Текст книги "Вычеркнутые из судьбы (Семь стихий мироздания - 2)"

Автор книги: Ирина Крупеникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Он бережно опустил Доная на низкую кровать. Оливул спешно восстановил пошатнувший образ повязки, поскольку удержать его при перемещении среди чужих экзорных струй было практически невозможно. Смотритель тем временем затопил камин и зажег несколько толстых свечей. Огонь нехотя озарил небольшое помещение, оформленное под гостевую комнату, с огромным узким окном во всю высоту стены, которое закрывали тяжелые бардовые гардины.

Скрипнула дверь. Нечто, похожее на движущийся студень, вползло на порог и, приподнявшись, подало смотрителю кувшин. Тот поднес сосуд к камину и подержал над огнем, затем осторожно поставил на столик.

– Если позволите, я помогу обработать его рану, – произнес он.

Оливулу не понравился этот вкрадчивый тон, но от помощи он не отказался, только более внимательно стал наблюдать за действиями сторожа замка. Смывая кровь с груди Доная влажным полотенцем, Бер-Росс мимоходом обнаружил прилипшие к его телу белые хлопья, похожие на пух. Точно такие он видел на листьях кустов, когда искал пропавшего арбалетчика. Впрочем, выяснять их природу мысли не возникло. Просчитав пульс раненого, Оливул с тяжелым вздохом отошел от кровати.

– Возле вас много смерти, господин, но еще большее ее возле вашего брата, – произнес Дымиус, поглядывавший на гостей издали после того, как его участие стало необязательно.

Белый князь не ответил. Он прекрасно понимал, что если сейчас же не восполнить потерю крови, Донай до утра не доживет. Восстановить поврежденные ткани с помощью образа было не слишком трудно и основную часть этой работы он уже сделал, но без Экзистедера смоделировать кровообращение не мог.

– Ему необходима кровь, – медленно произнес Оливул, не отрывая взгляд от бледного лица Ви-Брука.

– Я доставлю вам кровь любого сорта, вкуса и цвета, – оживился Дымиус.

– Она должна быть настоящей, – уточнил Бер-Росс. – Все, что находится в замке, несет на себе печать Игры.

– Я знаю, – вздохнул Смотритель. – Тут часто происходят перемены. Я уже привык. Но вокруг много деревень. Одно ваше слово, господин, и я принесу столько крови, сколько потребуется!

Внемиренец в упор посмотрел на странное существо.

– Вы убиваете мирян? – спросил он.

– М-м, – замялся Дымиус, – не часто, но, должен признаться, да. Я же упырь, – он застенчиво склонил голову на бок.

– Я догадался.

– Ради вас и вашего брата я готов...

– Нет, – отрезал Оливул и расстегнул манжету на левом рукаве. – Лучше помогите мне провести небольшую операцию.

Смотритель замка опешил.

– Вы доверяете мне?

– Доверяю.

Оставив упыря в благолепном недоумении, Оливул пододвинул кресло ближе к тахте и, опустившись в него, сосредоточился на образе элементарной системы для прямого переливания крови. Дымиус нерешительно мялся поодаль, и, наконец, решился заговорить.

– Господин, даже у братьев бывает разная кровь. И если это так, он, упырь показал на Доная, – погибнет.

– Я знаю, – обронил Белый князь.

На столе перед ним прямо из пустоты материализовалась легкая конструкция с ручным движком и двумя трубками, каждая из которых заканчивалась длинной иглой. Когда образ окончательно воплотился в предмете, Бер-Росс взял одну из трубок, быстро ввел иглу в вену на предплечье брата и без колебаний повторил ту же процедуру на своей руке.

– Пожалуйста, подойдите сюда, – обратился он к смотрителю, и когда тот с готовностью приблизился, продолжал. – Начинайте медленно вращать ручку. Моя кровь будет перетекать по трубке к брату. Я скажу вам, когда закончить.

– Вы рискуете, господин? – осторожно спросил упырь.

Оливул откинулся в кресле.

– Нет, Дымиус, – ответил он тихо, – я не рискую: так однажды уже было.

Ш 7 Ч

Оливул наблюдал за алой струйкой, ползущей по прозрачной трубке. Вспомнился тот, первый случай...

