Текст книги "Все девушки — невесты"

Автор книги: Ирина Ульянина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 9
Софья. Сублимация

Мы вышли из больницы, и я поняла, что меня совсем не тянет домой, зато тянет к Вадиму. Наверное, он испытывал подобное, потому что не торопился попрощаться, сесть в машину и уехать. На крыльце сказал мне:

– Ты изменилась.

– Тебе кажется. Мы просто давно не виделись.

– Нет, Сонечкина. Ты и в самом деле похорошела. А я очень скучал!..

– Ох, Вадик, сегодня ты целый вечер балуешь меня комплиментами! Смотри, зазнаюсь. – Я вынула сигареты. От волнения всегда курить тянет сильнее. Затянулась и посмотрела на него. – Хотя… Считай, твоя наука мне впрок пошла.

– Какая наука?

– Ну, помнишь, ты утверждал, что успешность в бизнесе – основной критерий женской привлекательности?.. Или что-то в этом роде… Вот я и сконцентрировалась на успешности. В этом месяце впервые в жизни работала не в перерывах между жарением котлет, рынком, стиркой и уборкой, а вместо обслуживания семьи. И почувствовала разницу!

– Я такое говорил? – Да.

– Этого не может быть!.. Я был ослом… Слушай, Сонечка, поехали куда-нибудь? Мы давно не ужинали вместе, ты не находишь?

– Да, давно… Поехали! – Я метко вышвырнула окурок – попала точно в урну.

У Паперного сменился водитель. Новый был не столь могучим, как Геннадий, и более взрослым – лет около сорока, если не больше. Он прохаживался возле безупречно чистого BMW, протирая тряпочкой те места на капоте, которые ему казались грязными. При виде хозяина вытянулся в струнку. Услужливый…

Проявил услужливость и Вадик, распахнув передо мной заднюю дверцу. А сам сел вперед.

– Добрый вечер, – поздоровалась я с шофером.

Бросив на меня короткий, недоуменный взгляд в зеркальце над ветровым стеклом, он невразумительно буркнул: добрый! Вероятно, не привык, чтобы его замечали… неизвестные тетки, которые неведомо кем приходятся боссу.

Вадик обернулся:

– Девушка, какую кухню вы предпочитаете? Тут неподалеку есть ресторанчик «Райский сад» – с европейской и «Белое солнце» – с восточной. Там готовят недурственный узбекский плов. Как ты относишься к плову?

– Не знаю. Я не гурман. Мой девиз, как у Майи Плисецкой: не жрать!.. Да и другая знаменитая актриса, помнится, предостерегала: полюбишь жратву – погибнешь!..

Генеральный директор компании «Контур» расхохотался. Сказал, что со мной не соскучишься, и продолжил искушение лучшими ресторанами сибирской столицы. Это называется: против лома нет приема… Он так и сыпал рекомендациями знатока: в «Калипсо» – греческая и средиземноморская кухня, в «Старом Тбилиси» – соответственно грузинская. В «Иероглифе» – китайская. А в «Золотом галеоне» кухня никакая, зато место симпатичное – баржа на набережной.

Я выбрала набережную. Сто лет не любовалась закатом над Обью! В последний раз видела его как раз накануне знакомства с Вадиком… Сколько воды утекло… в прямом смысле, ведь реки не поворачивают вспять. И течение жизни также невозможно повернуть назад… Когда мы познакомились, Вадим Георгиевич закатывал мне пикники и ужины в собственном имении – может, потому в ту пору он не представлялся мне настолько несокрушимо женатым. А я еще не была разведенной женщиной… Девушкой на выданье, как изволил пошутить Паперный…

С закатом ничего не получилось – солнце успело скрыться до нашего прибытия. Но сумерки еще не загустели – воздух был полупрозрачным, дымчато-голубым, как топаз или сапфир, и от него почему-то тянуло горечью осенних костров, чадящих палой листвой. Или мне это просто почудилось?

– Давай постоим над водой? – предложила Вадиму. – Я мало бываю на свежем воздухе и, к сожалению, по-прежнему много курю.

