Текст книги "Между строк"
Автор книги: Ирина Васильчикова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Стажеры звали его по имени-отчеству: «Николай Иванович» – все-таки ему было уже под пятьдесят. Я, в силу давности нашего знакомства, позволяла себе звать его просто Лешей. У него не очень-то получалось химичить за моей спиной, и он держал дистанцию, справедливо опасаясь, что я, в случае чего, вспомню ему все. Наше общение, если послушать со стороны, было на грани фола. Белову словно доставляло удовольствие отпускать сальные шуточки и делать непристойные намеки. Если я приносила интервью с мужчиной, он начинал подкалывать относительно возможного романа. По его мнению, сделать интервью с актером, музыкантом просто так я не могла, нас обязательно должна была связывать постель. Как-то я принесла материал о мальчиковой группе, тогда они только появлялись. Белов вопросительно посмотрел на меня.
– Следуя твоей логике, Леша, – групповуха.
Стажер, сидевший в кабинете Белова, густо покраснел.
– Слушай, а давай я тебе Вовку на воспитание дам? – Он кивнул в сторону притихшего юноши. – Научишь его профессии.
– Леша, я не беру учеников: хорошему я не научу, а плохому он научится без меня.
Белов захихикал. Юноша еще больше вжался в стул. Он еще не знал, что от Белова можно ожидать всякого.
Для меня в общем-то было удивительно, как, работая столько лет в журналистике, зная досконально кухню, он умудрялся перессориться если не со всеми, то со многими представителями актерской, литературной и музыкальной тусовки. Мне часто приходилось от него слышать, что с тем или иным персонажем невозможно общаться. На деле выяснялось, что это не так. Человек, которого он характеризовал крайне негативно, оказывался замечательным собеседником. Многие, услышав его фамилию, морщились:
– Это он – журналист?
Я не вступала в эти разговоры, потому что не считала возможным обсуждать профессиональные качества коллег у них за спиной.
Все шло неплохо. Материал о грибах напечатали, все были довольны. Выйдя вечером из редакции, я решила немного прогуляться по Москве. День был солнечный, спешить, что удивительно, было некуда. В конце концов, такая возможность представлялась нечасто.
Я шла не спеша, куда глаза глядят, петляя переулками и снова возвращаясь на оживленные улицы. И вдруг я увидела, как тусуется народ. Именно тусуется. У некоторых в руках были бокалы с шампанским и с вином, кто-то курил. Я решила посмотреть, в чем же дело. Профессия дала и здесь о себе знать. Я подошла поближе. Это оказался мебельный салон. На столах стояли вазы с фруктами и вино, лежали коробки конфет. Я уверенно вошла, как будто так и надо, как будто именно меня ждали все это время. Огляделась. Вниз вела лестница. Я спустилась. Внизу была еще одна экспозиция и еще один накрытый стол с таким же ассортиментом, как и при входе. Я попыталась вычислить, кто же из присутствующих – местный. Услышав, как девушка обещала даме в темно-синем костюме, что материал выйдет в следующем номере, я дождалась конца разговора и попыталась аккуратно узнать, по какому поводу торжество:
– У вашей фирмы день рождения?
– Нет. Мы были на Миланской выставке и успели на наш, Российский мебельный салон, где представляли ту же коллекцию. А вы, простите, кто?
Я представилась. Мы обменялись визитками.
– Шла мимо и вот решила зайти посмотреть, что происходит. Может, что-нибудь напишем?
– Почему нет?
– Нужна какая-нибудь интересная фактура.
– Даже не знаю… Хотя… На креслах и диване, которые мы выставляли, сидел сам Жерар Депардье, он специально приезжал на эту выставку. Потом купил из нашей экспозиции кресло для кабинета. Правда, другое.
– Замечательно. У вас фотографии есть?
– Да.
– Ну и замечательно. Будем считать, что материал есть. Я вам позвоню.
– Хорошо. А пока – угощайтесь, развлекайтесь. – И она пошла общаться с другими гостями.
Первая мысль, посетившая меня после этого разговора: «Это я удачно зашла». И поужинала, и материал нарыла, и полезным знакомством обзавелась. Одним словом, вечер удался.
