Текст книги "Вычеркнутые из судьбы (Семь стихий мироздания - 2)"

Автор книги: Ирина Крупеникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

– Не дайте ему уйти, – произнесла Каляда глухим напряженным голосом.

Грег и Гор кинулись в потайную комнату.

– Поток слабеет, – пробормотал Оливул. – Надо завершать, Донай!

Синий князь сделал попытку сформировать образ конца, хотя уже видел, что Игра потеряна. Обрывок ее оторвался от Мира и исчез, подхваченный незримой волной. Остатки экзорных струй впились в экзистора, жаждая восполнить потерянную стабильность. Бер-Росс качнулся, но, ухватившись за стену, устоял на ногах. Помощь не потребовалась: последний всплеск Экзистедера потух, подчинившись непреклонной воле Белого князя.

– Оливул, – Донай остановился возле кузена, – это еще не поражение. Местного умельца ребята скрутили, а без него Кочевникам не продолжить Игру.

Бер-Росс выпрямился и, кивком дав понять, что слышал его слова, приблизился к Каляде.

– Серафима, Экзистедера здесь больше нет.

– Они опять унесли потенциал Сил Созидания, – произнесла Посредник одними губами. – Кочевники вместе с Игрой ушли по мосту в следующий Мир, – сморгнув, она посмотрела на друзей. – Давайте послушаем, что скажет экзистор.

Грег и Гор стояли над лежащим ничком человеком в черном балахоне.

– Живой? – спросил Донай и одной рукой поднял его за шиворот.

Накидка соскользнула с тощих костлявых плеч. Остатки образа колдуна рассеялись, и перед друзьями предстало хрупкое серое существо, похожее на жалкую кучу пыли.

– Дымиус?! – в один голос воскликнули Оливул и Донай.

Ви-Брук от неожиданности выпустил упыря, и тот опять плюхнулся на пол.

– Я в вашей власти, – пробормотал он и поднял полные страдания глаза. – Вы победили.

– Дымиус, ты не узнаешь нас? – Белый князь наклонился к смотрителю замка.

– Оливул Бер-Росс? Донай Ви-Брук? – удивленный не менее внемиренцев, упырь переводил взгляд с одного на другого. – Как вы... О, тысяча демонов! Посредник!

Он ползком попятился назад, пока не уперся в ноги близнецов.

– Не пугайся, – с неподдельной теплотой сказала Серафима. – Мы должны были остановить Игру, поэтому я сковала твой мозг.

Смотритель замка, недоверчиво покосившись на Гай-Россов, встал.

– Значит, я не пленник? – осторожно спросил он.

– Ни в коей мере, – уверила Каляда.

Дымиус отошел к окну, за которым господствовала мрачная беззвездная ночь, и уставился в темноту, будто забыл о присутствии внемиренцев. Серафима сделала друзьям знак не нарушать его уединения. Их терпение вскоре было вознаграждено.

– Я долго жил в этом замке, видел, как возникали и исчезали существа, предметы, люди, – негромко заговорил смотритель. – Но однажды все вокруг изменилось настолько, что я перестал понимать, где нахожусь. То был кошмар наяву.

– На тебя наложили образ вампира, – не удержался от подсказки Донай.

Дымиус нервно обернулся.

– Я ничего не помню, я не знаю, что делал и кем был!

– Это не повторится больше никогда, – произнесла Серафима, и по тому, как пылал скрытым жаром ее взгляд, друзья определили, что к словам присоединено ментальное убеждение.

Смотритель успокоился, однако по лицу его проползла горькая усмешка.

– Точно то же мне сказали, когда мой сон оборвался. Мне пообещали дать силы жизни для путешествия в другие Миры, если я сыграю новую Игру. Вы, кажется, тоже говорили об Игре? – он тревожно оглядел Оливула и Доная с ног до головы. – Я хочу вам доверять, как вы однажды доверились мне, Оливул Бер-Росс. Ответьте, ведь не вы дали мне в руки ту ужасную мощь, которая чуть не погубила меня? Не вы?

– Нет, Дымиус, клянусь, – твердо произнес Белый князь.

Упырь облегченно вздохнул и, значительно смелее оглядев гостей, продолжал.