Он согласно кивнул своей светлой головой. Мы остановились возле перил ограждения, и я с любопытством юнната огляделась. Перед баржей-рестораном раскинулось летнее кафе – резкий прохладный ветер трепал пластиковый шатер с символикой пива «Красный Восток», подвергал испытанию на прочность и без того немногочисленных посетителей. Мало приятного – пить холодное пиво на холодном продувном ветру… Лето, начавшееся с оглушительного зноя, к середине июля опомнилось, решило, что погорячилось, и пролило за несколько дней месячную норму слез. Совсем как я…

– Зябко, ты не находишь, Софья? Может, зайдем внутрь или, позволь, я накину на тебя свой пиджак?

– Нет, пойдем. – Я не желала заново привыкать к его опеке. Привыкнуть легко, а отвыкать – слишком тяжко, все равно что коросту с незажившей ранки отдирать… И вообще: греться под пиджаком чужого мужа – что воровать чужое счастье. Я – не воровка.

– Отчего ты загрустила?

Что за вопрос? Не могу же я ответить правду… Сослалась на усталость.

– Ничего, дорогая моя, сейчас выпьем вина, и все пройдет.

Ресторан, декорированный под старинное пиратское судно, оказался довольно просторным и практически пустым. Пространство было зонировано на две палубы – большую и малую, верхнюю, куда мы и поднялись. Официант, полноватый парень с нечистой, прыщавой кожей, одетый в тельняшку, подал меню – тяжеленные папки, переплетенные натуральной кожей. Я не столько читала, сколько озиралась по сторонам, подмечая рыбацкие сети вместо занавесей, нарочитую грубость нешлифованной, темной от морилки мебели, весь этот эрзац старинного судна, захваченного пиратами, которых имитировала обслуга. Нет, потуги на оригинальность несравнимы с подлинной роскошью и шармом интерьеров загородного дома Паперного…

– Тебе что-нибудь приглянулось? – поинтересовался Вадим.

«Мне приглянулся ты», – беззвучно сказала я и попросила его сделать заказ на собственное усмотрение.

– Тогда, пожалуй, остановимся на рыбе. Вот, к примеру, имеется семга на гриле под названием «Нежное дыхание Норвежского моря»…

– Боже, да здешний шеф-повар большой фантазер! Прямо поэт.

– Похоже что так. Хотя вот гарниры носят куда менее вычурные названия… О! Цветная капуста с белым соусом. И к ней белое вино. Да, Сонечка?

– Да, Вадичка! – в тон ему откликнулась я. – Но мне хочется красного…

Одной рукой я подперла подбородок, другой выудила сигарету. Мой спутник, будучи воспитанным человеком, предупредительно щелкнул зажигалкой. Официант исправно метал на стол яства. На закуску тоже полагалась семга – малосольная, нарезанная так тонко, что просвечивала. У меня при виде нее слюнки потекли, и я прочла Паперному стишок Саши Черного:

– «Еда – не майский горизонт и не лобзание русалки. Но без еды и сам Бальмонт в неделю стал бы тоньше палки!»

– А без питья?

– А без питья, соответственно, умер бы от жажды.

– Нет, я хотел сказать: без вина?

– Ну, у тех, кто не пьет вина, не болит голова! И чувство вины их не мучит, не тревожит.

Официант с нескрываемым изумлением прислушивался к нашему диалогу. Верно, думал, взрослые люди, а маются дурью. Несут всякий вздор… Он повертел перед Вадимом бутылку, позволяя прочесть надпись на этикетке. И Паперный сделал это:

– Медок. Урожай 1997 года. Пойдет! А что у вас есть из бланшей?

Вопрос поставил гарсона в тупик. Вероятно, парень не знал, что «белое» по-французски «Blanc».

– Неси самое лучшее беленькое, дружок, – выручила его я и загасила сигарету. Когда квазипират наполнил наши бокалы, обратилась к своему визави: – Вадик, я хочу выпить за тебя, мой дорогой! Потому что я не знаю другого такого человека, который бы прочно стоял на ногах и при этом замечал звезды на небе…

– А при чем тут звезды?

– Тех, кто заглядывается на звезды, всегда подстерегает опасность оступиться и свернуть себе шею. Но если их не замечать, невозможно остаться человеком…

– Здорово подмечено! Ты, как всегда, права, Сонечка!

– За твою удачу. – Я отпила вина.

