в пахнущую йодом и арбузами изумительную сине-зеленую воду.

Первый раз войти в море – это не менее сильно, чем первое свидание!..

Вода была настолько прозрачной, что я видела, как подо мной колышутся водоросли, похожие на листья амариллиса, и мечутся стайки мелких рыбешек. Доплыла до буйков, от полноты чувств выбила из моря высоченные фонтаны брызг ногами – это был импровизированный салют в честь меня, прибывшей. Еще покувыркалась на просторе, а затем разлеглась, раскинув в стороны руки, устремив глаза в безмятежное небо, – соленая морская вода держала на поверхности, качала и лелеяла меня, как младенца в колыбели. До чего же было хорошо! Просто божественно!..

Когда плыла обратно, к берегу, учуяла запах знакомых духов – горьковато-пряный, тяжелый, тягучий. Трудно придумать что-либо более неуместное, чем вечерний парфюм, перебивающий восхитительный естественный аромат моря!.. Я двигалась, ориентируясь на него, и вскоре наткнулась взглядом на рыжую голову, прилизанную волнами. Лицо женщины наполовину скрывали защитные очки, в которых обычно плавают в бассейне.

– Здравствуйте, это от вас пахнет такими прекрасными духами?

– От меня, – отплевываясь от воды пухлыми губами, ответила дама. – Baм нравятся?

– Конечно. Знакомый запах, никак не могу сообразить какой.

– DKNY, английские. Я их в Лондоне купила.

– Нет, Donna Karan New York – это американская марка, – зачем-то заспорила я и, спохватившись, перевела разговор на другое: – Вы давно здесь отдыхаете?

– Вчера прилетела. Полный бардак в этом отеле! Дикие порядки! – визгливым голосом заядлой скандалистки выкрикнула дама в очках. – Администрация не несет ответственности за сохранность вещей! Это уму непостижимо!

– Но ведь на ресепшн есть сейфы, – напомнила я, ощутив под ногами дно, выстланное мягким, бархатистым песочком.

– Что с него толку? Сейф слишком маленький, а у меня столько ценностей!.. Ноутбук Toshiba, например. – Надушенная фифа тоже встала на дно и сняла очки, обнажив очень светлые, словно выгоревшие глаза навыкате и крупный нос с горбинкой.

Надо же, люди на отдых везут с собой компьютеры… Я осторожно поинтересовалась, кто она по профессии.

– Я? Ни за что не догадаетесь!

– Писательница?

– Нет, гораздо круче. Я – волшебница! – задрала она двойной подбородок и выпятила коровью грудь.

Как удачно, что я стояла, а не плыла, не то бы точно утонула от смеха. Сдерживаясь, отвернулась, чтобы не расхохотаться.

Рыжеволосая пафосно продолжила:

– Я – артистка цирка! Фокусы показываю.

– О-о… Наверное, эстрадно-цирковое училище окончили?

– Что вы? Этому нигде не учат! В цирк я пришла из балета.

– А-а, значит, хореографическое…

Представив, как эта толстуха выглядела бы в балетной пачке, я снова чуть не загнулась от смеха. Она опять возразила:

– Нет, не хореографическое, в балет я пришла из спорта.

– А для чего же вам ноутбук?

– Собиралась с мужем переписываться по электронной почте – он сейчас в Японии в командировке, – умыла она меня. – Но представьте, в этой дыре невозможно выйти в Интернет, получится так же дорого, как междугородние переговоры.

– Ужасно, – подтвердила я, кляня себя за излишнее любопытство.

Отвязаться от фокусницы оказалось не так-то легко – она вцепилась в меня, как паук в свою крылатую жертву. Сообщила, что зовут ее Калерией, живет в центре Москвы – естественно, не на окраине же селиться волшебницам?! Объехала с гастролями полмира, и муж ее обожает и всячески балует, с ума сходит от тоски по ней в своей Японии.

– Говорят, в отеле «Оджактан» прекрасно готовят, – вновь попыталась я найти что-нибудь положительное, вспомнив заверения Бахыта-Компота.

– Глупости, готовят турки посредственно!.. Впрочем, для тех, кто никогда не останавливался в «Карлтоне» или «Шератоне», и это сойдет… На завтраки я вообще не хожу – слишком дорожу своим сном, чтобы рано подниматься. Привезла с собой разного вкусненького: две палочки сырокопченой колбаски, нарезку красной рыбки в вакуумных упаковках, сыр рокфор, конфеты «Рафаэлло», две плитки шоколада «Вдохновение», отличный кофеек «Амбассадор». И многое другое.

Вероятно, она рассчитывала, что я умру от восторга или от зависти. Но я выжила.

– Ну а на ужины вы ходите, Калерия?

– Да, хожу, – томно качнула она широкоформатным торсом.

– Тогда увидимся за ужином!

До ужина я наслаждалась бездельем – будто наступил как раз такой уик-энд, о котором я давно мечтала. Валялась в постели, щелкая пультом телевизора. Турецкие фильмы – это нечто! Давно я так не потешалась. В их кульминации все девушки бросаются вниз со скалы из-за несчастной любви, причем падают непосредственно под ноги коварным героям своих романов и умирают не сразу. Сначала предоставляют мужчинам возможность глубоко раскаяться… Я бы так и заснула под удалые песни и слезливые крики на чужом языке, если бы не мучительное чувство голода. Оно подняло меня и повело на крышу, где находился ресторан со шведским столом. Не знаю уж, чем недовольна волшебница, а мне подача показалась суперизобильной и очень соблазнительной.

– Чорба! – призывно взмахнул поварешкой официант на раздаче.

– Yes. Please. – Я подставила миску для этой чорбы, оказавшейся аппетитным томатным супом-пюре. По контрасту с белым накрахмаленным колпаком загорелое лицо официанта казалось черным, как у негра. Сверкали только белки его глаз и зубы в улыбке.

– Софья, садитесь к нам, – позвали меня барнаульские девушки. Они успели съездить на обзорную экскурсию, заключавшуюся в посещении магазинов кожаных и ювелирных изделий с баснословными ценами. И побывали на информационном коктейле, где им подали напиток из сильно разведенного сухого концентрата и предложили дорогие экскурсионные туры. Лена заключила: – Наколоть норовят на каждом шагу! На нашей улице в агентстве те же туры стоят вдвое дешевле. Вы правильно поступили, Соня, что предпочли пляж.

– А это что за чмо? – округлила глаза Ксения.

Я оглянулась. В ресторан вплыла Калерия. И выглядела она так, будто собиралась выступать на арене, – длинное шелковое платье со стразами и шлейфом обнажало спину до самой попы, рыжие волосы были вздыблены начесом и залиты лаком с блестками, макияж переливался всеми цветами радуги. Тени – до самых бровей, в три ряда.