Текст книги "Между строк"
Автор книги: Ирина Васильчикова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
– Не поняла?
– Ты же не любишь эти однотипные молодежные группы, «тинейджеры, сбоку пейджеры», как ты их называешь.
– Виноград – это ягоды такие. А еще из него вино делают. Я с ним пока еще не разговариваю. Я его просто ем.
– А я думала, что это название какой-нибудь новой группы.
– С тобой не соскучишься.
– Ну, ты тоже иногда выдаешь – будь уверен.
– Обменялись любезностями!
– Ладно, созвонимся. Счастливо!
– Пока!
Я сидела у секретера, пытаясь разобрать записи в «склерознике» и хоть что-то в них понять. День был перенасыщен событиями и информацией. Я никак не могла решить для себя, чего больше хочу: спать или есть? Непонятно. Съев йогурт и яблоко, уточнив все мыслимые и немыслимые вопросы, договорившись о встречах, решила, что, наверное, уже пора спать. Часы показывали начало третьего. Тут раздался звонок, конечно, опять по работе.
– Привет!
Это был один знакомый актер, с которым мы договаривались написать о его телепремьере.
– Привет…
– Ну, до тебя не дозвониться. Я пытался пробиться в течение часа. Не судьба. Так что извини, что поздно.
– Ничего.
– Ты еще не спишь?
– Собираюсь.
– Я получил твое сообщение. Я, конечно, понимаю, что краткость – сестра таланта, но не до такой же степени.
– А что такое?
– Была только подпись. Я сначала думал, что само сообщение не дошло, но пришел повтор.
– Странно. Кстати, а как ты понял, что это именно я?
– Кто мне еще такое в час ночи пришлет! Ты спрашивала про фильм. Так вот…
– Слушай, солнце, у меня есть к тебе несколько вопросов по этому фильму. Тезисы, так сказать. Но где это «похоронено», я уже не вспомню. Давай мы завтра с тобой пересечемся, и ты мне все расскажешь.
– О’кей. Завтра в два. В театре.
– Не вопрос.
– Спокойной ночи!
– Спокойной ночи.
Я проснулась с ощущением того, что вот-вот заверещит будильник. Было утро, начало шестого.
Та-ак. Допрыгалась. Покрутившись, я попыталась заснуть. Получилось. Проснулась в 8.30, незадолго до звонка будильника. Пора собираться. И опять в бега. Да, один выходной в месяц – это сильно. Организм отвык спать. С этим надо что-то делать. Но что? Когда же наконец времени хватит на все?
Лето ворвалось в город, залив улицы солнечным светом. Очухавшаяся растительность начала цвести и пахнуть, отчего у определенной части горожан возникли сезонные проблемы со здоровьем – аллергия. Сколько себя помню, подобных казусов со мной не случалось. Но на этот раз организм, видимо, устал и взбунтовался. Постоянно чесался нос и одолевал чих. Сонливость сменялась раздражительностью. Причем предсказать смену этих состояний было невозможно. Оптимизм вселяла перспектива выходных. К счастью, не такая уж далекая. Приближался День независимости России, в связи с чем намечалось три выходных дня. Большинство, правда, не заморачивалось от кого именно независимость, и сейчас это тоже было не так уж важно.
– Привет! Все в трудах, аки пчела?
Хоть как-то прийти в себя помогла давняя подруга Юлька. Ее звонок оказался как нельзя кстати.
– Привет! Как вы живы-здоровы?
– Нормально. Слушай, у меня к тебе предложение. Мы тут со Славкой на праздники в Питер собрались к Алене. Остановимся у нее. Так вот я подумала: а не составишь ли ты нам компанию?
Я познакомила Юльку с Аленой, когда та приезжала в Москву по делам. Девчонки быстро нашли общий язык, обменялись координатами и даже иногда писали друг другу электронные послания.
– Юль, я, конечно, «за», но такие вещи в момент не решаются. Кто знает, что будет на той неделе?
– Поехали! Развеешься, отдохнешь. А то ты уже как кавказская овчарка на всех кидаешься.
– Хорошо. Тогда у меня к тебе будет маленькая просьба: купите билеты. Потом сочтемся. Боюсь, что закручусь и придется бежать в последний момент.