Оно оказалось терпким, но не слишком кислым, таким, какое мне нравится. Пить бы да наслаждаться, но меня почему-то потянуло расспрашивать Вадика про то, о чем меньше всего хотелось знать, – о его семье. Как и следовало ожидать, Паперный считал своего трехлетнего ребенка выдающимся – самым сообразительным, способным и очаровательным. Попутно я узнала, что скоро – в конце августа – супруга и сын Вадима отправятся в Лондон.

– Лора считает, что обучать ребенка английскому языку надо в аутентичной языковой среде. Да и к тому же в Лондоне у нее партнеры по бизнесу.

Понятно. Значит, Лора Паперная – бизнес-леди. До чего доводят богатых их причуды – тащить трехлетнего кроху за тридевять земель ради познания иностранных слов… Малосольная семга сразу показалась мне пересоленной. Давно известно: если не хочешь испортить себе аппетит, разговаривай о погоде. На худой конец о моде. Но видно, я – самый большой враг самой себе, потому что с максимальной доброжелательностью уточнила:

– А какой у нее бизнес?

– Торговля предметами искусства и антиквариатом. Лорик на этом собаку съела. Она по образованию – архитектор, сначала занималась дизайном и декорированием интерьеров, а когда вышла замуж за меня… – Вадим немного помолчал, подбирая подходящее определение, и с улыбкой выпалил: – Переквалифицировалась.

Я тоже через силу улыбнулась и вежливо кивнула:

– О, теперь я понимаю, почему у вас такой изысканный особняк!

– Да, я, когда начинал его строить, искал продвинутых дизайнеров в Москве, и мне посоветовали Лору. Сначала мы с ней поговорили по телефону, и… Знаешь, чем она меня зацепила?

– Чем же?

– Она запросила баснословно высокий гонорар! – Паперный буквально расцвел на глазах от восхищения собственной супругой.

– Разве это так уж хорошо?

– Разумеется, Сонечка! Это доказывало, что девушка знает себе цену. Всегда лучше ее завышать, чем занижать.

– О, намотаю это себе на ус! – Я покрутила указательным пальцем над верхней губой, накручивая воображаемый ус. И опять потянулась за сигаретами, подумав при этом про свою заниженную самооценку. Я бы никогда не смогла работать даже простым рекламным агентом, потому что терпеть не могу разговаривать о деньгах. Предпочитаю говорить о книгах, о фильмах, о спектаклях… С этой точки зрения мне самое место – в библиотеке… Если разобраться, мои шансы понравиться Вадику равны нулю… и духи «Шанс», будь они хоть трижды от Шанель, мне не помогут, не спасут… Нет, это невыносимо! Пора менять тему. Я сделала это резковато, наездом: – Ну и зачем ты сегодня сбил с панталыку моих детей? Зачем заманиваешь их на Кипр?

– Мне они нравятся – славные ребята, отличная пара. Разве я не имею права сделать им свадебный подарок?

– Еще добавь, что тебе это ничего не стоит.

– Угу, – подтвердил он, потягивая вино. – Ты будешь смеяться, но мне это действительно ничего не стоит. Авиабилеты я приобретаю с персональной скидкой, они обходятся в сущие гроши. Персоналу, который следит за домом, заплачено за полгода вперед. Ребята смогут покупать продукты в поселке, на рынке – это тоже крайне дешево. Так что не беспокойся, Сонечкина. Почему ты всегда противишься, когда я намереваюсь сделать что-нибудь для тебя?!

Потому что ты – чужой муж. И потому, что нельзя сохранить достоинство, одалживаясь. Быть может, это единственное, что у меня имеется, – чувство собственного достоинства… Я не высказала вслух свои мысли, лишь осушила бокал. Вадим наполнил его вторично. А официант принес горячее.

Семга, выловленная у берегов Норвегии, пахла горьковатым дымком, совсем как неласковый сибирский ветер над Обью. И на вкус была солоноватой и пережаренной.

– Как тебе дыхание Норвежского моря? – поинтересовалась я у Вадима.

– Хм, остается заключить, что здешний шеф-повар – не большой искусник. Лучше бы тренировался в кулинарии, чем мудрствовать над названиями, – заключил он.