Утром я поделилась своими соображениями с Димкой.
– Как же ты решилась зайти?
– Вижу – народ тусуется. Тусовка и без меня – что за на фиг? А когда увидела, что столы накрыты, думаю, будь что будет, но надо зайти.
– Значит, все решил фуршет?
– Не поверишь, но мне в тот день было лень готовить ужин.
– Вот уж правду говорят: лень – двигатель прогресса. Слушай, вы с Владом на прошлой неделе были на премьере.
– Какую ты имеешь в виду?
– Ну, он еще говорил, что снял там каких-то двух баб.
– Да? Сразу двух?
– Этих… Забыл, как их фамилии. – Димка моих подначек не заметил.
– И что теперь?
– Ну и где фотографии?
– Это ты у него спроси. Он же снимал.
– А что с моим материалом про мебельный салон?
– Картинки нужны.
Фотографии с Миланской выставки, довольно забавные, прислали «по мылу». Материал о выставке вышел в конце недели. Так что все остались довольны.
Я выпила кофе и решила, что после такой круговерти можно расслабиться. А зря.
– Ты не забыла, что послезавтра сдаешь интервью с Маргаритой Кривицкой? – вернул меня к действительности Димка.
– Что бы я без тебя делала, заботливый ты наш.
Я точно помнила, что ее телефон у меня есть, и была уверена, что здесь обойдется без эксцессов. Но в тот день удача отвернулась от меня. Я набрала номер, но телефон не отвечал. Ни определителя, ни автоответчика не было. Это меня насторожило. Я стала обзванивать друзей в надежде, что у кого-нибудь окажется заветный номер. Не было ни у кого. Причем все искренне удивлялись, поскольку полагали, что телефоны всех актеров академического театра у меня есть.
Когда я позвонила Женьке, у которого, как я знала, есть все, мне удалось лишь узнать, что этот телефон не действует.
– У меня ее телефон вычеркнут, значит, звонить бесполезно. А нового нет.
– Что же делать?
– А ты папе позвони. Я с ним общался. Он мужик нормальный, совсем не такой монстр, каким его часто представляют.
Папа Маргариты, Владимир Андреевич Кривицкий, известный режиссер, обладал, наверное, всеми существующими регалиями и к тому же был обласкан властями. В общем, большой человек.
– Ага, позвонить и сказать: «Владимир Андреевич, не знаете, где ваша дочь блондает? Я ее никак найти не могу».
– Что я тебе могу сказать?
– И на том спасибо.
Я положила трубку и задумалась. Обзвонила всех, кого только было можно. Никто ничего не знает. У меня нет даже телефона, а на все про все – два дня. В театре телефон точно не дадут, не тот случай. Засада! Тогда я решила позвонить актеру Виктору Токмакову, работающему в том же театре, что и Маргарита. Я знала, что у него есть театральная книжка с адресами и телефонами всей труппы. Вдруг повезет?
– Витя, привет! Ты меня не выручишь? Нужен телефон Маргариты Кривицкой. Мне послезавтра материал сдавать.
– Ничем помочь не могу. У меня нет ее телефона. В книжке напротив ее фамилии стоит пробел. Шифруется девушка. Единственное, что могу тебе сказать, – у нее завтра спектакль.
– Ты мне предлагаешь ее пасти весь день? Офигела твоя голова, дорогой.
– Больше, к сожалению, ничего хорошего не скажу.
– Ладно, и на том спасибо. Счастливо!
– Пока.
Идея пришла, как всегда, неожиданно. Я решила написать Маргарите записку, причем таким пятистопным ямбом, чтобы запомнилось навсегда. Раскланяться так, чтобы ее самолюбие было польщено по полной программе. В конце оставила свои телефоны и попросила перезвонить. Вложила в конверт номер газеты поприличнее и поехала в театр, благо это была всего одна остановка на метро. Оставила конверт на вахте и стала ждать. Интуиция подсказывала, что должно сработать. А она меня практически никогда не подводила.
Вечером я еле доехала до дома. То ли погода менялась, то ли объем информации, свалившийся на мою бедную голову, дал о себе знать. Но я «тормозила», что называется, по полной программе. Когда я поняла, что раздружилась с головой окончательно, тишину нарушил телефонный звонок.