Донай был мальчишкой-подростком, задиристым, безрассудным, отчаянным. С кузеном он не ладил, при каждой встрече норовил излишне вольно пошутить, петушился и старался доказать свое превосходство. В один из таких спектаклей лошадь, которую пацан объезжал на виду у старшего брата, понесла. Он сорвался с седла где-то на лесной дороге и, напоровшись бедром на острый сук, потерял сознание. Оливул отыскал его, почти бездыханного, спустя полчаса и, плохо отдавая себе отчет, что делает, с мальчишкой на руках бросился по Структурному мосту в Мир Ортского. Однако герцог только взглянул на Доная и спокойно сказал: "Ты сам излечишь его. Ты достаточно силен, чтобы уверовать и действовать". Бер-Росс попытался возразить, напомнить учителю, что существует лишь благодаря искусственной жизни и его тело наполнено смертью. Ортский не дослушал: "Верь", – обронил он и ушел.

И вот по велению рока все возвратилось. Но теперь Донай был взрослым, детские злые шутки, неприязнь, соперничество, дуэль прошли чередой и канули в прошлое, а Оливул, навсегда расставшийся с мертвой жизнью, на сей раз сам себе сказал – "Верь".

Белый князь пришел в себя, когда какой-то горький настой просочился в горло.

– Пейте, господин, – проскрипел над ним Дымиус, – и к вам вернутся силы.

– Что это? – выговорил Оливул.

– Древний эликсир. Вы потеряли сознание, и я осмелился завершить операцию сам, – он показал на сосуд и трубки с иглами, лежащие на столе.

– Спасибо.

Оливул уронил голову на высокую спинку кресла и перевел взгляд на Доная. Внешних изменений в состоянии раненого не наблюдалось, но он угадал вдруг, что брату легче. Уверенность эта пришла через новое чувство, сродни тому, что испытал он, услышав голос Тверди.

Время в замке текло по собственным законам. Здесь не существовало ни ночи, ни дня, их место занимал постоянный сумрак. Из окон не видно было небесных светил, а луна, хоть и выплескивала изредка свой безрадостный блеклый свет, ни разу не показалась из-за туч. Странные слуги Дымиуса периодически меняли свечи в комнате, где лежал Донай, не угасало пламя в камине, распространяя умиротворяющее тепло. Но за дверью господствовали мрак и холод, скрипели половицы под тяжелой поступью невидимых монстров, и иногда из недр замка доносился леденящий душу вой, приглушенный толстыми стенами.

Оливул не мог сказать, как долго продолжалось его бдение. Он не позволял себе спать, ибо подпустив сон однажды, едва не потерял экзорный образ, благодаря которому Донай держался сейчас за жизнь. В сознание раненый не приходил, но периодически принимался бредить. Несколько раз Бер-Росс расслышал среди бессвязных слов свое имя. Оно звучало, как слабый крик о помощи.

Смотритель замка заботливо приносил еду. Чаще, поставив поднос на стол, он молча удалялся, но иногда задерживался, чтобы поговорить, безошибочно определяя настроение гостя. В ходе этих коротких разговоров Оливул узнал, что в подвалах и на подземном этаже старой башни, постоянно происходят непредсказуемые пространственные изменения, а диковинные создания время от времени навещают замок.

– Некоторых я приручил, – гордо добавил Дымиус.

– Не сомневаюсь, что вы тоже внемиренец в глубоких корнях и владеете Силой Созидания, – сказал ему Оливул. – И вы сможете в один прекрасный день уйти в другие Миры.

– Если только кто-то сжалится и даст мне Жизнь, – тяжело вздохнул упырь. Из всех Стихий, как вы это называете, тут присутствуют только Твердь и Смерть.

– Я знал немало внемиренцев, которые пробивали себе дорогу в Миры. Вот увидите, придет время, и вы найдете свой Путь, – ответил Белый князь.

По тому, как прекратилось действие бритвенного крема, Оливул определил, что с момента его ухода из Белого Мира прошло шесть дней, и пять из них Донай находился в бессознательном состоянии. Слегка рассеяв образ заживающей раны, наложенный вначале, Бер-Росс осмотрел реальную и остался удовлетворен. Дело без сомнения шло на поправку. Укрепив экзорную накладку вновь, он расслабился, дав себе несколько минут отдыха, но из долгожданной дремы его выдернул шорох, послышавшийся со стороны кровати. Раненый пришел в себя и, стараясь оглядеться, делал слабые попытки приподняться.