– Да, это далеко не Шурино фуагра, – подтвердила я и спросила, по-прежнему ли у него работает экономка.

– Куда без нее? Они так спелись с Лорой!

– Поют на два голоса? – изумилась я.

– Нет, это я выразился… фигурально. Просто моя Лора капризна до неимоверности, одна только Шура и способна ей угодить.

– Понятно, – кивнула я, ощутив, как кусок подгоревшей семги застревает в горле. Лора – его. А я – ничья… Н-да, не слишком приятно сознавать свою вакантность… Незамужняя – синоним «никому не нужная»…

– Сонечка, ты не забыла, что тебя ожидает новая трехкомнатная квартира на улице имени великого русского писателя Федора Михайловича Достоевского?

Вероятно, напоминанием о квартире Вадик старался поднять мое упавшее настроение. Он чуткий и добрый, как собака… он все правильно понимает… Но я ответила, что более не нуждаюсь в жилье, ведь Леонид уже ни на что не претендует. Мама скоро уедет в Ялту. А нам с Риточкой и Стасом вполне хватит места в двух комнатах.

– А по-моему, молодоженам лучше жить отдельно. Оставь им «двушку», а сама переселяйся. Новую жизнь разумнее начинать в новых стенах.

– Извини, но я не готова… морально не готова… И вообще, по-моему, уже довольно поздно. Мы с тобой засиделись, забыли про то, что нас ждут дома.

– Хорошо. – Он сложил приборы на тарелку и отодвинул ее от себя. – Выпьем на посошок?

Мы сделали еще по глотку вина: я – красного, как кровь, он – белого, как ярость. И ощутили разобщенность. Такой вот казус…

Водитель опять прохаживался вокруг машины, но уже без тряпки. Я спросила Вадима, доверяет ли он этому новому сотруднику. И старой экономке.

– После всего, что случилось, сложно кому-либо доверять, – задумчиво изрек он и неожиданно заверил: – Я доверяю только тебе, Сонечкина!

В машине мы вовсе не разговаривали: меня сковывало присутствие постороннего, и вообще, я, наглотавшись дымной горечи осенних костров, была подавлена. Благо дорога от набережной до моего дома не заняла много времени. Возле подъезда Вадим приобнял меня, и я убедилась, что жить одной с каждым днем становится все тоскливее, все невыносимее… В раскрытом окошке на первом этаже сидела кошка. Кажется, ее зовут Симой. Прелестное создание с пушистыми щечками. Она, не мигая, таращила на нас свои удивительные, круглые, как синие озера, глаза.

– «Симона, девушка моей мечты. Симона, королева красоты», – вспомнилась мне старая песенка.

Кошка неприязненно сузила очи, фыркнула и спрыгнула с подоконника.

– Ты любишь кошек? – улыбнулся Вадим.

Я подумала, что никого не люблю, за исключением близких родственников, но не прочь завести кошку, чтобы было с кем делить свой диван-кровать… но не призналась в этом. Ничего ему не ответила, кроме «пока-пока». Повела себя практически как кошка Симка.

Туфли на высоких каблуках – какими бы они ни были фирменными, модными и дорогими – придуманы явно не для сорокалетних женщин. Или, по крайней мере, не для повседневной носки. Ноги отекли, ступни ломило. Разувшись в прихожей, я прошла в комнату, переваливаясь, как косолапая медведица. Еле удерживалась, чтобы не застонать.

Мама с Ефимом Петровичем – рыжевато-лысоватым, сухощавым мужичком – сумерничали перед телевизором. Я старалась держать себя в рамках – не раздражаться, сохранять доброжелательность, свойственную интеллигентным, воспитанным людям. Но кто бы знал, чего мне это стоило!.. В отсутствие Риточки мама и ее так называемый жених сдвинули воедино две кровати. Тоже мне пылкие влюбленные… Из-за них я ощущала себя лишней в собственной квартире.

– Софья, ты голодная? Мы оставили тебе тушеной цветной капусты, разогрей там, в сковородке, – как бы между прочим сообщила мама, не отрывая взгляда от экрана.