– Здравствуйте, это Рита Кривицкая.
– Здравствуйте. – Я не сразу сообразила, кто это, поскольку в моем окружении ее тезок было предостаточно.
– Я получила вашу записку и газету. Я очень тронута вашим предложением об интервью.
– Завтра это возможно?
– Да, конечно. Только позвоните мне с утра. Мало ли чего.
– Вы, если можно, телефон оставьте.
– Да. Записывайте…
На следующий день мы сидели в театральном буфете за чашкой кофе и болтали, словно были закадычными подружками, которые давно не виделись. Рита произвела на меня приятное впечатление. Во всяком случае, она нисколько не была похожа на «серую кардинальшу», как ее многие представляли. Уже уходя, я столкнулась с Токмаковым.
– Привет, какими судьбами?
– Интервью с Кривицкой делала.
– Все-таки раздобыла телефон.
– Не без проблем, но раздобыла. Вы же, великие, телефоны без конца меняете. Только успевай отслеживать.
– Ну и хорошо. А сейчас куда?
– Наверное, домой. Мне завтра текст сдавать. А что, есть альтернатива?
– Давно не виделись, думал, может, посидим, поговорим?
– «А поговорить?» – вспомнила я известный анекдот. – Что ж, отдыхать тоже когда-то надо, так что часок уделить могу.
– Ну и славно.
Мы поговорили о нелегкой доле артистов, журналистов и вообще людей творческих. Поделились проблемами, не обошлось и без бесконечных баек. В общем, славно время провели. Потом каждого из нас ждала работа: Виктора – спектакль, а меня – расшифровка его интервью. Оно лежало уже почти неделю – руки все не доходили.
Я рассчитывала на полчасика заглянуть в редакцию: просмотреть почту, сделать несколько звонков и поехать домой. Все-таки полезно иногда показываться на глаза начальству. Вроде работаешь… Правда, на этот раз я хотела, побыстрее разделавшись с делами, «свинтить» пораньше, но в тот вечер отмечали день рождения нашего технического директора, любимца всей редакции, и не поздравить его я просто не могла.
Я приехала, когда столы уже были накрыты, так что избежала участи большей части женского коллектива – приготовления закусок. Народ потихоньку стекался. И – началось. После Алины слово взял отвсек Олег Александров.
– Геннадий Владимирович, я хочу поздравить вас, как инженер инженера.
– Олег, МИХМ и инженер – понятия несовместимые, – брякнула Анжела. Хотя все прекрасно знали о том, что Олег сам недолюбливал свою альма-матер.
– Не наступай мне, пожалуйста, на любимый мозоль.
– Олег, ты, как ответственный секретарь, должен знать, что слово «мозоль» – женского рода.
Праздник был испорчен. А с Анжелой Олег потом не разговаривал неделю.
Олег был постоянным объектом беззлобных насмешек, и прежде всего из-за характера. Его ворчалкам по поводу и без повода не было конца. Он всегда во всем сомневался и на любое предложение о нововведении возражал: «А что, если…» Дальше следовали варианты.
Если он заходил в отдел и видел, что мы пьем кофе и болтаем, Олег непременно встревал с замечанием:
– Все треплетесь! А работать кто будет?
Стоило кому-то задержаться в приемной, и уж тем более остаться на предложенный секретаршей чай или кофе, Олег тут же начинал всех изводить:
– Чаи гоняете, а посуда вечно грязная. Не забудьте за собой чашки помыть.
И так по любому поводу. Каждый день. Ему нравилось быть начальником, делать замечания, раздавать указания. Нравилось, что люди от него зависят. Возможно, причиной тому был комплекс Наполеона. Олег не отличался высоким ростом, не обладал внушительной спортивной фигурой, зато его визитной карточкой считался выразительный профиль. Иногда, сидя на летучке, я жалела, что не умею рисовать: очень хотелось запечатлеть его.
Я понимала, что подобное поведение Олега – всего лишь ширма, что он нападает, защищаясь. Где-то в глубине души, очень глубоко, он был сентиментальным и ранимым, но боялся это показывать. Олег писал стихи, о чем практически никто не знал, играл на гитаре – это слышали только избранные. Мне однажды довелось.