– Какого дьявола?... Откуда взялся этот склеп? – с трудом выдавил он, увидав кузена. – Куда ты меня притащил?

– Молчи, тебе не нужно пока говорить. Нас любезно приютил упырь, смотритель замка. Это реальный Мир, на котором развлекаются с полсотни экзисторов сразу. Но пусть тебя это не беспокоит. Лежи, скоро все будет хорошо.

Донай брезгливо поморщился в ответ на последнюю фразу и принялся устраиваться на тахте. Оливул поддержал его, но Ви-Брук только разозлился.

– Отстать. Я сам.

Очень скоро Белый князь прочувствовал, что ему было гораздо спокойнее, когда Донай лежал в забытьи. Парень упрямо норовил встать, ругался, грубил и стремился доказать, что в состоянии двигаться самостоятельно. После одной из таких неудачных демонстраций он упал без чувств. Оливул уложил его на тахте и остался рядом. Очнувшись, Красный князь увидел над собой бледное осунувшееся лицо брата.

– Ты сидел здесь сутки напролет? – изумленно спросил он.

– Это было необходимо. И я тебя прошу: еще два дня в постели и без фокусов. Тогда я сниму наложение и передам его тебе. Договорились?

Донай отвернулся. Оливул предпринял новый заход:

– Послушай меня: я лишь хочу, чтобы ты выздоровел как можно быстрее, и рана не дала бы осложнений.

– Да, хватит. Понял уже, – огрызнулся Ви-Брук.

Донай угомонился, и Оливул смог, наконец, подумать о проблемах, которые временно ушли на второй план: где Крылатый Волк, где Юлька? Как добралась девушка до Белого Мира? Что предпринимает Серафима, узнав о случившемся? Не однажды Бер-князь порывался уйти в Структуру, но всякий раз, взглянув на брата, останавливался. Непонятная сила удерживала его возле Доная, и сила эта исходила от Ви-Брука, будто он, сам того не осознавая, отчаянно искал у Оливула поддержки.

Два дня минули незаметно.

– Ты будешь убирать свою игрушечную нашлепку или нет? – спросил Донай, едва открыв глаза после беспокойного сна.

– Может быть еще рано? – предположил Оливул.

– Мы договорились! Давай живее, мне надоело висеть у тебя на шее.

Бер-Росс удивленно приостановился: из уст Красного князя эти слова прозвучали по меньшей мере необычно.

– Если ты чувствуешь себя готовым, начнем, – медленно ответил он.

Силы Созидания братьев сплелись в общий поток. Синхронизация прошла значительно быстрее, чем предполагал Бер-Росс, и Донай без особого труда принял образ заживающей раны в собственную локальную Игру.

– Твой стиль Игры изменился, – заметил Оливул, проследив, как брат управляет наложением.

– Было бы чему меняться, – проворчал в ответ Донай. – Можно подумать, меня играть учили... Готово. Теперь, надеюсь, я могу встать?

– Я бы этого не делал.

– К счастью, я – не ты.

С этими словами Ви-Брук стал осторожно подниматься с тахты. Пройдясь по комнате, он все же благоразумно вернулся к постели и, покосившись на Оливула, который стоял у окна, делая вид, что перемещения кузена его не тревожат, объявил:

– На первый раз достаточно. Слышишь? Можешь не волноваться.

– С чего ты взял, что я волнуюсь?

– У тебя на затылке прочел... Дымиус сказал, будто ты за всю неделю ни разу не отошел от меня. Это правда?

– Пожалуй. Что он еще рассказал?

Оливул взял со смотрителя слово держать в тайне факт переливания крови, и теперь по реакции Доная хотел определить, выполнил ли тот обещание.

– Кое-что рассказал, – Ви-Брук прислонился к стене, возле которой стояла тахта. – Про замок, про то, как ты меня сюда притащил, как управлял камнем. И еще о том, что во мне якобы много смерти.

Белый князь поднял на Доная взгляд. За его спиной на граните маячила иссиня-черная бесформенная тень. Потухла забытая свеча, тень колыхнулась, преобразившись в силуэт, который нельзя было не узнать.