– Трое были возле меня, когда я очнулся. Трое мужчин, которых я не мог разглядеть. Они сказали, что я должен провести среди звезд летучий корабль без парусов и мачт. Они дали мне силу повелевать людьми на корабле. Я пытался приказывать им, но они все равно затеяли бой в безводном океане. Было много страданий и крови... Мне обещали, что, как только все кончится, мне вручат могущество Жизни, чтобы я мог вкусить очарование странствий, так знакомое истинным внемиренцам. Я поверил, – он развел тощими руками, – и вот я здесь, все по-прежнему, разве что я понял, каково близко узреть конец собственного существования.

Наступило молчание. Донай больше не рисковал встревать с вопросами, хотя его очень интересовало: "они" – говорившие с Дымиусом, и "они" – напавшие на звездолет, одни и те же лица или нет. Гай-Россы тоже придержали любопытство при себе.

– Наш друг, Хранитель Стихии Жизни, поможет тебе, – заговорила Каляда, убедившись, что упырь закончил свой нестройный рассказ, похожий на сумбурный полузабытый сон. – Судьба откроет тебе Пути, я обещаю, Дымиус, – она повернулась к юношам. – Грег-Гор, приведи сюда Данилу. Юлия пусть останется с Пэром. Хотя реальной опасности нападения Кочевников уже нет – они ушли из Мира – осторожность не помешает.

Близнецы дружно кивнули.

– Мы мигом, капитан!

Оба вскочили на окно и, крепко обхватив друг друга, прыгнули вниз. В следующую секунду ввысь величественно поднялся черный двуглавый дракон.

Ш 9 Ч

Данила вошел в кабину управления. Юлька, устроившаяся в кресле бортинженера, обернулась на звук шагов.

– Все спокойно, – ответил на ее взгляд Гаюнар. – Собак я оставил возле люка, если что-то произойдет снаружи, они поднимут лай.

– А где Пэр?

– В твоей дистантерской башне. Убежден, что собственные глаза лучше охранных зондов. Чудик! Можно подумать, он умеет различать Кочевников, когда они сидят на каком-то объекте.

Он придвинул кресло к левому краю пилотской линии и занялся корректировкой курса запущенных маяков. Юлька улыбнулась: что бы Гаюнар ни говорил о призраке, в голосе его появлялись еле уловимые ласковые нотки, которые он всякий раз, опомнившись, старался заглушить. "Добрый он, – подумала девушка. А корчит-то из себя этакого толстокожего! И кого обмануть старается?"

– Досадно как-то, – вновь заговорил Данила.

– О чем ты?

– Отец летал на этом корабле много лет, но я не могу найти ни одной детали, которая напоминала бы о нем и о матери. Обычно люди оставляют после себя какие-то записи, дневники, да просто вещи, наконец! А здесь – ничего. Оружие, одежда, приборы – все безликое... А иногда мне кажется – даже приготовленное для нас.

Юлька с готовностью кивнула. Ее до сих пор удивляло, откуда на Волке появился гардероб, где каждый сразу находил для себя одежду по размеру и вкусу. Даже Грег и Гор нарядились так, что сохранили полную идентичность.

– Банк памяти старого компьютера, не подключенного в бортовую сеть, продолжал пилот, – и тот оказался пуст. Чем отец занимался? За что его преследовали Кочевники?

– Что бы там ни было, он хранил это в тайне, – вздохнула Юлька.

– Тут кругом одна большая тайна! У меня не выходит из головы, с кем ты и Донай могли меня спутать в Структуре, да еще так удачно, что в результате мы столкнулись нос к носу.

– И, кстати, он двигался без Пути, – напомнила девушка. – Серафима объяснила мне, что так перемещаться способны только те, в чьей сущности преобладает Космос: Посредники, Архивариусы и Обманувшие Смерть.

– И кто из них столь любезно устроил нашу встречу?

Она пожала плечами.

– Вот и я не знаю, – поддержал пилот. – А психованный экзистор, чтоб ему перевернуться! Ну испугался, понимаю. Но зачем же в окно-то прыгать?

– Он решил, что перед ним стоит Смерть, – рассеяно вставила Юлька, всматриваясь в темноту бесконечной ночи, растекавшуюся за центральным иллюминатором.