– Спасибо, мамочка, но я ужинала, цветной капустой сыта по горло…

Захватив чистое полотенце из шкафа, я удалилась в ванную комнату. Надо будет высказать пожелание претенденту в отчимы, чтобы приладил на дверь задвижку. Потому что ванна подходит не только для болтовни по телефону, но и для того, чтобы в ней всласть выплакаться… Слезы капали в пышную пену, прожигая крошечные, радужно переливавшиеся пузырьки – они лопались и сдувались, как пустые ожидания… К пожелтевшему потолку вздымался сигаретный дым, а в голове всплыл стих Сафо:

 
Ты мне друг. Но жену
в дом свой введи более юную.
Я ведь старше тебя.
Кров твой делить я не решусь с тобой.
 

Я ведь старше его… И не я родила ему сына… И вообще, что я о себе думаю?.. В сорок лет бабий век заканчивается, а не начинается… Наивная и мудрая Сафо! Как прозорливо она напророчила Ритке жениха. Ленчику – потрясение от налетевшего Эроса. А мне… К чему, интересно бы знать, она нагадала мне любовь к роскоши?.. Верно, и великим свойственно заблуждаться… Какая к бесу роскошь? Ну заработала я на сто баксов больше, чем прежде. Деньги разлетелись, как фантики от конфет. И ни на что не повлияли… Я верчусь словно белка в колесе, чтобы забыться. Пытаюсь подменить отсутствие любви обилием работы… Не получается. Вадик не прав: женщина и бизнес так же несовместны, как гений и злодейство. Главное, деньги не делают счастливее. Они, быть может, упрочняют почву под ногами, но отнимают гораздо большее… Вот и Лина полагала, что все покупается и продается, да просчиталась: сумела отнять Ленчика, но не смогла его сохранить.

Ой, о чем я думаю? При чем тут Лина, при чем Ленчик? Какое мне до них дело?.. Знать их обоих не хочу!

Я начала медитировать: вода такая теплая, мне хорошо, мне спокойно, вода смывает груз неосуществленных надежд с моей души… Долго отмокала в ванне. Выбралась из нее сонная, как совушка. И очень обрадовалась, что заботливая мама застелила мой диван постельным бельем, а сама с Ефимом скрылась в детской. Я сняла с полки томик Сафо, положив его рядом с подушкой. Легла и спросила: ну, милая эллинка, чего ты мне сегодня пожелаешь? Раскрыла книгу наугад.

«Я же члены усталые расправлю на мягких подушках…» – и то верно!.. Надо уметь наслаждаться тем, что имеешь. Например, с благодарностью относиться к мягкой подушке, к возможности отдохнуть. Разве этого мало?! Я пролистнула страницу назад, там было написано: «Черной ночью глаза сон отягчает». Да, похоже, мне ничего другого не светит…

Мама зашла в зал, тихонько подошла к моему дивану, села с краю:

– Сонюшка, ну что? Ты ездила сегодня к Риточке?

– Ездила. Ритулька чувствует себя вполне прилично, судя по тому, что со страшной силой торопится замуж…

– Так ведь это очень хорошо! Возраст у нее подходящий. Зачем болтаться не пришей козе рукав?

Вместо того чтобы расправлять члены на мягких подушках – кажется, я это вполне заслужила! – пришлось поведать про Паперного и его дом на Кипре, предполагаемую регистрацию во Дворце бракосочетаний и сватов из Абакана, с которыми вскоре придется знакомиться и, скорее всего, принимать у себя в гостях.

Мама преисполнилась энтузиазма, ликовала как дитя:

– Ой, до чего же он отзывчивый человек, твой Вадим Георгиевич!

– Мам, никакой он не мой. Во-первых, он на сто лет моложе. Во-вторых, женат.

– Так жена – не стена!

– Перестань, а? Мне без того ужасно неудобно, что приходится постоянно пользоваться его добротой…

– Это ты, Софья, перестань городить ерунду! Мужчина, пока он ради женщины наизнанку не вывернется, ни черта ее не оценит!.. Вот устроила ты Леониду – будь он трижды неладен! – легкую жизнь, и что из этого вышло?

– Ма-ма! Сколько раз я просила?.. Хватит упреков. Было – и прошло.

– Со-ня! – по слогам, с нажимом воскликнула она. – Почему ты меня никогда не слушаешь?