Как-то мы отмечали день рождения Олега. Я тогда только пришла в редакцию, и подобные посиделки были прекрасным поводом узнать, кто есть кто в этом коллективе.
Как водится, выпили, закусили. Неспешно текла застольная беседа, перемежаемая тостами. И вот Олег взял гитару, заиграл известную всем с детства «Чунга-Чангу» и приятным баритоном запел… «Поворот» «Машины времени». Я слушала, затаив дыхание. Получалось забавно.
Чунга-Чанга, новый поворот,
Чунга-Чанга, что он нам несет?
Чунга-Чанга, омут или брод?
Чунга-Чанга, никто не разберет.
И пугаться нет причины, если вы еще мужчины,
Если вы еще мужчины, Чунга-Чанга.
Выезжайте за ворота и не бойтесь поворота,
И не бойтесь поворота, Чунга-Чанга… [7]7
Авторство текста установить не удалось. – Примеч. авт.
[Закрыть]
День не заладился с самого начала. Рассчитывала выспаться, что случается не так часто, но первый звонок раздался в 7.45. Это просто варварство! Я поговорила, не открывая глаз. Ну, думаю, подремлю еще немного. Не сложилось. Именно в то утро телефон не умолкал. В 9.30 поняла: теперь уже не судьба.
Срочных дел не предвиделось, и тогда я позвонила Юльке Михайловой:
– Привет.
– Привет, солнце!
– Как жизнь?
– Да помаленьку.
– Я тебя не отвлекаю?
– Нет. Славка уехал посмотреть какие-то железяки, так что я одна балбесничаю. Иногда просто устаю от его кипучей энергии.
– Ты не будешь против, если я нарушу твое одиночество?
– Ну что ты! Конечно, приезжай!
– Тогда до встречи.
– Жду.
Лифт, скрипя и клацая какими-то механизмами, остановился. Пронзительная трель звонка, казалось, оглушила весь этаж.
– Привет, проходи.
Юльке повезло с квартирой: центр города, полчаса – и ты у цели. Квартира ей досталась по наследству от бездетной тети. В общем, история была долгой и запутанной. Я не расспрашивала, а Юлька не горела желанием рассказывать. Да и не важно это.
Двухкомнатная квартира в «сталинском» доме с трехметровыми потолками – вполне достойное жилье. Большая прихожая, комната, оклеенная рельефными розовыми обоями. Мебель без претензий, но со вкусом, вид из окна на Москву-реку – мечта, да и только.
– Славка так и не приехал?
– Сегодня он поедет к родителям. Там какие-то семейные торжества намечаются. Надо помочь. А я отдыхаю. Ты даже не представляешь, насколько утомительна может быть эта «игра в семью».
– Представляю. Даже очень.
– Кстати, как у вас с Сашкой?
– Никак. Мы разбежались.
– Давно?
– Месяца два.
– Так вы в конце мая к нам приезжали.
– А мы с тобой после поездки в Питер и не виделись. Так вот через неделю после моего приезда мы встретились и расставили все точки над «ё».
– Никогда бы не подумала. И чего тебе не хватало? Он же на руках тебя носил. И дома ты проблем не знала.
– Трудно объяснить. Я еще сама до конца в этом не разобралась. Наверное, это была та самая ситуация, когда вместе тесно, а врозь скучно. Тот самый случай, когда говорят: «У нас много общего, но при этом полная несовместимость».
– Ну конечно. Ты всегда была девушка масштабная. Развернуться тебе негде.
– Может быть. Я прекрасно понимаю, что иногда мне с окружающими бывает проще, чем им со мной. Те, кто меня давно знает, давно уже не удивляются моим «выпадам». А новому человеку бывает тяжело.
– Ни фига себе «новый»! Вы же почти год были вместе.