– А башку разбить не смерть, по-твоему? Не вяжется как-то, – Гаюнар проследил за тоскливым взглядом подруги. – За наших беспокоишься?

– Да так, – она откинула за спину наспех заплетенную косичку. – С ними Каляда, зачем попусту беспокоиться.

Последовало обескураженное молчание, и Юлька с опозданием вспомнила, что Данила не подозревает об истинной природе и обо всех способностях Серафимы.

Не скрывая негодования, пилот воскликнул:

– Ну ты даешь, однако! Я вижу, все привыкли, что Каляда взвалила на себя гору проблем. Она и капитан, и стратег, и врач, и техник, и инженер, и даже повар! Когда ты, Оливул и Донай болтались где-то у черта на куличках, а Грег-Гор отлеживался в ангаре, она взяла на себя весь ремонт корабля. Мне стыдно признать, но мы с Пэром не успевали сделать и десятой доли того, что делала она. А теперь все преспокойно складывают ручки и заявляют – зачем волноваться, ведь там Каляда!

– Не накручивай виражи, – решительно перебила Юлька. – Серафима имеет знания, опыт, и мы все доверяем ей. Она наш авторитетный лидер!

– Она – женщина, – тихо сказал Гаюнар, всячески скрывая не к месту появившуюся дрожь в голосе. – Мы ушли из Белого Мира четыре дня назад по времени Волка, а она так ни разу и не отдыхала с той поры. Она провела с каждым из нас гипнотический сеанс, чтобы погасить нашу усталость, а о себе даже не подумала!

– Вообще-то, женский организм более вынослив по сравнению с мужским, заявила Юлька, вставая. – Пойду проверю дистантерские башни. А насчет капитана ты переживаешь напрасно: уж кто-кто, а она может о себе позаботиться.

И она вышла с нарочито деловым видом – продолжать разговор не стала во избежание какой-нибудь новой ошибки, но отметила про себя, что чувства Данилы, случайно всплывшие сейчас на поверхность, таят в себе нечто большее, нежели общепризнанная дружба.

Когда за Юлькой с глухим стуком сомкнулась дверь, Гаюнар откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Серафима Каляда. Ее прекрасное лицо стояло перед ним, будто наяву. Бережное, мягкое прикосновение при осмотре раны, зажившей как на зло слишком быстро; тепло сенсорного проникновения, в один миг освободившее от усталости. Данила боялся и надеялся одновременно, что Серафима прочитает его мечты и вдруг посмотрит на него по-иному – так, как он много раз видел в своих снах. Но чуда не произошло.

Пилот вздохнул. Капитан. Лидер... С Оливулом она была по-деловому внимательна, и он отвечал ей тем же. Нежность, с которой она обращалась с Грег-Гором, Данила относил на ее возрастное старшинство. К Пэру она оставалась всегда добра, как заботливая мать, и призрак прямо-таки обожал ее. Вот Донай с его колкостями и не всегда разумным языком доставлял Гаюнару определенное беспокойство, от которого надсадно дребезжали самые потаенные струны души. Каляда прощала Синему князю излишне вольные высказывания, и искорки улыбки в уголках ее странно раскосых глаз нередко возникали в ответ на его словесные кульбиты. "А я для нее всего лишь пилот звездолета, – подумал Данила и от жалости к себе к горлу подкатился горький комок. – У меня нет ни элегантности и интеллекта Оливула, ни изобретательности и многообещающей юности близняшек, ни остроумия и ловкости Доная. Даже Пэр обладает обаянием, которое мне и не снилось. И чем я прогневал свою судьбу?"

На плечо опустилась женская рука. Гаюнар дернулся от неожиданности, а сердце в груди зачастило так, как будто собиралось вырваться наружу. Юлька попятилась.

– Ты что? – спросила она испуганно. – Данька, ты себя нормально чувствуешь?

– Нормально, – буркнул пилот, усаживаясь в кресле, и добавил. – Не слышал, как ты вошла.

Она прислонилась к краю вспомогательного пульта и нервно поежилась.

– Аполлон сидит в тамбуре, Артемида – на диване в каюте. Оба совершенно спокойные. Но мне постоянно кажется, что за мной наблюдают.

"Мне тоже, – прозрачная голова Пэра появилась из выключенного монитора. Данька, давай усилим защитное поле".