Смерть выходит из Тверди и возвращается в ее форму. Догадка, мигом переросшая в уверенность, полосонула Оливула.

– Эй, Бер-Росс, что с тобой? – Донай подался вперед.

– Что? – рассеянно переспросил тот.

– Приехали! Ты, братец, сейчас похож на покойника больше, чем обычно. Во-он там, – он кивком показал на противоположный угол комнаты, – есть удобный диван. Я уже в сиделке не нуждаюсь, можешь смело заваливаться спать.

– Не сейчас. Мне нужно убедиться, что Юля добралась до Волка. Потом мы приведем сюда корабль.

– Ты что, никогда не слышал как закрутить Надмирье и приостановить Мир в Структурном времени? – изумился Донай. – Куда ты гонишь? Ты в таком состоянии в какую-нибудь дыру попадешь, а не к Юльке под крылышко!

Оливул сделал вид, что последнее не расслышал.

– Насчет времени ты прав, но это отнимет много сил, – сказал он и продолжал рассуждения вслух. – Впрочем, если подождать здесь еще несколько дней, твоя рана окончательно заживет, и мы сможем отправиться на поиски Волка вместе.

– Вот еще новости! Это почему я должен с тобой идти?

Белый князь невольно обратил взор туда, где привиделась ему тень седьмой Стихии. Слово вырвалось, опередив рассудок:

– Потому что ты – Смерть.

Ви-Брук вздрогнул, но тут же скроил насмешливую гримасу:

– Слушай, братец, кто из нас неделю в жару провалялся: я или ты?

Бер-Росс уже жалел о своей поспешности. Донай не готов был воспринять рассказ о Стихиях, поэтому он, выдержав паузу, перевел разговор на другую тему.

– Зачем ты выдернул стрелу, когда нас несло по Черноте? Только не говори, что не подумал о последствиях.

– Я выдернул стрелу? – чуть не подскочил тот. – Я похож на самоубийцу, по-твоему?

В искренности его ответа сомневаться не приходилось.

– Ты видел стрелявшего?

– Нет, только арбалет. Да в чем дело? Ты выглядишь так, будто с минуты на минуту грянет всемирная катастрофа!

Бер-князь не мог сказать, в чем именно дело, однако чувство опасности вдруг приняло жесткие, хотя и скрытые, контуры. Энергетический вихрь в Структуре, землетрясение, арбалет без стрелк(, исчезнувшая стрела – все было связано в какую-то логическую цепь с точно установленной целью, и ничему хорошему не предшествовало.

– Я должен найти Крылатого Волка. Немедленно. Оставайся здесь, Донай, я вернусь за тобой.

Ш 8 Ч

Серафима, Грег-Гор и за ними Пэр поднялись на открытую палубу. Волк парил над макушками гигантских елей, и вокруг, насколько хватало глаз, перекатывались живые волны зеленого океана.

"Какая красотища!" – восхитился призрак.

– Это ненастоящее, – отозвался Грег. – Кто-то закрыл картинкой свою Игру. Сосредоточься. Неужели не чуешь, как кругом витает творящая мысль?

Пэр неуверенно передернул плечами.

– Будьте наготове, – предупредил Гор. – Начинаем.

Близнецы придвинулись друг к другу. На идентичных лицах застыло одно и то же напряженное выражение. Таинственная Сила Создания, направляемая волей внемиренца, медленно раскинула над несуществующим лесом невидимую тень.

– Что он делает, Пэр? – Каляда была чем-то встревожена.

"Наверное, строит антиобраз, который позволит нам увидеть реальную обстановку. Оливул так поступал, насколько я знаю".

– Произошло столкновение двух чужеродных сред, – женщина следила за Грег-Гором. – Когда играл Белый князь, ничего подобного я не замечала.

"Ты думаешь, Гай-Росс что-то не учел?"

– Он мог переоценить свои возможности – вот чего я боюсь.

"Серафима, смотри!"

От волнения призрак вытянул руку раза в два длиннее, чем следовало. Тень Крылатого Волка, распластавшаяся на густой кроне деревьев, колыхалась так, будто над лесом гулял ураган. Спустя еще несколько секунд ели начали таять, открывая взору людей хитроумный узор, сложенный из огромных плит. Над ним плясало марево, готовое оформиться в образ низкого здания с плоской крышей и чередой одинаковых узких окон.