– И сколько времени из этого года мы реально провели вместе? Может, отчасти в этом и моя вина. Но я не стала дергаться и чего-то менять, когда поняла, что мы уже очень далеко друг от друга. Он так и не смог понять и принять мою жизнь. Хотя и пытался. А я при всем своем желании не могу осесть дома. Меня хватает на три дня максимум. А все наши разговоры так или иначе сводились к этой теме. Ты же сама прекрасно знаешь, что журналистика – это не профессия, а стиль жизни. А еще точнее – диагноз.
– Но ведь у вас все так хорошо складывалось.
– Знаешь, если мужчина способен сходить в магазин и приготовить ужин – это, конечно, хорошо, но не это главное.
– Но, согласись, ты отнюдь не была против этого.
– Не была. Но я-то думала, что смогу забыть о своих проблемах, смогу стать слабой, кто-то возьмет меня за руку и я смогу ни о чем не думать. Не получилось. Я оказалась сильнее. Через месяц-другой мечты рухнули, и я очутилась перед реальностью. Лидером быть приятно, но иногда хочется царствовать, а не править. А может, и вовсе уйти в тень. Конфликты стали возникать на пустом месте.
– Может, ты сама их провоцировала?
– Сейчас трудно сказать. Да, у меня иногда был такой «завал», что я взрывалась с пол-оборота. Ругала себя за это, но поделать ничего не могла. И потом, это вечное: «Ты меня не любишь, ты меня не ценишь». Я просто устала. Все, что было, – эпизоды. Пусть красивые, крупным планом, но эпизоды. А главного как-то не было.
– А ты не пыталась при этом себя изменить?
– Почему все хотят изменить меня, но никто не хочет ничего менять в себе? Ведь компромисс – это взаимные уступки, в конце концов.
– Может, тебе надо было меньше времени уделять работе? Ведь жизнь не только из этого состоит.
– Да, конечно. Но для меня работа – не только способ заработать деньги. Чем больше ее объем, тем лучше я себя чувствую. Причем не только морально, но и физически. Парадокс? Но не могла же я все время притворяться и играть. Да и зачем? Рано или поздно сущность все равно проявится. Причем в самый неподходящий момент. Значит, мы оба не были готовы к этой ситуации.
– Но ситуацию можно смоделировать.
– Можно. Но в последнее время у меня было ощущение, что мы встречаемся потому, что нам нечем заняться. Ну, образовалось у меня «окно», у него «окно». А после: «Извини, времени нет. Дела». Компромисса не получилось.
– А не слишком ли ты накручиваешь?
– Может быть. Но я поняла, что со мной рядом должна быть Личность. Либо человек одного со мной уровня, либо сильнее. На роль няньки я не гожусь. Ладно, не грузись. Это не самое страшное.
– Вечно ты ищешь себе трудности.
– Это они меня находят. Слушай, не сочти за наглость, – поставь, пожалуйста, чайник.
– Да, сейчас. А что у тебя с работой?
– Как всегда. Сезон открылся. Потихоньку припахивают. Недели через две это можно будет ощутить по полной программе. Пока есть хоть немного свободного времени, трачу его на себя. Вот к тебе выбралась. А то потом еще месяца два не увидимся. Время – деньги, но ни того, ни другого катастрофически не хватает.
– Это точно. При том что у меня не такой «загруз», как у тебя, со временем постоянно беда.
– Но ведь вы же «в семью играете», как ты говоришь. А дома всегда найдется что делать. Правда, меня в последнее время на эти «подвиги» не хватает. Я иногда просто не понимаю, куда уходят силы и время.
– Просто ты хватаешься за все и сразу.
– Но ведь за меня никто ничего не сделает. А переделывать за кого-то я тоже не хочу. Иногда проще сделать самой от и до, чем объяснять по сто раз, а потом исправлять чужие ошибки. Я не понимаю, почему человек берется за работу, которую он делать не умеет. Или не хочет.
– Вот и сваливают тебе, зная, что ты все сделаешь.
– Мне это как-то параллельно. Главное, чтобы приложенные усилия окупались. А когда это становится нормой – тут уж я спуску не дам. Меня, честно говоря, раздражает, когда люди навязываются в друзья, потому что своим можно меньше заплатить. «По дружбе». Или просят выручить, каждый раз объясняя это по-другому. А потом выясняется, что человек просто не хотел возиться. Но таких моментов стало гораздо меньше, потому что я сразу даю понять, что не работаю за идею. Даже очень хорошую. Как говорится: не платишь – не жалуйся.