– Мамочка, я смертельно устала, а завтра рано вставать…

– Вставай, кто не дает?.. Просто я думала, тебе нужно знать, что сегодня мы с Ефимом заявление в ЗАГС отнесли. В нашем, Ленинском районе регистрироваться будем.

– Поздравляю… И когда?

– 13 августа, в среду!.. По правилам-то положено через месяц после подачи заявления. Но куда нам тянуть целый месяц? Там в саду без нас все пропадает – яблоки падают, на земле гниют, инжир зреет, виноград пора снимать… Надо же заготовки на зиму делать!.. Слава богу, заведующая ЗАГСом оказалась отзывчивой женщиной. Мы ее в Ялту пригласили, и она вникла в наше положение. А как иначе? Не подмажешь – не поедешь… Так что 13 августа сыграем свадьбу!

– Сыграем? – Я была обескуражена до потери сознания: матушка еще и брачный пир рассчитывает затеять?!

– Ну да. А как без этого? У нас все серьезно, честь по чести. Мы теперь с Ефимом – жених и невеста… Кагору сегодня купили, выпили по рюмочке, отметили и тебе оставили…

Мама кликнула своего суженого-ряженого, вытянула его из постели, чтобы я самолично поздравила этого гражданина независимой Украины. Он явился передо мной в чем спал – в трусах и футболке. По-деловому придвинул к дивану журнальный столик, достал из серванта рюмки, выставил бутылку и порезал малосольный огурец.

– Ну, совет вам да любовь, – выдавила я из себя подобие тоста.

Переутомленный мозг отказывался формулировать емко и гладко. Да и сложно воспринимать пожилых людей молодоженами…

Я выпила приторный кагор, почему-то отдающий пережженным черносливом, и веки совсем отяжелели, так и норовили сомкнуться. Но Ефим Петрович игнорировал подобные мелочи. Только мы прикончили бутылку, принес вторую. И порезал еще один огурец.

– Софья, можешь называть меня папой, – великодушно разрешил он, чем ввел в крайнее изумление. – И знай, что в любое время года мы с Раечкой примем тебя у себя в Ялте как родную!.. Пусть хоть внуча приезжает, хоть правнуки. Я согласный! По моей натуре, чем больше гостей, тем лучше!..

Э-э, да как его растащило! Тоже мне папаша выискался… Папа… Давно забытое мной слово… Я погрузилась в сон, сама того не заметив. Но и во сне томило, не отпускало ощущение потери. Я всех теряю – маму, Риту, Ленчика, Вадима… Для всех началась какая-то другая, отдельная от меня жизнь, а я болтаюсь в воздухе, ни к кому и ни к чему не прицепленная, как сигаретный дым… Как рукав, который не пришить к козе…

12 августа я пораньше отпросилась с работы и рыскала по магазинам в поисках подарков для новобрачных. Маме купила красивый атласный халат и шикарную туалетную воду – только хороший парфюм позволяет женщине чувствовать себя женщиной! Парфюм отдавал пикантной горчинкой, как миндаль… Отчиму приобрела коттоновую рубашку спортивного фасона – с погончиками, фестончиками и накладными карманами – в бутике Columbia. Пусть ощущает себя парнем хоть куда…

Специально проехала в салон «Сибирская орхидея», где заказала цветочную композицию в корзинке из одиннадцати роз и экзотической зелени, чтобы напоминала брачующимся о субтропиках, куда они вскоре отправятся.

– Мне так нравится оформлять свадебные аранжировки, – призналась продавщица. На бейдже, прикрепленном к ее груди, я прочла имя – Екатерина Архипова. – Сама недавно вышла замуж. Так хорошо живем, как в сказке…

– Так, может, вы мне и к следующей свадьбе сделаете букет? Завтра у меня мама замуж выходит, а в четверг – дочка.

– Вот здорово! Повезло вам, – оценила цветочница. – Расскажите, как выглядит ваша дочь. Понимаете, я считаю, что все девушки похожи на цветы, и композиции для них надо составлять соответствующие…

– А на какой цветок похожа я?

– Вы? – Она на минуту задумалась. – Вам подойдут орхидеи. Они стойкие и самодостаточные, потому что соединяют одновременно мужское и женское начало, недаром в Сибири дикие орхидеи в народе называли «венериным башмачком».