"Нам придется спускаться, – сказал Пэр, перекинувшийся через перила смотровой площадки. – Отсюда Оливула и Юлю мы не найдем... Что случилось, Серафима?"

Каляда застыла, не спуская взгляда с близнецов. Призрак ахнул. Человеческие фигуры их медленно расплывались, но облик дракона не находил своего воплощения и как мутное изображение закрывал тающие тела.

"Что с ним?"

– Я не понимаю... – Серафима тщетно пыталась найти путь к сознанию Черного князя. – Он далеко, он почти не контролирует себя.

"Оливул говорил, Экзистедер может поглотить создателя! Серафима, сделай что-нибудь!"

Каляда молчала.

"Серафима, ты же сенсор! Скорее!"

– Ментальное проникновение не помогает.

В ее обычно спокойном голосе сквозило отчаяние. Но призрак испугался по-настоящему, когда увидел растерянность на лице капитана.

Раздался тихий хлопок – превращение все же завершилось. Дракон качнулся, обе головы его склонились, и тело повалилось на гладкую поверхность палубы. В этот момент вокруг друзей неуловимо изменилось пространство. Волк вздрогнул, будто от попадания торпеды, гравитационный якорь неожиданно вышел из строя и корабль потащило к земле, при этом Серафиму бросило на поручни, а призрак успел прилипнуть к крышке люка.

– Данила, взлет! – крикнула Каляда, сопроводив голосом мощный сенсорный сигнал.

Палуба накренилась.

"Грег-Гор!" – Пэр увидел, как дракон соскальзывает за борт.

Не помня себя, он метнулся к другу и нырнул в его тело. Окутанный зеленой дымкой Гай-Росс раскрыл крылья. Серафима ухватилась за сознание Черного князя, но удивленно отпрянула: его место занимал Пэр.

Царящий кругом хаос неумолимо вел к катастрофе, и вдруг...

– Космос! – призыв женщины-Посредника распахнул Вселенную.

Великая Стихия окутала внемиренцев, порвав сеть экзорных потоков, сковавших несчастный Мир. Воспрянула освободившаяся от чужого влияния природа. Дрогнул воздух, потянулись к земле седые облака, сильный порыв ветра ударил в борт корабля и рассыпался в тот же миг хлопьями мнимого снега.

– Пэр, уводи Грег-Гора в ангар! – крикнула Каляда и, когда дракон, ведомый призраком, скрылся в шахте, через которую обычно покидали корабль катера, спрыгнула в люк.

На линиях в кабине управления мониторы дружно демонстрировали перегрузку систем. Завывали сигнальные сирены двигательного отсека, сквозь нарастающий шум прорывался истошный лай запертых в спальне собак. Данила решил про себя, что Волку приходит конец. Показатели гравитации перескочили все мыслимые отметки. Звездолет потянуло вниз, будто чья-то гигантская рука старалась вдавить его в землю. Минимально допустимую высоту пилот удержал ценой большой потери энергии. Задействовать дополнительные ресурсы он не мог, поскольку коррекция энергопотоков проводилась только с линии бортинженера и с капитанского мостика. Ему ничего не оставалось, как маневрировать незначительными перемещениями, меняя угол наклона плоскостей корпуса к вектору давления.

Каляда ворвалась в кабину внезапно и, успев за доли секунды прочесть данные компьютера о состоянии корабля, частично восстановила баланс энергий.

– Идем в Структуру! – скомандовала она. – Даю курс...

– Цепь вывода на двигатели перегорела!

– Вижу, – Серафима ввела параметры в программу ремонтников-манипуляторов.

– Где Пэр?

– В ангаре. Внимание, встаем на Путь!

С горем пополам Крылатый Волк дополз до какого-то Мира. На свой страх и риск Каляда посадила корабль, не запросив предварительно данные сканнера. К счастью, атмосфера и ландшафт планеты оказались пригодны для людей.

Звездолет встал среди гигантских папоротников, заметно пострадавших от аварийной посадки невиданного здесь объекта. Двигатели отключились, успокоились мониторы, а Данила все еще сжимал пальцами тумблера своего терминала.

– Ты первоклассный пилот, Гаюнар, – услышал он за спиной голос капитана. Ты спас корабль.

– Что произошло? – выговорил Данила.