– Чайник закипел. Пойдем на кухню.
– Пошли.
Маленькая уютная кухня еще больше располагала к задушевным беседам: цветы на подоконнике, голубая клеенка на столе в тон стенам – просто и со вкусом.
– И что ты намерена делать дальше?
– Не знаю. Это как звезды встанут. Ведь невозможно все заранее спланировать. Да и не факт, что все будет так, как я задумала.
– Слушай, а почему бы нам не развеяться? Не сходить, например, в театр? Ты, между прочим, уже давно обещаешь меня «выгулять» куда-нибудь.
– Отличная мысль! Куда пойдем?
– Это по твоей части.
– Ладно. Будем надеяться, что праздник состоится.
Через час мы были в одном из театров. Два часа следили за калейдоскопом событий в жизни героев, забыв о своих неприятностях. Надо сказать, неплохой способ отвлечься от проблем. Возникло ощущение легкости и беззаботности. Может, пьеса так подействовала, а может, сама обстановка: нарядные люди создавали ощущение праздника.
После спектакля мы решили зайти в ресторанчик, который находился в двух шагах от театра. Да и цены там были вполне приемлемые. Простой, но со вкусом подобранный интерьер создавал уютную, почти домашнюю атмосферу. Казалось, что и там, за окнами, проблем нет и быть не может. В это сложно было поверить, глядя на счастливых красивых людей.
С каждым глотком кофе по организму разливалось почти забытое ощущение спокойствия и умиротворенности. Несколько раз я смотрела на часы, правда, тут же забывая, сколько они показывали. Пейджер молчал. В общем, вечер удался.
Мы болтали о пустяках, вспоминали какие-то совместные вылазки, общих знакомых. Обычная непринужденная беседа двух подруг. Совершенно непроизвольно я посмотрела на дверь. До сих пор не могу понять почему. Словно какая-то сила заставила меня оглянуться. В зал вошел мужчина, которого я не сразу узнала из-за полумрака, царившего в помещении. Секунду я соображала: кто это? Ну конечно! Только что я ведь видела его на сцене. Это же Андрей Морозов.
– Ты что?
– Юль, это Морозов, или мне показалось?
– Где?
– Да вон, к бару пошел.
– Морозов. А что?
– Нет, ничего. Надо бы с ним интервью сделать при случае.
– Ну не сейчас же.
– Нет, не сейчас.
Он сделал заказ и сел за соседний столик. Получилось так, что мы сидели почти напротив. Невольно наши взгляды встретились. Время остановилось. Оно вообще перестало существовать. Сколько продолжался этот «сеанс гипноза»? Пять минут? Десять? Полчаса? Юлька молчала, с интересом наблюдая за нами. Из оцепенения меня вывела настойчивая трель пейджера. Я машинально прочитала сообщение и тут же забыла о нем. Морозов все так же сидел, затягиваясь сигаретой и не сводя с меня глаз. Вихрь мыслей пронесся в голове. Именно в этот момент пришел повтор сообщения. Только сейчас я осмысленно прочитала текст. Меня разыскивала сестра.
– Сейчас приду. Мне надо позвонить.
Вернулась я минут через десять. Михайлова как-то странно на меня посмотрела. Тут я заметила на столе два бокала вина, десерты и изящный букетик. Морозова не было. Лишь свеча, зажженная на его столе, игриво подмигивала.
– Юль, ты что-нибудь понимаешь?
– А что тут непонятного?
– Как знать.
Сентябрь залил Москву разноцветными красками. Под ногами шуршали пестрые звездочки кленовых листьев. В прохладном прозрачном воздухе ощущалось приближение осени с ее затяжными дождями и пронизывающим ветром. Поэтому необходимо было сполна насладиться последними погожими денечками. Ужасно лениво было ехать в редакцию. Вообще не хотелось думать о делах. Настроение было приподнятым и немного лирическим. По дороге в редакцию я решила зайти в какой-нибудь из своих любимых магазинчиков. Как и у большинства женщин, шопинг поднимал настроение, а от депрессии не оставалось и следа. Даже если я уходила без покупок, сам факт посещения магазинов, примерка красивых вещей и обуви, детальное изучение косметики и парфюма, когда можно все понюхать, рассмотреть и воспользоваться пробниками, – все это становилось приятным ритуалом неведомым богам Хорошего Настроения.