– Не вопрос. Ладно, мне пора. А то скоро чудо мое придет. Его ж кормить надо. Пока!
– Счастливо!
Честно говоря, через какое-то время я забыла об этом разговоре. За три дня до поездки ребята мне напомнили. Я стала собирать вещи. Зная способность своей подруги вечно опаздывать, я сначала психанула, но потом решила, что Славка все-таки постарается ее организовать и они приедут вовремя.
Мы с Юлькой когда-то вместе работали. Общие трудности нас сплотили. Потом она ушла в другую редакцию. Там она познакомилась со Славкой. Их столы стояли напротив, так что игра в гляделки со временем перетекла в роман. Но на работе они старались не афишировать свои отношения. Даже когда стали жить вместе, «шифровались», передавая друг другу ключи от квартиры, договариваясь, кто когда придет, что готовить на ужин.
В общем-то оба чем-то похожи: всегда приветливы, веселы, неконфликтны. Юлька – высокая статная блондинка – смирилась с мечтой похудеть. Особенно остро ее грызла эта мысль, когда она стала встречаться со Славкой. До этой встречи Юлька, как многие, перебивалась полуфабрикатами, а совместная жизнь открыла в ней кулинарные таланты. Юлька готовила совершенно запредельные блюда, а Славка, любящий поесть, был совсем не против. Ну какая уж тут диета! Славка всегда был основателен в словах и поступках. Да и в его внешности проглядывало что-то монументальное. Но внезапно скрутивший ее аппендицит и последующая операция заставили изменить меню. Юльке долгое время приходилось себя во многом ограничивать, и она наконец похудела, причем очень здорово. Мечта сбылась.
– Да, я хотела этого, но не такой же ценой! – сокрушалась она.
Славка, как мог, ее успокаивал. Мне было легко с ними. Никаких тебе самокопаний или разговоров о смысле жизни, чем грешили многие мои знакомые, особенно пропустив бокал-другой. Самое оно, когда от проблем и без того голова идет кругом и хочется наконец услышать что-то позитивное.
Но из всех наших посиделок и приключений я больше всего люблю вспоминать пикник. Во-первых, потому, что тогда единственный раз выбрались так замечательно провести время за городом. Было по-настоящему легко и весело, так что эмоций и впечатлений хватило на год вперед.
Июньское солнце, накануне по-летнему припекавшее, в тот день решило немного отдохнуть. Набежали тучки. Мы какое-то время колебались, ехать или нет, но Славка всех уговорил:
– Не сахарные, не размокнете. К тому же я тент прихватил.
Искать костровище долго не пришлось. Немного убрав площадку и натаскав хворост, стали готовить нехитрую снедь: сделали бутерброды, порезали овощи. Нас было немного: я, Юлька со Славкой, его друг Гоша и наша с Юлькой общая знакомая Лиза. Пока мы «сервировали стол», мужчины занялись шашлыками. Приблизительно через полчаса первая порция была готова. Изрядно проголодавшись, мы с удовольствием приступили к трапезе. Юлька и Славка весело перебранивались, подтрунивая друг над другом. Юльке в честь дня рождения разрешалось все.
– Давайте споем, что ли? – И она, слегка уже мимо нот, попыталась воспроизвести успевшего надоесть до зубовного скрежета «Шоколадного зайца».
Но странное дело, песня, доносившаяся из каждого включенного утюга, ни у кого не вызывала раздражения. Все дружно подхватили, а Юлька, сидевшая рядом со Славкой, поглаживая его по голове, особенно старательно выводила:
– Я шоколадный заяц, я ласковый мерзавец…
Славка не сопротивлялся.
Через какое-то время неподалеку от нас обосновалась еще одна компания. Судя по голосам, в основном мужская. Среди деревьев мелькнула тельняшка.
– Ура, десантники! – закричала Юлька. – Хочу сто пятьдесят десантников! Слава, ты меня слышишь?
– Ну, за пятьдесят я еще как-то отобьюсь, а сто пятьдесят, извини, даже мне слабо.
– Пошляк!
– Да, пьяная мать – несчастье семейства. Лиза, пожалей хоть ты меня.
– Так жалко тебя, так жалко…
В общем, веселье шло своим чередом.
Дождик, слегка попугав, так и не пролился обещанной грозой, так что мы засиделись допоздна, до глубоких сумерек.