– Экзистедер оказался сильнее Грег-Гора... Как ты?

Он вздрогнул. Каляда задала вопрос с такой неподдельной теплотой, что сердце пилота зачастило в волнении.

– Никаких проблем, – постарался ответить он как можно спокойнее, хотя у самого до сих пор плыло перед глазами от напряжения и горячие струйки пота ползли по вискам.

– Отлично, – капитан встала. – Очень надеюсь, что Гай-Росс и Пэр не пострадали.

Призрака нашли в ангаре рядом с лежащим без сознания Грег-Гором, обе чешуйчатые морды которого старательно вылизывали собаки. Пэр висел над полом в виде зеленого шара и казался невменяем. Гаюнар несколько раз сильно встряхнул приятеля, тот растекся по помещению и стал складывать себя в человеческий вид.

– Очухался? – поинтересовался пилот.

"А что со мной было?"

– Понятия не имею. И убери бога ради вторую башку, с нас одного двуглавого хватает. Капитан, как дела у ребят?

Серафима держала ладони на лбах дракона.

– Глубокий шок вследствие большой потери жизненных сил. Приблизительно так выглядели сенсорные токи Оливула, когда его вытащили из Структуры после боя с Диербруком.

– Приблизительно – это в плюс или в минус?

Каляда вздохнула.

– Грег-Гор очень молод и как экзистор намного слабее брата.

– Почему он стал драконом?

"Его истинный облик – вот этот, а то, к чему привыкли мы, только устойчивое наложение, созданное в Темных Мирах, – отозвался Пэр. – Он потерял весь собственный потенциал в борьбе с Экзистедером".

– Он что, так и останется... этим? – растерялся Данила.

Ему не ответили.

"Что делать, капитан?" – призрак с надеждой взирал на Серафиму.

– Искать Оливула и Юлю, – глухо ответила женщина. – Хотя, как я теперь вижу, мы допустили непростительную ошибку: нам не следовало выходить в Пути порознь.

"Но Белый князь не знал про западню!"

– Я думаю, Белый князь не только про нее не знал, но никогда в нее и не попадал. Почему его брат решил, будто поймал зов о помощи, остается только гадать. Но он ошибся, это очевидно. И теперь надо сделать так, чтобы эта ошибка не стала роковой.

Гаюнар вскинул голову.

– Я сын внемиренца, вышедшего из княжеской семьи Лучезарного Мира. Я буду играть.

– Нет, Данила. Экзистедер не помощник нам. Стихии – вот на что мы должны полагаться. Сейчас Космос направил меня в Структуру и показал Путь. Вам обоим должно быть понятно, о чем я говорю. Вы ведь тоже испытали чувство единения со Стихией: ты, Данила, когда поделился Жизнью с собаками, цветами и птицами в Белом Мире; ты, Пэр, когда направлял Воздух, влившись в тело Грег-Гора.

"Я не заметил, что обратился к Воздуху, – призрак поежился. – Но зато я был драконом! Только вот сейчас помню одно: страх!"

– Почему? – искренне удивился Данила.

"Не знаю. Может быть это был страх Гай-князя?"

– Тише! – Каляда подняла руку, призывая к молчанию. – Кто-то открыл ход из Структуры.

Данила инстинктивно потянулся к пистолету, висевшему на поясе. Собаки навострили уши и в унисон зарычали.

– Ищите! Ищите чужака! – скомандовал им пилот.

Псы рванули вверх по лестнице. Люди побежали за ними, но в кают-компании остановились. Собаки, заметно успокоившиеся, обнюхивали столик под барельефом Семи Стихий. Пока Данила и Пэр тревожно оглядывались по сторонам, Серафима подошла к животным.

– Меч Смерти исчез, – сказал она.

Ш 9 Ч

Путь в Белый Мир Оливул отыскал не сразу. Оказалось, что пространственный вихрь забросил внемиренцев в область, полярную Темным Мирам и близкую к периферии. Выбраться оттуда было нелегко. Но вот Пути остались за спиной, а впереди высились ворота Белого Мира. Первое, что бросилось в глаза Бер-князю отсутствие звездного блеска на знакомой дороге. Тревога за друзей притупила осторожность, и Оливул стремительно шагнул в туман.