На этот раз я зашла в магазинчик, где любила покупать парфюмерию и косметику. Даже если учесть, что торговали они французской продукцией, цены были приемлемые, а за качество можно не беспокоиться. Во всяком случае, аллергии не было ни на что, тени и тушь не осыпались, а туалетная вода не меняла запах через неделю после покупки. К праздникам всегда объявлялись скидки, а если покупатель набирал товар на определенную сумму, ему полагался нехитрый сувенир. Надо ли говорить, что, имея личную карту покупателя, я постоянно туда наведывалась, естественно, не уходя без покупок. Меня вообще нельзя пускать в подобные магазины, потому что накупить хочется сразу всего.
Еще один «бзик» – обувь. Примерять, рассматривать и, конечно же, покупать доставляло мне неописуемое удовольствие. Одежду можно подогнать и скомбинировать, а неудобная, некрасивая обувь – это караул. Приходилось, конечно же, учитывать, что большую часть дня я провожу на ногах. На шпильках давно уже не бегаю и даже не хожу. Хотя иногда очень хочется купить этакие «ходули». Просто ради эстетического удовольствия, чтобы окончательно не разучиться ходить на каблуках.
В тот день я пришла в редакцию с тремя пакетами в руках. Мой гардероб пополнили песочного цвета палантин, туфли-лодочки на каждый день, просторный красный буклированный джемпер и белые джинсы. Несочетаемые на первый взгляд предметы гардероба. Но я-то знала, что именно этих предметов мне не хватало. Я уже перебирала варианты ансамблей с этими обновками. Настроение при этом было замечательное. Что еще нужно для счастья?
Едва переступив порог редакции, я столкнулась с Алиной.
– Привет. Зайди ко мне. У меня для тебя партийное задание есть.
– А я – неформал.
– Ладно, хватит хохмить. Минут через десять зайди.
– Хорошо.
Я скинула вещи, обменялась новостями с ребятами и отправилась «на ковер».
– Я вся во внимании.
– Ты у нас по «великим» спец.
– Не без этого.
– Сможешь в этот номер сделать интервью с Андреем Морозовым?
– С кем?!
– С Морозовым. Тебя кандидатура не устраивает?
– Нет. Все нормально.
Таких совпадений не бывает! Совпадений? Как знать… Но, как бы то ни было, надо действовать. Итак, что я о нем знаю? Видела пяток фильмов, пару спектаклей. Судя по всему, он – человек цельный, со стержнем. Азартен. Вроде бы без «тараканов». Холост… Кажется, у меня был его телефон. Я открыла свой «икс-файл» – записную книжку. Фамилии и телефоны замелькали перед глазами. Там было все, кроме заветной фамилии «Морозов». Та-ак. Надо звонить «жучкам». Эти люди за определенную плату и, что сегодня почти не встречается, из дружеских симпатий достанут какую угодно информацию и пристроят какой угодно текст. Есть еще один вариант. Как сейчас говорят – ченч. Раньше бы сказали: ты – мне, я – тебе. У этих людей есть практически все, они могут почти все. «Жучки», конечно, не лучший вариант, но где гарантия того, что с завлитом – пресс-секретарем театра – будет проще? Эти почти никогда не дают координат актеров. Нужно очень постараться с ними подружиться, чтобы в нужный момент обрести вожделенный номер. Но поскольку завлит, как правило, немолодая дама со своими причудами, «дружить» с ними нелегко. Хотя из всякого правила бывают приятные исключения. Но это был не тот случай, не исключение. И тем более не приятное. Так что пришлось помучиться. Я поставила на уши пол-Москвы, обрекая энное количество своих нервных клеток на верную гибель.
Через двадцать минут я выцепила заветные семь цифр и кое-какие сведения. Досье Морозова пополнилось весьма интересными фактами и подробностями. Что ж, сегодня вечером и позвоню.