Весь вечер балагурившая Юлька решила и сама оторваться, и других повеселить. Славка весь вечер терпел ее подколки и пытался урезонить, когда она совсем выходила за рамки.
Мы уже выбрались из леса и шли к Юлькиному дому. Славка, сначала тихо бренчавший что-то на гитаре, вдруг дурным голосом заорал:
– По полю танки грохотали…
Мы от неожиданности притихли. Буквально через минуту произошло следующее. Собака, бегущая по своим делам, увидела нашу компанию и, услышав Славкин вопль, сначала отпрыгнула с дорожки, потом подпрыгнула вверх и замерла, забыв опустить переднюю лапу. Где-то залаяла мелкая собачонка.
Через секунду вся наша компания сотрясала окрестности дружным хохотом, распугивая все живое.
Посиделки мирно завершились у Юльки на кухне.
Теперь мы все обещаем одарить Юльку на день рождения шоколадными зайцами, тем более их разнообразие в кондитерских магазинах исключает два одинаковых подарка.
За двадцать минут до отправления поезда мы стояли на перроне. Славка курил. Мы с Юлькой обсуждали наши очередные сумасшедшие проекты. Юлька как ни в чем не бывало рассказывала о том, что сразу после праздников в «Журнале» должен выйти ее материал на разворот.
– О чем?
– Купи, почитай.
– А у меня должен выйти материал на полосу в «Московском еженедельнике».
– О чем?
– Купи, почитай.
Забегая вперед, скажу, что у Юльки материал слетел, поскольку на это место поставили рекламу, мой тоже не поставили, потому что пришел какой-то «горячий» материал «с колес».
– Нам пора, – прервал нас Славка.
Мы подошли к вагону. Славка стал доставать документы и билеты. В самый последний момент выяснилось, что билетов – два!
– Что делать будем?
– Выручай! У тебя всегда в экстремальных ситуациях приходят какие-то невероятные идеи. – Эти слова были адресованы, конечно, мне.
– Что ж, вали на рыжего! Раньше смотреть надо было! Тут в голове раздался «щелчок».
– Простите, пожалуйста. Не подскажете, как нам быть? – обратилась я к проводнику.
– А что такое?
– Видите ли, в чем дело. Нас – трое. А один из билетов – на два лица.
– То есть?
– Нас – трое. Билетов – два. Один из них – на два лица.
Те, кто слышал этот бред, поменялись в лице. Проводник побежал к начальству. Мне пришлось повторить эту белиберду еще раз. Оценив ситуацию, шеф изрек:
– Договаривайтесь с проводником.
Мы заплатили проводнику и пошли устраиваться.
– Как тебе такое в голову могло прийти: билет на два лица?
– А я знаю? Все на автопилоте вышло. Слава Богу, сработало.
Мы долго обсуждали эту тему, хохоча и, естественно, мешая спать другим.
Вдруг появился проводник.
– Ну, кто пойдет ко мне ночевать?
Мы с Юлькой переглянулись.
– Видимо, придется мне. – Я встала и пошла за ним.
– Да не бойся, не обижу.
Мы пришли в купе Николая Ивановича.
– Что вы на одной полке ютиться будете? Да и потеплее у меня. Ложись, отдыхай.
Он выдал мне одеяло и пошел ставить чайник. Несмотря на июнь, было довольно прохладно.
Мы травили анекдоты, рассказывали друг другу какие-то невероятные истории.
– Ой, перестань! – взмолился он. – У меня уже скулы от смеха болят. Может, твоя подруга поспокойнее?
– Может, но…
– Друг не отпустит? Уговорим.
Я вернулась к Юльке и Славке, которые не без интереса встретили мое появление.
– Ну что?
– Что? Хорошо! Юль, смени меня.
– То есть?
– Ну, ухохотала я человека, устал он от меня.
– А-а…
– Да не грузись ты, Слав, или сам иди. Мы уж тут как-нибудь.
Только Славка засобирался, прибежал Николай Иванович:
– Девчонки, лягте быстро, как мать и дитя!
– Что?!
– Ложитесь, вам говорят! Ревизия.
Ревизоры прошли по спящему вагону, вроде бы ничего не заподозрив. И тут у нас началась истерика. О сне не могло быть и речи. Так мы и ехали до Питера, обсуждая дорожные приключения.