– У-у… спасибо, – разочарованно протянула я.

– Как зовут вашу дочку?

– Рита. Маргарита.

– А сколько ей лет?

– Двадцать.

– Такая молоденькая! Так рано замуж выходит!

– Разве же это рано?.. В нашем роду все девушки в двадцать лет уже рожали первенцев… и я Ритку в двадцать лет родила.

– Здорово! Вы сама молодая, а дочь взрослая. Подождите, может, и она успеет в двадцать лет родить, – «утешила» меня Катя.

– О нет, ей еще надо учиться, университет закончить!

– Вы знаете, а я считаю, что дети – это самые лучшие люди на земле!.. Я ужасно ребеночка хочу… Хотя у нас с мужем есть мальчик, ему скоро исполнится два годика, – с джокондовской, таинственной улыбкой сообщила необычная цветочница Катерина Архипова.

– Два годика? А вы говорили, что недавно замужем.

– Артем – сын мужа от первого брака, но я люблю его как родного… и старшую его дочку люблю, – призналась она.

Бывают же такие славные девушки, в которых – пропасть любви! Мне из-за нее даже не хотелось уходить из салона… Лишь сравнение с орхидеей меня укололо. Неужели я настолько заматерела, что во мне уже просматривается мужское начало?.. Вот до чего доводит сублимация.

Утром в среду, 13 августа, я осталась последней из Померанцевых: мама взяла фамилию супруга. Регистраторша так и провозгласила:

– Раиса Семеновна и Ефим Петрович Головачевы, объявляю вас мужем и женой! Поздравьте друг друга!

Они поцеловались, довольные до потери пульса. А я чмокала виновников торжества скрепя сердце. Вручила новоиспеченной чете Головачевых корзинку с розами, которую они, впрочем, уже видели и не слишком восхитились. Мама даже проворчала, что лучше бы потратилась на что-нибудь стоящее. Интересно, что?..

В ЗАГС, против моих ожиданий, явилось довольно много народу. В первых рядах – свекровь со свекром, затем Тамара Васильевна – куда без нее? – и еще две серые мыши из библиотеки, имен которых я не запомнила. Кажется, Нина и Альбина. Третья серая мышь пожаловала из горводоканала, где мама работала перед пенсией. Сергей – муж соседки Эльвиры – привез «молодых» на регистрацию на своем жигуленке. Но поскольку мест в машине на всех не хватило, обратно из ЗАГСа мы возвращались без них, пешком, через парк Победы, озаренный нежарким солнцем.

Праздничный стол в наше отсутствие накрыла Эльвира – отрабатывала будущий отпуск в Ялте. Она с мужем и детьми собралась отправиться к Черному морю вместе с Головачевыми. Но, в сущности, все помогали, чем могли. Вчера вечером свекор со свекровью приволокли ведро молодой картошки, помидоры, огурцы, зелень. Я купила селедку и мясо, а Ольга Костикова провернула его на фарш и нажарила целую гору котлет. Чуть не угорела на нашей кухоньке.

Застолье получилось не слишком изобильным, если сравнивать его с лучшими домами Новосибирска, – безусловно, Шура бы наметала больше деликатесов, включая паштеты, рулеты и икру двух цветов. Но разве за всеми угонишься?.. У нас и гости были куда проще, чем Шурины хозяева… Они пили шампанское и кагор да радовались. Мамин муж со свекром Михаилом Леонидовичем не обошли вниманием и водку.

– Смотрю я на наших молодых, и сердце петухом поет, – сжав на груди сморщенные ручонки, выдала Тамара Васильевна. – Ведь вы, Раечка и Фимочка, своим примером доказали, что прав был Пушкин, когда писал, что любви все возрасты покорны, ее порывы благотворны!