День прошел довольно спокойно: ни авралов, ни заморочек начальства. И все это время я думала о Морозове, о предстоящей встрече, о вчерашнем вечере. Я пыталась понять, что двигало им вчера: желание сделать широкий жест или нечто большее? Как он встретит меня? Не было ли это очередной ролью, игрой?..
– Добрый вечер, могу я поговорить с Андреем?
– Я слушаю.
Я представилась и объяснила цель моего звонка. Мы договорились встретиться через день, в том же самом ресторанчике. Как мне хотелось, чтобы время шло быстрее! Возможно, сама того не понимая, я уже была во власти этих лучистых глаз и обволакивающего голоса. Да и подаренный букетик постоянно напоминал о нем, стоял перед глазами ярким пятном.
«Да, душа моя, ты «попала». Кто бы мог подумать? Ведь, как ни печально, инициатива почти всегда исходила от тебя. И потом уже ты думала: принимать эти знаки внимания, ухаживания или соблюдать дистанцию. А тут… Один взгляд, пара фраз – и ты готова идти за ним куда угодно. Тыв его власти. Вот в чем фокус».
Солнечный день вселил спокойствие и настроил на лирику, хотя я мучилась: что надеть и какой сделать макияж, чтобы ему понравиться? Вот ребячество! Хотя нет, все нормально. Так и должно быть.
Я долго выбирала наряд, перетряхнув весь гардероб. В итоге решила остановиться на спокойных тонах, классическом варианте. Это все-таки деловая встреча. Пока. После долгих мучительных раздумий я выбрала трикотажную кофту цвета слоновой кости и брюки темнее на два тона. Кстати пришлось колье из светлого янтаря. К счастью, у меня нашлись туфли в тон, да и плащ был из той же гаммы. На антресолях обнаружилась темно-бежевая сумка, я убрала ее, потому что почти не носила. Теперь вот пригодилась.
На прическу и макияж я потратила полтора часа, обычно у меня уходило на это в два раза меньше времени. Но сегодня случай особый. Что еще? Надо не «промахнуться» с духами. Из двенадцати наименований выбрала не сразу. Может, кому-то это покажется расточительством, но парфюм – моя слабость, и использую я его в зависимости от настроения и обстоятельств. Хотя я знала одну даму, которая не открывала новый флакон, пока не заканчивались уже начатые духи. Всякое бывает.
Последние «штрихи к портрету». Все должно быть супер!
Выйдя из дома, я ощутила, что у меня даже походка поменялась. Я шла не спеша, наслаждаясь солнцем и теплом запоздавшего «бабьего лета».
Морозова в поле моего зрения не было. Только я собралась спросить у секьюрити, не подходил ли он, Морозов появился передо мной, словно вырос из-под земли. Тогда мне показалось, что этот человек может проходить сквозь стены, для него не существует препятствий.
– Здравствуйте, Андрей.
– Здравствуйте… Так это вы?
– Что значит «вы»? Я – это я.
– Это вы звонили мне по поводу интервью?
– Да, я.
– Потрясающе!
– Мы так и будем здесь стоять?
– Ах да, пойдем.
Мы оказались в полумраке небольшого уютного зальчика. Обстановка больше располагала к интимному свиданию, чем к деловой беседе. Хотя, может, это и к лучшему. Было легко и спокойно. Настолько, что я уже смеялась над своими тревогами и переживаниями.
– Никогда бы не подумал, что вы журналистка.
– Почему?
– Профессия накладывает определенный отпечаток. Обычно это довольно жесткие, циничные дамы. За очень редким исключением.
– Может, я как раз отношусь к исключениям? Вы же меня не знаете.
– Нет, у вас взгляд другой.
– Интересно.
– Вы – человек сильный, но добрый. Редкое сочетание. Вы никому не желаете зла. Может, иногда берете на себя больше, потому что не хотите никого обидеть.
– Даже так?
– Вероятно, вам проще сделать все самой, чем сто раз объяснять и переделывать за другими. Вы вряд ли сможете стать просто хорошим исполнителем. Возможно, вам иногда приходится нелегко из-за вашего характера и природной склонности к лидерству.