Наконец наша компания сошла на перрон.
– Счастливо! Ну, вы меня насмешили! Это у нас теперь как анекдот ходить будет. Поедете обратно – милости просим!
– Спасибо, Николай Иванович.
Через полчаса мы появились на пороге гостеприимного дома Алены Карасевой.
С Аленой мы виделись в лучшем случае раз в два года, но это не мешало нам дружить. Отнюдь. Более того, я могла назвать ее подругой, той, с которой и в огонь, и в воду…
Алена год проучилась на журфаке ЛГУ. Что-то ее не устроило, и она перевелась на заочное в Москву. Чем московский журфак лучше – не скажу, но – хозяин барин. Там мы и познакомились. Как-то при случае я познакомила Юльку и Алену. Они подружились и даже время от времени созванивались и переписывались по электронной почте.
Алену трудно не заметить в толпе: высокая, натуральная блондинка с большими зелено-карими глазами, четко очерченными бровями и маленьким пухлым ртом. Ее пристальный, проникающий взгляд мог выдержать не каждый. Мне первое время тоже было не по себе. Алена, при своей довольно яркой внешности, не очень-то любила быть на виду. Казалось, повышенное внимание утомляло ее. Зато более благодарного слушателя трудно себе представить. Делиться переживаниями даже с самыми близкими подругами также было не в ее стиле. Во всяком случае, я не помню, чтобы она изливала кому-то свои личные драмы, что среди девчонок-подружек так естественно в восемнадцать-двадцать лет: первые настоящие переживания, первые настоящие романы, как у больших… К тому же Алене свойственно самоедство. Она могла бесконечно прокручивать ситуацию, выискивая и анализируя свои ошибки. Я иногда пыталась ее убедить, что прошлого не вернешь и незачем себя мучить. Она возражала: «Я должна понять, что и почему сделала не так, чтобы не наступать на одни и те же грабли». Возможно, сказывался комплекс отличницы. Алена окончила школу с золотой медалью, а затем библиотечный институт с красным дипломом. На нашем курсе она была лучшей студенткой и, естественно, окончила Университет без четверок.
Иногда мне казалось, что ей самой немного мешает слишком аккуратное, слишком осмотрительное отношение к жизни, и на самом деле она не прочь стать более беспечной, эмоциональной и открытой. Только близкие друзья знают, что эта строгая, собранная девушка умеет по-настоящему любить, сострадать, дружить; именно она в трудную минуту первой откликнется и безвозмездно предложит помощь. С чужими она общается официально, не допуская вольностей и фамильярностей. А в кругу друзей, как и все, наверное, оттаивает и становится сама собой, перестает излишне себя контролировать.
– Приехали? Вот молодцы! Сейчас Ирка с Егором придут, – сказала Алена, впуская нас в квартиру, – только что звонили, я сказала, что вы приедете.
– Ребята, вы меня, конечно, извините, но где можно упасть? – Я уже еле держалась на ногах.
– Чего? – Алена забыла, с кем имеет дело.
– Я с удовольствием с вами посижу, но потом. Два дня подряд «чесать языком» не переставая, – это слишком. Короче, я хочу спать. У меня за месяц был один выходной. Вы можете делать все, что угодно. Главное – ближайшие десять часов меня не трогайте. Юль, объясни ситуацию.
– Во-первых, не будить. Во-вторых, рано не будить. Оставьте человека в покое. Вам потом мало не покажется.
– Да, если я «выпаду» часов на двенадцать-четырнадцать – не пугайтесь. Это нормально.
– Да, конечно… – Алена явно была несколько растеряна.
Собрав остатки сил и волю, еле добралась до ванны. Потом, увидев отведенный мне «угол», упала и провалилась в пестрый мир сновидений. Моментально.
По словам Алены, я «отсутствовала» пятнадцать часов.
– Живые люди столько не спят!
– Спят. Да еще как! Хорошо-то как! А теперь можно и посидеть – отметить встречу и всякое такое.
– Человек пришел в себя, и это радовает нас, – констатировал Славка. – Егор, наливай.