По велению экзистора мутная мгла нехотя рассеялась. Крылатого Волка на взлетной площадке не было. Бер-Росс оглянулся вокруг и застыл, пораженный увиденным. Деревья в парке сбросили листву, и она, некогда сияющая, лежала на земле серой слипшейся массой. Голые черные стволы обозначали аллею, и понурая громада терема была целиком видна от самых ворот. Строение потеряло прежнее изящество, и тоскливо белело на фоне неприветливого мрачного неба.

Придя в себя от потрясения, Оливул коснулся мыслью Экзистедера. Энергия его жила, но создатель заметил отчетливые чужие следы, будто кто-то, попытавшись захватить управление, не справился с инородной силой и в спешке отступил.

Белый князь медленно пошел к терему. Тени Игры-оккупанта встречались то тут, то там, но активных участков он не обнаружил. Лишь белокаменное здание, накрытое грубой экзорной вуалью, не поддавалось зондированию. Обдумывая план дальнейших действий, Оливул невзначай бросил взгляд на сверкающее голубизной озеро. В промозглом воздухе, среди голых деревьев оно выглядело удивительно живым и теплым. Свернув с дорожки, Бер-Росс осторожно приблизился к пологому берегу.

– Юля, – неуверенно позвал он.

Волны неторопливо поплыли прочь, в нескольких саженях от земли открылась небольшая воронка с серебристо-голубыми краями, и показались ступени крутой прозрачной лестницы, уводившей в подводную светелку на глубине озера. Белый князь отчетливо различил Игру, созданную подругой.

– Юля!

Бледная, с искрящимися каплями в волосах, она взбежала по ступеням и бросилась к нему в объятия. Вода едва успела отхлынуть от берега, предоставив ей сухую тропинку.

– Юля... Юля, – Белый князь нежно прижал ее к груди. – Я не надеялся встретить тебя здесь. Слава богу, ты невредима!

– А я знала, что ты придешь! Я так тебя ждала!

– Что случилось? Почему ты не на Волке? – Оливул бережно приподнял ее головку.

– Я не нашла корабль. Я долго искала, но не нашла. Вернулась сюда, а тут такое! – она боязливо поежилась. – Оливул, ты один? А где Донай? Он...

– Нет-нет, он жив, – поспешил успокоить сестру Белый князь. – Я оставил его в замке. Он еще не совсем оправился от раны.

– Ты выглядишь очень усталым, – забеспокоилась Юлька. – Вода дала мне убежище, когда я осталась одна. И она с радостью возьмет под свои волны нас обоих. Ты должен отдохнуть.

– Нет времени, Юля. На моем Экзистедере играли, и я хочу выяснить, кто. Боюсь, у нас появились враги.

– Послушай меня, Оливул. На Волке что-то узнали. Что-то важное. Иначе бы Серафима не увела корабль, правильно? А теперь они вчетвером разыскивают нас, – девушка с надеждой смотрела на друга. – У нее наверняка уже есть какой-то план. Если мы начнем действовать вдвоем, мы все испортим!

Белый князь опустил взгляд, не решившись высказать ей застрявшую в сознании мрачную мысль. Весь ход событий говорил за то, что тайные противники, облик которых представлялся ему весьма неясно, вполне могли захватить друзей в плен и подготовить какую-то изощренную ловушку для оставшихся на свободе.

– Экзистедер все еще подчиняется мне, – сказал Оливул после тяжелой паузы и оглянулся на терем. – Я воспользуюсь его силой, если потребуется.

Юлька угадала его намерения.

– Не ходи туда, – проговорила она, еще крепче сжав его руку. – В здании поселилось что-то чужое, я чувствую!

– Тем более надо знать, с кем имеем дело.

Девушка вздохнула.

– Это неоправданный риск. Пока не определена наша главная цель, пока Седьмая Стихия не сделала выбор...

– Выбор сделан, – тихо сказал Белый князь.

– Как? – ахнула Юлька. – Ты нашел его? В замке, где оставил Доная?

– Донай – Седьмая Стихия.

Она отшатнулась.

– Смерть выбрала Красного князя? Это же катастрофа!

– Мы должны верить Стихиям, милая.

Юлька чувствовала себя так, будто тонет в шквале собственных мыслей.

– Да, но Донай хотел тебя убить, – взахлеб начала она. – Он вызвал тебя на поединок, он...