Она от имени коллектива библиотеки имени Пушкина вручила виновникам торжества «Энциклопедию домашнего хозяйства». Безымянные соратницы захлопали в ладоши. Эльвира с Сергеем преподнесли комплект постельного белья, сопровождая это тостом про великую любовь, соединившую людей из разных городов…

Я тихо сатанела. Сидела за столом как на иголках, поминутно поглядывая на часы, потому что после обеда из больницы должны были выписать Ритку. Привезти ее вызвались Оксана со Стасом. А вечером ему же предстояло ехать на вокзал встречать своих родителей – на завтра, четверг, была назначена свадьба моей единственной, драгоценной доченьки…

Мне уже было недосуг горевать о том, что Риточка меня покидает, насущнее стало решение сугубо практических вопросов. Например, куда, по каким углам распихать гостей? Не на пол же штабелями их укладывать?.. Можно, конечно, спровадить маму с Ефимом к соседям, но у них точно такая же малогабаритная «двушка», а в ней – еще двое детей. У свекрови – Ленчик… У Ольги Костиковой – муж, сын, свекровь и собака… От Тамары Васильевны толку как от козла молока, в ее доме такая грязища, что только ужики еще не ползают. Да, скорее всего, придется нам укладываться спать штабелями…

Звонок в дверь сорвал меня с табуретки. Вместе с Риточкой, Стасиком и Оксанкой явился… Паперный. Мы не виделись почти две недели, минувшие после ужина в «Золотом галеоне», лишь любезничали по телефону, обмениваясь новостями…

Бледную, заморенную больничными экзекуциями Ритку все принялись целовать и тискать. Она еле устояла под натиском бабушек и дедушек, соседей и библиотекарш. Мне и словом перемолвиться с ней оказалось затруднительно, мы с дочкой лишь обменялись взглядами, означавшими: что творится?! Дурдом!

Усадили мою девочку на диван, баба Тоня наложила ей полную тарелку угощений. Стасик на правах своего человека самостоятельно раздобыл недостающие бокалы и приборы, а с посадочными местами возникла неразрешимая проблема. Эльвира уже принесла все имевшиеся в ее квартире стулья. А с остальными соседями я почти не общалась, да и трудно было кого-то застать дома в разгар рабочего дня.

– Я не буду садиться, тороплюсь на совещание, – сообщил Вадим, пресекая переполох. Принял из рук Ефима Петровича бокал с шампанским и неспешно, с толком, чувством, с расстановкой, выдал тост: – Но и не приехать я не мог, чтобы поздравить вас со столь знаменательным событием. Две свадьбы на одну семью, которые к тому же справляют два дня подряд, – само по себе явление уникальное. Я очень благодарен судьбе за то, что она свела меня с такими прекрасными людьми, как вы. Это большое счастье, когда люди находят друг друга. Раиса Семеновна и Ефим Петрович, желаю вам не забывать об этом, дорожить своим союзом. Будьте здоровы, многие вам лета!

– Горько! – пискнула Тамара Васильевна, захлебываясь от восторга.

Гости вразнобой поддержали традиционный клич. Ефим Петрович с готовностью обслюнявил мою засмущавшуюся маму. У Риточки глаза полезли на лоб. А Вадим, чокнувшись со всеми присутствующими, пригубил шампанского и, вынув из кармана конвертик, протянул его маме:

– Раиса Семеновна, примите мой скромный подарок. Это карточки гостей отеля «Сибирь», я забронировал для вас номер люкс на два дня, чтобы вы провели начало медового месяца с комфортом…

– Вот спасибочки! – крикнул жених и потянулся к Паперному своей стопкой с водкой. – Вот это по-человечески!

Вадим чокнулся, но пить не стал, сославшись на аврал. Простился, призывно глянув на меня, и протиснулся в прихожую.

– Вадик, что бы я без тебя делала?! – привалилась я к дверному косяку со стороны лестничной клетки.

– Так и я без тебя никуда, – погладил он меня по волосам. – Не переживай, Сонечка! Все будет на высшем уровне! Стас в курсе – я распорядился подать к пяти часам служебную машину. Водитель привезет тебе готовый ужин и сгоняет на вокзал, доставит твоих сватов. А ты постарайся ночью отдохнуть, ладно?

– Постараюсь, – неуверенно отозвалась я и уткнулась в его ладонь. И поняла, чего мне так мучительно недоставало: его присутствия. Его поддержки. Его способности решать проблемы с той же легкостью, как щелкать семечки. И не важно, что Паперный – чужой муж. Он для меня сделал столько, сколько не смог сделать родной. Потому что есть настоящие мужчины и есть их жалкое подобие…