То, как мы резвились два последних дня, описать невозможно. Мы обшарили весь город, насколько это было реально, Посетили всех (или почти всех) друзей, знакомых, коллег Алены, Ирки и Егора. У Алены в квартире тоже не закрывалась дверь: постоянно кто-то приходил с визитом.
– Это не дом, а проходной двор! – сокрушалась Алена.
– Зато всех друзей-приятелей повидала. Когда бы вы еще встретились?
– Это точно, А у вас все время так?
– Как?
– Ну, встречи, тусовки?
– Нет, конечно. Я с друзьями вижусь раз в три месяца. Созваниваемся, правда, чаще. Какие посиделки, когда на дню по пять встреч?
– Пять?!
– А что?
– Это же нереально.
– Вполне реально.
– Нет, вы, москвичи, все-таки сумасшедшие.
– Неужели? Просто работа такая. Кстати, мы же коллеги, если помнишь. Или у вас иначе?
– Да, иначе. Профессия та же, но все же более… спокойная. А от тебя и от Юльки я только и слышу: «Запара!».
– «Эти сумасшедшие москвички», – подытожил Егор.
– Когда я к вам приехала, у меня сначала было ощущение, что я живу в замедленной съемке. Сначала было непривычно, а потом даже понравилось. Хоть какое-то разнообразие. Но долго жить я так, наверное, не смогла бы.
– Почему?
– Не могу долго сидеть на одном месте.
– Геморрой? – подначил Егор.
– Нет, шило в заднице.
После всех посиделок мне захотелось немного размяться, прогуляться по городу, походить по магазинам.
– Пойду куплю себе чего-нибудь вкусного.
– Давай.
Я пришла примерно через полчаса, купив пиво, шоколад и аджику. Когда выгружала содержимое сумки, глаза у народа все больше и больше округлялись.
– Ты это все вместе будешь есть или по очереди?
– Как получится.
Да, хороший получился День независимости. От всех. И еще сутки вылетели.
– Угомонись! Еще немного, и нас из-за твоих приколов выставят! – пыталась меня урезонить Юлька.
– Юль, кто бы говорил.
– Это я привыкла…
– Что ты этим хочешь сказать?
– Ты прекрасно все понимаешь. А потом удивляешься, почему тебя воспринимают как человека, который смеется.
– Девчонки, не ссорьтесь! – вмешался Славка.
– Кто тебе такую глупость сказал?
– А я вот билеты купил.
– Ты говорил, – отозвалась Юлька.
– Да? И сколько? – Я на всякий случай решила уточнить.
– Не поверишь – три!
– И сколько с меня?
– Да ладно, ты свое отработала.
– Нет, я серьезно.
– И я серьезно.
– Ну, как знаешь.
Москва встретила суматохой и сутолокой. Пестрая и одновременно безликая толпа поглотила в своем водовороте. Ничего не хотелось делать. Попробовала не думать, и мне понравилось. Из-за хмурой, дождливой погоды хотелось спать. Я зашла в комнату, скинула сумку, бросила вещи в стиральную машину и поставила варить кофе. Не хотелось думать о том, что будет дальше. Тем более очертания действительности были весьма расплывчаты. И тут эти попытки размышлений прервал телефонный звонок:
– Как жизнь?
– Спасибо, Артур, нормально. Я сегодня только из Питера вернулась, к знакомым ездила с Юлькой Михайловой и ее другом. А до этого работы было по самое не могу. А что нового у тебя?
– Да все так же. Слушай, что ты делаешь завтра?
– Не знаю.
– Может, увидимся? Тогда и поговорим.
– Хорошо, давай…
С Артуром мы познакомились лет пять назад. История более чем банальная. Он – фотограф. Чуть не случился служебный роман. Но как-то не сложилось. Так и остались друзьями. Причем запросто делились и радостями, и проблемами, помогали друг другу как могли. Это были ни к чему не обязывающие отношения. Просто мы стали чуть-чуть больше, чем деловые партнеры. Близкие по духу, по мировоззрению люди.