– Так. Первые признаки клаустрофобии, – усмехнулся Гаюнар.

Только он закончил фразу, по корпусу корабля что-то громко проскрежетало. Друзья притихли. Шум повторился.

– На смотровой площадке, – пояснил пилот, невольно снизив голос до шепота.

"Я посмотрю, что там", – предложил Пэр, но с места не тронулся.

– Сиди, на это визоры есть, – Данила перешел к капитанскому мостику и взглянул на мониторы. – Черт! Темно, хоть глаз выколи, – он потратил еще полминуты на активизацию дополнительных систем. – Тьфу!

Раздосадованный возглас вмиг остудил накал нагнетаемых неведением страстей.

– Грег-Гор вернулся, – пояснил Гаюнар и пошел открывать парадный вход.

Диафрагма люка разомкнулась, и одна голова дракона нетерпеливо просунулась в тамбур.

"Не достучишься до вас! Данила, вылезай сюда, дело срочное есть".

– А почему ты один? – насторожилась Юлька, выбравшаяся из корабля следом за товарищем. – Что произошло?

"Некогда, потом расскажу. Гаюнар, нужна сила твоей Стихии. Капитан послала за тобой".

Девушка похолодела.

– Кто-то ранен? Оливул? Донай? – проговорила она.

"Не бойся, сестренка, все живы-здоровы! Экзистора тоже нашли, но, правда, не того, которого искали. Данила, собирайся скорее, тебя ждут!"

Проводив друзей, Юлька и Пэр вернулись в кабину. Время потащилось дальше, как старая кляча, запряженная в тяжелую скрипучую телегу. Усталая луна мерцала из-за свинцовых туч, ползущих над землей несметными полками... Вдруг по небу пронеслась стрела света.

– Пэр, ты видел?! – воскликнула Юлька.

Оба пристыли к иллюминатору.

Черный небосвод треснул, разбитый сияющим золотым лучом, и на нем начал стремительно расцветать величественный цветок солнца.

"Это Стихия Жизни! Это Данила! Пойдем, пойдем!"

Призрак суетливо собрался в шар и скользнул сквозь потолок и бортовое покрытие наружу. Юлька побежала в тамбур к люку, где Аполлон и Артемида, нетерпеливо поскуливая, царапали нижние ступени лестницы. Чуть только раскрылся вход, собаки бросились на палубу.

В Мире пробуждалась Жизнь. Мрачный лес преобразился, нарядившись в ярко-зеленый фрак, в горной речке заискрилось лазурное небо, полный живительной влаги и запахов листвы ветер вытеснил промозглый дух тленности. Громада замка не казалась больше зловещей и мертвой, подступы к его стенам покрылись молодой травой с робкими вкраплениями цветов, а башня, освещенная солнцем, приобрела неуловимую легкость и доверчиво потянулась к проплывавшим над ней облакам.

– Неужели всю эту красоту создал Данила? – ахнула Юлька, восхищенно взирая на преобразованный Мир.

"По его велению Стихия Жизни пробудила всё, где нашла свое отображение! воскликнул призрак. – Взгляни на наших собак!"

Псы вытянули морды в сторону замка и замерли, как вросли, в палубу. Над ними метались разноцветные блики. Юлька проследила взглядом за тонкой радугой, начинавшейся над спинами животными. Второй ее конец терялся далеко в темных, покрытых мхом, каменных стенах замка.

"Мост Жизни! Они дают Даниле энергию, которой он когда-то поделился с ними. Они помогают ему оживить Мир", – продолжал Пэр.

Юлька уважительно посмотрела на Аполлона и Артемиду, повернулась лицом к восходящему солнцу и вдруг заметила на лужайке отчетливую тень человека в длинном плаще и широком капюшоне. Затаив дыхание, она медленно шагнула к перилам. Поляна была пуста. Тень не двигаясь лежала на траве.

– Пэр, осторожно подойди сюда, – шепотом позвала Юлька.

"А? Что?"

– Быстро!

Она схватила призрака за руку, подтащила ближе и показала на лужайку.

"Я ничего особенного не вижу", – удивился он.

Девушка растерянно озиралась: тень исчезла, не оставив ни следа странного визитера.

– Наверное, показалось, – неуверенно пробормотала она и, оглянувшись на собак, не проявивших признаков беспокойства, повторила. – Да, показалось.