– Спас нас из обвала и принял на себя удар, предназначавшийся мне, закончил Оливул.

– Ладно, – обезоруженная, Юлька символически подняла руки. – Тогда вспомни сон, который ты рассказал мне в избушке. Витязь Седьмой Стихии был одет в синее, верно? А мой несносный братишка носит исключительно красный цвет!

– Не все сны сбываются, – обронил Бер-Росс, отошел на шаг и оформил образ меча.

– Ты все-таки идешь в терем? – с безысходностью в голосе спросила девушка.

– С Белым Миром враг не совладал, но терем – единственное место, где возможно локализовать Игру. И если воришка до сих пор там, он крупно пожалеет о содеянном. Не беспокойся, Юля, – добавил Белый князь, заметив, как помрачнела подруга, – я буду очень осторожен.

Они вместе вышли на аллею и направились к зданию. Вдруг Юлька остановилась и быстро оглянулась назад.

– Оливул, там кто-то живой, – зашептала она.

Вслед за ней и Бер-Росс разглядел на дорожке темный силуэт.

– Закрыл себя образом невидимки, – прокомментировал он и аккуратно направил свой поток в эпицентр чужой Игры.

Синее пятно растаяло, и на аллее проявилась фигура человека. Оливул изготовился к бою.

– Эй, полегче! А то, чего доброго, пришибешь сгоряча.

– Донай? – изумленный, Бер-Росс приблизился к кузену. – Как ты тут оказался?

– Элементарно, – ответил тот и своим мечом, который держал в левой руке, отвел клинок Оливула. – Я с тобой драться не собираюсь.

Белый князь поспешно убрал оружие.

– Я знаю, Донай. Но что означает твой вид? Почему на тебе... – тут только он осознал, по какой причине сразу не узнал брата. – Почему ты в синем? Ты же Красный князь. Нельзя так опрометчиво изменять цвету!

Ви-Брук посмотрел на Юльку, недоверчиво взирающую на него издали, на кузена и ответил:

– Красный князь умер.

Наступившее молчание нарушил Оливул.

– Зачем ты отправился за мной?

– Я заметил, ты последнее время мастерски попадаешь в переделки, и решил, что лишние полторы руки тебе не помешают. Дымиус любезно показал мне канал, по которому иногда улепетывали несостоявшиеся игроки. И вот он – я! Что, сестренка, не веришь своим глазам?

– Глазам-то я верю, а вот ушам – не очень, – заявила Юлька.

Оливул угадал ее намерение напомнить Донаю о его прежних выходках, и остановил подругу взглядом.

– Как ты нас нашел? – он обратился к Ви-Бруку.

– Глупый вопрос. Ты сам оставил метки на Путях!

Белый князь изменился в лице, но ответил.

– Да, я забыл.

– А как это называется? – продолжал Донай, кивнув на тоскливый парк. – Не похоже на твои декорации.

– Мой Мир изменили, и я хочу серьезно поговорить с автором новой картины. Кажется, он в доме.

– Прекрасно. Я с удовольствием разомнусь после недельного безделья, Синий князь ловко перекинул из руки в руку меч.

– А что если в тереме именно вас и ждут? – вмешалась Юлька.

– Его, – Донай ткнул пальцем в Оливула, – может и ждут, но я буду приятным сюрпризом. Не часто все-таки встречаешься со Смертью!

Девушка демонстративно отвернулась и уселась на поваленное дерево.

– Вот это я и назвала катастрофой, – многозначительно пояснила она Бер-Россу, кивнув на брата.

Ш 10 Ч

Поднимаясь по ступенькам на высокое крыльцо, Оливул чувствовал на себе тревожный взгляд подруги.

– Насчет засады Юля права, – сказал он в полголоса. – Будь начеку.

– А то я сам не догадался! – хмыкнул Донай и спросил. – Что у тебя с метками получилось? Слабо верится, будто ты про них забыл.

– Я не оставлял никаких меток. Разве что Смерть шла по следу Тверди. Потом обсудим эту тему, – добавил Бер-Росс и толкнул увенчанные искусной резьбой дверные створы.

Тишина. Братья осторожно пошли вдоль стен переднего зала, где красовались некогда яркие панно и мозаика. Зеркала, покрытые густым слоем пыли, нехотя демонстрировали людям их отражения.