Я всегда чувствую, что Артур опекает меня, хотя он и младше на два года. У меня ощущение, что он мой старший брат. Он напоминает, что и когда я должна сделать, и предлагает наилучшие варианты. Даже когда я писала про его знакомых – молодых музыкантов, – Артур обстоятельно рассказал, что именно мне надо написать и как. Обстоятельность – одно из главных его качеств, правда, иногда переходящее в педантизм. Я в шутку зову его занудой, но он не обижался. Это не в его характере, но по его правилам. Артур многое мне прощал, как младшей сестре, взбалмошной и неразумной. Он со всеми, не только со мной, поддерживал ровные отношения. Просто обладает счастливым качеством – неконфликтен.
Его «глянцевая» внешность обманула многих женщин, желающих заполучить плейбоя. Трудно сказать, скольким он разбил сердца. Некоторые дамочки, поняв, что им ничего не светит, нарывались на скандал. Но в силу своего темперамента и характера Артур всегда и со всеми сдержан и ровен, избегает сюрпризов и эксцессов.
Артур живет с родителями и сестрой на окраине Москвы, на другом конце города. Похоже, он совершенно не комплексовал по этому поводу. Иногда мне кажется, что его вообще всегда все устраивает. И если у нас возникают какие-то мелкие разногласия, он обычно сдается первым: «Как тебе удобнее».
На этот раз все складывалось, как обычно: походили по городу, зашли в кафе, поделились произошедшими за пару месяцев событиями. Потом мы поехали к Артуру домой. Посидели на кухне, поговорили.
– Ладно, мне пора.
– Куда ты поедешь на ночь глядя? Оставайся.
– Нет, я поеду.
– Перестань, не упрямься.
В глубине души я все-таки надеялась, что Артур перестанет меня воспринимать только как друга. Но… Все сомнения на этот счет разрешились, когда я услышала, как он похрапывает, уткнувшись в мое плечо.
– Выспалась?
– Вроде бы.
– Ну, пойдем перекусим.
Чай, бутерброды на скорую руку… Все, как всегда.
– Нам через пятнадцать минут выходить.
– Хорошо.
Организм никак не хотел просыпаться. Мне пришлось прилагать невероятные усилия, чтобы ориентироваться в столичной подземке и, несмотря на замедленную реакцию, маневрировать среди сограждан. Меня постоянно толкали, обгоняли, кого-то обгоняла я…
– Привет, работники!
– Какие люди!
– Что у нас на повестке дня?
– Летучка.
– Опять разбор полетов. Номер вышел?
– Да. Кстати, отвсек на тебя «наехал».
– Чего так?
– А кто его знает? Так что приготовься держать оборону.
Отвсек действительно «наехал». Но внятно аргументировать свои «выпады» не смог. А мне было просто лень вступать в полемику. В памяти еще очень свежи были воспоминания о Питере, когда я узнала, что такое жить без проблем. Очень не хотелось расставаться с этим ощущением легкости и беззаботности.
– Что это ты сегодня была тише воды? – поинтересовался после планерки Макс. – Я думал, ты Александрова разгромишь.
– Знаешь, Макс, мне почему-то этого не хотелось.
– Да ну?
– Какой смысл тратить энергию, сотрясать воздух, если все это без толку. Ты же видел – ему просто хотелось придраться. Не важно, к кому. Не важно, прав он или нет.
– Что это на тебя сегодня нашло?
– Да так, музыкой навеяло. Ладно, пойду звонить. Мне об интервью договориться надо.
– Кстати, тебе факс пришел по поводу какой-то прессушки.
– Спасибо.
Тут послышались странные звуки – не то стоны, не то всхлипы. Все замолчали и стали прислушиваться, пытаясь понять, откуда доносятся странные звуки. Наконец женское любопытство дало о себе знать. Я пошла на звук. Дверь в кабинет отвсека была открыта. Он сидел за столом, положив голову на руки, и, тихонечко повизгивая, ловил ртом воздух.
– Ты чего? – Я застыла в дверях от удивления, увидев такую картину.
– Ой, не могу. Вот посмотри. – Он протянул мне листок.
– Что это?
– Объяснительная. Мне надоели вечные опоздания Анжелы. Сегодня после планерки я заставил ее написать сей документ, но такого шедевра я не ожидал.
Я стала читать: Объяснительная. Я, Климова Анжела Александровна, опоздала на работу, потому что вместо пейджера был включен вибратор. Число. Подпись.Через секунду участь отвсека постигла и меня. Постепенно в кабинет стеклась вся редакция. Все хотели знать, что же произошло. И каждый, кто читал эти строчки, через секунду заходился в истеричном хохоте, а потом, когда от смеха болела диафрагма и сил не оставалось, ловил ртом воздух.