Возможно, Пэр и усомнился бы в выводах подруги, но в этот момент над замком в небо поднялся черный дракон.

"Наши возвращаются!" – радостно сообщил он.

Ш 10 Ч

Дневной свет озарял Мир, вырванный из бесконечного потока жестоких Игр. Но буйство ярких красок и цветочных ароматов оставалось за бортом Волка: опасаясь коварства Кочевников, друзья сочли благоразумным установить вокруг корабля защитный экран, прежде чем позволили себе несколько часов отдыха.

Полуопущенные жалюзи на иллюминаторах кабины, мерное гудение дежурных приборов, ненавязчивые матовые лампы вдоль каждой функциональной линии навевали сон, но Оливул встрепенувшись в очередной раз согнал дремоту и вновь обратился к экранам. Факты говорили сами за себя, и все точки были расставлены: Кочевники, заняв место Экзистедера, в каждом следующем Мире искали нового игрока, который бы построил мост и направил сгусток возросшей Силы Созидания дальше по фарватеру к выбранной цели. Другими словами, не создатель творил Игру, а Игра управляла создателем. Общепринятые понятия, методы, правила, незыблемые как сама Структура, вдруг потеряли однозначность и отчасти оказались ложны.

"Еще несколько дней назад я бы в это просто не поверил, – подумал Белый князь, просмотрев окончательные результаты теста. – Ошибка исключена. Кочевники меняют параметры потока по своему уразумению. Серафима верно заметила: мы слишком долго прятались за ширмой привычных аксиом, считая, что всё, противоречащее им, не существует. А Игра – гибкий предмет, и ее, как нашу жизнь, нельзя ограничить рамками условностей".

Он медленно встал и отключил терминал. В погасшем экране остался тусклый отблеск лампы, как далекая звезда в пучине космоса. Приблизительно так виделось Оливулу и будущее. Друзья решили двигаться по траверсу и перехватить экзорный поток в Мире, куда неизвестный, принявший Игру Дымиуса, наводил мост. Дальнейшие действия детально не планировались, хотя окончательная задача была поставлена: следовало убедить или вынудить очередного избранного Кочевниками экзистора прекратить Игру и тем самым оборвать поток. Но как найти среди сотен людей одного внемиренца? И сможет ли тот, кому вручили великую мощь Сил Созидания, накопленную множеством Игр, совладать с нею вопреки воле хозяев?

Тревожные мысли продолжали роиться в закутках сознания, когда Белый князь покидал кабину управления. В задумчивости он прошел по кают-компании и уже положил руку на управляющую панель двери в тамбур, за которым располагалась спальная комната, но почему-то обернулся. Меч Смерти поблескивал на полке под барельефом Семи Стихий. Взгляд остановился на стальном клинке, и в давящей тишине Бер-Росс услышал тяжелое дыхание брата.

Красный свет заливал широкую площадку, похожую на гладиаторскую арену. Донай стоял, сжимая витой эфес, и смотрел на человека, с трудом поднимавшегося с колена. Белые одежды были покрыты алой кровью. Меч потянул руки на взмах. "Нет! Я не сделаю этого!" – хотел крикнуть Ви-Брук, но клинок сам ринулся в бой, и в следующее мгновение раздался глухой удар. Синий князь близко-близко увидел окровавленный мертвый лик Бер-Росса.

"Нет!!" – беззвучный вопль сковал пересохшие губы.

– Донай, проснись! Проснись!

Кокон кошмара лопнул.

Бледное обеспокоенное лицо, тревожный взгляд. Донай сморгнул мутную пелену. Оливул стоял над ним живой и здоровый.

– Слава создателю, я не убил тебя... – прошептал Синий князь, откинувшись на жесткий валик дивана.

– Все в порядке, Донай.

Бер-Росс отошел вглубь кают-компании и быстро вернулся со стаканом воды. Живительная влага коснулась горячих губ. Рассудок, блуждающий между сном и явью, вернулся в реальность, прогнав остатки видений.

– Что это было? – потрясенный до глубины души, Донай поднял глаза на брата.

– Обычный кошмарный сон, я полагаю.

– Обычный? Меч моими руками убил тебя в этом сне!

– Тише, тише. Пойдем-ка на палубу. Тебе необходим свежий воздух. И его тоже захвати с собой, – Оливул показал на Меч Смерти.

Ви-Брук вздрогнул.

– Ну нет! С меня довольно чертовщины!

– Твой страх дает ему власть. Возьми Меч. Ты должен командовать им, а не он тобой.

Донай повиновался. В последнее время он замечал, что как-то иначе стал чувствовать себя рядом с двоюродным братом. Состояние было непривычно и не поддавалось описанию. Но сейчас, поднимаясь вслед за Белым князем по крутой лестнице, он вдруг нашел слово, характеризующее это отношение – доверие.

Оливул закрыл люк и, приблизившись к орудийному стенду, остановился в пол-оборота к кузену. Молчание затянулось, и Донай хотел уже задать вопрос "что мы делаем здесь?", как вдруг Бер-Росс повернулся к нему с мечом в правой руке.

– Мы теряем форму, когда клинки ржавеют в ножнах, братец. А нам есть чему поучиться друг у друга. Защищайся!

Донай опешил. Он готов был и на взбучку, и на назидательную беседу, но такого демарша от Оливула никак не ожидал.

Выпад Синий князь парировал с излишней поспешностью и рефлекторно занял оборонительную позицию, хотя был уверен, что бой продолжения не получит. Но Бер-Росс шутить не собирался. Он вынудил брата отступить к самому краю площадки, и тому ничего не оставалось, как попытаться перейти в наступление. Его вялый выпад был незамедлительно отражен.

– Ты ведешь себя, как неопытный мальчишка, – бросил Оливул, переходя на середину палубы. – Еще раз!

Он вновь атаковал. Донай увернулся и крикнул:

– Зачем ты это делаешь?!

– Сражайся, или сложи оружие раз и навсегда!

Свистнул белый клинок. Ви-Брук отбил его, но на тыльной стороне кисти осталась саднящая боль. Он взглянул на свою руку. Темно-бардовая горячая кровь выступила из глубокой царапины и, собравшись в большую безвольную каплю, упала на пол. Донай опомнился. Нерешительность и страх померкли перед вспыхнувшим вдруг негодованием. Он расправил плечи. Оливул улыбнулся и сделал выпад. На сей раз партнер ловко парировал и провел контратаку. Поединок возобновился в новом качестве. Пассивность Синего князя сменилась буйным напором, и Бер-Россу стоило усилий избежать ловушки, не нанеся при этом брату случайной раны.

Закончилась тренировка без специальных соглашений.

– В атаке работаешь отлично, – подытожил Оливул, откладывая оружие в сторону, – но все-таки не забывай о защите.

Донай мрачно рассматривал Меч Смерти.

– Зачем ты заставил меня драться с тобой?

– Ты должен поверить в то, что способен контролировать силу Стихии.

– Да? – Ви-Брук усмехнулся. – А я думал, тебе нравится выкручивать мне уши.

Он тут же пожалел о своих словах, но брат не обиделся.

– Когда-то давно у меня был учитель, – Белый князь присел на лафет вибрационной установки, взглядом пригласив Доная последовать примеру. – Он знал, что я – живой мертвец. Однажды после серии неудач, я сказал ему, что все равно я не жилец на этом свете и что учиться мне бессмысленно. Он промолчал, а утром вывел меня из пещеры, сам превратился в огромного орлана, впился когтями мне в плечи и поднял над скалами. Мне было ужасно больно, а когда он разжал лапы, и я полетел вниз с огромной высоты, я испытал такой страх, что врагу не пожелаю. Я кричал, пытался создать образ крыльев, но мне не хватило сил. Он поймал меня у самой земли и опустил на камни. "Ты жив до тех пор, пока борешься за жизнь, – сказал он мне. – Ты должен разбудить свою волю и не поддаваться предательскому желанию покоя". Я был обижен и зол. Я не понимал, как он мог умышленно причинить мне боль. Он угадал мои мысли. "Иногда наука жестока. Так прими же страдание от тех, кто любит тебя и желает тебе добра. Тогда в душе твоей не поселится ненависть к людям".

Они помолчали.

– А что было дальше? – тихо спросил Донай.

– Это уже не важно. Но мне очень жаль, что я однажды забыл урок моего учителя и чуть было не шагнул в могилу, прекратив борьбу за жизнь.

– Оливул, – Ви-Брук нашел в себе мужество посмотреть брату в глаза, – как получается, что ты всякий раз наделяешь меня силой? Всякий раз! Даже когда я, как дурак, кусаю дающую руку?

– Смерть уходит в Твердь, принимая ее форму. Она делает живое неживым, превращает органическую материю в частицы камня, земли, металла.

– Это означает, что нас с тобой избрали две самые близкие Стихии?

– Да, наверное.

– И так было задумано с самого начала?

– Не знаю, Донай. Я не знаю, кто и по какому принципу сделал нас избранниками Стихий Мироздания. Это похоже на тайную Игру, в которой нам отрядили роли...

Донай смотрел, как Белый князь идет к входному люку.

– Клянусь, – прошептал он, – что бы ни случилось, я буду следовать за тобой, я буду сражаться рядом плечом к плечу, я отдам за тебя жизнь, брат, он обратил взор к своему мечу. – Ты слышал меня.

Сталь на мгновение полыхнула синим заревом – Смерть засвидетельствовала клятву Витязя.

Ш 11 Ч

Поздний обед за круглым столом в кают-компании напоминал тихую семейную трапезу. Разговор об Экзистедере не начинали: каждый старался временно забыть о волнующих проблемах. Данила с радостью последовал бы общему настроению, но впечатления минувшего дня укрепились в сознании настолько основательно, что справиться с ними оказалось непросто. Полет на драконьей спине, мрачный замок, странное серое существо, бывшее упырем и вдруг превращенное им, Данилой, в человека, неиссякаемая сила Стихии Жизни – все представлялось теперь ярким, близким к действительности видением.

Когда Каляда сказала, чего от него хотят, у Данилы вырвалось невольное "но я не могу!" В тот момент он отчетливо вспомнил себя до службы в отряде сопровождения на спутнике Альционы. Он был хорошим, может быть даже отличным пилотом, честно выполнявшим свою работу, простым парнем, которому не исполнилось и тридцати, не избалованным везением, нетерпимым к подлости и несправедливости, резким на язык и уверенным в себе. И вдруг он – внемиренец, пилот Крылатого Волка, хранитель Стихии Жизни, и его просят наполнить жизнью затухающий Мир. Оливул попытался объяснить, как обращаться к Стихии, но у него не нашлось подходящих слов. Донай невесело усмехнулся и, опустив подбородок на руки, сложенные на эфесе Меча, опять задумался о своем. Серафима ожидающе молчала. Грег и Гор наперебой твердили об Экзистедере. А Данила силился понять, что же сейчас отделяет его от друзей. Он видел их рядом, он слышал их голоса, мог дотронуться до каждого, но тем не менее все пятеро оставались безмерно далеки. "Как в Игре, – мелькнуло у Гаюнара. – Пространство одно, а условия разные". И тут его осенило. "Вера! Они верят в Силу Стихий, а я нет".

То была спасительная мысль. Данила не рискнул бы сейчас описать свои ощущения, но отчетливо помнил молящий взор серого упыря и одобряющую улыбку Серафимы, когда взывал к Стихии. Желание сделать Мир красивым, радостным, живым, чтобы в холодный замок ворвались лучи солнца, чтобы тщедушный человечек обрел силу бытия, чтобы вдоль дороги поднялись травы, а в лесу расцвели цветы и запели птицы, чтобы люди этого Мира смогли вдохнуть сладостный аромат весенней природы. И Стихия Жизни последовала за мечтой Хранителя, облачая ее в реальные формы...

Беспокойное и требовательное "Гав!" вмиг развеяло мирные грезы. Данила от неожиданности чуть не уронил чашку, которую давно уже держал в руке. Артемида стояла подле, глядя на хозяина черными немигающими глазами.

– Я их покормила, – предупредила Юлька, слегка оправдывающимся тоном.

Серафима вслушивалась в эхо свершенного из глубины корабля. Собака, заметив, что осталась непонятой, зарычала и, вцепившись в рукав Гаюнара зубами, настойчиво потянула его за собой.

"Аполлон в машинном отделении, – сообщил Пэр. – Боюсь, что-то случилось".

С этими словами он взвился с места яркой зеленой стрелой и нырнул сквозь пол.

– Ничего не предпринимай один! – крикнула ему вслед Каляда, достигшая двери до того, как все остальные успели вскочить из-за стола.

Миновав техотсек, друзья вбежали в зал, где располагалась вся двигательная часть звездолета. Пэр летал кругами над контейнером, дверцу которого с грозным рыком царапал лапой Аполлон. Артемида для порядка гавкнула еще раз и с чувством выполненного долга остановилась возле собрата.

Серафима сделала команде знак оставаться на месте, а сама внимательно осмотрела поверхность агрегата.

– Внешних изменений нет, – сказала она. – Данила, отведи собак. Грег-Гор, у нас есть схема этого узла коммуникаций?

– Очень приблизительная, – замялись близнецы, окинув взглядом лабиринт труб под низким потолком.

"Я уже был там, – Пэр показал пальцем на контейнер. – Обычный воздушный фильтр".

– Псы не стали бы поднимать шум зазря, – Гаюнар, заставивший-таки своих подопечных сидеть у двери, подошел к друзьям.

С ним молча согласились.

– Вскроем? – предложил Донай, попробовав на прочность крышку.

"Внутри валяется какая-то стекляшка, – сообщил Пэр. – Может быть это часть очистительной системы, а может быть..."

– Ты хочешь сказать, что нарушена целостность защитного экрана? – быстро спросила капитан.

Призрак отрицательно замотал головой.

– Защитный экран некоторым не помеха, – вполголоса вставила Юлька, вспомнив почему-то тень без хозяина, замеченную утром.

Ее реплика осталась без внимания.

– Грег, Гор, временно перекройте этот блок, – распорядилась Серафима. Оливул, проверь по тест-программе состояние коммуникаций. Юля, просмотри протоколы охранных систем за последние три часа. Донай, Данила, открывайте контейнер.

Когда крышку сняли, Каляда, опередив Гаюнара, осторожно извлекла из бокса небольшой кристалл в форме высокой шестигранной пирамиды и поднесла его к свету. Камень бледно-зеленого цвета казался прозрачным.

"Что это, капитан?" – Пэр, по-лебединому вытянув шею, заглядывал через ее плечо.

– Не прикасайся! – Серафима поспешно зажала предмет в руке. – В нем сокрыты космические силы, и я не могу пока сказать, добро или зло для нас они несут. Очевидно одно: камень попал на корабль извне.

Оливул, работавший на терминале станции бортового компьютера, пригласил друзей к монитору.

– Взгляните, вот возможный вариант появления кристалла в отстойнике, – он прочертил маркером "летучей мыши" линию на экране. – Сюда раньше вела воздушная шахта из шлюзовой кабины. Кабину демонтировали, скорее всего это сделал Александр, а шахта осталась.

"Я несколько раз натыкался на глухой люк в палубе под стендом радара", подтвердил Пэр.

– Проверь, в каком состоянии люк сейчас, – обернулась к нему Серафима и на тревожный взгляд Данилы ответила. – Тот, кто принес сюда кристалл, давно исчез, не оставив даже сенсорного следа. Визоры, думаю, его тоже не засекли.

Зашуршал селектор.

– В протоколах системы охраны ничего нет, – доложила Юлька. – К кораблю не приближалось ни одно живое существо.

– Но эту штуку кто-то явно подбросил, – Грег кивнул на камень в ладони Каляды; Гор продолжил мысль брата: – и этот "кто-то" очень хорошо знает корабль.

– Пока оставим кристалл в лаборатории, – сказала капитан. – Сразу после старта я займусь его исследованием.

– А он не вздумает сыграть какую-нибудь развеселую шутку? – спросил Донай. – Взорваться, например, или десантировать отряд Кочевников?

Каляда покачала головой.

– Я склонна считать этот предмет посланием, – медленно ответила она. – Но пока мы не выясним истинное предназначение камня, я буду держать его под сенсорным контролем.

Ш 12 Ч

Серая вуаль Надмирья блеклым пятном проплыла в черноте Структуры. Напоследок друзья заметили крошечную вспышку – след вставшего на Путь внемиренца. Так сбылась мечта Дымиуса: он первый за многие поколения своего рода обрел силы и покинул Мир, некогда пленивший его семью.