– Что вы смеетесь? – возмутилась Анжела. – Каждый понимает в меру своей испорченности, что поделать. Но я всего лишь забыла выставить в пейджере звуковой сигнал, оставив его на виброзвонке. И естественно, проспала.
– Это понятно. Просто формулировка… как бы сказать? – начал было Димка.
– Ну что ты к человеку пристал? – попыталась вступиться за коллегу Мила из отдела информации.
– И это пишет журналист! – наконец обрел дар речи отвсек.
– Каждый имеет право на ошибку. На солнце, между прочим, тоже есть пятна.
– Неужели?
– В самом деле.
– Ладно, ребята, я пошла. У меня еще конь не валялся, а к вечеру надо сдать материал. – И я потихоньку ретировалась.
Я посмотрела на часы и поняла, что времени, как всегда, в обрез. А сделать надо было многое. В таких ситуациях часто приходилось браться за несколько дел одновременно. Как говорится, одной рукой она пила чай, а другой говорила по телефону. В принципе я к этому давно привыкла, но на этот раз без неприятностей не обошлось. Я отправляла факс, и пока он, скрипя, отсылал мой шедевр, с другого телефона сбрасывала информацию на пейджер. Поскольку опаздывала, надо было предупредить человека, чтобы он меня дождался. Очевидно, не рассчитав свои возможности, решила еще и кофе себе сделать. Если бы у меня было три руки, может быть, все и обошлось. Но – все вышло так, как вышло. Я случайно плеснула из чайника кипятком на руку. В первые секунды я даже не поняла, что произошло. Кто-то из ребят уже сгонял в аптеку, кто-то уже помогал мне обрабатывать ожог и забинтовывать руку. Конечно, не обошлось без подначек и нотаций. Зато потом могла отлынивать от самых нудных поручений, сославшись на «производственную травму».
Так прошло еще недели две. Потихоньку я адаптировалась к сумасшедшей московской действительности. Все шло своим чередом.
Изредка звонил Сашка. Я стала ощущать, что мы отдаляемся друг от друга. Что-то оставалось недосказанным. Возможно, в следующий раз, кроме «Привет. Как дела?», нам нечего будет сказать друг другу. За каждой фразой слышалось: «Извини, я спешу». Наверное, когда-то это должно было случиться. Рано или поздно. А может, он просто устал жить на вулкане…
Наверное, этого стоило ожидать с самого начала. Мы были слишком разные во вкусах, в мировоззрении: разный темперамент, разные цели. Сашка оказался типичным маменькиным сынком, а мне нужен был Герой, человек, способный на Поступок, который может отступить от привычных схем.
Очередной разговор «о смысле жизни» не предвещал ничего плохого. Правда, Сашка уж очень напирал на то, что я разбрасываюсь, вместо того чтобы поставить себе цель и идти к ней. Говорил о том, что надо расти, что негоже распыляться.
– Пора стать редактором, тебе уже тесны рамки обозревателя или как это у вас называется.
– Я вполне комфортно себя чувствую.
– Надо расти, повышать планку. Нет возможности в этой редакции – перейди в другую. Не получается – смени профессию. Надо нащупать, где тебя ждет стопроцентный успех.
– Меня устраивает нынешнее положение вещей. В чем дело? Чем ты недоволен?
– Ты зря теряешь время. Если уж решаешься делать карьеру, то головокружительную. Понимаешь, что не хватает сил, таланта, – лучше не соваться. Займись домом, семьей. Ведь тебя все время нет, ты занята. Только непонятно чем. Я уверен, если бы ты захотела, давно уже всех заткнула бы за пояс. Скопила бы, в конце концов, денег на приличное жилье. А то живешь в тмутаракани. – Он попытался меня побольнее «укусить».
– Твое какое дело? Я с таким трудом получила эту квартиру! Хотя бы за это я могу себя уважать. Что-то ты не торопишься улучшить свои жилищные условия, снял хотя бы комнату.
– Я работаю на свое будущее и не могу сейчас отвлекаться, ты же понимаешь, что для меня значит диссертация. Статус кандидата экономических наук дает совершенно другие возможности. Моя главная задача – аспирантура. Вот защищусь, тогда буду об остальном думать.
– Ты не способен на поступки, привык жить за чужой спиной. Ты просто боишься выйти за привычные рамки. Тебе еще нет тридцати, а ты уже ученый сухарь!
– Взбалмошная истеричка! Ты только и ждешь, что все будут тобой восхищаться. Ты не способна просчитать даже на два шага вперед. Так и будешь до пенсии по тусовкам бегать.
– Чего ты добиваешься? Чтобы я стала твоей нянькой и была при тебе неотступно? Не нравлюсь – поищи другую: спокойную, домашнюю безмозглую курицу. Да, она станет варить борщи и мыть полы, но ты через неделю сбежишь. Она ведь не сможет слушать твоих умных речей – не поймет. Даже если она окажется сильна в экономике, главным ее интересом будет семейный бюджет, в основном статья «доходы». Хотя, может, именно это тебе и нужно.
– Если ты так заговорила, я уйду. Как я понимаю, нам больше нечего обсуждать.
Мы сидели в одном из кафе. Народу почти не было, а та публика, что присутствовала, делала вид, что не замечает инцидента. Персонал косился в нашу сторону, ожидая, когда мы начнем метать посуду, но до этого не дошло. Мне, а тем более Сашке, было несвойственно выяснять отношения прилюдно, но на этот раз прорвало обоих. В принципе мы уже собирались через какое-то время уходить, и Сашка даже успел перед стихийно возникшей ссорой оплатить счет. Так что бюджет заведения не пострадал из-за того, что после взаимных упреков мы ретировались. Сначала ушла я, а потом он. Все произошло стремительно, словно мы давали друг другу понять, что обратной дороги нет. Надо было перевести дух и как-то осмыслить происшедшее.
Буйствовал июль. Вторую неделю стояла солнечная теплая погода. Открылось второе дыхание. Появилось желание успеть все и сразу. То, что когда-то приносило массу неудобств и раздражало, сейчас просто не ощущалось. Даже вечный недосып был нипочем. «Лето – пора рассвета».
Я носилась как заведенная. День казался бесконечным, но это не утомляло. Скорее наоборот – я ощущала колоссальный прилив энергии. В один из таких вечеров позвонил Артур:
– Привет!
– Привет.
– Что делаешь?
– Как всегда, ваяю очередной шедевр.
– Ты можешь сейчас ко мне приехать?
– Что-то случилось?
– Нет. Просто я один…
– Время позднее. Пока я доеду…
– Я тебя встречу.
– Хорошо.
Я почему-то согласилась. До сих пор не могу объяснить почему. Наверное, каждый из нас неоднократно совершал такие вот спонтанные поступки, которым потом сам же и удивлялся.
Я ехала и думала: «Зачем мне все это надо? Зачем я еду на другой конец Москвы? Куда меня несет? Сидела бы сейчас дома, нет, сорвалась!»
Квартира Артура была самой обычной «трешкой» в блочной многоэтажке, каких тысячи. Пожалуй, единственной ее достопримечательностью была комната Артура. Кровать, секретер, в который впихнуты ноутбук и многофункциональный «комбайн» – принтер, сканер, ксерокс. На секретере – маленький музыкальный центр и подставка для дисков. А все остальное пространство занимало либо компьютерное, либо связанное с фотографией «железо», предназначение которого мне было неведомо. И, если честно, я не очень-то хотела в это вникать. Иногда я подначивала Артура, что в его комнате существует иная, не белковая форма жизни – Планета Железяка.
– Ты не понимаешь, это все нужные вещи, – отмахивался он.
В остальном квартира как квартира. Не очень большая, но уютная кухня, гостиная и комната сестры. В нее вход посторонним был запрещен, так что я даже не представляю, что было за дверью.
Сестра Артура, Даша, – взбалмошная девица семнадцати лет, возраст непростой. Я прекрасно помню себя, так что не берусь судить Дашу. Ее почти никогда не было дома: то на учебе, то где-то веселится в компании. Я видела ее один раз и то мельком. Мы сидели у Артура, он хвастался какой-то новой компьютерной программой. Дверь была приоткрыта. Даша, никогда меня раньше не видевшая, довольно громко сказала, проходя мимо:
